Бирмингемы - Пепел на ветру

— Ба, кого я вижу! — Жак остановился у дверей в камеру и театральным жестом протянул руки к пленникам. — Мистер и миссис Латимер, не так ли? Как приятно встретить старых друзей здесь, в моей скромной обители! Разумеется, малютка Глинис тоже с вами, прильнула к материнской груди… Моя обожаемая Элайна, не смущайтесь, дорогая, — ваш вид доставляет мне одно только удовольствие. Глаза Коула сверкнули.

— Видимо, тогда в отеле вы не восприняли мое предупреждение всерьез…

— А о чем, бишь, мы говорили, дайте вспомнить… — Жак притворился, будто напряженно припоминает подробности. — Ах да, кажется, о том, что меня будут судить, не так ли? — Дождавшись, когда Коул кивнет, он жизнерадостно рассмеялся. — А вот это мы еще посмотрим, уважаемый доктор!

Дюбонне прислонился к прутьям решетки и, картинным жестом стащив перчатку с правой руки, поднял вверх изуродованную обожженную ладонь.

— Это подарок от вашей жены, месье. А вот и еще один. — Он сорвал шляпу и отвел волосы в сторону, демонстрируя искалеченное левое ухо. — Помните нашу последнюю встречу в Новом Орлеане, Элайна? Кажется, вы тогда сказали, что покончите с собой, если я осмелюсь прикоснуться к вам? Что ж, сейчас мы это проверим. На этот раз я сумею вас проучить, и, если только вы не подчинитесь, ваш муж умрет в страшных муках.

Элайна вздрогнула и крепче прижалась к Коулу.

— Не сомневаюсь, что только на это вы и способны, — Коул усмехнулся, — воевать с беззащитными женщинами. Должно быть, именно так вы добились своего благополучия?

На миг Дюбонне лишился самообладания, но тут же оправился и продолжил как ни в чем не бывало:

— Конечно, насчет вашего мужа у нас есть и другие планы, и чем скорее вы поможете нам, Элайна, тем будет лучше для него. А вы — не хотите ли вновь увидеть мои рекомендательные письма, месье доктор? Вот они. — Жак вынул из кармана сверток и бросил его в клетку. — Полистайте их на досуге. А вот и еще кое-что. — Он извлек новую бумагу. — Этого хватит, чтобы убедить любого судью. Вот указ о помиловании в Мексике, вот еще один — из Франции. Видите? Меня все простили. — Он звонко расхохотался. — Теперь вы понимаете, почему я так уверен в успехе? Я построил свою империю — такую могущественную, что никто не посмеет меня пальцем тронуть! Хотя она выстроена на развалинах состояния Латимеров, нельзя забывать, что вы оба слишком многое отняли у меня: Элайна — руку и ухо, а вы, доктор, — женщину, которую я желал. Признаюсь, меня так и подмывает оскопить вас за это.

Встретившись с невозмутимым взглядом Коула, Дюбонне умолк, не зная, чем еще досадить своему давнему врагу. Некоторое время он расхаживал взад-вперед, задумчиво потирая подбородок.

— Что-то вы слишком уж самоуверенны, месье Латимер, — неожиданно снова раздался его голос. — Неужели все еще надеетесь, что вас спасут? Может, вы ждете помощи вот от этого человека?

Торжествующий хохот Жака заглушил слабый вскрик Элайны: четверо мужчин внесли в пещеру связанного Саула с кляпом во рту, еще несколько головорезов шли рядом, держа в руках увесистые дубинки. Судя по его виду, Саул сильно пострадал: кровь сочилась из раны у него на виске, правый глаз заплыл. Когда один из бандитов отпер клетку, двое других бесцеремонно швырнули в нее нового пленника, и дверь вновь захлопнулась.

Коул не мешкая подошел к слуге и принялся осматривать его раны.

— Не тратьте время попусту, месье, — равнодушно промолвил Жак. — К утру он уже будет мертв. Мои люди позаботятся об этом.

— К утру вы тоже можете умереть, месье Дюбонне, — спокойно ответил Коул, развязывая веревки на руках Саула и вынимая кляп.

— Вы так уверены, месье?

Коул загадочно усмехнулся:

— Если уж слабая девушка сумела изувечить вас, несмотря на целую армию охранников, то чего же бояться мне?

Удар пришелся точно в цель. Раздраженным жестом отпустив своих людей, Жак собрался что-то сказать, но тут послышались легкие шаги, шорох тафты, и, словно адское привидение, из тьмы появилась Тамара.

— Итак, наконец-то все в сборе! — Дюбонне торжествующе засмеялся.

Искоса взглянув на своего компаньона, бывшая миссис Гарт принялась нервно вышагивать вдоль решетки.

— Обстоятельства складываются как нельзя лучше. Когда-то, узнав, что доктор не утонул, я подумала, что для нас все потеряно, однако мы все же сумели справиться с ним, и уж на этот раз осечки не допустим.

Коул удивленно поднял голову:

— Значит, это вы чуть не утопили меня тогда в Новом Орлеане?

Женщина приподняла брови и слегка пожала плечами:

— Мы пытались убить одним ударом двух зайцев. Когда я узнала, что вы прибыли в город, а потом услышала о смерти вашего отца, то решила, что нельзя упускать такой случай. К тому же благодаря вашему мундиру мы пробрались в госпиталь и освободили пленников, чтобы раз и навсегда погубить репутацию Элайны Макгарен. Нам хотелось заполучить ее поместье, и мы почти добились своего.

Все это было так неожиданно, что Коул даже растерялся.

— Вам сообщили о смерти моего отца? Но почему вас так интересовала его судьба?

— Коул! — окликнула его Элайна, но Тамара перебила ее:

— Не утруждайте себя, миссис Латимер. Я все объясню сама.

— Объясните что? — Коул с напряжением ждал ответа.

— Спокойнее, молодой человек, сейчас вы все узнаете. Разумеется, вы меня не помните, так как в то время были еще ребенком. С тех пор утекло много воды, но, смею вас заверить, я почти не изменилась.

Коул озадаченно вглядывался в лицо женщины:

— Вы уверены, что мы знакомы, мадам?

— Ну да, конечно, только мы встречались очень давно, поэтому нет ничего удивительного в том, что вы не помните свою мачеху…

— Неужели Тамара?! — Изумлению Коула не было предела.

Женщина кивнула:

— На этот раз вы не ошиблись.

— Но как вы оказались заодно с этой шайкой мерзавцев? — Коул перевел взгляд на Жака. — С этим ничтожеством?

Тамара вскинула голову:

— Это, как вы выразились, ничтожество — мой сын. Элайна вскрикнула, а Коул презрительно прищурился:

— Надеюсь хотя бы, что мы с ним не родственники.

— Еще чего! — Жак пренебрежительно хмыкнул и выпятил грудь.

— Послушай, Джек, — мягко начала Тамара, — пришло время…

Взгляд Дюбонне полыхнул огнем.

— Мое имя Жак, и прошу не называть меня иначе!

Женщина нетерпеливо махнула рукой!

— О, Джек, ты так похож на Гарри!

— Анри! — возмущенно поправил Жак. — Моего отца звали Анри Дюбонне!

Тамара опустила глаза.

— Прости, но у Гарри не было детей.

Жак вздрогнул, однако его изумление тут же сменилось яростью.

— Ты хочешь сказать, мы с ним… Мы с этим… — Он бросил на Коула взгляд, полный ненависти.

— Вы с Коулом сводные братья, — устало подтвердила Тамара. — У вас один и тот же отец, а вот матери разные.

— Что-о-о? — Лицо Жака стало красным, а щеки надулись так, что казалось, вот-вот лопнут. — Но как ты посмела? Почему все эти годы ты уверяла меня, что мой отец — Анри?

В ответ Тамара только пожала плечами:

— Пока Фредерик был жив, говорить тебе правду просто не имело смысла — он никогда не признал бы тебя своим сыном, не поверил бы ни мне, ни тебе. К счастью, ты не похож на него и унаследовал мою внешность. Я сразу поняла, что ты будешь только страдать, зная, кто твой отец, поэтому и выбрала самый легкий путь.

Жак поморщился:

— Мне следовало заподозрить неладное еще тогда, когда ты приказала утопить месье доктора в реке.

— Как видишь, я знала, что делала. Зато теперь благодаря ребенку Элайны мы получим все состояние Латимеров. А с его матерью ты можешь не церемониться: поступай с ней как пожелаешь — она твоя.

— Черта с два! — рявкнул Коул. — Только через мой труп!

Мысль о том, что теперь наконец-то Элайна будет принадлежать ему, мгновенно изменила настроение Жака.

— Наше дело очень легко уладить, доктор. Элайна будет моей, а вы умрете. Видите, как просто. — Дюбонне в упор посмотрел на сводного брата. — Это случится сегодня, еще до конца дня. Так что, мадам, ждите и готовьтесь.

Дрожащими пальцами Элайна застегнула лиф платья, а Жак снова повернулся к матери:

— Поторопи наших, иначе мы не успеем нагнать пароход у поворота реки — он везет ценный груз, который я не хочу потерять. Чем больше нам достанется, тем богаче мы станем, не так ли?

— Надо бы оставить здесь пару стражников — на случай, если этот верзила придет в себя. — Тамара указала на Саула.

— Согласен. — Жак кивнул. — Пусть Ганн тоже останется здесь. Остальные — за дело: наши люди на борту уже предупреждены о нападении.

Когда его мать ушла отдавать распоряжения, Жак со снисходительной усмешкой обернулся к пленникам:

— Позвольте принести вам мои извинения: долг напоминает о себе в самые неподходящие минуты. — Он удалился со злорадным хохотом, а Элайна в отчаянии прижалась к мужу, который шептал ей слова утешения, стараясь сдержать дрожь.

В этот момент Саул пришел в себя. Оглядевшись, он виновато произнес:

— Мистер Коул, простите, что так вышло. Они поджидали меня…

— А Оли? — шепотом спросил Коул.

— Он шел следом за мной и, услышав шум, сразу бросился наутек. Надеюсь, ему удастся привести подмогу.

— Вот видишь, жена, у нас еще есть надежда!

— Хотелось бы в это верить! — Всхлипнув, Элайна уткнулась лицом в грудь мужу. — Если с тобой что-нибудь случится, я тоже не буду жить…

— Успокойся, дорогая! — Коул погладил ее по голове. — Не унывай. Я не допущу, чтобы эти мерзавцы взяли верх над нами.

В тишине пещеры гулко зазвучали шаги, возле решетки появился Ганн, облаченный в парчовый жилет, с поблескивающим «винчестером» в руках. Увидев его, Коул неожиданно подумал о том, что жилет явно принадлежал человеку более хрупкого сложения, чем Ганн, — скорее такому, как Жак.

Застыв перед клеткой, Ганн склонил голову набок и пристально оглядел Саула. Затем он отложил ружье, просунул руку сквозь прутья решетки и похлопал своего черного собрата по плечу.

— А ты здоровяк! — одобрительно заметил чернокожий гигант. — Такой же, как Ганн!

Некоторое время он продолжал задумчиво смотреть на Саула, словно мысленно спорил с самим собой, и наконец, взявшись за два соседних прута, напряг мускулы, пытаясь развести их в стороны. Прутья не поддались, и неф довольно усмехнулся:

— Ганн не может. Теперь попробуй ты!

Саул с готовностью взялся за прутья и повторил попытку, но тщетно. Наконец он устало опустил руки, а Ганн, рассмеявшись, отошел в сторону в полной уверенности, что теперь уж пленники никуда не денутся.

До того момента, когда Тамара и ее сын вернулись, прошло немало времени, и Элайне оставалось лишь надеяться, что Оли с подмогой успеет явиться вовремя, чтобы спасти их. Пока же, находясь под неусыпным надзором Ганна, пленники не могли даже попробовать открыть замок.

Подойдя вместе с Жаком к клетке, Ганн и еще двое бандитов направили дула «винчестеров» на пленников. Увидев это, Коул и Элайна переглянулись, а Саул поспешно встал на ноги, предвидя, что вскоре начнется кровопролитие.

Неожиданно Тамара протиснулась между мужчинами и отперла замок.

— Давай сюда девочку, — потребовала она и протянула руку к Глинис. В отчаянии Элайна прижала к себе ребенка с такой силой, что девочка проснулась и расплакалась.

С досадой отступив, Тамара приказала Ганну:

— Если миссис Латимер не подчинится, застрели его. — Она указала на Коула. — Сначала стреляй в ноги, чтобы его жена могла получить как можно больше удовольствия. Его смерть должна быть медленной. — Помолчав минуту, Тамара задумчиво добавила: — А если доктор Латимер или чернокожий посмеют шевельнуться, стреляй в эту шлюху, понял? Убей ее. — Заметив жгучую ненависть в глазах Элайны, Тамара грязно выругалась, а затем подвела итог: — Как видишь, милочка, незаменимых людей не бывает. Мне нужен только ребенок, так что о нем можешь не беспокоиться. Ну же, давай его сюда.

Губы Элайны задрожали, она осторожно положила Глинис на протянутые руки своей мучительницы, и та быстро отошла, а на ее место встал Жак.

— Она получила то, чего добивалась, — он кивнул в сторону матери, — и теперь я возьму то, что по праву принадлежит мне.

Элайна прижалась к мужу, с вызовом глядя в горящие похотью глаза врага.

— Разве ты уже забыла, что я сказал только что? — Жак довольно усмехнулся. — Если ты не подчинишься, месье доктор погибнет немедленно.

— Иди к черту! — выкрикнул Коул. — Так просто ты ее не получишь. Сначала тебе придется пристрелить меня!

В ответ Жак равнодушно пожал плечами:

— Тогда, дорогая моя Элайна, прикажи своему чернокожему ублюдку придержать твоего мужа, чтобы он смог прожить еще одну ночь. А если ты сейчас же не выйдешь отсюда, я и в самом деле пристрелю их обоих.

У Элайны вырвался стон отчаяния: она уже давно поняла, что Дюбонне не постесняется привести свою угрозу в исполнение. Двое его сообщников продолжали держать под прицелом обитателей клетки, бдительно следя за каждым их движением. Но если ради спасения Коула требовалось подчиниться воле насильника, Элайна была готова и на это. К тому же она прекрасно понимала, что важнее всего сейчас выиграть время.

Дрожа, она высвободилась из объятий Коула, а когда он вновь сделал попытку привлечь ее к себе, спряталась за спиной чернокожего слуги.

— Держи его, Саул! — приказала она, глотая слезы. — Прошу тебя, сделай это, если не хочешь, чтобы он погиб.

Пальцы Саула схватили Коула за руки так, словно их сжали стальные клещи.

— Простите, хозяин, я сделаю то, что сказала мисс Элайна.

Жак снова поманил Элайну к себе:

— Сюда, сюда, миссис Латимер.

— Нет! — Коул попытался высвободиться. — Попробуй только прикоснуться к ней, и я убью тебя, мерзавец!

Взглянув на мужа сквозь пелену слез, Элайна повернулась и медленно вышла из клетки.

— Элайна, не смей!

Ключ в железной двери повернулся со зловещим скрежетом. Только теперь Саул отпустил своего пленника, и Коул, бросившись к решетке, принялся яростно трясти ее.

— Элайна! Господи, Элайна! — Он с силой рванул дверь клетки, осыпая Жака яростными проклятиями, но тот лишь ухмылялся, равнодушно глядя на мучения своего врага.

— Вы свободны. — Дюбонне махнул рукой в сторону охраны. — Надеюсь, теперь он отсюда никуда не денется, а если понадобится, я вас позову. Итак, миссис Латимер…

Элайна растерянно застыла посреди пещеры. Слезы текли по ее щекам, капая на платье и оставляя на нем влажные пятна. Ей было невыносимо слышать мучительные стоны мужа, в отчаянии пытавшегося разжать прутья. Если бы усилием воли можно было убивать своих врагов, Коул, несомненно, сделал бы это.

Тем временем Жак грубо схватил пленницу за руку и притянул к себе, а затем, рванув ей волосы на затылке, заставил заглянуть ему в глаза.

— Мерзавец, ненавижу тебя! — прошипела Элайна сквозь зубы. — Если я согласилась покинуть клетку, то лишь потому, что ты угрожал моему мужу. Однако знай: мое мнение о тебе не изменилось — ты мне отвратителен!

Вспыхнув, Жак замахнулся и ударил Элайну по щеке с такой силой, что она чуть не упала.

— Будь ты проклят, ублюдок! — взревел Коул, побагровев от ярости.

Поняв всю бесполезность сопротивления, Элайна медленно выпрямилась, ощущая привкус крови во рту, и Жак, стиснув ей руку, потащил ее за собой в маленькую нишу, скрытую в глубине пещеры, где, освещенный висящим на стене фонарем, лежал соломенный тюфяк. Толкнув на него свою жертву, Дюбонне начал с ухмылкой развязывать галстук.

С силой обезумевшего зверя Коул вцепился в прутья. Мгновение чернокожий слуга следил за ним с благоговением, изумленный свирепостью этого человека: лицо его хозяина пылало гневом и неукротимой решимостью. Саул даже подумал, что сейчас Коул, пожалуй, способен сдвинуть с места землю.

Не тратя больше времени на раздумья, гигант поспешил на помощь Коулу. Он видел, что прутья решетки уже чуть-чуть разошлись после мощных усилий Ганна и, возможно, еще не все было потеряно.

Металл застонал, когда оба — хозяин и слуга — крепче взялись за прутья и налегли на них, при этом громадные мышцы на обнаженных руках Саула вздулись, точно узлы на стволе старого дерева.

Наконец один прут, не выдержав, с жалобным стоном согнулся и выскочил из гнезда, чуть не сбив пленников с ног, и Коул мгновенно принялся протискиваться в образовавшуюся щель. Если Саул не сможет последовать его примеру, значит, он вернется за ним после того, как Элайна будет спасена.

Неожиданно внимание Коула привлек тихий шорох у дверей, и из темноты выскользнула Минди. Пленник с удивлением увидел, что крохотная девочка держит в руке его «ремингтон».

— А где Оли? — быстро нагнувшись, прошептал он.

— У еки. Там много юдей — Ои, Пите — все. Они деутся…

Коул передал пистолет Саулу и бросился в глубь пещеры. Насколько он мог понять из слов девочки, слуги, находившиеся в доме, спустились к реке и теперь сражались с сообщниками Жака. Исход схватки оставался неясным, но похоже, никто из злоумышленников внутри пещеры пока даже не подозревал о нападении.

Когда впереди забрезжил слабый свет, Коул прибавил шагу, а потом побежал: треск ткани и приглушенные крики жены пробудили в нем холодную, безжалостную ярость, проникшую во все поры его тела. Заметив Жака Дюбонне, с трудом удерживавшего вырывавшуюся из его рук Элайну, Коул в один гигантский прыжок преодолел разделявшее их расстояние. Дюбонне вскрикнул, выпустив из рук свою жертву, испуганно попятился, но все же сумел уклониться от удара.

Придерживая на груди разорванную кофточку, Элайна прислонилась к каменной стене и, всхлипывая, наблюдала за схваткой двух соперников, сцепившихся в смертельном поединке. Лицо Жака превратилось в ужасную маску ненависти, изо рта вылетало зловонное дыхание. Хотя он был невысок и худощав, безумная ярость и страх поддерживали его силы, однако, когда Коул нанес ему стремительный удар кулаком в челюсть, Жак пошатнулся и рухнул на землю.

Не теряя ни секунды, Коул поспешил к Элайне, но в это время из глубины пещеры раздался выстрел. Понимая, что Саулу грозит опасность, Коул схватил Элайну за руку и быстро повлек ее за собой.

Очутившись в большой пещере и обнаружив, что Саул держит под прицелом Ганна и Тамару, они замерли.

— Болваны! — взвизгнула Тамара. — Сейчас сюда придут наши люди! Вам не спастись!

— Ну, это мы еще посмотрим! — мрачно проговорил Саул. — А теперь отдайте дитя матери.

Тамара нерешительно взглянула на Элайну, а затем протянула ей ребенка.

— Все равно вам конец! — Лицо Тамары потемнело от злобы. — Еще до рассвета девочка снова окажется у меня.

— Только через мой труп, — решительно заявила Элай-на, крепко прижимая к себе дочь.

Неожиданно по пещере разнесся устрашающий рев, и Ганн, прислонив «винчестер» к штабелю ящиков, потрясая кулаками, вышел из темноты.

— Стой, Саул! Ганн победит тебя! Если нет — вы свободны.

— Скорее убей его, олух! — выкрикнула Тамара. — Убей, или мой сын убьет тебя!

— Нет! — Чернокожий гигант грозно сверкнул глазами. — Саул сразится с Ганном один на один!

Саул не раздумывая бросил револьвер Коулу, и тот отступил, прикрыв собой Элайну. Потом чернокожий боец сорвал с себя рубашку и отшвырнул ее в сторону. В свою очередь Ганн разорвал жилет и стряхнул его с плеч.

Этот жест словно послужил сигналом, и противники ринулись навстречу друг другу. Сойдясь, они сцепились в яростной схватке, а затем принялись наносить друг другу удары, от каждого из которых давно треснули бы кости более слабого человека.

Широко расставив ноги, они жадно хватали ртом воздух, напрягая мышцы и выгибая спины.

Внезапно Саул извернулся и, ухватив Ганна за руку, попытался сбить его с ног. Чернокожий гигант пошатнулся, но устоял. Саул все сильнее выворачивал ему руку. И вдруг неожиданно его противник застонал от боли, а рука его повисла как плеть.

Когда верный слуга Жака рухнул на пол, Саул в изнеможении присел, опустив голову. Его грудь тяжело вздымалась. Ганн отполз в сторону, схватился одной рукой за ящики и с трудом выпрямился.

Услышав шорох за спиной, Элайна вскрикнула, предупреждая мужа об опасности. Обернувшись, Коул увидел, что из глубины пещеры к ним, держа ружье наперевес, спешит Жак, на ходу направляя дуло на Элайну. Он успел ударить по стволу ружья как раз вовремя — по пещере раскатилось гулкое эхо выстрела. Из простреленного бочонка заструилась нефть. Выстрелы, прозвучавшие следом, сбили с крюка фонарь, и нефть вмиг запылала. Огонь стал медленно подбираться к складу пороха.

Не мешкая Коул вырвал у противника ружье и замахнулся: удар его кулака пришелся в лицо Жака, и тот, тоненько заскулив, зажал ладонью окровавленный рот.

Внезапно черная рука схватила Дюбонне и оттащила прочь. Здоровой рукой Ганн крепко обхватил его, не давая ему высвободиться.

— Саул свободен! Ганн держит клятву! Пусть уходят! Мы остаемся здесь.

Дюбонне попытался что-то сказать, но Ганн схватил его за горло, и тело хозяина в его руке мгновенно обмякло. Жак медленно осел на землю, голова его на сломанной шее нелепо запрокинулась.

С презрением отбросив свою жертву, Ганн махнул рукой Саулу:

— Теперь уходи!

Саул поспешно подчинился, и Коул быстро обвел глазами пещеру. Мачехи нигде не было видно, но зато он заметил новую угрозу: пламя уже почти подобралось к бочонкам с порохом. Подбежав к Элайне, которая все это время стояла неподвижно, крепко прижимая к себе Глинис, он увлек ее за собой.

Позади них из глубины пещеры донесся оглушительный грохот, а затем словно горячая волна прошла над их головами.

С лихорадочной поспешностью они поднимались по лестнице: Минди, крепко державшаяся за Саула, и Элайна с Глинис на руках шли впереди Коула, а сзади их подгоняли громоподобный треск и вылетавшие из глубины туннеля снопы искр.

— Дверь выбило взрывом! — прокричал Коул. — Надо выбираться отсюда, иначе мы изжаримся заживо!

Элайна уже и сама поняла это: она задыхалась, у нее кололо в боку, но все же ей еще кое-как удавалось переставлять дрожащие ноги. Подняться по крутой лестнице оказалось гораздо труднее, чем спуститься, и если бы не Коул, подталкивавший ее сзади, она бы уже давно опустилась на одну из ступенек.

Внезапно из пещеры повалил удушливый дым, от которого у всех начали слезиться глаза. Но самое скверное ждало их впереди: зеркальная дверь оказалась запертой! Элайна свободной рукой нашарила потайной выступ, но когда Коул нажал на него, ничего не произошло. Присмотревшись, беглецы увидели, что тросы, протянутые к двери, повисли — они были аккуратно перепилены.

— Тамара! — догадался Коул. Ему следовало раньше подумать об этом, ведь она первой покинула пещеру!

— Значит, мы снова в ловушке! — Элайна уже готова была зарыдать, как вдруг Саул, отступив на несколько шагов, разбежался и ударил ногой куда-то в темноту. Злополучная дверь распахнулась. Один за другим они ввалились в комнату Роберты, жадно вдыхая свежий воздух, но, услышав тревожный звон колокола, бросились на улицу.

Оли, Бреггар, Питер и шериф стояли возле повозки, в которой вплотную друг к другу сидели люди Дюбонне, руки их были связаны за спиной.

Заметив Коула, Оли со всех ног бросился к нему и принялся сбивчиво объяснять:

— Когда Саула схватили, я сразу послал Питера за шерифом и доктором Дарви. Нам пришлось драться, пока не подоспел шериф.

— Все в порядке, Оли. — Коул постарался успокоить слугу. — Теперь мы в безопасности, а негодяи в руках правосудия.

В этот момент гигантские языки пламени начали вздыматься в небо над утесом, свидетельствуя о том, что огонь вырвался из пещеры наружу. Рев пожара был таким сильным, что заглушил все звуки вокруг. Неожиданно пламя взметнулось над крышей дома с восточной стороны и тут же, рассыпая вокруг искры, перекинулось на западную башенку. Стекла в окнах мгновенно раскалились докрасна, затем побелели и рассыпались, превратившись каждое в отдельный очаг пожара.

И тут Бреггар, схватив Коула за руку, указал куда-то вверх. Высоко над ними, в окне под самой крышей, женская фигура исполняла жуткий танец. Длинные черные волосы неистово развевал ветер, подол платья, взлетая до колен, тут же снова опадал к ее ногам. Заметив отчаянную танцовщицу, несколько зрителей со страхом прошептали имя Роберты, и только трое спасшихся из пещеры сразу поняли, кто в безумном порыве кружится наверху. Размахивая руками, Тамара что-то крикнула, запрокинув голову к небу. Бросив взгляд вниз, она увидела побелевшие от ужаса лица людей и погрозила кулаком. Ее вопли были настолько пронзительными, что даже перекрывали рев пламени:

— Отныне дом Латимеров навсегда принадлежит мне: вам не отнять его у меня, и никому из вас он не достанется!

— Да она спятила! — крикнул кто-то.

Обернувшись, Коул увидел, что рядом с ним стоит Мартин Холваг, а чуть поодаль — Кэролайн.

— Я знала, что это случится! — причитала мисс Дарви. — В дневнике Роберты сказано, где спрятано сокровище, — оно где-то там, в доме, но дом в огне!

— Так это вы украли дневник Роберты? — Даже в этот драматический момент Элайна не могла скрыть удивления.

— Он лежал на виду, его мог взять кто угодно, — захныкала Кэролайн.

— На виду в моей спальне!

— Откуда мне было знать, что она ваша, — в этом проклятом доме все вечно попадали куда-нибудь не туда…

— Так, значит, вот почему вы ворвались к нам той ночью? — подключился к разговору Коул. — Вы искали чужие деньги?

Кэролайн плаксиво сморщилась и бросила отчаянный взгляд на брата, надеясь найти у него сочувствие, однако Бреггар не произнес ни звука и, отвернувшись, направился прочь.

Между тем пожар разгорался все сильнее. Огонь уже всецело завладел домом. Неожиданно всем стоящим вокруг на миг показалось, что крыша приподнялась, словно под ней заворочалось в агонии некое живое существо, и вдруг она рухнула внутрь под аккомпанемент жуткого, как порождение сил тьмы, хохота Тамары, тут же потонувшего в реве пламени.

Когда все вокруг стихло, супруги Латимер медленно побрели к старому дому, и всю дорогу Элайна крепко прижимала дочь к груди.

Войдя в дом, они поднялись в большую спальню, из ее окна был виден только красноватый отблеск над верхушками деревьев — это догорало их прежнее жилище. Однако никто из них больше не сокрушался о потере. Пока Коул с удовольствием наблюдал, как его малютка-дочь рассматривает пальчики на ногах, Элайна боязливо положила перед ним на постель сверток с купюрами.

— Что это? — Коул в изумлении вскинул голову.

Щеки Элайны порозовели.

— Помнишь те две тысячи, которые ты предлагал мне в Новом Орлеане?

Он кивнул.

— Миссис Хоторн сохранила оставшиеся деньги для меня и привезла сюда.

— Оставшиеся?

— Здесь теперь не две тысячи, — объяснила Элайна. — Миссис Хоторн пришлось потратить немного, чтобы купить платья, которые я привезла сюда. Видишь ли, они вовсе не были поношенными…

Коул недоверчиво рассмеялся:

— Ты хочешь сказать, что, отказываясь носить одежду, купленную мной, ты все равно надевала платья, приобретенные на мои деньги?

Элайна кивнула.

— Тогда я даже не подозревала об этом. Надеюсь, ты простишь меня за глупость и гордыню?

— Родная моя, — Коул усмехнулся и привлек Элайну к себе, — благодаря тебе моя жизнь наполнилась таким счастьем, о котором прежде я не смел даже мечтать. Разве я могу сердиться на тебя? Мне остается лишь радоваться тому, что мы встретились и теперь будем всегда вместе.

— Таковы и мои намерения, милорд янки, — прошептала Элайна, касаясь его губ. — И это мое самое заветное желание!

Эпилог

Через месяц после пожара Коул сидел в одиночестве в гостиной старого дома. Был уже поздний вечер, и Элайна наверху укладывала дочь спать. В доме было тихо, только со стороны лестницы слышался приглушенный смех.

Выглянув в окно, Коул вдруг удивленно приподнял брови: на аллее прямо перед домом стоял странного вида мужчина; он был настолько исхудавшим и оборванным, что вызывал невольную жалость. Голову незнакомца украшала поношенная серая шляпа с обвисшими полями. Внимательно осмотрев дом, мужчина сверился с листком бумаги, который держал в руке, и медленно направился к двери. В сумерках разглядеть его лицо было невозможно, но Коул не сомневался, что видит гостя впервые.

Стараясь не слишком показывать свое любопытство, хозяин дома вышел на крыльцо. Заметив его, странный посетитель выпрямился и сунул ладони в карманы куртки.

— Вы пришли сюда по какому-нибудь делу, сэр? Может быть, вам нужен врач?

Судя по всему, незнакомец был еще молод, пожалуй, не старше тридцати. Смерив Коула оценивающим взглядом серых глаз, он не спеша проговорил:

— Возможно, и по делу. — В его голосе послышалось раздражение. — А может, и нет. Я ищу доктора Латимера, и меня направили сюда.

— Доктор Латимер перед вами. — Коул улыбнулся. — Насколько я понимаю, вы родом с Юга. Поблизости не видно ни лошади, ни экипажа, а это значит, что вам пришлось проделать долгий путь пешком. Скорее всего вы ищете здесь родственников, не так ли?

— Нет, черт возьми! — Губы незнакомца побелели, голос зазвенел от ярости. — По милости янки у меня нет родственников, как нет и дома. Вернувшись на родину, я обнаружил, что мой дом сгорел дотла, а после этого некий янки купил наше поместье за бесценок.

— Мне жаль, что вы потеряли дом и семью, но еще печальнее то, что вы вините в этом меня. — Коул пожал плечами. Однако, заметив, какой ненавистью засверкали при этих словах устремленные на него серые глаза, он вдруг замолчал, а затем загадочно улыбнулся: — Похоже, я понял, почему вы явились сюда. Ваше поместье, случайно, называлось не Брайер-Хилл?

— Вот именно! — Странный гость с досадой отвернулся, не желая встречаться взглядом с хозяином.

— А ваша фамилия, должно быть, Макгарен?

Незнакомец кивнул.

— Так вы говорите, у вас не осталось родных?

Лицо мужчины потемнело.