Сентледжи (№2) - Любовное заклятие

— Все гораздо хуже, дорогая, — печально улыбнулся Рэйф. — Она хотела вернуть ее мне назад.

Он погладил женщину по голове, пропуская густые шелковистые пряди сквозь пальцы и желая только одного: чтобы Корин поскорее забыла о существовании Кейт, так внезапно ворвавшейся в их жизни. Хотел бы он и сам забыть ее…

Рэйф обнимал Корин, пытаясь снова вернуть то ощущение счастья, которое испытал на берегу. Безнадежная попытка! Счастливое будущее лишь поманило его, чтобы он еще сильнее ощутил глубину своего одиночества. Рэйф смотрел мимо Корин в сгущающиеся сумерки, на последние лучи заходящего солнца и видел перед собой лишь темно-серые, полные безнадежного отчаяния глаза Кейт…

21.

Настоящий шторм обрушился на замок Ледж, заливая потоками дождя и сотрясая грохотом небесной канонады его древние каменные стены. Замерзшая, промокшая и смертельно усталая, Кейт пробралась в главный зал замка, словно жертва кораблекрушения. Было далеко за полночь, и казалось, весь замок погружен в вековой сон какой-нибудь злой феей — такая тишина царила вокруг.

Два лакея спали, откинувшись на спинки стульев, древний дворецкий клевал носом на своем посту. Даже хозяйка замка заснула в кресле возле окна, из которого была видна дорога. За последние дни красивое лицо Мэдлин Сентледж осунулось, на нем появились новые морщины.

Совсем как в той сказке о Спящей принцессе, весь замок был погружен в некое оцепенение, когда все застыли и ждали чуда, — рыцаря, который разрушит злые чары и победит дракона. «Как жаль, что я совсем не похожа на такого рыцаря», — подумала Кейт.

Усталая и разбитая, она медленно поднималась по лестнице, стараясь как можно меньше шуметь. Если кто-нибудь догадается, что она задумала, ей могут помешать. Больше всего она боялась вмешательства Просперо. Но, к счастью, Кейт не ощутила ни малейших признаков того, что великий колдун находится где-то поблизости.

В спальне Вэла горел огонь в очаге, словно кто-то еще надеялся, что его тепло может заставить молодого человека вернуться сюда, назад, к свету. Но этого не случилось. Вэл выглядел точно так же, как и утром, когда Кейт уезжала. Его темная голова неподвижно покоилась на подушке, руки, сложенные на покрывале, казались сделанными из воска.

Сердце Кейт сжалось от страха, что она могла опоздать. Снедаемая беспокойством, она приложила ухо к его груди — и с некоторым облегчением вздохнула, услышав слабые удары сердца. Вэл не умер, и на самом деле, чтобы понять это, ей было достаточно посмотреть ему в лицо. Его красивый рот был угрюмо сжат, глубокие складки пересекли благородный лоб, словно даже в том глубоком оцепенении, в которое он сам себя погрузил, он не смог освободиться от внутренней тьмы, владевшей его душой.

Кейт стояла над ним, и ее сердце обливалось кровью.

— Теперь все будет хорошо, — прошептала она, отведя непокорные темные пряди с его напряженного лба. — Я здесь, и я знаю, что надо сделать, чтобы спасти тебя. Хотя я совершенно уверена, что ты бы этого не одобрил. — Она печально улыбнулась. — Ты бы непременно велел мне оставить кристалл в покое, сказал бы, что он слишком опасен, и, как обычно, был бы прав. Если только это превращение произойдет, я просто не знаю, на что я буду похожа после того… после…

Кейт вздрогнула, но быстро постаралась взять себя в руки, невесело засмеявшись.

— Дьявольщина! Я и так достаточно порочна, так что, думаю, этот кристалл не окажет на меня вообще никакого действия. Но даже если… я все-таки изменюсь, я хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя, Вэл. И всегда буду любить. И нет такого колдовства в мире, чтобы изменить мои чувства к тебе.

Она смотрела на него, надеясь увидеть хоть какой-нибудь знак того, что он слышал, что он ее понял. Но не увидела даже тени отклика в этих застывших, холодных чертах. Тяжело вздохнув, Кейт направилась к туалетному столику, где в маленькой шкатулке для драгоценностей ужасный кристалл поджидал свою новую жертву. Взяв в руки шкатулку, она постаралась подавить дрожь с помощью короткой молитвы:

— Прошу тебя, боже! Мне неважно, что случится со мной. Только позволь мне спасти его!

Кейт не составило большого труда открыть шкатулку с помощью шпильки. Серебряная цепочка тускло блестела на бархатной подкладке, и сам кристалл выглядел совершенно невинно, как простая льдинка, — но только до тех пор, пока на него не упал свет от очага. Кристалл неожиданно сверкнул так ослепительно ярко, что Кейт на мгновение зажмурилась. Она знала, что не следует смотреть на него слишком долго, но не могла заставить себя отвести взгляд. Кристалл сверкал и переливался всеми цветами радуги, его красота завораживала. Едва дыша, Кейт достала это маленькое злое чудо и перекинула через голову цепочку.

Она мгновенно почувствовала действие камня: у нее появилось ощущение небывалой силы — и ошеломляющей безнадежности. «Ты никогда не сможешь этого сделать, — прозвучал у нее в голове холодный голос. — Кто ты такая, чтобы обращаться к великой магии? Глупая девчонка, найденыш без роду, без племени. Да если бы даже у тебя и получилось, зачем так рисковать ради Вэла Сентледжа? Ведь теперь ты будешь для него всего лишь еще одним проклятым Мортмейном!»

Кейт закрыла глаза. Это кристалл! Он уже начал свою работу, усиливая и концентрируя все ее сомнения, опасения и разочарования. Но она заставила себя отбросить эти черные мысли. Сейчас не до них. Бросившись к кровати, Кейт нагнулась и прижалась губами к холодным губам Вэла в последнем отчаянном поцелуе. А затем взяла его за руку…

Яркая молния озарила величественный парадный вход в замок Сентледжей, заставив Рэйфа Мортмейна почувствовать себя нищим попрошайкой, скорчившимся у порога. Промокший до нитки, он нетерпеливо смахнул с лица дождевые капли. Ледяные струи проникли и за воротник плаща, но он не ощущал холода. Во всяком случае, этот холод не мог сравниться с тем мертвенным ледяным ужасом, который сжимал его сердце.

Он, должно быть, совсем сошел с ума, вернувшись сюда, в стан своих заклятых врагов. Древние каменные стены возвышались над ним, наполняя душу болезненными воспоминаниями о коротком периоде юности, когда он был действительно желанным гостем в этом доме, где он узнал истинную заботу, доброту и дружбу. Однако это продолжалось недолго, а затем его вышвырнули вон по одному только подозрению, по нелепому несправедливому обвинению, а все из-за того, что он носил печально известное имя — Мортмейн. И вот теперь, когда он наконец сумел избавиться от своего мрачного наследия и, пусть на короткий миг, нашел любовь и настоящее счастье, груз прошлого вновь тянет его назад.

Удивительно, но, стоя сейчас перед дверью замка Сентледжей, Рэйф больше всего жалел о том, что не успел перехватить Кейт по дороге. Но ему еще повезло, что старик Руфус вообще смог привезти его сюда. А у Кейт лошадь была гораздо лучше, да и скачет эта девочка как сам дьявол.

«Но, впрочем, почему бы и нет? — подумал Рэйф мрачно. — Раз она и есть дочь дьявола, бедное дитя!» Похоже, он опоздал и уже не сумеет остановить ее, отговорить от безрассудных попыток спасти Вэла Сентледжа. Так, может, развернуться и уехать, пока не поздно? Но отчего-то Рэйф не мог заставить себя поступить так. Довольно уже и того, что он обрек девочку на страдания, наградив своим собственным бесславным наследием, безумной кровью Мортмейнов. И он не может позволить ей окончательно погубить себя, отдавшись во власть проклятого кристалла. Если кто-то и заслуживает страданий, так это он сам, но никак не его несчастная дочь!

Рэйф уже собрался постучать, когда тяжелая дверь вдруг открылась с тихим скрипом, словно его здесь уже ждали. Но за дверью никого не оказалось, так же как и в самом зале, погруженном во тьму и тишину. Стоило ему войти, как дверь захлопнулась за ним — видимо, от порыва ветра.

— Эй, есть тут кто-нибудь?

Рэйф весь подобрался, ожидая каждый момент, что верные слуги Сентледжей набросятся на него. Однако, похоже, не только зал, но и весь дом был пуст.

Рэйф направился к лестнице — единственному месту, которое освещалось слабым, непонятно откуда идущим светом. Ему показалось, что наверху кто-то движется.

— Кто-нибудь есть здесь? — повторил он.

Ответа не последовало, но Рэйф ощутил странный холодок, пробежавший по спине. Словно бы кто-то подталкивал его вверх по лестнице, заставляя следовать за таинственным светом. Повинуясь ему, он осторожно двинулся вперед и поднялся по лестнице в верхний холл.

Прошло много лет с тех пор, как Рэйф был в замке последний раз, и он не слишком хорошо помнил расположение комнат в новом крыле. Все двери, ведущие в покои хозяев замка, были закрыты — все, кроме одной. Сквозь приоткрытую дверь из комнаты струился свет, и каким-то образом Рэйф понял, что именно сюда ему и надо войти. Он проскользнул в дверь и оказался в спальне, погруженной в полную тишину. Несмотря на бушующую за окнами грозу, сюда не долетало ни звука. В камине горел огонь, отбрасывающий сверкающие блики на занавеси полога — и на склонившуюся над кроватью темноволосую девушку.

Кейт держала Вэла за руку, опустив голову ему на грудь. Ее плечи сотрясались от рыданий, и Рэйф увидел, как в свете очага сверкает на ее груди зловещий кристалл.

— Нет! — закричал он хрипло.

Бросившись через комнату, он схватил Кейт за руку и оттащил от кровати, а затем развернул к себе лицом. Кристалл зло поблескивал, словно издеваясь над ним. Лицо Кейт показалось ему мертвенно-бледным, залитым слезами, а глаза смотрели на него, словно два мертвых застывших озера.

— Боже мой, Кейт, что ты наделала?! — воскликнул Рэйф. Девушка дрожала и, казалось, была не в состоянии говорить. Сам охваченный ужасом, Рэйф с силой потряс ее за плечи. Кейт моргнула и уставилась на него с выражением несчастного потерянного ребенка.

— Оно не… не сработало! — прошептала она в отчаянии. — Я… ничего не смогла сделать…

— Слава богу! — выдохнул Рэйф, чувствуя, как гора свалилась у него с плеч.

Он попытался обнять Кейт, но это движение окончательно привело ее в чувство. Она вырвалась из его рук, словно дикое испуганное животное.

— Что… что, черт побери, вы здесь делаете? — воскликнула она сквозь слезы.

Рэйф и сам хотел бы иметь разумный ответ на этот вопрос.

— Думаю, я пришел остановить тебя, чтобы ты не наделала глупостей.

— То, что я делаю, вас совершенно не касается! А теперь… убирайтесь подальше от Вэла, пока я не позвала слуг! Рэйф тяжело вздохнул.

— Не глупи, Кейт. Я не собираюсь делать ничего плохого. Я только хотел… помочь ему.

— Помочь ему?! — фыркнула Кейт, с подозрением глядя на Рэйфа.

— Но почему вдруг? Ведь вы отказались сначала. Вы сказали, что скорее готовы умереть. Почему же вы изменили свое решение?

Рэйф откинул назад мокрые волосы, упавшие ему на глаза. Действительно, почему? Будь он проклят, если сам это знает! Неужели, из-за человека, который лежит сейчас на кровати, такой застывший, похожий на труп? Вэл Сентледж пожертвовал собой, чтобы не просто вылечить его, Рэйфа, но вернуть к новой жизни, которая раньше казалась ему совершенно недоступной. А может, из-за этой девочки, которую он так бездумно бросил в жестоком, не знающем жалости мире — точно так же, как с ним когда-то поступила его мать? Из-за Кейт, его дочери, которая, видимо, безумно любит Вэла Сентледжа, если он для нее дороже собственной жизни.

— Разве так уж важны причины? — спросил Рэйф устало. — Я здесь, так давай поскорее покончим с этим. Отдай мне кристалл, Кейт, пока ты еще можешь это сделать.

Рука Кейт легла на кристалл, словно защищая его, и Рэйф понял, что проклятый камень уже начал оказывать на нее свое дьявольское действие. Было очевидно, что ей стоило большого Труда снять с себя цепочку с камнем и протянуть ему.

Рэйф вздрогнул, когда его пальцы сжали холодный камень. Он чувствовал себя сейчас как узник, которому на короткое время удалось узнать вкус свободы и которого вновь заталкивают в холодную темную камеру. Стараясь ни о чем не думать, Рэйф быстро перекинул цепочку через голову и почувствовал, как кристалл ледяным грузом лег ему на сердце. Он прошел мимо Кейт к кровати и склонился над Вэлом, черты которого, всегда такие спокойные, были сейчас искажены мукой, слишком хорошо знакомой ему.

Вэл Сентледж, его враг, человек, подаривший ему самый драгоценный подарок. Один месяц свободы от собственного зла и тьмы, пожиравших душу, один месяц любви и счастья… Рэйф подумал, что это, пожалуй, больше, чем многие люди когда-либо получали за всю свою жизнь.

Он на миг закрыл глаза, представляя себе нежное лицо Корин, печальные глаза Чарли. А затем заставил себя отбросить эти образы, понимая, что иначе он уже не сможет пройти через все это.

Наклонившись ниже, Рэйф взял Вэла за руку. Она показалась ему такой холодной и безжизненный, что на один миг он даже, стыдясь себя, почувствовал надежду, что опоздал. Но нет, Вэл был пока еще жив. А в следующую минуту Рэйф ощутил, что в комнате все каким-то странным образом изменилось, и его сердце забилось быстрее. Стало вдруг темнее, холоднее, и огонь в очаге неожиданно потух. Гроза, видимо, подошла ближе, так как комнату все чаще освещали вспышки молний. Рэйф смутно ощущал, что Кейт застыла в волнении в ногах Вэла, но сам он уже не отрывал взгляда от его лица.

Внезапно одна створка окна распахнулась, заставив Кейт испуганно вскрикнуть. Ветер и дождь ворвались в спальню, но Рэйф, казалось, не заметил этого, полностью сосредоточившись на человеке, лежащем перед ним. Показалось ему или он и в самом деле почувствовал, что рука Вэла чуть шевельнулась?

Очередная вспышка молнии озарила комнату, и Вэл вздрогнул. Его глаза вдруг широко раскрылись и уставились прямо на Рэйфа.

— М-мортмейн? — прошептал он хрипло.

— Все в порядке, Сентледж, — сказал Рэйф. — Ты знаешь, зачем я здесь.

Вэл задрожал и попытался отнять руку. «Невероятно! — подумал Рэйф. — Даже страдая по моей вине от невыносимой боли. Святой Валентин все еще пытается сделать все, чтобы не навредить мне».

— Черт тебя возьми, Сентледж! — прорычал он. — Забудь о своем идиотском героизме! Отдай мне назад мою боль. Верни все, что тебя мучает.

Он со всей своей силой сжал руку Вэла, и тот застонал, раздираемый мукой настолько нестерпимой, что невозможно было ее дольше удерживать. Он должен был освободиться от нее.

Пальцы Вэла судорожно сжались. Рэйф почувствовал, как в его плоть словно вонзаются острые лезвия, нестерпимая боль проникла в его вены. Отрава возвращалась к нему — со всей тьмой, горечью и безнадежным отчаянием.

Рэйф даже не заметил, что вдруг страшно закричал. Он желал только одного — отпустить руку Вэла, но все же заставил себя продолжать. Рэйф чувствовал, как кристалл сдавил ему грудь, а затем — ослепительная вспышка и… оглушающий взрыв потряс комнату.

Неведомая сила оторвала Рэйфа от кровати, он упал на ковер, корчась от боли. Задыхаясь, он закрыл глаза и погрузился в милосердную тьму забытья.

Жуткая тишина воцарилась в спальне. Кейт скорчилась за кроватью, закрыв лицо руками. В конце концов она осмелилась поднять голову, боясь увидеть вместо комнаты одни руины. Но все оставалось на своих местах, и даже огонь горел в камине. Только гроза ушла — гром гремел уже где-то совсем далеко.

Кейт бросилась к кровати. Вэл лежал, откинувшись на подушки, голова его чуть свесилась набок, глаза были крепко закрыты. С сильно бьющимся сердцем она склонилась над ним. На лице Вэла появилось выражение такого полного покоя, что в первое мгновение Кейт испугалась худшего — что кристалл убил его. Но, приглядевшись внимательнее, она увидела, как спокойно поднимается и опускается его грудь, как розовеет кожа.

Кейт положила дрожащую руку на его лоб. Кожа была теплой и очень живой на ощупь. Тогда девушка поцеловала его, не сдерживая слез радости. Теперь с Вэлом все будет в порядке, она в этом больше не сомневалась. Кейт была так захвачена своей радостью, что совсем забыла о другом человеке, лежащем на полу без сознания. Рэйф Мортмейн скорчился возле окна, словно его отбросила туда невероятная сила взрыва. Одна из створок окна все еще была открыта, и на лицо Рэйфа падали капли дождя.

Кейт поспешно закрыла окно, а затем очень осторожно, словно к раненому волку, приблизилась к Рэйфу Мортмейну. Своему отцу. Она не думала, что сможет когда-нибудь так воспринимать его, но в то же время не могла относиться к нему и с прежней ненавистью.

По своей воле или нет, но этот человек спас Вэла, и Кейт не могла не испытывать к нему благодарности. Она знала, как дорого ему это стоило. Вэл теперь погрузился в спокойный здоровый сон, освободившись от сжигающей его изнутри муки. Но столь же очевидно, что Рэйф оказался в ловушке ночного кошмара. Его рот кривился в жесткой усмешке, лоб прорезали глубокие морщины; казалось, что его душу вновь терзают демоны.

Возможно, Рэйф Мортмейн ничего иного и не заслуживал, но Кейт не могла не чувствовать сострадания к этому человеку. Однако она ничего не могла сделать для него — разве что освободить от проклятого кристалла.

Кейт до сих пор было страшно прикасаться к этой ужасной вещице, но скрепя сердце она все же потянулась к цепочке… чтобы в ту же секунду отдернуть руку с резким вздохом. Кристалл… Или она совершенно сошла с ума, или камень и в самом деле двигался сам!

У нее сердце едва не выскочило из груди, пока она с изумлением и страхом следила за тем, как кристалл поднялся в воздух, потянув за собой цепочку, и соскользнул с шеи Рэйфа. Кейт в испуге отшатнулась, когда кристалл проплыл мимо нее по направлению к камину и… попал прямо в протянутую руку Просперо.

Колдун возник в комнате совершенно внезапно и казался более материальным, чем когда-либо раньше. Его темные глаза смотрели на Кейт с прежним загадочным выражением.

Кейт с облегчением выдохнула и едва не рассмеялась. По крайней мере одна загадка разрешилась для нее. Она поняла, что стояло за неожиданным появлением Рэйфа и его таким невероятным согласием пожертвовать ради Вэла собой.

Кейт лучезарно улыбнулась Просперо.

— Так это все-таки были вы! Я должна была бы сразу догадаться. Это вы использовали свою магию, чтобы заставить Рэйфа приехать сюда.

Просперо спрятал кристалл, подошел к лежащему без памяти мужчине и взглянул на него, как показалось Кейт, с изумлением.

— Конечно, я использовал свою силу — но только чтобы помочь ему беспрепятственно проникнуть в замок. Что же касается его решения приехать сюда… Нет, моя дорогая. Я ведь говорил вам, что Мортмейн должен согласиться по собственной доброй воле, и именно это он и сделал. Хотя… я, признаться, сам поражен.

— Но ведь он пожертвовал всем, чтобы спасти Вэла! Своим счастьем, любовью, свободой… Почему же он это сделал?

— Представления не имею. Вы можете спросить его об этом, когда он очнется, правда, я сомневаюсь, что он сам сможет это объяснить.

— Почему? — Кейт с беспокойством взглянула на Рэйфа. — Он будет слишком болен?

— Ну, что касается здоровья, то он будет в полном порядке, раз я забрал у него кристалл. И Рэйф, и Вэл, проснувшись, вновь станут точно такими же, какими были раньше. А это значит, что вам лучше позвать сюда слуг, чтобы посадить его под замок, как только он очнется.

— Под замок?! — повторила ошеломленная Кейт.

— Ну да. Ведь Рэйф Мортмейн вновь станет тем, кем был. И когда он проснется, он будет так же опасен, как всегда.

— Да, конечно… — неуверенно пробормотала Кейт. Но почему-то Рэйф совсем не выглядел опасным — просто сломленным и очень страдающим. И все же она не хотела рисковать, когда на карту была поставлена жизнь Вэла.

Кейт поспешила выполнить совет Просперо, а сам колдун отправился в башню, чтобы навсегда скрыть от глаз людей опасный осколок кристалла. И никто из них не видел, как задрожали веки у Рэйфа Мортмейна и как одинокая слеза скатилась по его щеке.

22.

Вэл незаметно вышел из библиотеки и, тяжело опираясь на деревянную трость, вырезанную для него Джимом, прошел в сад. Мрачная тишина, в которую несколько дней был погружен замок, сменилась гомоном возбужденных голосов. Наконец вернулся Ланс вместе с отцом и Мариусом, а кроме того, узнав о болезни Вэла, в родной дом Приехали все три его сестры.

Мария, Феба и Леони прибыли в замок Ледж вместе со всеми своими семьями, и теперь дом был полон веселыми, шумными женщинами. Они спешили сюда, боясь попасть на похороны Вэла, а теперь с радостью принялись готовиться к его свадьбе.

Вэл стоически принимал проявления любви и поздравления со стороны своих близких, но находил все это несколько утомительным. Поэтому он с огромным облегчением сбежал наконец в тишину осеннего сада.

Для всех его родственников, казалось, не существовало этого последнего мрачного месяца. Вэл тоже хотел бы многое забыть — дикие проявления своего темперамента, совершенно недопустимые вещи, которые он говорил или делал. Он понимал, что должен теперь приложить много усилий, чтобы вновь наладить отношения с братом, с Виктором, с Кэрри Тревитан. Вот только перед ее мужем Ривом у него не было никакого желания извиняться.

Но была одна особа, которую Вэл хотел видеть больше всех других и у которой, он знал, придется очень долго вымаливать прощение. Кейт. Его леди. Его Найденная невеста. Вэл нежно улыбнулся, его сердце радостно забилось при одной только мысли об этом.

Утром Эффи произвела настоящий фурор, появившись в замке очень рано. Без своих обычных потоков слез и причитаний, но с большим мужеством и печальным достоинством, что всех необычайно удивило, она поведала о своем секрете, который хранила столько лет.

Такого, конечно, не ожидал никто. Кейт — дочь Эффи и Рэйфа Мортмейна! Вэлу до сих пор это казалось совершенно невероятным. Впрочем, он не придал этому большого значения, особенно после того, как Эффи призналась, что Кейт и есть его Найденная невеста. Как ни странно, это известие тоже не слишком потрясло Вэла: в глубине души он всегда знал, что Кейт предназначена для него. Единственное, что его удивило, так это то, что Кейт не пришла сюда вместе с Эффи, чтобы сказать ему правду. Дьявольщина! Да он вправе был бы ожидать, что Кейт еще рано утром появится на пороге его дома с викарием и обручальным кольцом!

Но отчего-то его дикарочка казалась очень подавленной с момента его выздоровления и, что более удивительно, старалась избегать его. «Она совершенно измотана, — объяснила Эффи. — Переживания последних нескольких дней полностью выбили ее из колеи». Вэл едва ли мог упрекать ее в этом. Он сознавал, что подверг их любовь тяжелому испытанию, и теперь был намерен всю оставшуюся жизнь заглаживать свою вину перед Кейт.

Опираясь на трость и стараясь не обращать внимания на давно знакомую боль в колене, Вэл шел по тропинке, ведущей к конюшням. В этот момент оттуда вышел Ланс и направился ему навстречу. Вэл застыл при виде брата, чувствуя напряжение и неловкость: он тут же вспомнил их последнюю встречу один на один, их отвратительную ссору на берегу в тот роковой день.

Однако Ланс, по-видимому, не испытывал никакого стеснения или неловкости. Он добродушно улыбнулся Вэлу и дружески хлопнул его по плечу.

— Что я вижу?! Сэр Галахад! Удираете от наших милых дам? Это совсем не по-рыцарски! Вэл вздохнул:

— Боюсь, еще немного — и я просто утонул бы в их бесконечном чае и неустанных заботах обо мне. Даже маме и той изменили ее обычная сдержанность и здравый смысл.

Ланс понимающе усмехнулся, но тем не менее с необычным для него беспокойством окинул Вэла взглядом. На мгновение в его глазах появилось выражение неуверенности и смущения.

— Знаешь, Вэл, — пробормотал он, — все-таки это чертовски здорово, что ты снова с нами, такой, как всегда. Хотя я бы предпочел видеть тебя без… этого. — И Ланс неловко кивнул на трость.

Вэл погладил рукой грубую деревянную ручку.

— По-моему, Джим сделал совсем не плохую вещь за такой короткий срок. Ты ведь понимаешь, что я не желаю больше видеть ту, серебряную, с клинком внутри.

— Уверен, что и Виктор тоже.

Вэл попытался улыбнуться, но воспоминания о той ужасной ночи, когда он напал на Виктора и ранил Кейт, были еще слишком свежи.

— Знаешь, Ланс, — начал Вэл неуверенно. — За этот последний месяц я обнаружил, что существуют вещи гораздо более мучительные, чем больное колено. А что касается нашей с тобой ссоры в тот вечер, ну… после того, как я избил Тревитана…

Но Ланс нетерпеливо потряс головой.

— Боже, Бэл, тебе не надо ничего объяснять мне я знаю, что ты тогда был под действием этого кристалла и не мог за себя отвечать.

— Нет, Ланс. Кристалл, возможно, испортил мой характер, но не он вложил мне слова в рот. Все то, что я тебе тогда наговорил…

— …похоже, уже давно надо было сказать. Я знаю, все, что ты сделал для меня тогда, после сражения, ты сделал по своей воле. Ты мой брат. Я бы сам, не задумываясь, сделал для тебя то же самое, если бы мог. Но это не значит, что я бы потом не чувствовал сожалений, вынужденный постоянно мучиться из-за последствий своего поступка. — Ланс прямо взглянул брату в глаза. — Я уверен, ты всегда чувствовал себя виноватым за эти сожаления и даже пытался отрицать, что они есть. Но ты ведь только человек, Вэл.

— О, да! — Вэл поморщился. — Если последний месяц и научил меня чему-нибудь, так именно этому.

— Что ж, тогда, возможно, и от него была какая-то польза, потому что ты всегда стремился быть совершенством. Святой… — Ланс внезапно замолчал с таким смущенным видом, что Вэл не мог не улыбнуться.

— Святой Валентин? Ну же, скажи это, сэр Ланселот.

Ланс усмехнулся.

— Ну нет, иначе, боюсь, все снова кончится дракой. А мы все-таки уже староваты для таких развлечений. К тому же не хотелось бы поставить тебе фонарь под глазом накануне твоей свадьбы.

— Только попытайся! — усмехнулся Вэл, но тут же вновь стал серьезным. — Ты будешь рядом со мной в церкви, Ланс?

— Можно подумать, я не ждал этого момента целую вечность! А кстати, раз уж мы заговорили о свадьбах, где же твоя застенчивая невеста?

— Кейт в Розовом коттедже. Я как раз собирался поехать к ней. К удивлению Вэла, на лице Ланса вдруг появилось выражение некоторого смущения. Он бросил неуверенный взгляд в сторону конюшен.

— Э… послушай, Вэл, есть один вопрос, который нам надо было бы обсудить. Это по поводу Рэйфа.

— А что с ним? — спросил Вэл. — Когда я проснулся, мне сказали, что он опять исчез. Должно быть, он уже далеко отсюда.

Ланс потер подбородок, чувствуя себя крайне неуютно.

— Э… видишь ли, на самом деле, когда я вернулся в замок, то обнаружил, что Рэйфа заперли в старой башне, в подземелье. И я… я отпустил его. — Ланс бросил на брата виноватый и одновременно вызывающий взгляд. — К черту! Вэл, я знаю, ты с самого начала презирал этого человека и не доверял ему, но мне всегда казалось, что в Рэйфе есть много хорошего. Ведь он таки вернулся по собственной воле, чтобы спасти тебе жизнь! К тому же нравится нам это или нет, но он отец Кейт, и…

— Ланс! — Вэл поднял руку, прерывая этот безудержный поток слов. — Ты все сделал правильно. Я рад, что ты освободил его.

— Ты рад? — Ланс уставился на брата в изумлении. — Ну, тогда это просто замечательно, потому что Рэйф сейчас в конюшне, седлает лошадь, но настаивает на том, что не может уехать, не поговорив с тобой.

Вэл сразу напрягся, но кивнул и направился к конюшням. Несколько встревоженный, Ланс последовал за ним, однако Вэл обернулся и движением руки остановил брата.

— Ланс, если не возражаешь, я бы хотел поговорить с Рэйфом наедине. — Заметив обеспокоенный взгляд брата, он сухо улыбнулся. — Не бойся, на этот раз мы не станем друг друга убивать.

Когда Вэл вошел в конюшню, в нос ему сразу ударил знакомый запах сена, кожи и лошадей. Все конюхи и грумы, увидев его, поспешили ретироваться, словно ожидая чего-то вроде поединка двух рыцарей. Он медленно прошел к дальнему стойлу, где Рэйф взнуздывал старого мерина, у которого был еще более потрепанный вид, чем даже у его старого верного Вулкана. Рэйф показался ему таким же, как всегда, — холодным, отстраненным и высокомерным. Только теперь Вэл слишком хорошо знал, сколько боли и отчаяния скрывается за этой суровой маской.

Услышав шаги Вэла, Рэйф поднял взгляд, и они довольно долго смотрели друг на друга в полном молчании. «Как странно, — думал Вэл, — смотреть в глаза человеку, который всю жизнь был твоим врагом, и вдруг обнаружить, что ты понимаешь его, возможно, даже лучше, чем собственного брата».

Рэйф заговорил первым:

— Я рад, что ты снова на ногах, Сентледж. Твой брат позволил мне уехать. Но думаю, не Ланс должен принимать такое решение. Я причинил зло тебе, и поэтому именно ты должен решать, ехать мне или оставаться.

— Ты абсолютно свободен, Рэйф, — сказал Вэл. — Но прежде, чем уехать, ответь мне на один вопрос.

— И что же это за вопрос?

— Я прожил с твоими кошмарами и с твоей болью всего один месяц и едва не сошел с ума. Не думаю, что я бы смог по собственному желанию вновь вернуть себе все это. Тебе не было необходимости возвращаться, чтобы спасать меня, так почему же ты это сделал?

Рэйф пожал плечами.

— Ты забыл, что я тот же месяц прожил с частью твоей души, Сентледж. Похоже, ты сумел за этот короткий период сделать из меня в некотором роде героя. Я теперь — великий спаситель вдов и сирот. — Рэйф попытался улыбнуться, но у него ничего не получилось. Он очень серьезно посмотрел на Вэла и тут же опустил глаза. Тень легла на его лицо. — Здесь есть одна женщина и ее сын, которых я оставил в Фалмуте. Корин и Чарли Брюэр. Я понимаю, что не имею права просить какой-либо помощи у Сентледжей, но… я бы был благодарен, если бы вы нашли их и позаботились о том, чтобы они были в безопасности.

— Конечно, я буду счастлив сделать это. Но Почему ты сам не можешь и дальше заботиться о них?

— Ты забыл? — с горечью сказал Рэйф. — Кристалл снова превратил меня в то, чем я был раньше. Я теперь уже больше не герой.

Он отвернулся и повел лошадь к выходу, но Вэл схватил его за руку.

— Рэйф, подожди! Я хочу, чтобы ты понял одну вещь. Этот обмен, это превращение, которое произошло с нами… Вся горечь и мрак — они не просто перешли от тебя ко мне. Во мне самом было очень много темного и злого, но оно лежало где-то в глубине… кристалл лишь вытащил все наружу.