Сентледжи (№2) - Любовное заклятие

— Вы смогли околдовать двух мужчин с помощью всего одного заклятия?! И это был ваш первый опыт? Браво, миледи!

— На самом деле здесь не с чем поздравлять, — вздохнув, сказала Кейт. — Вы даже не представляете, как это ужасно, когда вас преследуют двое мужчин, готовых из-за вас драться на смерть на дуэли!

— Большинство женщин нашли бы это весьма приятным…

— Я не отношусь к большинству женщин!

— Кажется, я начинаю это понимать. — В глазах Просперо отразилось не только искреннее восхищение, теперь к нему добавилось уважение.

— И вот теперь мужчина, которого я люблю, ревнует меня, а другой, который мне не нужен, страдает от несчастной любви из-за того, что я ему отказала, -печально продолжала Кейт. — А я ведь никому не хотела причинять страданий! Я всего лишь хотела быть любимой!

Просперо, должно быть, почувствовал в полной мере ее печаль, так как веселый блеск в глазах его тут же потух, а голос смягчился.

— Моя дорогая Кейт, возможно, вы зря себя вините. Наложить подобное заклятие — дело весьма и весьма сложное, даже используя мою книгу. А вам не приходило в голову, что эти двое ваших обожателей просто влюблены в вас — без всякой черной магии?

Кейт вздохнула. Как бы ей хотелось поверить в это! Не из-за Виктора, конечно, а из-за Вэла. Ах, если бы он и в самом деле сам, без всякого заклятия, любил ее! Любил настолько, что готов был отказаться от традиций семьи и даже от легенды Сентледжей…

Но нет. Кейт покачала головой, понимая, что это невозможно.

— Боюсь, я не настолько очаровательна. Даже моя мать считала, что я не достойна ее любви. Она отказалась от меня.

— Так же, как и моя, — невозмутимо заметил Просперо. Кейт изумленно взглянула ему в лицо.

— Ваша? Так вы тоже бастард?

— Да. И причем — во многих смыслах. Во всяком случае, вам с радостью поспешили бы сообщить об этом некоторые мои бывшие любовницы.

Эта довольно сухая шутка не могла полностью скрыть вдруг промелькнувшее в его глазах выражение ранимости, воспоминание о боли, так похожей на ее собственную. Их взгляды встретились, и на какой-то короткий момент Кейт почувствовала неожиданно возникшую, необъяснимую связь между ними. Но Просперо поспешно отвел взгляд и отошел от нее.

Блики призрачного света играли на его красивом лице, подчеркивая резкий ястребиный профиль. Он молча смотрел в огонь, и Кейт поняла, что в действительности он обдумывает ее просьбу, решает, стоит ли помогать ей. Она задержала дыхание, боясь сказать что-нибудь не то и тем самым нарушить хрупкий баланс не в свою пользу.

— Так что именно вы хотите, чтобы я сделал? — наконец спросил он.

— О, совсем немного! Всего лишь помочь мне снять заклятие.

— Всего лишь? — Просперо сухо рассмеялся и бросил на нее проницательный взгляд. — Снять заклятие с обоих мужчин?

— Нет, конечно, нет! Только с того, кого я заколдовала по ошибке!

— Значит, вы хотите, чтобы другой вынужденный обожатель продолжал преследовать вас? Должно быть, вы очень сильно его любите, раз не боитесь так сильно рисковать и даже готовы еще раз довериться черной магии…

— Да! — крикнула Кейт. — Я готова рискнуть всем, даже жизнью, лишь бы быть вместе с ним!

— Если бы я все еще был смертным, я бы позавидовал ему, — тихо сказал Просперо.

Кейт сомневалась, что призраки могут вздыхать, но звук, сорвавшийся с губ Просперо при этих словах, был очень похож именно на вздох.

— Хорошо, — наконец заключил он. — Я посмотрю, что тут можно сделать.

— О! Спасибо!

В порыве благодарности Кейт чуть было не бросилась колдуну на шею, чтобы расцеловать его. Она даже сделала шаг по направлению к нему, и Просперо, должно быть, понял ее намерение.

— Восхитительная мысль, миледи, — сказал он с кривой усмешкой. — Только совершенно невыполнимая. Кейт отчаянно вспыхнула.

— И пожалуйста, помните, что я ничего вам не обещал. Я только сказал, что попытаюсь.

— Но, конечно же, у вас все получится! Такой великий маг, как вы, с таким огромным опытом в сердечных делах и любовных заклятиях… У вас не может быть неудачи! Ведь недаром же говорят о несметном количестве женщин, которых вы соблазнили?

— Но я-то ждал от них не любви, а всего лишь страсти. И уверяю вас, здесь не нужна никакая черная магия.

Колдун открыл магическую книгу и принялся перелистывать страницы. Кейт пристроилась рядом, заглядывая ему через плечо, разрываемая надеждой и страхом, с ужасом думая о том, что он потребует имена мужчин, которых она заколдовала. Ведь если Просперо обнаружит, что она проводит свои опыты по черной магии с членами семьи Сентледжей, едва ли он останется столь же мил и любезен.

Однако, к ее облегчению, колдун не задал никаких неприятных вопросов — спросил лишь, какое именно заклинание она использовала, и некоторое время изучал его, нахмурив брови.

— Хорошо, — наконец заключил он. — Думаю, что знаю способ, как снять это заклятие. Приходите ко мне через месяц, и мы попытаемся все исправить.

— Через месяц?! — Кейт не смогла сдержать своего разочарования. Целый месяц! Все что угодно может случиться за это время. — А я надеялась, что вы сможете что-то сделать прямо сейчас… Неужели нет какого-нибудь способа устроить все побыстрее?

Брови Просперо поползли вверх, и на лице его появилось высокомерное выражение, как у мэтра, которого пытается учить какой-то школяр.

— Даже я не могу заставить небеса двигаться быстрее. Попытаться что-то исправить можно только в ту же самую фазу луны, когда было наложено само заклятие.

— О… Я понимаю. — Кейт тяжело вздохнула. — Мне очень повезет, если Вик… если оба моих обожателя не убьют друг друга за этот месяц, — печально сказала она.

— Вам следует сделать все возможное, чтобы держать их подальше друг от друга.

— И как же, по-вашему, я смогу это сделать? Ведь Торрекомб — очень маленькая деревня.

— А вы — весьма изобретательная молодая девица. Уверен, вы что-нибудь придумаете.

Кейт хотела было запротестовать, но сразу поняла, что ничего хорошего из этого не выйдет. Между тем Просперо захлопнул книгу и переместился к очагу. Одним плавным изящным жестом он заставил огонь погаснуть, и, к изумлению Кейт, в очаге не осталось ни обугленных поленьев, ни пепла. Только теперь она увидела, что пламя вырывалось из кристалла с множеством мелких сверкающих граней, очень похожего на тот, что был вставлен в рукоятку меча Сентледжей, только гораздо крупнее. Хотя огонь потух, кристалл продолжал пульсировать и светиться, словно жил своей собственной таинственной жизнью.

Его света, похожего на переливающиеся осколки радуги, казалось, хватило бы на то, чтобы пронзить вековые стены башни.

Кейт мгновенно забыла все свои страхи и, подойдя поближе, уставилась на удивительный камень.

— Что это такое? — спросила она, замирая от восторга и ужаса.

— Часть некоего эксперимента, который я поставил, когда был еще жив. Небольшой алхимический опыт.

Просперо нагнулся и, подхватив кристалл, покрутил его в своих гибких длинных пальцах. Кристалл сверкал настолько ярко, что Кейт невольно прикрыла глаза рукой.

— Это всего лишь осколок от гораздо большего кристалла, который я создал. Но что-то пошло не так. Был ужасный взрыв, и, когда дым рассеялся, оказалось, что от созданного мною с таким трудом кристалла осталось всего несколько небольших фрагментов. Один из них я вставил в рукоятку меча, чтобы мои потомки передавали его друг другу. А этот сохранил для себя.

Кейт смотрела на кристалл не отрываясь, завороженная его красотой. Камень сверкал и горел, но в то же время казался холодным как лед. Словно во сне, она протянула руку, чтобы коснуться его…

— Не делайте этого!

Резкий оклик колдуна заставил Кейт отдернуть руку.

— Это опасно? — тихо спросила она.

— Может быть. Особенно, если кто-нибудь уронит его и он снова разобьется на более мелкие куски. Я заметил, что каждый фрагмент, который откалывается от большого кристалла, становится все более… нестабильным. Чем меньше кусок, тем более непредсказуемые магические свойства он приобретает. Он может стать даже смертельно опасным.

Кейт невольно вздрогнула и отступила от сверкающего камня. Подумать только, и Просперо еще корил ее за эксперименты с черной магией!

— Но зачем вы вообще занимались такими опасными вещами? — спросила она. — Я полагала, что, как и большинство алхимиков, вы старались найти способ превратить свинец в золото.

— Нет. Меня никогда не привлекало золото. Я получил большое наследство — и огромную власть.

— И что же тогда вы искали?

— Бессмертия! Представляете себе, я хотел жить вечно. — Губы Просперо изогнулись в ироничной усмешке. — Так что будьте очень осторожны, мой юный друг, используя магию в погоне за своими мечтами. Ведь в конце концов вы можете получить то, чего так жаждете…

Кейт нахмурилась. Она не могла понять, предупреждал ли он ее против упрямого стремления любой ценой заполучить мужчину, которого она любит, — или слова Просперо относились просто к печальным обстоятельствам его собственной горькой судьбы.

Однако у нее больше не было возможности задать ему ни единого вопроса. Просперо спрятал кристалл, убрав его в складки фиолетовой туники, — и исчез, помахав ей на прощание величественным жестом.

Комната сразу погрузилась в полутьму. Неужели уже так поздно? Или все дело в черных грозовых тучах, закрывших солнце? Кейт вспомнила, что обещала Вэлу встретиться с ним возле церкви, и его странные слова: «Ни при каких обстоятельствах не смей приходить ко мне после захода солнца».

Немного удивившись поспешному исчезновению Просперо, Кейт накинула на голову капюшон плаща и сама заторопилась вниз по винтовой лестнице. Она надеялась выскользнуть из замка Ледж незаметно, так, чтобы ее не увидел никто из слуг. Стараясь держаться в тени, она выбралась на знакомую ей дорогу, ведущую назад к деревне, и даже не подозревала, что хорошо видна призрачной фигуре, появившейся на вершине древней крепостной стены замка.

Просперо шествовал вдоль стены, окидывая внимательным хозяйским взглядом свои бывшие владения, и думал о том, какой бес в него вселился. Всего несколько раз он позволял себе вмешиваться в дела смертных на протяжении всех этих веков. Так почему именно сейчас? Что такого особенного в этой девушке, что так тронуло его, Просперо, столько веков считавшего себя не подверженным обычным человеческим страстям? Может, ее гордый, мятежный дух, отвага и безрассудство? Или та целеустремленность, с которой она добивалась своей цели любой ценой? А может, все дело в горьких и милых сердцу воспоминаниях о днях его собственной безрассудной, бесшабашной жизни?…

— Должно быть, я просто сошел с ума, — пробормотал он. Даже просто согласиться помочь ей было безумием, особенно если учитывать обстоятельства, которые привели его в замок Ледж. Ощущение надвигающейся беды не исчезло — напротив, оно только усиливалось с каждым днем. Дурные предчувствия настойчиво преследовали Просперо. Но только сейчас ему стало ясно, что они, скорее всего, связаны с Кейт. Что-то угрожало этой девушке — что-то гораздо более серьезное, чем глупая ошибка в любовном заклинании. Некое зло. Но, как ни пытался, он не смог точнее определить, что это такое. Казалось, какой-то тяжелый занавес висит перед его глазами и не дает ему разглядеть яснее. И теперь все, что он мог сделать, это наблюдать, как Кейт исчезает в темноте — маленькая хрупкая фигурка, со всем пылом и безрассудностью юности устремившаяся вперед, навстречу бушующему шторму.

И несмотря на все свое хваленое могущество, Просперо вдруг почувствовал себя совершенно беспомощным; он понял, что не в состоянии защитить ее.

12.

Вэл нетерпеливо вышагивал вдоль низкой каменной ограды, окружавшей двор церкви, его черный плащ бился о сапоги, резкие порывы ветра бросали на глаза длинные пряди волос. Он раздраженно отбрасывал их с лица, вглядываясь в конец улицы, с каждой минутой все более погружающейся в вечернюю мглу.

Деревня казалась пустынной. Жители поспешили укрыться в домах, поближе к весело горящим каминам и очагам, наглухо закрыв ставни в ожидании приближающейся грозы.

Так где же, черт возьми, Кейт?! Неужели она уже забыла о своем обещании встретиться с ним до наступления ночи?

Темные облака закрывали последние клочки чистого неба, грозя поглотить остатки дневного света, и Вэл чувствовал, как в нем, подобно свернутой пружине, все больше нарастает напряжение. Он пытался успокоиться, уставившись на церковь Святого Иоанна, чьи неясные очертания терялись в наступающих сумерках. Когда-то ее вид придавал Вэлу ощущение спокойной силы и веры.

Это была простая сельская каменная церковь, построенная в форме креста. Но в то же время она была возведена на месте древнего алтаря друидов, и именно эта ее языческая составляющая неумолимо влекла к себе Вэла в тот вечер. Ветер, шелестящий ветвями деревьев, нашептывал ему о воинах-варварах, врывающихся в тихую деревушку. О мужчинах, которым не нужны викарии, которые просто хватают желанных им женщин и, перебросив через седло, увозят с собой в ночь.

И Вэл чувствовал, как волнуется его кровь, как наливается бешеной энергией тело.

Так, может, и ему не нужен этот чертов священник? Все, что ему нужно, — это девица с цыганскими черными волосами и сияющими серыми глазами, ее упругие груди, нежные округлые бедра — и ее готовность отдаться ему. Она бы бросила ему вызов своей дерзкой дразнящей улыбкой, а он перекинул бы ее через седло и увез отсюда…

Вэл с силой надавил рукой на глаза, пытаясь обуздать не в меру разыгравшееся воображение, рисующее ему эротические картины. Он потянул за цепочку на шее, понимая, что именно кристалл вызывает в нем эти темные желания, вызывает к жизни глубоко спрятанную, примитивную и дикую часть его сентледжской души.

Видит бог, ему следовало бы избавиться от этой штуки, особенно после того, что случилось сегодня днем: его безобразная драка с Виктором, непростительная грубость по отношению к Кейт… Он понимал, что камень страшным образом действует на него, сметая все его прежние жизненные устои — сдержанность, достоинство, честь…

Но едва только его пальцы пробрались под рубашку, чтобы вынуть проклятый камень, им овладела такая паника, что казалось, ему было бы легче расстаться с правой рукой. Нет, черт возьми! Камень придает ему уверенность, дает ощущение силы и власти, какой он никогда прежде не испытывал. Теперь это его кристалл, его магия, и он сможет контролировать их. По крайней мере при свете дня.

Вэл облизал губы, с тревогой вглядываясь в небо. Возможно, будет более мудро не дожидаться сейчас Кейт. Он сам зайдет к викарию и договорится о свадьбе, пока еще может думать о бракосочетании, а не о том, чтобы просто затащить Кейт в постель.

Вэл с легкостью перемахнул через низкую каменную ограду, окружающую церковный двор. Дом священника находился сразу за церковью, и Вэл решил срезать путь, пройдя через кладбище.

Некоторые старались избегать эту обитель скорби даже днем, но Вэл достаточно давно был врачом и слишком хорошо знал смерть, чтобы бояться ее. Он шел через кладбище, едва замечая надгробья, пока его не пронзило странное ощущение холода — словно ледяные пальцы схватили его сзади за шею.

Вэл вздрогнул и споткнулся. Холод, казалось, исходил из земли, пробирая до самых костей. Он оглянулся — со всех сторон торчали покосившиеся надгробья, словно зубы дракона. Многие надписи стерлись от времени, так что имен было уже не разобрать, но ему и не надо было их читать, чтобы узнать, кому именно принадлежала эта часть кладбища, кто так беспокойно лежал здесь, под его ногами. Это были Мортмейны — самые древние и заклятые враги его семьи.

Вэл невольно отшатнулся, словно мог почувствовать зло и ненависть, достигавшие его даже из могил. С его языка слетело проклятие, когда он наткнулся на надгробье, более новое, чем другие. Несмотря на сгущающиеся сумерки, имя на камне было видно достаточно ясно.

Эвелин Мортмейн

1761— 1789

Вэл вспомнил, что, когда был мальчишкой, очень возмущался тем, что эта страшная женщина упокоилась на святой земле возле церкви Святого Иоанна. Ведь она собиралась убить обоих его родителей и едва не преуспела в этом, но в результате нашла страшный конец, который полностью заслужила. Как, впрочем, И все Мортмейны задолго до нее.

Вэл хотел идти дальше, обогнув эту часть кладбища, как он всегда и делал, но отчего-то обнаружил, что не в состоянии двинуться, не в состоянии отвести взгляда от этого надгробья. Ему никогда раньше не приходило в голову, что Эвелин Мортмейн была так молода, когда ее убили. Ей не было еще и тридцати! Зря прожитая жизнь, растраченная на самое бесплодное чувство — чувство мести. Она могла выбрать нежность и любовь, но отвергла их ради каких-то призрачных целей, ради сжигающей ее душу ненависти…

Вэл был совершенно не готов к той волне горечи и печали, которая внезапно накатила на него. У него вдруг перехватило горло, сжалось сердце, и на глазах выступили жгучие слезы Ярости. Он моргнул несколько раз, потрясенный тем, что едва не заплакал. Заплакал об Эвелин Мортмейн! Он горевал над ее могилой, словно она была его собственной матерью! Но это была не его боль, не его горечь потери.

Он сейчас переживал чувства Рэйфа Мортмейна! Но как же это, черт возьми, оказалось возможно? Вэл бросился назад и прислонился к корявому стволу дуба. Проведя дрожащей рукой по лицу, он вновь постарался вспомнить, что же произошло в Хэллоуин. В ту ночь, что была так похожа на эту: так же дул сильный ветер, и вдалеке гремел гром. А Рэйф был болен, он умирал. Вэл попытался спасти этого человека, используя свою сверхъестественную силу. Он протянул ему руку и… и что-то произошло между ним и Рэйфом. Как будто Рэйф вместе с кристаллом передал ему что-то еще. Нечто такое, что заставило его почувствовать…

Вэл похолодел от ужаса. Он чувствовал это и сейчас — что душа его уже не принадлежит только ему одному.

Вэл исчез.

Кейт с сильно бьющимся сердцем шла вдоль улицы и уговаривала себя не тревожиться, но все равно тревожилась. Его белый жеребец был привязан к изгороди возле калитки церковного дворика. Он встряхивал серебряной гривой, нетерпеливо бил копытом о землю и выглядел словно призрачный конь в умирающем свете дня. Вэл никогда бы не бросил так лошадь, особенно при приближающейся грозе! Он должен быть где-то тут, рядом, но Кейт уже искала его возле дома священника и в церковном дворике. Она опоздала и решила, что Вэл, должно быть, отправился поговорить с викарием без нее, но мистер Тримбл сказал, что не видел его сегодня.

Не было Вэла и в гостинице «Огонь дракона»; в Розовом коттедже он тоже не появлялся.

Так где же он тогда? Вэл ведь не мог просто взять и растаять в воздухе: он все-таки не Просперо!

Кейт еще раз прошла по улице, кусая нижнюю губу. Она не одна волновалась. Джим Спаркинс также повсюду искал своего хозяина. Кажется, Вэла ждал в Доме на берегу один из его пациентов.

— Это так не похоже на доктора — уйти, никому ничего не сказав! — сказал он ей, озабоченно хмуря свои широкие брови. — И должен вам заметить, мисс Кейт, в последнее время мастер Вэл вообще ведет себя как-то странно, совсем не так, как обычно.

«Это еще мягко сказано!» — подумала Кейт мрачно. Она даже не смогла встретиться взглядом с честными глазами Джима, прекрасно понимая, кто именно ответствен за это «странное» поведение Вэла.

Теперь Джим прочесывал все дороги за деревней в поисках своего хозяина, а Кейт, сжав руки, бродила возле церкви — ей было просто необходимо что-то делать. Внезапно ей пришло в голову, что она не заглянула в саму церковь: возможно, оттого, что это было последнее место, куда пошла бы она сама.

Небольшое каменное здание выглядело каким-то уж слишком темным и пустым, но все же это было лучше, чем стоять на улице и ждать возвращения Джима. Кейт поднялась по каменным ступеням и подошла к массивной дубовой двери. Дверь протестующе заскрипела, когда она попыталась открыть ее, да и само помещение церкви не показалось ей особенно приветливым.

Кейт шла к алтарю, думая о том, что сейчас, в грозовой вечер, это место выглядит совсем иначе, чем в те солнечные воскресные утра, когда ей приходилось посещать церковь вместе с Эффи. Алтарь терялся в мрачных тенях — туда не достигал слабый сумеречный свет умирающего дня. Кейт стало не по себе. Она уже повернулась, чтобы уйти, — и тут увидела Вэла. Она могла бы его не заметить, если бы вспышка молнии не осветила на миг неф в глубине церкви.

Вэл сидел, сгорбившись, на самой первой скамье, низко опустив голову. Казалось, он целиком погружен в молитву; и, только подойдя совсем близко, Кейт заметила, что его руки сжаты скорее в жесте отчаяния, чем благочестия, и что он весь дрожит.

— Вэл?

Кейт легко коснулась его плеча, а он при этом отшатнулся так, будто она ударила его, и резко поднял голову. Даже в тусклом сумеречном свете Кейт увидела, как он бледен, как ввалились его глаза — словно две черных дыры. Ей даже показалось, что он выглядит… испуганным. Но Вэл всегда был очень храбрым человеком, она никогда прежде не видела, чтобы он хоть чего-нибудь боялся, и сейчас это открытие потрясло ее больше всего остального.

— Что случилось? — спросила она. — С тобой все в порядке?

В ответ Вэл хрипло прошептал ее имя, притянул к себе за талию и спрятал лицо в складках ее плаща. Он держал ее так крепко, словно не собирался никогда больше отпускать, словно она была его последней надеждой, удерживающей его на краю безумия. Кейт гладила его по волосам, шептала какие-то ласковые слова утешения, хотя не имела ни малейшего представления о том, что произошло, и ее собственное сердце сжималось от страха.

Наконец он отпустил ее с глубоким вздохом, и Кейт села рядом с ним на скамью. Она ласково откинула с его лица длинные пряди волос, с тревогой вглядываясь в дорогие черты.

— Боже мой, Вэл, что с тобой? Ты болен?

— Нет, — пробормотал он.

Однако Кейт не поверила ему. Она прижала ладонь к его лбу, но не ощутила жара — наоборот, его кожа была холодной и влажной. В тот же миг Вэл нетерпеливым жестом отбросил ее руку:

— Не стоит беспокоиться обо мне, Кейт, не забывай, что я все-таки доктор. Думаю, я смог бы догадаться, если бы заболел.

— Тогда скажи, что произошло! Ты выглядишь так, словно встретил призрака.

Вэл коротко и как-то зло рассмеялся.

— Может, и так, только это был не мой призрак. В его ответе совершенно не было смысла, и это еще больше напугало ее. Но уже в следующее мгновение Вэл выпрямился, откинув назад непокорные волосы. Сделав глубокий вдох, он с огромным трудом попытался овладеть собой, и когда вновь повернулся к ней лицом, то показался Кейт больше похожим на самого себя. Он даже заставил губы сложиться в некое подобие улыбки.

— Перестань беспокоиться, Кейт. Я просто очень устал, поджидая тебя, и зашел сюда отдохнуть. Так где же, разрази тебя гром, ты была все это время?

— Извини, что опоздала. Просто… поручение от Эффи заняло больше времени, чем я рассчитывала.

«Поручение от Эффи?» Кейт содрогнулась. Она терпеть не могла лгать Вэлу.

Он приподнял пальцами ее подбородок. На этот раз его рука не дрожала, и он заставил ее смотреть прямо в его чуть прищуренные глаза.

— Ты ведь не встречалась с ним снова, правда?

— С… с кем? — запинаясь от страха, спросила Кейт. Неужели же Вэл сумел каким-то образом узнать о Просперо?!

— С этим молодым идиотом Виктором, разумеется! С кем же еще?

— О боже! Ну конечно, нет!

Кейт несколько успокоилась, убедившись, что ее секрет не раскрыт. И в то же время ее страшно огорчило, что Вэл все еще думает, будто она могла бы его предать, встречаясь с другим мужчиной. Раньше Вэл всегда доверял ей — причем один из немногих. Возможно ли, чтобы любовь так сильно меняла людей, делая их подозрительными и неуравновешенными? Или это постигает только того, кому досталось сомнительное счастье влюбиться в Кейт Фитцледж?…

Как бы то ни было, Вэл будет продолжать ревновать ее, этот месяц, который определил Просперо, грозит превратиться в самый долгий и тяжелый период всей ее жизни. Чтобы успокоить Вэла, Кейт не нашла другого способа, как только обвить руками его шею и прижаться губами к его губам.

Но он оттолкнул ее и резко сказал:

— Тебе лучше идти, пока гроза еще не началась. Кейт окончательно расстроилась. Она не хотела уходить от него, но похоже, в этот вечер все, что происходило между ними, было каким-то неправильным. Внезапно она вспомнила, что Джим Спаркинс ищет Вэла за деревней.

— Тебе тоже надо идти, — сказала она. — Джим сказал, что к тебе приходил внук миссис Макджинти. Ей стало гораздо хуже.

Кейт поднялась со скамьи в полной уверенности, что Вэл немедленно последует за ней, спеша, как всегда, к человеку, нуждающемуся в его помощи. Но, к своему удивлению, увидела, что он даже не двинулся с места.

Заметив ее удивленный взгляд, Вэл сжал губы и передернул плечами.

— Миссис Макджинти всегда уверяет, что ей очень плохо. А на самом деле ее мучает всего лишь обычный ревматизм — и тоска от одиночества после того, как умер ее муж. Я не могу, к сожалению, ничего сделать ни с тем, ни с другим.

— Но ты обычно навещал ее ненадолго — просто чтобы посидеть, выразить ей участие…

— Но ей нужно не участие! Она хочет от меня того же, что и все остальные!

Видя замешательство Кейт, он протянул ей правую руку.

— Вот этого! — сказал он с горечью, растопырив перед ее глазами пальцы. — Моих особых способностей, будь они прокляты!

И вновь Кэтрин была не в состоянии скрыть свое смятение.

— Что? Неужели я шокировал тебя, Кейт?

— Да… Я… я хочу сказать, нет! — пробормотала она, заикаясь. — Просто я никогда не слышала, чтобы ты прежде так говорил о своих способностях. Ты всегда считал их… э…

— Даром? Благословением? Возможно, так оно и было когда-то — еще до того, как… — не закончив фразу, он нахмурился и мрачно взглянул на нее. — А ты знаешь, сколько лет мне было, когда я обнаружил в себе эти странные способности?

— Нет. — Кейт удивилась, поняв, что действительно этого не знает. Она думала, что знает о Вэле Сентледже практически все, но об этом они как-то никогда не говорили.

— Мне тогда было всего шесть лет. — Вэл хлопнул по спинке скамьи, чтобы усилить эффект от своих слов. — Мы играли в прятки с Лансом во дворе замка. Я отправился его искать, а нашел плачущую дочку дворецкого возле кустов азалии. Маленькую Салли Спаркинс. Кажется, она сильно ободрала локоть. Я хотел всего лишь утешить ее, чтобы она перестала плакать, и взял за руку. Но она заплакала еще сильнее, и Я просто не знал, что еще мне делать, поэтому я сжал ее руку, изо всех своих сил желая, чтобы боль ее прошла. И тогда случилось что-то очень странное. Мою ладонь вдруг начало покалывать.

Вэл опустил руку и удивленно уставился на нее, словно в ней вновь появилось то же ощущение.

— Я почувствовал себя так, словно все мои вены вдруг открылись, а в следующее мгновение ощутил внутри какой-то невероятный взрыв мощи. Сколько это длилось, не знаю, только Салли перестала плакать. Конечно, мой собственный локоть разболелся, как дьявол, но это не имело значения. Эта малышка смотрела на меня, и в ее глазах сияла благодарность, граничащая с благоговением. И я тогда чувствовал то же самое. Обладать такой силой, Кейт, быть способным принимать на себя боль других, приносить облегчение людям — особенно тем, кто тебе не безразличен, кого ты любишь! Тогда это показалось мне необыкновенным даром судьбы.

Лицо Вэла смягчилось, в глазах вспыхнула прежняя радость. Но это выражение растаяло так же быстро, как и появилось, и его рот вновь скривился в циничной усмешке.

— Не знаю, что пошло не так, — продолжал он. — Может быть, я оказался все же не настолько силен, а может, их просто было слишком много — таких Салли и миссис Макджинти… Слишком много страдающих, протоптавших тропу к моему порогу. И слишком много тех, кто плакал. «Вы должны помочь мне, мистер Сентледж! Вы единственный, кто может! это сделать! Только вы один…»

Вэл закрыл ладонью глаза.

— Боже, Кейт! — прохрипел он. — Я так устал быть этим единственным…

Кейт едва не бросилась к нему, чтобы утешить, обнять, но не решилась, боясь, что он вновь оттолкнет ее. Вэл опустил руку, и в его глазах было столько тоски и отчаяния, что у нее просто разрывалось сердце.

— Я никогда прежде не признавался в этом никому. Даже самому себе. — Он тяжело сглотнул. — Теперь, я полагаю, ты видишь, что я далеко не герой, каким ты меня всегда себе представляла.

У Кейт сжалось горло. Она снова села рядом с ним и взяла его за руку.

— Ох, Вэл, как только ты можешь такое говорить?! — воскликнула она. — Неужели ты не понимаешь, что ты самый лучший из всех людей, которых я знаю? Все, что мне известно о доброте, порядочности и благородстве, все это я узнала от тебя!

Он прижал ее к себе и, погрузив лицо в ее волосы, пробормотал:

— В последнее время я не чувствую себя особенно добрым или благородным. Я изменился, Кейт. Со мной случилось что-то ужасное, и я сам не очень понимаю, что это такое.

«Конечно, он не понимает, но я-то хорошо это знаю», — подумала Кейт, пряча горькие слезы раскаяния. Это все она сотворила с ним из-за своего самонадеянного и безрассудного желания добиться своей цели, заставить его влюбиться в нее с помощью любовного заклятия, ни разу не подумав о том, чем это может обернуться для самого Вэла. Кейт понимала, что должна освободить его от заклятия, позволить идти своей дорогой, но даже сейчас при мысли об этом ее эгоистичное сердце отказывалось принести подобную жертву

— Вэл… — Она сделала глубокий вдох. — А как бы ты отнесся к тому, чтобы все вернулось на свои места?

— Что ты имеешь в виду?

Кейт подняла голову, едва осмеливаясь взглянуть на него.

— Что, если бы каким-то чудом время могло повернуть вспять и все бы стало вновь так, как было до Хэллоуина? Когда мы с тобой были только друзьями?

Вэл нахмурился.

— Ты хочешь сказать, что я опять стал бы хромым и жертвовал собой ради любого, кому нужна моя помощь? И при этом не имел никакой надежды на твою любовь? — Он сжал челюсти так, что на щеках заиграли желваки, а затем страстно произнес: — Я бы скорее умер!