История с продолжением

Екатерина Белецкая
История с продолжением

      Всем людям свойственно нравственное чувство, категорический императив. Поскольку это чувство не всегда побуждает человека к поступкам, приносящим ему земную пользу, следовательно, должно существовать некоторое основание, некоторая мотивация нравственного поведения, лежащие вне этого мира. Всё это с необходимостью требует существования бессмертия, высшего суда и Бога, учреждающего и утверждающего нравственность, награждая добро и наказывая зло.
Эммануил Кант

ЧАСТЬ I
Явь

Первый год

      Темнота за окном – как проклятье. Непонимание происходящего и темнота. Сколько времени они здесь? Дзеди на секунду задумался. Уже больше месяца, почти сорок дней. А он, вместо того, чтобы хоть что-то понять, ощущал, что запутывается всё больше и больше. Он закусил губу, наморщил лоб и подошёл к чёрному пустому окну, забранному внушительной решеткой из толстых некрашеных железных прутьев, выглядевших настолько недвусмысленно, что хоть плач. Это – плен. И ничто другое. Вот только… как же так? Неужели они и впрямь совершили нечто такое, за что заслужили то, что имеют сейчас? Похоже, что заслужили. Он ощущал во всём присутствие какой-то страшной, древней и огромной силы, это место, да и вся страна была, похоже, буквально пропитана этой силой; её отпечаток лежал на лицах людей, он читался в разрывах тяжёлых облаков, его повторяли в своём узоре камни и стволы деревьев, неподвижные стены и унылые пейзажи… Понять природу этой силы не составляло для них никакого труда, но вот осознать её масштаб сумели лишь Арти и Дзеди. И осознав – ужаснулись. Нигде, никогда доселе они не видели такого, не ощущали столь сильного и постоянного давления… и не ведали, что им может стать жутко от одной только мысли, что подобное возможно. Страна называлась Россия. То есть она называлась так раньше, сейчас её звали весьма странно и неблагозвучно – СССР. Почему – никто из них так и не понял.
      Говорили тут на русском языке, его, по счастью, правда, с грехом пополам, но знали Дзеди, Арти и Дени. Из отрывочных фраз, подслушанных под дверью, они установили, что по местному летоисчислению здесь сейчас идёт 1967 год и что сейчас – осень. Это им ни о чём не говорило, только неугомонный Лин всё время шутил, что они из конца столетия вдруг попали в середину. Лин за то время, пока они находились в этом странном месте, освоил пару сотен слов и теперь при каждом удобном (и не удобном) случае забавлялся с новой игрушкой – языком. Его выверты приводили охрану и персонал в состояние нервной дрожи – фразы типа: “А ну-ка, вы, идите ты сюда!”, систематически оглашавшие коридор, почему-то раздавались столь неожиданно, что люди пугались, хоть и старались не подавать вида…
      Это было невероятно, но это происходило. Дзеди понимал, что по отношению к Айкис они поступили нечестно, конечно, можно было бы предупредить её… но Дзеди тогда это и в голову не пришло. Ведь только отправив людей домой, они сообразили, чей это был бункер. Только тогда они осознали, что не худо бы было применить к спасённым хоть какое-то внушение, что они своим импульсивным поступком на самом деле подвергли Дом немалой опасности. Но всё это было осознано позже, много позже. Тогда, когда менять что-либо стало уже бесполезно. Теперь же они находились в полном замешательстве – им с трудом верилось, что Айкис могла так поступить с ними. Какое жуткое место! Дзеди и помыслить не мог, что подобные бывают. Неужели это и есть то самое наказание, что уготовано им советом? Но, чем дольше они здесь находились, тем лучше он понимал – это оно самое и есть. Он ещё не придумал, как это можно назвать – наказание, испытание, проклятье?… Но он чувствовал, что от них теперь зависит очень многое. Это был стан врага, извечного врага, и Дзеди понял, что придётся сопротивляться этой силе. Правда, он ещё не разобрался – как. Остальные же (кроме него и Арти) пока ещё не восприняли ситуацию всерьёз – слишком легко было уйти, детекторы у них не сняли – считай координаты и иди, куда хочешь. Поначалу Лин с Ноором развлекались тем, что ходили друг к другу в гости через стену, разделявшую их камеры. Позже к ним присоединился Дени и вакханалия с хождениями взад-вперёд достигла прямо-таки хулиганских масштабов. Это безобразие прекратил Арти. Он несколько дней следил за перемещениями, прислушивался к смеху Лина, периодически доносившемуся то из одной камеры, то из другой… а потом, вечером четвёртого дня приказал всем придти к нему.
      – Тебе скучно, что ли? – весело спросил Лин, когда все уселись. – Заняться нечем?
      – Нечем заняться тебе, – ответил Арт. Он один остался стоять посреди камеры, лицом к зарешеченному окну. – Пока кое-кто бегал, я думал. Позвольте мне предоставить вам некоторые из выкладок. Время есть?
      Дзеди, а за ним и Дени кивнули.
      – Итак, пункт первый, – продолжил Арт, – прежде всего – о мерах предосторожности… не стоит улыбаться, Лин. Ты пока не понял, во что мы влипли.
      – А ты понял? – ехидно поинтересовался Лин. – Интересно, как?
      – Сопоставил факторы.
      – Какие? – спросил Дзеди.
      – Всё, до чего смог дотянуться. Итак. Айкис отправила нас в ловушку. Зачем?… Сложно сказать, но, по-моему, мы сильно её разозлили. Вероятно, через некоторое время она может сменить гнев на милость и вызволит нас отсюда. Но этого может и не произойти.
      – Как? – не понял Дени. – Она что – навсегда нас здесь оставила?
      – Это утверждение верно на девяносто восемь процентов, – кивнул Арти.
      – Но детекторы! – вмешался Лин. – Их же не сняли! Мы же можем вернуться в любой момент!
      – Присутствие детектора плюс отсутствие совести – самая короткая дорога обратно, – согласно кивнул Арти. Дзеди поднял на него изумлённый взгляд. – Лин, дорогой мой, пойми, что мы не можем вернуться. Не имеем права.
      – Но почему? – Лин был удивлён до крайности.
      – Ты хочешь этим… можно сказать, что людям… показать дорогу домой? К нам домой?… – в голосе Арти звучало ехидство. – Может, отведёшь их туда за руку?! Ты имеешь представление о том, какой след в энергетическом поле оставляет детектор? Это тебе не Дом, мой милый. Это в Доме всё пронизано такими полями, поэтому отдельное поле фактически невозможно выделить из фона. А здесь? Здесь оно спокойное, нетронутое, понимаешь? Кстати, в коридорах я не раз засекал людей, чувствительных к подобным возмущениям и способных их распознать. Удивительно, что до сих пор ещё…
      – Постой, – прервал его Дзеди, – значит детектором пользоваться нельзя?
      – Ни в коем случае, – кивнул Арти, – ты правильно меня понял. И думать об этом забудьте. Ходить только пешком.
      – Ты прямо как Айкис, – обиделся Лин. – То – нельзя, это – нельзя…
      – Я только начал, – ответил ему Арти. – “Нельзя” ещё очень много.
      – И что ещё? – обречено спросил Лин.
      – Отвечать на любые вопросы, которые касались бы Дома. Ни на какие, вы поняли? Они и по намёкам поймут всё, что им нужно. Кстати, не отвечать никому, то есть даже если человек, задающий вопрос, вам симпатичен.
      – А если – очень? – спросил Лин.
      – Даже если “очень”. Особенно – если “очень”. Ты удовлетворён?
      – Вполне. Продолжай.
      – Спасибо. Следующее. Не говорить ни с кем о нашей работе.
      – Подумаешь, секрет, – отмахнулся Дени, – чего там интересного?…
      – Для тебя – ничего, но для местных жителей… для них ты – клад, сокровищница знаний. Ты скоро в этом убедишься, мой дорогой. Я уже видел некоторые предпосылки.
      – Это почему это их заинтересует наша работа? – спросил Лин.
      – Да потому, что их уровень несоизмеримо ниже нашего. Понятно?
      – Понятно, – Дзеди кивнул. – Но может и не заинтересовать, ведь так?
      – Так, – легко согласился Арти, – но посмотрим. Не будем торопить события. И ещё. В присутствие посторонних говорить только на русском.
      – Это ещё зачем? – опешил Лин.
      – Чтобы у них не было возможности проанализировать наш язык и понять, о чём мы беседуем между собой.
      – Если кто-нибудь возьмётся анализировать рауф, – заметил Лин, – я посмотрю, что у него получится! Кто сможет проанализировать полуинтуитивный язык, в котором правил больше, чем слов в словарном запасе среднего обывателя?… Нет, Арти, это нереально. Я сколько лет на нём говорю, а со всеми правилами так до конца и не разобрался. Ты думаешь, что они способны?…
      – Давай всё же подстрахуемся, – попросил Арти, – тебе самому спокойнее будет. Всё понятно?
      – В общих чертах, – Дзеди поднялся на ноги и принялся мерить шагами камеру.
      – Арти, а как ты думаешь, есть хоть какой-то шанс, что нас заберут обратно? – спросил Дени.
      – Ты хочешь правду? – по выражению лица Арти было невозможно ничего понять. Дени кивнул. – Такого шанса нет. Удовлетворён?
      – Почему? – Лин больше не улыбался, на лице его проступило выражение горестного изумления.
      – Точно не скажу, но чувствую, что нет. Обычно интуиция меня не подводила. – Арти пожал плечами и добавил: – До сих пор не подводила.
      – Ребята, это же всё из-за меня! – Дзеди покачал головой. – Не понеси меня тогда нелёгкая через Эстен, не вспомни я про эту гряду, что перед Ролом…
      – Да ладно тебе, – утешил его Лин, – не переживай. Мы же все это сделали, не ты один. Да и не могли мы этих бедолаг там оставить, ведь правда, ребята?
      – Правда, – отозвался доселе молчавший Ноор, – не по человечески бы это было. Вот только…
      – Что? – спросил Дзеди.
      – Почему она так с ними поступала? – спросил Ноор. – Зачем ей было нужно их…
      – …их что? – теперь все смотрели на Ноора, и он продолжил:
      – Зачем ей нужно было их убивать?…
      – С чего ты взял, что она?… – начал Лин, но Арти его прервал:
      – Мы не успели вам сказать тогда, но… пока вы их выводили, мы с Ноором проверили помещение. И нашли утилизатор. В нём – одна органика. Ну, не совсем одна… восемьдесят девять процентов. Я подозреваю, что всё остальное – это одежда. А эти восемьдесят девять…
      – Боже, – шепотом сказал Дзеди. – Почему вы раньше не сказали?
      – Мы думали. – Арти побарабанил пальцами по столу. – За Ноора я, конечно, не отвечаю, но я сам…
      – Тогда всё ясно, – заключил Дени. – Зачем ей свидетели? А в совете у неё столько знакомых, что пальцев на руках и ногах не хватит. Вот от нас и избавились. Я правильно понял?
      – Почти, – Арт кивнул, – есть ещё одна маленькая деталь. Совета, как такового, не было. По крайней мере, мы на нём не присутствовали. Так?
      – Так, – согласился Дзеди.
      – Смею предположить, что его не было вообще, – подытожил Арти, – а вопрос с нами был решён на несколько более высоком уровне.
      – Вечные? – удивился Лин. – Неужели они могли оправдать её и так поступить с нами? Это невозможно…
      – Вполне возможно. Вы всё поняли?
      – Арти, что же нам теперь делать? – тревога, прозвучавшая в голосе Дзеди, заставила остальных повернуться к нему. – Если рассуждать, опираясь на то, что ты сейчас сказал, то… у меня пока выходит вот как: мы должны соблюдать осторожность и не выдавать никакой информации ни о себе, ни о своей работе; мы не должны вступать ни в какие контакты и разговоры; мы должны просто сидеть и терпеливо ждать… чего?! Скажи, ради Бога!
      – Если бы я знал, – вздохнул Арти. – Пока я понял, чего делать нельзя. И никак не могу понять, что же всё-таки делать можно.
      – Ну, хоть поприкалываться-то разрешишь? – жалобно вопросил Лин. – А то такая скука…
      – Не переходя пределов разумного – можно, – сжалился Арти. – Только никого не зли. Понял?
      – Ладно, – Лин поднялся со стула. – Пошли по домам, что ли? Спать охота…
      – Пошли, – согласился Дени. – Арт, мы уж последний раз по координатам проскочим, хорошо?
      – Естественно, – Арт улыбнулся, – пусть дорога будет интересной и приятной!
 

* * *

      Опасность. Вот что он понял. Прошло ещё сколько-то времени. Вначале было странно – к ним в камеры приносили еду, всегда в одно и то же время, смену постельного белья; их три раза в неделю водили в душ. Но с ними никто не разговаривал и вообще не проявлял к ним интереса. Так продолжалось почти три месяца. За это время они несколько раз собирались в комнате Арти, Лин потешался над всё более мрачными прогнозами, которые тот высказывал.
      – Ведь ничего не происходит, – с жаром доказывал Лин, – подержат – и обратно!
      – Нет, – возражал ему Арти, – нет! Они отпустили нам сколько-то времени на адаптацию. И это время заканчивается.
      Арти оказался прав. Ещё через месяц появилась бумага.
      Её принесли в комнаты утром, ясным морозным солнечным утром. Принесли совершенно новые люди, не те, что носили еду, не охрана.
      – И что нам с этим делать? – полюбопытствовал Лин, который к тому времени освоил язык на вполне приличном уровне.
      – Пишите, – ответил ему человек и положил пачку бумаги на узкий стол, стоящий у окна.
      – Что? – спросил Дзеди. Его кольнуло неприятное предчувствие.
      – Всё, – и человек удалился.
      – Ничего не понимаю, – сказал Лин. – Сразимся?
      – А как же! – в тон ему ответил Дзеди.
      До вечера они вспомнили почти все игры, которые можно было осуществить с помощью бумажного листа – от тривиальных крестиков-ноликов, практикуемых, вероятно, во всей обозримой и необозримой вселенной, до моделирования трёхмерного боя “скивет”, в который играть на бумаге оказалось весьма сложно. Ночью, пока они спали, листы бумаги кто-то унёс, а взамен исписанных появились новые.
      – Вот нахалы! – возмутился Лин. – Мы эту партию вчера не закончили, а они…
      – Ничего, у нас бумаги ещё много, – утешил его Дзеди, – сегодня я тебе, так и быть, дам фору…
      – Это ещё кто кому даст! – Лин хлопнул ладонью по столу. – Это я тебе дам!
      Этот день прошёл точно так же, как и предыдущий. И ещё несколько недель происходило то же самое – безделье днём… и исчезающие по ночам листы. В камере Дени и Ноора происходило примерно то же самое, с некоторыми вариациями, правда незначительными. В камере же Арти стопка бумаги, принесённая в первый день, лежала нетронутая и потихонечку покрывалась пылью.
      Исчерпав свои игровые возможности, Лин вспомнил про искусство, которому обучился в посёлке. Сложенные из бумаги кораблики, журавлики, лягушечки и прочая дребедень скапливалась в комнате во всё больших и больших количествах. На вопрос охраны: “Что это значит?” Лин невозмутимо ответил:
      – Оригами. Понятно?
      – Понятно, – ответил один из охраны.
      Больше вопросов на эту тему не возникало. А через неделю бумагу перестали приносить. И снова потянулись пустые, ничем не заполненные дни. А потом Арти обнаружил в своей камере следящую аппаратуру, очень примитивную, грубо сработанную… но перепугался так, как никогда в жизни. И в срочном порядке созвал всех на совет.
      – Они начали, – Арти был бледен, но полон решимости, – удвойте осторожность!
      – Хорошо, Арт, мы постараемся, – Лин ободряюще улыбнулся и похлопал друга по плечу. – Ты только нами руководи по мере возможности, а мы не подкачаем. Пойдёт?
      – Конечно. Постарайтесь не делать глупостей, особенно ты, рыжий. И проверьте свои комнаты. Сумеете?
      – Наверное, – Дзеди пожал плечами. – А как ты это делал?
      – Для начала простучите стены. Только аккуратно. Потом… зеркало у вас там есть?
      – Было, – сказал Дени.
      – У нас тоже, – добавил Лин.
      – За зеркалом посмотрите… и на стенах все неровности и странности проверьте. Отключить сможете?
      – Конечно, – Дзеди поднялся. – Потом – к тебе?
      – Да. – Арти тяжело вздохнул. – Хотя, конечно, всё это уже без толку.
      – Почему? – не понял Ноор.
      – Они видели, как вы выходили, – ответил Арти, – и, вероятно, не единожды. Остаётся только одно…
      – Что? – спросил Дзеди.
      – Можно попробовать дать им понять, что все ваши хождения возможны только с моим участием.
      – Зачем? – спросил Лин.
      – Чтобы хоть как-то оградить вас от лишних расспросов.
      – Но почему – только с твоим? – на лице Дени было написано непонимание.
      – Посмотри на себя в зеркало, а затем посмотри на меня. Если ещё вы хоть как-то похожи на местных, то я… – Арт усмехнулся и добавил: – я слишком другой, меня они боятся и все аномальные проявления списывают на мою скромную персону. От души надеюсь, что и на этот раз номер пройдёт.
      – А что, и до этого?… – начал Дзеди, но осёкся. – Конечно, как я мог забыть. Ты же сканировал их, они могли заметить…
      – Они и заметили, – Арти улыбнулся, – слежку, вероятно, установили немногим позже… Послушайте, ребята! Мы здесь уже полгода, я думаю, вы все поняли, что это – надолго. Не хочу говорить о плохом, но вам, скорее всего, придётся прожить остаток своей жизни здесь… не перебивай, Лин! Я ещё не закончил!… Так вот. Запомните! Что бы с вами не происходило, что бы ни случилось – не позволяйте им вытянуть из вас что-либо, касающееся Дома и вашей прежней жизни. И, конечно, работы. Это – первое. Второе. Держитесь друг друга! Только так вы сможете выжить. Ясно?
      – Ясно, – ответил за всех Дзеди, – не ясно только одно: почему ты всё время говоришь “вы”? А сам ты? Что будет с тобой? Почему ты разделяешь себя и нас?
      – Я уже говорил, Дзеди, – Арти подошёл к Дзеди и глянул тому прямо в глаза своим пронзительным светло-зелёным взглядом, – я другой. И ты это знаешь. Тем более что они уже разделили нас, поселив в разных камерах. Или ты этого не заметил?
      – Не ехидничай! – Лин тоже подошёл к Арти. – Ну и что? И потом почему – остаток жизни?! Мне, к примеру, только девятнадцать; Дзеди двадцать, а остальным, включая, кстати, тебя, и того меньше! Ты, между прочим, младше нас всех.
      – Самый младший не означает самый глупый, – заметил Арти. – А тебе, Дзеди, я могу дать один дельный совет на будущее.
      – Это какой? – нахмурился тот.
      – Даже два. Первый: самый старший – не обязательно самый умный, а второй – самый старший – не обязательно самый ответственный. Всё, мои дорогие. Расходитесь по своим камерам и готовьтесь в самом скором времени их покинуть.
      – Почему? – Лин уже потихонечку бесился, остальные это заметили. – Откуда ты всё знаешь?
      – Я просто подслушал разговор в коридоре, – пожал плечами Арти, – через несколько дней нас переводят в другое место.
      – Зачем? – спросил Дзеди.
      – Говорят, что мы не идём на сотрудничество и поэтому к нам разрешено применить какие-то меры воздействия.
      – Какие меры? – спросил Дени.
      – Не знаю, – Арти покачал головой, – про это они не говорили.
      – А куда нас переводят? – спросил Ноор.
      – Не всё ли равно, правда? – Арти глянул в тёмное окно. – Здесь везде одно и то же. Какая разница?…
      – Арти, а ты не боишься? – взгляд Дзеди потяжелел, в голосе зазвучало напряжение.
      – Нет. Я придерживаюсь одной доктрины, которая гласит…
      – Только не философствуй, ради Бога! – Лин возвёл глаза к потолку. – Лучше расскажи, что ещё ты подслушал?
      – Да, собственно, больше ничего.
      – А если сказать правду? – ни с того, ни с сего спросил Дзеди.
      – А если правду, то они решили вытянуть из нас то, о чём я говорил, любым способом. Это дословно. Только я не знаю, зачем тебе это понадобилось? Если хочешь что-то узнать, не привлекая лишнего внимания, тогда проникай в мысли и действуй.
      – Я не умею, – мрачно сказал Дзеди.
      – Учись, – предложил Арти.
      – А я? – возмущённо спросил Лин.
      – И ты тоже, – добавил Арти. – И все остальные. Это не так трудно, как может показаться на первый взгляд, а в жизни вполне может пригодиться.
      – Только вот не пойму, зачем, – встрял Дени. – Я никогда в жизни ни от кого не прятался, не скрывался. И не собираюсь так поступать в дальнейшём…
      – Ты просто-напросто никогда в жизни своей не сталкивался с насилием, – жестко сказал Арти, – у тебя поэтому и сложилось столь примитивное мнение на этот счёт…
      – Я сталкивался, – заметил Дзеди. – И Лин – тоже. Однако мы превосходно обходились без таких крайних мер.
      – Это где же ты с ним сталкивался? – прищурился Арти.
      – А кого высылали в посёлок?! – ощерился Лин.
      – А кому Ноор расквасил лицо на поединке?! – возмутился Дзеди.
      – А кто получил по полной программе за подводную лодку?!!! – заорали они в один голос.
      – И вообще, ты не прав, – добавил Дзеди, немного остыв. – Мы-то как раз сталкивались.
      – Это было не насилие, а детский лепет, – отрезал Арти. – Тоже сравнили…
      – Откуда ты всё знаешь? – в который уже раз спросил Дени.
      – Да не знаю я ничего! – взорвался Арти. Дзеди удивился – он впервые видел Арта в таком состояние. – Я тут нахожусь наравне со всеми вами, если ты не забыл. Я только думаю всё время и пытаюсь, по мере сил, делать какие-то выводы из того, что я вижу и слышу. Кое-что я чувствую, ещё до чего-то дохожу своим умом, что-то додумываю… Понимаешь, мне это всё очень не нравится, и… моли Бога, чтобы я оказался не прав!
      – Арти, мы все знаем, что голова у тебя светлая, – примирительно сказал Дзеди, пожимая плечами, – но всё-таки может же так случится, что на этот раз ты ошибёшься…
      – Дай Бог, Дзеди, – Арти низко опустил голову и еле слышно добавил, – вот только зачем тогда вся эта бодяга с микрофонами в стенах и камерами за зеркалом… и причём тут бумага, на которой было предложено писать всё. Что – “всё”? Никто не знает. И почему я всё время ощущаю угрозу…
      – Ладно тебе, Арти, – Дени подсел к другу и обнял его за плечи. – Мы же все вместе. Всё нормально будет, вот увидишь…
      – Не стоит меня успокаивать, Дени, – Арти вздохнул. – Я и так спокоен. Мне, если что случиться, есть, куда деться, а вот вам…
      – Куда это ты денешься? – полюбопытствовал Лин.
      – А у нашего Арти среди Вечных друзья завелись, ты разве не знаешь? – в тон ему ответил Ноор. – Ведь так, Арти?
      – Не так. И не будем об этом. Но факт остаётся фактом. Вы, в отличие от меня, беззащитны.
      – Мы ещё посмотрим, кто тут беззащитный, а кто – нет, – пообещал Дени.
      – Мы с Лином – к вашим услугам, – галантно предложил Дзеди.
      – Арти, если хочешь кого спасти – можешь начинать сейчас. Спаси меня от скуки, пожалуйста, – вежливо попросил Лин. – А то я прямо загибаюсь. Я на Дзеди уже всё перепробовал – и ничего. Этому уже на всё наплевать.
      – И всё ты врёшь, – обиделся Дзеди, – кто вчера с тобой весь день считал деревья и слушал твой бред о том, что они бегают? Не я, что ли?
      – Это – фигня, – отмахнулся Лин. – Охранников ты считать отказался.
      – Он же только один.
      – А интереснее думать, что их там много, – доверительно сообщил Лин, – я вот попробовал сосчитать, сколько их прошло мимо камеры за день…
      – И сколько? – спросил Ноор.
      – Я сбился со счёта на двадцать восьмом, – гордо сообщил Лин.
      – А я – на тридцать четвёртом, – ещё более гордо ответил Ноор.
      – Я же говорил, что их там много! – радостно сказал Лин. – А вы мне не верили! Вот Ноор тоже считал…
      – Тот ещё придурок, не хуже тебя, – проворчал Дени. Дзеди согласно кивнул.
      – Небось, просил тебя помочь посчитать охранников, пока он считает деревья? – проницательно спросил Дзеди. Теперь пришла пора Дени кивать, что он и сделал. – Вот-вот… а потом полночи ругался из-за того, что он, якобы по твоей вине, сбился со счёта?
      – Точно. А ты откуда знаешь?
      – А я подслушал, как они сговаривались, – объяснил Дзеди и тут же получил от Лина оплеуху. – Так всегда, – пожаловался он, потирая щёку, – за правду больнее всего достаётся…
      – Тебя вообще надо выпороть, стукач! – Лин надулся. – Всю малину изгадил…
      – Ты сам кому хочешь изгадишь не только малину, но и всю жизнь в придачу. Я из-за тебя полночи не спал, между прочим!
      – И я! – взревел Дени. – А ну-ка вздуем этих негодяев!
      – Лин, бежим! – Ноор ликовал, он был в превосходном расположение духа. Он схватил Лина за руку и они скрылись в стене. Дзеди и Дени улыбались им вслед.
 

* * *

      Арти, как всегда, оказался прав. Не прошло и недели, как в один из пасмурных дождливых вечеров за ними пришли. Их всех вывели из камер и повели по длинному узкому коридору прочь, к выходу. Дзеди вдруг почувствовал, что ему больше не суждено вернуться обратно и его вновь, уже в который раз, укололо нехорошее предчувствие. Тем более что этому были и другие причины. Те же охранники перестали себя вести так, как раньше – исчезли вежливость и обходительность, а взамен них появилось что-то новое. Грубые, отрывистые команды, скупость движений, деловитые, отрешённые лица… Охранники и конвоиры словно сбросили с себя надоевшие маски, и Дзеди очень не понравилось то, что он под этими масками увидел.
      Их вывели на улицу. Холод и непогода, слякоть и темнота кругом.
      – Лицом к стене, руки за голову, – скомандовал конвоир. Они повиновались, даже Лин, у которого вдруг пропала всякая охота острить. В этом неудобном положение они простояли минут десять, пока не подошла машина. Она была точной копией той, на которой их привезли в это место и Дзеди понял, что дорога не займёт много времени. Видимо эти примитивные механизмы служили для поездок на небольшие расстояния. Их затолкали в кузов, предварительно сковав руки наручниками (поняв, что с ним делают, Дени поразился, но возражать не стал, решил не связываться), и машина тронулась. В кузове её было холодно, откуда-то сквозило, плохо пахло. Они сели на пол, тесно прижавшись друг к другу, чтобы хоть немного согреться, и принялись шепотом обсуждать своё нынешнее положение.
      – Куда это они нас? – спросил Ноор. – Арти, ты же у нас всё знаешь… может, ты в курсе?
      – Нет. Я вам тогда рассказал всё, что сумел подслушать.
      – А они не говорили про то, что с нами собираются делать?
      – … нет, я же сказал.
      – …или про то, что им от нас нужно? – закончил за всех Лин.
      – Нет. Речь шла о каких-то мерах воздействия. – Арти передёрнул плечами. – До чего же здесь холодно, что за дурацкая планета…
      – Планета-мать, планета-исток, – менторским тоном произнёс Лин. Дзеди усмехнулся, и Лин продолжил, вдохновлённый таким проявлением одобрения, – вы, не смотря на то, что родились вдали от неё, обязаны знать, какие обычаи, какие культурные традиции, какие…
      – Лин, заткнись, – попросил Дени.
      – Вот ещё! – отмахнулся тот. – Так на чём я?… А! Какие языки там существуют. Вы обязаны бережно хранить в своей памяти…
      – Лин, чёрт возьми! – взорвался Дени. – Ты сегодня замолчишь?
      – Я просто хотел вспомнить самое начало курса лекций по истории переселения и субкультур. – Лин пожал плечами. – Я не виноват, что у меня память такая хорошая.
      – Ты бы лучше нашёл в своей памяти, что такое “меры воздействия”, – попросил Ноор. – А то я так не могу долго. В неведение, то есть…
      – Вряд ли это что-то хорошее, – заметил пессимистически настроенный Дзеди. – Ты же видел, как они с нами сегодня обходились…
      – Но и вряд ли что-то плохое, – Дени, как всегда, старался быть оптимистом. – Мы им всё-таки нужны…
      – А ты что скажешь, Арти? – спросил Ноор. Машину сильно тряхнуло на ухабе, Лин шепотом выругался.
      – Я уже говорил. Посмотрим, зачем торопить события.
      – А кто их торопит? – Арти осторожно отодвинулся подальше от стенки кабины и произнёс: – Только не вздумайте бежать или ещё как-то им сопротивляться.
      – Почему, Арти? – Дзеди старался говорить тихо.
      – Ты пока не поймёшь, прости. Просто делайте то, что я говорю. Всё равно уже поздно что-либо менять.
      – И что, нам теперь на всю жизнь… здесь? С этими? – Лин кивнул в сторону кабины. Хотя они говорили на рауф, Лин тоже не повысил голоса, опасаясь, что их могут подслушать. Беспокойство Арти постепенно овладевало всеми.
      – Да. Похоже, мы подъезжаем, – заметил Арти.
      – Слушай, а здесь нас тоже сунут под замок? – ехидно поинтересовался Ноор. – Или как?
      – А как же! – Дзеди улыбнулся и потряс скованными руками. – В эти… как их там? Арти, подскажи.
      – Камеры, естественно, – вздохнул Арти. – Ты потише, хорошо?
      – Ладно, – Дзеди снова сел на пол и привалился плечом к стенке кабины.
      …Они и впрямь подъезжали. Если бы они имели возможность хоть на минутку выглянуть наружу, они бы увидели подсыпную дорогу, окруженную лесом, состоящим преимущественно из осин и берёз, сумевших выжить на сильно заболоченной почве. Дорога упиралась в железные ворота, крашенные в унылый зелёный цвет, над воротами нелепым выростом стояла сторожевая вышка. Примыкавший к воротам забор был поверху опутан колючей проволокой аж в три ряда. Темнота, сошедшая на землю ещё несколько часов назад, систематически разрубалась надвое всевидящим лучом огромного прожектора, расположенного на другой вышке, стоящей в глубине территории. И если бы они могли прочесть название, табличку, висящую над дверью уродливого, приземистого двухэтажного здания из серого бетона, они прочли бы что-то уже совершенно непонятное. Табличка гласила “Пошивочные мастерские. Филиал отдела снабжения ВС СССР”. Обилие охраны наводило на совершенно недопустимые для советского человека мысли о том, к примеру, что родина изобрела какой-то сверхъестественный фасон военной формы, и теперь старательно прячет это достижение народного хозяйства от посторонних глаз. К примеру, шпионских. Впрочем, никто из посторонних при всём желании не смог бы пробраться в эту запретную зону, даже если бы очень этого захотел. С трёх сторон забор выходил на болота, тянувшиеся по стылым лесам не один десяток километров. Одна-единственная не заболоченная сторона была защищена не хуже, чем иные стратегические объекты. Если не лучше. Мало того, даже те военные, которые с озабоченным видом проверяли у приехавших документы, даже те, что торчали у входа в здание “пошивочных мастерских” и сидели на вышках с заряженными АКМ в руках, не знали, что они охраняли. Внутрь здания их никто никогда не впускал. Их привозили из самых разных частей на дежурство, а по холодному времени те, кто ждал, когда придёт за ними машина, чтобы увезти обратно в родную часть, имели право погреться в караулке, что стояла на проходной. И всё. Впрочем, внутрь здания никто и не стремился.
      Машина въехала по пандусу внутрь. В тот момент, когда они пересекли границу, отделявшую улицу и внутренние помещения, Арти вздрогнул и, поморщившись, словно от боли, вдруг едва слышно прошептал: