— Кем бы они ни были, они все-таки люди.

— Ну и пусть, — презрительно скривилась Элайна. — Мне до них нет никакого дела.

— Пожалуй, мне не следовало бы брать тебя на работу. — Коул снял рубашку и принялся споласкивать холодной водой лицо и плечи. Солнце заблестело на маленьком золотом медальоне, висевшем на длинной цепочке на шее капитана, и на противоположной стене запрыгал крохотный солнечный зайчик. — Может, ты собираешься как-нибудь повредить нашим солдатам?

Серые глаза Элайны сузились.

— Если меня не заставят быть для них нянькой, я буду добросовестно выполнять свою работу, — горячо заверила она. — На этот счет можете не волноваться. Впрочем… — она помедлила, — если вы считаете, что мальчишка-сирота ни на что путное не способен, то лучше откажите мне сразу.

Терпеливо выслушав дерзкую речь подростка, Коул громко рассмеялся. Он уже пришел к выводу, что Эл — самый честный юноша, какого он когда-либо видел, но зато и самый неряшливый.

— По-моему, твоему дяде следовало бы получше вымыть тебя.

Элайна опустила глаза:

— Покажите, что надо делать, и я выполню всю работу. Остальное вас не касается. От грязи еще никто не умирал.

Коул хмыкнул:

— Я не могу даже представить, как ты будешь выглядеть после ванны.

— Это и ни к чему, янки. — Элайну раздражал взгляд, которым капитан окинул ее перепачканную одежду и измазанное лицо. — Так что я должен здесь делать? Вы сказали, что вам пора вернуться к работе, не так ли?

Коул снова надел рубашку, а поверх нее — свежий белый халат. Затем он провел Элайну через несколько палат, время от времени останавливаясь и давая короткие и точные распоряжения. Палаты представляли собой просторные комнаты, заставленные койками, на которых лежали раненые. Элайна сразу заметила, что под койками скопился толстый слой грязи, а на полу валялись старые окровавленные бинты.

— Вы еще ни слова не сказали о жалованье, — напомнила она. — Сколько вы собираетесь мне платить?

— Как и любому солдату-северянину, — ответил Коул. — Доллар в день. Ты также получишь жилье и еду.

— От еды не откажусь, но поскольку жить я здесь не буду, прибавьте еще десять центов, и по рукам.

— Что ж, справедливо, — признал Коул. — Но за эти деньги тебе придется хорошенько поработать.

Элайна равнодушно пожала плечами. Она ни в чем не собиралась убеждать ненавистного янки. Когда капитан удалился, она не стала медлить и, наполнив ведро водой, растворила в ней наструганное тонкими полосками мыло. В ее руках тяжелая щетка забиралась в каждый угол, под каждую койку, умывальник, стул, выволакивая оттуда кучи мусора и пыли. Солдаты почти не обращали внимания на возникшую суету — казалось, каждый из них был полностью погружен в собственное царство боли. Кое-кто пытался обменяться парой слов с мальчишкой, но поскольку Элайна была не расположена любезничать, то отвечала молчанием на все старания завязать с ней беседу и продолжала энергично орудовать щеткой.

За день она успела убрать только два помещения. Наконец она прекратила работу и оглядела чисто выскобленный пол. От усталости у нее дрожали колени. Мысль о том, что ей придется убирать еще шесть палат, приводила ее в отчаяние. Впрочем, напомнила себе Элайна, с этим можно подождать до завтра: никто не заставлял ее работать в госпитале круглые сутки, и к тому же у нее не было ни малейшего желания возвращаться домой в темноте.

Понурив голову, она брела по коридору, с трудом переставляя ноги, но по крайней мере ей было чем гордиться: две палаты буквально сияли чистотой, полы были выскоблены, окна промыты, пыль со столов стерта. Даже капитан Латимер не нашел бы, к чему придраться. Элайна не видела его с раннего утра и не жалела об этом — если две палаты стали чистыми, то сама она с ног до головы покрылась грязью и мечтала поскорее вымыться.

Возвращение домой на принадлежавшей Энгусу дряхлой кобыле ничуть не помогло Элайне воспрянуть духом. На пороге ее встретила Роберта с уложенными по последней моде волосами и в платье из зеленого муслина, словно нарочно подчеркивавшем разницу между ними. Сегодня утром Элайна втерла в волосы отвратительную смесь грязи, жира и воды, чтобы красота темно-рыжих локонов не так бросалась в глаза, и теперь ей не терпелось смыть это месиво. Она торопливо прошла мимо кузины, пряча покрасневшие руки с обломанными ногтями, и скользнула в комнатку рядом с кухней, прежде служившую кладовой. С началом войны, когда запасы провизии в доме Крэгхью иссякли, эту комнату превратили в ванную — благо близость кухни избавляла от необходимости далеко носить тяжелые ведра с водой. Именно здесь Элайна провела большую часть вечера. Она неторопливо вымыла волосы, вычистила и подрезала ногти, смазала изъеденные руки целебным бальзамом. Вынужденная несколько недель терпеть грязную и неудобную одежду, она считала, что может позволить себе подобную роскошь. Если мольбы матери ни разу не достигли цели, это с легкостью сделала мужская одежда: благодаря ей Элайне вдруг захотелось стать настоящей леди.

На пятый день работы в госпитале девушке пришлось снова убирать в двух первых палатах. На этот раз она действовала быстрее: мусора и пыли скопилось не так много, тем более что она расставила повсюду пустые ведра. Кое-кто из солдат, утомленных бездельем, вызвался помочь ей, и в результате у нее даже осталось время на еду.

К вящему неудовольствию Элайны, ее обед прервал визит капитана Латимера: усевшись рядом с ней за стол, он поставил перед собой тарелку с едой. Элайна чуть было не выпалила, что в столовой полным-полно свободных мест.

— В чем дело, капитан? Для вас больше не нашлось места? — Она раздраженно посмотрела на него.

— Прости, Эл, я не знал, что ты предпочитаешь обедать в одиночестве, — сухо отозвался Коул, но не стал пересаживаться.

— А почему, думаете, я пришел сюда с опозданием?! — раздраженно воскликнула Элайна. — Мне вовсе не все равно, кто сидит со мной рядом. У меня нет ни малейшего желания обедать в компании гремучих змей и хорьков.

— Прекрати огрызаться и ешь, — резко приказал Коул. — Ты недолго задержишься на этом свете, если не научишься вести себя прилично. — Он указал на кожаную сумку, лежащую рядом с тарелкой Элайны. — Зачем ты носишь это с собой?

— А вам какое дело?

Капитан небрежно пожал плечами:

— Я спросил просто так, из любопытства. Ручаюсь, там вовсе не смена белья — я еще не видел тебя в другой одежде, кроме этой.

— Ну, если уж вам так приспичило, — проворчала Элайна, — объясняю: все, что не съедаю здесь, я уношу домой. — Она, прищурившись, взглянула на капитана и вытерла ладонью нос. — Или это запрещено?

Отрицательно покачав головой, Коул глотнул кофе, сунул руку в карман и вытащил оттуда узкий коричневый конверт с печатью. Он бросил конверт на стол перед Элайной, и она с удивлением увидела на нем имя Эла Крэгхью.

— Что это? — подозрительно осведомилась девушка.

— Твое жалованье за неделю.

Элайна поспешно вскрыла конверт и пересчитала деньги.

— Но здесь целых семь долларов!

— Казначей решил немного прибавить. Ты заслужил это. — Капитан с любопытством наблюдал, как Эл тщательно заворачивает деньги в уголок грязного платка. Немного помолчав, он спросил: — Как ты собираешься распорядиться этим богатством? Купишь новую одежду?

— Половину отдам дяде в уплату за жилье, а остальное сохраню на всякий случай, — деловито объяснила Элайна.

— Хочешь подработать? Я живу в меблированных комнатах «Понтальба», там надо убирать несколько раз в неделю, пока я на дежурстве.

— А вы уверены, что я ничего не украду? — усмехнулась Элайна.

— Не понимаю, тебе нужна работа или нет? — нетерпеливо переспросил Коул.

— Ну и сколько вы предлагаете за уборку этих ваших… как там… апартаментов?

— Меблированных комнат, — поправил Коул. — За это я буду платить тебе три доллара в неделю.

— Три доллара в неделю? — изумилась Элайна. — Вы что, миллионер?

— Такой расход я могу себе позволить.

Девушка пожала плечами:

— Ладно, мне-то что. Я буду убирать у вас и ничего не украду.

— Другого ответа я и не ожидал. Хочешь получить плату вперед?

— Ничего, я могу и подождать. А вам советую приберечь деньги на всякий случай: если генерал Тейлор захватит Новый Орлеан, они вам еще понадобятся.

— Об этом я подумаю в свое время, — усмехнувшись, ответил капитан. — Дом находится неподалеку отсюда, на площади Джексона. Найдешь?

— Само собой, — кивнула Элайна. — А как я попаду туда?

— Просто откроешь дверь. — Коул выудил из кармана ключ и положил его на стол. — Я возьму у домовладельца второй, а этот оставь себе. Надеюсь, мои комнаты станут такими же чистыми, как палаты в госпитале.

Элайна поднялась и подтянула штаны.

— Ну, мне пора работать, янки. Не могу сказать, что беседа была приятной.

Капитан, улыбаясь, посмотрел вслед пареньку. Иногда Эл вызывал у него острое раздражение, но чаще забавлял его и пробуждал какое-то теплое чувство, какое именно, он так и не мог до сих пор определить.

Дни шли своим чередом, и Роберта с растущим нетерпением ждала назначенного вечера, когда Коул Латимер должен был явиться к ним с визитом. Ни одна райская птица не уделяла своим перышкам столько внимания — она то и дело осматривала свое лучшее платье, надеясь, что оно выгодно подчеркнет все достоинства ее фигуры. Накануне Роберта устроила нагоняй Дульси за то, что в гостиной и столовой не убирали уже два дня, на что негритянка недовольно заметила: «Ни к чему приводить дом в порядок ради какого-то янки!»

Наконец долгожданный день наступил — к радости Роберты и явному неудовольствию Элайны. В то время как старшая кузина нежилась на мягкой постели, младшая вывела кобылу из денника, вскарабкалась на ее костлявую спину и не спеша двинулась к госпиталю. В пути Элайне даже удалось заставить лошадь перейти на рысь: Тар вздыхала и фыркала, пока не убедилась, что никакие уловки не помогут ей вернуться в уютное стойло.

Было раннее утро, но в госпитале уже царила суета: у крыльца выстроилась вереница повозок, в двери вносили раненых. Девушка без труда догадалась, в чем дело. Несмотря на то что по реке Миссисипи ходили только суда северян, а с середины июля в окрестностях Батон-Ружа уже не велось сражений, генерал Тейлор, встав на сторону конфедератов, теперь продвигался маршем по Луизиане, ведя партизанскую войну против разрозненных отрядов армии янки.

Капитан Латимер осматривал раненых и решал, кого надо оперировать немедленно, а кто может подождать. Последних было мало — в госпиталь доставляли солдат только с тяжелыми ранениями, а остальным оказывали помощь в полевых условиях.

Все утро Элайна старалась держаться подальше от перевязочной, где невыносимо воняло хлороформом. Девушка понятия не имела, каким образом капитан сумеет сдержать обещание, данное Роберте, и явиться к ней в этот день с визитом, но твердо вознамерилась отказаться от ужина и задержаться в госпитале допоздна.

К концу дня она до смерти устала, и к тому же ей не удалось избежать пребывания в палатах, куда переносили вновь привезенных раненых. Работая, она видела открытые кровоточащие раны, и ее желудок сжимался от запахов гноя и разлагающейся плоти. Когда перед ее глазами мелькнула ампутированная культя, это зрелище оказалось последней каплей: зажимая рот ладонью, Элайна выбежала в ближайшую дверь. Рвота подкатила к ее горлу в самый неподходящий момент — именно тогда, когда Коул вышел подышать свежим воздухом и невольно стал свидетелем ее унижения. Пристыжено отводя взгляд, Элайна взяла у него носовой платок и умылась дождевой водой из бочки. Дрожащими пальцами она прикладывала холодную ткань ко лбу до тех пор, пока не набралась смелости взглянуть на капитана.

— Тебе лучше? — обеспокоенно спросил он. Гордость Элайны была уязвлена, она не собиралась прощать янки то, что он стал свидетелем позорной сцены.

— Вы должны мне три доллара, не забудьте.

— Разумеется. — Коул тут же отсчитал купюры. — Боюсь, врача из тебя не выйдет. И вообще я впервые в жизни вижу такого впечатлительного юношу.

— Вам не нравится, как я убрал в ваших комнатах? — подозрительно спросила Элайна.

— Напротив, ты отлично поработал.

— Тогда держите свое мнение при себе, мистер. — Развернувшись, она направилась к госпиталю, втайне мечтая, чтобы не в меру наблюдательный янки поскорее нашел себе другую прислугу. Впрочем, это был легкий способ зарабатывать деньги: свое жилье Коул Латимер содержал в безукоризненном порядке, а три доллара были не таким уж плохим вознаграждением за муки уязвленной гордости. И все-таки Элайна старалась избегать капитана до конца рабочего дня, решив, что это будет ее маленькой местью.

Возвращение домой на костлявой спине Тар стало очередным тяжким испытанием. К счастью, почувствовав приближение дома, старая кляча прибавила шагу и вошла в конюшню, почти не упираясь. При тусклом свете фонаря, висевшего на потолочной балке, Элайна увидела, что Джедедайя, муж Дульси и конюх Крэгхью, уже положил в кормушку охапку сена и приготовил ведро воды. С облегчением вздохнув, она решила при случае поблагодарить слугу и высыпала в кормушку несколько пригоршней овса, прекрасно зная, что Энгус непременно воспротивился бы такому неразумному расходованию драгоценного корма. О Тар он вспоминал только затем, чтобы запрячь ее в ветхую повозку и продемонстрировать янки свою нищету. Энгус был умен, ибо сумел сохранить двух лошадей — прекрасного гнедого жеребца и Тар. Последняя выглядела как мешок с костями, обтянутый облысевшей шкурой. Тар признавала всего два аллюра — медленную рысь и еще более медленный шаг: в первом случае кобыла выгибала тонкую шею, била жидким хвостом и с явным усилием отрывала копыта от земли.

В своей грязной, поношенной одежде Элайна во многом напоминала Тар и потому не пожалела ей драгоценного овса. Стараясь не доставлять дяде лишних хлопот, она ела в госпитале, приберегая лучшие кусочки на ужин. В конце каждой недели ей приходилось отдавать Энгусу половину полученного жалованья. Выказывая истинно шотландскую скупость, старик что-то смущенно бормотал о тяготах военного времени и совал монеты в кошелек. Элайна прекрасно знала, что дела Энгусов плохи, а их конторские книги пестрят фамилиями должников, поэтому, сознавая, что она не сидит на шее у родственников, девушка испытывала чувство облегчения.

В темноте она прошла по мощеной дорожке, ведущей от конюшни к дому. Дульси оставила ей на кухне горящий огарок свечи и дымящуюся воду для купания. Элайна надеялась, что ей не придется возвращаться так поздно, но в этот день госпиталь был переполнен ранеными, и у нее прибавилось работы.

В ванной комнате девушка сбросила мужскую одежду и, погрузив ноющее тело в теплую воду, издала приглушенный стон блаженства. После долгого утомительного дня она больше всего мечтала о купании и теперь, собираясь сполна насладиться им, откинула голову и закрыла глаза, чувствуя, как по телу распространяется желанное тепло.

Однако радость ее была недолгой. Когда в дверь постучали, Элайна рывком села, схватила полотенце, и тут же, не дожидаясь разрешения, в комнату вошла Роберта в красном крепдешиновом халате. Грациозно подняв руку и поправляя белую кружевную манжету, она на миг застыла в картинной позе.

— Ты уже здесь? Так я и думала. — Кузина опустила руку и принялась беспокойно ходить взад и вперед. — Не могу тебе передать, какой у меня выдался день! — с пафосом воскликнула она. — Это просто ужас! Что-то чудовищное! Клянусь, Лайни, я не понимаю, куда катится этот мир!

Похоже, Роберта настроилась на долгий разговор. Подавив вздох, Элайна ответила беспечным тоном:

— Судя по всему, тебе выпало очередное испытание, дорогая кузина. А я-то думала, что сегодня ты ждешь гостей…

— Еще чего! — Роберта резко обернулась. — Чтоб этим чертовым янки сгореть в аду вместе с их войной!

— Наберись терпения, — посоветовала Элайна, пытаясь сдержать раздражение: она до сих пор не могла понять, какой из враждующих сторон на самом деле сочувствует Роберта. В последнее время ее кузина проводила целые часы, жалуясь на массу неудобств, доставляемых ей войной.

— Нет уж, чем раньше, тем лучше! — Роберта гневно скрестила руки на груди. — Тогда все мы наконец заживем, как прежде.

— По-моему, мистер Линкольн иного мнения, — сухо напомнила ей Элайна.

— Деревенщина! — вскипела Роберта. — Не желаю слышать имени этого человека! Как мне осточертела вся эта бойня!

Элайна удивленно приподняла брови — Роберта редко заговаривала о сражениях и смерти.

— Должно быть, у тебя и вправду что-то стряслось.

— Сейчас узнаешь. Ты только посмотри! — Девушка выхватила из кармана халата скомканный листок бумаги и потрясла им перед носом кузины. — По какой-то неизвестной причине капитан Латимер сегодня не смог явиться к нам! Вместо этого он прислал письмо. — Роберта раздраженно встряхнула головой. — Тоже мне, неотложные дела! Эти янки только тем и занимаются, что расхаживают по площади Джексона или разъезжают верхом по городу! Какие у них могут быть дела? Генерал Бэнкс всего-навсего воровал наш хлопок! С тех пор как Батлер повесил Уильяма Мамфорда, в городе ничего не произошло — никто даже не заразился желтой лихорадкой, которой так боятся янки! А отряды уборщиков на улицах? Новый Орлеан такого еще не видывал! Остается надеяться лишь на то, что эти горе-вояки все-таки подцепят какую-нибудь заразу и передохнут один за другим!

Вода в ванне быстро остывала, и к тому же от пронзительного голоса Роберты у Элайны разболелась голова. Она вовсе не собиралась защищать янки, но выпад кузины был чересчур уж несправедлив, поэтому она решила поддержать разговор:

— Выше по реке произошло сражение. Раненых привезли сюда, все врачи были заняты. Мне пришлось убирать окровавленные бинты и грязную одежду…

— Грязную одежду! — Роберта уставилась на Элайну, как гриф на сырое мясо. — Лайни, неужели тебе пришлось смотреть, как в госпитале раздевают мужчин?

Оскорбленная непристойным намеком, Элайна вспыхнула:

— В жизни не видела ни одного голого мужчины! И будь добра, прекрати называть меня Лайни — ты же знаешь, это имя я ненавижу.

— Да, да, я знаю, ты предпочитаешь, чтобы тебя звали Эл, — огрызнулась Роберта и, не обращая внимания на нахмуренные брови кузины, присела на низкий табурет рядом с ванной. — Но неужели присутствие Коула в госпитале было так уж необходимо? Перевязать раненых мог бы и кто-нибудь другой…

— Вообще-то ты права, — согласилась Элайна. — Но сегодня работы хватило всем.

Почувствовав в ее голосе досаду, Роберта поспешила сменить тему:

— Должно быть, тебе многое известно о капитане Латимере?

— Я слышала, как о нем говорили другие врачи.

— Ты подслушивала? — Роберта с любопытством придвинулась ближе.

— Ни в коем случае! Просто я не глухая, вот и все! А им было все равно, слышит их кто-нибудь или нет.

— Ну так рассказывай скорее! — В голосе Роберты звучало явное нетерпение.

— Про Коула? — Элайна с изумлением уставилась на кузину.

— Он богат? — продолжала допытываться Роберта. — По-настоящему богат?

— Откуда мне знать? — Элайна пожала плечами. — Мне известно только, что он может позволить себе платить по три доллара в неделю за уборку его комнат. Похоже, этот джентльмен не испытывает недостатка в деньгах.

— Ты не говорила мне, что убираешь у него! — Роберта задумчиво подперла щеку ладонью. — Ручаюсь, папа об этом тоже не знает.

— Как я могу отказаться от такой щедрой платы всего за какую-нибудь пару часов работы в неделю? — парировала Элайна. — К тому же в этом нет ничего дурного — я нахожусь там, пока он в госпитале.

— Ты хочешь сказать, что этот капитан настолько доверяет тебе?

— А почему бы и нет? Я в жизни ничего не украла!

— Но он-то об этом не знает.

— Он уверен во мне, иначе бы не дал мне ключ.

— Ключ? От комнат капитана Латимера? — Любопытство Роберты нарастало с каждой секундой. — Но как ты ухитряешься работать и в госпитале, и у него?

— К нему я прихожу по вечерам, когда он на дежурстве. Он живет недалеко, поэтому я все успеваю.

— А где это? — вкрадчиво спросила Роберта. Элайна с подозрением взглянула на нее. Продолжая мило улыбаться, кузина предупредила:

— Если ты не скажешь, Лайни, папа узнает, что ты убираешь у янки. Вряд ли он одобрит твой поступок: возможно, он даже запретит тебе бывать у капитана…

— Не знаю, что ты задумала, Роберта, и не желаю знать. Если уж тебе так понадобился капитан Латимер, забирай его себе.

— Так где он живет? — живо повторила Роберта.

Элайна пожала плечами:

— В меблированных комнатах «Понтальба». Все остальное потрудись сама выведать у него.

— Какая ты все-таки злая! — Роберта надула губы. — И вечно ты насмехаешься надо мной! Тебе давно пора получить по заслугам…

— Вот как? — Элайна прищурилась. — Попробуй только проболтаться отцу, и больше ты не услышишь ни слова о своем капитане!

Некоторое время Роберта продолжала дуться, а когда поняла, что нахмуренные брови не производят никакого впечатления на упрямую кузину, изменила тактику:

— Я немедленно расспрошу капитана Латимера, когда он придет сюда.

— Придет сюда? — Элайна выпрямилась в ванне и крепче прижала льняное полотенце к груди. — Ты думаешь, он появится здесь после того, что случилось сегодня вечером?

— А разве я еще не сказала, Лайни? Он написал, что постарается навестить нас на следующей неделе, если приглашение остается в силе. — В голосе Роберты сквозили торжествующие нотки. — Так что будь любезна, передай господину капитану: мы ждем его в следующую пятницу. Папа позволил.

Элайна сморщила нос, словно попробовала на вкус что-то кислое.

— И что ты нашла в этом янки?..

— Все, — радостно отозвалась Роберта. — А самое главное — возможность покинуть эту жалкую дыру! — Она подалась вперед, сверкая глазами, и заговорщицким тоном продолжала: — А ты знаешь, что он прислал письмо мне и подписался просто «Коул»? — Обхватив колени руками, она закачалась на табурете.

— Теперь знаю. — Элайна поставила локоть на край ванны и подперла ладонью подбородок. Она могла почти с уверенностью предсказать, что будет дальше.

— А как он смотрел на меня! — Роберта даже прикрыла глаза при этом блаженном воспоминании. — Ты видела, Элайна? — Не замечая, как нахмурилась кузина, Роберта продолжала: — О, Коул — это отважный человек; но уверяю тебя, Лайни, я сумею обвести этого янки вокруг пальца!

С торжествующим смешком Роберта вскочила, приподняла отделанный кружевом подол халата и танцующей походкой направилась к выходу из комнаты.

— Будь любезна, прикрой за собой дверь, — попросила Элайна, опуская полотенце.

Роберта с улыбкой обернулась.

— Да, да, вокруг пальца! — победно провозгласила она и, кокетливо помахав рукой, оставила наконец кузину в покое.

Почувствовав, что вода уже окончательно остыла, Элайна выбралась из ванны и грустно оглядела свои мокрые пальцы.

— Вокруг пальца… — передразнила она. — Вокруг пальца… — Внезапно она топнула босой ногой и прошипела: — Черт бы побрал этого янки!