Тинкер - Волк который правит (неоф. перевод)

      Волк стиснул зубы, чтобы удержать гнев. Набрасываться на союзника никак не поможет исправить ситуацию. — Вы обнаружили обезглавленного насильника.
      — Как он умудрился ее изнасиловать? Она никуда не ходит без своих секаша. Ты понимаешь, насколько плохо это выглядит?
      — Это произошло после того, как я изменил ее. Я оставил Тинкер в своем охотничьем домике с полной Рукой для охраны, но каким-то образом она вернулась в Питтсбург только со Штормовым Конем Бегущим Галопом, — это поставило Маленькую Лошадь в сложную ситуацию, поскольку он не мог связаться с остальной частью Руки, не вернувшись в удаленный домик. — Твой полицейский ворвался в дом Тинкер, раздел ее, повалил на пол и пытался ей овладеть.
      Мейнард выглядел так, как будто взял в руки ядовитую змею. — Тинкер утверждает, что Черновский заставил ее?
      — Мой брат по клинку не знает много английских слов, но он знает слова «нет», «остановись», и «прекрати». Моя домипыталась выдавить Черновскому глаза, когда вмешался Штормовой Конь.
      — Вот, блядь, — прошептал Мейнард, а затем вздохнул. — Это было два месяца назад. Почему они убили его вчера?
      — Членам касты доманазапрещено брать любовников из других каст, кроме секаша. Я превратил Тинкер в домана, поскольку это было единственным способом для нас быть вместе. Это также означает, что она сейчас полностью запретна для людей. Черновский не желал остаться в стороне. В доме папарацци он заявил, что вернет Тинкер. Прошлой ночью он пытался затащить ее к себе в машину.
      Возможно, намерения Черновского были вполне безобидны, но он преступил границу терпения Маленькой Лошади. Волк был полностью на его стороне. Его брат по клинку, видя, как Тинкер вырывается из рук Черновского, получил возможность действовать — получил возможность хотя бы в чем-то одном исправить ситуацию — получил объект для атаки. В свете эмоционального дисбаланса Тинкер, смерть Черновского была неизбежной.
      — Ебаный идиот, — проворчал Мейнард, правда, было не вполне понятно, кого он имел в виду. Ветроволк предпочел считать, что это относилось к Черновскому. — Сейчас нам это нужно меньше всего, Волк. После того, что произошло, мои люди больше не будут доверять твоим.
      — Неужели до этого они нам доверяли?
      Мейнард отвел глаза и проигнорировал вопрос, что фактически означало отрицательный ответ. — Кто из твоих людей убил Черновского?
      —  Секаша— вне действия всех законов, кроме тех, которые они создают сами.
      — То есть, ты мне не скажешь?
      — Тебе нет необходимости это знать.
      — А что я должен сказать полиции? Семье Черновского?
      — Скажи — сделано то, что сделано, и изменить этого нельзя, — ответил Волк. — Мне нужно заняться другими проблемами.
      Мейнард ответил пристальным взглядом на этот намек на прощание, но все-таки ушел.

* * *

      В саду анклава Волка встретила, низко поклонившись, Имбирное Вино.
      — Что-то не так?
      На ее лице появилась гримаса, и она быстро оглядела тропинку в саду. В поле зрения были только ее охранники из касты лаэдин. — Эти, — прошипела она на английском, — самодовольные, напыщенные, высокомерные свиньи из клана Камня — вот, что не так. Мне следовало потребовать четырехкратного увеличения платы вместо двойного. Они едят так, что можно подумать, что они голодают.
      — Я не могу ничего сделать с их высокомерием и обжорством. Они причинили какой-либо ущерб?
      Она тяжело вздохнула, затем начала слегка пинать большой камень, стоявший около тропинки. — Просто, все как-то… как-то не так, все кажется неправильным. Все спотыкаются друг о друга, тарелки бьются, белье теряется, и они едят, едят, и едят. — Имбирное Вино жалобно посмотрела на Волка. — Все боятся их. Мы так долго жили только с тобой и твоими секаша, и просто забыли, какой мир на самом деле; каково это — жить в страхе.
      — Ты хочешь, чтобы они покинули твой дом?
      Она отвела взгляд, прикусив нижнюю губу. Наконец, она покачала головой. — Нет. Все не так плохо… возможно, через день или два все устроится… когда мы привыкнем к ним, — она положила свою кисть на руку Волка. — Пожалуйста, дому, избавься от этих Они, чтобы мы могли вернуться к нашей обычной жизни.
      Он успокаивающе похлопал ее по руке. — Мы будем стараться разрешить эту проблему быстро.
      Имбирное Вино вымученно улыбнулась Волку. — Спасибо. Пожалуйста, позволь мне показать тебе дорогу в обеденный зал.
      Когда они вошли в изысканно оформленный зал, от удаленной кухни раздался грохот, за которым последовало громкое всхлипывание. Имбирное Вино вздохнула, извинилась и поспешила туда. В центре зала стоял большой круглый стол с шестью креслами. Другие столы были убраны, зал казался пустым и рождал эхо. Хотя ожидалось присутствие только пятерых домана, здесь также будут находиться пятнадцать секаша, и слуга от каждого клана.
      Волк размышлял, что делать с шестым креслом. Тинкер также должна была присутствовать на встрече, но ее психическое состояние не позволяло этого. Наконец, он приказал его убрать. К сожалению, когда кресло уносили, прибыла Драгоценная Слеза.
      — Твоя доми не будет присутствовать? — Слеза умудрилась добавить яда и в эти невинные слова.
      — Нет. — Волк взглядом предупредил ее, что не желает дальнейшего обсуждения этого вопроса.
      Драгоценная Слеза демонстративно потребовала, чтобы это кресло поставили ей.
      Появился Истинное Пламя, вызвал волнение среди секашаи очередное безмолвное соперничество за положение. — Итак, обсуждение пройдет здесь?
      — Да, ваше высочество, — ответила Драгоценная Слеза, явно претендуя на роль хозяйки. Они низко поклонилась, демонстрируя свои прелести принцу.
      Истинное Пламя поприветствовал ее легким холодным кивком. Кузен Волка никогда не одобрял его отношения с Драгоценной Слезой. Это было в то время, да и после того, источником горечи между ним и Волком, поскольку тому было сложно признать, что кузен с самого начала был прав. Волк мог только надеяться, что его решения в отношении Слезы не испортят сейчас мнение Пламени о Тинкер.
      Истинное Пламя мельком взглянул на стол, затем на Волка. — Пять кресел?
      — Моя домине сможет присутствовать, — как бы Волк хотел, чтобы Драгоценная Слеза не находилась рядом, напоминая Истинному Пламени о неудачном прошлом выборе Волка. — Она… — Он обнаружил, что ему не хватает слов. Что же с Тинкер? — …она не в себе.
      — Интересный выбор слов, — пробормотала Драгоценная Слеза.
      Волк проигнорировал ее.
      Прибыл Сын Земли, за ним следовал Лесной Мох. Они поклонились, приветствуя Истинное Пламя.
      Поскольку собрались все стороны, они расселись за столом, чтобы начать aumani, официальное собрание кланов.
      Ветроволк был уверен, что если бы они захватили какого-нибудь Они, и им нужно было выдавить из него информацию, aumaniбыло бы подходящей пыткой для этого. Он сидел напротив Сына Земли, старательно игнорируя слуг, которые расставляли изящные столовые принадлежности. Из-за любви клана Кожи к изящным символам власти, и тысячами лет, в течение которых клана пришлось проводить встречи в тайне, из эльфов практически выдавили потребность использовать символы. Но, похоже, глубоко внутри них эта потребность сохранилась, и в случаях, подобных этому, она выходила наружу. Как еще можно объяснить абсолютно белую скатерть, рассыпанные кроваво-красные розы, черные керамические столовые наборы, и сапфирово-синие стаканы? Зажженная свеча. Курящийся ладан. Полированный хрусталь. Все цвета и элементы трех кланов неуловимо присутствовали на столе.
      Они сидели в задумчивом молчании, пока слуги не отошли от стола. Истинное Пламя сделал глоток чая, начиная собрание. Они сделали то же самое, ожидая, пока не заговорит он.
      — Итак, для того, чтобы мы могли выработать одинаковую позицию, — нарушил молчание Истинное Пламя. — Волк Который Правит Ветром, расскажи нам о своем прошлом.
      Волк подробно изложил события, произошедшие в течение последних нескольких недель, прошедших со встречи трех кланов в Аум Ренау. Зная, что он потеряет лицо перед Истинным Пламенем, если скроет какую-либо информацию, он постарался насколько смог подробно рассказать о похищении Тинкер, убийстве лорда Томтома и обнаружении предательства Воробьихи.
      — А что ты можешь сказать о Призрачных землях? — спросил Сын Земли, когда Волк закончил рассказ. — Это продолжают действовать врата твоей доми?
      — Возможно, — признал Волк. — По какой-то причине Черепаший ручей продолжает оставаться нестабильным.
      — Глупость за глупостью, — с издевкой заметила Драгоценная Слеза. — Ей не следовало строить им врата.
      — Я отрицаю, что ты, — парировал Ветроволк, — безоружная, и схваченная беспощадным врагом, смогла бы сделать большее.
      — Отрицание — интересное понятие, указывающее на недостаток сотрудничества, — заметил Сын Земли.
      — Именно так, — сказала Слеза. — Я бы не стала с ними сотрудничать.
      — Она сотрудничала, поскольку сейчас это стало в ее природе, — заявил Лесной Мох. — Волк Который Правит изменил ее и одарил ее проклятием наших матерей — быть податливой. Для бы еще нам понадобились секашадля охраны. Мы не можем сопротивляться чему бы то ни было, особенно нашей собственной природе. Как вы можете сидеть здесь, не узнав за свою жизнь хотя бы секунды абсолютного страха беспомощности? Наши матери были выдрессированы ложиться на спину, раздвигать ноги и не хныкать слишком громко, если только их хозяевам не нравилось, когда они кричат. Если бы не сталь амбиций наших отцов, мы до сих пор были бы скотом.
      — Ты можешь считать себя скотом, но я им не являюсь, — заявил Сын Земли.
      — Да, да, давайте не будем слушать того, кто почувствовал на себе раскаленное лезвие. Он тоже не желал заставить свои глаза видеть правду, пока один из них не был выжжен, — выплюнул Лесной Мох. — Вы даже не представляете, на что это похоже. Лежать, лишившись возможности шевелиться, пока они готовят инструменты, чтобы уничтожить тебя. В первый момент, ты такой храбрый, потому что не знаешь, что произойдет; все, что может представить твое воображение — это лишь бледная тень реальной боли. Однако позже, когда тебя уже очень хорошо научили, один запах раскаленного металла заставляет сердце сжиматься от страха. Ты видишь паяльную лампу только один раз, как раз перед тем, как они связали тебя, но шипение газовой горелки годами преследует тебя в кошмарах. Ты лежишь, слушая звуки их приготовлений, скрип обуви, звон лезвий на металлическом подносе, скрип кожаных ремней, которыми ты связан, и ты ничего, ничего не можешь сделать…
      — Ее не пытали, — указал Сын Земли.
      — Умная женщина знает правду… — ответил Лесной Мох — …правду, которую отказываешься видеть ты.
      — Если бы она ничего не предприняла, орбитальные врата до сих пор бы действовали, — напомнил Ветроволк остальным. — Врата, которые мы не могли отключить. Да, результат ее действий представляет угрозу, но теперь эта угроза находится в нашейреальности, где мысами можем с ней разобраться.
      — Мы разрешим созданную тобой проблему, — заявил Сын Земли. — Будь прокляты эти люди и их врата.
      — Мы не можем винить за это людей, — парировал Волк. — Это мы, эльфы, пришли на Онихиду и привели Онина Землю. Если бы не мы, ничего из этого бы не случилось.
      Он не стал утруждаться и напоминать, что именно члены клана Камня попали на Онихиду.
      Сын Земли, однако, отреагировал так, как будто он сказал это вслух. — Это люди построили врата на орбите.
      Волк покачал головой. — Они, застрявшие на Земле, использовали людей, чтобы построить эти врата, и манипулировали ими, чтобы они продолжали использоваться.
      — Почему ты их защищаешь? — огрызнулся Сын Земли. — Едва ли они все невиновны в этом.
      — Да, некоторые могут быть виновны, — признал Волк. — Но не все.
      Сын Земли отмахнулся от него. — Ха, да они ничем не лучше Они— размножаются, как мыши.
      Фи, фи, — прошептал Лесной Мох. — Мы были слепы еще до того, как Онивыжгли наши глаза. Зачем таким высокомерным дуракам, как мы, было слушать предупреждения местных людей? Конечно, пещеры были таинственным местом, полным загадок и страхов. Какую важность для нас имело то, что люди терялись в других мирах, и редко возвращались? Какое значение имело то, что мы в этих историях не узнали себя?
      — Пожалуйста, заткните его, — прошипела Драгоценная Слеза.
      — Ой! Ой! — Лесной Мох вскочил на ноги и завопил, махая руками над головой. — Как ужасно! Нет, нет, кого волнует, если по случаю удастся узнать что-то важное? Надо заткнуть уши, и не слушать вопли безумца!
      — Лесной Мох! — резко сказал Истинное Пламя. — Сядь!
      Мужчина сел так резко, что Волк мог только гадать, была ли эта вспышка еще одним примером использования Лесным Мхом своей репутации сумасшедшего.
      — Неужели хоть что-то из того, что он сказал, имеет какое-либо значение для того, что мы должны здесь сделать? — спросила Драгоценная Слеза. — Мне кажется, что наша задача проста. Найти следы, чтобы обнаружить гнезда Онии выжечь их. Вместо этого мы сидим здесь, постоянно отвлекаясь на бессвязные рассуждения безумца. Он сам признал, что в своем предприятии был недальновиден. Поэтому его поймали и пытали, однако все это связано с одной большой ошибкой — в момент встречи ему следовало силой пробить себе путь и вернуться на тропу между мирами.
      — Я много раз встречался с людьми и всегда справлялся, — ответил Лесной Мох. — Демонстрация силы, пара безделушек и мы были в достаточной безопасности, чтобы идти дальше. Откуда я знал, что Они— волки в овечьей шкуре?
      — Я пытаюсь определить, что принес на эту встречу клан Камня, — заявил Истинное Пламя. — И с чем он покинет ее.
      Сын Земли сделал стартовую заявку. — Поскольку клан Ветра показывает, что он не может удержать Западные земли, мы требуем их для себя.
      Волк покачал головой и отметил свои сильные стороны. — У нас есть доступ к эсвеогня. Без нашей помощи, вам придется иметь дело с Онии драконом только с помощью защитных заклинаний.
      — Ты не можешь запретить короне доступ к эсвеогня, — заявил Сын Земли.
      Был ли он просто наивен или делал неуклюжие попытки подкопаться под позицию клана Ветра?
      — Я этого не предлагал, — аккуратно подбирая слова, сказал Волк. — Я только отмечаю, что мы можем обеспечить два вида атакующих заклинаний, плюс четыре моих Руки и десять анклавов. Клан Ветра может удержать то, чем владеет — чего нельзя сказать о клане Камня.
      — Однако ты потребовал помощи.
      — Потому, что мы не знали тогда — и не знаем сейчас — силу Они, — заявил Волк. — Мы лучше расстанемся с частью наших владений, чем дадим возможность Онисоздать здесь устойчивую базу.
      — И корона рассматривает это, как признак силы, а не слабости, — отметил Истинное Пламя. — Мы ограничиваем объем награды клана Камня. Обсуждаемой территорией будет Питтсбург и окружающие его земли. Анклавы, входящие в Дома клана Ветра, и их территория не включаются в обсуждение.
      — Мы хотим получить и незаселенные земли, и территорию, прибывшую с Земли, — сказал Сын Земли.
      — И я хочу секаша, Штормового Коня, Бегущего Галопом По Ветру, — заявил Лесной Мох.
      В зале воцарилась испуганная тишина.
      — Никогда, — резко ответил Волк.
      — Если ты освободишь его, он может служить мне, — наседал Мох.
      — Он заботится о моей доми, — сказал Волк. — Он — ее Первый. Она также владеет Поющей Бурей из Ветра.
      — Этой ошибкой скрещивания каст? — Мох издал звук отвращения. — Твоя домиможет освободить Штормового Коня Бегущего Галопом и оставить себе эту дуру.
      — Она не станет этого делать, — Волк был в этом уверен. — Она очень любит его. Онисхватили его, потому что знали, что его можно эффективно использовать в качестве мальчика для битья. Все, что она сделала, было сделано, чтобы защитить его.
      — Это же просто… — начал Лесной Мох.
      Первые из клана Камня — Царапина Шипа и Тигровый Глаз, а также Первый Истинного Пламени — Красный Нож, шагнули вперед, встав над плечами своих домана. Волк почувствовал, что Призрачная Стрела тоже стоит за ним, присоединившись к другим Первым.
      — Этот вопрос решать не вам, — тихо сказал Красный Нож. — Никакая клятва не будет разорвана таким образом.
      Сын Земли кашлянул и продолжил. — Мы требуем сто тысяч сеннезаселенных земель для каждого из нас, плюс половина города, и настаиваем на немедленном выделении награды.
      Земля, в конечном счете, Волка не заботила. Триста тысяч сенбыли небольшой платой за безопасность его людей — а возможно, и всего Эльфдома. Однако он не хотел, чтобы люди подпали под власть клана Камня. Он покачал головой. — Я разрешил людям продлить действие их договора в части разрешения вопросов между ними. Я считаю, что в настоящее время будет неразумным начинать процедуру раздела города.
      — Кто дал тебе полномочия соглашаться на это? — спросил Сын Земли.
      Истинное Пламя бросил быстрый взгляд на Сына Земли. — Как вице-король, он имел такие полномочия. Но я должен спросить, на каком основании?
      — Мы не полностью уверены, что орбитальные врата больше не существуют. Если моя домине смогла уничтожить их, а только повредила, возможно, что Питтсбург еще может вернуться на Землю.
      — Да, раздел города в этом случае является преждевременным, — согласился Истинное Пламя. — Как скоро мы будем знать точно?
      — Выключение должно произойти через два дня после сегодняшней полуночи, — сказал Ветроволк. — Но даже если врата только повреждены, люди могут отложить Выключение на недели. Без связи с Землей, точно узнать невозможно.
      — И мы действительно собираемся ждать того, что может никогда не произойти? — спросил Сын Земли.
      — Мы эльфы и время у нас есть, — парировал Волк.
      — Очень удобно для клана Ветра, — заявил Сын Земли.
      — Мы подождем три дня, а затем вновь вернемся к разговору о разделе города. — Истинное Пламя достал карты окружающих земель. — Предлагаю обсудить вопрос о незаселенных землях.

Глава 16: МАЛЕНЬКИЕ ОБЕЗЬЯНЬИ МОЗГИ

      После долгого, долгого теплого, как вата, сна, Тинкер смогла более здраво взглянуть на события последних нескольких дней. Мысли о Натане угрожали опять опустить ее в мучительную пустоту горя, поэтому она обдумала последний сон с участием Эсме и Черной женщины. Очевидно, что у ее матери были очень серьезные проблемы, но как ей могла помочь Тинкер? Эсме была в космосе… где-то в другой вселенной… в общем очень далеко. И кто была Черная женщина? Женщина-тенгу явно раньше жила на Земле и встречалась с ее отцом, но где она сейчас? Почему Тинкер видела сны о ней, связанные с Эсме? Может быть потому, что Черная была одним из колонистов-тенгу и находилась на одном из кораблей, с которыми столкнулась Эсме?
      Сны об Алисе и Дороти — маленьких девочках потерявшихся вдали от дома — несли в себе некую грустную иронию; Эсме считала, что Дороти должна остаться в стране Оз, но сейчас, очевидно, она для себя этого точно не хотела. Чего же она хотела от Тинкер? Даже если с кораблем Эсме произошла катастрофа, это случилось восемнадцать лет назад, незадолго до того, как родилась Тинкер.
      В фильме дорога из желтого кирпича началась когда домик Дороти упал в стране Оз — став черно-белым пятном в мире ярких цветов. Разрыв пространства возник, как пятно голубого цвета. Кошмары Тинкер вышли из-под контроля в тот же день, когда образовались Призрачные земли, хотя первый сон с участием Эсме и Черной женщины она увидела два дня спустя. Первый сон был связан с Алисой в Стране Чудес, второй — Волшебника из страны Оз, а последний был об Эсме, проходящей через гиперфазные врата; маленькие девочки, попавшие в другие миры.
      Тинкер растянулась в саду анклава, наблюдая, как солнце пробивается через крону деревьев. Как обычно, рядом стояла полная Рука секаша, не делая ничего, только наблюдая за ее размышлениями. Когда кто-то прошел через калитку в это уединенное место, они переключились в режим боевой готовности. Это оказалась Лимонное Семечко, несшая поднос с чаем и пирожными — эдакий утренний перекус. Тинкер начала садиться, но Лимонное Семечко цыкнула на нее и присела рядом, чтобы устроить мини-пикник. Изящные фарфоровые пиалы с бледным чаем. Маленькие вкусные пирожные. Поднос из палисандрового дерева. Небольшой квадрат шелка, как скатерть.
      Эсме не была единственной девочкой, попавшей в другой мир.
      — Ты не могла бы упаковать нам обед? — Тинкер знала, что персонал анклава наверняка еще только начал готовить еду. — Нам нужно идти.
      — Да, доми, — поклонилась Семечко и оставила их, чтобы исполнить просьбу.
      — Куда мы идем? — спросила Штормовая Песня.
      Мы? Как вообще случилось, что она чувствовала себя так удобно с таким количеством людей в ее жизни? Пожалуй, нет, настолько свободно она себя не чувствовала — но постепенно, острота дискомфорта все же снижалась. Взять, к примеру, тот факт, что она, уже не думая, раздевалась перед Пони. Потребовался приход Лимонного Семечка, чтобы напомнить ей, что весь персонал анклава, примерно сотня эльфов, находятся в готовности рядом с ней, ожидая, что она сделает что-то. Хоть что-нибудь. Будет настоящей доми. Опять спасет мир.
      — На мою свалку, — сказала она Песне, но про себя подумала «домой».
      Она из вежливости выпила чай, собрала пирожные и пошла переодеваться.

* * *

      На въезде на свалку лежали две газеты, все еще аккуратно сложенные и запаянные в полиэтилен. Она подняла их, пока они шли, гадая, почему их не занес Масленка. Тинкер ожидала найти своего кузена за работой и почувствовала одновременно и облегчение и разочарование, что его не было. Она не знала, как он воспримет смерть Натана. Для нее это событие было темным колодцем вины и горя, причем с растрескавшимся краем. Нужно держаться от него подальше, чтобы нормально мыслить. Странно, но она была уверена, что она лучше справится с гневом Масленки, чем сможет помочь ему справиться с его горем.
      — Знаешь — я просто не понимаю, — сказала Штормовая Песня, когда Тинкер, выйдя из офиса, начала бесцельно ходить вокруг своей мастерской, пытаясь прийти в себя.
      — Что именно? — спросила Тинкер.
      — Это место, ты, Ветроволк… все просто… просто не имеет смысла.
      — Ага, я тоже никогда не понимала, почему он влюбился в такую, как я.
      — Это я понимаю. Ты способна и достойна шагать с ним рука об руку. Именно это место не имеет смысла для меня. Вы двое слишком большие для чего-то, вроде него.
      — Большие?
      — С твоими способностями… почему ты заперла себя в этом крошечном уголке мира?
      Это было похоже на слова Лейн, которая всегда настаивала, чтобы она поступила в колледж, покинула Питтсбург, занялась в жизни чем-то б ольшим. Сама Тинкер считала, что ее жизненные планы были достаточно велики, однако внезапно до нее дошло, что это были планы, которые она придумала, когда ей было тринадцать лет. Они казались огромными, когда она была ребенком, в принципе, они были больше, чем планировали другие люди… но да, она выросла и пределы, которые она установила для себя, не соответствовали ее возможностям. Неужели Лейн видела правду, которую сама она не замечала?
      Тинкер решила сменить тему для размышлений. Она отвлекала себя, размышляя о своих недостатках. — Я думаю, вполне очевидно, что привлекло Ветроволка во мне — я похожа на Драгоценную Слезу. Она — его совершенная женщина. А я не могу соответствовать такой… элегантности.
      — Нет. Ты думаешь так только потому, что никогда не встречала Пляску Выдры.
      — Мать Пони?
      — Никогда не обращала внимание, что Пони — самый низкий из наших секаша? Один из родителей Пляски Выдры — секашаиз клана Камня.
      Тинкер обернулась, чтобы посмотреть на Пони, стоявшего рядом с Идущим По Облаку; он был на полголовы ниже, но шире в плечах, и имел более широкую грудную клетку, чем Идущий По Облаку. Пони имел наиболее плотное телосложение из всех эльфов, кого она встречала, пока не прибыл клан Камня. Его глаза были карими, а у остальных секаша— голубые. Даже овал лица был другим.
      — Ты имеешь в виду, что мы — Драгоценная Слеза и я — похожи на Пляску Выдры?
      — Каждый, кто знает Пляску Выдры — любит ее. Как личность, ты намного больше похожа на Пляску Выдры, чем когда-либо сможет быть Драгоценная Слеза — а она пыталась стать похожей.
      Тинкер точно не знала, что должна чувствовать по этому поводу. Она очистила свою электронную чертежную доску. Ей нужен проект — что-то большое и сложное — чтобы не думать о Натане и обо всех проблемах в жизни. Что-то, что сможет помочь избавить Питтсбург от эльфов, от Они… и от дракона. О боги, во всем этом хаосе она совсем забыла про дракона. Он был вполне стоящим проектом, особенно в связи с тем, что она пока не собрала достаточно информации о Призрачных землях.
      Она вызвала программу анимации и быстро создала грубую модель дракона, использовав тело хорька, голову льва, и покрыв все змеиной чешуей. Переместив модель дракона на чертежную доску, она пустила его скакать по белому фону. У дракона, который на нее напал, на боку было нарисовано заклинание. Что оно делало, она не знала. Было ли оно способом вызова щитов, или способом контроля Онинад ним? Ей показалось, что заклинание щитов активировалось движением гривы — очень похоже на жесты руками, используемые доманадля активации их щитов.
      — Как ты думаешь? — спросила она Пони. — Как он активировал щит?
      Пони поднес руки к голове и пошевелил пальцами. — Это грива.
      Штормовая Песня и остальные, кто был с ней в долине в то утро, согласно кивнули.
      Окей, значит, грива работала, как пальцы домана. Она остановила дракона, добавила модели эффект «щита», и вновь запустила анимацию. — Второй вопрос — может ли что-нибудь пробить щит?
      — Наши щиты не останавливают свет и воздух, поскольку нам нужно видеть и дышать, — ответил Пони. — У них также есть предел силы, которую они могут поглотить единовременно. Они могут выдержать сто выстрелов за сто биений сердца, но не сотню за одно биение.
      — Итак, свет и воздух. — Тинкер открыла окно комментариев в углу доски и сделала запись.
      — Зачарованные стрелы не могут воздействовать на дракона, — напомнил ей Идущий По Облаку.
      Тинкер добавила запись: «Различная частота света?» Затем, вспомнив, как Пони толкал острие меча через щит, добавила, «Скорость кинетического оружия?»
      — Пони, могу я взглянуть на твой меч?
      Он вытащил меч и протянул ей. — Осторожно, доми, он очень острый.
      Она знала, что клинки ejaeделались из магически укрепленного железного дерева, но она никогда раньше не видела их вблизи. Он был изготовлен из цельного куска дерева густо-вишневого цвета с костяной гардой. Конец лезвия плавно переходил к острию. Поскольку никаких признаков заклинания, создавшего клинок не было видно, она предположила, что это было необходимо потому, что секашаиспользовали свои мечи, когда их заклинания щита были активны. Площадь поверхности конца лезвия была меньше чем у пули; если удар наносился с той же скоростью, ejaeимел бы большую энергию удара. Однако медленное проникновение меча Пони через щит означало, что причина не в этом.
      Она точно не знала, как они могут использовать против дракона «медленное» оружие. Вряд ли тварь опять когда-либо замрет так, как это произошло тогда. Она рассмотрела возможности применения огромной клейкой ловушки, усыпляющего газа, огромного электрошокера. Все они имели недостатки, от такого, как «а что ты используешь в качестве приманки?» до такого «а чего ты добьешься, кроме как разозлить дракона?» Это навело ее на мысль о том, что может подействовать на дракона, даже если они проникнут через его щиты. Где находились его жизненно важные органы? Убьет ли его яд? Эльфы, к примеру, не переносили некоторые виды пищи, которую с удовольствием ели люди. Вполне могло быть верным обратное — то, что было ядовитым для животных Эльфдома, могло не причинить вреда дракону.
      Может, этот глупый сон указывал ей, что ей надо растворить дракона в ведре с водой. Водяные пушки могли выбрасывать воду со скоростью около 3 Махов и могли разрезать несколько дюймов стали. На свалке у нее такой штуки не было, но, возможно, она сможет найти одну и доработать ее…
      Похоже, ей передался образ мыслей секаша. Очень уж ей понравилась простое решение «врезать ему из большой пушки». Жаль, что они не могут просто снять с дракона щит, чтобы без опасности применить вариант с «большой пушкой».
      Ее желудок заворчал. Она поняла, что уже несколько часов провела у чертежной доски.
      — Который час? — может, пора сделать перерыв и съесть принесенную еду.
      — Не знаю. Эти часы сломаны. — Штормовая Песня показала на старые часы-будильник, которые Тинкер давно разобрала, чтобы использовать в своем очередном «проекте».
      « Мы убили время и теперь всегда шесть часов»
      Подожди-ка… разве эта фраза не из книги «Алиса в стране чудес»? Разве во время чаепития они не говорили о том, что время для них не существует? Она осмотрела все, что принесла из анклава, нашла книгу и быстро ее пролистала. Под изображением Спятившего Шляпника была сноска, которая привлекла ее внимание.
      «Артур Стенли Эддингтон, так же как и менее выдающиеся последователи теории относительности, сравнил вечеринку у Спятившего Шляпника, когда всегда шесть часов, с моделью космоса Де Ситтера, в которой время остановилось. (См. главу 10 «Пространство, время и гравитация» А.С. Эддингтон)»
      — Вот дерьмо. — Тинкер вытащила свой миникомпьютер и вывела запись плана ее отца по строительству врат.
      — Дерьмо? — спросил Пони.
      — Испражнения, — перевела Штормовая Песня. — Это ругательство.