Королевские Клинки (№4) - Утраченный идеал

— Как тебя зовут, отрок?

— Василий Овцын, ваше величество.

— Этот род покрыл себя позором. Отныне ты просто Василий.

Юноша, в одно мгновение лишившийся всего, сжал кулаки, но ответил спокойно:

— Как прикажет ваше величество.

— Мне говорили, что разбойниками командовал какой-то великан.

Последовала пауза. Похоже, Василий оценил ситуацию и решил, что терять ему нечего.

— Я лишь помогал отразить нападение тех, кого мы сочли грабителями и убийцами, господин.

Глаза Игоря опасно блеснули.

— Вот как? — недоверчиво сказал он.

Некоторое время все молчали. Тишину нарушали лишь всхлипы княгини Овцыной. Таша сжала руку брата.

— Воевода Вяземский?

С боковой скамьи поднялся однорукий мужчина. Подойдя к помосту, он остановился в нескольких шагах от собаки и опустился на одно колено. Вяземский был разбойником, убийцей и насильником, но Игорь сам помиловал его и поставил во главе особого отряда с условием, что он будет повешен при первом же проявлении жалости к кому-либо.

— Ваше величество?

— Вот смелый человек, которому некого защищать. У тебя есть для него подходящее место, воевода?

— Конечно, господин. Я найду для него место, если подвину кое-кого.

Во всей Скиррии только Вяземский позволял себе шутить в присутствии царя.

— Тогда, отрок, у тебя есть возможность послужить нам и смыть позор семьи. — Игорь кивнул в сторону ближайшей к себе скамьи. — Садись.

Василий направился к краю помоста, следя за тем, чтобы не повернуться спиной к самодержцу, но не проявляя видимых признаков страха.

— Ближе, — сказал царь. Василий сел ближе.

Пес угрожающе зарычал и оскалился, готовясь к прыжку, но Игорь удержал его резкой командой.

— Боишься? Ближе!

Теперь Василий сел почти вплотную к собаке, и та зарычала еще громче.

Царь удовлетворенно кивнул:

— Ну вот. Теперь у нас два верных телохранителя, не так ли?

Игорь снова оглядел зал. Все ждали, когда он назовет следующую жертву.

— Князь Грязной!

На этот раз несчастный отделался сравнительно легко: царь всего лишь назначил его дочь в услужение к Софье. Объятая ужасом девушка заняла место рядом с Василием, к счастью для нее, подальше от жуткого пса.

— А теперь, благородные князья и бояре Скиррии! — провозгласил Игорь, внезапно меняя тему. — В последние годы немалую выгоду нашей земле принесла торговля с далекой страной Шивиаль, корабли которой получили доступ в наш торговый порт. Сегодня мы решили дать ответ на многократно повторяемую просьбу короля Ательгара дать ему руку нашей свояченицы Таши. Вам надо подумать о дарах. По случаю такого радостного события.

До Дмитрия донесся приглушенный вздох сестры.

— Улыбайся! — прошептал он, поворачиваясь к ней с таким видом, будто ждал этого мгновения всю жизнь. — Даже если он выдаст тебя за этого пса, улыбайся.

Он поднялся и, взяв Ташу за руку, вышел вперед под приветственные крики знати, стараясь не смотреть на Василия.

София двинулась им навстречу с распростертыми объятиями; обняв сестру и поцеловав брата, она подвела их к основанию трона. Игорь усмехался, поглаживая седую бороду. Обычно его улыбка предвещала чье-то страдание, но, возможно, времена менялись.

Таша распростерлась перед владыкой. Дмитрий произнес благодарственную речь.

— Ты, Таша, останешься в Верхнем городе и займешься вместе с царицей подготовкой к свадьбе. — Игорь перевел взгляд на Дмитрия и уже другим тоном продолжил: — Где твоя жена, князь? Ее ждали здесь.

— Срок близится, государь. Ей скоро рожать и...

— Самые лучшие повитухи здесь, в Кинске. Пришли ее.

— Как пожелает ваше величество.

Надо бы послать кого-то не слишком расторопного, подумал Дмитрий. Елене лучше остаться до родов в Фарицеве.

— Мы позаботимся о ней, пока тебя не будет.

— Пока меня не будет?

— Ты встретишь шивиальского посла на границе и проводишь до Кинска.

Дмитрий еще раз поклонился, старательно изображая радость. Ехать придется, наверное, в Трейден. Это где-то далеко на севере.

Что ж, Таша теперь важное лицо, и Игорь, пожалуй, прав, переводя ее в столицу. А Елена и ее ребенок нужны ему как заложники на время путешествия мужа и отца к границе. Игорь не терпел, когда его подданные бежали из страны, и считал это проявлением глубокой неблагодарности и даже изменой.

2

Два человека неторопливо ехали по каменистой равнине под невероятно огромным небом. Летний зной спал, но солнце и ветер не щадили людей; копыта коней топтали скудную травку, выжженную настолько, что кормом ее уже не считали. Над почти безжизненным ландшафтом вихрились клубы пыли, неугомонные и неуловимые, как заблудшие демоны.

Почти три месяца экспедиция Вассайла двигалась на восток, переходя из одного пейзажа в другой, меняя обильные луга и виноградники Исилонда на острые скалы Фитайна, округлые холмы — на сказочные замки, еловые леса — на березовые, дубовые, кленовые. Сейчас вокруг расстилались унылые сухие степи Долорта. Жизнь постепенно оскудевала. После блеска и роскоши Лавилля путешественники достигли обгорелых руин деревень, жалких останков, напоминающих о том, что война в этих краях столь же обычное явление, как засуха. Но даже и в этой пустоши Дестьен не давал охране расслабиться и то и дело рассылал разведчиков во все стороны. Эти двое как раз возвращались после такой вот рекогносцировки.

— Царь — безумец! — сказал маркиз. — Воюет со своим собственным народом. Самодержец, который может делать все что угодно, и часто так и делает. Надо быть сумасшедшим, чтобы доверить своего подопечного такому маньяку. Мало ли что взбредет ему в голову? Почему ты смеешься?

— Просто думаю, что мы с ним отлично поладим.

— Кто?

— Мы. Я и царь, — сказал Оук. — Мы же оба сумасшедшие.

— Я же серьезно! Неужели ты сомневаешься, что я пекусь о тебе, мой добрый друг?

Оук нисколько не сомневался в своем добром друге Орсоне — его милости маркизе Ваанене. Но искренность не всегда подразумевает полную откровенность. Самое странное, что случилось с ним за последние несколько Месяцев, это дружба сына рыбака с каменистого побережья Шивиаля с одним из благороднейших и знатнейших родов Исилонда, чей род не уступал в древности роду Вассайла.

Почему им обоим было так хорошо вместе, оставалось Загадкой. Будучи примерно одного возраста, они различать во всем, кроме любви к фехтованию и крепким женщинам. Орсон, гибкий, долговязый, порывистый, являл собой едва ли не полную противоположность Оуку. Его ежедневный доход превосходил то, что рыбак мог заработать за всю жизнь. Владелец нескольких графств, член Высшего Суда, наследственный защитник королевы Исилонда. Оук всегда считал себя не более чем младшим воином крохотной команды Бо — высочайший же ранг маркиза делал его командиром всего исилондского контингента. Впрочем, Ваанен предпочитал уступать более опытному Дестьену заниматься вопросами тактики и тылового обеспечения, а дипломатичному де Ферно вести дела с капризным лордом Вассайлом. Он также отдавал первенство в науке фехтования де Роже. Возможно, именно эта готовность уступать ветрам судьбы и объединяла его с Оуком.

Добравшись до вершины холма, они остановились. Внизу перед ними экспедиция растянулась по равнине длинной змейкой из четырехсот человек и почти тысячи лошадей.

Орсон продолжал клясть царя.

— Он выезжает на охоту с какими-то чудовищными, ужасными псами, по сравнению с которыми даже волки кажутся котятами. Науськивает собак на людей, и бестии рвут бедняг в клочья.

Оук только хмыкнул. Страшные рассказы о кровожадном царе и его жутких псах, носящихся по заснеженным просторам Скиррии, казались ему несколько преувеличенными.

— А ты слышал, что творится в Царицыне? — не унимался Орсон. — Безобразные оргии, мерзкие пытки, леденящие кровь ритуалы!

— Думаешь, меня пригласят?

— Куда?

— На эти оргии? Маркиз расхохотался.

— Ты и впрямь сумасшедший!

— Все эти рассказы идут от Басманова, — небрежно заметил Оук, — который вряд ли заслуживает доверия. Он же сам признает, что если вернется, то царь его повесит.

С Басмановым Бо познакомился в одной захудалой фитанийской таверне, где тот подавал пиво, и пригласил быть их проводником и наставником. Басманов знакомил путешественников с историей и обычаями Скиррии и обучал скиррианскому языку.

— Басманов знает, что говорит, — запротестовал Орсон. — Он же боярин.

— По его словам.

— Когда он сбежал, по приказу царя стрельцы замучили до смерти его жену и скормили псам детей!

— Это он так говорит. Мы же знаем, что Басманов — беглый каторжник.

И еще любитель побаловать слушателей баснями о своих необъятных владениях и бесчисленных любовницах.

— Но мечом владеет, как благородный человек! — провозгласил Орсон, позабыв на мгновение, что владение мечом не чуждо и некоторым отпрыскам рыбацких семей. — Да и другие рассказывают примерно то же самое.

— Басманов — вор. В ту ночь, когда мы останавливались во дворце маркграфа, он прихватил кое-что из гостиной.

— Как? — вскричал Орсон, пораженный таким проявлением низости со стороны человека, кичащегося знатным происхождением. — Почему ты не сказал мне?

— Потому что я заставил его вернуть все на место, — безмятежно ответил Оук, не упомянув о мече как средстве воздействия.

За время путешествия Оук приобрел ценный опыт по части размещения на ночлег в домах знати, у гнилых болот, под проливным дождем и на выжженных солнцем равнинах. Охранная грамота Вассайла, рекомендательные письма маркиза, боевой опыт Дестьена и медоточивый язык Ферно помогли экспедиции без особых проблем добраться до скиррианской границы. Им повезло, что никто ни с кем не воевал. Те, кто верил в безумных царей, могли надеяться на что-то интересное. Те, кто не верил,, с нетерпением ожидали пышной церемонии встречи и долгого возвращения домой с Красавицей невестой и ее прислугой.

Именно мысли о нежных, томных красавицах беспокоили путников более всего. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как Оук в последний раз посетил один из борделей Исилонда, а страждущие крестьянки, готовые продать ребенка за корку хлеба, радости не приносили.

Ветер бросил ему в лицо пригоршню пыли, он выругался и сплюнул. Аркелл утверждал, что в таком путешествии человек легко может растерять все шивиальское и уже никогда не найти утерянное.

— Что-то случилось, — сказал Орсон, приподнимаясь на стременах и вглядываясь вдаль. — Дестьен стягивает колонну.

— Может, они увидели дерево? Орсон усмехнулся:

— Невероятно. Скорее — Звоноград. Басманов говорил, что до него уже не долго. А потом мы расстанемся, мой друг!

— Надеюсь, еще увидимся. Маркиз ухмыльнулся:

— На Королевском Кубке?

Оук пожал плечами. Лучше бы нет.

— Наш подопечный клянется, что если только доберется до дома, то уже никогда не покинет Васбург.

Уклончивость друга не ускользнула от внимания Орсона. Покачав головой, он задал вопрос, от которого долго удерживался:

— Что скажут ваши друзья Клинки, если мы победим?

— Когда победите. Бо ведь пообещал.

Уверения Бомона в том, что Сабли займут четыре высших места в следующем турнире, уже не казались такими легкомысленными. Любой из четверых мог без особого труда разделаться с Оуком или Аркеллом. Орсон и де Роже сражались на равных с самим Бо.

— Он, конечно, идеальный наставник. Но не назовут ли его предателем?

— Нет, — решительно ответил Оук. — Подопечный всегда на первом месте, так что любой из Клинков сделал бы то же самое.

Если бы, конечно, у любого была такая возможность. Опыт Бо стал платой за охрану и помощь, предложенные Регентом. Как давно это было?

— Мне говорили, что лишение головы не такое уж болезненное дело. Боль проходит через несколько минут. — Орсон прищурился, вглядываясь вниз. — Авангард вернулся. Должно быть, увидели реку или Звоноград. Пришло время прощаться, друг.

— Жаль. Мы все вам благодарны. Без вашей помощи нам бы сюда не добраться.

Взгляд маркиза погрустнел.

— Но как вы вернетесь? Шести рыцарей сэра Диксона явно недостаточно. Путь назад всегда опаснее, потому что у злодеев будет время подготовиться. Да и Скиррия... гиблое место. Друг Оук, не попробовать ли тебе убедить Бо возвратиться, пока еще не поздно?

Вот, значит, к чему все эти разговоры! Что ж, приятно, когда о тебе тревожатся, но Оук покачал головой:

— Он Старший, ему и решать. Орсон вздохнул.

— Шивиальцы все такие сумасшедшие?

— Только Клинки.

— Я пытался убедить Дестьена в том, что нам следует подождать вас здесь, но это невозможно. Дни становятся короче, погода вот-вот изменится, а кормить лошадей здесь нечем. Да и то сказать — уже Восьмая луна! Нам придется поторопиться, чтобы вернуться домой до зимы. Сколько вы пробудете в Скиррии?

— Не знаю. Празднования могут затянуться.

Аркелл утверждал, что до Кинска еще дней семь—десять пути, но обратный путь займет больше времени, ведь женщины всегда сдерживают мужчин. Так что Лавилль они увидят еще не скоро.

— Похоже, вам придется остаться в Кинске до весны.

— Может быть. — Оука это не волновало. Ну пробудет он на чужбине еще год — что из того? Его жизнь принадлежит подопечному. — Царь обеспечит нас надежной охра-Ной.

— Но не до конца же! Если его войска дойдут до Долорта Или Нартании, это будет нарушением договоров. Не думаю, Что ему так уж хочется спровоцировать войну. Вероятнее

Сего. он проводит вас до Звонограда.

— Не такой уж он безумец, чтобы бросать на произвол судьбы собственную свояченицу!

— Почему же? Итак, слушай. — Похоже, Орсон принял какое-то решение. — Помнишь Гнейзов?

— Как же такое забудешь!

— Ландграф вроде бы честный человек. Я оставлю в Гнейзове лошадей для вас и нескольких человек с сержантом Наренном. Если сможешь, извести его перед возвращением. Не сможешь, он будет ждать там. Если будете возвращаться морем, пожалуйста, дай знать.

— Ты невероятно щедр! — Оук никак не ожидал такого предложения. — Уверен, Вассайл этого не забудет.

— Дело не в нем. — Глаза Орсона блеснули. — Мы же друзья. Чего не сделаешь ради любовничка.

Оук рассмеялся, Сейчас он уже мог смеяться, но, впервые прознав о том, как воспринимают их дружбу некоторые, пришел в ярость. Орсону, аристократу и гражданину мира, было плевать на чье-то мнение. Его друзья делали вид, что ничего не замечают; Бо и Аркелл слишком хорошо знали своего товарища, а остальные если что-то и думали, то держали свои мысли при себе, опасаясь вызвать гнев Клинка. И только лорд Вассайл, человек сдержанный и старомодный, не одобрявший вольностей в отношениях мужчин и женщин, почел за долг задать вопрос, бывший на уме у многих.

Оук, задетый за живое, лишь бросил:

— Если нам хорошо, кому какое дело до остального? Вассайл побагровел от такой дерзости.

К счастью, положение спас Бо.

— У нас в Айронхолле были люди с такой наклонностью, милорд. Некоторые особенно обхаживали меня. Уверяю вас, Оук не из их числа. И Аркелл тоже. Кстати, я всегда отказывал. Ваши Клинки, милорд, вполне ортодоксальны в страстях.

Вассайл фыркнул и сменил тему.

Так что теперь Оук ответил шуткой на шутку:

— Как мило с твоей стороны, дорогой.

К тому времени когда они догнали колонну, река Звон уже сияла вдали серебряной лентой. Грязное пятно на дальнем берегу было, вероятно, Звоноградом. Три месяца назад город представлялся путешественникам огромным и богатым, а сейчас виделся кучкой лачуг под соломенными крышами, обнесенной частоколом. Здесь начинались владения царя Игоря, запретившего въезжать на его территорию более чем десяти воинам.

Орсон подъехал к Дестьену. Оук приблизился к Бо, Аркеллу и Вассайлу, сидевшему на носилках между двумя лошадьми. Ведший лошадей молодой Вильф открывал рот только в крайних случаях.

Дорога измотала лорда Вассайла. Он винил во всем подагру, но подагрой трудно объяснить постоянную усталость и изможденное лицо, приобретшее цвет тушеной печенки. В седле лорд держался с трудом, норовя вот-вот завалиться, но и лежа на носилках никак не находил отдыха. Он редко возвышал голос или бушевал, как будто опасался, что невыдержанность только еще больше подорвет силы. И тем не менее Вассайл не унывал.

Ему стало чуть лучше после лечения в захолустном городишке Радомкле, оставшемся в десяти днях пути, по ту сторону равнины, а теперь лорд надеялся на заклинателей Звонограда, хотя Басманов проклинал скиррианских лекарей, называя их невежами, ничем не отличающимися от обычных шаманов. Этот человек, похоже, не находил хороших слов для своей родины.

— Ну что, сэр Оук? — хрипло спросил Вассайл.

— Маркиз пообещал оставить для нас лошадей в Гнейзове. Я поблагодарил его.

Лорд согласно покивал, но ожидаемой радости не проявил, обманув надежды Оука.

— Там Скиррия, — сказал Бо, указывая за реку. — Наши Друзья вынуждены остаться здесь. Нас ожидает царево войско. Если останемся живы, то вступим в страну, где, насколько известно, о законе не имеют и понятия. Все слышали рассказы об Игоре. Его называют главным разбойником. Наши дары предназначены ему, поэтому солдаты, возможно, их не тронут, но кто-то другой может попытаться. Наша обязанность — уберечь подопечного от Всех бед.

Оук пожал плечами:

— Да, Старший.

— Ну?

Брови на обветренном и прожаренном лице Бо казались серебряными черточками. Глаза покраснели от вечной пыли, но стальной блеск не покинул их. Он всегда оставался самым опрятным, самым аккуратным, самым гладко выбритым и самым чистым. В основном это объяснялось стараниями слуг Вассайла — Хагфилда, Кимберли и Перси. Так уж Бо влиял на людей. Ему же достался и самый лучший конь, Триплете, великолепный жеребец, выигранный у Дестьенав продолжавшейся всю ночь игре в кости.

— Нам всегда хочется повернуть и рвануть назад. Была бы причина. Кто может что-то предложить?

Иногда юмор Бо выходил за границы смешного. Аркелл нахмурился. Старик на носилках тоже не улыбнулся.

— Полагаю, лорд Вассайл желает идти дальше, — сказал Оук.

Вассайл покачал головой и попытался ухмыльнуться. Первая за неделю попытка закончилась неудачей.

— Я обеспокоен. Новостей из Скиррии почти нет. Полагаю, его величество не отправил бы нас сюда, если бы услышал все эти рассказы о царе. Мы знали, что он обманывает купцов, но не думали, что ему ничего не стоит нарушить слово, данное своим же князьям. Что делать, если прекрасная принцесса окажется хромой каргой? Что, если царь потребует новых уступок? На мне лежит ответственность и за вас, и за людей Диксона. Я приказал капитану Бомону не идти дальше, если он считает, что опасность слишком велика.

Вассайл закрыл глаза, как будто, речь утомила его.

Да, совсем другие песни пела птичка в Айронхолле. Что же это задумал Лорд-без-чести? Озадаченный услышанным, Оук посмотрел на своих друзей, но не нашел ответа. Неужели они всерьез ждут его мнения. Но он привык видеть себя надежным арьергардом, защищающим тыл, и никак не стратегом.

— Вы можете без труда притвориться больным, милорд, остаться в Звонограде и попросить, чтобы принцессу лорды везли сюда.

Не открывая глаз, Вассайл буркнул «нет» и тут же закашлялся, да так, что все его тело затряслось и заскрипело. Оук сочувственно вздохнул.

— Есть один недостаток в твоем предложении, брат, — объяснил Бо. — Царь выслал нам навстречу немалое войско. Если верить Басманову, эти люди не вернутся назад с пустыми руками. Для них это равноценно...

— Самоубийству.

— Вот именно. Попав в Скиррию, нам так или иначе придется идти в Кинск.

Вассайл хватил воздуха открытым ртом и утих. По его лицу струился пот.

Если Бо действительно ждал мнения Оука, это означало, что с Аркеллом они разошлись. Как Старший, он мог не принимать в расчет пожелания двух других, но Бо никогда бы так не поступил. Аркелл всегда способен обнаружить проблему: очевидно, и в этом случае он счел за лучшее повернуть назад. Чтобы заставить Бо принять решение, Оук должен был голосовать за продолжение миссии.

— Думаю, нам надо идти дальше.

— Почему? — резко бросил Старший, совсем как Великий Магистр на уроке.

Хм. Ясно одно — путешествие убивает их подопечного. Повернуть назад — значит прикончить его быстрее. До Радомкла Вассайл просто не дотянет. Но высказать эту мысль вслух Оук не мог — старик обиделся бы.

— Дело чести, Старший. Таков наш долг. Бо вздохнул и молча отъехал.

И только тогда Оук все понял, как будто в голове у него вспыхнул свет. Бо не шутил. Он согласился с Аркеллом. Им действительно нужен хороший повод, чтобы повернуть назад, но старик Вассайл мог не выдержать дороги до Радомкла и нуждался в лечении в Звонограде. Они прошли тот пункт, откуда еще можно было вернуться, Теперь — поздно.

— Если только мои старческие глаза не врут, — сказал Бо, — сюда направляется большой отряд. Похоже, они хотят перехватить нас.

Аркелл оценил, что скиррианцев больше раз в двести. Они настороженно приближались друг к другу из затопленных рекой Звон долин и, как собаки, пытающиеся взять след неприятеля, нюхали воздух.

Зачем честной гвардии столько людей?

Гостям царя действительно необходима такая защита или он просто охраняет свои границы от чужеземных войск?

Это была беспорядочно двигавшаяся толпа стрелков, копейщиков и мечников. Аркелл уже смог различить маленького человека в повязке на косматом пони, рыжих великанов, как Бо, хорошо вооруженных. Некоторые были в шлемах и латах и даже в древних кольчугах, других вообще не было видно в свете летнего солнца. Они двигались двумя флангами, но из-за ветра Клинок не мог различить эмблем.

Вожди приказали остановиться на расстоянии полета стрелы. Советник Динвидди и исилондские герольды выехали вперед для переговоров со скиррианцами.

— Ты сошел с ума, если доверяешь этой толпе! — крикнул Басманов, подъезжая к паланкину Вассайла.

Аркелл остановился. Он не верил скиррианскому перебежчику.

— Почему?

— Это сам дьявол Вяземский!

Лицо Басманова перекосилось от ярости или страха. Он был неприятным человеком, без чувства юмора, с очень скверной репутацией.

— У тебя превосходное зрение.

— Я знаю его флаг. Вы вспомните мое предупреждение, когда он перережет вам всем горло!

Басманов рассерженно пришпорил лошадь и помчался назад. Очаровательный парень!

Переговоры прошли на удивление быстро. Послы вернулись к лорду Вассайлу с докладом, советник прокричал:

— Радостные новости, ваше сиятельство! Их предводитель — князь Дмитрий Темкин, свояк царя.

Для советника это поручение было проявлением королевской милости, и он мечтал о похвале короля

— Кто еще? — требовательно спросил Вассайл. Советник покраснел и сверкнул глазами сквозь запыленные стекла очков, но сдержался.

— Воевода Вяземский, адъютант его величества. Они хотят поговорить с вами и с милордом Ваанским.

— Надеюсь, вы не забыли про нас? — сказал Оук. Оскорбленный Динвидди опустил голову, что подчеркнуло его безвольный подбородок.

— Конечно, нет. Князь также приведет трех гвардейцев. Ваше сиятельство, там присутствовал мастер Хаклют. Его представили как шивиальского посла, но я не уверен, что его величество еще не объявил официального уполномоченного в Скиррии. Это правильно, не так ли? — нервна спросил он.

Бедный советник не будет спать месяцы, если невольно обидит посла.

— Он просто консул, — прорычал Вассайл. — Хьюберт Хаклют из Бримиарда, торговец, которому поручили говорить за других. А что он здесь делает?

— Скиррианцы привели Хаклюта в качестве переводчика. Но услуги его, конечно, не потребовались.

— Это не его посылали с депешами из дворца во дворец в прошлом году, мой господин? — спросил Аркелл.

Теперь он заведовал перепиской Вассайла и знал все имена.

— Скиррианцы льстят ему и себе, приписывая торговцу дипломатический ранг.

— Хорошо, теперь он может вернуться к торговле рыбой, — сказал Вассайл. — Советник, посмотрите, готов ли его светлость встретиться с князем.

Через несколько минут подъехав за предводителем, Аркелл в ярости обнаружил, что противники Клинков в скиррианской команде были стрелками — низкие, безобразные

(Мужчины на таких же мерзких пони, вооруженные смертельными луками. Он отметил для себя, что следует избавиться от общества советника, если Бо не сделает это первым.

Скиррианцев вел жирный молодой человек с длинной бородой песочного цвета. Сам по себе он не впечатлял, и одежда его была хорошей, но не исключительной — льняные бриджи, расшитая рубашка и плащ из шелка в три четверти длиной с серебряными пуговицами. Блеск брильянтов на нем везде — от красных кожаных ботинок до меховой шапки — заставил Аркелла присвистнуть; сабля и лошадь тоже кричали о богатстве. Это был Дмитрий, свояк Ательгара.

Рядом с ним ехал солдат в черных латах и шлеме, который потерял левую руку до локтя, в его бороде блестела седина, но он все еще выглядел мужчиной, способным постоять за себя. Должно быть, это пресловутый Вяземский. Больше половины войска составляли стрельцы в черном и с эмблемой собачьей головы. Безрукий сухопарый мужчина, чья подрезанная борода выдавала в нем чужестранца, был мастер Хаклют, и он мог послужить полезным источником информации.

Посланцы остановились на нейтральной территории, обменялись замысловатыми любезностями и стали решать некоторые недоразумения, для начала исключив Хаклюта из обсуждения.

К счастью, никто не спросил мнения Аркелла о князе Дмитрии, который вскоре проявил свое невежество и глупость — он удивлялся, что чужестранцы могут понимать скиррианцев, подтверждая высказывания Басманова о национальных заклинаниях; также сконфузился при упоминании об отношениях между Шивиалем и Исилондом — хотя и король Ательгар никогда не.имел медали по географии. Дмитрий согласился и с тем, что его сестра — племянница царя, а не кузина, как ее представили раньше, а другая сестра — царица. Лорд Вассайл не сказал, что не одобряет подобные браки, но сильно нахмурился и на несколько минут забыл о лести перед князем.

Вяземский более твердо соблюдал приличия. Он сидел невозмутимо, изучая армию Исилонда, казался безразличным к разговорам вокруг. Вожжи были привязаны к культе, оставляя саблю в свободной руке и позволяя контролировать лошадь.

— Мне сказали «неделя»! — выкрикнул Вассайл, возвращая внимание Аркелла к переговорам.

Он был болен и слаб и пытался вести разговор из носилок, подняв лицо к небу. Его дипломатические манеры поистрепались в пути.

Воевода Вяземский поторопился скрыться, бросив на князя предупреждающий взгляд.

— Источники вашего сиятельства могли быть дезинформированы, — прошептал Дмитрий. — Отсюда до Кинска — целый месяц.

— Сэр Аркелл?

Как географ экспедиции Аркелл обшарил все библиотеки в Лавилле в поисках информации о Скиррии. С тех пор как он сдал экзамен, обязательный для каждого путешественника, не было никого, кто знал бы об этой стране больше, включая некоторых нарзанианских солдат, которые дошли почти до ворот Кинска в прошлой войне. Возможно, Аркелл знал о западной Скиррии так же много, как и любой другой, кто никогда там не бывал, но рассказывал он очень убедительно о географии государства и членах королевской семьи.

Клинок повернулся к торговцу, расположившемуся неподалеку.

— Как долго, по вашим подсчетам, мастер Хаклют? — спросил он по-шивиальски.

Консул нервно взглянул на стрельцов и ответил на скиррианском языке:

— Скорость зависит от тех, кто путешествует, сэр Клинок. Курьер, спешащий с радостными вестями о вашем прибытии к его величеству, несомненно, достигнет земель быстрее, чем огромная свита, такая, как у вашего сиятельства.

— Так курьер, — проворчал лорд Вассайл, — должен был упомянуть о нашей срочной необходимости вернуться в Звоноград до наступления зимы.

Князь выглядел смущенным.

— Я не планировал...

— Это огромная страна, — резко сказал Вяземский, демонстрируя, кто здесь действительно главный. — Пропитание и жилье — серьезные вопросы для большого количества людей. Ожидайте, что достигнете столицы не раньше, чем в конце Восьмой луны. Дмитрий возразил:

— Мне не меньше, чем вам, не терпится добраться до Кинска. У меня есть дочь, которую я даже никогда не видел, так как ждал вас здесь два месяца, и Звоноград — не самое мое любимое место. Мы можем устроиться, — добавил он, осторожно взглянув на однорукого помощника, — завтра, если звезды помогут нам!

— Все будет улажено, — уступил воевода.

Скиррианские посланцы опять помчались в город, чтобы привести носильщиков и побольше повозок, но разделение шивиальцев и исилондцев было сложным делом, которое, похоже, обсуждалось уже давно. Прощания оказались тяжелыми. За два месяца их припасы и снаряжение безнадежно перемешались.

Курьер исилондцев уже отбывал, тогда как Аркелл должен был отдать последний доклад Вассайлу. Он опустился на гальку, пытаясь разборчиво написать депешу вопреки разыгравшемуся ветру, думая, что может случиться так, что лорд Вассайл никогда не пребудет в Звоноград без ловкой вербовки Бо вспомогательных войск Сабреурса. Возможно ли для Клинка быть слишком хорошим во имя благополучия его подопечного? Также подошли около дюжины мужчин, спросить, сможет ли он написать для них письма домой.

Аркелл как раз закончил свои поспешные каракули, когда появился Бо, бодро сидящий в седле:

— Время идти, брат! Вяземский доложил, что в городе предоставят лечение. Мы спустимся вниз к переходу через реку и оставим носильщиков с грузом.

— Дай мне кого-нибудь, чтобы перенести мои вещи из этого проклятого ящика! — Аркелл взглянул на собакопо-добную лошадь. — Что случилось с Триплетсом?

— Его забрал предыдущий хозяин. При всем одобрении, замечу, что он неблагодарное животное!

— Ты опять продал ему коня, это имеешь в виду? Надеюсь, получил выгоду?

— Я получил привлекательный выкуп, — самодовольно усмехнулся Бо.

Когда паланкин и его сопровождение исчезли из поля зрения, появился мастер Хаклют, надеясь на встречу с послом. Он оглядывался вокруг в поисках опасности, когда к нему подошли два мечника.