Пропавшая рукопись (Аш - Тайная история - 1)

      - Ты похожа на боевых коней моего брата! - с отвращением проговорил Аннибале Вальзачи.
      У Аш наступил редкий момент полного понимания. Сейчас ей было ясно ВСЕ. Она встряхнула головой. Да, медик прав!
      Годфри Максимиллиан быстро поднял руку и погладил ее по стриженой голове. И вымученно проговорил:
      - Я здесь. Что бы ни случилось. Ты не одна.
      Окружающие ее воины стали двигаться вперед. Горны разорвали воздух под куполом. Двигаясь и спотыкаясь рядом с Годфри, Аш сказала, не глядя на него:
      - Ты - не боевой конь. Как ты можешь постоянно находиться на поле боя, Годфри? Как ты терпишь убийства?
      - Ради тебя, - торопливо проговорил Годфри, и его лица она не видела, так напирала толпа. - Ради тебя, девочка.
      Какого черта мне делать с Годфри?
      Вокруг нее теперь стояло больше людей плечом к плечу. Через головы Аш удалось увидеть, что Леофрик привел с собой, очевидно, шесть-семь сотен человек.
      Знаю, чего тут не хватает!
      Она оглядела зал, пересмотрела все знамена, но не увидела белых вымпелов с красным полумесяцем.
      Здесь нет турок, они не пришли на коронацию.
      Но в Оксане - или мне только показалось? - они должны были быть союзниками визиготов. Моя ошибка?
      Зато она разглядела в толпе перед собой знакомое знамя - зеленое с белым, цвета Фернандо дель Гиза. А потом вокруг нее все начали падать на колени, и она с ними, на кисло пахнущие, растоптанные зеленые колосья, а сверху из Уст Господа ей в шею дул холодный ветер и летел, бесконечно летел мокрый снег.
      Один раз Аш запрокинула голову - посмотреть, есть ли звезды на черном небе - и опять увидела большие, спирально завивающиеся зеленые побеги, выходящие из уст Господа и сползающие вниз, по изгибу купола, обвивая изображения одетых в доспехи святых и капители квадратных колонн, покрытых желобками, как папирус. В глаза ей задувал холодный ветер.
      С удивлением она услышала слова Леофрика:
      - Гелимер, отныне ты мой сеньор и суверен, - его скрипучий тихий голос был слышен, несмотря на шорох дыхания тысяч присутствующих. - Настоящим присягаю, как присягали мои отцы, честью и верностью королю-калифу; я говорю это от моего лица и от лица моих наследников - и да будет так до дня Пришествия Христа, когда решатся все споры и все правители передадут Ему свои владения. До того же дня я и мои домочадцы будут сражаться по любому твоему приказу, король Гелимер; клянусь заключать мир по твоему желанию, клянусь стремиться всегда к твоему благу. В этом присягаю я, Леофрик.
      - Так и я, Гелимер, принимаю твою верность и постоянство.
      Король-калиф встал. Аш чуть приподняла голову, исподлобья наблюдая, как Леофрик осторожно проходит вперед и обнимает Гелимера. Теперь, оказавшись близко к передним рядам, она видела ступени восьмиугольного помоста, поднимающиеся к древнему черному трону, с его резными деревянными флеронами и барельефными изображениями солнца. И лица людей.
      Она подумала, что узкое лицо Гелимера ничуть не улучшилось от того, что на нем позолоченный широкий плащ, отделанный горностаем, а в бороду сколько ни вплетай золотой проволоки, он не станет более привлекательным. Ей, как ни странно, эта мысль была приятна. Гелимер стоял перед ней, обнимая Леофрика, целуя его в обе щеки, и выглядел при этом какой-то куклой-жрецом. Но в какой-то момент не только люди его Дома, но и Альдерик, и Тиудиберт, и все остальные возьмут мечи и будут сражаться по его слову.
      - Пока он пробудет у власти... - Аш поджала губы. - Годфри, как ты думаешь? Это будет "несчастный случай при верховой езде"? Или "естественные причины"?
      Таким же едва слышным шепотом Годфри Максимиллиан ответил:
      - Любой король лучше, чем никакого. Лучше, чем анархия. Ты же не была в городе в эти последние дни. Произошло убийство.
      Раздался звучный обмен репликами, и под шумок она успела быстро проговорить:
      - Убийство и тут может состояться через минуту - только это будет называться приведением в исполнение.
      - И ты ничего не можешь сделать?
      - Если я проиграла? Попробую убежа ъ. Я спокойно не дамся. - Она схватила его за руку под плащом и держала ее, повернув к нему лицо с блестящими глазам ;i: - Устрой припадок. Устрой публичную проповедь Священного писания. Отвлеки их. Будь к этому готов.
      - Я думал... но... он же нанимает тебя? Он должен! Аш, вся в напряжении, судорожно пожала плечами:
      - Годфри, может, ничего и не случится. Может, мы все развернемся и промаршируем прочь отсюда. Здесь собрались важные господа, цвет королевства, кому дело до одного кондотьера?
      Леофрик отступил на шаг от короля-калифа, он медленно пятился вниз по низким ступеням, ведущим к трону. Золотой обруч, опоясывающий его седые волосы, ярко блестел в свете свечей. Позолоченная головка эфеса и сам эфес меча тоже отражали свет; а на рукавицах сверкали великолепные изумруды и сапфиры с выпуклой огранкой.
      У подножия ступеней он остановился, сделал неглубокий поклон и начал разворачиваться.
      - Господин Леофрик, - наклонился вперед со своего трона король-калиф Гелимер. - Я принял твою верность и твою честь. Тогда почему ты привел эту мерзость в Дом Господа? Почему здесь женщина среди твоих домочадцев?
      У Аш все внутри сжалось. Вот и официальный повод для приведения приговора в исполнение, если Леофрик не скажет ни слова в ее защиту.
      Леофрик ответил внешне спокойно:
      - Это не женщина, мой король. Это рабыня - мой дар тебе. Ты ее уже видел. Это Аш, еще один полководец, она слышит Голос каменного голема и может сражаться за тебя, мой король, она может повести войска и принять участие в священной войне, которая сейчас заканчивается на севере.
      Аш отметила слова "сейчас заканчивается" - и на секунду ее поглотила мысль: "Кончилась ли война в Бургундии? Или это он просто льстит Гелимеру?" Она не сразу расслышала слова Гелимера.
      - Мы продолжим нашу священную войну. Нам осталось взять несколько еретических городов - Брюгге, Дижон. - На узком лице Гелимера изобразилась улыбка. - Нам вполне достаточно и одного полководца, Леофрик. Мы и так вынуждены подвергать себя опасности, имея эту дьявольскую Фарис, которая слышит боевые приказы каменного голема. Твою первую дочь мы не отзовем, поскольку она оказалась нам полезной, но завести еще одну - нет. А если мы будем полагаться на нее, а она окажется неудачной?
      - Но ведь ее сестра не оказалась, - Леофрик наклонил голову. - Это та самая капитан Аш, которая захватила штандарт ланкастерцев при Туксбери, когда ей не было и тринадцати. Она привела копейщиков из леса на Кровавый Луг. [Битва при Туксбери (в субботу 4 мая 1471 года) решила исход второй войны между Йорками и Ланкастерами в пользу Йорков. Аш тогда была в возрасте тринадцати или четырнадцати лет. Эдуард Йоркский, впоследствии ставший королем, как известно, спрятал двести членов своего "братства" в лесу, откуда они выскочили, обошли с флангов и разбили наголову войска герцога Сомерсета. Ланкастсрцы были окружены и уничтожены в "дьявольских траншеях и узких тропках", покрывающих ноле боя. В отчетах современников не упоминается об участии наемников в этой битве, но известно, что наемники сражались в битве при Барнете, непосредственно перед битвой при Туксбери.] С тех пор она прошла испытание многими битвами. Если я дам ей отряд моих людей, господин мой король, она окажется нам полезной.
      Гелимер медленно качал головой:
      - Если она - такое чудо... Великие полководцы становятся опасными для королей. Такие полководцы ослабляют королевство, они заставляют народ усомниться, кто же по праву правитель. Вы вырастили опасное животное. По этой и многим другим причинам мы решили, что ваша вторая дочь не должна оставаться в живых.
      Теперь мокрый снег падал медленнее из Уст Господа; белые хлопья плавали в воздухе.
      - Я подумал, что вы можете использовать ее как кондотьера, мой король. Мы такими уже пользовались.
      - Вы же собирались провести исследование тела этой женщины. Сделайте то, что хотели. Тогда вам легче станет решить судьбу другой вашей... "дочери". Возможно, тогда ей будет позволено уйти в отставку живой после окончания войны.
      Аш услышала оттенок рассчитанной злобы в голосе короля-калифа Гелимера. И подумала: "Это не личное. Слишком злобно для простого оскорбления. Да еще в день его коронации. Слишком мелко. И направлено это совсем не против меня. Цель его злобы - Леофрик, и я думаю, что это конец долгой кампании".
      Она почувствовала, что Гейзерих и Тиудиберт отодвинулись чуть назад, оставив ее в одиночестве в первом ряду домочадцев Леофрика. Годфри Максимиллиан всей своей тяжестью привалился к ее плечу; загораживал подходы к ней сзади.
      Господин амир Леофрик поднес руки к пряжке пояса, на которой висел длинный кожаный язык, украшенный золотыми кнопками в форме зазубренного колеса. Ей был виден только его профиль - недостаточно, чтобы догадаться, поколеблено ли его внешнее видимое спокойствие.
      - Мой король, два столетия потребовались, чтобы создать двух женщин, которые способны на такое.
      - И одной хватит. Наша реконкиста в Иберии закончена, скоро мы завершим священную войну на севере; нам, - нарочито неторопливо сказал король-калиф Гелимер, - не требуются ваши полководцы или этот... дар.
      Не верю я ему.
      В ней разгорелось недоверие, слишком хорошо знакомое ей; такое же недоверие она не раз видывала в глазах мужчин, которым нанесла окончательный смертельный удар: они смотрят на разрез на своем теле, выпадающие кишки, обнажившуюся белую кость и отказываются поверить глазам: "Со мной такого не может быть!".
      Аш начала подниматься на ноги. Тиудиберт и Гейзерих повисли у нее на плечах. Видимо, не замечая ее движения, господин амир Леофрик переводил взгляд с людей из окружения короля, стоявших вокруг трона, на Гелимера. Аш заметила Фернандо, стоящего между двумя немецкими воинами, у него - чисто выбритый подбородок и покрасневшие глаза. Толстяк в рясе наклонился к уху короля-калифа Гелимера и что-то проговорил в королевское ухо.
      Леофрик сказал мягко, как будто никакого решения еще не принято:
      - Наш предсказатель Гундобад писал: "Мудрец не поедает своего семенного зерна, он сохраняет его, чтобы на следующий год получить урожай". Аббат Мутари может процитировать это по-латыни, но смысл очень прост. В ближайшие годы тебе могут понадобиться обе мои дочери.
      - Они нужны тебе, Леофрик! - рявкнул Гелимер. - Что ты собой представляешь, без твоих каменных машин и твоих химерических дочерей?
      - Мой король...
      - Да. Твой король - я. Не Теодорих. Теодорих мертв, и вместе с ним умерло твое привилегированное положение!
      Встревоженно загудели низкие голоса. Запел и сразу смолк рожок. Это не относится к церемонии, поняла Аш. И задрожала, стоя на коленях.
      Гелимер встал, обеими руками держа королевский жезл из слоновой кости и прижимая его к животу:
      - У меня при дворе не место сверхмогущественным личностям! Леофрик, она умрет! И ты присмотришь за этим!
      - Я не сверхмогущественная личность.
      - Значит, ты просто выполнишь мою волю!
      - Всегда рад услужить, мой король, - Леофрик глубоко вздохнул, в колеблющемся свете свечей его лицо было бесстрастным и мрачным. Шестьдесят лет он провел при дворе короля-калифа.
      Аш постаралась охватить взглядом побольше, как привыкла в битве: и солдат рядом с собой, и забитые толпой проходы между рядами, и объятое ужасом лицо Фернандо, и густые толпы вокруг трона, и арку позади, на расстоянии половины полета стрелы. Никакой возможности добраться до арки. Нет шансов. Удары сердца она ощущала в горле, она вспотела, страх начинал толкать ее на какой-то глупый окончательный поступок.
      В тишине прозвучал голос очень молодого, очень нервного человека:
      - Монсеньор король-калиф, она не рабыня, она не собственность господина амира Леофрика. Она свободна - на основании брака со мной.
      - Ни хера себе! - сказал за ее спиной Годфри Максимиллиан. - Выскочил!
      Аш перевела взгляд на Фернандо дель Гиза. Он ответил ей нерешительным взглядом - молодой немецкий рыцарь при чужестранном дворе, в блестящих стальных доспехах и позолоченных шпорах; вокруг зашептались.
      У Аш болели колени, но она поднялась на ноги.
      На мгновение она встретилась глазами с Фернандо. Сейчас его красивое лицо под светлыми волосами изменилось: вокруг глаз темные круги, новые складки у губ - прежде их не было. Взгляд - печальный.
      - Это правда, - Аш плотнее завернулась в плащ, глаза ее были мокрыми, улыбка ироничной. - Вот мой супруг Фернандо.
      Гелимер фыркнул:
      - Леофрик, этот баварский перевертыш - он твой или наш? Мы забыли.
      - Он - ничто, ваше величество.
      Худая рука в перчатке схватила Аш за руку. Она испугалась. Амир Леофрик крепче сжал ее руку, даже сквозь плащ и камзол ей резали руку его золотые кольца.
      Леофрик настойчиво говорил:
      - Мой король, вы, как и я, знаете, что эта молодая женщина приобрела большую славу в качестве военного командира в Италии, в Бургундии и в Англии. И насколько лучше было бы, чтобы она сражалась за вас. Что лучше докажет ваше право владеть севером, чем то, что их собственные командиры сражаются за короля-калифа?
      Теперь Аш была довольно близко от трона и сумела увидеть, что Гелимер закусил нижнюю губу; на мгновение он показался не старше Фернандо дель Гиза. Как ему удалось оказаться избранным в калифы? Впрочем, некоторые лучше умеют захватывать власть, чем удерживать ее...
      А Леофрик все говорил - мягким, безобидным проникновенным тоном:
      - Жена герцога Карла, Маргарет Йоркская, все еще держит нас под стенами Брюгге. Неизвестно, погибнет ли сам герцог. Дижон может продержаться до зимы. Моя дочь Фарис не в состоянии находиться повсюду в христианском мире. Используйте это дитя моей селекции, мой король, я вас умоляю, пока она может еще быть вам полезна. Когда она больше не будет вам нужна, вынесите ей свой справедливый приговор.
      - Нет, нет, не надо! - Аш вырвала свою руку из руки визиготского дворянина. Она вышла вперед, перед троном, не дав королю-калифу времени ответить.
      - Ваше величество, я все-таки женщина, я умею вести свои дела. Сам Карл Бургундский считал, что я достойна тех денег, что мне платят. Дайте мне отряд, составьте его из войск какого хотите Дома - и через месяц я возьму любой город, хоть Брюгге, хоть Дижон.
      Ей удалось сказать это убедительно - отчасти благодаря тому, что она была тут единственной женщиной среди четырех тысяч мужчин, отчасти из-за остриженных серебристо-белокурых волос и лица - копии лица их Фарис, завоевавшей для них города Иберии. Она, Аш, имеет внушительную внешность. Это скорее определяется тем, как она стоит: тело, натренированное на участие в боевых действиях, движется не так, как тело женщины, обитающей за ажурными каменными решетками. И неистовый огонь в ее глазах, и ее циничная ухмылка.
      - Я могу это сделать, ваше величество. Это куда существеннее грызни при вашем дворе. И я это могу. И не убивайте меня, когда все закончится, а лучше заплатите мне. - Глаза ее блеснули при воспоминании о знаменах с красным полумесяцем. - Война на земле будет всегда, ваше величество, и пока существует война, вы вынуждены мириться с существованием такого зла, как военные капитаны. Воспользуйтесь же нами! Здесь мой священник - он готов принять у меня присягу на верность вам.
      Гелимер долго усаживался на трон. "Эта минута, - подумала Аш, - даст ему возможность пораскинуть умом".
      - Ну уж не это, - в его голосе прозвучало больше злобы, чем раньше. Вы как минимум наемник, который дезертирует при малейшей возможности.
      - Сир? - Аш была оскорблена.
      - Слыхал я о вашей славе. Я читал отчеты, которые, по словам Леофрика, прислала его дочь-генерал с севера. Поэтому мне ясно одно. Вы сделаете то, что уже сделали в прошлом месяце, в Базеле, когда дезертировали и вступили в армию Бургундии. Вы называете себя "кондотьером" - но ведь вы нарушили контракт с нами в Базеле!
      - Я не нарушала контракта!
      Название города Базеля взбудоражило всех. Все заговорили разом и заглушили ее голос. У Аш заболел желудок. Стало шумно, каждый пересказывал соседу какой-нибудь искаженный вариант этой истории. У стоявшего рядом с ней Леофрика лицо приобрело землистый оттенок.
      - Но было совсем не так! - Протестуя, Годфри Максимиллиан вскочил с колен и обратился к королю-калифу. - Она подвергла Аш пыткам! Это она нарушила контракт! Мы и не собирались присоединяться к бургундской армии! Аш! Скажи ему!
      - Ваше величество, выслушайте...
      - Клятвопреступница! - с удовлетворением произнес король-калиф. Видишь, кому ты доверился, Леофрик? Иона, и ее муж! Все эти франки предатели, ненадежные мерзавцы!
      Годфри Максимиллиан оттолкнул с дороги двух солдат; Аш вцепилась в него, когда их окружили воины, оттаскивая его назад. У нее на лице появилась горькая улыбка. "Я всегда хотела быть известной всему христианскому миру - и вот она, слава".
      - Годфри! Да не важно, что на самом деле произошло! - она в отчаянии трясла его. - Кому важно, что я говорю правду? Ты видишь, что я стараюсь объяснить? Правда для них - то, чему они решили верить. Черт побери, кому когда была нужна правда!
      - Но, дитя!
      - С этим надо по-другому. Я вытащу нас отсюда. - Как?
      Его голос заглушил пронзительный звук горна. Король-калиф Гелимер, не поднимаясь с места, поднял руку. Наступило молчание во всей ротонде.
      - Мы не для того сегодня помазаны на королевство, чтобы мы спорили с нашими верными подданными. Леофрик, доказано, что она предатель. Ее необходимо уничтожить. Она чудовище. - Гелимер откинулся на спинку трона. Надо же, Голоса слышит! Как и твое другое дитя, но то, другое, хотя бы не изменит. Возможно, когда ты произведешь вивисекцию этой, ты сможешь рассказать нам, в какой части человеческого сердца располагается предательство.
      По толпе пробежал гортанный льстивый смех.
      Аш смотрела на лица дворян и рыцарей, епископов и аббатов, торговцев и солдат и видела на них только любопытство, жадность, самодовольство. Одни мужчины. Ни женщин, ни рабов, ни глиняных големов.
      Король-калиф Гелимер сидел, положив обе руки на подлокотники трона, ладонями обхватив резные листья, выпрямив спину, заплетенная борода торчала вперед, и глядел на тысячи мужчин, собравшихся под крышей дворца и под большим отверстием Уст Господа над головой.
      - Амиры Карфагена, - эхом отразился от купола высокий голос Гелимера, - вы слышали, как один из вашего числа, амир Дома Леофрик, сомневается в нашей победе на севере.
      Аш увидела, что Леофрик рядом с ней беспокойно зашевелился, удивленный и раздраженный, и подумала: "Он не понимал, что это грядет. Дерьмо!".
      Снова возвысил свой голос новый король-калиф:
      - Амиры Карфагена, командиры империи визиготского народа, вы избрали меня не для того, чтобы я вел вас к поражению - или даже к худому миру. Мир - для слабых. Мы - сильны.
      Блестящий взгляд черных глаз Гелимера мельком коснулся Аш.
      - Никакого мира! - повторил он. - И никакой войны, которую ведут слабаки, мои амиры. Война - для сильных. На севере мы воюем с Бургундией, самой сильной из стран-еретиков христианского мира. Самая обильная по своим богатствам, имеющая самую сильную армию, самого могущественного герцога. И эту Бургундию мы победим.
      Молчание царило под изображением зеленых ветвей, выходящих из Уст Господа, под каменным ободом отверстия, выходящего на черное дневное небо Карфагена.
      Гелимер продолжал:
      - Но нам недостаточно просто победить. Мы не просто покорим Бургундию. Мы сотрем Бургундию в прах. Наши армии огнем и мечом проложат себе путь на север, от Савоя до Фландрии. Каждое поле, каждая деревня, каждый город - мы разрушим их все. Каждую рыбачью лодку, галеон и военный корабль - мы уничтожим их все. Каждого еретика - дворянина, епископа или крепостного, мы прикончим их до единого человека. И великого, победоносного герцога Бургундского, и весь его род - мы уничтожим до последнего младенца. Его самого, его наследников, его преемников, до последнего мужчины, женщины и ребенка, - мы убьем всех. И после того как мы покажем такой пример, мы, мои амиры, станем властителями христианского мира и никто не осмелится оспорить наше право.
      При этом последнем слове ее потряс громкий рев. Рядом с нею орал Гейзерих. Ариф Альдерик громко кричал. От громкого вопля тысяч мужских глоток Аш вздрогнула; она слышала такой крик на поле боя, но тут отраженный от стен храма - он ее испугал. Она боялась, как дикое животное. Боялась всех - боялась за свою жизнь.
      - Теперь ясно, - прошептал ей на ухо Годфри. - Ясно, как он добился избрания. Складно мелет языком.
      Шум начал замирать, отражаясь от трона в центре зала. Люди Дома Леофрика по-прежнему стояли неподвижно под своими знаменами.
      Король-калиф наклонился к Леофрику:
      - Понял, амир? Ты ведь знаешь, у нас есть совет каменного голема: Бургундию надо разрушить в назидание всем остальным. Каменный голем был нашим советчиком - так было для многих поколений королей-калифов; подольше, чем мы пользовались услугами твоей бабы-генерала. А что касается второй ублюдочной рабыни - она нам и вовсе не нужна. Пусти ее в расход.
      Холодные капли мокрого снега падали на щеки Аш. Она дрожала. Горящие свечи давали неверное тепло, а с улицы задувал ледяной ветер. В глубине утробы Аш, в животе, нарастало какое-то сильное животное чувство; она знала по опыту, что это превратится в парализующий страх или, наоборот, в сверхвозбуждение, готовность к немедленному, яростному действию.
      - Нет! - она звучно сплюнула. - Провались я, если умру тут! Леофрик...
      - Тихо, - проскрипел Леофрик. Он весь взмок в своих изящных одеждах и от него разило потом.
      Аш зашептала:
      - Домашнее войско, мечи, палаши; один выход; одна женщина безоружная...
      В течение десятка лет она призывала свой Голос на помощь в тактических вопросах. Леофрик не может запретить ей задавать вопросы каменному голему, не может запретить ему отвечать ей...
      А вдруг - может?
      Страх заставил ее забыть о внезапном молчании в голове, когда она оказалась верхом среди пирамид и сфинксов за городом, и сейчас при воспоминании она похолодела.
      Она прикусила губу и замолчала, потому что Леофрик опять заговорил, обращаясь к королю:
      - Хорошо. Если вы хотите, так и будет. Но, ваше величество, обдумайте еще один довод, прежде чем выскажете свое окончательное решение. Если вы позволите ей вести войну за вас, она не убежит. Ей некуда идти.
      - Я уже высказал мое - наше - решение! - резко заявил Гелимер. Потом, без особого любопытства: - Что вы этим хотите сказать: "Ей некуда идти"?
      - Я хочу сказать, ваше величество, что в следующий раз она не может убежать к своему отряду. Его больше не существует. Их всех зарезали на поле под Оксоном, три недели назад. Мертвы все до единого. Нет отряда Лев Лазоревый, ей некуда бежать. Аш будет - должна быть - верна только вам.
      Аш услышала слово - "зарезали". Первую секунду она могла только в растерянности пытаться сообразить, что бы это слово означало? Оно означает "убиты". Но он ведь не мог иметь в виду - "убиты"! Он, наверное, употребил не то слово. Это слово должно означать что-то другое.
      В ту же долю секунды она услышала, что Годфри за ее спиной застонал от сердечной боли, и она круто развернулась и уставилась на арифа Альдерика, на Фернандо дель Гиза, на господина амира Леофрика.
      Альдерик стоял, сложив руки, лицо его было бесстрастно. Ему приказали ничего мне не говорить, поэтому? Но ведь он там не был, на поле, он не мог знать, так ли это...
      Фернандо был явно ошарашен.
      Леофрик, похожий на испуганную сову... Его лицо, бледное под светлой бородой, тоже выражало только неопределенное напряжение.
      Он борется за свою политическую жизнь, чтобы сохранить источник силы, который есть каменный голем и Фарис - и я - он что угодно скажет...
      Король-калиф Гелимер сердито проговорил:
      - У нас наступил холод, с тех пор как твоя безбожница-дочь отправилась на север! Мы не желаем терпеть это несчастье, это проклятие! Больше нам не надо. Кто знает, эта может устроить нам мороз, как на Крайнем Севере! Больше не надо, Леофрик! Сегодня же ее уничтожить!
      ...Леофрик скажет, что угодно...
      Из груди Аш вырвался крик, она сама не узнавала своего голоса, не знала, что услышит в ответ:
      - Что случилось с моим отрядом?
      У нее жгло в груди, болело горло. Леофрик начал поворачивать к ней свое бледное лицо, люди Альдерика зашевелились по команде арифа, Гелимер снова поднялся с трона.
      - Что случилось с моим отрядом?
      Аш бросилась вперед.
      Сзади ее обхватили медвежьи лапы Годфри, мокрой щекой он прижался к ее щеке. Двое из отделения Тиудиберта вырвали ее из рук священника, затянутые в кольчугу кулаки нанесли ей точно направленные удары по печени и почкам.
      Аш хрюкнула, сложилась пополам и обвисла в их руках.
      Пол закачался перед ее глазами: мелькнули грязные стебли злаков, растоптанные на мозаичном полу с изображением Медведицы и ее потомства. Слезы градом катились из глаз, из носа текли сопли; она слышала только свои вопли. Кругом шумели - как в битве.
      - Что... случилось?..
      Кулак в металлической рукавице ударил ее по челюсти. Она отпрянула назад; колени у нее стали как резиновые. Аш опрокинулась на спину, а над ней в высоте плыли огромные черты Лика Зеленого Христа.
      Они положили ее лицом вниз на терракотовый пол.
      Лежа плашмя, опираясь ладонями о холодные плитки пола, она подняла голову и уставилась на господина амира Леофрика. Ее глаза встретились с его блеклыми глазами, в которых было только слабое осуждение.
      В этот момент у нее в голове наступила полная ясность, и Аш подумала, что он, скорее всего, лжет. Он мог сказать это, чтобы уговорить Гелимера оставить меня в живых. Но он мог сказать то же самое, чтобы уговорить Гелимера оставить меня в живых, потому что это правда. Откуда мне знать?
      Я могу спросить. Я ЗАСТАВЛЮ Голос сказать мне!
      Разбитыми распухшими губами Аш заговорила:
      - Поле Оксона, двадцать первый день восьмого месяца, отряд под знаменем - Лев Лазоревый на золотом поле - каковы потери в живой силе?
      Лицо Леофрика стало раздраженным:
      - Назир, кляп ей в рот!
      Два солдата старались сзади схватить ее за голову. Аш шлепнулась вперед, обмякла, ударилась о плитки пола плечами, локтями и коленями. За те несколько мгновений, пока они ее поднимали, расслабленную, как будто без костей, она отчаянно кричала:
      - Оксон, Лазоревый Лев - каков исход битвы?
      Вдруг в голове отчетливо прозвучало:
      - Информация недоступна.
      - Не может быть! Скажи мне! СКАЖИ!
      Аш чувствовала, как ее ставят вертикально, как ее держат. С двух сторон - двое. Чья-то рука плотно зажала ей разбитый рот и расквашенный нос. Она боролась за каждый глоток воздуха, свет свечей мерк в ее глазах.
      Рука, зажимавшая ее лицо, не шевелилась.
      Не в состоянии дышать, не в состоянии говорить, она гневно шептала разбитыми губами в рукавицу, которая почти удушила ее:
      - Ты знаешь, должен знать! Фарис тебе скажет!
      Безмолвие.
      Перед глазами ее заплясали искры, затмевая все окружающее. Никакого Голоса. Аш попыталась стиснуть челюсти. Она ощущала прикосновение металлических колечек к зубам. В горле скопилась кровь с привкусом меди. Она закашлялась, теряя сознание от нехватки воздуха; те двое все еще крепко держали ее, а она билась, пыталась вздохнуть.
      Я хочу знать.
      Если я не могу говорить - я услышу.
      Она ощущала страх и бессилие, но заставила себя успокоиться, совершенно успокоить себя, несмотря на боль, несмотря на умирание.
      Зажмуренными глазами она видела только изображение своих кровеносных сосудов век. Легкие ее горели.
      Она еще раз рванулась изо всех сил. Акт слушания - не пассивное действие; это нечто буйно активное. Она чувствовала, что ее толкают или тащат; тянут за веревку или разворачивают.
      Я хочу услышать. Я хочу знать.
      Тело болталось, как разорванная веревка.
      Она почувствовала, как что-то поворачивается в той части головы, которую она всегда считала как-то связанной с ее Голосом, ее святым, ее руководителем, ее душой.
      Под скрежет и рев затряслось все вокруг.
      Стены здания закачались.
      Голос в ее голове взорвался воплем:
      - НЕТ!
      Твердый пол под ее ногами поднялся, как будто она снова стояла на палубе корабля в открытом море.
      5
      Под ногами Аш ходуном заходили мозаичные плитки пола.
      - Кто это?
      - Кто такая?
      - Мы добились своего...
      Она накренилась, потеряла опору под ногами, голова закружилась; перед глазами замелькали желтые искры. Твердый мир сотрясало. Сквозь рев и шум в голове? в мире? - в голове у нее звучали разные голоса:
      - Бургундия должна пасть...
      - Ты - ничто...
      - Твои огорчения - ничто! Ты ничто!
      В эту секунду Аш поняла: "Это не тот Голос".
      Не тот Голос - а голоса. Не мой Голос. Боже милостивый, я слышу не один голос! Что со мной случилось?
      Скрежет и рев. Пол под ногами взбрыкнул и толчком опрокинул Аш, как собака стряхивает с холки крысу.
      Аш вытащила руки из-под плаща, въехала локтем в обтянутые кольчугой ребра Тиудиберта, ушибла плечо. Она вцепилась в зажимавшую ей рот руку, ломая ногти о кольчугу рукавицы.
      - Что это с нами разговаривает?
      - Это один из короткоживущих, ограниченный временем.
      - Мы не настолько ограниченны, у нас не такой узкий кругозор.
      - Это ВОЕННАЯ МАШИНА? ["Военная машина", "машина (для придумывания) тактики".]
      - Это та, которая слушает?
      Рука, зажимавшая ей рот, вдруг отпустила.
      Аш упала на колени и втянула в себя огромную порцию воздуха. Запах моря наполнил ее ноздри и рот; соленый, свежий, пугающий.
      - Ты кто? Что это? - Она глотками вдыхала воздух и кричала: - Что случилось с моим отрядом в Оксоне?
      - Оксон пал.
      - Бургундия пала.
      - Бургундия должна пасть.
      - Готы должны стереть все следы Бургундии с лица земли. Мы сделаем Бургундию пустыней, как будто ее никогда не существовало.