Библиотека фантастики - Гражданская кампания

Карин подождала, пока Катриона не присядет, и осторожно отважилась спросить, — Я просто забежала выяснить… То есть я хотела узнать, не слышали ли вы что-нибудь из… из Дома Форкосиганов?

Катриона напряглась. — Нет. А я должна была что-то слышать? пропаганда — О. — Что, одержимый Майлз пока не заставил ее смириться с происходящим? Карин полагала, что он уже на следующее утро окажется у дверей Катрионы с безумными, головокружительными убеждениями, направленными на то, чтобы исправить нанесенный вред. Не то чтобы Майлз был настолько неотразим — ее он всегда не особо увлекал, по крайней мере в романтичном смысле, и сам никогда не удостаивал ее прямого внимания — но он был, конечно, самый неотвязчивый человек, который ей когда-нибудь встречался. Что он делал все это время? Ее беспокойство возросло. — Я думала… я надеялась… видите ли, я ужасно волнуюсь за Марка. Прошло почти два дня. Я надеялась, вы могли… слышать что-то.

Лицо Катрионы смягчилось. — О, Марк. Конечно. Нет. Извините. — Никто не обращал на Марка достаточно внимания. Хрупкость и ошибки его с трудом завоеванной индивидуальности были для них всех невидимы. Они обременяют его невозможными требованиями и давлением, как будто он — это Майлз, и думают, что он никогда не сломается… — Мои родители запретили мне звонить кому бы то ни было в доме Форкосиганов или снова появляться там, и все прочее в этом роде, — объяснила Карин сквозь зубы. — Они настаивали, чтобы я дала им свое слово, и только тогда позволили мне просто выйти из дома. И то они навязали мне шпика. — Она мотнула головой в сторону Марсии, ответившей почти такой же неприветливостью.

— Это не была моя идея — стать твоим телохранителем, — возразила Марсия. — Что, меня спросили? Нет.

— Па и Мама — особенно Па — думают об этом, как будто живут в Период Изоляции. Это просто сумасшествие. Они говорят, что тебе надо расти, а когда ты наконец вырастаешь, то они пытаются заставить тебя остановиться. И снова сделаться меньше. Как будто они хотят меня навсегда заморозить в криокамере в двенадцатилетнем возрасте. Или запихнуть обратно в репликатор и завернуть крышку. — Карин прикусила губу. — А я туда больше не влезаю, благодарю вас.

— Ладно, — сказала Катриона, с оттенком сочувствующего развлечения в голосе, — по крайней мере там вы будете в безопасности. Я могу понять родительское искушение сделать это.

— Знаешь, ты делаешь этим хуже самой себе, — по-сестрински покритиковала Марсия Карин. — Если бы ты не продолжала себя вести как заперевшаяся на чердаке сумасшедшая, то, держу пари, они не дошли бы до такой твердости.

Карин оскалилась на Марсию.

— В этом есть кое-что в обоих смыслах, — мягко сказала Катриона. — Если с тобой обращаются как с ребенком, это заставляет тебя совершать детские поступки. Это приводит в такое бешенство. Мне потребовалось много времени, чтобы научиться, как не попадать в эту ловушку.

— Да, именно так, — сказала Карин нетерпеливо. — Вы понимаете! Так… как вы заставили их прекратить?

— Вы действительно не можете заставить их — кто бы не были в вашем случае эти они — сделать что-то, — произнесла Катриона медленно. — Взрослая жизнь — это не награда, которую они вам вручат за то, что вы хороший ребенок. Вы можете потратить впустую… годы, пытаясь получить от кого-то уважение к вам, словно продвижение по службе или повышение жалования. Если только вы делаете достаточно, если только вы достаточно хороши. Нет. Вы должны просто… взять это. Дайте это себе сами, я так считаю. Скажите «Мне жаль, что вы это так видите», и уходите. Но это тяжело. — Катриона подняла взгляд со своих рук, лежащих на коленях и машинально стряхивавших налипшую на них землю, и вымученно улыбнулась. Карин почувствовала странный холод. Не только сдержанность Катрионы заставляла ее иногда пугаться. Эта женщина спускалась все ниже и ниже, к самому центру мира. Карин могла поспорить, что даже Майлз не мог бы ее свернуть с этого пути по своему желанию и прихоти.

Как тяжело уйти? — Они вот настолько близки к тому, чтобы довести меня до такого решения, — она развела на несколько миллиметров большой и указательный палец, — когда говорят мне, что я должна выбрать между моей семьей и возлюбленным. Это заставляет меня пугаться и впадать в бешенство. Почему я не могу сохранить и то, и другое? Что, считается, что хорошего для меня слишком много? Даже не говоря о том, что на бедного Марка ляжет ужасная вина — он знает, как много для меня значит моя семья. Семья — это то, чего у него не было в детстве, и он втайне романтизирует ее.

Она положила руки на стол и принялась беспокойно барабанить по столешнице пальцами. — Все снова возвращается к этим проклятым деньгам. Если бы я была настоящей взрослой, у меня бы был свой собственный источник дохода. И я могла бы уйти, и они знали бы, что я это могу, и должны были бы отступить. Они думают, что поймали меня.

— А, — едва слышно сказала Катриона. — Деньги. Это очень существенно.

— Мама обвиняла меня, что я думаю только сегодняшним днем, но как раз я этого не делаю! Проект с масляными жуками… это словно снова и снова учиться, отказывать себе в чем-то сейчас ради действительно существенной расплаты потом. Я изучила анализ, который произвели Марк с Циписом. Это — не схема получения быстрых денег. Это как получить большие деньги. Па и Мама не могут знать, насколько больших. Они воображают, что я потратила все свое время на заигрывания с Марком, но я работала на убой и точно знаю — почему. А пока я вложила больше чем месячное жалование в акции дела, которое ведется в подвалах дома Форкосиганов, и не знаю то, что там происходит! — Она до побеления пальцев стиснула край стола и должна была остановиться, чтобы вдохнуть.

— Полагаю, вы не получали известий и от доктора Боргоса? — осторожно спросила Марсия Катриону. — Да ведь.. нет.

— Я чувствовала себя почти виноватой перед ним. Он так сильно старался понравиться. Я надеюсь, у Майлза не было на самом деле намерений убить всех его жуков.

— Майлз никогда не угрожал всем его жукам, — указала Карин. — Только сбежавшим. А что до меня, мне жаль, что Майлз его не придушил. Жалко, что вы заставили его остановиться, Катриона.

— Я ?! — Губы Катрионы искривились в смущении.

— Что, Карин, — насмехалась Марсия, — и это только за то, что этот человек рассказал всем, что ты осуществила свою гетеросексуальность? Знаешь, ты ведь не совсем воспользовалась всеми возможностями, которые предоставляет Бета. Если бы последние несколько недель ты не пропускала мимо ушей кое-какие верные подсказки, ты могла бы заставить маму с папой упасть к твоим ногам в благодарность, что ты только заигрывала с Марком. Хотя я удивляюсь твоими вкусами в отношении мужчин.

Что Марсия не знает про мое использование бетанских возможностей, то мне не может повредить, твердо решила Карин. — А то они бы правда заперли меня на чердаке.

Марсия не согласилась. — Доктор Боргос был достаточно запуган. Действительно несправедливо бросить нормального человека Доме Форкосиганов наедине с этими Нечаянными Братцами и ожидать, что он справится — Что за Нечаянные Братцы ? — переспросила Катриона.

Карин, уже знакомая с этой насмешкой, ответила лишь гримасой, которую эта острота заслуживала.

— Гм, — Марсии хватило такта выглядеть смущенной. — Эта шутка разошлась вокруг. Мне ее пересказал Айвен. — Когда Катриона по-прежнему продолжила безучастно смотреть на нее, она неохотно добавила. — Ну, вы знаете — Тонкий и Толстый.

— О. — Катриона не засмеялась, а лишь коротко улыбнулась; это выглядело, как если бы она переваривала этот лакомый кусочек, и не была уверена, понравился ли ей в конце концов его вкус.

— А ты думаешь, что Энрике нормальный? — спросила Карин сестру, наморщив нос.

— Ну… по крайней мере он отличается от того типа лейтенантов фор-лордов, уверенных, что они просто подарок для любой женщины, с которыми мы сталкиваемся в Форбарр-Султане. Он не зажимает тебя в угол, чтобы безостановочно рассказывать о военной истории и артиллерии. Вместо этого он загоняет тебя в угол и бесконечно треплется о биологии. Кто знает? Из него можно было бы сделать хорошего мужа.

— Да, если только его жена не будет возражать наряжаться масляным жуком, чтобы заманить его в кровать, — сказала Карин колко. Она изобразила двумя пальцами антенны и пошевелила ими перед лицом Марсии.

Марсия захихикала, но сказала, — Я думаю, это человек такого типа, которому нужно, чтобы жена им руководила, а он бы мог работать в своей лаборатории по четырнадцать часов в день.

Карин фыркнула. — Лучше бы она взяла контроль в свои руки немедленно. Да, хотя у Энрике идеи по биотехнологии появляются так же легко, как котята у кошки Царапки, можно быть почти уверенным, что какую бы выгоду они из них ни извлек, он ее упустит.

— Слишком доверчив, думаешь? Другие бы воспользовались его преимуществом?

— Нет, он просто слишком поглощен своей идеей. Хотя в конечном счете это то же самое.

Катриона вздохнула, уставившись вдаль. — Жаль, что я стоит мне проработать четыре часа подряд, и меня одолевает беспорядок.

— О, — сказала Марсия, — но вы — другая. Одна из тех людей, которые умеют извлекать на свет божий невероятные вещи. — Она оглядела крошечный, безмятежный сад. — Вы зря себя тратите на домашнее хозяйство. Вы — определенно исследователь.

Катриона криво улыбнулась. — Вы хотите сказать, что мне нужно не выйти замуж, а жениться? Ну, по крайней мере это слегка отличается от убеждений моей невестки.

— Для такого нужна Колония Бета, — сообщила Карин с меланхоличным вздохом.

На этой примечательной мысли беседа на некоторое время замерла. С улицы доносился приглушенный городской шум, эхом отдавался от каменных стен; косые лучи заходящего солнца легли на траву, и стол накрыла прохладная тень раннего вечера.

— Эти насекомые и правда крайне отвратительны , — произнесла Марсия через какое-то время. — Ни один человек, если он в здравом уме, никогда их не купит.

При этом обескураживающем, но давно известном ей утверждении, Карин нахохлилась. Жуки выполняли свою функцию — даже слишком. Жучиное масло — продукт высоких технологий — было практически совершенным видом продовольствия. На него должен существовать спрос. Но люди были так предвзяты…

Легкая улыбка изогнула губы Марсии, и она добавила, — Хотя коричневый с серебром был просто превосходен. Я думала, Пим просто взорвется.

— Если бы я только знала, что собирался сделать Энрике, — сокрушалась Карин. — Я могла остановить его. Он что-то бормотал о сюрпризе, но я не уделила его словам достаточно внимания… я и не знала, что он может сотворить с жуками такое.

— А я могла бы догадаться, что он имеет в виду, если бы дала себе труд об этом подумать, — сказала Катриона. — Я просмотрела его тезисы. Истинное ноу-хау — лишь в наборе микроорганизмов. — Марсия удивленно подняла брови, и Катриона разъяснила, — Именно массив искусственно сконструированных микроорганизмов в кишечнике жуков перерабатывает то, что эти жуки едят, в… ну, на самом деле в то, что заложил в них разработчик. У Энрике есть множество не имеющих никакого отношения к продовольствию идей для будущих проектов, в том числе сумасбродная мысль ликвидировать с их помощью радиационное загрязнение окружающей среды, а такая перспектива вызвала бы… ладно, неважно. Так или иначе, здесь самый тонкий момент — сохранение сбалансированной (настроенной, как говорит Энрике) экологии микроба. А жуки — только самовоспроизводящаяся и самодвижущаяся тара для этого микробного набора. Их форма отчасти произвольна. Энрике просто взял наиболее эффективные функциональные элементы от десятка разновидностей насекомых, не обращая никакого внимания на эстетику.

— Почти наверняка. — Карин медленно опустилась на стул. — Катриона… вы-то на эстетику обращаете внимание.

— Ну, в чем-то да, — отмахнулась Катриона.

— Да, именно так. Ваши волосы всегда уложены. Ваша одежда всегда смотрится лучше, чем у кого угодно, и при этом я не думаю, что вы тратите на нее много денег.

Катриона кивнула головой, печально соглашаясь.

— Думаю, у вас есть то, что леди Элис называет безошибочным вкусом, — продолжала Карин все более энергично. — Стоит только посмотреть на этот сад. Марк… Марк делает деньги и заключает контракты. Майлз определяет стратегию и тактику и приманивает людей делать то, что он хочет, — Ну, возможно, это ему удается не всегда; губы Катрионы сжались при упоминании его имени. Карин поспешила продолжить. — Я все еще не выяснила, что лучше всего умею делать я сама. Но вы… вы творите красоту. И я действительно этому завидую.

Катриона, казалось, была тронута. — Спасибо, Карин. Но на самом деле это вовсе не что-то…

Карин пресекла ее самокритику. — Нет, послушайте, это важно. Как вы думаете, вы могли бы сделать симпатичного масляного жука? Или скорее, сделать этих жуков симпатичными?

— Я же не генетик…

— Я не в этом смысле. Я имею в виду, вы могли бы спроектировать такое изменение внешнего вида жуков, чтобы при их виде людям не хотелось бы расстаться со своим завтраком. Чтобы Энрике мог это осуществить.

Катриона выпрямилась. Ее брови сошлись к переносице, глаза загорелись сосредоточенностью. — Ну… очевидно, можно изменить цвет жуков и разукрасить их поверхность. Это должно быть довольно тривиальной задачей, если судить по скорости, с какой Энрике создал… гм… форкосигановских жуков. Нельзя затрагивать фундаментальные модификации структуры кишечника, жевательного аппарата и всего такого, но крылья с надкрыльями уже нефункциональны. Вероятно, их можно произвольно изменять.

— Да? Продолжайте.

— Цвета — их источник можно было бы поискать в природе, чтобы соблюсти биологическую привлекательность. Птицы, животные, цветы… огонь…

— Вы можете кое о чем таком подумать ?

— Я могу выдать экспромтом дюжину идей. — Она скривила губы. — Нет, это кажется слишком простым. Почти любое изменение улучшило бы их внешний вид.

— Нужно не просто изменение. А что-то великолепное — Великолепный масляный жук. — Ее губы приоткрылись в легком восхищении, а глаза впервые за этот разговор вспыхнули настоящей радостью. — Теперь это уже вызов.

— О, вы ведь могли бы? Вы хотите? Пожалуйста? Я — акционер, и у меня достаточно полномочий, чтобы нанять вас, не меньше чем у Марка или Энрике. Я имею в виду, прав у меня качественно столько же.

— О боже, Карин, вы не должны платить мне…

— Никогда, — сказала Карин со страстью, — и никому не говорите, что вам не нужна оплата. То что оплачивают; то ценят. А что достается бесплатно, считается само собой разумеющимся; и затем этого от вас начинают требовать. Поддержите их во всем, пока зарождается рынок. — Она заколебалась, затем добавила с тревогой, — Вы согласитесь взять акции, да? Матушка Кости так сделала, за консультации по развитию продукта, которые она нам оказала.

— Надо сказать, Матушка Кости выполнила всю работу с мороженым из жучиного масла, — признала Марсия. — И тот паштет для намазывания на хлеб был тоже неплох. Он был весь чесночный. Пока не задумаешься, откуда берется исходный материал.

— А что, вы задумываетесь когда-то, из чего получают настоящее масло и мороженое? И мясо, и ливерную колбасу, и…

— Гарантирую, что говяжье филе прошлой ночью вышло из хорошего, чистого автоклава. Тетя Корделия не допустила бы чего-то иного в доме Форкосиганов.

Карин раздраженно отмахнулась. — Как много времени вам нужно, чтобы обдумать это, Катриона? — спросила она.

— Не знаю — полагаю, день — два для предварительных проектов. Но конечно нам нужно было бы встретиться с Энрике и Марком.

— Я не могу пойти в резиденцию Форкосиганов. — обмякла Карин. Затем она снова выпрямилась. — А мы могли бы встретиться здесь?

Катриона поглядела на Марсию затем снова на Карин. — Я не могу противодействовать вашим родителям или действовать а их спиной. Но это абсолютно законное дело. Мы все могли бы встретиться здесь, если вы получите их разрешение.

— Может быть, — сказала Карин. — Возможно. Если у них будет еще день или они просто успокоятся… Как последний вариант, вы могли бы встретиться с Марком и Энрике без меня. Но я хочу быть здесь, если смогу. Я знаю, что смогу уговорить их на эту идею, если мне повезет. — Она протянула руку Катрионе. — Договорились?

Катриона с удивленным видом вытерла испачканную землей руку о подол юбки, перегнулась через стол и пожала протянутую ей руку, заключая договор. — Очень хорошо Марсия возразила, — Знаешь, Па и мама заставят меня идти за тобой по пятам, если подумают, что здесь будет Марк.

— Тогда ты сможешь убедить их, что в тебе нет необходимости. А так твое присутствие — это что-то вроде оскорбления.

Марсия на это показала сестре язык, но все же пожала плечами в сдержанном согласии.

Через открытое окно кухни донесся звук голосов и шаги; Карин подняла глаза, подумав, не вернулись ли это тетя и дядя Катрионы. И, может быть, кто-то из них слышал что-нибудь от Майлза или тети Корделии или… Но к ее удивлению в дверь вслед за Никки вошел, склонив голову, оруженосец Пим, в полной ливрее дома Форкосиганов, такой аккуратный и блестящий, как будто был готов предстать перед инспекцией графа. — … Этого я не знаю, Никки, — произнес он. — Но ты можешь быть уверен, что мы рады увидеть тебя у нас в гостях, и ты в любое время можешь прийти поиграть с моим сыном Артуром. Он действительно спрашивал о тебе прошлым вечером.

— Мама, Мама! — Никки бросился к садовому столику. — Посмотри, Пим пришел!

На лицо Екатерины опустилось выражение, непроницаемое, словно закрытые ставни. Она чрезвычайно осторожно взглянула на Пима. — Добрый день, оруженосец, — произнесла она абсолютно нейтральным тоном. Она искоса кинула взгляд на сына. — Спасибо, Никки. Пожалуйста, пойди теперь займись своими делами.

Никки неохотно ушел, бросая взгляды через плечо. Катриона ждала.

Пим прочистил горло, застенчиво ей улыбнулся и отдал нечто вроде полу-приветствия. — Добрый вечер, госпожа Форсуассон. Надеюсь, вы в добром здравии. — Его пристальный взгляд переместился на сестер Куделок; он приветствовал их учтивым, если не педантичным, поклоном. — Здравствуйте., мисс Марсия, мисс Карин. Я…. не ожидал встретить вас. — Он выглядел так, будто ему пришлось импровизировать, изменяя заранее отрепетированную речь.

Карин отчаянно подумала, не могла бы она притвориться, что запрет говорить с любым человеком из дома Форкосиганов применим только непосредственно к членам семьи, но не к оруженосцам. С тоской она улыбнулась Пиму в ответ. Возможно он мог бы поговорить с нею. Во всяком случае ее родители не навязали — не могли этого сделать — свое параноидальное правило кому-то кроме нее. Но после паузы Пим только покачал головой и снова направил внимание на Катриону.

Из внутреннего кармана кителя Пим извлек толстый конверт. Его плотная кремовая бумага была запечатана оттиском с гербом Форкосиганов — точно таким же, как рисунок на спинках масляных жуков, — и он был надписан от руки четким, квадратным почерком; на конверте было только два слова — Госпоже Форсуассон. — Мадам, лорд Форкосиган отправил меня отдать это в ваши руки. Он велел передать, что сожалеет о задержке. Видите ли, это произошло из-за канализации. Ну, конкретно этого милорд не говорил, но когда в доме случается катастрофа, все делается не вовремя. — Он с беспокойством изучал ее лицо, ожидая, как она отреагирует на его слова.

Катриона взяла в руки конверт и посмотрела на него так, будто в нем могла быть взрывчатка.

Пим отступил на шаг назад и отдал ей очень формальный поклон. Целую секунду все молчали, затем он отдал ей еще один полу-салют и произнес, — Извините за вторжение, мадам. А просто зашел к вам на минуту. Благодарю Вас. — Он развернулся на месте.

— Пим! — Его имя, сорвавшееся с губ Карин, было почти воплем; Пим резко дернулся и качнулся назад. — Не смейте просто так уходить! Что там происходит?

— Ты не нарушаешь своего слова? — выделяя каждое слово, спросила Марсия.

— Хорошо, хорошо! Тогда ты его спроси!

— О, очень хорошо. — С демонстративным вздохом Марсия повернулась к Пиму. — Ну, расскажите мне, Пим, что там происходит с канализацией?

— Мне нет дела до этих труб! — закричала Карин. — Мена беспокоит Марк! И мои акции.

— Да? Мама и Па сказали, что тебе нельзя разговаривать ни с кем из дома Форкосиганов, так что тебе не повезло. Я хочу узнать про канализацию.

Пим, услышав это, приподнял бровь, и его глаза на секунду вспыхнули. Некая благочестивая невинность отразилась в его голосе. — Мне очень жаль слышать это, мисс Карин. Я верю, что коммодор очень скоро разберется в этом вопросе и снимет карантин. Так вот, милорд сказал мне, что я не должен делать, а именно: слоняться здесь; беспокоить госпожу Форсуассон какими-либо неуклюжими попытками наладить отношения; приставать к ней, предлагая подождать ответа, или вызывать у нее раздражение, пялясь на нее, пока она читает его записку. Это почти дословно его слова. Но он никогда не приказывал мне не заговаривать с вами, юные леди, поскольку не мог предвидеть, что вы окажетесь здесь.

— А-а, — произнесла Марсия тоном, источающим, с точки зрения Карин, отвратительное восхищение, — так что вы можете говорить со мной и с Карин, но не с Катрионой. А Карин может говорить с Катрионой и со мной…

— Не очень-то мне хочется говорить с тобой, — пробормотала Карин.

—… но не с вами. Это превращает меня в единственного человека в этой компании, кто может говорить со всеми. Как это… мило. Расскажите мне о канализации, дорогой Пим. Неужели она снова засорилась?

Катриона уронила конверт во внутренний карман жакета, оперлась локтем на подлокотник кресла, положила подбородок на руку и слушала, насупив свои темные брови.

Пим кивнул. — Боюсь что так, мисс Марсия. Вчера поздно вечером, доктор Боргос… — Пим поджал губы при упоминании этого имени-… который очень спешил вернуться к поискам своей потерянной королевы, взял двухдневный урожай жучиного масла (приблизительно сорок или пятьдесят килограммов, как мы оценили позже), который уже стал переполнять клетки поскольку мисс Карин не могла прийти, чтобы позаботиться об этих вещах должным образом, и вылил все через лабораторный слив в канализацию. Где это вещество попало в некоторые химическими условия, вызвавшие его… затвердевание. Получилось что-то вроде мягкого пластыря. Который полностью забил основной слив. Легко понять, что в доме, где живут более пятидесяти людей — включая и весь прибывший вчера штат вице-короля с супругой, и моих товарищей-оруженосцев со их семьями, — это привело к весьма немедленному и требующему и неотложного разрешения кризису.

У Марсии не хватило такта сдержать смех. Пим выглядел просто чопорным.

— Лорд Аудитор Форкосиган, — продолжал Пим, кинув на Катриону мгновенный взгляд из-под ресниц, — у которого ранее уже был богатый армейский опыт работы с канализацией, сообщил нам, что тут же и без колебаний ответит на жалобные мольбы своей матери, составил план и повел в подвалы для решения данной проблемы избранный ударный отряд. Каковым отрядом в данном случае были я и оруженосец Ройс.

— Ваша храбрость и, гм, полезность изумляют меня, — подчеркнула Марсия, глядя на него со все большим интересом.

Пим скромно пожал плечами. — Мы не могли достойно отказаться от необходимости пробираться по колено в жучином масле, осколках древесных корней , и, э-э…, прочих материалах, проходящими через канализацию, поскольку нас возглавлял лидер, которому вся эта грязь пришлась глубже, чем по колено. Но поскольку милорд точно знал, что делать, все на самом деле заняло у нас не очень много времени, и в доме все были очень обрадованы. Однако из-за этой задержки я доставил письмо госпоже Форсуассон позже — хотя намечал сделать это утром.

— А что случилось с доктором Боргосом? — спросила Марсия, в то время как Карин, скрежеща зубами и стиснув руки, подпрыгивала на стуле.

— Я предложил привязать его вверх ногами на подвальной стене, пока, гм, уровень жидкости еще повышался, но полагаю, что Графиня просто имела с ним впоследствии небольшой разговор относительно того, какие виды материалов можно и нельзя безопасно сливать в трубы в доме Форкосиганов. — Пим глубоко вздохнул.. — Миледи слишком деликатна и любезна.

Рассказ явно наконец-то пришел к концу, и Карин стукнула Марсию по плечу кулаком, прошипев:

— Спроси его, как Марк.

Несколько мгновений тишины Пим великодушно ожидал слов переводчика, и Карин подумала, что, вероятно, будет требоваться кто-то со столь же тайным чувством юмора, как Пим, чтобы так же хорошо ладить с Майлзом как с работодателем. Наконец, Марсия сдалась и нелюбезно произнесла, — Так, ну и как Толстяк?

— Лорд Марк, — чуть подчеркнул голосом Пим, — едва не нанеся себе вред в попытке объесться… — Он резко замолчал и поправился на полуслове, — … хотя он весьма явно угнетен неудачным поворотом событий прошлой ночи, занялся помощью доктору Боргосу в восстановлении популяции жуков.

Карин легко перевела выражение «явно угнетен». Обжора выбрался наружу. Вероятно, и Рева вдобавок. О, дьявол, Марк так хорошо контролировал свою Черную Команду…

Пим гладко продолжал, — Я думаю, что выражаю мнение всех в доме Форкосиганов, говоря, что все мы желаем скорейшего возвращения мисс Карин, чтобы она могла восстановить порядок. Испытывая недостаток информации относительно событий в семье коммодора, лорд Марк не был уверен, что делать дальше, но теперь это должно быть исправлено. — Его веко дрогнуло, как будто он едва заметно подмигнул ей. О да, Пим не изменился.

Да, Пим составлял гордость СБ; думать одновременно о двух вещах не было для него проблемой. Она с удовлетворением поняла, что ей вовсе не понадобится кидаться к его ногам, обхватив его ботинки с воплем «Помогите, помогите! Скажите тете Корделии, что меня держат под стражей мои сумасшедшие родители!». Сведения уже были переданы в нужном направлении.

— К тому же, — добавил Пим тем же мягким тоном, — груды емкостей жучиного масла, выстроившиеся в нижнем холле, тоже делаются проблемой. Вчера они упали на горничную. Молодая леди была очень расстроена.

Марсия искоса поглядела на Катриону и добавила несколько дерзко, — Ну а как дела у Тощего?

Пим, поколебавшись, проследил за ее взглядом и наконец ответил, — Боюсь, что кризис с канализацией осветил его жизнь лишь ненадолго.

Он коротко поклонился всем трем леди, оставляя их размышлять о том, находящаяся в каких черных глубинах ада душа может найти, что пятьдесят килограммов жучиного масла в главной канализационной трубе делают лучше ее мрачный мир. — Мисс Марсия, мисс Карин, надеюсь что мы скоро вновь увидим всю вашу семью в Доме Форкосиганов. Мадам Форсуассон, позволите мне откланяться и принести извинения за те неудобства, которые я, возможно, неосторожно Вам причинил. А если говорить про мой собственный дом и Артура, скажите, можно ли Никки прийти к нам в гости ?

— Да, конечно, — тихо сказала Катриона.

— Тогда хорошего вам вечера. — Он дружелюбно откозырял и, выйдя через садовые ворота, исчез в узком проеме между зданиями.

Марсия изумленно покачала головой. — И где Форкосиганы находят таких людей?

Карин пожала плечами. — Я думаю, у них самые сливки Империи.

— Так поступают многие высшие форы, но у них нет Пима. Или Матушки Кости. Или…

— Я слышала, что Пима рекомендовал лично Саймон Иллиан, когда был главой СБ, — сказала Карин.

— О, понимаю. Ловко. Это все объясняет, Рука Катрионы непроизвольно потянулась к жакету, в котором был спрятан этот приковывающий внимание кремовый конверт, но к большому разочарованию Карин, она не достала его и не распечатала. Она явно не станет его читать на глазах у своих незваных гостей. Значит, было время убираться.

Карин поднялась на ноги. — Катриона, большое вам спасибо. Вы мне помогли больше, чем кто-либо… — продолжение фразы в моей собственной семье ей удалось проглотить. Было бессмысленно нарочно выводить из себя Марсию, раз она оказала ей эту неохотную и небольшую, но все же поддержку против создаваемым родителями препятствий. — И я абсолютно серьезно говорила об изменениях внешнего вида масляных жуков. Позвоните мне, как только сделаете что-то.

— Кое-что будет у меня уже завтра, обещаю вам. — Катриона проводила сестер до ворот, и закрыла их за ними.

В конце квартала их поджидал Пим, прислонившийся к дверце к припаркованному у обочины бронированного лимузина.

— Она его прочитала ? — спросил он с тревогой.

Карин пихнула Марсию.

— Ну не у нас же на глазах, Пим — сказала Марсия, закатывая глаза.

— Уф. Проклятье, — Пим уставился на мозаичный фасад дома Лорда Аудитора Фортица, полускрытый за деревьями. — Я надеялся… Черт!

— Правда, как же дела у Майлза? — спросила Марсия, проследив его взгляд и вызывающе приподняв голову.

Пим рассеянно поскреб затылок. — Ну, его больше не тошнит и он прекратил стонать. Теперь он принялся бродить по дому, что-то бормоча себе под нос, пока его ничего от этого не отвлечет; я бы назвал это жаждой действия. То, как он взялся за проблемы с канализацией, было просто пугающе. С моей точки зрения, понимаете?

Карин понимала. В конце концов, куда бы Майлз ни сбежал, Пим должен будет следовать за ним. Неудивительно, что весь обслуживающий персонал в доме Майлза наблюдал за его романом затаив дыхание. Она представила разговор «на кухне» «Бога ради, не мог бы кто-то затащить этого паршивца в постель, пока он не сделал нас такими же одержимыми, как и он сам?». Ладно, нет, большая часть служащего Майлзу персонала достаточно долго пробыла под его чарами, и они, наверное, не выразят это в столь резких словах. Но держу пари, скоро может дойти и до этого.

Пим отказался от бесполезного наблюдения за домом госпожи Форсуассон и предложил сестрам подвезти их. Марсия, возможно предвидя в будущем родительский перекрестный допрос, вежливо отказалась за обеих.. Пим уехал. Вслед за своим персональным куратором Карин направилась в противоположную сторону.

***

Катриона медленно вернулась к садовому столику и снова села. Она достала конверт из левого внутреннего кармана жакета, и повертела его в руках, внимательно разглядывая. У кремовой бумаги был внушительный вес и плотность. На откидном клапане на задней стороне конверта было сделано тиснение в виде эмблемы Форкосиганов, глубоко выдавленной в толстой бумаге.