Мост д`Арната (№1) - Сын Авонара

— Наверное, настала пора идти мне одному, — произнес он тихо.

— Ты же не посмеешь…

— Понимаю, глупо надеяться, что ты согласишься. Ты скорее затопчешь меня своим конем, чем поведешь его вниз, разве нет?

Проблеск веселья на лице принца пригасил мое раздражение.

— Именно так.

— Я очень не хочу втягивать тебя в это… чем бы оно ни было. И не потому, что ты женщина, не потому, что ты неспособна. Напротив, — его глаза внимательно изучали мое лицо, — я думаю, этот мир лишится большой доли своего очарования, если ты перестанешь быть его частью. — Он слегка покраснел и перевел взгляд на водопад.

— Спасибо, — выдавила я.

Глупо и самодовольно, но ничего другого я не придумала. Наверное, следовало засмеяться и обратить все в шутку, поддразнить его и еще больше — себя. Всего несколько недель прошло с тех пор, как я пыталась найти способ избавиться от него. Всего несколько дней, когда я первый раз признала, что он вызывает не только раздражение и жалость. Он менялся так быстро, словно всякий раз сходила ненужная кожа, обнажая новый характер и нового человека.

Пока мы сидели там, Д'Натель в задумчивости, я в смущении, горная мышь выскочила из какого-то невидимого разлома у края водопада и принялась подбирать крошки, упавшие с моего хлеба. Когда я отодвинула ногу, чтобы позволить ей подобраться ближе, она метнулась к краю водопада и исчезла в облаке брызг. Я укоряла себя за неуклюжесть, уверенная, что крошечное создание унесло бурным течением, но мышь тут же вернулась, мокрая, но живая, надеясь пополнить зимние запасы.

— Откуда ты явилась? — спросила я, когда мышь направилась обратно тем же путем, откуда пришла. Заинтригованная, я подползла к краю водяной завесы.

— Осторожнее, женщина, — взволнованно произнес Баглос.

Но меня не надо было предостерегать. Уступ не обрывался на краю водопада, как нам казалось, а тянулся дальше. Пока я вглядывалась, горная мышь проскочила мимо меня и метнулась в облако брызг.

— Если ты можешь здесь ходить, сможем ли мы? Цепляясь за стену, я поднялась и шагнула в брызги.

За тонкой водяной пылью оказался каменный навес, сухой и покойный. А в сухой нише в каменной стене зияла дыра в два человеческих роста высотой и почти такая же широкая. Нора. Кроличья нора.

32

Неужели после всего, что мне довелось испытать в жизни, войти в нору в камне окажется самым трудным? Все тяготы нашего путешествия бледнели по сравнению с первым шагом в пещеру за водопадом, но я сказала себе, что скорее стану наложницей Эварда, чем дам Д'Нателю повод отправить меня назад.

— А нельзя ли чем-нибудь посветить? — спросила я как можно небрежнее.

— Думаю, можно, — ответил принц, затягивая веревки, которыми привязывал фляги к седлам.

— Нет, тебе нельзя…

— Теперь это не имеет значения. Они идут, а так мы сможем двигаться быстрее. — Он вгляделся в зев пещеры. — Я не люблю темноты.

Разумеется, я позволила Д'Нателю войти первым. Я не дура. Бледный желтый огонек заплясал на его левой руке, постепенно превращаясь в ровное белое пламя. Я сделала глубокий вдох и шагнула в отверстие вслед за ним. «Здесь много воздуха, — твердила я себе. — Много пространства. Аннадис охранит Д'Нателя и его огонь». У меня не было привычки взывать к Близнецу, защищающему мечом свет и молнию, но если он снизойдет, я не откажусь от его помощи.

Нам пришлось вести лошадей за собой, потому что потолок оказался слишком низким, чтобы ехать верхом. Баглос, ставший невероятно тихим после дневного происшествия, брел за Огненным Шипом. Дорога чуть поднималась, за бесконечные годы вода отполировала мокрые стены и пол. Грохот водопада заглушала толща камня, и скоро наступила тяжкая тишина, нарушаемая лишь постукиванием копыт о камень. Иногда мы проходили мимо пустот, из которых веяло прохладой и в которых клубилась непроницаемая тьма, которую не мог разогнать мягкий магический свет. Я старалась не смотреть туда, от их близости ныло в груди.

Я сосредоточилась на огне Д'Нателя, размышляя об источнике свечения: пальцы, ладонь? Что угодно, лишь бы не думать о давящем камне, о сопутствующих ему образах гробниц… подземелий… Ксерема обрушилась на людей во время землетрясения. Я попыталась завести разговор с Баглосом, но мы все трое были отделены друг от друга идущими между нами лошадьми. И когда я отвлекала внимание принца, свет начинал угасать. Лучше я помолчу. Как долго придется идти под горой? «Дыши, Сейри. Здесь полно воздуха».

Мы шли, останавливались передохнуть и снова шли. Много часов.

— Стойте! — Голос Д'Нателя эхом разнесся по каменному коридору.

— Что такое? — спросила я, отодвинув гнедого и протискиваясь туда, где стоял, нахмурясь, принц. Он указал рукой, и у меня внутри все оборвалось. Путь нам преграждала куча камней. — Ой!

— Кажется, я выбрал неверную дорогу в том месте, где было ответвление. Было непонятно, какой коридор главный, а какой — боковой. Полагаю, у нас нет подсказок на этот счет?

Я пыталась восстановить дыхание.

— У нас осталась только одна загадка. Я уверена, она касается последнего отрезка пути.

Где-то плескалась вода. Подошвы ног горели.

— Значит, придется вернуться назад. Всего несколько сотен шагов. Я могу исследовать место с дульсе. — Принц улыбнулся мне, освещенный магическим светом. — Мы с Баглосом найдем дорогу, правда, дульсе?

Баглос не отвечал. Когда мы заставили лошадей расступиться, стало ясно почему. Ни Баглоса, ни Полярной Звезды нигде не было.

— Баглос!

— Дульсе!

Мы кричали вместе. Ответом нам было лишь эхо.

— Какой кошмарный день, — произнесла я. — Как они могли послать с тобой такого бестолкового Проводника?

Принц вглядывался в темноту за кругом волшебного света.

— Когда ты видела его в последний раз?

— Я не обращала на него внимания. Должно быть, когда мы остановились подвязать ему башмак.

— Огни ночи, это же было пол-лиги назад! — Д'Натель покачал головой. — У Баглоса доброе сердце. Но, сознаюсь, я совсем не понимаю его.

Мы привязали поводья гнедого к седлу Огненного Шипа и пошли обратно той же дорогой, какой пришли, что было легче сказать, чем сделать. До сих пор нам почти не приходилось выбирать направление, но идти обратно — совсем другое дело. Коридоры были повсюду, и они совершенно одинаковы.

— Вот здесь я выбрал не тот путь, — сказал Д'Натель, указывая на острый угол. — Когда мы найдем дульсе и вернемся, то пойдем налево. Теперь ясно видно, что это главный коридор.

— Нужно пометить его, — сказала я. — Я должна была подумать об этом с самого начала. «Дура. Дура. Наверное, темнота не так бы страшила, если бы ты сохранила хоть каплю разума».

Я вытащила нож, чтобы нацарапать на камне знак, но принц остановил мою руку.

— Кажется, есть способ проще. — Он легко выдохнул, словно успокаивая себя, и провел пальцем по камню. Появилось светящееся зеленое пятно. — Не знаю, проживет ли оно столько, сколько надо. Надеюсь, да.

— Самое подходящее время, чтобы раскрыться твоим талантам. Может быть, ты и Баглоса сумеешь найти так, как это делает Келли?

Он засмеялся.

— К сожалению, нет. Придется искать его обычным способом.

Осторожно, делая отметки, мы пробирались по пещере назад. У каждого ответвления мы звали Баглоса, но не слышали другого ответа, кроме эха собственных голосов, гуляющего в пустоте. Час и два мы искали дульсе. Свет на руке Д'Нателя приобрел болезненный желтый оттенок.

Когда мы дошли до места, где в последний раз видели дульсе, я привалилась к стене, массируя ноющую ногу.

— Может быть, он остался на верном пути после того, как мы пошли не тем коридором. Наверное, он уже на другой стороне и беспокоится о нас.

— Надеюсь, так и есть, — ответил принц. — Думаю, не имеет смысла искать не в главном коридоре.

Я не спорила. Мои глаза были прикованы к его руке и угасающему на ней пятну света.

— Может, нам вернуться обратно на уступ и ночевать там. Попытаться пройти снова утром… когда отдохнем.

— Не стоит. Уступ ближе к врагам, в туннеле ночью безопаснее.

— Наверное, так.

Мы развернулись и медленно пошли через тьму к зеленой отметке, оборачиваясь и зовя Баглоса. Вскоре магический огонек освещал пространство не больше чем на шаг. Я не смела моргнуть, боясь потерять принца из виду.

— Извини, я больше не могу держать свет, — произнес он, когда последний отблеск померк. — Я не силен в этом искусстве. Мы пойдем по отметкам, пока будет возможно, а потом остановимся на отдых. Скажи мне, когда не сможешь дольше выносить темноту, и я снова попытаюсь зажечь для тебя свет.

— Со мной все будет хорошо, — ответила я. Несмотря на хвастливое заявление, меня мучили сомнения.

Мы миновали первую зеленую отметку.

— Я должен убрать ее, — сказал принц и на миг задумался. — Она поможет нашим преследователям. Но если дульсе заблудился… — И он оставил отметку.

Я была не так великодушна. Я бы предоставила дураку выбираться своими силами.

Как ни странно, следующие несколько часов дались мне довольно легко. Мы дошли до места развилки, так и не встретив дульсе, и тут мне пришлось остановиться, но не из-за темноты. Одна нога была стерта в кровь, лодыжки ныли, шея болела так, словно меня подвесили за нее на мясницкий крюк.

— Это не то место, где я хотела бы ночевать, — произнесла я, — но мои ноги не сделают дальше ни шагу.

Мы расседлали лошадей, раскатали одеяла и разделили сыр. Лошади негромко хрустели овсом, который принц насыпал им из неприкосновенного запаса.

— Я возьму лошадей и пройду чуть дальше по коридору, — сказал он.

— Пожалуйста, не уходи далеко. О приличиях речи давно не идет.

— Как скажешь. — Его голос ясно и успокаивающе звучал в темноте.

Утро, разумеется, не наступило. Абсолютная чернота лишь чуть дрогнула, когда Д'Натель произнес слово заклинания. Свободной рукой он протянул мне жесткий сухарь.

— Нужно спешить, — сказал он. Даже если бы в магическом свете я не видела его лица, я ощутила бы исходящую от него напряженность. — Кажется, погоня не дремлет.

Я тоже не успела поспать. В каменном туннеле было жестко и холодно, беспокойные мысли продолжали одолевать меня, мешая уснуть. Мы тут же двинулись в путь, повторяя маршрут предыдущего дня. После двух часов ходьбы мы остановились отдохнуть и попить воды. Нам повезло, что мы остановились именно здесь, иначе стук копыт заглушил бы тихий стон. Мы услышали его одновременно. Д'Натель сделал огонь ярче, и мы заглянули в боковой коридор.

Баглос бесформенной кучей лежал под высоким уступом, уводящим вниз и вбок из главного коридора. Принц спрыгнул в боковой коридор и опустился перед дульсе на колени, слушая дыхание и осматривая его. Он перекатил Баглоса на спину, на лбу у того была кровавая царапина.

— Кажется, он просто ударился головой.

Я бросила принцу флягу с вином и кусок ткани протереть рану, затем спустилась сама. Как только я опустилась на колени рядом с Баглосом и влила несколько капель вина ему в рот, его темные глаза распахнулись, он быстро перевел их с меня на принца.

— Что с тобой случилось, дульсе? — спросил Д'Натель.

Я смочила вином тряпку и принялась протирать рану.

— Ах, мой господин… — Баглос забрал у меня лоскут, прижал его к голове и сел. — Женщина, я могу сам. На что-то я, кажется, еще гожусь, но задерживаю вас.

— Мы боялись, ты заблудился, — сказал принц.

— Я… почувствовал себя плохо. Утреннее происшествие на реке, долгий подъем под солнцем. Ах, мой господин, мне было стыдно, я не смог… Я хотел сохранить остатки достоинства. Держался сзади, надеясь, что мне станет лучше, уверенный, что путь не будет разветвляться до самого выхода из туннеля. Я был уверен, я смогу идти за вашим светом, но никак не мог нагнать вас, хотя и спешил. У меня снова закружилась голова, я решил немного подождать, пока мне станет лучше и я смогу следовать за вами. Но тут я оступился…

— Тебе повезло, что это не одна из тех ям, которые мы видели в других боковых коридорах, — заметил Д'Натель. — И нам тоже повезло, — добавил он, прежде чем дульсе успел возразить.

— Благословенный господин, вам лучше оставить меня. От меня одни только неудобства.

— Вряд ли Наследник сможет обойтись без Проводника. — Д'Натель выказывал удивительное терпение. — Ты исполнишь свой долг, дульсе.

Баглос склонил голову, но я успела заметить, что выражение его лица не соответствует словам. Его смущение, его сожаление казались очень искренними, но на лице отражались решимость и тоска. Я всегда считала дульсе простым безыскусным человеком, который открыто выражает мысли и чувства, за чьими странными манерами скрывается доброе сердце. Но сейчас на его лице отражались такие противоречивые чувства, что я подумала, он гораздо сложнее, чем кажется. Полный решимости продолжать путь, он боялся его завершения.

Что ж, думала я тоже, глядя, как принц помогает Баглосу подняться на ноги и одолеть высокий уступ в скале. Как человек может меняться так быстро, как Д'Натель? Теперь я не могла представить, чтобы принц ударил Баглоса, как он делал это когда-то, как не могла представить себя в объятиях Эварда.

Полярной Звезды нигде не было. Принц пытался позвать его, как делал это накануне, но когда через четверть часа конь не явился, мы не осмелились ждать дольше. Принц настоял, чтобы Баглос ехал на гнедом. Баглос возражал, твердя о собственном ничтожестве. После того, что я недавно видела на его лице, я сомневалась, что он говорит правду.

Еще два часа медленного продвижения вперед, и я ощутила легкое колебание воздуха. Я подняла голову и зашагала быстрее. Еще через несколько мгновений принц позволил свету угаснуть, и еще через десять шагов мы вышли с южной стороны горы Кассариан, вдыхая холодный разреженный воздух. Мы смеялись, потешаясь над путниками, которые боялись темных пещер, выбирали неверные коридоры и падали с уступов. Погоня и неумолимая судьба были тут же забыты, мы были счастливы снова оказаться на воле.

Мы находились высоко в горах рядом с пышно цветущим лугом, окаймленным скалами и потоками, — зеленый изумруд в грубой оправе гор. В правой части луга потоки с грохотом мчались по порогам, исчезая в бесконечной сине-белой дали среди поросших лесом холмов. Слева по зеленому склону вилась едва заметная тропа, уходящая дальше в острые скалы. Но спереди и сзади луг упирался в неприступные пики и голые утесы, между которыми не было прохода.

Лишь немного отдохнув, Д'Натель был готов рваться вперед. Нетерпение и волнение горели в его глазах, когда он смотрел налево.

— Это там, впереди. Я чувствую.

Я забралась на Огненного Шипа. Баглос сидел на гнедом за спиной Д'Нателя. Тропа вела нас вниз через поросший цветами луг — их синие, желтые, белые венчики поднимались выше конских коленей — и по бархатному склону, переходящему в узкую, покрытую травой долину. Сначала приятный и ровный, путь через долину быстро сделался крутым и каменистым.

Хлопья снега срывались с пиков — призрачные белые следы на фоне яркого синего неба. Воздух стал еще холоднее и разреженнее. К началу дня пронзительный ветер, бьющий в лицо, уже не позволял отличить, где снежные хлопья и где нависшие над обледенелыми вершинами облака.

Еще час — и Д'Натель остановился перед низкой стеной из массивных валунов, перегораживающих ущелье.

— Нам придется оставить лошадей, — сказал он. — Справа валуны огибает тропа, но кони по ней не пройдут.

Я не спросила, откуда он знает. Он резко двигался и отрывисто говорил, я поймала себя на том, что оглядываюсь через плечо, ожидая увидеть преследователей с пустыми глазами, спускающихся вслед за нами. Если мы с Баглосом не поторопимся, принц уйдет без нас. Я спешилась, кутаясь в плащ и проверяя, на месте ли дневник.

— Что нам взять с собой, мой господин? — спросил Баглос. Он тоже был взволнован.

— Не перегружай себя, дульсе. Еда и вода на день. Думаю, больше нам ничего не потребуется.

Принц почесывал Солнечного Света, тихо разговаривая с ним. Когда я объявила, что готова, а дульсе взвалил на плечи небольшой мешок, Д'Натель хлопнул коня по крупу, и тот поскакал обратно той же тропой, которой мы пришли, Огненный Шип трусил следом.

— Они вернутся на луг и будут жать, — пояснил Д'Натель.

— Не только Паоло умеет разговаривать с лошадьми, — пробормотала я, когда мы начали подниматься по отвесной каменной лестнице. Я не понимала, отчего чувствую себя такой обиженной.

После часа тяжелого подъема мы выбрались из ущелья на открытое место: ровный склон, обрамленный ледяными и каменными пиками. Казалось, мы движемся по временам года в обратную сторону. Все жалось к продуваемой ветром земле. Ни деревца. Ни травинки, поднимающейся выше чем на палец. День был серым и обжигающе холодным. Мы забрались на не слишком высокий хребет, и нам открылось скованное льдом озеро, окруженное голыми утесами. Дальше идти некуда.

Ветер рвал с Д'Нателя плащ, пока он разглядывал серое озеро. Затем он сказал лишь:

— Полагаю, мы прибыли.

33

В этой скованной льдом долине совсем не было ничего зеленого. Только тысячи оттенков серого и белого наслаивались один на другой, словно художник, изобразивший эту часть полотна, забыл о существовании остальной палитры. Огромные булыжники лежали у края воды, а за ними поднимались крутые, покрытые льдами скалы, которые словно подпирали зубчатые утесы, устремленные в стальное небо. Едва заметный след вился между кочками от того места, где мы стояли, к берегу озера, огибая гранитные глыбы в два-три раза выше Д'Нателя. Было сложно представить, что кто-нибудь, зверь или человек, придет в подобное место по доброй воле. Как оно может быть убежищем дж'эттаннов? Здесь нет жизни, только камень и лед, мертвая вода и молчание.

Пятая подсказка была самой туманной. «Охотник чует добычу, не видя ее, его сердце подскажет, свернуть налево или направо».

Ничто в этой местности не трогало сердце, ничто не манило, не очаровывало, не прельщало. Ветер с озера мчался над валунами, вгрызался в наши плащи, словно злой пес. Я подтянула грубую шерсть ближе к лицу, стараясь не забывать, что сейчас лето.

Надеясь, что сбитые ноги сумеют сделать еще несколько шагов, я подошла к принцу и Баглосу, стоящим на заваленном камнями берегу озера. Идти было некуда. Ни тропы, ни лаза. Ничего, кроме утесов и скал. Конец пути. Я так устала, что даже не чувствовала радости от остановки, и так сомневалась, что не радовалась завершению похода.

— Где мы сбились с пути?

— Мы не сбивались, — возразил принц, в его голосе слышалось нетерпение. — Разве ты не чувствуешь? Это похоже на мираж, какие бывают в пустыне.

Я не чувствовала ничего, кроме боли в ногах.

— Ты хочешь сказать, то, что мы видим, не настоящее?

— Вовсе нет. Просто здесь содержится большее, чем кажется, слой за слоем, скрытое за тем, что мы видим. Я никогда еще не ощущал такого буйства жизни.

Ожидание или страх заставили его голос понизиться до шепота, а лицо пылать, словно начищенная медь?

Я отвернулась, опустилась на камень и обернула сырым подолом плаща зябнущие ноги.

— Я по-прежнему не понимаю пятой подсказки.

— Это не важно. Ворота здесь.

Разумеется, он был прав. А пятая подсказка была не сложнее остальных. Откуда-то сверху, из пространства над утесами, белохвостый сокол прокричал о кончине невезучей горной мыши, одинокий крик отразился от скал раз, другой, третий. И затем, из-за троекратного эха соколиного крика, до нашего слуха донеслись крики тысяч других птиц, птиц, никогда не видевших этого льда и снега: пестрых птиц пустынь и джунглей, сладкоголосых лесных птиц, величественных птиц с океанского берега, жаворонков, сорок и гагар. В этом месте действительно обитает заклятие. И бурная жизнь.

Не успела замолкнуть волшебная музыка голосов, как я обнаружила у себя под рукой желто-белые цветочки не больше булавочной головки, жмущиеся друг к другу в разломе в скале. Когда я провела пальцем по миниатюрному садику, меня окутали ароматы сирени, роз, жасмина и сотен других цветов, так же неспособных выжить под ледяным ветром, как и эти драгоценные крошки — в знойном воздухе равнин.

Я хотела позвать Д'Нателя посмотреть, но вздрогнула от громкого «здравствуйте!», несущегося над озером. Принц стоял на берегу, обернувшись ко мне, глаза его сияли.

— Ты слышишь их?

— Здравствуйте… здравствуйте… здравствуйте, — звучало в воздухе, и звукам вторил бесчисленный хор: крики приветствия, радости, прощания. Голоса без тел. Воспоминания о жизни.

— Да-да, я слышу их.

— Ворота должны быть где-то за озером, — произнес принц. — Идемте. — Он зашагал по узкой полоске берега так же бодро, как в начале пути.

— А наши преследователи, мой господин? — взволнованно спросил Баглос, подстраивая свои короткие шажки к рыси Д'Нателя.

— Они отстали. Нагонят нас только к середине утра. «Ждут, — подумала я. — Они ждут, пока ты покажешь им Ворота». Зиды не знают дороги. Я дрожала, но не от пронизывающего ветра. Эти зиды не бездумные упрямые тупицы, готовые мчаться за нами, чтобы напасть и убить. Я вспомнила Монтевиаль, лес, Триглеви. Дом Ферранта. Они держались достаточно близко, чтобы преследовать, не дать уйти, подтолкнуть нас… пасти нас… до самого конца. Это гораздо опаснее. А мы не можем остановиться. Не теперь. Мы изучили каждую трещину, каждый булыжник на берегу озера в поисках прохода или лаза. Во время Освобождения в крепости жили сотни людей: женщины, дети, старики. И что бы с ними ни случилось, должны сохраниться какие-нибудь остатки того места, где они спали, укрывались от непогоды зимой, которая должна царить здесь большую часть года. Но во многих местах лед уходил прямо под воду, предательски маня за собой, или путь преграждали каменные завалы, оставшиеся от древних оползней, и нам приходилось карабкаться через них или ступать в ледяную воду. Мы наполовину обошли озеро, и все это время узкая полоска песка тянулась вдоль голых скал, мы так и не нашли ни одного разлома в камне.

Когда мы вернулись к тому месту, откуда начали путь, Д'Натель поднял камень и швырнул его в воду, нарушив серую рябь.

— Мы что-то упустили.

— Четыреста пятьдесят лет, — возразил Баглос. — Наверное, ничего не осталось.

— Нет, это здесь. Я уверен. Я бывал здесь раньше… — Голос Д'Нателя затих, словно он сомневался в том, что сказал. — Насколько я могу верить этой тупой башке, я появился на берегу этого озера. Именно отсюда я побежал, от страха, смятения и оттого, что было так холодно, мне казалось, я умру раньше, чем разум прояснится. Одежда погибла в кошмарной буре… тьма, молнии, огонь, крики… у меня в руке был только нож. Я не смел остановиться, — он вытягивал из себя слова, — и в какой-то момент, не с самого начала, как мы думали, а позже, уже внизу, за лугом с цветами, я понял, что меня преследуют слуги… Я не знал, что это такое… эта тень, которая хочет меня заполучить. Я знал, что, если меня схватят, я никогда не узнаю, что искал. — На его печальном лице читалась жажда ответа. — Я искал тебя.

Я очень хотела дать ему то, в чем он нуждался. Но я была обыкновенной, как часто напоминал мне Баглос.

— Давай снова посмотрим дневник. Как ты сказал, мы что-то упустили. — Я вынула хрупкий томик из кармана, стараясь укрыть его от яростного ветра. Баглос подошел ко мне, а Д'Натель привалился к валуну и уставился на озеро. На странице со схемой не было ничего нового, а следующая запись содержала длинное описание того, как Автор преодолевал трудности весеннего сева.

— Вернемся к загадкам, — предложила я. — Может быть, мы пропустили что-нибудь. — Мы с Баглосом вглядывались в страницу, освещенную серым светом, ища что-нибудь, написанное позже, после первоначального описания любимой игры маленькой девочки. Поздние записи были сделаны пером с широким кончиком. По-прежнему пять и заключительная фраза, сделанная этим же широким пером. Просто фраза, обличенная в форму загадки. Она никогда не казалась значительной. — Как это точно, Баглос? Он спрашивает, не чудо ли его дочь, но я не помню дословно. Дульсе прочитал:

— «Настанет день, когда люди будут выкрикивать имя нашего народа, и моя Лилит навечно останется в их памяти».

— «Выкрикивать имя нашего народа…» — Я посмотрела в глаза Д'Нателю. С едва заметной улыбкой он кивнул и подошел к краю озера.

Баглос взволнованно зашептал:

— И тогда имя дар'нети покажет нам Ворота?

— Нет. Не дар'нети… — Понял ли Д'Натель? Принц на миг замер, закрыл глаза, ветер раздувал светлые волосы и потрепанную одежду, которая не могла скрыть его сущности. Затем он широко раскинул руки и прокричал голосом, пророкотавшим в пустоте:

— Дж'Эттанн!

И когда его голос вернулся к нему вместе с холодным ветром, я ощутила такое облегчение, словно сами камни монументально выдохнули, получив приказ поведать давно хранимую тайну. Шепот и бормотание понеслись отовсюду, оставаясь на грани восприятия: негромкий смех, плачь, слова радости, любви, тоски и горя, удивление, — вились над нами, словно рои невидимых насекомых, шум, соседствующий с зимним молчанием. Но все возгласы изумления почтительно замолкли при виде Ворот, открывшихся в камне на другом берегу озера, отверстия не меньше пятидесяти шагов в ширину и высоту.

Не сговариваясь, мы повторили наш путь вокруг озера, не отводя глаз от невероятного зрелища, не думая о преследователях, об опасности, о чем-то, не касающемся этого чуда. Двойные колонны, поддерживающие массивную арку, были покрыты тончайшей резьбой: птицы, животные, цветы, — выполнены так искусно, что казалось, они живут в белом камне. Посреди прямоугольной арки был вписан изогнутый треугольник, на концах которого было изображено по цветку.

Принц первым шагнул в громадные двери. И это было правильно. Крепость была частью его королевства, она носила эмблему его рода. Мы с Баглосом шли следом. Внутри было темно, но принц прошептал «иллюдье», и на стенах вспыхнули факелы. У меня перехватило дыхание, когда огромная пещера ожила. Никогда в жизни я не видела столь прекрасного места.

Пещера была так велика, что мы не видели потолка. Казалось, целая гора доверху была выскоблена изнутри, отшлифованные каменные стены выставляли напоказ свои сокровища: турмалин, яшму, лазурит, — ни один художник не смог бы создать более величественных фресок. Жилы кварца сверкали в свете факелов, словно ограненные алмазы, широкая, ни на что не опирающаяся лестница вилась вверх в мерцающий воздух к нескольким уровням галерей с колоннадами, высеченными в стенах пещеры. Лестницу и галереи соединяли цепочки выгнутых мостов, таких изящных и ажурных, словно сплетенных волшебным пауком. Злой ветер над стальным озером остался позади, воздух внутри пещеры был свежим и приятно теплым.

Живое нетерпение было написано на лице принца, когда он вспомнил о своем задании.

— Я должен немного изучить место. Стену огня будет несложно найти.

— Я останусь на страже, мой господин, — ответил сосредоточенный дульсе, он вынул меч и встал у проема ворот. — Действуйте. — В своем порыве он казался маленьким и глупым.

Принц вежливо склонил голову.

— Благодарю тебя, дульсе. Тебе недолго придется стоять на страже. Если я не смогу справиться за час, все это окажется бессмысленным.

И, словно рожденный в пустыне ребенок, впервые попавший в сад, Д'Натель пошел. Я забыла об усталости, следуя за ним через анфиладу комнат, полных чудес: амфитеатр, темный потолок которого был выложен кусочками кварца, и в свете факелов казалось, что ты стоишь под звездным небом; огромная столовая, где на длинных столах не было ни пылинки, глиняные миски и аккуратно разложенные ложки ждали следующей трапезы; кухни с гигантскими очагами и трубами, уходящими в сердце горы. Мы исследовали мастерские, амбары, кладовые всех видов, комнаты для рукоделия, комнаты с картами, библиотеку с таким обилием высоких стеллажей с книгами и свитками, что винтовые лестницы с деревянными перилами уходили на высоту многих метров, — здесь было все для жизни нескольких сотен людей.

Широкая лестница вывела нас к помещениям разных размеров, спальням, как я поняла, хотя в них не было мебели. Галерея на самом высоком уровне не делала полного кольца вокруг пещеры, как галереи нижних ярусов, а переходила в длинный узкий коридор, уходящий в глубь черной стены. Факелы здесь были поменьше, а стены грубо вырезанные и очень старые. Многообещающе. Пока Д'Натель продолжал открывать двери комнат в галерее, я исследовала узкий коридор. Сотня шагов — и коридор уперся в каменную стену.

Разочарованная, я побрела назад, Д'Натель как раз входил в коридор.

— Там ничего.

Но он покачал головой, я проследила за его взглядом, обращенным в тупик. Свет дрогнул, и скала… тоже дрогнула… массивные двойные двери появились на отполированном камне. Двери были гладкими, ничем не украшенными и потемневшими от времени. Я охотно верила, что к ним никто не прикасался со времен самого Дж'Эттанна. Ни ручки, ни защелки не было, но от первого же прикосновения принца они распахнулись беззвучно и легко, словно петли смазали только вчера.

Коридор за ними был холодный, из арки в конце лился странный синевато-серый свет. Еще сотня шагов — и мы вошли в огромную комнату. Ее стены, потолок, пол терялись в клубящемся ледяном тумане. От непрекращающегося низкого гула, не похожего ни на что слышанное мной раньше, руки сами сжались в кулаки, челюсть напряглась. Ощущение направления и перспективы исчезло, лишь пол под ногами придавал немного уверенности. Мне казалось, я шагнула на край света.

Но неуверенность испарилась, когда мы прошли немного вперед и увидели занавес из огня, поднимающийся от бесцветного пола на необозримую высоту. «Огонь» — единственное слово, которым это можно было назвать, хотя он был голубовато-синим, темнее умирающего пламени в глубине очага.

— Ворота, — произнесла я громко, чтобы перекричать низкий гул.

— Да. — Голос принца был едва различим.

— А Мост?

— Сразу за стеной огня.

— Значит, наше путешествие действительно подошло к концу.

Принц посмотрел вверх, лицо его затуманилось при виде мрачного великолепия места.

— Когда мы только вошли в пещеру, я мысленно увидел город, чудесный город с изящными башнями, садами и парками, в окружении гор, залитых золотистым светом. Этот город здесь, в этом мире, и все это заключено в нем, живое и мертвое.