Библиотека фантастики - Гражданская кампания

— Мы уже все закончили, — сказал Форкосиган. — А зачем ты здесь, Айвен? — Он добавил сквозь зубы, — И почему бы не приказать троим моим телохранителям тебя выставить? Или мне стоит отдать им приказ стрелять на поражение?

— Моя мощь велика, поскольку мое дело правое, — сообщил Форпатрил. — Моя мать прислала меня к тебе со списком поручений для тебя длиной с мою руку. С примечаниями. — Он извлек пачку свернутых бумаг из своего кителя и помахал перед своим кузеном; котенок перевернулся на спину и стал бить по бумагам лапами, а Айвен, развлекаясь, отдернул их:

— Кис-кис-кис…

— У тебя всегда одно и то же объяснение — ты больше боишься своей матери, чем моей охраны.

— То — ты, а то — твоя охрана, — заметил лорд Форпатрил, отправляя в рот еще один кусок десерта.

Форкосиган проглотил непроизвольный смех, затем взгляд снова стал серьезным. — Ах… Госпожа Форсуассон, я вижу, что мне будет сейчас необходимо этим заняться. Возможно, нам было бы лучше на сегодня закончить. — Он виновато улыбнулся ей и отодвинул свой стул.

Несомненно лорду Форкосигану необходимо было обсудить важные вопросы безопасности с молодым офицером. — Конечно. Гм, приятно было познакомиться с вами, лорд Форпатрил.

Сидящий на коленях котенок помешал капитану привстать, но он отвесил ей самый сердечный поклон. — Счастлив служить Вам, госпожа Форсуассон. Я надеюсь, мы скоро увидимся.

Улыбка Форкосигана поблекла. Он поднялся — за ним и Катриона, — и провел ее в холл, пробормотав в наручный комм, — Пим, пожалуйста, подай автомобиль к передней двери. — Он указал вперед и зашагал рядом с ней по коридору. — Извините за Айвена.

Она совсем не понимала, за что ему следовало извиниться, поэтому скрыла свое замешательство пожатием плеч.

— Так мы договорились? — продолжал он. — Вы беретесь за мою разработку?

— Возможно вам стоило бы сперва посмотреть несколько возможных проектов дизайна.

— Да, конечно. Завтра… или вы можете мне позвонить, как только будете готовы. У вас есть мой номер?

— Да, вы мне дали несколько еще на Комарре. Я их сохранила — А. Хорошо… — они спускались по большой лестнице, и его лицо приобрело задумчивое выражение. Уже на самых нижних ступенях он взглянул на нее и добавил , — И тот небольшой сувенир вы тоже сохранили?

Он имел в виду крошечную модель Барраяра, кулон на цепочке, воспоминание о тех мрачных событиях, о которых им нельзя было говорить на людях.

— О, да.

Он с надеждой сделал паузу, и она пожалела, что не может прямо сейчас достать украшение из-под своей черной блузки и показать ему. Однако она считала эту вещь слишком ценной, чтобы носить ее каждый день и хранила, тщательно завернув, в ящике комода в доме своей тети. Через секунду от входа послышался звук подъехавшего лимузина, и он провел ее наружу через двойные двери.

— Итак, до свидания, госпожа Форсуассон. — Он пожал ей руку, твердо и не задержав в своей слишком долго, и усадил ее на заднее сиденье лимузина. — Полагаю, мне стоит пойти разобраться с Айвеном. — Как только дверца закрылась и автомобиль тронулся, Майлз повернулся и пошел назад в дом. Когда автомобиль плавно подкатил к воротам, он уже скрылся за дверью.

***

Айвен поставил одну из грязных тарелок из-под салата на пол и посадил котенка рядом с ней. Он признавал, что почти любой детеныш животного был бы прекрасной поддержкой, он заметил, что прохладное выражение лица госпожи Форсуассон смягчалось, когда он дурачился с маленьким пушистым бандитом. И где Майлз нашел эту удивительную вдову? Он сидел, глядя на мелькание розового языка котенка по тарелке с соусом, и хмуро размышлял о своей собственной загородной прогулке прошлой ночью.

У него было свидание, как казалось, с такой подходящей молодой женщиной: Студентка университета, впервые далеко от дома, готовая увлечься имперским офицером-фором. Дерзкая, как показалось, и совсем не застенчивая; она пригласила его прокатиться в ее флаере. У Айвена был большой опыт использования флаера для преодоления психологических барьеров и создания надлежащего настроения. Несколько в меру крутых пике почти всегда позволяли добиться тех симпатичных вскрикиваний, когда молодая леди придвигается ближе, ее грудь вздымается и опускается, и ее дыхание все чаще вырывается через готовые для поцелуя губы…Однако эта девушка… он в последний раз был так близок к тому, чтобы расстаться во время полета со своим последним ужином, когда попытался соревноваться с Майлзом в одной из его маниакальных приступов демонстративного самоутверждения в Хассадарском ущелье. Она жестоко смеялась, пока Айвен беспомощно улыбался, стиснув зубы и сжав руки на привязных ремнях так, что костяшки пальцев побелели.

Потом, в ресторане, куда она его привела, они столкнулись «как бы случайно» с этим колючим самонадеянным мальчишкой-аспирантом. И она использовала его, черт возьми, чтобы проверить, насколько этот мальчишка ей предан, а этот невоспитанный щенок перебивал его почти на каждой реплике. Как дела, сэр. О, ваш дядя, Вы сказали, принадлежал к Службе? Прошу прощения. Изысканный способ, каким он благополучно сумел превратить крайне почтительное предложение стула в тонкое оскорбление, было фактически достойно самого низенького родственника Айвена. Айвен быстро сбежал, тихо желая им насладиться друг другом. Пусть наказание будет достойно преступления. Он не понимал, что же случилось с современными молодыми барраярками. Они стали почти… почти галактическими, как будто их этому научила эта грозная подружка Майлза Куинн. Едкая рекомендация матери придерживаться женщин своего собственного возраста и класса, казалось, почти приобрела смысл.

Легкие шаги отдались в холле, и его кузен появился в дверном проеме. Айвен, подумав, подавил порыв развлечь Майлз описанием своего разгрома прошлой ночью. Что бы не заставило Майлза сжать губы и набычиться, как бульдог, у которого вся шерсть встала дыбом, это чувство было весьма далеко от многообещающей симпатии.

— Ты не вовремя, Айвен, — отрубил Майлз.

— Что, я испортил ваш тет-а-тет? Дизайнер ландшафта, а? У меня тоже мог бы возникнуть внезапный интерес к пейзажу. Что за профиль!

— Изящный, — Майлз вздохнул, на мгновение отвлекшись на картину, которая предстала перед его внутренним взором.

— И анфас она тоже неплоха, — добавил Айвен, наблюдая за ним.

Майлз почти заглотал приманку прямо на месте, но все же превратил непроизвольный ответ в гримасу. — Не будь жадным. Не ты ли мне рассказывал про роман с госпожой Фор-как-ее-там? — Он отодвинул стул и с размаху уселся на него, скрестив руки и лодыжки и наблюдая за Айвеном прищуренными глазами.

— А, да, верно. Ну это, кажется, сорвалось.

— Ты меня поражаешь. И был ли этот покладистый муж так покладист, в конце концов?

— Это все было столь беспричинно. Ты знаешь, у них растет ребенок в маточном репликаторе. Не похоже, чтобы в нынешнее время кто-то мог добавить незаконного малютку к родословному древу. В любом случае, он выбил себе пост в колониальной администрации, и увозит ее на Зергияр. Он даже едва позволил нам цивилизованно попрощаться. — Фактически это была неприятная сцена с завуалированными смертельными угрозами. Расставание могло бы быть смягчено с ее стороны минимальным сожалением или хотя бы беспокойством о здоровье и безопасности Айвена, а вместо этого она потратила это время, повиснув на руке ее мужа и выглядя увлеченной его территориальными разглагольствованиями. А что до юной простолюдинки-террористки с флаером, которую он затем попытался уговорить исцелить его разбитое сердце… он подавил дрожь.

Айвен пожал плечами, уныло подытожив происшедшее, и продолжил, — но вдова, настоящая живая молодая вдова! Знаешь, как тяжело найти такую сейчас? Я знаю парней в Генштабе, отдавших бы свою правую руку за расположенную к ним вдову — разве что кто-то из них хочет сохранить за собой право на долгие одинокие ночи. Как тебе досталось это сокровище?

Его кузен не соизволил ответить. Минуту спустя, он указал на бумаги, свернутые и лежащие возле пустой тарелки Айвена «Ну, и что это все такое?»

— Ах. — Айвен разгладил бумаги и протянул их через стол — Это — повестка дня ближайшего совещания с твоим участием — там будет император, будущая императрица и моя мать. Она прижмет Грегора к стене по вопросам всех окончательных деталей свадьбы. Поскольку ты будешь шафером Грегора, твое присутствие требуется и желательно.

— О. — Майлз поглядел на оглавление. Озадаченная складка появилась между его бровями, и он посмотрел снова на Айвена. — Не то, чтобы это важно, но разве ты не должен быть сейчас в штабе при исполнении служебных обязанностей?

— Ха, — мрачно сказал Айвен. — Знаешь, что эти мерзавцы со мной сделали?

Майлз наклонил голову и с любопытством приподнял брови.

— Я официально отдан под командование моей матери — моей матери! — как ее адъютант до окончания свадьбы. Я поступил на Службу, чтобы сбежать от матери. И теперь она внезапно стала моим непосредственным начальником!

Краткая усмешка его кузена совсем не выражала симпатии. — Пока Лаиса не выйдет замуж за Грегора и не сможет взять на себя обязанности первой леди империи, твоя мать, может быть, самый важный человек в Форбарр-Султане. Не недооценивай ее. Я видел менее сложные планы планетарного вторжения, чем тот, который разработан для будущей Императорской Свадьбы. Для этого понадобятся все силы тети Элис.

Айвен покачал головой. — Я знал, что мне следовало найти работу вне планеты, пока это было еще можно. Комарра, Зергияр, любое унылое посольство, но только не Форбарр-Султана Лицо Майлза успокоилось. — Не знаю, Айвен. Если не случится неожиданного нападения, это — наиболее политически важный случай — я хотел сказать, в этом году, но на самом деле, я думаю — за всю нашу жизнь. Чем больше маленьких наследников Грегора и Лаисы будет между нами обоими и императорским троном, тем в большей безопасности будем мы сами и наши семьи.

— Ни у кого из нас еще нет семьи., — указал Айвен. Так вот что он думает о симпатичной вдове? Ого!

— А как мы могли бы на это осмелиться? Я постоянно думал об этом, всякий раз — когда какая-то женщина достаточно близко…, в общем, не важно. Но эта свадьба должна пройти как по маслу, Айвен..

— Я не спорю с этим, — сказал Айвен искренне. Он пытался отговорить котенка, облизавшего тарелку до полной чистоты, от попытки отточить когти на его начищенных ботинках. Несколько секунд он старательно гладил его, держа на коленях и отвлекая от его разрушительного намерения; наконец животное утихло и с мурлыканием приступило к чрезвычайно важному делу — принялось переваривать еду и отращивать шерсть, клочки которой так здорово оставлять на имперском мундире. — Так как имя твоей вдовы, повтори-ка? — Майлз ведь так и утаил эту часть информации.

— Катриона, — вздохнул Майлз. Его губы словно ласкали каждый из четырех слогов ее имени, прежде чем расстаться с ним.

О, да. Айвен вспомнил каждый миг подтрунивания, которые когда-либо вызывали у его кузена его многочисленные любовные интриги. Ты думал, я — камень, на котором можно оттачивать твое остроумие? Возможность сравнять счет, казалось, появилась на горизонте подобно облакам дождя после долгой засухи. — Она поражена печалью утраты, ты сказал? Мне кажется, ей подошел бы кто-то с чувством юмора, чтобы приободрить ее. Не ты, конечно, ты явно слишком занят. Возможно я должен вызваться добровольцем, чтобы показать ей город.

Майлз только что подлил себе чая и положил ноги на соседний стул; тут он с грохотом сел. — И не думай об этом. Она моя.

— Да ну? Вы уже тайно помолвлены? Быстрая работа, братец.

— Нет, — признал он неохотно.

— И вы уже объяснились?

— Пока нет.

— Так что, фактически, она не чья-то, а своя собственная. В настоящее время.

Майлз медленно отхлебнул чая и лишь затем ответил, что было весьма нетипично для него. — Я хочу это изменить. Когда для этого придет время, а пока еще рано.

— Эй, на войне и в любви все средства хороши. Почему и я не могу попытаться?

Майлз перебил его, — Если ты пойдешь на такое, это действительно будет война.

— Твой новый высокий статус ударил тебе в голову, братец. Даже Имперский Аудитор не может приказать женщине переспать с ним.

— Выйти за него замуж, — поправил Майлз холодно.

Айвен склонил голову, его усмешка стала шире. — Боже, ты совсем дошел до ручки. Кто бы мог этого ожидать?

Майлз оскалил зубы. — В отличие от тебя, я никогда не претендовал на то, чтобы интересоваться подобным развитием событий. Я никогда не вел этих отважных речей заядлого холостяка. И мне не было необходимости поддерживать мальчишескую репутацию местного плейбоя. Или прожигать жизнь, как только представляется случай.

— Ого, мы сегодня кусаемся.

Майлз глубоко вдохнул; но прежде, чем он успел заговорить, Айвен добавил — Знаешь, с этим набычившимся, враждебным видом ты выглядишь горбатым. Ты должен был это заметить.

После долгого ледяного молчания, Майлз мягко сказал, — Бросаешь вызов моей изобретательности… Айвен?

— А… — не нужно было много времени на то, чтобы найти верный ответ. — Нет.

— Хорошо, — Майлз вздохнул и снова сел. — Хорошо… — Еще одна долгая и все более тревожная пауза, в течение которой кузен изучал Айвена прищуренными глазами. Наконец, он, казалось, пришел к некоторому внутреннему решению. — Айвен, я прошу тебя дать слово Форпатрила — только между нами — что ты оставишь Катриону в покое.

Брови Айвена взлетели. — Это вроде принуждение, не так ли? Я имею в виду, разве у нее нет права голоса?

Майлз раздул ноздри:

— Ты в ней по-настоящему не заинтересован — Откуда ты знаешь? Или я? У меня была только возможность поздороваться, прежде чем ты вытолкал ее из комнаты.

— Я тебя знаю. Для тебя нет разницы, она это или любая из других десяти женщин, с которыми у тебя есть возможность встретиться. Однако, для меня она не взаимозаменяема. Предлагаю соглашение — для тебя остаются все прочие женщины во вселенной, а мне нужна только эта. Думаю, это справедливо.

Это был снова один из майлзовских аргументов, которые всегда, как казалось, абсолютно логически приводили к тому, что Майлз получал желаемое. Айвен узнал этот образец логики; не изменившийся с того возраста, когда им было по пять лет. Только его содержание развилось. — Проблема в том, что остальные женщины во вселенной не твои, и ты не можешь их раздавать, — торжествующе указал Айвен. После пары десятилетий практики он все быстрее находил ответ. — Ты пытаешься торговать тем, чего у тебя нет — за то, чего у тебя тоже нет.

Сраженный встречным аргументом, Майлз сел обратно на стул, и с негодованием на него уставился.

— Но серьезно, — сказал Айвен, — разве эта страсть не внезапное легкомыслие, ведь ты только что только в Зимнепраздник расстался с твоей уважаемой Куинн? И где ты прятал эту Кэт до сих пор?

— Катриону. Я встретил ее на Комарре, — коротко ответил Майлз.

— Во время твоего расследования? Тогда это совсем недавно. Эй, ты не рассказал мне про свое первое дело, братец — Лорд Аудитор. Должен сказать, весь этот шум относительно солнечного отражателя ни во что не вылился. — Он ждал с надеждой, но Майлз не попался на это приглашение. Он, должно быть, не в очень разговорчивом настроении. Либо вам не удается его включить, либо не удается выключить. Хорошо, если бы можно было выбирать — молчаливый Майлз был, наверное, безопаснее для невинных свидетелей, чем разливающийся, как весеннее половодье. Через минуту Айвен добавил — А сестра у нее есть?

— Нет — Так вот всегда — Айвен подавил вздох — Кто она, в самом деле? Где она живет?

— Она племянница Аудитора Фортица, и ее муж трагически погиб всего два месяца назад. Сомневаюсь, что она в настроении для твоего юмора.

Не только она была не расположена к юмору, это было ясно. Проклятье, но Майлз сегодня казался увязшим в колючей манере разговора. — А, он был замешан в одном из твоих дел, не так ли? Вот ему урок. — Айвен откинулся назад и кисло усмехнулся. — Полагаю, вот способ разобраться с нехваткой вдов. Сделайте ее вдовой сами.

Все тайное развлечение, с которым его кузен парировал остроты Айвена до этой минуты, резко стерлось с его лица. Он выправил спину, как только мог, и наклонился вперед, стиснув ручки кресла. Его голос понизился до арктического холода:

— Я был бы признателен Вам, лорд Форпатрил, если бы вы позаботились о том, чтобы больше не повторять этой клеветы. Никогда.

От неожиданности у Айвена свело живот. Он знал, что Майлз недавно стал Аудитором, но никогда раньше не имел возможности ощутить это на себе. Ледяные серые глаза внезапно приобрели выражение пары орудийных стволов. Айвен открыл рот, но тут же захлопнул его, внезапно преисполнившись осторожности. Что здесь, черт возьми, происходит? И как кто-то столь невысокий может представлять такую угрозу? Годы практики, подумал Айвен. И соответствующие условия. — Это была шутка, Майлз.

— Я не нахожу это чертовски забавным — Майлз потер запястья и на краткое время нахмурился. Мускулы его челюсти задергались, он обхватил свой подбородок. Через секунду он добавил уже более бесстрастно — Я не стану тебе рассказывать про комаррское расследование, Айвен. Это материал из разряда — перед прочтением перерезать горло, — а вовсе не какое-то дерьмо собачье. Но я скажу тебе кое-что, и надеюсь, что дальше это не пойдет. Смерть Этьенна Форсуассона была следствием беспорядков, он был убит, и я, конечно, не смог этого предотвратить. Но я не был причиной этой смерти.

— Ради Бога , Майлз, я ведь правда не думал, что ты…

— Однако, — повысил голос его кузен, перебивая, — все очевидные доказательства говорят о том, что это не исключено. Следовательно, если против меня будет выдвинуто такое обвинение, я не смогу публично обращаться к фактам или свидетельствам, чтобы его опровергнуть. Задумайся на минуту о последствиях, если хочешь. Особенно, если… если она ответит на мое ухаживание.

Подавленный Айвен на секунду прикусил язык. Затем его озарило.

— Но… У Грегора же есть доступ. Кто мог бы спорить с ним? Он мог объявить, что ты чист.

— Мой сводный брат-Император, назначивший меня Аудитором из благосклонности к моему отцу? Так все говорят?

Айвен неловко поерзал. Значит, Майлз и это слышал, да? — Некоторые люди считают, что они все знают лучше. Где ты набрался этого, Майлз?

Сухое пожатие плеч и небольшой жест рукой были единственным ответом, которого он дождался. Майлз теперь становился все более нервирующе политическим. Айвена возможность быть вовлеченным в политику Империи привлекала чуть меньше, нежели перспектива поднести плазмотрон к своей голове и нажать на спуск. Нет, он не старался с криками убегать всякий раз, когда на горизонте возникали подобные вещи; это бы привлекло слишком много внимания. Единственной возможностью было медленно уползти. Майлз… Майлз-маньяк, возможно, имел жилку к политической карьере. У коротышки всегда была эта самоубийственная черточка. Лучше ты, чем я, парень.

Майлз, впавший в рассматривание собственных ботинок, снова поднял взгляд. — Знаю, что у меня нет никакого права требовать эту проклятую вещь от тебя, Айвен. Я все еще должен тебе за… за то, что было прошлой осенью. И еще дюжину раз ты спасал мою шею или старался сделать это. Я могу только просить. Пожалуйста. У меня не так много возможностей, и это для меня составляет для меня весь мир. — Он криво улыбнулся.

Проклятая улыбка. Виноват ли Айвен, что он родился здоровым, в то время как его кузен — искалеченным? Нет, черт возьми. Он стал жертвой проклятой неумелой политики, и можно было подумать, что это станет для него уроком, но — нет. Очевидно, даже выстрел снайпера не смог остановить этого гиперактивного маленького типа. Порой он провоцировал желание задушить его голыми руками, но порой — вызывал у вас слезы гордости. По крайней мере, Айвен постарался, чтобы никто не видел его лица, когда он наблюдал с галереи Совета, как Майлз, ужасающе напряженный, принимал свою присягу Аудитора перед всем собравшимся вместе паноптикумом Барраяра в прошлый Зимнепраздник. Такой маленький, покалеченный, неприятный. И такой ослепительный. Дай людям свет, и они пойдут за ним куда угодно. Знал ли Майлз, насколько он был опасен?

И этот маленький параноик Майлз действительно верил, что Айвен мог чудесным образом соблазнить любую женщину, которую он хотел вдали от Айвена удержать. Его опасения были гораздо более лестны для Айвена, чем он мог признаться. У Майлза было так мало смирения, что было бы просто дурно лишить его этого заблуждения.. Плохо для души, ха.

— Ладно, — вздохнул Айвен. — Но я оставляю за тобой только право первого выстрела, имей в виду. Если она даст тебе отставку, то, думаю, я получу полное право быть следующим.

Майлз отчасти расслабился. — Это все, что я прошу. — Затем напрягся снова. — Слово Форпатрила, запомни.

— Слово Форпатрила, — неохотно подтвердил Айвен после долгой паузы.

Майлз совсем смягчился и выглядел теперь значительно веселее. Через несколько минут отрывочный разговор по повестке дня запланированной леди Элис встречи перешел в перечисление многочисленных достоинств госпожи Форсуассон. Айвен решил — если и было что-то худшее, чем выносить примитивную ревность его кузена, так это выслушивать его полное романтических надежд бормотание. Безусловно, дом Форкосиганов не был сегодня подходящим местом, чтобы спрятаться от леди Элис и, как Айвен подозревал, останется таким и в течение многих последующих дней. Майлз не заинтересовался даже идеей немного выпить, чтобы расслабиться; когда он стал рассказывать Айвену про свои новые планы садов, тот сослался на кучу дел и сбежал.

Уже когда Айвен спускался вниз по ступенькам крыльца, его озарило, что Майлз его снова сделал. Он получил в точности то, что хотел, и Айвен не очень понимал, как. У Айвена не было даже мысли о том, чтобы взять назад свое слово Форпатрила. Даже такое предположение было бы оскорблением, если посмотреть на это под некоторым углом. Он расстроено нахмурился.

Это было бы полностью неверно. Будь эта женщина настолько прекрасна, она заслужила человека, который бы постарался для нее. И если нужно было проверить чувства вдовы к Майлзу, было бы лучше сделать это раньше, чем позже. У Майлза не было никакого чувства меры, ограничения… самосохранения. Насколько сокрушительно было бы, реши она ему отказать. Не пришлось бы снова прибегать к лечению ванной со льдом… В следующий раз я продержу его голову под водой подольше. Было ошибкой слишком быстро позволить ему вынырнуть…

Было бы почти благотворительностью показать все альтернативы этой вдове, пока Майлз не перевернул целиком ее взгляды, как он это делал с каждым. Но… Майлз вырвал у Айвена его слово, низким и хитрым образом. Хотя ведь он фактически заставил его, а клятва под принуждением вообще не была клятвой.

Обходной путь решения этой дилеммы пришел к Айвену на ходу; его губы сложились в трубочку во внезапном свисте. Схема была почти… майлзовской. Космическое правосудие — приготовить коротышке его собственное блюдо. Когда Пим закрыл за ним входную дверь, Айвен вновь улыбался.

Глава 2

Карин Куделка нетерпеливо ерзала на сидении у окна орбитального челнока и прижимала нос к иллюминатору. Пока что она могла видеть только пересадочную станция на фоне звезд. Через несколько бесконечных минут привычный звон и толчок сообщили о расстыковке, и челнок отчалил от станции. Волнующая цветная радуга барраярского терминатора проскользнула мимо ее взгляда, и челнок начал спуск. Западные три четверти Северного Континента все еще пылали в полуденном солнце. Она могла видеть моря. Снова домой, после почти целого года. Карин снова устроилась на сидении, и задумалась о своих смешанных чувствах.

Жаль, что она сейчас не с Марком, они могли бы сравнить свои впечатления. Как только людям вроде Майлза, который раз пятьдесят бывал на других мирах, удается выносить такое рассогласование ощущений? Он проучился год на Колонии Бета, когда был еще моложе, чем она сейчас. Она осознала, что теперь у нее к нему есть гораздо больше вопросов, если бы она только могла набраться решимости.

А Майлз Форкосиган теперь настоящий Имперский Аудитор. Было трудно представить его одним из этих жестких старых тупиц. Услышав эту новость, Марк продемонстрировал много возбужденного остроумия перед тем, как отослать брату свое поздравление по сжатому лучу, но тогда у Марка был по отношению к Майлзу Пунктик. Пунктик не был общепринятым психологическим термином, как объяснила ей, подмигнув, его терапевт, но едва ли с помощью другого термина можно было достаточно полно и гибко описать целиком этот… пунктик.

Ее рука скользнула по одежде, одергивая рубашку и разглаживая брюки. Эклектичное соединение одежды — брюки комаррского стиля, барраярский жакет и эскобарская рубашка из синтетического шелка — не были рассчитаны на то, чтобы потрясти ее родных. Она оттянула пальцами пепельно-русый локон и скосила на него глаза. Ее волосы почти выросли до своей прежней длины, и прическа была почти такая же, как раньше. Да, все важные изменения были у нее внутри, и касались только ее самой; она могла бы продемонстрировать их, когда захочет, или скрыть, когда это покажется ей правильным и безопасным. Безопасным? — переспросила она себя со смущением. Она позволила себе заразиться паранойей Марка. Однако…

Неохотно нахмурясь, она вытащила из ушей бетанские серьги и затолкала их в карман жакета. Мама достаточно много общалась с графиней Корделией; она вполне могла бы расшифровать их бетанский смысл. Вещичка была символом, говорящим: Да, я взрослая, я согласна на интимные отношения и контрацептивно защищена , но сейчас я состою в исключительных (моногамных) отношениях, так что, пожалуйста, не смущайте себя и меня, спрашивая об этом. Вот что было зашифровано в нескольких завитках металла, и у бетанцев было вдесятеро больше стилей этих украшений для других нюансов, нежели она выразила в этой паре сережек. Контрацептивный имплантант и серьги могли теперь храниться в тайне, они никого не касались, кроме нее самой.

Карин кратко проанализировала идею бетанских серег по сравнению с подобными социальными сигналами в других культурах: обручальные кольца, некоторые стили одежды, шляп, закрывающих лицо вуалей, волос на лице или татуировок. Такие сигналы, конечно, могли бы быть ложными, как, например, в случае с неверными супругами, чей поведение противоречило их прилюдному утверждению единобрачия. Однако в действительности бетанцы, казалось, чрезвычайно придерживались соответствия таких знаков их истинному поведению. Конечно, у них было из чего выбирать. Ношение ложных знаков было чрезвычайно предосудительно. Это шокирует всех остальных, объяснил ей как-то один из бетанцев. В целом идея серег состоит в том, чтобы избежать странных «игр в угадайку» Вы были должны восхититься их честностью. Неудивительно, что они так преуспевали в науках. В целом, решила Карин, кое-что ужасающе заметное в поведении урожденной бетанки графини Корделии Форкосиган она смогла бы теперь понять намного лучше. Но тетя Корделия не вернется домой почти до императорской свадьбы в Середине Лета, так что поговорить с ней, увы, не удастся.

Она резко отставила физические двусмысленности в сторону, поскольку Форбарр-Султана уже вплывала в вид внизу. Был вечер, и великолепный закат окрасил облака, пока челнок заходил на посадку. Городские огни в сумраке сделали пейзаж внизу волшебным. Она могла различить дорогие, знакомые ориентиры, вьющуюся реку — настоящая река после целого года, когда она видела только ничтожные бетанские фонтаны в подземных туннелях, — знаменитые мосты — народная песня о них, которую пели на всех на четырех языках, мелькнула в ее мыслях — линию главной монорельсовой дороги… Наконец, она ощутила толчок приземления и пронзительный скрип перед полной остановкой в космопорте. Дома, дома, я дома! Она с трудом не проскакала по головам всех медлительных стариков в толпе перед нею. Но наконец она прошла через изгиб трубы гибкого переходника в последний лабиринт коридора. Они ждут? Они все будут там?

Они не разочаровали ее. Они все были там, заняв одним маленьким отрядом лучшее место у ближайшей к выходу колонны: мама, сжимающая огромный букет цветов, и Оливия, поддерживающая большой разукрашенный транспарант со струящимися радужными лентами, со словами «Добро пожаловать домой, Карин!», и Марсия, подпрыгивающая вверх и вниз, как только заметила ее, и Делия, выглядящая очень крутой и взрослой, и сам Па, все еще в Имперской зеленой униформе после дня работы в Генштабе, опирающийся на трость и глядящий на все это с усмешкой. Обняться со всеми, сминая цветы и согнув транспарант, — это было все, о чем тоскующее по дому сердце Карин только могло мечтать. Оливия хихикала, Марсия вопила, и даже Па вытер глаза. Прохожие смотрели на них; причем проходящие мимо мужчины — с тоской и пытаясь сослепу натыкаться на стены. Спецотряд блондинок коммодора Куделки, как шутили младшие офицеры в Генштабе. Карин задавалась вопросом, по-прежнему ли Марсия и Оливия нарочно изводили их. Бедные ребята продолжали пробовать им сдаться, но пока что ни одна из сестер не взяла никого в плен, кроме Делии, которая очевидно, была покорена в Зимнепраздник этим комаррским другом Майлза — коммодор имперской СБ, не что-нибудь!. Карин едва могла дождаться, когда она доберется домой и узнает об этом романе в подробностях.

Все заговорили сразу, кроме Па, оставившего эту привычку много лет назад и теперь лишь мягко слушавшего. Они отправились забрать ее багаж и встречать лимузин. Папа с мамой, очевидно, позаимствовали на этот случай большой лимузин у лорда Форкосигана, вместе с его водителем Пимом, так, чтобы они все могли бы расположиться в заднем отделении машины. Пим сердечно приветствовал ее от своего лорда и от собственного имени, сложил ее скромные пожитки в машину возле себя, и они все уселись.

— Я думала, что ты приедешь домой обнаженной до пояса, в одном бетанском саронге, — поддразнила ее Марсия, когда лимузин отъехал от космопорта и направился к городу.

— Я думала об этом. — Карин спрятала усмешку в своей охапке цветов. — Только здесь недостаточно тепло.

— Но ты же правда носила его там, да?

К счастью, прежде чем Карин был вынуждена отвечать или уклониться от ответа, вмешалась Оливия, — Когда я увидела автомобиль лорда Форкосигана, я подумала, что лорд Марк собирается приехать домой вместе с тобой, но мама сказала что его не будет. Он собирается вернуться на Барраяр к свадьбе?