Были окружены бритты злыми врагами. Одни из них пришли по дороге китов, другие же издревле населяли остров. Под снежными горами Севера, в глубоких долинах, куда зимой не приходит солнце, живет старейший из народов — пеохты. Даже войска румвалов в ту пору, когда власть Касере распространялась и на Бриттене, не смогли завоевать эту обширную страну обдуваемых ветром утесов и любимых троллями долин.

Бриде мак Мэлхон унаследовал трон пиктов — так называют себя эти жители гор — в тот год, когда Кинрик послал свою стрелу войны вокруг Вест-сэ. Был он князем великого могущества, правителем королевств Кайт, Ке и Кириг. Фиб, Фидах, Фотла и Фортренн. Ему платили дань короли островов Катт и Орк, что в Северном океане. Был он сыном короля бриттов, поскольку в обычае пиктов наследовать королевскую власть по женскому праву. И таким их обычай был с тех пор, когда их племя первым из всех пришло в Придайн с севера. Тут и поклялись они солнцем и луной блюсти этот обычай, доколе стоит мир.

Ко двору деда Бриде, Друста, сына Гирома, приехал Мэлгон Высокий, когда его отец Кадваллон Ллаухир еще правил Гвинеддом. Всю зиму Мэлгон спал с княжной Нестой, дочерью Друстана, пока друиды двора не объявили, что она понесла. Тогда Мэлгон уехал на юг, в Гверит, чтобы снова жить в королевстве отца. Таков был обычай пиктов, но после того, как захватил Мэлгон престол своего двоюродного брата, Бриде задумался — а не потребовать ли ему по праву отцовской крови еще и королевства Мэлгона Гвинедда?

От князя Оркнейских островов, чьи корабли странствовали далеко по океанским волнам, Бриде узнал о том, что Кинрик послал стрелу войны по королевским дворам севера. Придворный бард Бриде спел о его предке Друсте, сыне Эрпа, который выиграл сто битв и одержал сто побед на юге. Бриде мак Мэлхон поразмыслил над этим и послал огненный крест по семи частям своего королевства. Но, кроме этого, он ничего не сделал против бриттов, живущих к югу от реки Гверит, а выждал зиму, чтобы посмотреть, что будет.

Когда растаяли снега, пришло известие, мало обрадовавшее Бриде, поскольку его пограничные лазутчики принесли известия о сборе трех великих воинств Севера. Король Уриен Регедский приказал собрать три сотни мечей племени Айнварха, и три сотни щитов племени Киннвида, и три сотни копий племени Коэля. Также Уриен послал слово и правителю Западных Островов, Габрану мак Домангарту из Дал Риады, который другом пиктам не был. Когда король Габран получил это известие, он собрал корабли племен Габрана, Энгуса и Лоарнда, и с каждых двенадцати домов этих племен пришло по два семискамейных корабля.

Когда узнал король Бриде об этих сборах на западной и южной его границах, он был весьма раздосадован и посоветовался со своим мудрым друидом и приемным отцом Бройханом, сыном Темнана. Бриде боялся, как бы флот Габрана не разграбил его берегов, пока он будет воевать с Уриеном к югу от реки Гверит. И все же ему очень не нравилась мысль о том, что саксаны из-за моря разграбят Остров Придайн и при дележке добычи его не будет.

Бройхан долго думал над этим, глядя в стеклянный сосуд, в котором перед ним проплывали видения. В конце концов он дал королю разумный совет Он заметил, что сам-то Уриен будет разбираться с айнглами, что сидят у него на восточном побережье, и бесчисленным воинством их сородичей из-за моря. А что до Габрана мак Домангарта, то Бройхан посоветовал Бриде послать словечко его верховному королю, Диармайту мак Кербайллу, королю зеленого Острова Иверддон, что лежит в Западном Океане за Придайном и откуда пришли люди Дал Риалы, прежде чем поселиться на островах к западу от королевства Бриде.

Бриде мак Мэлхон был весьма доволен советом чародея и приказал укрытым плащами всадникам своих семи королевств выехать из врат Севера и собраться у входов в долины, где кончились зимние паводки, и расчистить броды на реке Гверит, которые ведут к дорогам через Манау Гододдин в самое сердце королевства Уриена. В то же время отправил он своего приемного отца Бройхана за Оркнейское море и холодное Бритгское море к самому двору Диармайта мак Кербайлла в Иверддон.

Весело билось сердце Бройхана, весело, как волны, что плясали вокруг его коракля и покачивали его, когда плыл он к берегам этого красивого зеленого острова среди океана. Иверддон зовут его бритты, но счастливому народу, что живет в его окруженных волнами пределах, он известен как Эриу. Весело покачивалась ладья Бройхана на коротких волнах Мананнана мак Лира, приближаясь к острову зеленых лужаек, круглых эльфийских холмов, прекрасных женщин, отважных воинов и крепкого пива, и радостны были мысли, что переполняли душу чародея Да и сам я, Мирддин, сын Морврин, люблю этот край как родной.

Итак, Бройхан, друид Бриде мак Мэлхона, прибыл ко двору Диармайта мак Кербайлла, в саму Темайр Королей[182] посреди равнины Миде.[183] Там увидел он Диармайта на ложе в пиршественном зале, а вокруг него сидело его войско. Вокруг Диармайта в этом доме была Середина Эриу, напротив него у восточной стены сидел король Лайгина, король Мумана по правую руку от него, король Коннахта — позади него и король Улада по левую его руку.

И там, в огромном зале Темайр, пел Бройхан под звуки своей арфы перед королями и воинами Эриу, рассказывая им о сборах и походах, об осадах, которые будут этим летом за морем Также рассказал он о свирепости Габрана мак Домангарта, о том, что собирает он корабли и войска для войны с Бриде, не спросив позволения у своего верховного короля, повелителя Эриу Диармайт мак Кербайлл закусил губу — известия разгневали его Разве люди Дал Риалы не были из племени Кайрбре Ригфада, и потому разве не были они данниками наследника Ниалла Девяти Заложников и Конна Ста Битв? С чего бы это им вообще собирать войска и корабли для похода за море?

Это было неповиновение и оскорбление Диармайту мак Кербайллу, который всегда правил своим королевством согласно Уложению Моранна, сына Моэна, которое было дано его предку Ферадаху Финн Фехтнаху Всем известно, что он достоин править — разве он не провел свою колесницу у Каменного Уда Эриу так, что камень испустил вопль под осью колесницы и вопль этот был слышен во всех пятинах Эриу?

Вот как проводил Диармайт дни своего царствования. По утрам смотрел он, как благородные юноши Эриу играют в мяч на зеленой траве возле Темайр, и громко кричал король на стене, когда юноша проводил мяч между воротами. В полдень играл он в фидхелл на серебряной доске с золотыми фигурками, и нечасто швырялся он своим королем в голову игрока. Каждый вечер распивал он крепкое пиво, пока сон не овладевал им, и тогда засыпал он, где сидел Редко допускал он, чтобы рвота марала его королевские одежды, нечасто пускал он зловонный ветер на пиру. Он хранил неприкосновенность в своем медовом чертоге, так что глупый и мудрый, друг и чужак могли напиваться тут безнаказанно. В королевской мудрости своей заботился он о племенах Эриу, помогая им, умиротворяя их. Так и они должны были помогать ему, заботиться о нем, ублажать его.

Под властью такого короля, что поддерживает справедливость, правду и порядок по всему своему королевству, должны родиться богатые урожаи, коровы должны давать много молока, свиньи — хорошо жиреть, не должно в земле быть мора и смерти от молний, и по всей земле короли и племена должны повиноваться ему. Но в последнее время дела у Диармайта шли не так хорошо. Его благородный сын, Колман Map, погиб в том году, когда его колесница столкнулась на высокой дороге с быстрой повозкой Дубслойта из Круитина. Немало выпили пива юнцы из королевского рода на лавках на постоялом дворе, прежде чем пуститься вскачь, и страшно закончился их спор. По широкой дороге Натиска мчались они, ось об ось, пока железные колеса их колесниц не взрыли борозды, глубокие, как крепостные рвы. Там и погиб Колман Map, гоня свою колесницу неосторожно и торопливо — вылетела заклепка из оси, и сломался обод. Свой защитный пояс оставил он вознице и потому погиб.

А прежде тут прошла бубонная чума, Кром Коннайлл, что принесла великие беды королям Эриу, когда сидели они за питьем, и унесла многих. Люди открыто говорили, что Правда Земли не с Диармайтом мак Кербайллом, и были те, что вспоминали уродство его отца, а именно его перекошенный рот.[184] И когда Бройхан открыл перед всеми воинами пяти королевств, собравшимися в пиршественном зале Темайр, неповиновение Габрана из Дал Риады, король еще больше распалился страхом и гневом, решив, что теперь по всей Эриу люди должны увидеть, что власть его не уменьшилась.

Для того послал он своего слугу Аэда Баклама, который носил в своей скрюченной руке огромное копье. Ко всем крепостям Эриу приходил Аэд, где с великим поношением убеждал королей расширить вход, чтобы копье короля Диармайта могло пройти через их ворота поперек. Так в ясный летний день добрался он до твердыни Аэда Гуайре в Коннахте.

— Эй, свали свой частокол, чтобы копье короля Диармайта могло пройти поперек!

— Можешь приказывать сколько угодно! — ответил Аэд Гуайре, ласково приветствуя своего гостя.

С этими словами нанес Аэд Гуайре мечом удар сбоку в голову копьеносца Диармайта и снес ее с плеч. Затем он снова быстро поднял руку, нанеся Аэду Бакламу еще один удар — по телу, так, что рассек его напополам сверху донизу. И после этого части тела копьеносца попадали наземь.

Тогда пришло в голову Аэду Гуайре, что, когда король Диармайт об этом узнает, он не больно-то обрадуется, и потому с Божьей помощью от святого Руадана бежал он из Эриу за море ко двору короля Маэлху Высокого, повелителя Бреттайна. Ведь бабка Маэлху была княжной из гойделов, живших в той стране, и потому король этот говорил на чистом наречии Эриу. Диармайт сразу же послал гонцов к Маэлху, требуя вернуть Аэда Гуайре, чтоб была отомщена смерть Аэда Баклама. На это король Бреттайна не дал ответа, потому как в то время был он занят другими делами.

И потому много было причин у Диармайта мак Кербайлла после того, как узнал он о великом сборе, который идет по всему миру против короля Маэлху и народа бретнайг, решить собрать войско всех пятин Эриу и отправиться за море в Бреттайн, чтобы убедить короля Бреттайна выдать Аэда Гуайре для наказания.

Диармайт приказал войскам Эриу собраться в определенный день у Темайр на равнине Муртемне в Миде. Также собрал он великое множество кораблей под Бенн Эдайр, светлой горой над морем чаек у прекраснейшего мыса Эриу, в гавани для бесчисленного множества кораблей. Затем войска всей Эриу волна за волной — войска Миде и Мумана, Улада, Коннахта и Лайгина взошли на корабли и приготовились отплыть по гривам волн на битву с королем Бреттайна. Должны были они привезти назад Аэда Гуайре и бросить его в темницу Темайр, чтобы был он там ослеплен за злое свое дело. А заодно думали они и пограбить Остров Бреттайн вплоть до моря Ихт в наказание за то, что тамошний король дал убежище Аэду Гуайре.

Это был величайший флот и величайшее войско, что покидали берега Эриу с тех пор, как Ниалл Девяти Заложников и Лоэгайре мак Ниалл завоевали Бреттайн после ухода рома-найгов. Мощь Мананнана мак Лира поддерживала их на волне, он подгонял их тремя своими ногами по своему водяному королевству, от которого его зять Бенн Эдайр получил свое имя. На берегу под Бенн Эдайр люди Эриу принесли в жертву свиней и других животных морскому богу, что живет на своем остров Манн.

Диармайт мак Кербайлл смотрел с утеса Бенн Эдайр на сбор войск и кораблей Эриу. Рядом с ним стоял Бройхан, друид короля Бриде.

— Я могу поднять попутный ветер, о король, — сказал Бройхан, — и предать всех, кто живет в земле твоего врага, мечу и копью, ежели пожелаешь.

Слова Бройхана были приятны Диармайту, потому друид троекратно повернулся лицом к югу, к кораблям, и поднялся западный ветер. Все видели, что это колдовской ветер, поскольку он дул только на уровне парусов кораблей, не выше.

— Также могу я укрыть туманом твои корабли, — заявил Бройхан, — чтобы люди Бреттайна не заметили их приближения. Сделать ли мне это?

— Сделай, — ответил Диармайт мак Кербайлл.

Тогда Бройхан обернул голову козьей шкурой и вскричал:

— Да будет туман, да будет мгла, да будут призраки, что собьют с толку всех, кто посмотрит на корабли!

И сразу же вокруг кораблей с воинами пяти королевств Эриу поднялся густой туман, так что никто не мог увидеть, как они приближались к берегам Бреттайна. После этого Диармайт мак Кербайлл вернулся к пиву в пиршественный зал Темайр, очень довольный всем, что произошло. Он хотел задержать отъезд друида, поклявшись, что не будет и часа, чтобы на его губах не было пены, а в дыханье — запаха доброго пива Эриу. Но Бройхан вернулся в крепость Бриде мак Мэлхона среди гор королевства пиктов.

Прошла зима, и ледяные цепи больше уж не сковывали волн, лето пришло на подворье к людям, неся с собой светлые солнечные дни, как и должно быть в эту пору. Цвели рощи, поля, вздыхала земля. Кукушка, вестница лета, грустно пела на вершинах деревьев. К Кинрику в его медовый зал со всех сторон приходили вести о том, что весь Бриттене окружен кораблями королей. Ангель-кинн, жившие на побережье, откликнулись на его призыв, стрела войны прошла по дворам королей Севера за Вест-сэ, короли пеохтов и скоттов высылали огромные войска из-за гор и моря.

Благородный король гевиссов улыбался в седую бороду, предвидя судьбу короля бриттов и его народа. Войско их будет перебито, и народ будет продан фризами в рабство. Золотом, драгоценностями и дочерьми убитых князей одарит Кинрик своих союзников и заберет себе королевство, которое Артур в свое время вырвал из хватки Аэллы. Теперь он, Кинрик, будет Бретвальда Острова следом за Аэллой. Белый Дракон когтями вырвет сердце из груди Красного!

Сидел король Кинрик на престоле кольцедарителя в своем пиршественном зале, а вокруг, на скамьях, сидела его дружина. На голове его был королевский шлем с вепрем, в правой руке его было копье власти, в левой — королевский оселок. Этим священным копьем, оружием Водена, посвятит он своих врагов одноглазому Владыке Виселиц. На оселке были вырезаны такие руны:

Были то руны злобы и разрушения, некогда сказанные Воденом, когда своим оселком весело посеял он смуту среди девяти рабов, так что каждый перерезал другому горло своим серпом! На коленях опоры гевиссов лежал смертоносный меч Хунлафинг и тихонько гудел. Принесет он воинственному королю верховную власть Бретвальды, дарованную Этлой Хенгисту перед его отъездом во Фрисланд. Он принесет Кинрику также и удачу, спет хитроумного короля Кантваре.

Рядом с полководцем из рода Водена стоял вонзенный в землю стяг с железным древком, тууф, который поведет Вест-Сэксе и их союзников к победе. И на нем тоже была удача короля. Настанет день — и он ляжет рядом с ним в королевский могильный холм На навершье его был олень с раскидистыми рогами, а с рамы во все стороны свисали полотнища с изображением Белого Дракона. Рядом с ним на поле боя будет стоять король-знамя, сегнкинунг, и направлять войска в бой.

К Кинрику, когда сидел он, принимая воинов ангель-кинн и сэ-викингов из-за купальни тюленей, пришел однажды скоп Хеорренда, вернувшийся из дальних странствий за морями среди множества стран и народов. Кинрик возрадовался сердцем, поскольку увидел, что время воистину пришло.

— Раздувайте огонь, таны мои! — воскликнул он. — Вот наконец вернулся Хеорренда из-за морей с вестями, радостными для наших сердец! Вычистите очаг и развейте золу! Высекайте искры, будите спящие уголья, раздувайте чадящее пламя! Будите свет в потухающем очаге, раскаляйте угли докрасна пылающими поленьями! Слишком долго спали они холодным сном на полу нашего медового чертога — пора пляски пламени, пора жестоких дел!

Так вернулся Хеорренда во дворец Кинрика, сел у ног могучего короля, поседевшего от лет. Провел плекгром по струнам арфы и воспел хвалу своему владыке-кольцедарителю.

— Ясное солнце померкнет, земля снова погрузится в мрачное море, расколются небеса, океан ринется на горы прежде, нежели будет в Бриттене король лучше Кинрика! Добрые вести несу я из-за Вест-сэ, от дворов владык фризов и копье-данов. Великие короли собирают своих яростных щитоносцев в отряды и выступают на своих драконах-кораблях по лебединой дороге, услышав твой призыв к битве. Колдуны скриде-финнов совершили блот и предсказывают тебе победу. Сам Воден мчится на крыльях бури, неся победу Белому Дракону и погибель — Красному! Грядет век секиры, этой волчий век летит на крыльях холодного восточного ветра!

Веселым смехом разразились воины — радостные слова были сказаны и радостны были их речи. Да и кольцедаритель был полон счастья, седой от годов и прославленный в битве Князь гевиссов, пастырь народа своего, крепко полагался он на помощь этих могучих князей.

Вокруг него в зале собрались правители ангель-кинн, что жили в Бриттене. Там сидел отважный сын его Кеаплин которого Вест Сэксе прочили в преемники Кинрику когда упокоится тот в своем могильном кургане. Рядом с Кеавтином сидел племянник Кинрика Стуф, опора эотенов, что держат его наследный остров Вит. Прочие высокородные герои, крепкие под шлемами своими пили в чадном зале светлое пиво. Были то Эорманрик, король Кантваре, Эрхенвин князь Эст-Сэксе из рода бога-меченосца Сэкснета, Виглаф, сын Веохстана, князь скильдингов изгнанный из своего королевства, что со своей стойкой дружиной сэ-викингов захватил власть на плодородных равнинах Восточною Ангельна. Из края Сут-Сэксе за бескрайним лесом Андредслеаг примчались дружины молодых воинов, вреккан, поскольку после того, как Артур убил Аэллу Бретвальду, родства между ними не было.

Из-за моря прибыли также щитоносцы, родичи Кинрика и прочих ангель-кинн, которым не было нужды посылать стрелу войны. Между Кантваре и Франкан издавна была дружба и помощь в войне. Король Теодбальд умер зимой, и брат его Хлотар боялся в открытую выступить в союзе с Кинриком против бриттов, чтобы император Ромабурт не оскорбился бы на это. Однако он тайно направил сына своего Хариберта в Бриттене с большим войском франкских секироносцев. При их отплытии было принесено в жертву много свиней и людей, чтобы обеспечить верную победу их оружию. Были это воители величайшей храбрости, встречавшиеся в бою даже с кольчужным воинством романов и побеждавшие их. С ними была и дружина венделов, героев-копьеносцев из Испании, чьих отцов романы изгнали из Африки. Они нашли приют у короля готов, что правил Испанией. Потому они тоже были вреккан и искали места битвы, где слетаются вороны.

Позже всех прибыли ко двору Кинрика прославленные воины всех племен, живущих вокруг Вест-сэ, даже грозный сын Эггтеова Беовульф, владыка ведеров, убийца Гренделя и ею родительницы прибыл в назначенный день вместе со своей щитоносной дружиной в пиршественный зал. Тень заслонила вход, когда спаситель Хеорота наклонился, чтобы войти в зал, не ударившись о притолоку, поскольку был он роста огромного, а в хватке его была сила тридцати мужей. Радостный гул одобрения пронесся по залу, когда вошел Беовульф, поскольку теперь-то все были уверены, что победа спит с воинами, что мчатся под стягом Белого Дракона.

Беовульф вошел и встал рядом со своим родичем Виглафом, владыкой Эст-Ангельн. Он приветствовал Кинрика:

— Слава тебе, Кинрик! Со своей дружиной прибыл я по зову твоему на запад по дороге китов. С собой привез я меч Нэглинг, врученный мне благородным Хродульфом во дворце его Хеороге. Поклялся я этим мечом на белом священном камне испить крови Мэглкона, которого зовут Драконом Бриттене. В моем обычае отвечать тремя ударами на один, и один я в битве стольких поверг в костер разрушения что из их отсеченных конечностей и голов, из изрубленных тел можно воздвигнуть курган высокий, как погребальный холм. Кто таков этот король бриттов, раздувшийся от гордости, слушая пустые восхваления своих скопов? Кто этот пустохвал, что оскорбляет прочих своими надменными словами, рассыпая пустые насмешки словно в чем двенадцать жизней?

Сказав так, Беовульф сел на медовую скамью и осушит рог с хмельным — такой же огромный, как некогда выпил Тунор во дворце великанов. Тогда сердце Кинрика, старого короля, мудрого годами, взвеселилось и закипело жаждой битвы при виде героев. Князья его были королевской крови — от древа Хариберта франкского, потомка морского чудовища, загривок которого порос щетиной вепря, — таков был знак королевского дома Меревиойнигов.[185] На голове Эорманрика, короля Кантваре, росла косматая конская грива — так было у всех в их роду. А в Беовульфе, князе геатов, пчелином волке, была сила и ярость мохнатого неуклюжего бродяги, что рыщет по лесу в поисках дикого меда. Среди воинов было много таких, чьи нестриженые, спадающие до плеч волосы были выкрашены красным в знак готовности к войне. Как полночная сходка диких лесных зверей было воинство что собралось под сенью высокого зала Кинрика. Были все они берсерками и вервольфами, что рычали и выли в клубах дыма очага, ударяя мечами по железным умбонам щитов.

И наконец утихло гневное воинство, когда встал Кинрик, дабы изречь те слова, что пришли ему на ум. Знали они, что королевские речи его рождаются от вдохновения, которое — начало всякой речи:

— Os hyth ordfruma aelcre spraece! Здесь начало всякой речи! — воскликнул король. Люди зашевелились, зная, что Грима, Скрытый, может, и сейчас уже незримо бродит по залу. Они опустили взгляды на покрытый тростником пол, поскольку в зрачках короля начали разворачивать свои кольца змеи. — Лес копий приплыл сюда по океанским волнам от всех окружающих племен! — заявил Кинрик, опираясь на копье и обводя всех взглядом, который никто, кроме Беовульфа, сурового сына Эггтеова, не осмелился встретить. — Вы приглашены на пир с волками и воронами, ибо этот летний поход предаст в наши руки все богатство и все земли бриттов. После рубки мечной и метания копий придет время обретения богатств, дарения мечей и радостей в завоеванных землях и новых домах. Я покажу вам, что это не праздная похвальба и не пустые обещания.

Как вы все хорошо знаете, тролли и Крист, владыка великанов, склонили королей бриттов замыслить злое против нас. Они собрались, на севере в городе у их священного холма, дабы замыслить гибель ангель-кинн и всех, кто идет путем Копья. Всю долгую зиму над своими рогами для пива нос к носу болтали они в бороды друг другу.

Тенета и волчьи ямы приготовили они для нас, и даже сейчас их войско идет, чтобы перехитрить нас. Однако может случиться так, что они попадутся в свою же ловушку. Лисья хитрость может столкнуться со змеиным коварством. Я напомню слова Высокого:

Вы сами видите, что мы захватили крепкий каменный город вокруг этого зала искусной ложью и обманом. Не обманывал я, и когда говорил, что мы позаботились о том, чтобы Дракон Бриттене сам пришел в наши сети. Этот день еще настанет, хотя ждать уже недолго. Однако немалое деяние совершили мы, раз гордый князь, которому принадлежала эта крепость, стоит ныне в цепях вон у того столба в зале. Некогда могучий воин, стал он посмешищем для рабов — в него наши рабы швыряют обглоданные кости!

Воины глянули туда, где князь Айнион, владыка бриттов, хранитель города, висел, истекая кровью, в цепях. У ног его громоздилась куча костей. Голова его свисала на грудь, и казалось, что он уже мертв. Тогда какой-то герой запустил в него тяжелой берцовой костью. Она ударила его по уху, и пленник дернулся и застонал. Только тогда стало видно, что он еще жив, хотя едва-едва.

— Теперь узнаете вы, мой сын Кеавлин и мои родичи из ангель-кинн, и вы, короли из-за Вест-сэ, и ты, могучий сын Эггтеова, как все войско бриттов, вместе с их королем Мэглконом Высоким, вскоре попадет нам в руки, и все до одного они испытают участь этого жалкого пленника. Некогда дарил он золотые кольца своим воинам в веселом медовом зале, а ныне станет поживой для воронов!

Кинрик выждал мгновение, затем повернулся к человеку, который сидел неподалеку от него в тени колонны.

— Встань, Само! — приказал король. — Выйди вперед, о купец из франков, и поведай героям свои мысли и искусные обманы, говори так, как тебе велит сердце!

Итак, тот, чье дело — торговать винами и маслом, солью и зерном, плащами и застежками, встал перед щитоносцами и поведал им слова коварства, которые передал он князьям бриттов на их совете. Также рассказал он о том, что узнал об их замыслах, которые они уже сейчас, с наступлением лета, наверняка принялись осуществлять.

— Благородные мои господа, — объяснил Само, — князья-кольцедарители, прислушайтесь к моим словам! Король бриттов ничего не знает о могучем войске, которое собралось по берегам его королевства, ни о том, что вы захватили его большую крепость здесь, на рубеже. Более того, он уверен, что Кинрик, великий король, уплыл за море с лучшими танами своего королевства и что этелинг Кеавлин остался здесь один с Вест-Сэксе и горсточкой своих соратников.

Согласно с этим и построил он свой замысел — я сам слышал, как он излагал его своим главным танам. Он уверен, что эту цитадель и сейчас удерживают его люди против слабого войска Вест-Сэксе, которые делают вид, будто бы их много, чтобы отвлечь его силы. В то время принц Кеавлин, как я уверил бриттов, ведет свое главное войско, чтобы завладеть пустой пограничной крепостью, которую они называют Динайрт, а ваши люди — Беранбурх.

Король Мэглкон задумал помешать этому и послал своего юного щенка к Беранбурху, в то время как сам с войском идет он сюда, к этой каменной твердыне. Оттуда намерен он двинуться в сердце земель Вест-Сэксе. Там он опустошит весь край и (так он похваляется) предаст огню твой чертог у Винтанкеастера. И после всех этих деяний пойдет он назад к старой крепости, которую вы называете Беранбурх и которую, как он считает, осаждает одна только дружина благородного Кеавлина.

Само помолчал, пока воины обдумывали его слова в сердце своем. Затем довольный смех поднялся среди них, зазвенели веселые голоса и зазвучали радостные речи. Каждый король был уверен, что одного его войска хватит, чтобы сразиться с бриттами, да и знали они теперь все замыслы короля Мэглкона и могли окружить его, как опытные охотники обкладывают волка, который, судя по следу, забился в камыши.

Король Кинрик обвел всех змеиным оком, усмехаясь в седую бороду.

— Таковы замыслы великого короля бриттов! — со злым смешком провозгласил он. — Он думает перехитрить нас, но сам попадет в ловушку. Вы это увидите. Пусть его войско идет, как шло, хоть до самого Кердикес Ора, ежели пожелает. Но сам Мэглкон с ними не пойдет — он попадет к нам в плен еще прежде, чем бритты дойдут до Винтанкеастера! Моих ушей достигло известие — птица ли принесла или ветер, не знаю. Весть эта такова: король бриттов не пойдет со своим войском, но чарами будет он принужден остаться в полуразрушенных стенах Беранбурха. И с ним останется лишь слабый отряд, поскольку он будет уверен, что его войско преследует нас по пятам до самого Винтанкеастера, места битвы.

И пока Мэглкон ждет в разрушенной крепости, совершенно ничего не зная о наших передвижениях, мы с нашим огромным войском быстро пройдем тайными тропами и захватим его — так же просто, как человек ловит птицу на смазанную клеем веточку.

Эти хвастливые слова весьма понравились войску сэ-викингов и вреккан, что были в зале. Они знали, что, как только будет убит или взят в плен король бриттов, его люди перестанут сражаться. Куда им деваться, если они покинут своего господина? С тяжелым сердцем, без радости, разлученные со своим повелителем, они должны будут уйти, чтобы встречать повсюду ненависть и презрение. Если король взят, игра выиграна! Прекрасная княжна, златоукрашенная супруга Кеавлина, обносила воинов медом. И говорились тогда отважные слова, слова победоносного воинства, ибо все обрадовались вестям Само и словам хитрого короля.

Немного погодя Само сделал знак, что хочет говорить еще, на что Кинрик согласился — хотя некоторые заметили, как остро блеснули из-под нависших седых бровей его змеиные глаза.

— Благородные князья и таны! — заявил купец — Я уверен, что слова этого великого короля мудры и замысел его хорош. Но тем не менее боюсь я, что есть вам причина быть осторожнее. Я не воин, я человек торговли, у которого в запасе за этими стенами много добра, достойного вашего внимания. И все же я жил в больших городах бриттов и слышал разговоры их королей. И сдается мне, что, хотя их короли отважны и войско многочисленно, ваши — храбрее и больше числом Но среди них есть человек, воин из народа Ромабурга, старый годами, но очень искушенный в делах войны. И может быть — если вы пожелаете это учесть, — если они прислушаются к его советам, их действия будут куда хитрее, чем вы думаете.

При этих словах поднялся громкий глумливый хохот — кто среди воинов боялся коварства какого-то чужака, к тому же изгнанника? Франки и венделы долго сражались с людьми Ромабурга на берегах Вендель-сэ, и все, что говорят о триумфах Ромабурга, — одни только сказки.