Глава 14

Наконец гости оставили молодых наедине. Массивная деревянная дверь закрылась. Жених запер ее на засов, чтобы никому не пришло в голову подшутить над ними. Когда товарищи офицеры стали советовать ему, как вести себя в супружеской постели, Тайрон лишь с улыбкой кивнул. Казалось, он прислушивается к каждому слову, но мысли его были далеко. При этом он прекрасно понимал, что большинство из этих советов совершенно неуместно. Тем более что он собирался твердо придерживаться принятого решения. Не то чтобы он считал себя намного опытнее, чем эти люди, отнюдь нет. На самом деле многие из них были отчаянными повесами и искусными любовниками сразу нескольких женщин. Он же, напротив, был весьма прагматичен в личной жизни, как, впрочем, и в карьере, ограничиваясь только одним увлечением, и предпочитал поступать по собственному разумению, тем паче, если речь шла о женщине. Если верить предсмертной исповеди Ангелины, то она полюбила своего мужа именно после свадьбы. К несчастью, во время его долгого отсутствия по делам службы она почувствовала себя одинокой и увлеклась другим человеком. Во всяком случае, на смертном одре она рассказала об этом Тайрону и просила простить ее.

Что же до той соблазнительницы, на которой он только что женился, то она была весьма отзывчива к его любовным ласкам, если, конечно, все это не часть очередного коварного замысла. Тайрон невольно возвращался мыслями к той минуте, когда Зинаида, совершенно нагая, лежала в его постели, сгорая от нетерпения и уступая место рядом с собой. Даже после такого обильного возлияния он не мог забыть этой картины, как не мог избавиться и от многих других навязчивых образов, тревоживших воображение.

Тайрон осторожно приблизился к просторной кровати, на которой ждала его жена. Она уже сняла одежду, и теперь соблазнительные формы были прикрыты лишь простыней, натянутой до подбородка. Расстегивая камзол, Тайрон глаз не сводил с нежных холмов и долин, которые обрисовывала тонкая ткань.

— Да-а, — вяло протянул он, с досадой ощутив, что язык заплетается, — царь Михаил был прав. Вы очень красивы, мадам, вероятно, намного красивее всех женщин, которых я знал.

Вся наигранная веселость Зинаиды исчезла, как только гости удалились. Теперь она смотрела на мужа, не зная, чего от него ожидать. Если он пожелает излить на нее свою ярость и оскорбить за то, что она его обманула, что ж, она терпеливо снесет это.

— Наконец-то мы можем спокойно поговорить наедине, Тайрон.

— Вот как? Значит, ты желаешь поговорить? — Он ухитрился поклониться, но тут же вынужден был отступить на шаг, чтобы сохранить равновесие, и улыбнулся: — Простите, мадам. Кажется, я сегодня против обыкновения не совсем трезв. Видите ли, я явно перекушал этого вина… или как там называется этот ваш любимый напиток? Коварная штука эта водка, но она облегчает боль… — Он приложил руку к сердцу, словно указывая на то место, где у него была рана. — Так что же ты хочешь обсудить, жена моя? Мое негодование из-за того, что ты меня использовала? — Он потер грудь, словно сама эта мысль доставила ему новую боль. — Да, своей прелестной ручкой ты нанесла мне глубокую рану. Никто иной не смог бы так ловко со мной расправиться. Пока я клялся отдать тебе все, что у меня есть, пусть это даже ничтожно мало, ты делала из меня дурака. И вот теперь бедный шут пойман и связан узами законного брака. И в постели его ждет столь соблазнительное лакомство, что сердце и ум вынуждены бороться друг с другом. Увы, некуда бежать бедняге! — Схватившись рукой за столбик балдахина, Тайрон склонился к невесте и помахал свободной рукой в воздухе, точна требуя ответа. — Ну, что вы скажете, мадам? Избавившись от одного ненавистного жениха, вы вынуждены отдаться другому. Так как же, удовлетворены вы результатом вашей интриги?

Прижимая простыню к груди, Зинаида опасливо приподнялась с подушек.

— Я не хотела выходить за князя Владимира…

— Это мне уже ясно, мадам, — отрезал Тайрон, скидывая бархатный камзол и швыряя его на ближайший стул.

Больше всего его раздражало то, что он не мог не обращать внимания на ее прелести. Полдюжины свечек горели в канделябрах, стоявших на прикроватных столиках. Три крошечных огонька дрожали за спиной невесты, и оттого тончайшая ткань ночной рубашки просвечивала насквозь, соблазнительно обрисовывая плечи руки и грудь.

Если красота невесты может мучить мужчину в первую брачную ночь, то это был как раз такой случай. Чем дольше он смотрел на Зинаиду, тем больше желал ее. Желал даже сильнее, чем в тот миг, когда их близость грубо прервалась из-за чужого вторжения. Ни одна из женщин так прочно не владела его разумом. С момента первой их встречи жизнь его переменилась. Теперь же, получив ее в жены, он понял, что сам себя сурово наказал.

— Я спрашиваю совсем о другом. Действительно ли вы удовлетворены результатами своей игры?

Зинаида вспыхнула. Она судорожно придумывала, что сказать, чтобы смягчить негодование мужа.

— Ну что, вы не можете ответить? — требовательно спросил Тайрон.

Она тихо произнесла:

— Разве ты сам не знаешь правду, Тайрон? Разве любая на моем месте не предпочла бы молодого мужа дряхлому старцу? Но я не хотела завлечь тебя в ловушку, поверь…

— Никогда! — презрительно оборвал он. — Ты хотела просто поиграть мной, точно тряпичной куклой, а потом выбросить, когда надобность во мне отпадет! Я был для тебя всего лишь пылким поклонником, которого можно использовать в своих целях. Цена, которую ты готова была заплатить за мои услуги, показалась мне слишком соблазнительной, чтобы я смог отказаться. Пожертвовав девственностью, ты хотела решить свои проблемы и даже не потрудилась задуматься о том, чем придется расплачиваться мне!

Отвернувшись и давая понять, что разговор окончен, Тайрон прошел в гардеробную. Здесь он обнаружил множество атласных обувных и шляпных коробок, а также лакированных шкатулок с драгоценностями, расставленных на полочках возле небольших сундучков с чулками, платочками и прочей мелочью. Более крупные сундуки почти до отказа были наполнены платьями и кружевным бельем. Изумленный огромным количеством вещей, Тайрон пощупал ткань некоторых из них, после чего поднял тонкую рубашку к свету, чтобы подивиться ее прозрачности.

Его собственные вещи тоже были распакованы и старательно разложены возле вещей Зинаиды. Проявленные внимание и забота тронули его. Должно быть, это заслуга Эли. Но с другой стороны, служанка никогда не сделала бы этого без приказа госпожи.

Поморщившись, Тайрон стащил рубашку и отбросил ее в сторону. Выбрав из двух кувшинов для умывания тот, что показался ему похолоднее, он плеснул воды в миску и принялся умываться в надежде охладить свой пыл и избавиться от вожделения. Кроме того, он рассчитывал на то, что легкое опьянение быстро погрузит его в крепкий сон до самого утра.

Тайрон решил не снимать подштанники, чтобы не возвращаться в спальню голым. Но облегающие штаны все равно не скроют его возбуждения, когда он снова увидит Зинаиду… Как назло, чтобы лечь на свое место, ему предстояло обойти кровать. Какая, однако, обстановка в этой просторной комнате! Очевидно, хозяйка дома очень дорожила своей подругой, если предоставила ей едва ли не самые лучшие покои. Он забыл о такой роскоши с тех самых пор, как покинул Англию. Впрочем, в их старинном имении эпохи Тюдоров, которое отец подарил сыну в честь свадьбы с Ангелиной, и то не было такой красоты. Правда, комнаты в нем были обставлены не менее удобно, но все же не так, как в этом женском царстве, где он вдруг очутился.

Остановившись возле прикроватного столика, Тайрон задул свечки и повернулся спиной к Зинаиде, стараясь избежать соблазна и не пробудить дремавшие желания. Если до сих пор он не знал, что такое муки сладострастия, то теперь в полной мере ощутил их. Его мучила мысль, что из-за собственной глупости он не может нынче всласть любоваться совершенными женскими формами. И все же близость к Зинаиде и воспоминания о том, как она отвечала на ласки, согревали ему кровь. Слава Богу, что в комнате было темно, и Тайрон мог без опаски развязать пояс штанов. Усевшись на постель, он снял их и бросил на скамеечку.

Несмотря на то, что единственным источником света оставались свечки за спиной у Зинаиды, ужасные шрамы, пересекавшие спину мужа, были достаточно хорошо видны. Зинаида виновато потупила взгляд. И хотя большинство шрамов уже начинало заживать, самый широкий из них припух, и видно было нагноение под темным струпом. Зинаида решительно встала с кровати.

Тайрон не удержался и, пока жена одевалась, бросил взгляд через плечо, но, как только она надела рубашку, поспешно отвернулся, пронзенный непреодолимым желанием. Зинаида пробежала в гардеробную и через пару мгновений вернулась с кувшином воды, прямоугольным флаконом бальзама и полотенцем. Она поспешила к мужу, и, сразу поняв ее намерения, Тайрон, схватив штаны, положил их на колени, наверное, впервые стыдясь наготы и боясь выдать свои истинные чувства.

— У тебя рана на спине загноилась, — сказала Зинаида, поставив кувшин на прикроватный столик. Затем повернулась к мужу. — Нужно непременно промыть ее и положить припарку, чтобы вытянуть гной.

Несмотря на то, что поверх рубашки на Зинаиде был еще и халат, дрожащий свет свечей, стоявших за ее спиной, проникал сквозь эти одежды и обрисовывал чудесный силуэт — каждую округлость, каждую соблазнительную деталь. И Тайрон вынужден был отвернуться, потому что от нараставшего волнения плоть его вздыбилась сильнее.

— Мне наплевать на эти раны, мадам.

— Но потом будет не наплевать, — ласково возразила Зинаида. — Где кинжал? Надо вскрыть нарыв…

— Я сказал, оставь меня в покое! — рявкнул Тайрон, предвидя, какую муку ему предстоит вынести, если он позволит ей прикоснуться к своему телу.

Действительно, тогда уж он вряд ли сумеет сдержаться и не овладеть ею. Он ни на миг не мог забыть о том слишком кратком, но восхитительном мгновении, когда они соединились в любовном порыве.

— Почему ты не позволяешь мне полечить тебя? — вновь попыталась уговорить его Зинаида.

— Я сам справлюсь, — проворчал Тайрон.

— Едва ли, — усомнилась она и кивнула на маленькую скамеечку подле кровати. — Давай-ка садись сюда, так будет удобнее. — Наступило тягостное молчание. Тайрон зловеще насупился. Тогда Зинаида склонилась к нему и снова тихонько спросила: — Полковник Райкрофт, так вы меня боитесь?

Тут уж Тайрон не выдержал:

— Да, черт возьми! Я уже говорил! Мне ничего от вас не надо, тем более вашей жалости!

Зинаида попятилась и в смятении посмотрела на его неприступное лицо. Слезы выступили у нее на глазах, мешая видеть. Она схватила со столика кувшин и, круто повернувшись, нечаянно расплескала воду. Капли попали на грудь Тайрону.

От неожиданности он резко вскочил на ноги, лежавшие на коленях штаны упали на пол, и, хотя уже через секунду Тайрон поднял их, чтобы снова прикрыться, Зинаида успела все заметить. Полные слез глаза изумленно расширились.

Тайрон заскрипел зубами. С глухим рычанием он отбросил ненужную теперь вещь. Что толку скрывать, если единственный ее взгляд открыл ей всю правду, лишив его возможности защитить свою гордость?

— Да, а чего ты ожидала? — закричал он. — Я же не каменный! О Господи, женщина, да оставь же ты меня в покое!

С этими словами он улегся на свое место, натянул простыню до пояса, повернулся на левый бок и взбил подушку. Он не желал больше смотреть на нее и потому злобно уставился на крохотные огоньки свечей.

Пораженная этой вспышкой ярости, Зинаида поспешно задула свечи у него на столике и отнесла кувшин в гардеробную. Здесь она переоделась в одежду поплотнее, которая надежно скрывала все тело от подбородка до пят. Слезы так и струились у нее по щекам, когда она возвращалась к постели. Бросив взгляд на мужа, Зинаида осторожно улеглась на правый бок, как можно дальше от него, затем натянула простыню и стеганое одеяло и залилась слезами отчаяния.

В полной тишине супруги лежали на расстоянии меньше вытянутой руки, упорно не произнося ни слова и не шевелясь. Тайрон крепко зажмурился, ибо при виде чудесных форм Зинаиды он неизменно распалялся. Но он твердо решил справиться со своей страстью и для этого старался думать о предстоящей операции: «Надо будет послать на разведку Авара. Пусть сначала отыщет лагерь Ладисласа. Одному это сделать легче, чем целому полку…»

Зинаида первая сумела успокоиться и, устав от слез, заснула. Тайрон услышал ее равномерное дыхание, а вскоре и сам уснул. Часа на три молодожены забылись тяжелым сном. Но даже этого непродолжительного отдыха хватило им, чтобы немного снять напряжение.

Шел уже третий час ночи, когда Тайрон вдруг проснулся, почувствовав, что Зинаида осторожно поднимается с постели. Удивившись, он решил не шевелиться и посмотреть, что будет дальше. Она пробралась в угол комнаты, куда через окошко струился лунный свет, и достала кинжал из ножен, пристегнутых к поясу. Должно быть, Эли или кто-то еще из служанок повесил его оружие на спинку кресла. Крадучись Зинаида с обнаженным клинком вернулась к кровати, и Тайрон приготовился к нападению, не сомневаясь, что легко с ней справиться. «Пусть только попробует, — подумал он, — и я завтра же потребую расторгнуть этот брак, что бы там ни говорил царь. Не то еще, чего доброго, меня самого сочтут за безумца, раз я согласился жениться на этой чокнутой!»

Увидев, что Зинаида не собирается бросаться на него, а вместо этого закатала рукав рубашки и приложила лезвие кинжала к внутренней стороне руки, Тайрон нахмурился. Теперь он понял ее намерения и с низким рычанием бросился к ней. Зинаида ахнула от неожиданности. Тайрон крепко схватил тонкое запястье жены, заставив ее вскрикнуть от боли. Затем он вырвал кинжал из ее рук.

— Так ты решила покончить с собой из-за того, что тебя заставили стать моей женой? — грубо спросил он.

— Ничего подобного, — возразила Зинаида дрогнувшим голосом.

От этой неожиданной атаки поджилки у нее тряслись и бешено колотилось сердце.

Отшвырнув кинжал в сторону, Тайрон перекинул ноги через постель и встал рядом с женой. Он взял ее за подбородок и, всматриваясь в каре-зеленые глаза, спросил:

— Тогда для чего ты пыталась вскрыть себе вены?

— Тебе показалось, Тай, но, право же, я не хотела этого.

— Говори, — нетерпеливо потребовал он. Зинаида собралась с духом и сказала:

— Мы несколько часов провели в одной постели… но ты так и не обратил на меня внимания. — Ее голос задрожал от боли. — Утром… мои подруги придут, чтобы помочь мне одеться. Если они не увидят на простыне доказательства моей девственности, я буду опозорена.

Тайрон в удивлении приподнял бровь. Его невеста, казалось, искренне смущена.

— Но если вы помните, мадам, то вы больше не девственница. Я отнял у вас это достояние как раз перед тем, как нам помешали.

Зинаида смущенно потупилась.

— Я думала, ты будешь грубее со мной… после всего, что я натворила.

— Настолько груб, что замараю простыню новой кровью? Так ты думала? — Он едко рассмеялся, когда она зажмурилась и быстро кивнула. — Какого же ты обо мне высокого мнения!

— Но если бы ты избил меня, то поделом. Я поступила отвратительно.

— Это, правда, — согласился Тайрон, — но джентльмену не пристало следовать дурному примеру. — Он тяжко вздохнул. — Похоже, делать нечего.

Она вздрогнула и зажмурилась, стараясь сдержать слезы. Какая разница, сумеет ли она доказать всем свою невинность? Русская история знает немало обесчещенных девушек…

Но тут Зинаида услышала, что Тайрон отошел от нее, и, приоткрыв глаза, увидела, что он направляется к креслу. Достав кинжал, он быстро сделал надрез на своей руке — Зинаида ахнула от неожиданности. Потом, когда несколько капель крови выступили на поверхности, дотянулся до середины кровати и приложил рану к простыне. Снова взглянув на невесту, он увидел ее широко распахнутые изумленные глаза.

— Разве не этого вы хотели, мадам?

— Именно этого, сэр, — шепнула Зинаида, пораженная его галантностью. После того как она ранила его мужское самолюбие, трудно было ожидать от него подобной доброты. — Я и не рассчитывала на ваше сострадание. Но почему вы сделали это?

Тайрон небрежно хмыкнул, желая показать, что теперь не так-то легко поддастся на ее женские уловки:

— Не надо только наивно думать, мадам, что одураченный простак способен на рыцарство. Я сделал это не столько ради вашей репутации, сколько ради своей собственной. Ведь без вещественных доказательств нашего соития мои приятели, чего доброго, подумают, что я бессилен. Так что на сей раз я снова попался на удочку. Мне пришлось сделать то, чего вы хотели, лишь бы не опозориться самому. Ведь всем понятно, что вы с вашей красотой способны соблазнить любого, даже самого холодного мужчину.

Зинаида гордо вздернула подбородок.

— Но если это действительно так, сэр, то, как же вам удалось удержаться от соблазна?

Тайрон вынужден был признаться:

— Ах, сударыня, если бы не моя уязвленная гордость, терзающая меня больнее разбойничьей плети, я не вынес бы этой пытки: лежать с вами в одной постели и не сметь к вам прикоснуться. Но я все время вспоминаю, как ловко вы притворились, что желаете меня так же сильно, как я вас, и боюсь снова опростоволоситься.

— Но вы вовсе не глупы, сударь, — отвечала Зинаида. — Вы гораздо умнее многих мужчин.

Тайрон презрительно усмехнулся:

— Неужто вы, девочка, столь опытны, что можете судить о мужчинах?

Зинаида покраснела как маков цвет.

— До вас я ни с кем не была в интимных отношениях.

— Возможно, и нет, но за вашими юбками постоянно бегали толпы мужчин, только и, дожидаясь случая их задрать.

— Но я не давала повода! — возразила Зинаида.

— Значит, я могу считать себя избранным? — Тайрон скептически рассмеялся. — Или я оказался единственным глупцом, кто все-таки попался в ваши сети?

— Вы же знаете, что до вас у меня никого не было. — Он пожал плечами:

— Тем обиднее. Стало быть, меня одурачила наивная девица.

— Да, я неопытна, — продолжала Зинаида, — но зато у меня есть голова на плечах. Только вас и никого другого я могла выбрать для такого дела.

— А вот с этим как раз я готов поспорить, мадам. Нет, головка у вас и в самом деле красивая, — отвечал Тайрон, нарочно перевирая смысл ее слов. — Лучше и быть не может. Но не одно ваше прелестное личико, а еще и чудесные формы сделали меня жертвой вашего коварства.

Зинаида в раздражении отвела взор и подумала, что этот англичанин может быть столь же невыносим, сколь и агрессивен.

Выиграв спор, по крайней мере, на данном этапе, Тайрон занялся раной на руке. Вытащив из-под невесты подол ночной рубашки, он начал вытирать вновь выступившую кровь. Он мечтал о том, чтобы сердце его было из камня, потому что невозможно было не обращать внимания на соблазнительное округлое бедро Зинаиды.

Так и не остановив кровотечение, полковник проворчал:

— Похоже, наши с вами друзья от души посочувствуют невесте, у которой оказался такой жестокий жених.

— Вы не привыкли осторожно обращаться с кинжалом, сударь.

— Мое оружие всегда в отличном состоянии, мадам. И я никогда не думал, что мне придется направить клинок против себя. Но я действительно переусердствовал.

Зинаида долго наблюдала за ним, прежде чем осмелилась вновь заговорить.

— Я очень благодарна тебе, Тай. Иначе наши друзья сочли бы меня… — она замолчала, боясь произнести это слово, но потом все-таки решилась: — потаскухой.

Воспоминания снова нахлынули на полковника, и, задумчиво вздохнув, он посмотрел на нее:

— Муж обязан защищать честь своей супруги. — Глаза Зинаиды заблестели от слез.

— С трудом верится, что ты до сих пор считаешь меня достойной своего покровительства.

— Ты меня мало знаешь, Зинаида, — ответил он лаконично.

— Это правда, — согласилась она. — Я и вовсе тебя не знаю.

Тайрон опять вздохнул:

— Когда-то я был знаком с человеком, который вызвал на дуэль одного негодяя, распускавшего сплетни о его жене. Мерзавец всем рассказывал о том, как она в него влюбилась и как он играл ее чувствами, а потом бросил ее. Это был один из тех кавалеров, что готовы увиваться за каждой юбкой. Если бы мой друг был так же мстителен, как ваш князь Алексей, то он наверняка бы оскопил обманщика, чтобы тот всю жизнь помнил, как соблазнять чужих жен.

— И что же было после дуэли? — нерешительно спросила Зинаида. — Этот любовник извинился?

— Нет. Он был убит, — невозмутимо ответил Тайрон. — Обманутый муж разыскал обидчика и вызвал его на поединок через полмесяца после того, как жена попыталась избавиться от незаконного ребенка. К тому времени она была на пятом месяце и хотела исправить случившееся, хотя супруг молил ее уехать в деревню и там дождаться родов. Но она отчего-то решила, что все будет по-старому, если убить в себе плод греха. Для этого она нарочно бросилась с лестницы. Ребенок погиб, а она заработала горячку и в течение недели умерла на руках у своего супруга. — Зинаида подняла глаза.

— Кажется, тебя очень расстраивает эта история, Тай, — сказала она. — Ты был близко знаком с этой женщиной? — Последовало долгое молчание. Он отсутствующим взглядом уставился в пространство, и тогда она снова осмелилась спросить: — Может быть, это твоя сестра?

Он вздохнул и ответил:

— Теперь это не имеет значения, мадам. Она умерла и лежит в могиле.

Вновь наступила тишина, во время которой Зинаида наблюдала за тщетными попытками Тайрона остановить кровь. Наконец она мягко попросила:

— Ты позволишь мне позаботиться о тебе, Тай? — Он хотел снова отказаться, но вдруг, к своему удивлению, неохотно согласился:

— Ну, если ты настаиваешь…

Просияв улыбкой, Зинаида вскочила, даже не заметив, что при виде мелькнувших стройных ног он чуть не ахнул.

Когда же она вернулась с водой и платками для перевязки, Тайрон уже сидел на скамеечке, на которую она ему прежде указала. Прикрыв наготу полотенцем, он совсем успокоился и дал ей возможность сосредоточиться на ране. Зинаида принялась за работу, чувствуя, что он следит за каждым ее движением.

— Можно мне теперь заняться твоей спиной? — осведомилась она, не поднимая глаз, приготовившись к новому яростному отпору.

— Делайте, что считаете нужным, мадам. Я слишком устал, чтобы спорить с вами.

На данный момент Тайрона устраивало подобное объяснение своей уступчивости. Он действительно устал и не хотел больше бороться.

К счастью, Зинаида отошла от него, чтобы найти кинжал и флакон с бальзамом. За это время Тайрон успел перевести дух. Пока она находилась рядом, это едва ли было возможно — настолько сильно он желал ее.

Она осторожно, промыла рану, затем вскрыла гнойник. Тайрон напрягся, но удивился тому, как осторожно она сделала это. Много лет проведя на военной службе, он успел привыкнуть к торопливости и грубости военных лекарей. Прикосновения рук Зинаиды казались лаской любящей женщины.

Быстро выдавив нарыв, пока из него не засочилась свежая кровь, Зинаида аккуратно смазала рану бальзамом и наложила повязку, а затем завязала у Тайрона на груди.

— Я не хотела, чтобы так получилось, — снова начала Зинаида с опаской. — Поверь, я никогда не думала, что все может так кончиться. Ты казался мне таким опытным солдатом. Я и мысли не допускала о том, что Алексей застигнет тебя врасплох. И потом, я вовсе не ожидала, что они с Ладисласом объединятся.

Тайрон недоверчиво расхохотался:

— Я бы с удовольствием поверил в вашу доброту, мадам, если бы прежде не получил жестокого урока. Но он так же глубоко врезался в мою память, как и эти шрамы в мою спину.

— Но я была в смятении, — сказала Зинаида, надеясь, что он все же поймет ее. — Я не могла смириться с мыслью, что мне придется выйти замуж за Владимира. Я даже решилась рискнуть своим добрым именем, чтобы избавиться от старого мужа. А вы ведь сами так стремились… так упорно искали случая овладеть мной…

— Да, я стремился! — с готовностью признался Тайрон. — Как мне было устоять? Ваша красота искушала меня с самого начала. Вы все время манили меня сладкими обещаниями. Я видел это в ваших глазах, чувствовал в ваших губах… Откуда мне было знать, что вы заманиваете меня в ловушку, которая обойдется мне такой дорогой ценой?! Я до сих пор удивляюсь, что голова у меня все еще на плечах, да и все остальное действует безотказно!

Зинаида залилась жарким румянцем. Глаза ее невольно опустились на едва прикрытые чресла Тайрона.

— Я и не думала, что Алексей дойдет до такого…

— К черту! — проревел Тайрон.

Встав на ноги, он прошел мимо Зинаиды в дальний угол комнаты. Потом, когда она в удивлении повернулась в его сторону, снова приблизился. В конце концов, его возбуждение немного улеглось, хотя внутри все так и кипело. Уперев руки в бока, он склонился к ней и сказал:

— Я не знаю, когда именно вы решили выбрать меня в качестве своей жертвы, мадам, но ни одна самая коварная искусительница не смогла бы добиться такого успеха. Вы были прекрасны, как земное божество. Да, мадам, именно так. И хотя я повидал столько стран, что вам и не снилось, я никогда не видел более красивой, более обворожительной девушки. При помощи хитрых чар вы похитили мое сердце. Я попался точно последний болван. Вы были так милы, так прелестны, что я не устоял перед вашим очарованием. Ваши глаза глядели так заманчиво, ваши губы были так мягки и податливы, ваши груди так возбуждались от моих прикосновений, что я мечтал о том, чтобы ваши шелковистые бедра приняли меня… И даже теперь мне больше всего хочется овладеть вами, дабы утолить мучительное желание. Чресла мои изнывают от напряжения, и поверьте, пытка эта невыносима. Я прекрасно понимаю, что это может кончиться даже хуже, чем то, чем грозил мне Алексей.

Зинаида смотрела в сверкающие голубые глаза, не зная, как смягчить раздражение. Тайрона. Казалось, больше всего он взбешен тем, что дал женщине обмануть себя. И все же он имел над ней не меньшую власть, чем она над ним. Во всяком случае, она была лишь неопытной кокеткой, тогда как его мужское обаяние подкреплялось годами практики. Это правда, что она преследовала определенные цели, но ведь в результате ей пришлось отдать ему не только тело, но и душу. Она не смогла бы с такой готовностью расстаться со своей девственностью, если бы он сам не пытался соблазнить ее. Однако Зинаида понимала, что сейчас нельзя упоминать об этом. Ее слова будут немедленно объявлены досужим вымыслом и жестоко высмеяны.

— Тай… — Голос ее был, тих и мягок. Лаской она пыталась смягчить болезненно уязвленную гордость мужа. — Мы могли бы лечь в постель и немного поговорить… о нас с тобой? Я ведь действительно ничего о тебе не знаю… а мне бы хотелось… очень.

Тайрон резко хохотнул и, запрокинув голову, уставился в темный потолок. Он пытался собраться с мыслями. Похоже, им теперь руководит лишь слепая страсть к особе противоположного пола, чей запах так и бьет в ноздри. Но уязвленная гордость напоминает о том, что нельзя смягчаться и уступать желаниям. А она… Подумать только, она хотела лечь с ним в постель, чтобы просто… просто поговорить!

— Ах, Зинаида, Зинаида, — проворчал он. — Ты же меня наизнанку выворачиваешь. Мои ночи теперь полны всесокрушающего желания, мои дни превратились в ад… И ты снова ласково нашептываешь мне на ухо. Что же мне делать, как отказывать, если ты своими вкрадчивыми просьбами задеваешь самые чувствительные струны? Я не могу продолжать свои обвинения, когда ты так говоришь со мной.

Зинаида молчала, пока он не поднял голову и не уставился пронзительным голубым взглядом ей в глаза. Голос ее чуть слышно прошелестел в тишине комнаты:

— Поверь, Тайрон, ты единственный, кого я хотела бы видеть своим любовником. Я не думала привязывать тебя против твоей воли.