Сентледжи (№2) - Любовное заклятие

— О, спасибо, спасибо! Мы привезем негодяя не позже завтрашнего вечера!

Виктор с напряженным видом высвободился из ее объятий.

— Да, но ты, я надеюсь, помнишь свое обещание, Кейт? Ты согласилась тихо ждать здесь, рядом с Вэлом, позволив мне заняться этим.

— О… ну да, конечно.

Кейт покорно опустила взгляд. Ее притворное смирение никогда не могло обмануть Вэла, но Виктор принял его за чистую монету. И только после того, как молодой человек покинул библиотеку, Кейт подняла глаза. Возможно, ей стоило бы предупредить его о том, что сказал Просперо: Мортмейна следует убедить, а не тащить сюда силой. Но она решила, что это не имеет значения. «Пусть Виктор пока собирает остальных Сентледжей, — подумала Кейт мрачно. — Прежде чем они оседлают коней, я уже буду далеко отсюда!»

19.

Кейт вывернула на пол почти все содержимое своего гардероба и наконец нашла то, что искала: бриджи, мужскую рубаху, старый плащ и пару сапог для верховой езды. Она уже несколько лет их не надевала, стараясь научиться быть леди, достойной Вэла. Но сейчас ему нужна была не леди…

Кейт быстро переоделась и достала из-под стопки ночных рубашек пистолет, подаренный' ей когда-то Лансом на день рождения.

— Кейт?!

Тонкий задыхающийся голос за дверью заставил ее вздрогнуть. Кейт резко выпрямилась и обернулась, обнаружив, что дверь немного приоткрылась. Она забыла ее запереть. Какая досада!

В комнату проскользнула Эффи, и Кейт едва не застонала от отчаяния. Она никогда не видела, чтобы ее приемная мать, поднималась с постели раньше полудня. Ну почему она выбрала именно этот день, чтобы встать еще до рассвета?!

Эффи подошла ближе, похожая на маленький призрак в своей белой ночной рубашке и кружевном чепце. Бледно-розовая шаль была накинута на плечи, а из-под края рубашки торчали босые ноги. Она сейчас казалась растерянным ребенком, несмотря на то, что свет свечи более резко, чем обычно, высветил наметившиеся ниточки морщин.

— Я не знала, что ты вернулась домой, — сказала она, — но услышала шум и решила посмотреть, раз уж все равно не сплю…

Эффи запнулась. Ее взгляд, полный ужаса, остановился на пистолете, который Кейт сжимала в руке.

— О, Кейт! — сдавленным голосом прошептала она. — Что еще на этот раз?!

— Ничего… — начала было Кейт, но остановилась. Ситуация сейчас была слишком серьезной, а сама она — слишком взволнована, чтобы успокаивать Эффи и водить ее за нос, как она обычно делала, если хотела увильнуть от ответа.

Кейт сунула пистолет в глубокий карман бридж.

— Прости, Эффи, — сказала она. — Я хотела оставить тебе записку перед тем, как уехать. Пожалуйста, не беспокойся. Попытайся просто забыть, что ты видела меня, и… возвращайся назад в постель.

— Уехать? — повторила женщина дрожащим голосом. — Куда уехать?

Кейт вздохнула. У нее совсем не было времени на объяснения, а тем более на то, чтобы успокаивать Эффи. Она постаралась говорить как можно проще, как если бы разговаривала с ребенком.

— Я знаю, ты беспокоишься обо мне, Эффи, милая, но я… должна уехать на некоторое время. Вэл умирает, и есть только один способ спасти его. Для этого я должна найти человека, который довел его до такого состояния.

Эффи со страхом и растерянностью смотрела на девушку.

— Какого человека? — шепотом спросила она.

Кейт мгновение колебалась, затем неохотно призналась:

— Я должна найти Рэйфа Мортмейна.

— М-мортмейна?

Эффи восприняла это известие даже хуже, чем ожидала Кейт. Ее лицо вдруг сделалось белее ночной рубашки, а руки так задрожали, что она едва не выронила свечу. Во избежание пожара Кейт поспешно взяла из ее рук подсвечник с горящей свечой и поставила на свой ночной столик. На какое-то мгновение она даже испугалась, что Эффи сейчас упадет в обморок, но та вдруг с необычайной для нее силой ухватилась за плащ Кейт.

— Нет, Кейт, это совершенно невозможно! Я запрещаю, ты слышишь меня?

Кейт с изумлением смотрела на Эффи. За все те годы, что они жили вместе, ее приемная мать никогда ничего не запрещала ей, да еще таким тоном.

— Ты не должна приближаться к этому ужасному человеку! — кричала между тем Эффи. — Обещай мне!

— Я могу лишь обещать, что буду осторожна, -сказала Кейт, пытаясь освободиться из цепких пальцев Эффи. — Но я должна…

— Нет! — Губы Эффи дрожали. — Если… если так необходимо привезти этого злодея сюда, пусть этим займется кто-нибудь еще. Ланс или… один из Сентледжей.

Кейт наконец-то высвободила свой плащ и решительно затрясла головой.

— Тебе трудно это понять, Эффи, но если кто-то и должен рисковать, отправляясь за Мортмейном, то это именно я.

— Но почему, ради всего святого?!

— Потому, что несчастье, произошедшее с Вэлом, — во многом моя вина. Я всегда знала его лучше, чем кто-либо еще я должна была раньше других понять, что с ним что-то не так и найти способ помочь ему. Но я даже не поняла, что он в опасности! Я была слишком занята собственными чувствами, своим эгоистичным стремлением заставить его забыть о легенде Сентледжей, о Найденной невесте и жениться на мне. — Кейт с трудом проглотила застрявший в горле комок. — Он — мой единственный и самый дорогой друг, а я оставила его одного, бросила, когда он больше всего во мне нуждался! Возможно, даже наслала проклятие Сентледжей на его голову…

— О, нет, Кейт, ты не могла этого сделать, ведь ты… — Эффи неожиданно замолчала и в замешательстве несколько раз прошлась по комнате, сжимая руки. Наконец она сказала чуть слышно: — О боже, если кого и следует винить во всем, то это меня. Я одна виновата. Только я.

Кейт обхватила ее за плечи.

— Не говори глупости, Эффи. Как ты можешь быть виновата, если именно ты предостерегала меня против моего увлечения Вэлом? Ведь ты столько раз говорила мне, что я — не его Найденная невеста.

— Я знаю! — простонала Эффи. — Я лгала тебе…

— Что?!

Кейт изумленно смотрела на нее, уверенная, что ослышалась. Но Эффи так горестно опустила плечи и уставилась в пол с таким виноватым видом, что Кейт стало вдруг нехорошо.

— Эффи? — Кейт вновь схватила ее за плечи, пытаясь заглянуть ей в лицо, но Эффи упорно отводила взгляд.

— Да, я… лгала тебе, — сказала она тихо. — Многие годы лгала тебе и Валентину. С первого же мгновения, когда я увидела вас вместе, когда ты еще была совсем маленькой девочкой, я поняла, что тебе суждено стать его невестой.

На этот раз Кейт поняла ее — и отшатнулась, слишком потрясенная, чтобы что-то говорить. Так значит, она — Найденная невеста Вэла, его вечная любовь, как ей и представлялось в мечтах. На ее лице появилась мимолетная дрожащая улыбка. Кейт вдруг поняла, что всегда знала это. Каким-то образом в глубине своего сердца она всегда в это верила. Если бы Эффи не была так непреклонна…

Едва Кейт подумала об этом, как радость от необыкновенного открытия сменилась возмущением, болью и гневом.

— Так ты знала?! — накинулась она на Эффи. — Все эти годы ты знала и все же пыталась разлучить меня и Вэла? Ты позволила ему поверить, что он навсегда останется один! А я… Ты видела, как я люблю его, как разбивается мое сердце, и все же ты… ты… — Кейт потрясение смотрела на нее, все еще не веря, что такое возможно. — Черт тебя возьми, Эффи! Как ты могла сделать такое со мной, с нами?!

Эффи отшатнулась, испуганная ее гневным взрывом.

— Я… я так надеялась, что ошибаюсь… — тихо сказала она.

— Ради всего святого, почему?! — закричала Кейт. — Потому, что я не пара Сентледжу? Да, конечно, я совсем не такая добропорядочная леди, как остальные Найденные невесты. Всего лишь девчонка с улицы. Я даже не знаю что из себя представляет моя мать…

— Я знаю, — перебила ее Эффи срывающимся голосом, и слезы сплошным потоком хлынули у нее из глаз. — Потому, что это… я.

— Ты… что?

— Я твоя настоящая мать! — Эффи закрыла лицо руками и, опустившись на краешек кровати, зарыдала.

Кейт только смотрела на нее, не в силах поверить тому, что услышала. Нет, этого просто не может быть! Все эти признания — не что иное, как обычная мелодраматическая сцена, которые так любит устраивать Эффи на пустом месте. Наверняка она имела в виду что-то совсем иное…

Однако, чем дольше она смотрела на рыдающую Эффи, тем яснее понимала, что это совсем не похоже на ее обычные истерики. Когда Эффи наконец отняла руки от лица и подняла голову, рискнув взглянуть на Кейт, на ее лице было написано глубокое искреннее горе, которые она, очевидно, была вынуждена скрывать годами.

— О, Кейт, прости… прости меня!

Эффи потянулась к Кейт, но девушка отпрянула и опустилась на стул возле туалетного столика. У нее в голове все путалось и кружилось. Эффи Фитцледж — ее мать?! Кейт столько лет жила, стараясь не думать о женщине, которая дала ей жизнь, а затем смогла бросить ее. Было бы лучше, если бы ее мать оказалась дешевой портовой шлюхой, как она обычно и представляла себе. Но Эффи, которая, несмотря на свой легкомысленный нрав, всегда была так добра, так заботлива…

Напряженное молчание, повисшее между ними, первой нарушила Эффи.

— Пожалуйста, Кейт, скажи же что-нибудь! — взмолилась она.

— Что ты ожидаешь от меня услышать? Сначала ты признаешься, что лгала нам с Вэлом в течение многих лет, а теперь я еще узнаю, что ты — моя настоящая мать! Та самая женщина, которая оставила меня умирать в этом ужасном приюте!

— Нет, я никогда не предполагала, что это может случиться, Кейт! Клянусь тебе! Я отдала тебя на попечение своей кузине. Она обещала найти для тебя хорошую приемную семью в какой-нибудь дальней деревне…

— Чтобы упрятать меня подальше, ты хочешь сказать? Очевидно, у тебя не было надежды выйти замуж за моего отца? Так кто же он? Какой-нибудь конюх из местной конюшни? Или бродяга-цыган из табора?

— Н-нет, — чуть слышно прошептала Эффи. — Гораздо хуже.

— Что же может быть хуже? — фыркнула Кейт. — Разве что ты переспала с самим дьяволом?

Эффи вздрогнула от ее слов, и странное выражение появилось на ее лице, словно Кейт попала в самую точку. Девушка нахмурилась. Сам дьявол? Не так уж много мужчин, побывавших в Торрекомбе, подходили под это определение. На самом деле Кейт могла назвать только одно имя…

Рэйф Мортмейн!

Но нет! Эффи и Рэйф?! Предположение казалось настолько абсурдным и одновременно чудовищным, что даже думать об этом было нестерпимо больно. И все же Кейт с напряжением вглядывалась в лицо своей покровительницы. Она вдруг осознала, что именно ее намерение ехать за Рэйфом Мортмейном послужило толчком для всех этих невероятных признаний.

Кейт отвела взгляд, внезапно ощутив, что сыта по горло секретами Эффи. Она больше ничего не хотела знать! Но, уже приоткрыв крышку ящичка Пандоры, она просто не могла не заглянуть внутрь — подозрения так и жгли ее сердце.

— Кто он, Эффи? — спросила Кейт хрипло — голос отказывался ей повиноваться, а сердце вот-вот грозило выскочить из груди. — Скажи мне, кто мой отец.

Эффи вся сникла, словно стремясь совсем исчезнуть.

— Рэйф Морт… — Она покачала головой и разразилась рыданиями, словно просто не могла произнести этого имени.

— Нет!

Кейт казалось, что ее сейчас вывернет наизнанку. Она зажала рот руками, чувствуя, что готова первый раз в своей жизни упасть в обморок. С самого детства она боялась, что в ее жилах течет дурная кровь, но такого не могла представить себе даже в страшном сне. Никогда она не думала, что принадлежит к семье, известной своими злодеяниями и безумием.

Она — Мортмейн! Дочь злейшего врага Вэла!

Пошатываясь, Кейт поднялась на ноги, подошла к зеркалу и с опаской взглянула на свое отражение, словно боясь, что каким-то образом превратилась в чудовище. Но все, что она там увидела, — это свое собственное лицо — бледное, усталое, с тенями под глазами, в которых она неожиданно для себя прочла выражение беспомощности. И это выражение напомнило ей женщину, рыдающую сейчас на ее кровати.

— Нет! — простонала Кейт. — Рэйф Мортмейн — мой отец? Я не могу в это поверить! Это неправда!

— Хотела бы я, чтобы это было неправдой, — пробормотала за ее спиной Эффи.

Кейт бросилась через комнату и наклонилась над ней.

— Как это случилось? Он что, изнасиловал тебя? Эффи в отчаянии покачала головой.

— Так ты сама, добровольно, легла с ним в постель?

— Я… я думала, что люблю его…

— Мортмейна? Ты что, сошла с ума?! Эффи продолжала рыдать, и, чтобы она окончательно не впала в истерику, Кейт схватила ее за плечи и потрясла.

— Нет, Эффи. Только не сейчас. Никаких истерик и мигреней. И главное — больше никакой лжи. Ты должна собраться и рассказать мне все.

Кейт так и не поняла, помогла ли ее собственная яростная решимость, или Эффи сама наконец-то смогла взять себя в руки, но только она последний раз громко всхлипнула и стала вытирать рукой слезы. Кейт пошарила в кармане и, обнаружив там носовой платок, протянула его Эффи. Та с благодарностью приняла его и промокнула красные от слез глаза.

— Спа-спасибо… — Она попыталась улыбнуться дочери дрожащей жалкой улыбкой, но Кейт отвернулась. Сложив руки на груди, она смотрела в окно на серый унылый пейзаж и чувствовала на душе такое же уныние и холод.

Совсем сникнув, Эффи тяжело вздохнула.

— Ну… Это началось в Портсмуте. — Она помолчала и поправилась: — Нет, не совсем так. Боюсь, это началось раньше, когда Рэйф впервые появился в Торрекомбе. Ты, наверное, знаешь, что мать бросила его одного в Париже, когда он был совсем маленьким. Она и в самом деле была ужасной женщиной, которая собиралась погубить всех оставшихся Сентледжей. И ей чуть не удалось убить лорда Анатоля. Но лорд Анатоль и Мэдлин — такие замечательные люди, такие добрые… Они пожалели мальчика, нищего сироту. Они привезли его в замок Ледж, когда ему было всего шестнадцать, и приняли в свою семью.

— Я все это знаю, — нетерпеливо перебила ее Кейт. — Вэл давным-давно рассказал мне мрачную историю Мортмейнов.

— Но кое о чем Вэл не знал. Ему было тогда всего восемь лет, и он не догадывался, какое неотразимое впечатление произвел Рэйф на всех девчонок в Торрекомбе. Все местные служанки были от него без ума и трепетали при одном только упоминании его имени — в том числе и я. Мне тогда только что исполнилось пятнадцать, а Рэйф был не похож ни на одного парня в округе. Он был такой мрачный, красивый и… неистовый.

Кейт бросила на Эффи презрительный взгляд. Ее собственные детские воспоминания об этом человеке были весьма туманны, и тем не менее она не могла воспринимать Рэйфа Мортмейна иначе, чем врага Сентледжей, злодея, который едва не погубил ее обожаемого Вэла, а потому в воображении он рисовался ей только черными красками. И сейчас Кейт не могла понять, как этот человек мог казаться Эффи привлекательным, однако она прикусила язык, позволяя Эффи продолжить свой рассказ.

— Вскоре начали происходить страшные вещи. Маленький Ланс Сентледж едва не утонул, и подозревали, что это не был несчастный случай и что в этом замешан Рэйф. Доказать ничего не смогли, но ради безопасности своей семьи лорд Анатоль решил отправить Рэйфа подальше. Мой дедушка его поддержал. Он тогда был викарием церкви Святого Иоанна, и лорд Анатоль очень считался с его мнением. Рэйфу нашли место юнги на купеческом судне, отправлявшемся в Вест-Индию. Я думала, что больше никогда его не увижу, но вышло так, что наши пути вновь пересеклись пять лет спустя.

Эффи замолчала, но через некоторое время продолжила рассказ, нервно теребя в руках носовой платок.

— Мне было двадцать, и я мечтала встретить свою настоящую любовь. Мне хотелось романтики, приключений, восторженных чувств…

При этих словах Кейт не смогла сдержаться и во все глаза изумленно уставилась на Эффи. Печальная улыбка скользнула по губам женщины.

— Ты так смотришь на меня, Кейт… Видимо, мысль о том, что такая слабая и нервная особа, как я, может мечтать о романтике и приключениях, кажется тебе нелепой. Но я не всегда была такой беспомощной курицей, уверяю тебя. Как мне хотелось тогда путешествовать, посмотреть мир за пределами Торрекомба! Больше всего я хотела поехать в Лондон во время сезона, но мой дедушка боялся больших городов и не любил Лондон. Он предложил мне поехать с ним в Портсмут. — Эффи поморщилась. — Портсмут! Без сомнения, это был город, но, уж конечно, ничего похожего на Лондон. Там жила моя тетя Люси, которую дедушка не видел несколько лет. И вот мы поехали… Однако вскоре, после того как улеглись первые впечатления от нового места, я снова начала скучать — так же, как в Торрекомбе. По крайней мере, до того дня, когда в порту бросил якорь «Меридиан», который вновь принес в мою жизнь Рэйфа Мортмейна…

Эффи замолчала, и в глазах ее снова появилось мечтательное выражение.

— Рэйф Мортмейн, — задумчиво повторила она. — Если он был красив в шестнадцать, то в двадцать один он стал просто неотразимым — сильный, мужественный, как все моряки. Только в Рэйфе было еще что-то помимо этого — тот самый налет таинственности, мрачной задумчивости, опасности… Я всегда была немного дурочкой, но даже у меня хватило здравого смысла, чтобы понять, что я должна держаться подальше от этого человека.

— Так почему же ты этого не сделала? — холодно спросила Кейт.

Эффи беспомощно пожала плечами.

— Я… просто не знаю. Одна случайная встреча с ним на улице, возле магазина — и я уже была готова на что угодно, лишь бы еще раз увидеть его. Я никогда раньше не обманывала дедушку, но тут ничего не могла с собой поделать. Рэйф умел быть очень… просто невероятно очаровательным!

Мортмейн очарователен?! Кейт не смогла удержаться от недоверчивой усмешки, и Эффи обиженно взглянула на нее.

— Он на самом деле был неотразим, Кейт! Или… по крайней мере мне так казалось. Он начал представляться мне эдаким героем, оклеветанным и непонятым. Рэйф заставил меня забыть все мои мечты о лондонских сезонах, 6 достойном муже… Он совершенно вскружил мне голову, и я поверила, что он в конце концов обязательно женится на мне.

Эффи судорожно сжала руки и тяжело вздохнула.

— Короче говоря, однажды утром я проснулась и обнаружила, что судна, на котором он плавал, нет в порту. Рэйф уехал, не сказав мне ни слова на прощание. А вскоре я поняла, что беременна. Я не могла признаться деду, какой испорченной и глупой я оказалась. Я стала приставать к нему, пока наконец он не согласился отпустить меня в Лондон, к моей кузине. Та была ко мне очень добра и обещала все устроить.

— Имеется в виду, в отношении меня? — горько заметила Кейт.

— Да. Я думала, что сразу возненавижу тебя: ведь ты была его дочерью. Но ты оказалась такой красавицей, Кейт! Когда я отдавала тебя, у меня разбилось сердце. Я держала тебя на руках всего несколько часов, а потом… тебя забрали у меня.

По щеке Эффи скатилась одна-единственная слеза — самая искренняя и горькая за всю ее жизнь. Кейт, наверное, пожалела бы ее, если бы не одна вещь, которую она не могла ей простить.

— Да, меня забрали… — сказала она с горечью, — чтобы сразу же поместить в самый ужасный из приютов Лондона — в приют для подкидышей, прямиком в ад!

— Я не знала этого! Пожалуйста, Кейт, поверь мне! Мне сказали, что тебя отдали добрым, хорошим людям, у которых не было своего ребенка и которые будут любить тебя и заботиться о тебе…

— Ты должна была… — начала Кейт яростно, но вдруг осеклась.

Что могла сделать Эффи? Молодая женщина, брошенная любимым человеком, с ребенком на руках? Вернуться в Торрекомб, где все показывали бы на нее пальцем и презирали? Где ее дед служил викарием? А что бы сделала она сама в таком положении?…

— Продолжай, — сказала Кейт. — Что было дальше?

— А рассказывать уже почти что нечего. Я поправилась и вернулась домой, к своей тихой скромной жизни в Торрекомбе. Я была почти рада этому. Со временем я даже научилась ценить эту жизнь. Мне оказывали внимание вполне достойные кавалеры, но замуж так и не вышла.

— Я знаю потому, что они были недостаточно хороши для тебя.

— Нет. Я действительно так всегда говорила, чтобы объяснить мой отказ… Но на самом деле я всегда считала себя недостойной стать женой честного, благородного человека. Я была падшей женщиной, обесчещенной Рэйфом Мортмейном.

— Ох, Эффи! — прошептала потрясенная Кейт, качая головой. Такое никогда не приходило ей в голову.

— Я тихо жила в Торрекомбе, пока не умер мой дедушка. Но я никогда не прекращала думать о тебе, Кейт, о своей маленькой девочке… Мне казалось, что, если бы я увидела тебя хоть разок, убедилась, что ты счастлива и что о тебе хорошо заботятся, мне было бы легче. Поэтому после смерти деда я отправилась в Лондон и заставила мою кузину сказать, кому именно она отдала мою дочку.

На глазах у Эффи опять появились слезы. Она несколько раз вздохнула, словно ей было очень тяжело говорить.

— Ты не можешь даже себе представить, что я испытала, когда нашла тебя в этом… в этом ужасном доме. Только бог знает, как ты смогла там выжить! С тех пор у меня появилась только одна цель — вырвать тебя оттуда как можно быстрее. Не буду рассказывать о всех препонах, которые я преодолевала, но в конце концов мне это удалось, и я привезла тебя в Торрекомб как свою приемную дочь. Для всех остальных это была еще одна эксцентричная выходка глупышки Эффи. Никто не подозревал правды, даже ты. Но я вернула тебя себе и заботилась о тебе… как могла. И знаешь, я впервые в жизни была по-настоящему счастлива! Все было чудесно, Сентледжи прекрасно к тебе относились, но я жила в постоянном страхе: вдруг кто-нибудь узнает, что ты — дочь Мортмейна.

Этот страх Кейт хорошо могла понять. Легенда легендой, но ни один Сентледж никогда не примет в свою семью Мортмейна, даже ее любимый, добрый, все понимающий Вэл.

— Все стало еще хуже, когда Рэйф Мортмейн на время вернулся в Торрекомб, — продолжала свой рассказ Эффи. — Он тогда уже был офицером и часто проезжал мимо нашего дома, но ни разу даже не взглянул в мою сторону, словно забыл совершенно о моем существовании. Впрочем, это было только к лучшему.

— Он, вероятно, был слишком занят подготовкой своих новых злодеяний, — заметила Кейт. — Ведь именно тогда он украл меч Сентледжей и едва не убил Вэла?

— Да. Рэйф определенно возродил былую ненависть к Мортмейнам в тех, кто начал о них забывать. Я немного успокоилась, когда он снова исчез из наших краев, но тут стала замечать растущую склонность между тобой и Вэлом. Я, конечно, должна была бы отправить тебя куда-нибудь, но мысль о том, чтобы снова с тобой разлучиться, казалась мне невыносимой.

Закончив свой рассказ, Эффи повернулась к Кейт и умоляюще воскликнула:

— О, Кейт, неужели ты никогда не простишь меня?! Наверное, ты теперь всегда будешь меня презирать…

Презирать Эффи? Возможно, Кейт и следовало бы рассердиться на нее, но отчего-то она не могла. Вся ее ненависть сконцентрировалась на злодее, который вверг бедняжку Эффи в это отчаянное положение.

Кейт подошла к своей матери и, обняв ее, ласково прошептала:

— Успокойся, теперь все будет хорошо. Я люблю тебя.

— О, Кейт, девочка моя, как я рада, что ты больше не сердишься! Но теперь, когда ты все знаешь, ты ведь будешь держаться подальше от этого негодяя, правда?

Кейт отвернулась. Нет смысла объяснять Эффи, что она только что дала ей еще один повод разыскать Рэйфа Мортмейна. Кейт очень хотелось увидеть, как он заплатит за все свои преступления, даже если ей самой придется пустить пулю в его черное, не знающее жалости сердце!

Совершенно неожиданная мысль вдруг пришла в голову Кейт.

— Сколько мне лет, Эффи?

— Девятнадцать, дорогая.

«Только девятнадцать? — печально подумала Кейт. — Как странно! Мне всегда казалось, что я гораздо старше…»

20.

Над его головой кружили чайки, оглашая воздух своими пронзительными криками, море тихо плескалось у ног. Солнечные блики сверкали на воде и мокрых камнях. Несмотря на прохладную свежесть, этот ноябрьский день был тихим и мягким, а легкий бриз с моря приятно овевал кожу.

Рэйф сидел на корявом стволе, прибитом к берегу волной во время шторма. Он с удовольствием вдыхал соленый морской воздух и слушал плеск волн. Обычно вид моря вызывал в нем нестерпимое желание немедленно тронуться в путь, отправиться в дальние страны. Но когда его взгляд упал на женщину неподалеку, он почувствовал удивительный покой и умиротворение.

Чарли устроился совсем рядом с ним, его маленькое смышленое личико почти полностью скрылось под большой шапкой. Сопя от усердия, мальчик пытался завязать какой-то сложный узел на веревке, которую держал в руке. Корин в стареньком коричневом плаще прогуливалась по берегу. Непокорные пряди шелковистых волос выбились из пучка, и ветер играл ими, облепляя лицо каждый раз, когда женщина отворачивалась от моря и глядела в их сторону.

Рэйф подумал, что она, видимо, была рада выбраться хоть ненадолго из их гостиничного номера. Эти две комнатки начали казаться Рэйфу слишком маленькими — особенно после той ночи, когда они с Корин едва не стали любовниками.

После того случая им обоим должно было бы быть очень неловко продолжать жить вместе. И то, что этого не случилось, было в первую очередь заслугой Корин. Она оказалась очень чуткой женщиной и продолжала общаться с ним с прежней легкостью и дружелюбием, словно ничего не произошло. Ему ничего не оставалось, кроме как сделать то же самое.

Рэйф все чаще и чаще ловил себя на том, что изучает ее нежные черты с жадностью, которой не мог себе объяснить. Он все еще продолжал хотеть ее как женщину, и это желание росло В нем с каждым днем. Но прошедший месяц научил его тому, о чем он никогда не подозревал прежде что, помимо чисто чувственного наслаждения, можно получать удовольствие просто от общения с женщиной. Когда они вечерами сидели в их маленькой гостиной, она — склонившись над своим шитьем, а он — мастеря что-нибудь для Чарли, Рэйф испытывал радость от их тихого разговора, оттого, что слышит ее нежный голос, любуется милой, чуть стыдливой улыбкой.

Прищурив глаза от солнца, Рэйф наблюдал, как Корин медленно идет вдоль берега, пока не почувствовал, что Чарли тянет его за рукав. Рэйф неохотно оторвал взгляд от женщины и повернулся к нему.

— Как теперь, мистер Мори? Правильно? — Чарли протянул веревку с завязанным на ней узлом.

— Э… хорошо. Но только ты сделал одну ошибку, парень. Рэйф взял веревку из рук мальчика и принялся объяснять ему с терпением, на которое он раньше едва ли был способен:

— Вот посмотри, этот конец надо было заправить сюда, а не сюда. А вот этот — обернуть вокруг и вытянуть отсюда. На, держи и попробуй еще раз.

Высунув язык от усердия, Чарли попытался повторить движения «мистера Мори». Закончив узел, он продемонстрировал его, сияя торжеством.

— Вот, я сделал, мистер Мори. Я сделал!

— Да, ты действительно сделал его. И лучшего морского узла я в жизни не видел.

Чарли расплылся в улыбке от уха до уха, у него даже покраснел кончик носа от удовольствия. Рэйф видел многих юнг, мастерски вязавших самые разные морские узлы. И хотя он понимал, что это глупо, успех Чарли наполнил его сердце гордостью, и он невольно также широко улыбнулся мальчику.

Чарли мгновенно развязал узел и принялся за дело снова, но вдруг остановился и нерешительно взглянул на Рэйфа.

— Ну, что еще, парень? — поддразнил его Рэйф. — Уже забыл, как это делать? Чарли потряс головой.

— Нет, я только… хотел вас просить. Можно я буду называть вас дядя Рэйф?

Почти месяц проведя в компании Чарли, Рэйф полагал, что уже привык к всевозможным, самым неожиданным вопросам. Но Чарли каждый раз заставал его врасплох.

— Ну, — сказал он, немного поколебавшись, — полагаю, ты можешь называть меня так, как хочешь.

— Правда? — серьезно спросил Чарли. — Тогда я бы очень хотел называть вас папой.

Надежда, появившаяся на лице Чарли, заставила сжаться сердце морского бродяги. Этот взгляд был слишком хорошо понятен Рэйфу. Когда-то и он чувствовал то же самое, с надеждой вглядываясь в лицо каждого мужчины, которого Эвелин приводила домой. Рэйф всякий раз надеялся, что, может быть, это и есть его отец, которого он никогда не знал.

— Нет, Чарли, — сказал он наконец так мягко, как только мог. — Это не слишком хорошая идея.

Этот отказ показался Рэйфу самым тяжелым делом, которое ему когда-либо приходилось выполнять. Чарли сразу сник, его лицо потухло, но он только кивнул с серьезным, совсем не детским выражением лица.

— Я понимаю, это потому, что вы не собираетесь стать моим новым папой, да? Мама говорит, вы моряк, каким был и мой настоящий папа, и вскоре, наверное, опять уплывете в море.

— Да, полагаю, что так, — сказал Рэйф хрипло. Чарли опустил голову, но Рэйф успел увидеть, как задрожали губы мальчика и… Черт его возьми, если он не почувствовал, как у него самого испортилось настроение при мысли о скорой разлуке.

— Ну, во всяком случае, сейчас еще рано об этом говорить, — поспешно сказал Рэйф. — Давай-ка лучше поучимся вязать узлы.

Чарли скоро снова увлекся своей веревкой, но Рэйфу было труднее отвлечься от неприятных мыслей.

Сейчас проблема, как обеспечить нормальное существование Корин и Чарли, была не ближе к разрешению, чем несколько недель назад. Но он должен что-то обязательно придумать, и чем скорее, тем лучше. Они не могут бесконечно оставаться в гостинице. И в то же время перспектива поселить их где-нибудь еще, а затем оставить одних казалась ему с каждым днем все более тяжелой.

Рэйф вспомнил, как часто насмехался над семейными моряками, которые расставались со своими близкими со слезами на глазах и задолго до прибытия в порт припадали к поручням в неудержимом стремлении поскорее увидеть родной берег. Рэйф никогда не понимал, что может так привязать мужское сердце к земле… не понимал до сегодняшнего дня.

Чарли вскоре надоело возиться с веревкой, и он побежал к воде — посмотреть на большую черепаху, ползущую по берегу. Другие мальчишки на его месте тут же начали бы ее пихать и толкать, но Чарли сохранял уважительную дистанцию. Он только присел рядом и, наклонив голову, с огромным любопытством принялся наблюдать за ее медленными движениями, чем вызвал невольную улыбку Рэйфа.