Тинкер - Волк который правит (неоф. перевод)

      — Знаю, знаю, я владею генетическим ключом к магическим камням клана Ветра, — именно так чудовище тянуло из нее силу. — Чего я не знаю, так это того, как использовать магические камни. Я хочу научиться.
      — Я ошибся, не начав учить тебя раньше, — он взял ее за руку. — В Аум Ренау я позволил себе отвлечься от своих обязанностей по отношению к тебе. Я должен был начать учить тебя тогда.
      — Но ты будешь меня учить?
      — Завтра мы начнем уроки, — он поцеловал ее пальцы. — Также тебе придется научиться владеть мечом.
      — Пожалуй, более полезной была бы практика стрельбы из пистолета.
      — Меч для тех, кто равен тебе по статусу, а не для твоих врагов. Сейчас ты находишься под защитой королевы. Никто не имеет права оскорбить тебя или вызвать на дуэль. Но эта защита не будет длиться вечно.
      — Пфф, как будто беспорядочное насилие решает все проблемы.
      — Оно действительно редко решает их, но ты должна знать, как защитить себя и тех, кто принес тебе клятву верности.
      Она издала еще один звук отвращения. — Вот что вы, эльфы… — она увидела выражение его лица и сделала поправку, — …мы, эльфы, называем цивилизованностью. Но я могу все же получить пистолет?
      — Да, любимая, ты получишь и пистолет тоже. Мне будет легче, зная, что ты можешь защитить себя.
      — Особенно с чудовищем где-то поблизости, которое рассматривает меня как некий энергетический напиток, — она поморщилась от своего тона: не Ветроволк испортил ей настроение.
      — Скоро прибудут подкрепления, но пока Питтсбург не является безопасным местом.
      — Какие подкрепления?
      — После того, как тебя и Маленькую Лошадь похитили, я понял, что здесь намного больше Они, чем раньше давала мне понять Воробьиха. Я послал за подкреплениями; Королева посылает войска на воздушных кораблях из Восточных земель. Скоро они прибудут. К сожалению, это втянет в войну клан Огня, и, вполне вероятно, клан Камня — именно поэтому я хотел бы, чтобы ты научилась владеть мечом.
      — Почему плохо то, что другие кланы собираются помочь сражаться с Они? Разве эта проблема не касается всех?
      — Мы владеем только тем, что можем защитить. — Ветроволк сжал ее руку, и она не знала точно, что он хотел: поддержать ее или получить поддержку самому. — Признав, что нам нужна помощь, мы рискуем лишиться нашей монополии на Питтсбург. Другие кланы могут потребовать часть города в качестве платы за помощь разрешении проблемы. Люди подпадут под власть другого клана.
      — Ты, должно быть, шутишь? Почему?
      — Потому, что мы не смогли защитить весь Питтсбург от Они. Корона выработает компромисс.
      — А не мог бы твой отец — как глава клана Ветра — послать нам помощь?
      — Он это сделал. Он послал доманав Аум Ренау и другие поселения восточного побережья. Для меня очень большое облегчение знать, что они защищены. Доманане настолько многочисленны и кланы, которые могут нам помочь, ограничены теми, которые имеют магические камни в досягаемости от Питтсбурга.
      — И все это моя вина, — прошептала Тинкер.
      — Тсс, эта битва — часть войны, которая началась тогда, когда даже я не был рожден.
      Она прислонилась к нему, логика в его словах не могла смягчить ее чувство вины. Однако ее отвлекло ощущение чего-то твердого под ней. — У тебя что-то в кармане? Или ты просто счастлив меня видеть?
      — Что? Ах, да. — Волк вытянул из кармана своих штанов небольшой матерчатый сверток. — Это для тебя.
      — Что это? — Тинкер неуверенно посмотрела на сверток. В прошлый раз, приняв похожий пакет от Ветроволка, она приняла и его предложение выйти за него замуж — не смотря на то, что она тогда не осознавала значение того подарка. Она все еще питала смешанные чувства по поводу своего замужества. Как любовник, Ветроволк был всем тем, что она хотела — страстный, нежный, внимательный, с красивым телом — и она любила его.
      Проблема была в самом факте замужества — в наличии чужой воли и будущего, связанных с ее собственными. Они строили «свой дом для своих людей» и, когда-нибудь, возможно, «для своих детей». То, что она являлась женой вице-короля, прибавило больше ответственности, чем она бы хотела; люди доверяли ей свои жизни. Пока приятные вещи перевешивали неприятные — но по отношению к эльфам фраза «пока смерть не разлучит нас» означала очень долгий срок.
      — Прежде, чем Королева вызвала меня из Питтсбурга, я приказал изготовить для тебя одежду и украшения. Я знаю, что они не вполне такие, какие бы ты хотела носить. Но, тем не менее, важно, чтобы ты выглядела настолько хорошо, насколько возможно, перед короной, и перед другими кланами.
      — Окей, — она ослабила завязки и развернула сверток. Внутри были четыре маленьких бархатных мешочка с завязками. Она открыла первый, и внутри блеснули камни. — Ой!
      Она открыла рот от удивления, когда высыпала на ладонь бриллианты. Ожерелье, длиной около фута, усыпанное бриллиантами размером с горошину. — Вот это да! Они великолепны!
      Когда она подняла их вверх, полуденное солнце раздробило их на миллион тончайших радуг.
      — Они прекрасно будут смотреться на твоей коже. — Ветроволк поцеловал ее в шею.
      Второй мешочек рассыпал на ее руке огонь рубинов, но, когда она подняла нитку бус, она напомнила ей о красной нити в ее сне. В третьем лежал браслет, подходящий к бусам.
      — Они прекрасны, — сказала она чистую правду, но пока отложила их.
      В четвертом мешочке находилось жемчужное ожерелье. Она не смогла скрыть на своем лице смятения.
      — Оно тебе не нравится?
      — У меня был плохой сон, когда я потеряла сознание. Я что-то искала в лесу с какой-то женщиной. Она носила на глазах красную ленту, и на другом ее конце было жемчужное ожерелье.
      Она хотела, чтобы он сказал, «это был просто сон», но вместо этого он сказал:
      — Расскажи мне свой сон.
      — Зачем?
      — Иногда сны являются предупреждением. Было бы неразумным игнорировать их.
      Тогда она сама сказала:
      — Это был просто сон, — «интересно, как у него получилось упрекнуть ее одним только взглядом?» — Я все еще та, кем была: не эльф, а большей частью человек. Я бы уже знала, есть ли у меня способность видеть будущее.
      — У эльфов такая способность передается по женской линии: учитывая то, что люди и эльфы способны скрещиваться и давать потомство, мы должны быть очень похожи, — он убрал жемчужное ожерелье обратно в мешочек. — Природа магии состоит в том, чтобы разделять вещи на возможности. Даже люди без магии способны видеть, где случится расщепление, и возможные результаты. Люди называют это «догадка, основанная на знании». В прошлом, там, где магия могла проходить через природные врата с Эльфдома на Землю, часто находились храмы с оракулами, предсказывавшими будущее.
      — То есть неважно, что я большей частью человек или частично эльф?
      — Расскажи мне свой сон. — Ветроволк легко провел тыльной стороной ладони по ее щеке.
      Она описала все, что смогла вспомнить. — Обе женщины кто-то, кого я знаю, но не лично. Кинозвезды или что-то в этом роде — я видела только их изображения.
      — У обеих женщин были завязаны глаза? Intanyei seyosaтоже носит повязку, когда она предсказывает будущее. Это помогает ей блокировать вещи, которые могут отвлечь ее от видений и, кроме того, это символ ее статуса.
      Тинкер вспомнила свою встречу с intanyei seyosaКоролевы, Чистым Сиянием. Оракул носила белое платье и красную повязку на глазах.
      — То есть я вижу во сне то, что видят они? Это какая-то картина Эшера.
      Ветроволк непонимающе посмотрел на нее.
      — Эшер — это человеческий художник, произведения которого нравились моему дедушке; все его картины связаны с трюками с перспективой.
      — Понятно.
      — Ну, а мне не понятно. Что это значит? — она толкнула мешочек пальцами. — Что ты собирался дать мне драгоценности? Что такого опасного в ожерельях?
      — Сны редко имеют прямое значение. Наверняка ожерелья означают что-то другое.
      — Что, например?
      — Я не знаю, но было бы разумно выяснить это.

Глава 3: СУТЬ ВЕЩЕЙ

      Когда Волк прилетел обратно к Черепашьему ручью, он заметил Призрачную Стрелу, стоявшего на границе Призрачных земель. Свою домион оставил в анклаве Маковой Лужайки, затем вернулся, чтобы помочь справиться с чудовищем, которое на нее напало. Он приземлился рядом со своим Первым.
      — Я не знаю, о чем думал Штормовой Конь, — проворчал Призрачная Стрела вместо приветствия. — Чем он руководствовался, когда выбирал этих детей?
      Маленькая Лошадь для формирования Руки, сопровождавшей Тинкер к Черепашьему ручью, выбрал пять самых младших секаша; ни один из них не был старше двухсот лет. Действительно, смерть любого из секашабыла печальным событием, но потеря пяти самых младших была бы серьезным ударом по сплоченной группе воинов.
      — С ними моя доминаиболее удобно себя чувствовала. — Волк знал, что Призрачная Стрела был действительно взволнован, если использовал прозвище «дети», поскольку некоторые из них были старше, чем Волк. Его Первая Рука не любил напоминать ему, что он был до невозможности молод для его уровня обязанностей.
      — С Онибы они справились, — признал Стрела, затем вручил Волку лист бумаги. — Но не с драконом Они. Я поражен, что они все остались живы.
      Волк узнал в рисунке подвижную руку Дождливой Лилии. Низкое вытянутое существо выглядело как помесь хорька и змеи. — Дракон Они? Ты уверен?
      Стрела щелкнул языком. — Он гораздо меньше того, с которым мы сражались тогда, когда закрыли врата между Землей и Онихидой, и расцветка отличается. Возможно, это менее опасный подвид, вроде наших виверн — которые родственны нашим драконам, или это молодняк. Это может объяснить, как они выжили.
      Упомянутое им сражение произошло незадолго до того, как Волк появился на свет. Торговая экспедиция клана Камня случайно открыла путь между Землей и Онихидой. Когда выжившие сумели вернуться на Эльфдом, с рассказом об их плене и пытках, кланы объединились и послали на Землю отряд, чтобы остановить распространение Онис Онихиды на Земле, а затем, возможно, на Эльфдоме. Призрачная Стрела и другие секашаиз Первой Руки Волка участвовали в этой войне.
      — Драконы Онинастолько опасны? — Волк сложил бумагу и убрал ее. Он должен будет сообщить Земному Межмерному Агентству об этой новой угрозе, если им не удастся быстро убить зверя. ЗМА имеет больше возможностей распространить предупреждение среди людей.
      — Мы потеряли две дюжины секашав пещерах зверя. Мы не могли причинить ему вред. Оно могло… — Призрачная Стрела нахмурился, подыскивая слово, — …проходить сквозьстены, как будто они не существовали, и оно использовало магию, как и ты.
      — Как вы его убили?
      — Когда клан Камня разрушил врата, и связь между мирами была нарушена, его способы атаки полностью изменились. Тварь сбросила свой щит, и стала похожей на хорька в курятнике, ослепленного жаждой крови. Мы заперли ее, так что она не могла повернуться, и разрубили на куски.
      — Возможно, Онимагически контролировали эту тварь. Маленькая Лошадь сказал, что тенгу использовал свист, чтобы отозвать его — возможно, звук просто активировал контролирующее заклинание. А на Земле нет магии.
      — То есть их контроль над ним исчез, и мы сражались с настоящим зверем?
      Волк кивнул. — Возможно.
      — То есть, разгадка в том, чтобы первым убить контролирующего.
      — Возможно. — Волк не хотел делать ложных умозаключений. Он присел рядом с разворошенной землей со следами крови, и обнаружил следы чудовища. Они были длиной с его предплечье, с пятью следами когтей, развернутых как кисть руки. Вдавленный в грязь в центре одного следа, виднелся один из вездесущих винтов Тинкер: яркая точка полированного алюминия, сверкающая на черной почве. Вероятно, он выпал из ее кармана во время сражения. Волк достал его из грязи, в первый раз осознав разницу в размерах между его возлюбленной и тем, кто напал на нее. Всевышние боги, иногда он хотел бы, чтобы ее чувство самосохранения соответствовало ее храбрости; удача не может длиться вечно. В какой-то момент, она может изменить. Он покатал винт по руке, чтобы стряхнуть грязь, думая, что ему следует поговорить с ней том, чтобы она проявляла б ольшую осторожность, вот только он не хотел ссориться с ней, став ее учителем.
      Стрела присел рядом с Волком, и пошевелил пальцами в грязи. — Домипроявила великую храбрость, защищая Маленькую Лошадь. Однако она нуждается в ком-то, кто сможет направлять ее, чтобы она избежала опасностей в будущем. Маленькая Лошадь не справился со своими обязанностями.
      По тону Призрачной Стрелы было понятно, что секашатакже считал, что Ветроволк слишком сильно влюблен, чтобы рассуждать здраво. Возможно, так и было. — Ты вызываешься добровольцем?
      Стрела наклонил голову. — А ты хочешь, чтобы я это сделал?
      Волк размышлял, вертя винт между пальцами. Стрела был не первым, кто пришел к нему и сообщил, что хочет вручить свою верность Тинкер. Он дал им всем разрешение спросить об этом у Тинкер, поскольку ей в любом случае нужно было еще минимум четыре секаша,чтобы сформировать Руку. Стрела, однако, был его Первым, и Волк в значительной степени полагался на него. Без Воробьихи, потеря Призрачной Стрелы значительно снизит возможности Волка. — Нет. Ты нужен мне. Другие планируют предложить ей свою верность, и у нее будет большой выбор.
      — Да, но будут ли они направлять ее?
      «Хочу ли я, чтобы ее направляли?» Вот это был правильный вопрос. Он много приобрел, выбрав секаша, которые служили еще его деду, но помимо выгоды, они принесли с собой еще и постоянное мягкое влияние на него. Сам этот разговор был идеальным примером такого влияния. Их убеждение действовало на весь его Дом, усиливая кастовые различия таким образом, что Волк всегда вежливо возвышался над любым из Дома. Когда Королева вызвала Волка в Аум Ренау, он оставил Маленькую Лошадь защищать Тинкер. Младший из секаша, его брат по клинку также вырос в Доме, где кастовые границы были слегка смазаны. Маленькая Лошадь не имел предубеждений, быстро привязывался к другим, и вряд ли попытался бы изменить Тинкер. Волк ненавидел необходимость, которая заставила сделать ее эльфом телесно — и он не хотел принуждать ее становиться эльфом по духу и обычаям, пусть даже осторожным убеждением.
      «Нет, я не хочу, чтобы ее направляли так, как это делал Стрела».
      Он поговорит с Тинкер, но не будет предлагать ей избрать «старых» секаша.Он позволит ей и Маленькой Лошади найти тех, с кем им будет наиболее удобно.
      — В этом вопросе я буду решать сам. — Он дал понять Стреле, что разговор окончен и что он не собирается в дальнейшем возвращаться к нему. Затем Волк вернул свое внимание к дракону Они.
      Место, где произошла основная схватка, представляло собой мешанину разворошенной земли и крови. Секаша, возможно, и могли прочитать по следам цепь событий, но для него это была только взбаламученная земля. Кора окружающих деревьев была изодрана когтями пятипалых конечностей дракона.
      — Он прижал домик земле. Маленькая Лошадь попытался пробить его щит. — Стрела показал на пятно на земле и на ближайшее поцарапанное дерево. — Он прыгнул на это дерево. Дождевая Лилия сказала, что на мосту был тенгу, значит… — затем он показал на отдаленное дерево со следами когтей примерно посередине ствола, — …вот на то дерево он прыгнул потом.
      Прыжок означал, что существо было невероятно сильным и без магии.
      — Посмотрим, куда ведут следы.

* * *

      Ограждение моста было глубоко поцарапано когтями дракона. После этого, однако, стало невозможно увидеть след невооруженным глазом. Секашаосмотрели настил моста, шаркая по нему ботинками.
      — Слишком много металла, — озвучил Стрела общее мнение секаша.
      Волк кивнул, он так и думал. Использовать магию для того, чтобы идти по следу в Питтсбурге вряд ли было возможно, учитывая опасную паутину металла в дорогах, зданиях, и линиях электропередач над головой.
      Послышался свист от тылового охранения, означавший, что прибыли дружественные силы. Однако секашавокруг него пришли в боевую готовность, когда в дальнем конце моста притормозил лимузин, принадлежащий ЗМА. Онивнедрились в каждый уровень полицейских сил ООН; они больше не могли автоматически рассматривать ЗМА как союзников.
      С осторожностью, которая дала понять, что он догадывается о таком состоянии дел, директор Дерек Мейнард выбрался из лимузина и оставшуюся часть расстояния до Волка дошел пешком. Вероятно, Мейнард провел это утро, общаясь с людьми, поскольку был облачен в строгий черный костюм, который среди людей воспринимался как символ власти. Волк подумал, что, возможно, таким путем люди воспринимают цвет.
      — Волк Который Правит зе Дому, — в течение долгих лет Мейнард научился многому из эльфийского языка тела. Своим элегантным поклоном он продемонстрировал вежливо сдержанный гнев.
      — Директор, — используя только должность без имени, Волк хотел мягко упрекнуть его.
      Мейнард слегка наклонил голову, поняв упрек. Он сделал паузу на минуту, расширив ноздри, перед тем как начать разговор. Он выглядел измученным и усталым. Время не пощадило Мейнарда: двадцать коротких лет сделали его из молодого человека мужчиной средних лет. Глядя на него, Волк понял, что через несколько десятилетий он потеряет своего друга.
      «Если бы я только мог тоже сделать его эльфом». Но нет, это бы уничтожило ценность Мейнарда, как представителя человеческой расы в отношениях с эльфами.
      — Ветроволк, — Мейнард решил начать по-английски, вероятно потому, что это ставило его в менее подчиненную роль. — Жаль, что ты не предупредил меня о том, что договор лишился юридической силы.
      Волк вздохнул — похоже, это будет тот еще разговор.
      — Ты знаешь его условия. Питтсбург может существовать, как самостоятельное образование, только пока он будет возвращаться на Землю.
      — Последние два дня ты ничего не говорил об аннулировании договора.
      — Я также ничего не сказал о восходе солнца, но он есть и будет.
      — Восход солнца не отрезает мне ноги по колени.
      Волк посмотрел вниз на ноги Мейнарда, и убедился, что его ноги невредимы. А, английская поговорка, которой он раньше не слышал. — Дерек, представь, что я не разбираюсь в человеческой политике.
      — Договор заключен между людьми и эльфами. — Мейнард следовал человеческой склонности говорить медленно и короткими предложениями, если есть риск запутаться. Это делало путь к пониманию сути мучительно долгим, даже для эльфа. — Но договор — это основа для многих соглашений между США и ООН. Договор делает Питтсбург нейтральной территорией, контролируемой миротворческими силами ООН — ЗМА — в течение всего срока действия договора.
      — А, с лишением договора юридической силы, Питтсбург должен вернуться под контроль США.
      — Да!
      — Нет.
      — Нет? — Мейнард выглядел удивленным.
      — Питтсбург теперь принадлежит клану Ветра, и я решаю, кто будет моим представителем перед людьми, и я выбираю тебя.
      Мейнард сделал глубокий вдох, сложив ладони вместе перед ртом, как при молитве. Он выдохнул, и опять сделал вдох. Ветроволк начал думать, а не молится ли он.
      — Волк, я благодарю тебя за доверие, — наконец, сказал Мейнард. — Но, чтобы продолжать действовать в качестве директора ЗМА, я должен буду игнорировать все законы людей… я не могу на это пойти.
      — Людских законов больше нет. Люди теперь должны следовать законам эльфов.
      — Это неприемлемо. Я знаю, что ты вице-король, и поэтому Питтсбург переходит под твой контроль, но жители Питтсбурга не согласятся с тем, что ты в одностороннем порядке отменишь все человеческие законы и права.
      — Таковы были условия договора, одобренные вашим народом.
      — Ну, как бы это ни было недальновидно, но предполагалось, что если что-то случится с вратами, Питтсбург вернется на Землю.
      — Да, предполагалось. — Волк не упомянул, что люди в большинстве своем были недальновидными, редко задумываясь о сроке большем, чем следующие сто лет. — Но мы знали, что рано или поздно нам придется иметь дело с людьми, которые захотят или им будет необходимо остаться на Эльфдоме.
      — Да, конечно, — сухо сказал Мейнард. Он посмотрел вниз на голубую бледность Призрачных земель. — Твоя домиуверена, что мы действительно застряли? До следующего Отключения еще неделя.
      — Что-то упало с орбиты. Она считает, что это врата.
      — Но она может ошибиться.
      — Это маловероятно.
      — Давай объявим, что мы подождем неделю для уверенности, прежде чем денонсировать договор.
      — Неделя не даст никакой разницы.
      — Но она поможет избежать проблем. — Мейнард развел руками и улыбнулся, как если бы Волк уже согласился.
      В этот момент Волк видел перед собой тактичного и обаятельного молодого чиновника, которого он сам выбрал из службы безопасности ООН, чтобы он действовал как связь между человечеством и эльфами. Тогда Мейнард был таким молодым… Волк печально улыбнулся. — А если я соглашусь на неделю?
      — В течение этой недели, мы заключим временный договор, который в основе своей продолжит основной договор.
      — Нет, — покачал головой Волк. — Мы можем создать временный договор, но основной договор не может сохранять силу. Он делает людей слишком автономными.
      — Питтсбург существует как независимое государство уже тридцать лет.
      — Нет, не Питтсбург, люди. Все эльфы принадлежат к Дому и к клану. Каждый эльф в нашем обществе занимает свое определенное место. Он отвечают перед другими, а те, в свою очередь, ответственны за них. Это самая основа нашей культуры, и если люди будут частью нашего мира, они должны подчиняться нашим обычаям.
      — Ты хочешь сказать… ты хочешь, чтобы люди основали Дома? Создали анклавы?
      — Да. И это обязательное условие. Все наши законы основаны на логической посылке, что народ, подчиняющийся нашим законом — часть нашего общества. Ты не можешь быть настолько независимым, какими является большинство людей, и в то же время быть частью нас.

* * *

      Они продолжали поиски до позднего вечера, но больше не нашли никаких следов дракона. Весь день собирались тучи, и когда сумерки стали ночью, пошел дождь. Потеряв возможность продолжать выслеживать дракона, Волк и его секашавернулись в анклав. Прежде всего, он проверил, как дела у его доми.Тинкер лежала в центре их общей кровати, свернувшись в клубок цвета ореха на фоне кремового атласного постельного белья. Волк остановился у основания кровати, чтобы посмотреть, как спит его возлюбленная. Не смотря ни на что, он чувствовал большое облегчение, видя, что она вернулась туда, где была своей, в безопасности среди тех, кто ее любил.
      Цветок сайджинстоял на ночном столике, наполняя теплый воздух своим наркотическим ароматом. Маленькая Лошадь спал в кресле рядом с кроватью. Целители больницы сняли с него его броню из чешуи виверны; свежие синяки и целебные заклятия лежали поверх бледных кругов от пулевых отверстий двухдневной давности.
      «Я чуть не потерял их обоих из-за Они», — подумал Волк и дотронулся до плеча своего брата по клинку. — Маленькая Лошадь.
      Только через минуту секашаоткрыл глаза, медленно просыпаясь. — Брат Волк. Я хотел только на секунду присесть, — он сонно глянул на цветок рядом с ним. — Сайджинусыпил меня.
      Наркотик начал окутывать чувства Волка золотым туманом, поэтому он открыл балконную дверь, чтобы впустить влажный от дождя воздух.
      — Ты хорошо себя чувствуешь? — Волк занял второе кресло, ожидая, пока Маленькая Лошадь очнется от наркотического сна, и размышляя, не совершил ли он ошибку, объединив своего брата по клинку с Тинкер. Они были слишком молоды для того, через что им пришлось пройти.
      — Я в синяках, и больше ничего. — Маленькая Лошадь потер глаза. — Меня прикрыл щит.
      — Это хорошо.
      — Перед тем, как я уснул, я думал о лидере Они, лорде Томтоме. Он всегда проверял, как продвигается дела, либо в полдень, либо в полночь. Иногда он делал две проверки. Мне пришло на ум, что он перемещался между убежищами, наблюдая за двумя или тремя.
      — То есть, количество воинов Онив округе может быть гораздо больше тех шестидесяти, которых ты насчитал?
      Маленькая Лошадь кивнул. — Однако насколько я смог увидеть, эти воины похожи на морских варгов, — его брат по клинку имел в виду млекопитающих, которые жили колониями на побережье; самцы сражались, чтобы собрать гарем самок, а любого детеныша, оставшегося без защиты, обычно убивали и съедали сородичи. — Отдает приказы самый большой в группе, и он поддерживает свою власть жестокостью и страхом. Они сражаются между собой, но я не видел тренировок и упражнений с оружием. Я считаю, что ни один из их воинов не сравнится с секаша.
      — Рад это слышать, — это вернуло его к размышлению о том что, среди прочего, сказал ему Мейнард. Предупрежденный Тинкер, он два месяца назад начал тщательно проверять своих людей. Используя описание Тинкер о «жестоких и безжалостных существах без чести» он легко обнаруживал замаскированных Они. Пока интенсивное магическое тестирование подтверждало его догадки.
      Маленькая Лошадь мельком взглянул в сторону кровати, и на его лице проступила улыбка, придав ему совсем юный вид. — Несмотря на их размеры и дикость, она терроризировала их.
      Волк засмеялся. Маленькая Лошадь широко зевнул, поэтому Волк встал и помог встать на ноги своему брату по клинку. — Иди спать. Другие присмотрят за ней.
      — Да, брат Волк. — Маленькая Лошадь обнял его. Волк решил, что все-таки он правильно сделал, что объединил Тинкер со своим братом по клинку. Каждый из них сможет оградить открытую и привязчивую натуру другого от стоических старших секаша.
      Направив Маленькую Лошадь в его комнату, Волк свернул, чтобы навестить Поющую Бурю. Когда он скрипнул дверью, он ожидал увидеть ее спящей. Но она повернула голову в его сторону и открыла глаза. На лице появилась улыбка. Однако она поприветствовала его полуформальным: — Волк Который Правит.
      Он жестом призвал ее опустить формальности. Именно ее способность видеть его никем большим, чем мужчиной, заставила его так полюбить ее. — Как моя Дисгармония?
      Ее улыбка стала шире. — Хорошо, и только что стало еще лучше.
      — Я рад, — он наклонился и поцеловал ее. Она замурлыкала от удовольствия, пробежав руками по его груди и запустив их в его волосы. Ее поцелуй имел сладкий вкус от ее любимой жевательной резинки.
      — Я скучала по тебе, — прошептала она ему на ухо. Она имела в виду их близость, когда она охраняла его каждый день последние два месяца. Однако то, что он взял Тинкер в качестве своей доми,означало резкую перемену в их отношениях. После этого они даже не имели возможности это обсудить.
      — Прости меня.
      Она укоризненно укусила его за мочку уха. — Если они, неважно кто, были правы, ты этого хотел.
      — Это было бестактно, — он лишь за несколько часов предупредил ее о своем намерении предложить Тинкер замужество. Она знала его достаточно хорошо, чтобы быть уверенной, что он захочет моногамных отношений так долго, как Тинкер согласится их сохранить.
      — Когда мы начали волноваться о такте? Разве основной причиной того, что ты покинул королевский двор, не стала эта фальшивая элегантность? Я рада, что мы честны друг с другом — и мне она нравится — что неудивительно, поскольку я люблю людей.
      — Теперь она эльф, — мягко напомнил ей Волк.
      — Телом, но не разумом. Она говорит на разговорном эльфийском так, как если бы это был ее родной язык, но наших обычаев она не знает, Волк. Если у тебя нет времени учить ее, найди ей наставника.
      Волк помимо воли покачал головой. — Нет. Я не хочу, чтобы чужой пытался заставить ее принять эту дворцовую элегантность.
      — Ты боишься, что она потеряет все то, что внушает тебе любовь к ней?
      Только Дисгармония посмела бы сказать ему такие слова… но все же… это была еще одна причина, по которой он любил ее. Она шла на риск вызвать его раздражение, чтобы заставить его увидеть то, что он должен увидеть. Ради нее, он вздохнул и рассмотрел эту возможность.
      — Нет, — сказал он, обдумав все. — Я люблю ее человеческие черты, и мне будет грустно, если она совсем их потеряет, но она намного больше, чем только это.
      — Тогда пусть кто-нибудь обучит ее. Она чуть не убила нас сегодня, поскольку не смогла согласиться с тем, чтобы пожертвовать мной.
      Он узнал достаточно, чтобы не спорить с ней в этом вопросе, но он был благодарен Тинкер за ее решение. Именно храбрость Тинкер и ее способность достичь невозможного изначально привлекли его в ней, и, кроме того, он был бы очень опечален, потеряв Поющую Бурю. — Я постараюсь найти решение. Я знаю, ее нужно обучить нашим обычаям, но я не хочу, чтобы она вынужденно приноравливалась к ним.
      — Я никогда не говорила о том, чтобы приспосабливаться. — Дисгармония провела носом по его шее. — Это для трусов.
      Он засмеялся в ее короткие синие волосы. — Вот это моя Дисгармония, — он поцеловал ее и отошел, чтобы посмотреть на нее. От волос до ботинок, Дисгармония бросала вызов всем эльфийским обычаям. Однако из всех его секашаона единственная выросла при королевском дворе, и высокий этикет был буквально вбит в нее. Не было никого столь же знающего их обычаи, и при этом в наименьшей степени желавшего принуждать Тинкер исполнять их.
      — Ты хочешь, чтобы я этим занялась? — спросила она.
      — Слишком хорошо ты меня знаешь, — он потянул за ее тонкую косичку. — Я хочу, чтобы ты была рядом с моей доми, и помогла ей, когда ей будет нужен совет.
      — Пони — ее Первый. — Дисгармония произнесла это по-английски: знак, что она хочет максимально честного ответа. — Я буду мешать ему. Я не хочу, чтобы он злился на меня. Он один из немногих, кто не говорил мне всякой херни о том, что я была дурой.
      — Пони не из тех, кто ставит гордость превыше долга. Он любит Тинкер, но он знает, что не понимает ее полностью. Он не провел достаточно времени в Питтсбурге, далеко от нашего народа…