Тинкер - Волк который правит (неоф. перевод)

      — Конечно, кузина, — ответил Истинное Пламя.
      — Кузина? — Тинкер бросила удивленный взгляд на Ветроволка.
      — Моя мать — младшая дочь Пепельного Дождя, — сказал Ветроволк, а затем, увидев непонимающий взгляд Тинкер, добавил. — Пепельный Дождь был нашим первым королем.
      Истинное Пламя посмотрел на Ветроволка взглядом, в котором был ясно виден вопрос: «Она этого не знает?»
      — Наш дед мертв nae hae, — сказал Ветроволк.
      — У нас было только три правителя — добавил Истинное Пламя. — Пепельный Дождь, Сияющая Пыль, и Душевный Уголек.
      — Да, мне действительно не хватает знаний об эльфах, — признала Тинкер, и успела прикусить язык, не сказав: «Но я уверена, что вы так же несведущи в молекулярной структуре веществ». «Будь вежлива с человеком, который может забрать у тебя все», — напомнила она себе, и постаралась выдавить из себя легкую улыбку. Хвала богам, Ветроволк, кажется, был его другом.
      Истинное Пламя принял эту слабую улыбку и повернулся к Ветроволку с еле уловимым видом неудовольствия.
      — Когда ты узнаешь ее лучше, Пламя, ты поймешь, почему я выбрал ее.
      — Истинное Пламя прищелкнул языком и махнул рукой в сторону стола. — Время покажет. Однако большинство твоих решений продолжают меня озадачивать. Садитесь. Давайте обсудим ту проблему, которая у вас есть.
      Он вытащил карту из коробки и разложил ее на столе. Она детально показывала город и окружающие области Эльфдома.
      — Прежде всего, что происходит здесь? — Истинное Пламя указал на карте Черепаший ручей. — Вся местность кажется… неправильной.
      Ветроволк рассказал о событиях, которые привели к возникновению Призрачных земель.
      Истинное Пламя посмотрел на Тинкер с легким удивлением, оглядел ее сверху вниз, прежде чем сказать:
      — Для ее размера, она обладает на удивление большой разрушительной силой.
      — Это часть ее обаяния, — согласился Ветроволк.
      Она пнула его под столом, заслужив еще один предупреждающий взгляд. Она ответила таким же взглядом. Быть вежливой — это одно, позволять им нападать на нее — совсем другое.
      — Могут ли Онипопасть из их мира в наш через эту нестабильную область? — по крайней мере, Истинное Пламя задал этот вопрос ей.
      — Я не знаю, — ответила Тинкер. — Я должна больше изучить ее. В теории, здесь недостаточно энергии, чтобы поддерживать ее в таком состоянии.
      — Мы считаем, что как минимум одно существо прошло через нее. — Сказал Ветроволк. — Вчера в долине на мою доминапал, как мы считаем, дракон Они. Вряд ли Онисмогли бы доставить такое существо через все границы Земли, так что правильным будет вывод, что оно прибыло недавно.
      — Тогда придется подождать, пока территория не будет безопасной, — Истинное Пламя обвел по карте Черепаший ручей, — прежде чем ты сможешь продолжить свои исследования.
      — Если Онимогут проходить через эту область, тогда у нас проблемы, — сказала Тинкер. — У них была армия, готовая пройти через мои врата. Имея несколько часов на изучение, я бы смогла…
      — Дитя, ты не подойдешь к этой долине, пока я тебе не разрешу, — заявил Истинное Пламя.
      — Я не дитя, — огрызнулась Тинкер.
      — Ты уже изучила свою эсву? — спросил Истинное Пламя.
      Тинкер не знала это слово. Она оглянулась на Ветроволка.
      — Нет, — тихо ответил Ветроволк, как если бы сдерживал гнев. — Ты знаешь, что на изучение требуются годы.
      —  Домизащищает своих воинов, как они защищают ее, — сказал Истинное Пламя. — Пока мы не знаем силу нашего врага, мы не будем подвергать опасности никого из наших людей, направляя их в самое пекло для защиты беспомощного ребенка.
      Ветроволк положил ей на плечо руку, как будто ожидая, что она скажет какую-нибудь грубость. Однако Тинкер обнаружила, что оглянулась на Пони и Штормовую Песню, стоящих вместе с секашаклана Ветра. Она не смогла защитить своих людей… она чуть не убила их. Она отвернулась, смущенная отповедью Истинного Пламени, и тем, что она так серьезно подвела Пони и других.
      Истинное Пламя принял ее молчание за согласие и продолжил. — Вы смогли обнаружить другой опорный пункт Они?
      — Еще нет. Тинкер убила их лидера, лорда Томтома, но уровень их организованности и характеристика операций, которые они проводили, предполагает наличие ряда нижестоящих руководителей, о которых мы не знаем ни личности, ни местонахождения.
      Истинное Пламя хмыкнул и жестом показал, чтобы налили чай. Подошел слуга и наполнил изящные фарфоровые пиалы. После месяца пребывания в Аум Ренау, Тинкер знала, что начинать разговор было непозволительно и без безмолвных подсказок Ветроволка; очередная эльфийская чушь о том, чтобы ценить цивилизованное поведение. Она отвлекла себя медом и молоком. Истинное Пламя изучал карту раскинувшегося на дикой земле Эльфдома земного города, проигнорировав чай. Тишина стояла до тех пор, пока не заговорил Истинное Пламя, как лицо, имеющее высший ранг среди присутствующих за столом.
      — Слабостью Онивсегда была их дикость, — сказал он, наконец. — Чтобы контролировать подчиненных им, Онидержат своих людей слабыми и неорганизованными. Командной цепочки не существует. Когда вы убили лорда Томтома, каждый из этих собак стал сам за себя, пока во главе не станет сильнейший.
      Истинное Пламя задержал свой взгляд на Тинкер. — Каждый эльф знает, кто выше него, и кто ниже, и что первые не являются более важными, чем вторые. Необходимо защищать тех, кто служит, и необходимо служить тем, кто защищает. Мы не дикие животные, которые думают только о себе, а общество, которое существует, только когда мы все знаем наше место в нем, и действуем соответственно.
      Тинкер заставила себя сделать глоток чая и, тщательно подбирая слова, ответила:
      — Поскольку я видела Онивблизи, меня не нужно убеждать, чья организация общества лучше.
      Она ожидала еще один сердитый взгляд от Ветроволка, но его глаза были наполнены печалью, которая заставила ее чувствовать большее неудобство, чем вызвало бы его раздражение. Вместо этого она сосредоточилась на своей пиале с чаем.
      — Оставшаяся часть моих сил вскоре прибудет на госсамерах, — сказал Истинное Пламя. — Я опасался, что тебя могли задавить численностью прежде, чем они прибудут, поэтому я прибыл раньше.
      — Спасибо, — сказал Ветроволк. — Если бы прицел моей любимой не был верен, я бы погиб прежде, чем ты прибыл.
      — Сегодня наш лагерь будет на этом поле, а завтра мы начнем прочесывать город, — он обвел рукой огромное пространство необитаемой территории. — Под защитой моих войск прибывает клан Камня. Мне придется вознаградить их за помощь.
      — Я понимаю, — ровным голосом ответил Ветроволк.
      Тинкер было больно смотреть, что он сидит и принимает это. Она просто не могла сидеть и наблюдать, как он покоряется и позволяет клану Камня примчаться сюда и взять то, что он создал в этой глуши.
      — Волк Который Правит не вызывал Питтсбург сюда. Никакой возможности предотвратить прибытие людей на Эльфдом у него не было — даже убив всех людей до последнего — поскольку тогда последовало бы возмездие. Нет его вины в том, что открылась дверь для Они.
      — Я это знаю, — ответил Истинное Пламя.
      — Тогда почему его наказывают и награждают клан Камня? Вы заявляете, что наше общество существует, потому что все работают вместе. Какую выгоду получит клан Камня, если этот мир заполонят Они? Волк Который Правит поставил на карту все — где его награда?
      — Потому что таков закон нашего народа: ты владеешь тем, что можешь защитить. Именно этот закон хранил мир тысячи лет.
      — Любимая, — тихо сказал Ветроволк. — Это не так нечестно, как кажется. Мы делаем выбор. Кому достанется город: благородным эльфам из клана Камня, или Они?
      — Я бы не отдала Онидаже… варга, — выбор слов оказался неудачным, поскольку он напомнил ей о варге в лагере Онии о несчастной… и, будем надеяться, мертвой… Чио. Как мог кто-либо, кого она ненавидела, вызвать такое раскаяние? Одно было очевидным — с недавних пор ее очень легко довести до слез. — Вот отстой, — проворчала она по-английски, пытаясь убрать следы слез из глаз, но с этими чертовыми модными рукавами платья сделать это было непросто. Тинкер отвернулась от Истинного Пламени, не желая, чтобы он видел ее плачущей. Да, да, покажи эльфу, какая ты взрослая, как ты умеешь плакать, как ребенок.
      Позади нее было движение, и она увидела, что к ней подошел Пони. Ей пришлось собрать все свои силы, чтобы не потянуться к нему.
      — Прошу меня извинить, — она возненавидела свой дрожащий голос. — Я хотела бы вернуться в анклав.
      — Ты можешь идти. — Сказал Истинное Пламя.
      Тинкер дотянулась до руки Пони. Он помог ей встать и повел прочь, аккуратно и уверенно, как будто слезы не ослепляли ее. Тот еще «внешний вид».

* * *

      Чтобы проводить ее и Пони обратно в анклав, была выделена полная Рука. Каким-то образом, само присутствие Пони, очищавшего дорогу к ее спальне, помогло ей сморгнуть слезы и успокоиться. Однако пальцы все еще плохо ее слушались, когда она попыталась расстегнуть застежки ее платья.
      Наконец она сдалась. — Не поможешь расстегнуть?
      Пони встал сзади и расстегнул тонкие застежки ее платья на спине. — Доми, не расстраивайся. Истинное Пламя смог понять, что твое сердце в правильном месте.
      Она тяжело вздохнула, услышав эхо того, что сказала ей Штормовая Песня. — Это будет высечено на моем могильном камне. Здесь лежит Тинкер, ее сердце было в правильном месте, но ее нога была у нее во рту, и только боги знают, где находились ее мозги.
      Он хихикнул. — Обычно мы судим себя намного строже, чем это делает кто-либо другой.
      Она с облегчением позволила платью соскользнуть на пол. Тинкер вышла из шелковой лужицы и подняла его, не желая его портить. На сегодня она причинила достаточно вреда.
      — Итак, мать Волка Который Правит — это… — Тинкер сделала паузу, чтобы вспомнить различные понятия, которые эльфы использовали для обозначения родственных связей. Это было сложно, поскольку она не знала точно, по матери или по отцу была связь с Истинным Пламенем. Так, если Истинное Пламя был братом Душевного Уголька, тогда его отец — король Сияющая Пыль. Какое слово означало тетю по отцу? … — сестра отца Истинного Пламени?
      — Да. Длинный Ветер и Пламенное Сердце сформировали союз между кланом Ветра и кланом Огня. Волк Который Правит провел свои «двойные годы» при дворе под опекой королевы, изучая эсвуогня. Именно там он заслужил благосклонность своих кузенов королевской крови.
      — Как ты сказал? Эсва? — она повесила платье и осмотрела содержимое своего стенного шкафа, в поисках, что бы надеть — во всех этих платьях и в белом сексуальном пеньюаре она не чувствовала себя одетой. Ей хотелось почувствовать знакомое удобство хлопка. Интересно, ее футболки уже высохли?
      —  Эсва— это все заклинания, высеченные на магических камнях клана.
      — Подожди-ка. Эсвуогня? Но Волк Который Правит принадлежит к клану Ветра.
      — К обоим кланам. Он единственный из их семьи, который может использовать магические камни обоих кланов. Предполагалось, что он станет членом клана Огня, но вместо этого он выбрал клан Ветра.
      — Почему? — она нашла футболку, которую одолжила у Масленки, и понюхала ее. Футболка слегка воняла. Интересно, когда Масленка стирал ее последний раз.
      — Я думаю, потому что он родился и вырос в клане Ветра, — ответил Пони. — Такое трудно игнорировать, однако точно я не знаю. Тебе придется спросить его самого.
      Дверь спальни открылась и другой секашаВетроволка, Укус Клинка, шагнул в комнату. Его взгляд пробежал по Тинкер; это был горячий, расчетливый взгляд мужчины на женщину. Внезапно бюстгальтер, трусики и бриллиантовое ожерелье, которые казались достаточным количеством одежды с Пони, перестали быть таковыми.
      Она прижала футболку к груди. — В чем дело, Укус Клинка?
      — Тебе пора закончить подбор твоей Первой Руки. Я пришел предложить тебе себя.
      Вот дерьмо. Что ей делать? Она умудрилась сделать ошибки в каждой такой встрече за последние два месяца, начиная отношения с неосторожного ответа «да». Однако после взгляда, который он на нее бросил, ей не хотелось говорить «да» — но что, если «нет» будет смертельным оскорблением? Она начала поворачиваться к Пони, но Укус Клинка поймал ее за руку, заставляя смотреть на него.
      — Это — между тобой и мной, он тут ни при чем, — сказал он. — Твои предпочтения ясны нам всем, но они недостаточно мудры. У меня есть опыт, который тебе нужен. Ты должна составить твою Руку из сильных мужчин, а не дур, вроде Поющей Бури.
      — Что, черт возьми, с ней не так?
      — Поскольку ты явно не желаешь Штормового Коня Бегущего Галопом… — Укус Клинка использовал истинное эльфийское имя Пони.
      — Я люблю Пони. — Огрызнулась она, и ярко покраснела, поскольку поняла, что это была правда. Когда это случилось? — Все изменилось с тех пор, как мы покинули Аум Ренау. Мы через многое прошли вместе.
      — Но если плод манит, ты откусываешь от него, когда ты голоден больше всего.
      «Черт, что это значит?»
      — Я предлагаю тебе всего себя, — продолжил Укус Клинка. — Ты принимаешь?
      Я-я-я, — Тинкер начала заикаться. «Я не знаю, что, черт побери, сказать». В спальне позади Укуса Клинка было большое зеркало. Они видела Пони; он крепко сжал челюсти, но не пытался вмешиваться. Вероятно, Укус Клинка был прав — именно она должна сказать: да или нет. Ее отражение усилило ощущение, что она была почти нагой, блеск бриллиантов был единственным, что было видно за прижатой к груди футболкой. Она никогда не считала себя маленькой, за исключением таких случаев как сейчас, когда ей принудительно напоминали, что все эльфы были на фут выше.
      — Я не могу принять решение сейчас, — наконец выдавила она. — Я расстроена и не могу думать ясно.
      — Тебе не нужно думать. Только прими меня.
      Не думать? Боги, с таким же успехом он мог сказать «не дышать». — Нет. — Затем, увидев выражение его лица, добавила. — Не сейчас. Я слишком расстроена.
      — Мы не можем позволить еще одно шоу… — Начал Укус Клинка.
      Однако, похоже, она сказала волшебные слова. Включился режим «Пони при исполнении» и он выскользнул из-за спины Тинкер, встав между ней и Укусом Клинка.
      — Тинкер зе доми, — использовал ее наиболее формальный эльфийский титул Пони, — сказала, что она расстроена и решит позже. Пожалуйста, уходи, Укус Клинка.
      Слова были вежливы, но голос Пони был холоден как сталь.
      Взгляд Укуса Клинка скрестился со взглядом Пони. На какую-то секунду, она испугалась, что более старший секашавытащит меч. Однако он кивнул и слегка ей поклонился. — В таком случае, спокойной ночи, зе доми.
      Когда за ним закрылась дверь, ее начало трясти.
      — Прости меня, доми. Пока ты ему не отказала, я не мог действовать.
      — Была ли я права, что сказала «нет»?
      — Я разочарован только в нем. С его опытом, он должен понимать, что ты была расстроена и не могла принимать такие решения.
      Она оделась, раздраженно отметив, что ее руки все еще дрожат. Почему она на все реагирует так эмоционально? Может быть, у нее начинаются месячные. Обычно они не вызывали у нее такой гормональный всплеск, но в качестве эльфа у нее их еще не было. Тинкер понадеялась, что дело не в этом: тысячи лет такого сведут ее с ума. Как часто у эльфов бывают месячные? С ее последних «дней» прошло больше двух месяцев. О боги, что если она беременна? И, разумеется, эта мысль опять вызвала слезы.
      — Мне нужно что-нибудь выпить. — Сказала она. — Не мог бы ты попросить Маковую Лужайку найти нам бутылку… — Как же называется эта штука? — …узо? — Минуту, если она беременна, стоит ли ей пить? А если у нее месячные, что используют эльфы? Прокладки? Тампоны? Магию? К счастью, месячные в нормальных условиях длились пять дней,… наверняка даже у эльфов этот срок не может быть… больше… недели. Дьявол, когда Ветроволк делал из нее эльфа, ему следовала дать ей инструкцию по пользованию своим новым телом.
      Она нащупала свое ожерелье, и обнаружила, что не может его снять. — Ох, пожалуйста, Пони, сними его с меня.
      Пони отстегнул ожерелье. — Я достану тебе что-нибудь поесть и попить, а затем, возможно, тебе следует вздремнуть. Тебе через многое пришлось пройти, доми, и ты истощена.
      — Я хочу потренироваться использовать магию, — ей нужно научиться защищать своих людей.
      — В твоем состоянии это будет трудно и опасно.
      Пожалуй, он был прав. — Ладно, ладно. Что-нибудь поесть, вздремнуть… и мне нужно поговорить со Штормовой Песней о… женских… вещах.

Глава 10: ШТОРМОВЫЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ

      Волк с беспокойством наблюдал, как его домиудаляется. Он ожидал, что она будет спорить с принцем, а не ударится в слезы. Он чувствовал свою вину за то, что так упрекал ее. Видимо, пребывание в плену у Ониповлияло на нее намного сильнее, чем он изначально думал. Он чувствовал себя плохо и потому, что сначала радовался тому, что она не спала с Маленькой Лошадью, когда они были пленниками; он хотел, чтобы она была только с ним так долго, как возможно. Может быть, если бы тогда она занялась сексом с Маленькой Лошадью, сейчас бы она чувствовала себя лучше.
      По крайней мере, когда она потеряла контроль над эмоциями, она обратилась к тому, кто дал ей клятву верности. Как бы Волк ни хотел отвезти ее обратно в анклав и позаботиться о ней, его люди и жители Питтсбурга нуждались в том, чтобы он остался и общался с принцем Истинное Пламя.
      Неужели люди живут так всю свою жизнь? С вещами, которые они отчаянно хотели бы сделать — позаботиться о тех, кого любят, научить их тому, что им нужно знать — и не имея времени сделать это? Неудивительно, что они так ругают свою жизнь.
      Истинное Пламя сидел, наблюдая за ним, с нарочито бесстрастным лицом.
      — Как ключевая фигура… — Волк вздохнул и покачал головой, — …она была вынуждена принимать необыкновенно трудные решения. У нее было только несколько часов, чтобы прийти в себя.
      — Это произошло?
      — Нет, и это меня беспокоит.
      Истинное Пламя отвел взгляд, как будто смущенный тем, что он увидел на лице Ветроволка. — Приношу извинения, Волк. Мы уживаемся потому, что оба не испытываем необходимости в пустой вежливости — но я вспомнил сейчас, что вежливость может придавать душе более необходимую ей доброту. С этого момента, я придержу свой сарказм.
      — Спасибо.
      — Но когда прибудет клан Камня, я не смогу сделать ничего, кроме как напомнить, что она находится под защитой моей сестры. Но ей придется общаться с ними, и они воспользуются ее неопытностью.
      Волк кивнул с несчастным видом. — В данном случае, это похоже на попытку разделить варгов и ягнят. Жаль, что я никак не могу удержать ее в безопасности, пока она не оправится от того, что причинили ей Они.
      Истинное Пламя покачал головой. — Они прибывают завтра вместе с моими войсками. Я могу отложить aumaniна один день, под предлогом того, чтобы дать им время устроиться.
      — Спасибо, — в данной ситуации, один день был наибольшим временем, на которое он мог рассчитывать. — Кого они послали?
      — Сына Земли, Драгоценную Слезу и Лесного Мха.
      Волк выдохнул: эту троицу собрали для жесткого противостояния ему. Он ничего не знал о Лесном Мхе и, таким образом, не мог предвидеть опасность, которую он представлял. Однако, судя по остальным, была большая вероятность, что он был древним членом клана Камня, для компенсации юности Волка. Отец Сына Земли был одним из трех детей короля Пепельного Дождя, позволивших создать союз короны с сильнейшими кланами через брак. Очевидно, включение с состав представителей клана Камня Сына Земли имело своей целью устранить преимущество Волка, связанное с Истинным Пламенем… по крайней мере, в теории.
      Клан Камня никогда не понимал природу этого союза и считал его ошибкой. В результате этого союза родился только Сын Земли. Хотя в его росте, глазах и характере проявлялся генетический тип отца, его генетические характеристики не совпадали с такими, которые требовались для вызова магических камней клана Огня. Сын Земли не мог использовать эсвуогня. Когда он прибыл ко двору, он обходился со своими кузенами из клана Огня как с посторонними людьми, и они отвечали ему тем же.
      В отличие от клана Камня, родители Волка вырастили десять детей, половина которых унаследовала геном их матери и присоединилась к клану Огня. Волк вырос, считая королевскую семью продолжением своей собственной, и когда он прибыл ко двору королевы, его старшие братья и сестры взяли его под защиту. Сын Земли, похоже, не понимал разницу в их положении. Он видел только эльфа, младшего по возрасту, находящегося под покровительством, которого, как он думал, достоин он сам, и считал виноватым в этом Волка.
      Клан Камня вряд ли смог бы найти менее подходящего представителя для общения с Волком — но они смогли. Волк провел десять лет на летнем дворе, считая, что он и Драгоценная слеза были связаны душами, были половинками друг друга, и много другой романтической чуши, о которой думают слепо влюбленные. Сто лет и встреча с Тинкер показали ему, что он полностью ошибался в отношении природы любви. Он и Драгоценная Слеза расстались вскоре после того, как он стал взрослым и его амбиции направили его в безлюдные места Западных земель. То, что клан Камня включил ее в состав делегации, возможно, означало, что он неправильно понял их отношения.
      Так эти трое идут за его владениями и за его людьми?
      Истинное пламя оглядел дерн, покрывающий пустырь и дремучий лес колонноподобных железных деревьев за ним. — Во имя всех богов, о чем ты думал, оставляя все ради этой пустоши?
      — Я думал о том, чтобы оставить все ради этой пустоши.
      — Я никогда не понимал, почему ты растрачиваешь себя здесь.
      — А что бы я делал при дворе? Ничего не менялось там с тех пор, когда мы в последний раз контактировали с людьми. Мы замерли в развитии. У нас был тот же уровень технологии, что и у людей, однако мы те создали ни машин, ни компьютеров, ни телефонов, ни видеокамер.
      — Нам они не нужны.
      — И тебя не беспокоит, что мы стояли на месте в течение сотен лет, пока они быстро развивались?
      — Меньше, чем три сотни лет, щенок. Для меня они прошли как ленивое летнее утро.
      Волк сжал челюсти, не соглашаясь. Он слышал похожие слова всю свою жизнь от эльфов моложе, чем двухтысячелетний Истинное Пламя. — Каждый сельскохозяйственный прорыв со времени, когда мы рыхлили землю заточенными палками, мы украли у людей. Плуг. Севооборот. Удобрение почвы. Тебе ведь достаточно лет, чтобы помнить великий голод.
      Истинное Пламя посмотрел на него так, как обычно смотрят на ребенка, призывая его замолчать.
      Волк не принял упрек. События последних тридцати лет показали, что он был прав. — Это так же, как если бы зациклились на одной концепции мироустройства, и не могли постигнуть или желать что-либо еще. Я проследил происхождение всех наших достижений, когда я был при дворе…
      — Я слышал эту твою теорию, Волк.
      — Неужели? Действительно ли ты слушал мои слова и обдумал их?
      — Это правда, что были времена голода, и действительно, мы отправились на Землю и увидели, как увеличить урожай и как применить эти технологии. Но еще мы жили тысячи лет в мире, имея все, что мы хотели — почему мы должны приводить в беспорядок наш образ жизни из-за безделушек?
      Волк вздохнул. — Ты не слушал. Ничего из того, что я говорил, не так ли? Я говорил тебе больше ста лет назад, что, рано или поздно, люди придут к нам, в наш мир. И я говорю тебе сейчас — это только вопрос времени, когда найдет еще одна раса.

* * *

      Лекция от Штормовой Песни, выпивка, странная еда, состоявшая из жареной на сковороде дичи (во имя богов, у какой птицы голени такого размера?), короткий сон, и Тинкер почувствовала себя гораздо лучше.
      По словам Штормовой Песни, ее эмоциональные колебания были вызваны истощением. Пройдет год, прежде чем Тинкер придется волноваться о менструации. И беременности у нее не было, успокоила ее Штормовая Песня, наливая щедрую порцию узо. «Пей, ешь, спи», — повторила она совет Пони, только более кратко.
      Было очевидно, что пока Тинкер спала, имело место «обсуждение». Среди секашараспространилось некое не выраженное явно мнение, и они стали обращаться с ней, как с хрупкой статуэткой. Она не знала, что раздражало ее больше — то, что они считали, что вокруг нее нужно «ходить на цыпочках» — или то, что было до ужаса очевидно, что они считают это обязанностью. По крайней мере, это не давало Укусу Клинка преследовать ее, хотя ясно было видно, что он рассержен.
      К отвращению Тинкер, Штормовая Песня заманила ее в купальню анклава. Она пошла только потому, что душа в анклаве не было, и последний раз, когда она мылась лучше, чем купание в выгребной яме, был, когда она находилась в больнице. Она сама начала чувствовать, что от нее несет. Тинкер считала, что ненавидит эльфийские душевые — обливание ледяной водой создало новое значение для слова «неприятный» — но когда она обнаружила, что купальня была общей и без разделения по полу, она решила что эльфийские душевые — еще не худший вариант. Насколько это касалось ее, то если бы боги хотели, чтобы они ходили нагими, люди бы не изобрели одежду.
      По крайней мере, купальня была ошеломляюще красивой, отделанная драгоценной мозаикой, с мраморными колоннами и огромной скошенной крышей. В горячую воду были добавлена минеральная соль, так что вода потеряла прозрачность, давая некоторый уровень уединения. Да и секаша, кажется, умело пользовались полотенцами, чтобы прикрыть себя, пока не погружались в воду. Спасибо, хоть к ним не присоединился Укус Клинка, хотя, к ее удивлению, это сделал Пони. Однако, лицезрение красавца Пони, прикрытого только испарениями воды, не перевешивало неприятного ощущения от того, что она здесь самая маленькая, самая темноволосая и имеет самую маленькую грудь из присутствующих здесь женщин.
      — Расслабься. — Штормовая Песня оказалась натуральной платиновой блондинкой — факт, который Тинкер вовсе не хотелось выяснять. — Мы тебя не съедим.
      — По крайней мере, мы — нет. — Дождевая Лилия улыбнулась и покосилась на Пони.
      Тинкер встала, осознала, что сейчас все видят ее наготу, и села обратно, чтобы спрятаться в туманной воде. — Не смешно.
      Штормовая Песня брызнула в Дождевую Лилию водой. — Цыц.
      Если мы не будем ее дразнить, — сказала Дождевая Лилия, — она будет считать, что эльфы такие же ханжи, как люди. Я никогда не понимала, как они могут быть такими вульгарными со своими сексуальными изображениями, и в то же время такими ограниченными в личных отношениях. Можно подумать, что любить можно только одного, и чтобы полюбить другого, нужно сначала освободить в сердце место от первого.
      — Дайте ей сначала справиться с одной проблемой, — Пони обеспокоенно посмотрел на Тинкер.
      — Я в порядке, — сказала она ему, и подумала, что последнее время ей пришлось очень часто говорить эти слова.
      — Один любовник наскучивает после тридцати или сорока лет вместе, — сказала Дождевая Лилия. — Это как арахисовая паста на ложке — очень вкусно, но с шоколадом — это даже лучше.
      Тинкер знала, что эльфы любили арахисовую пасту так же, как они любили жевательную резинку «Джусифрут» и мороженое. Учитывая то, какой эффект был, когда она попробовала жвачку, ей точно следовало найти банку такой пасты.
      Штормовая Песня причмокнула, когда представила смесь шоколада и арахисовой пасты. Она добавила:
      — Или арахисовая паста и земляничный джем на свежем хлебе.
      — Арахисовая паста на тосте, — Солнечное Копье подняла руку так, как если бы держала за края кусочек поджаренного хлеба. — Когда хлеб хрустящий, а паста горячая и текучая.
      — Арахисовая паста, соленые крендельки, шоколад, — перечислила Дождевая Лилия, — зефир, и все перемешать.
      — Ага, это объясняет Идущего По Облаку и Лунную Тень, — пробормотала Штормовая Песня.
      — Ниау, — Дождевая Лилия с улыбкой изобразила эльфийскую версию кошачьего «мяу».
      — Арахисовое масло на кусочках яблока, — сказала Солнечное Копье.
      — На банане, — парировала Тинкер.
      — На Небесном Громе, — со значением сказала Дождевая Лилия.
      — Да, это неплохо, — согласилась Штормовая Песня.
      Тинкер подумала, что для того, чтобы разобраться в отношениях секаша, нужно вести протокол.
      — Мороженое с арахисовой пастой, — сказал Пони.
      — Мороженое с арахисовой пастой! — дружно воскликнули женщины.
      — Однако если домине возьмет еще секаша, ее выбор будет ограничен. — Дождевая Лилия показала рукой. — Пони, и …опять Пони.
      — И это опять арахисовая паста и… — Штормовая Песня подумала секунду и закончила. — …девственный мед.
      Дождевая Лилия посмотрела на Пони и улыбнулась. — Определенно девственный мед.
      Пони покраснел и опустил глаза.
      — А Волк Который Правит — это мороженое с арахисовой пастой, — заявила Солнечное Копье.
      Это вызвало хор согласия от женщин. Какой-то момент Тинкер почувствовала радость от того, что она замужем за таким замечательным мужчиной, а затем осознание ударило ее, как палкой по голове.
      Она задохнулась от шока.
      —  Доми?! — все четверо секашатут же отреагировали, бросившись к ней, одновременно осматривая помещение в поисках врага.
      — Ветроволк! Вы все спали с ним?
      Женщины-воины обменялись взглядами.
      — Ну? — нажимала Тинкер.
      — Да, доми, — тихо сказала Штормовая Песня. — Но с тех пор, как он вас встретил, — нет.
      Должно ли было последнее замечание заставить ее чувствовать себя лучше, на самом деле? Что ж, когда оно до нее дошло, это помогло. Она знала, что Ветроволк должен был иметь любовниц до того, как она с ним встретилась, однако она в любом случае не ожидала встретиться с ними голой в одном бассейне. Среди секашабыли еще две женщины. Тинкер предположила, что они тоже были его бывшими любовницами. В Дом Ветроволка входило семьдесят пять человек… сколько из них были женщинами, она не имела понятия, но большая часть многочисленного персонала кухни состояла из них. Возможное количество предшественниц ошеломило ее. — А другие женщины из Дома?