Бирмингемы - Навсегда в твоих объятиях

Спрятав портрет во внутренний карман камзола, Тайрон сказал шепотом:

— Мне приятна ваша забота, Зинаида. Это подает мне надежду, что я не совсем противен вам и, если удастся добиться у ваших опекунов позволения, вы, возможно, даже примете мои ухаживания.

— Княгиня Анна никогда этого не допустит, — серьезно возразила Зинаида. — Она ненавидит иноземцев, а ваше упорство лишь усилило ее антипатии лично к вам.

— Сердце мое кровоточит от сожалений, — тяжко вздохнул Тайрон, но кривая улыбка заставила Зинаиду усомниться в его искренности.

Она тоже заулыбалась:

— О да! Я уж вижу, насколько вы сокрушаетесь, что попали к ней в немилость. Настолько, что не в силах сдержать огорчение.

Брови Райкрофта поднялись.

— Вы правы. Мне абсолютно все равно, что думает обо мне княгиня. Я был бы страшно рад, если бы она отправилась куда-нибудь подальше за океан, чтобы я мог без помех ухаживать за вами.

Зинаида так и не решилась признаться, что его мечты очень скоро могут сбыться. Ведь если и до сих пор этот настырный англичанин не обращал внимания на все попытки Анны избавиться от него, то оставалось лишь догадываться, насколько он обнаглеет, обнаружив, что путь открыт.

— Да, но сейчас она здесь, совсем неподалеку, — предупредила Зинаида и жестом поторопила его к выходу. — Так держите же слово и уходите, пока я совсем не потеряла с вами терпения.

— Еще только один миг, — пробормотал Райкрофт, кладя ладони на узкую талию Зинаиды и привлекая ее к себе. Она очутилась между его колен и мигом напряглась, почуяв опасность. Но Тайрон, прошептав, что не причинит ей зла, подался вперед и завладел ее губами. Зинаида была слишком потрясена, чтобы сопротивляться. Она не заметила, что губы ее сами собой открылись под натиском его нетерпеливого языка.

Еще долго после ухода Тайрона Зинаида прижимала дрожащие пальцы к своим улыбающимся губам. И отчего-то ночь стала еще прекраснее, луна — ярче, воздух — прохладнее, а сердце — горячее.

Глава 7

Утренний ветерок веял над городом. Царь Михаил Федорович Романов неспешно прогуливался по высокой кремлевской стене. Темные глаза его пристально следили за кавалерийским подразделением, тренировавшемся внизу, на открытом пространстве Красной площади. Внимание царя приковал командир полка, который держался в седле как-то по-особому, не так, как все остальные всадники, хотя это было лучшее кавалерийское подразделение и служили в нем опытные наездники и воины. Если не считать казаков, которые, как говорится, рождаются в седле, то Михаилу не много доводилось видеть всадников, равных этому англичанину в верховом искусстве. Впрочем, об иноземном полковнике Михаил слышал уже не впервые.

Недавно в разговоре с русскими военачальниками генерал Вандергут хвастал своими успехами. Будто бы он разработал какую-то особую тактику, благодаря которой одна из вверенных ему частей под руководством английского офицера неожиданно напала на большую банду грабителей. И случилось это якобы всего лишь в дне пути от Москвы. Но гораздо больше царь Михаил узнал от вновь назначенного майора Некрасова, когда тот рапортовал о прибытии Зинаиды Зеньковой в столицу. Некрасов поведал о том, как на поезд молодой боярышни напала шайка бандитов под предводительством одного негодяя польско-казацкого происхождения, а отряд английского полковника обратил негодяев в бегство. Как раз эти воины демонстрировали сейчас государю свое искусство.

Безукоризненные слаженные действия солдат, четкие приказы их командира заставляли сердце Михаила стучать сильнее. Со своего наблюдательного пункта он не отводя глаз любовался войсками. Головы в шлемах дружно повернулись, повинуясь громкой команде, и под золотыми лучами утреннего солнца ослепительно блеснули сабли, на краткий миг поднятые кверху и тут же опустившиеся плашмя на плечи воинов. Михаил еще ни разу не видел такого красочного представления, но ему очень понравилось это зрелище. «Надо будет поговорить с иноземцем в самое ближайшее время», — решил он. Судя по всему, этот офицер научил своих подчиненных не только красиво маршировать по площади, но и отменно выполнять воинский долг.

Михаил задумчиво склонил голову и бросил косой взгляд на офицера своей охраны, стоявшего неподалеку:

— Майор Некрасов.

Тот мгновенно подскочил к царю и, быстро отсалютовав, отрапортовал:

— Майор Некрасов по вашему приказанию явился, великий государь.

Царь сложил руки за спиной. Глаза его скользнули по фигуре щеголевато одетого молодца:

— По-аглицки ведаешь?

Николая этот вопрос несколько удивил, но ответил он без колебаний:

— Так точно, ваше царское величество, ведаю.

— Молодцом! Значит, сумеешь вежливо объяснить командиру вон того полка, который сейчас проходит перед нами, что я желаю в ближайшие дни видеть его у себя. Скажи, пусть подаст челобитную, попросит аудиенции. Через несколько дней ему сообщат о моем ответе. Есть вопросы?

— Никак нет, государь.

— Этот человек иноземец, — задумчиво промолвил Михаил. — Ты ему объясни, как себя вести, чтоб и сам не осрамился, и меня не вынудил его наказывать.

— Слушаюсь, ваше величество.

— Все.

Николай снова отсалютовал и, когда царь небрежно махнул рукой, отпуская его, не мешкая зашагал к ближайшей башне, чтобы спуститься вниз. Торопясь по площади к стройным рядам конников, он окликнул командира:

— Полковник Райкрофт! — Видя, что тот его не расслышал, Николай подошел поближе и снова крикнул, пытаясь перекрыть топот копыт и громкие команды: — Полковник Райкрофт!

Наконец Тайрон услышал Николая и сразу развернул коня. Узнав майора, он кивком перепоручил командование подразделением своему помощнику капитану Тверскому. Поджидая быстро шагавшего к нему русского офицера, Тайрон снял шлем и тыльной стороной ладони отер лоб.

— Полковник Райкрофт! — снова прокричал Николай, останавливаясь возле вороного коня. — Его величество государь желает с вами встретиться! — Он поднял руку и, слегка повернувшись, указал на кремлевскую стену, туда, где стояла наверху группа богато одетых людей. — Он изволил наблюдать за вашими учениями!

Тайрон прикрыл ладонью глаза от солнца и прищурился на горстку собравшихся наверху высокопоставленных особ:

— Как вы думаете, друг мой, чего он от меня хочет?

— Вы произвели на государя большое впечатление! — Николай с благоговением взирал на полковника. — Вам велено в ближайшее время просить аудиенции!

Тайрон взял поводья в одну руку, а другой оперся на луку седла. Он удивленно выгнул бровь и посмотрел на майора. Царская милость — это как раз то, к чему он стремился, но его ошеломило, насколько быстро он достиг желаемого.

— И что же мне следует для этого сделать?

— Мне поручено подробно проинструктировать вас, полковник. Если вы свободны нынешним вечером, то мы могли бы встретиться у меня. Чем раньше вы исполните повеление царя, тем большее почтение к нему выкажете.

— Да, конечно, — согласился Тайрон, мысленно прощаясь со своим планом поехать сегодня к дому княгини Анны.

Последние две недели он с усердием тренировал солдат, не оставляя себе ни минуты, чтобы удовлетворить желание еще разок увидеть Зинаиду и снова заручиться помощью Эли. Все это время, начиная с того момента, как они попрощались у окна, темноволосая красавица неотступно занимала его мысли. Пожалуй, памятный визит в освещенную луной опочивальню Зинаиды даже сильнее распалил его чувства. Теперь чаще, чем когда-либо прежде, он просыпался от тревожных грез, в которых ему являлся ее светлый образ и чудилось прикосновение мягкой обнаженной кожи к его телу… Эти непрекращающиеся и такие притягательные видения лишали его сна. Как бы он ни пытался отвлечься, стремительно меряя шагами комнату, ему не удавалось избавиться от болезненного, все нарастающего желания. Когда же он смотрел на портрет Зинаиды, это тоже не помогало — мучительная страсть лишь усиливалась. В свое время он нарочно поддразнил боярышню, пообещав добиться аудиенции у царя, но уже и тогда это намерение было гораздо серьезнее, чем он сам думал. Тайрон понимал: чтобы достичь желанной цели, необходимо снискать милость царя. Лишь поэтому он считал встречу с майором Некрасовым более важной, чем поездку к княжескому дому. Несомненно, царь Михаил откроет перед ним любую дверь в Русском государстве, даже ту, которая уже однажды захлопнулась перед самым его носом.

Прошло больше полумесяца после приезда Зинаиды в Москву, и за это время она успела привыкнуть и к занудным наставлениям Ивана, и к резким выпадам Анны, и к неотступным преследованиям Алексея. Последние так и оставались абсолютно невидимы и неслышимы для его супруги. Зинаида постоянно чувствовала себя точно маленький птенец под зорким оком хищного ворона. Казалось, в каждом хоть мало-мальски уединенном уголке ее поджидает опасность в лице самого князя. Зинаида с ужасом осознавала, что в этой странной охоте ей уготована бесславная роль практически обреченной жертвы, а Алексей, по-видимому, твердо вознамерился пользоваться всякой предоставляющейся возможностью. Анна же по большей части посвящала свое время и внимание Ивану Воронскому, которому она самоотверженно помогала преодолеть нелегкий путь к славе.

Даже поездку к больному отцу княгиня отложила, сочтя, что куда важнее вывести доброго Воронского в высший свет. Так что, пока Алексей рыскал вокруг молоденькой боярышни, неразлучные княгиня и священник ездили по домам богатых могущественных бояр, пытаясь найти единомышленников. С такими-то вот «сообщниками» они и обсуждали все то, что так возмущало их в патриархе Филарете. Зинаида не раз слышала их рассуждения, сидя в своей светелке, где ей велели оставаться во время этих боярских сходок. Девушка и не думала подслушивать, но страстные и громкие речи, которые Иван, казалось, нарочно провоцировал своими репликами, легко доносились до второго этажа. Учитывая странные высказывания священника во время путешествия из Нижнего, Зинаида уже начинала подумывать, не мечтает ли он, чего доброго, о свержении царя Михаила. Едва ли Анна, родственница государя, стала бы участвовать в подобном заговоре. Но все равно она никак не могла избавиться от крепнущих день ото дня подозрений.

Рано утром в среду Алексей заявил, что должен уехать из Москвы по делам, так что вернется не раньше следующего вечера. Анна, уверенная в том, что теперь без опасений можно оставить подопечную дома, решила снова отправиться в город с Иваном. Вскоре после того, как парочка отбыла по своим делам, Зинаида отослала Эли и Степана проведать сестру Елизаветы. Поджидая слуг обратно, она вышла в сад, держа в руках толстый фолиант, выданный накануне Иваном, очевидно, лишь для того, чтобы ученица не забывала о власти всесильного учителя даже в его отсутствие.

Около полудня удивленный Борис открыл дверь своему барину:

— А мы-то вас и не ждали до завтрева, батюшка.

— Планы изменились. — Алексей осторожно огляделся, словно принюхался. — Жинка моя дома?

— Нет, барин. Княгиня уж больше часу как уехала с этим…

— Добрым Воронским, — с заметным раздражением помог ему Алексей.

Борис поторопился развеять ревнивые подозрения господина:

— Они к князю Владимиру Дмитричу поехать изволили, батюшка. Наверное, княгиня-матушка обрадуется, коли и вы туда пожалуете.

— Да ты что? Снова слушать россказни про то, как этот старый дурак задумал заделать еще одного наследничка на склоне лет? — расхохотался Алексей, качая головой. — Уж на краю-то могилы лучше бы думал, как поделить имение между взрослыми сыновьями, чем искать молодую жену, чтобы рожать новых.

Борис усмехнулся. Он и сам слышал о чаяниях старика князя.

— Да кто ж из нас не мечтает в такие годы быть в такой же силе, как князь Владимир Дмитрич.

Удивленно приподняв бровь, Алексей глянул на Бориса. Уж не его ли собственные мысли произносит вслух этот холоп?

— А что, коли старый князюшка не так уж и силен, как сказывают?

— И то возможно, — согласился Борис, но тут же вздохнул: — А так приятно питать надежду!

Алексей улыбнулся:

— Это уж точно.

Через минуту князь выходил в сад. Он увидел Зинаиду, которая сидела у маленького столика, подперев голову руками. Сосредоточившись на книге, Зинаида не заметила князя, пока тот не заговорил:

— О, мое дорогое дитя, чем это вы так поглощены? — Темноволосая головка в мягких кудряшках быстро поднялась, и Алексей уставился в испуганные каре-зеленые глаза. Ощутив ее внезапную тревогу, он улыбнулся. Она была напугана, как молоденький зайчишка, загнанный в угол хитрой лисицей.

— Князь Алексей! — Зинаида быстро поднялась. — Мы вас не ждали до завтрашнего вечера. Боже мой, как же удивится княгиня! — Прерывистое дыхание боярышни выдавало крайнюю степень ее смущения. — Я думаю, она вот-вот вернется…

Слова замерли у нее на устах. Наступило тягостное молчание, во время которого князь не сводил с Зинаиды изумленных глаз.

— Да полно вам, Зинаида, — наконец ласково возразил он. — Мы оба прекрасно знаем, что Анна носится по всей Москве со своим Иваном, отыскивая для него кратчайший путь к славе и богатству. Впрочем, она и сама вполне достойна своего любимчика.

Взгляд его упал на грудь Зинаиды, чуть приоткрытую четырехугольным вырезом платья с кружевами. Даже этот мимолетный взгляд был ему утешением, ведь с тех пор, как он отворил дверь ее опочивальни и увидел спящую девушку, она неизменно появлялась перед ним только в русских сарафанах. Но сегодня… Сегодня тугой корсаж подчеркивал узкую талию, а вырез его позволял взору беспрепятственно наслаждаться видом свежей и чистой кремовой кожи.

— Вы позволите составить вам компанию? — спросил Алексей, блистая изысканными манерами.

— К-конечно, — заикаясь ответила Зинаида. Да и как бы она ему возразила? Ведь если ответить отказом, то он, чего доброго, попытается схватить ее прямо сейчас.

Алексей быстро шагнул к ней, но, мгновенно отреагировав на его маневр, Зинаида обошла стол с другой стороны, как будто затем, чтобы налить себе бокал разбавленного вина. Ухитрившись нервно улыбнуться под этим внимательным и жарким взглядом, она сделала глоток и лишь после этого сумела взять себя в руки. Небрежным жестом она указала на кувшин с вином и маленькое блюдо с пирожками, которое принесла ей Елизавета:

— Не желаете ли подкрепиться?

Алексей снова улыбнулся — так мило изображала она хозяйку. Он узнавал все повадки, свойственные любой не расположенной к близости девственнице. Она так торопилась поставить барьер между собой и пылким обожателем, словно этот маленький столик действительно мог помешать ему.

— Ну, разве что бокал вина.

Алексей принял его из рук Зинаиды и внимательно всмотрелся в глубину ухоженного сада. Он был не из тех мужчин, которые способны предаваться подобным примитивным удовольствиям, но сейчас, когда рядом была эта девушка, он внезапно ощутил, как благотворно действует на него мирная тишина уютной поляны. Возможно, если бы он женился на девице, которой было бы довольно его богатства и княжеского титула и которая не была бы одержима ненасытными амбициями, он бы нашел удовлетворение в любви и нежности к собственной супруге. Но чем дальше, тем больше он чувствовал необходимость щеголять перед Анной своими похождениями. Видимо, безотчетно искал реванша за то душевное беспокойство, которое она в нем пробудила.

— Не прогуляться ли нам по саду, Зинаида? — предложил князь, снова двинувшись вокруг стола. Взяв девушку под руку, свободной рукой он указал в сторону обсаженных цветами аллей. — Я уже много лет не видел столь буйного цветения.

Зинаида робко двинулась вместе с ним по дорожке, судорожно придумывая предлог, чтобы поскорее улизнуть.

— Ваша повариха может позвать меня с минуты на минуту. Я обещала помочь ей с хлебами, так что мне нельзя уходить надолго. Она обязательно пойдет меня искать.

— Но простая прогулка по саду не требует много времени, — заверил ее Алексей. — И потом, все равно мне скоро уезжать. Я забыл кое-какие важные бумаги, вот и пришлось вернуться за ними. Я думал, дома никого не осталось, как вдруг увидел вас здесь. — Он медленно втянул ноздрями сладкий пьянящий аромат, доносившийся от крупных цветков с соседнего куста. — Я уж почти и забыл, что бывают на свете такие удовольствия.

Бросив тревожный взгляд через плечо, Зинаида заметила, что теперь уже никто не может видеть их из дома — густые, спускающиеся почти до земли ветви дерева, подобно тяжелому занавесу, скрывали тропинку у них за спиной.

— Все. Я должна возвращаться.

— Не сейчас, красавица. — Скользнув ладонью вниз по ее руке, князь сжал пальцы Зинаиды, а когда она ахнула от неожиданности и попыталась высвободиться, рассмеялся и спросил: — Вы еще не видели нашей голубятни? Это здесь, недалеко.

Действительно, впереди слышалось голубиное воркование. Мысленно похвалив изобретательность князя, Зинаида позволила ему увлечь себя дальше по дорожке. Когда они подходили к белому круглому строению, в котором сидели на насестах около дюжины голубей, Алексей даже решился отпустить ее руку. Остальные птицы летали над крышей. Хлопанье крыльев предупредило о приближении еще одного голубя. Зинаида оглянулась на него. Он опустился на шест, торчавший из дверцы голубятни.

— Однако это становится опасно, — пошутил Алексей, оглядываясь на кружившую в вышине стаю. — Давайте-ка отойдем, пока они не испортили ваше прекрасное платье. — Вновь взяв руку Зинаиды, он потащил ее за собой по узкой тропинке, которая вдруг резко свернула в сторону.

Девушка старалась высвободить пальцы, понимая, что они уходят все дальше от дома.

— Прошу вас… Я должна немедленно вернуться:

— Не бойтесь, Зинаида, — не сбавляя шага, обронил Алексей. — Идемте, я вам кое-что еще покажу.

Наконец он притащил ее к маленькой избушке, притулившейся к высокому деревянному забору — границе имения. Взойдя вместе с Зинаидой на деревянные доски крыльца, князь толкнул дверь и вошел бы внутрь, но Зинаида не желала, чтобы этот известный соблазнитель втаскивал ее в темную хижину. Упершись расставленными ногами, точно упрямый теленок, она отказывалась сделать хотя бы еще один шаг.

— Нет! — крикнула Зинаида. — Отпустите меня! Я должна вернуться в дом!

Алексей захохотал. Его темные глаза ярко засверкали.

— Идем со мной, глупышка, — принялся уговаривать он, кивнув в сторону входа. — Позволь мне превратить тебя в женщину, которой ты достойна быть. Никто же не узнает, что мы были вместе. — Красные губы его приоткрылись в обманчивой улыбке. — Слуги все за меня. Они не скажут Анне, что я сегодня возвращался. Нам не придется ничего объяснять ей. — Коротким кивком он снова указал на дверь: — Никто сюда не придет, Зинаида. Старик дровосек вернется лишь к осени. Так что весь домик в нашем полном распоряжении. Не смущайся и не бойся.

— Ни за что! — Зинаида замотала головой. — То, что вы требуете от меня, неслыханно! Вы не имеете права даже предлагать мне такое!

— Имею, не имею… — Алексей задумчиво покачал головой из стороны в сторону, точно маленький мальчик, напевающий стихи. — Кто станет говорить о моих правах, Зинаида, когда мы рождены друг для друга?

— Я стану! — горячо возразила она. — Я ничуть не желаю этого!

Плечи его слегка приподнялись и сразу опустились в знак того, что ему безразлично ее мнение.

— Я возьму тебя, как мне хочется, детка. Меня не остановит твое сопротивление. Вот увидишь, со временем ты привыкнешь ценить мои ласки.

С этими словами он обнял ее за талию, но Зинаида отпрянула и злыми глазами вперилась в его лицо.

— Если вы принудите меня к этому, — предупредила она низким, слегка охрипшим голосом, — то я клянусь, что отомщу. Я вам не одна из тех потаскушек, которых вы вольны хватать и тащить в постель по первой своей прихоти! Если Анна не станет слушать мои жалобы, то я дойду до царя Михаила. И запомните хорошенько, князь, вам придется заплатить за каждое оскорбление, которое вы мне нанесете!

В ответ он лишь презрительно расхохотался. Глаза его смотрели все так же непреклонно и уверенно.

— Неужели ты и правда решила напугать меня и упорхнуть прочь, моя девочка? Ну, нет, и не надейся. Все твои жалобы пропадут втуне, потому что я представлю тебя лгуньей и дам слово чести, что ты меня оклеветала. Анна даже не станет слушать всего этого. Ну что, видишь, сколь ничтожны твои жалкие угрозы? Право же, Зинаида, ты ничего не добьешься, если станешь враждовать со мной.

Высокомерно улыбаясь, он ухватился за лиф ее платья и, резко дернув вниз, разорвал его до самого пояса. Теперь только нижняя рубашка прикрывала грудь Зинаиды. Алексей протянул руку, чтобы потрогать сладостные прелести, однако Зинаида с яростным криком вырвалась и отскочила. Но, увы, побег не удался. Князь поймал ее за волосы и, рванув на себя, подхватил девушку на руки.

Князь вломился в домик, распахнув дверь плечом, после чего ногой захлопнул ее. Не останавливаясь, он двинулся к узкой койке в углу и бросил на нее свою ношу. Зинаида поднялась на колени и быстро огляделась вокруг. Между князем и маленьким столиком у изголовья кровати оставался узкий проход. Зинаида кинулась туда, намереваясь скользнуть сквозь эту брешь. Но князь преградил ей путь. Стараясь избежать его протянутых рук, Зинаида бросилась к противоположному концу кровати. Он снова был тут как тут. Наконец она села на корточки, тяжело дыша и злобно глядя на Алексея.

Тот начал медленно стаскивать с себя кафтан.

— Вот видишь? Я же говорил, что тебе не убежать, моя красавица.

Отбросив одежду в сторону, он повернулся к Зинаиде. Теперь на нем были только тонкая рубаха и штаны, обтягивающие тощие ляжки. Благодаря своим широким плечам и неизменно просторным кафтанам князь всегда казался тяжелее и мускулистее, чем был на самом деле. В действительности же он был почти тощим, и не шел ни в какое сравнение с красавцем англичанином, которым она так восхищалась.

Алексей внимательно следил за своей пленницей, тогда как ее взгляд метался по всем углам крохотного помещения в отчаянных поисках выхода. Она еще раз попробовала прорваться через узкий свободный проем, однако Алексей опять поймал ее и швырнул на волчьи шкуры. Зинаида отчаянно заскрежетала зубами и попыталась оцарапать его, но он лишь рассмеялся и завел ее руки за голову. Держа ее в таком положении, он рывком отодвинул кровать от стены и сел на нее верхом, прижав дико брыкавшуюся Зинаиду к кровати.

Но как только он приподнялся, чтобы вытащить из-под себя юбки Зинаиды, она предприняла новую попытку высвободиться. Алексей ожидал этого и немедленно снова уселся верхом.

Торопясь расправиться с ее платьем, он даже не заметил, как тонкая ручка дотянулась до оселка, забытого на столике возле кровати, и кулак с зажатым в нем орудием мести быстро описал дугу от столика к самому носу князя. Зинаида вложила в этот удар всю силу, попав острым краем камня в переносицу Алексея, и кровь залила его лицо.

Дикий вой, казалось, пошатнул избушку до самого основания. Князь откинулся назад и прижал руки к лицу. От боли он ничего не видел. Несколько красных капель упали на его белую рубаху, и, как только сознание немного прояснилось, он опустил руки и, открыв рот от изумления, посмотрел на эти пятна. Алексей просто не мог поверить, что эта хрупкая девушка могла пролить его кровь. Глухо зарычав, князь прижал палец к ноздре, пытаясь унять кровотечение, но, увы, это ему не удалось. Даже самое легкое прикосновение вызывало резкие приступы боли, которая, казалось, распространялась по всему телу. Боль была так сильна, что, растеряв всякое желание удовлетворять свою разыгравшуюся похоть, Алексей поднялся с кровати и заковылял к умывальнику. Схватив висевшее рядом полотенце, он зажал им нос.

Зинаида не мешкая соскочила с кровати и помчалась к выходу. Она влетела в дом и, заперев дверь своей светлицы, ощутила себя в безопасности. Позабыв даже о жаре, Зинаида долго сидела, затаившись, пока, наконец, не услышала, как экипаж князя прогрохотал по улице. Она подошла к окошку и увидела, что за экипажем уныло плетется жеребец Алексея, привязанный за уздечку. Это вселяло надежду, что князь не вернется домой еще несколько дней.

Шло уже третье воскресенье после приезда Зинаиды. Наконец-то прохладные ветры принесли раскаленному городу долгожданное облегчение. Серые облака бежали по утреннему небу, вселяя надежду на дождик. Пройдет всего с полмесяца, и станет заметно холоднее. Эта чудовищная жара останется только в воспоминаниях.

Алексей вернулся пару дней назад, выдумав жалкое оправдание разбитому носу: якобы он свалился с лошади. Чтобы спасти красивый профиль, пришлось обратиться к доктору, но теперь уже стало ясно, что былую его утонченность навсегда изуродует довольно заметный бугор. Князь страдал, всякий раз ощупывая эту «награду». Благодаря ней он уже никогда не, забудет о Зинаиде. Вокруг носа и под глазом еще не сошел темно-фиолетовый отек, свидетельствовавший о силе повреждений и заставлявший своего обладателя обильно угощаться крепкими напитками, чтобы облегчить мучительную боль. Алексей теперь знал, что Зинаида не сдастся без борьбы, и на некоторое время прекратил домогательства.

В это воскресенье он заявил, что остается дома. Тщеславие не позволяло князю пускаться в новые приключения, пока распухший нос не уменьшится в размерах и не сойдут синяки. Накануне Анна договорилась с Иваном стоять заутреню в домовой церкви у богатого князя Владимира Дмитриевича. А поскольку старый вдовец надумал вновь жениться, то Иван и Анна боялись, как бы присутствие симпатичной молоденькой девицы не отвлекло старичка от основной цели их визита. О том, чтобы взять Зинаиду с собой, не могло быть и речи. В то же время, поскольку князь Алексей не собирался вставать с постели, Анна опасалась оставлять Зинаиду дома. Итак, у княгини не было иного выхода, как разрешить боярышне идти на все четыре стороны, лишь бы подальше от их дома и покалеченного Алексея.

Но каковы бы ни были причины, побудившие княгиню отпустить ее, Зинаида с ликованием восприняла известие. Даже строжайшие предупреждения насчет того, чтобы вернуться домой до сумерек, не омрачили ее радости. Она вышла на крыльцо гораздо раньше, чем Степан успел подать экипаж, и ни капельки не взволновалась, заметив, что Алексей стоит у окна и смотрит вниз. Сегодня он ничего не сумеет ей сделать.

Ради такого случая Зинаида оделась в светло-голубой сарафан, щедро украшенный мелким жемчугом и тончайшей аппликацией из белого шелка. На голове у нее был кокошник с такими же узорами, а голубая лента, усеянная изящными жемчужными бусинками, блестела в темной косе. Зинаида прихватила еще и накидку, но, собираясь выходить из экипажа, не стала брать ее с собой. На улице было тепло, да и солнышко порой выглядывало из-за туч, так что можно было надеяться, что дождь прособирается еще долго.

Степан остановился недалеко от церкви на Красной площади, как раз рядом с боярыней Натальей Андреевной, которая только что вышла из своего экипажа и задержалась, глядя на них. Когда же Джозеф распахнул дверцу перед своей госпожой, Наталья поспешила ей навстречу. Заметив ее, Зинаида быстро соскочила на землю и бросилась в распростертые объятия смеющейся от радости старой знакомой. Всего три шага — и младшая из женщин оказалась в кольце рук своей старшей подруги.

— Ну, держись, буду тебя ругать. Что ж ты до сих пор ко мне не заехала? — пожурила Наталья и подняла заблестевшие от слез глаза на Зинаиду. — Али забыла, что у княгини Анны меня не принимают?

— Ах, Наташа, ты же знаешь, что я не могла этого забыть, — ответила девушка, и каре-зеленые глаза ее тоже заволокло слезами. — Но до этого дня Анна не позволяла мне покидать пределы своей усадьбы.

Наталья Андреевна внимательно посмотрела в лицо Зинаиды:

— Должно быть, тяжело тебе живется в такой неволе, ведь ты привыкла к свободе, как какая-нибудь англичанка или француженка.

— Ничего, скоро, возможно, все изменится.

— Как это, дорогая?

Зинаида подняла руку, как бы предостерегая старшую подругу от излишних надежд:

— Только учти, пока еще совершенно не известно, действительно ли Анна собирается к своему отцу. И потом, я даже не осмелюсь предположить, что она согласится на мои визиты к тебе. Но все же подозреваю, что она побоится оставлять меня под одной крышей с Алексеем.

— Тут я не стану ее упрекать. Ведь это первостатейнейший блудник. — Наталья похлопала юную подругу по руке и предупредила на всякий случай: — Будь поосторожнее с ним, дитя мое.

Зинаида согласно кивнула:

— О, я уже убедилась на собственном опыте, что это ужасный развратник. Представь, теперь я боюсь даже выходить из своей комнаты — эта жадная ворона только и дожидается, чтобы наброситься на мои несчастные косточки. Когда его нос заживет немного, он наверняка решится взять реванш.

Красивые брови Натальи сошлись на переносице.

— А что такое с его носом?

— А я сломала его, чтоб не приставал больше.

На мгновение старшая из дам, замерла, изумленно глядя на младшую, но, когда до нее дошел весь комизм положения, от души рассмеялась:

— Ах, бедный Алексей, ему еще ни разу так не доставалось от женщины. Но вот, наконец, нашлась такая, которая не пришла от него немедленно в восторг. Остается надеяться, что ты сбила с него спесь и впредь он поостережется.

— Вряд ли мне это сойдет с рук. А поскольку совершенно непонятно, как и когда он осуществит свою месть, то я продолжаю его бояться.

Наталья сочувственно вздохнула:

— Да уж, лучше бы тебе поскорее покинуть этот дом. А ты не знаешь, когда Анна собирается ехать?

— Если вообще соберется, то никак не раньше следующей субботы. Ведь на этот день назначены большие торжества в честь ее любимчика Ивана Воронского.

— Ивана Воронского? — недоверчиво повторила Наталья и взглянула на Зинаиду с еще большей жалостью. — О, моя дорогая, тебе можно только посочувствовать. Как прискорбно, что государь не прислал тебя ко мне. Наверное, он просто не ведал, что мы с тобой близкие подруги, особенно если Анна убедила его, что я интересовалась исключительно твоим отцом. Несомненно, царь думал, что благодетельствует тебе, посылая к своей родственнице. И впрямь, ведь при иных обстоятельствах это большая честь — быть воспитанницей в царской семье. Он весьма почитал твоего отца, и теперь, когда Александра уже нет с нами, государь хочет быть уверенным в твоем благополучии. Так что, пожалуйста, не суди его слишком строго.