Бирмингемы - Пепел на ветру

Элайна потупилась. Внезапно она пожалела о том, что не надела одно из роскошных платьев, купленных Коулом, и не позаботилась о прическе, а оставила волосы распущенными, в то время как пепельные волосы гостьи были тщательно уложены, ее наряд — коричневое шелковое платье, соболья шапочка и муфта — свидетельствовал о хорошем вкусе.

— Я слушаю вас, миссис Морган…

— Зовите меня просто Ксантия. Никто не называл меня «миссис Морган» с тех пор, как я похоронила мужа. Можете мне поверить, об этом человеке у меня не сохранилось приятных воспоминаний.

Элайна удивленно приподняла брови, но так и не решилась спросить о причинах такого отношения.

— Из своего прошлого я не делаю тайны. — Словно угадав ее мысли, Ксантия пожала плечами и продолжала чуть хрипловатым голосом: — Всему городу известна печальная история моего замужества с Патриком Морганом. Он был пьяницей, игроком и повесой. — Она рассеянно провела по краю чашки длинным ногтем. — Видите ли, я из хорошей семьи, и с такими людьми, как Патрик Морган, мне прежде не доводилось встречаться. Я безумно влюбилась в него, мы обвенчались вопреки желанию родителей, а потом переехали сюда. Да что там — в первый месяц после свадьбы я последовала бы за ним на край света! — Она протяжно вздохнула, вспоминая, сколько раз Патрик избивал ее, как изводил бесконечными унижениями. — Через несколько месяцев я забеременела, но мой муж отказался взять на себя отцовские обязанности. — Она помедлила, словно стараясь овладеть собой. — Когда мое положение стало очевидным, он начал встречаться с другими женщинами. Однажды, проведя бурную ночь в городе, он вернулся домой в ярости, и… Словом, я потеряла ребенка. Я не выжила бы, если бы подруга не посоветовала мне обратиться к молодому талантливому врачу. Вот так я и познакомилась с Коулом Латимером. А вскоре тело моего мужа вытащили из реки — говорят, он пытался вплавь догнать паром, который уже отчалил от берега, однако перед этим выпил слишком много и не сумел справиться с быстрым течением.

Элайна опустила глаза и сложила руки на коленях.

— Зачем вы рассказываете мне все это, миссис Морган? Ксантия отставила чашку и отчетливо выговорила заранее приготовленные слова:

— Мы знакомы с Коулом настолько близко, насколько это только может быть между мужчиной и женщиной.

— Вот как? — притворно удивилась Элайна. — Вы были за ним замужем?

Усмехнувшись, Ксантия покачала головой.

— Значит, вы познакомились до того, как он женился на Роберте?

— Разумеется, да.

По-прежнему не поднимая глаз, Элайна принялась вертеть надетое на палец кольцо.

— Выходит, с тех пор, как вы познакомились, он успел жениться дважды?

— Не в этом дело.

— Тогда в чем же?

— Я влюблена в Коула.

Борясь с внезапно вспыхнувшей в душе яростью, Элайна задумчиво улыбнулась и снова поднесла чашку к губам. Выждав время, она спокойно заявила:

— Между нами есть нечто общее, миссис Морган, — я тоже люблю его.

— Как вы можете? Вы же едва с ним знакомы! — не сдержалась Ксантия.

Элайна невозмутимо пожала плечами:

— Я знаю доктора Латимера так же хорошо, как и вы, миссис Морган, даже несмотря на то что наше знакомство продолжается не столь долго.

Гостья почувствовала, как все, на что она надеялась, безнадежно рушится, стремительно погружая ее в бездну отчаяния. Однако она боролась за свое счастье и была готова на все. Решительно открыв сумочку, Ксантия вынула оттуда пачку купюр.

— Если дело в деньгах, я готова помочь вам. Каким бы ни был ваш… то есть ваша сделка с Коулом, я заплачу вам, если только вы уедете отсюда.

— Уберите это, миссис Морган, — хладнокровно произнесла Элайна. — Я не собираюсь расставаться с мужем только потому, что в него влюблена другая женщина. Такое мне случалось видеть прежде, но я не допущу, чтобы кто-то разрушил мое счастье.

Ксантия гневно швырнула деньги обратно в сумочку:

— Коул говорил мне, что вы спасли ему жизнь. Очевидно, он чувствует себя вашим должником?

— За то, что я спасла его? — Элайна глотнула чаю, но не почувствовала его вкуса. — Вряд ли. Я полагаю, что дело совсем в другом…

Не выдержав, Ксантия дала волю своему раздражению:

— А я полагаю, что вы намерены привязать к себе Коула, играя на его чувстве долга!

Элайна, не дрогнув, выдержала ее взгляд.

— Он мой муж, разве я не вправе удерживать его?

Щеки Ксантии стали медленно покрываться румянцем.

Она сделала медленный вдох и попыталась зайти с другой стороны:

— Вы же разумная женщина, Элайна, вам не чужда гордость. Жители округи недовольны тем, что доктор Латимер женился на южанке. Следствием может оказаться то, что в здешних домах не станут принимать ни его, ни вас.

— А я верю, что найдется немало людей, готовых поддерживать отношения с моим мужем, несмотря на его брак, — быстро возразила Элайна. — Я уже познакомилась с некоторыми из них, и все они оказались весьма приятными собеседниками.

Ксантия вскочила и взяла сверток, который принесла с собой.

— Не могли бы вы отдать это мистеру Латимеру? Я обнаружила эту вещь вчера, после его ухода. — Она разорвала бумагу и вытащила из свертка белую шелковую рубашку Коула. — Я выстирала и выгладила ее — он так любит аккуратность во всем…

— И при этом столь небрежно относится к своей одежде! — с усмешкой отозвалась Элайна. — Однажды он потерял даже свой мундир! На нем осталось лишь белье, и мне пришлось прятать его от любопытных глаз. Я посоветую ему впредь быть осторожнее — ведь подобная забывчивость может повредить вашей репутации, как однажды чуть не повредила моей.

Сжав побелевшие губы, Ксантия натянула перчатки и быстрыми шагами направилась к двери.

— Надеюсь, вы еще навестите нас, миссис Морган, когда муж будет дома? — учтиво осведомилась Элайна, провожая гостью к выходу.

— Вряд ли, — глухо ответила Ксантия. — До свидания, мадам.

Через несколько минут после ее ухода часы пробили три. В пятом часу в гостиную заглянула Минди, но, увидев, что Элайна погружена в глубокую задумчивость, решила не тревожить ее.

Элайна не пошевелилась ни когда часы пробили шесть, ни несколько минут спустя, когда перед домом остановилась двуколка и она услышала, как муж разговаривает с Питером.

Войдя в дом, Коул первым делом спросил Майлса о том, где находится его жена, но едва он вошел в гостиную, как Элайна вскочила с кресла, схватила сверток и, решительно шагнув к мужу, швырнула рубашку ему в лицо.

— Это просила передать вам ваша любовница! — выкрикнула она, покраснев от гнева, и, быстро пройдя мимо мужа, схватила шаль и выбежала на веранду.

Пытаясь понять, что произошло, Коул не сразу обрел дар речи.

— Элайна, вернись!

Однако она уже не слышала его.

Спустившись вниз по лестнице, Элайна бросилась бежать вдоль аллеи. Холодный северный ветер швырял в лицо ледяную крошку, и от его натиска у нее перехватило дыхание. Вероятно, она совершила ошибку, одевшись не по погоде, но ярость пересиливала доводы рассудка. Элайна была готова бежать куда угодно, лишь бы не возвращаться в дом, где ее ждали только предательство и обман.

Заметив вдалеке догонявшую ее двуколку, она побежала со всей быстротой, на какую только были способны ее озябшие ноги, но в конце концов из-за тупой боли в боку ей пришлось перейти на шаг.

Питер пустил коня галопом. Элайну охватил страх — ей нельзя было допустить, чтобы ее заметили! Свернув с дороги, она углубилась в заросли кустарника, низко пригибаясь, чтобы сын кучера не мог ее разглядеть.

Когда двуколка пронеслась мимо, Элайна вновь решилась выйти на дорогу, и тут ее взгляд привлекло большое темное строение. Старый дом! Там ее вряд ли обнаружат, и она на какое-то время спасется от холода.

Дверь оказалась незапертой, и Элайна быстро проскользнула внутрь. В холле, из которого в глубь дома тянулся коридор, было темно; на фоне большого окна вырисовывалась балюстрада лестницы. Кругом царило угрюмое молчание, нарушаемое только заунывным воем ветра да хриплым дыханием самой Элайны.

Осторожно пройдя вдоль стены, она заглянула в несколько комнат, но каждый раз ее глазам представали лишь смутные очертания мебели, закрытой пыльными чехлами. Вскоре она поняла, — согреться в этом доме ей будет негде. Дрожащими от холода пальцами Элайна открыла еще одну дверь. Здесь было гораздо светлее, но с первого же взгляда ей показалось, что в комнате недавно побывало некое злобное существо — стулья были перевернуты, бумаги валялись в беспорядке, книги в кожаных переплетах, стоявшие прежде на полках, выпали из своих гнезд. Среди этой мешанины Элайна с трудом разглядела огромный камин и сразу поняла, что ей нужно сделать, если она не хочет возвратиться с позором в дом на холме.

На ее счастье, рядом с камином нашлись дрова и растопка. Пошарив по каминной полке в поисках спичек, она наткнулась на маленький холодный предмет. Им оказалась металлическая коробочка. Элайна подняла крышку и с облегчением обнаружила внутри трут.

Вскоре ярко-желтое пламя принялось с жадностью пожирать сухое дерево. Элайна протянула к огню руки и поморщилась: холод, покидая ее пальцы, покалывал их тысячами крохотных иголок.

На землю быстро спускалась зимняя ночь, в комнате сгустились тени. Боязливо косясь на темные углы, Элайна поспешила зажечь лампу, надеясь, что густые кусты вокруг дома скроют от посторонних глаз освещенное окно.

Постепенно она согрелась, и когда дрожь утихла, ее охватило любопытство. Несколько высоких шкафов с застекленными дверцами выстроились возле длинного высокого стола. В одном оказались зловеще поблескивающие врачебные инструменты, второй наполняли флаконы и банки, этикетки на которых были исписаны одним и тем же разборчивым почерком. В третьем шкафу Элайна нашла бинты и прочий перевязочный материал. Судя по всему, эта комната представляла собой кабинет врача, где когда-то принимал пациентов Коул, а до этого, возможно, его отец. Над каминной полкой висел портрет женщины, сходство которой с Коулом было заметно сразу. Несомненно, эта женщина приходилась ему матерью. Но ведь была еще мачеха…

Элайна с любопытством огляделась, но в комнате не оказалось других портретов. Тогда она придвинула к камину тяжелое кресло и поставила рядом низкий столик. При этом ее внимание привлекла оправленная в рамку фотография, лежавшая на большом столе за стопкой бумаг и перевернутыми медными весами.

Она отодвинула бумаги в сторону и стала внимательно присматриваться.

На фотографии, вернее, на той части, которая от нее осталась, была изображена женщина в темном платье и белом накрахмаленном переднике. Внезапно у Элайны мелькнуло странное подозрение. Сдув с портрета осколки стекла, она поднесла ее к лампе и вскрикнула, узнав в незнакомке… себя.

Мысли безудержно завертелись у нее в голове. Лишь когда ей удалось немного успокоиться, она вспомнила, что в последние дни перед выпиской Коула из госпиталя туда приходил фотограф — он снял небольшую группу раненых, а вместе с ними и ее. Очевидно, Коул стал свидетелем этого события и каким-то образом сумел раздобыть снимок.

Поперек фотографии проходила неровная складка, словно кто-то не раз пытался согнуть раму и вытащить снимок. Только тут осознав, какую ярость излил некто неизвестный на этот кабинет и на ее фотографию, Элайна поневоле задумалась о том, что сулит ей встреча с этим человеком.

— Глупышка! — раздался позади нее громкий голос, и Элайна в ужасе обернулась, а затем чуть не упала на колени, узнав в появившемся в дверях человеке собственного мужа. Стараясь совладать с дрожью, она прижала ладонь к трепещущему сердцу.

— Боже милостивый, Коул! — едва слышно выговорила она. — Неужели вам так нравится пугать меня до смерти? Вы не могли известить меня о своем присутствии каким-нибудь более гуманным способом?

— Чтобы ты снова от меня сбежала? — усмехнулся Коул.

— Разве я не говорила вам, что способна сама постоять за себя?

Коул швырнул шляпу в кресло.

— Дорогая, здесь зимы не такие теплые, как на Юге, и тебе не стоит забывать об этом. — Он прошелся по комнате и, остановившись перед ней, принялся стаскивать перчатки. — Здесь можно не только отморозить пальцы, но и расстаться с жизнью. Тот, кто рискнет выйти из дома в бурю, не позаботившись хотя бы о теплой одежде, попросту глуп.

Поняв, что вновь ненароком задел ее гордость, Коул уже приготовился выслушать отповедь жены, однако этот длинный день настолько утомид Элайну, что она предпочла пропустить обидное замечание мужа мимо ушей.

— Как ты нашел меня?

— Проезжая мимо, я увидел искры, вылетавшие из трубы. После того как ты спряталась здесь, пошел дождь, и вскоре все вокруг обледенело. Я уже собирался вернуться и организовать поиски, как вдруг мне посчастливилось взглянуть в сторону старого дома.

— Я заслужила упрек, милорд, — покорно отозвалась Элайна. — Где прикажете теперь ждать вашу милость — здесь или в новом доме?

Улыбка тронула губы Коула, однако заметив, что Элайна держит в руках снимок, он посерьезнел.

— Это сувенир, который я сохранил на память о пребывании в Новом Орлеане. Роберта уверяла, что бросила его в реку, но и на этот раз она солгала.

Повертев в руках снимок, Коул положил его на стол, подошел к камину, подбросил в огонь еще несколько поленьев и начал греть озябшие руки.

— Это кабинет моего отца, — наконец произнес он, задумчиво глядя на огонь. — Я часто приходил сюда, чтобы побыть в одиночестве. — Обернувшись, он расстегнул пальто и обвел комнату затуманившимся взглядом. — Роберта приходила сюда за неделю до смерти — в это время я был в городе. Когда она нашла твою фотографию, то пришла в бешенство. Ты знаешь свою кузину и потому можешь мне поверить: даже к моменту моего возвращения на следующий день ее ярость еще не успела утихнуть. — Он усмехнулся. — Майлс попросил выходной, Энни спряталась в кладовой, горничные — в своих комнатах. Только миссис Гарт осмеливалась тогда открыто ходить по дому. Роберта обвинила меня и тебя в том, что мы с тобой сговорились, и потребовала показать, где я прячу тебя. Элайна растерялась:

— Но зачем вы сохранили фотографию?

Коул медленно наклонился и заглянул ей в глаза:

— А разве это непонятно?

Разумеется, Элайна и сама уже обо всем догадалась, но ей хотелось подтверждения, особенно теперь, когда воспоминания о встрече с Ксантией Морган были еще слишком свежи. Она отвернулась и принялась собирать бумаги на столе в аккуратную стопку.

— Роберта знала о миссис Морган? — наконец спросила она.

— Нет, — безразличным тоном отозвался Коул. — Как и ты.

Элайна резко обернулась.

— Вы были у нее вчера — до того как явились ко мне!

— Верно. — Коул расправил плечи так, словно хотел избавиться от давящей тяжести. — Я отправился к ней с самыми дурными намерениями, но из этого ничего не вышло. Еще не дойдя до двери Ксантии, я понял, что совершаю ошибку. Мне не хотелось ни видеть ее, ни прикасаться к ней. Между нами ничего не произошло, Элайна, это может подтвердить Оли — через несколько минут после того, как он оставил меня у дома Ксантии, я разыскал его. Мы вдвоем пропустили по стаканчику-другому… А может, и все три. Если уж тебе очень хочется, можешь обвинить меня в преступных мыслях, но не в поступках.

Неожиданно Элайна почувствовала, как в глубине ее тела словно распускается теплый бутон, но причиной тому было вовсе не пламя в камине. Тихим голосом она спросила:

— Так зачем вы сохранили фотографию?

Коул испустил протяжный вздох, взял жену за руку, уселся в кресло у камина и привлек ее к себе на колени.

— Разве это так трудно понять? — Сняв с Элайны промокшие туфли, он заставил ее поставить ноги на сиденье кресла и начал поглаживать ступни, согревая их. — Я уже давно влюблен в тебя. Это случилось еще до того, как мне пришлось покинуть Новый Орлеан. Я пытался забыть о своих чувствах, убедить себя, что ошибаюсь, но в конце концов был вынужден смириться.

— Но этого не может быть! — выкрикнула Элайна и взмахнула рукой, как будто надеясь таким образом перечеркнуть его объяснения. — Если бы вы любили меня, вы не потребовали бы такой сделки…

— Но ничего подобного я и не требовал! — Он весело рассмеялся.

— Так сказал дядя Энгус! — нехотя произнесла Элайна, в голосе ее появилась неуверенность.

— Значит, он нарочно солгал, чтобы поссорить нас. Я получил от него письмо, в котором говорилось, что ты предпочитаешь фиктивный брак и что не приедешь сюда, пока я не соглашусь именно на такую сделку. — Он начал осторожно поглаживать ее руку. — Полагаю, Энгус заварил эту кашу после того, как доктор Брукс и миссис Хоторн по моей просьбе постарались уговорить его согласиться с моим предложением.

— Так это вы написали первым? — Изумлению Элайны не было предела.

— Сначала миссис Хоторн сообщила мне о том, что Жак Дюбонне угрожает тебе, и попросила о помощи — тогда-то я и предложил тебе стать моей женой. Если бы не ее письмо, пожалуй, я потратил бы еще уйму времени, размышляя, под каким предлогом сделать предложение.

— Выходит, это было очень трудно?

— В Новом Орлеане ты настойчиво отвергала мои знаки внимания, и я уже ни на что не надеялся.

— Вы и вправду хотели жениться на мне? — продолжала допытываться Элайна.

— Я хотел заполучить тебя любой ценой.

Слезы, наполнив ее глаза, вытеснили остатки гнева, хотя после всех ссор и споров Элайна все еще не могла вдруг поверить, что она небезразлична этому человеку. Значит, вот о чем он мечтал все долгие месяцы жизни с Робертой! Он хотел обнимать ее, Элайну! Но вправе ли она окончательно утратить бдительность и наконец-то, идя навстречу своим тайным желаниям, стать ласковой и любящей женой?

Прошел еще один краткий миг, прежде чем она обвила руками его шею и страстно ответила на поцелуй. Ее губы медленно приоткрылись в стремлении полнее ощутить вкус его рта.

Слегка отстранившись, Элайна попыталась привести в порядок разбегающиеся мысли — все произошло слишком быстро, и она опасалась дать волю своим чувствам после того, как очень долго была вынуждена скрывать их.

Понемногу усмирив бьющееся сердце и отложив принятие важных решений на потом, она решила сменить тему:

— Расскажите мне об этом доме и о своей семье.

Удивленный столь неожиданной просьбой, Коул некоторое время молчал. Затем он откинулся на спинку кресла и посмотрел на портрет, висевший над камином.

— Мне почти нечего рассказывать, — печально произнес он. — Отец построил дом для моей матери вскоре после переезда сюда из Пенсильвании. Когда мне исполнился год, мама умерла, а отец женился вновь — полагаю, он надеялся, что мачеха заменит мне родную мать. Однако его новая жена не захотела жить в этом доме и потребовала новый — это она обставила тот особняк, в котором мы живем сейчас. Отец был слишком занят, чтобы уделять внимание семье, и через полгода после того, как дом был достроен, его жена сбежала с карточным шулером. С тех пор отец ее больше не видел. Сбежав, мачеха забрала с собой все деньги и ценности, которые только смогла найти, и отец поклялся, что больше она не получит от него ни цента — он вычеркнул ее имя из списка наследников и отказал в наследстве ее детям. — Коул покачал головой и коснулся рассыпавшихся шелковистых волос жены. — Похоже, Латимерам не везло с женщинами — по крайней мере до сегодняшнего дня.

Домой они вернулись уже поздно ночью. Закутанная в теплое меховое одеяло, Элайна почти не страдала от свирепого ветра, бушевавшего над холмами, но даже одного присутствия мужа ей хватило бы, чтобы больше не бояться стихий.

Остановив повозку у крыльца, Коул на руках понес жену в дом. Слуг уже начало беспокоить долгое отсутствие хозяев, и теперь они с неподдельной радостью встречали их. Минди робко вышла вперед, схватилась за юбку Элайны и не отпускала ее, пока молодая хозяйка не пообещала девочке лично уложить ее в постель.

Спустя некоторое время, расставшись с Минди и войдя в свою спальню, Элайна настороженно огляделась. Первым делом ей пришло в голову, что кто-то решил подшутить над ней: комод исчез, как и коврик возле кресла, даже каминные часы были убраны с полки.

В замешательстве пройдясь по спальне, Элайна уже была готова спуститься вниз, чтобы выразить мужу свое негодование, как вдруг ее осенило. Она прошла через ванную и остановилась в дверях. Так вот куда подевались все ее веши! Кресло стояло у окна, зеркало — в углу, комод — рядом со шкафом Коула, а часы тикали на каминной полке. Даже пол теперь был устлан мягким ковром.

Коул сидел перед пылающим камином, вытянув ноги и поглаживая ноющее бедро. Заметив Элайну, он устремил на нее веселый взгляд, и ее глаза заблестели в ответ.

— Милорд, вы решили разыграть меня?

На его лице появилась обезоруживающая улыбка.

— А как еще я мог заманить тебя к себе в спальню?

— Значит, мы теперь и вправду женаты?

Коул с притворным изумлением посмотрел на нее:

— Разумеется, дорогая. Неужели ты в этом сомневаешься?

— Иногда мне кажется, что да, иногда — что нет… То, что начиналось как сделка, закончилось слишком хорошо и потому неправдоподобно.

— И все же, надеюсь, теперь ты согласна разделить со мной комнату и ложе? — с комической серьезностью осведомился он.

— Если подождешь меня… — шепнула она в ответ.

— Только смотри не задерживайся!

Остановившись у комода, чтобы найти ночную рубашку, Элайна услышала знакомые шаги и приоткрыла дверь. Коул стоял на пороге в длинном бархатном халате, и его жаркий взгляд немедленно принялся путешествовать по телу Элайны, задерживаясь на набухших сосках, приподнимающих кружево на груди, и на других не менее соблазнительных частях ее тела.

— Ты прекрасна! — благоговейно выдохнул он.

Улыбнувшись, Элайна подала ему руку, потом шагнула ближе и доверчиво прижалась к его разгоряченному телу. Их губы встретились с лихорадочным нетерпением, и тогда Коул, не став больше ждать, подхватил жену на руки и отнес в постель. Элайне казалось, что она впервые за целую вечность очутилась в родном доме — точнее, это Коул стал ее домом, и теперь в его объятиях она чувствовала себя в безопасности.

Глава 38

Готовясь покинуть уютную постель, Элайна вспоминала часы, которые провела в объятиях Коула. Улыбаясь, она задумчиво взглянула на медальон, висевший у нее на шее: на нем отчетливо выделялась надпись: «Собственность К. Р. Латимера». Теперь, когда подлинность их брака больше не вызывала у нее сомнений, Элайна позволила себе безоглядно влюбиться в Коула, и это состояние постоянной влюбленности доставляло ей неизъяснимое наслаждение.

Наконец, поднявшись, Элайна начала торопливо одеваться, ей вспомнилось, что ночью Коул спал беспокойно — его нога доставляла ему немало мучений после того, как он поскользнулся на лестнице. Надев домашние туфли, она легко сбежала по ступенькам, но внизу вдруг остановилась: у двери кабинета мужа она увидела Майлса, который всем своим видом напоминал неприступного часового. Сердце ее тревожно сжалось. Заметив удивленный взгляд хозяйки, дворецкий виновато потупился.

— Доктор Латимер просил извиниться перед вами, мадам, — смущенно пробормотал он, — за то, что не сможет позавтракать вместе с вами.

Весь день Элайна не находила себе места, не понимая, зачем Коулу понадобилось прятаться от нее в кабинете. Когда дворецкого сменил кучер Оли, она встревожилась еще больше, однако добиться внятного ответа ей так ни от кого и не удалось.

Четыре дня кряду слуги сменяли друг друга у дверей кабинета, а на пятый день терпение Элайны наконец лопнуло. Еще некоторое время она прислушивалась к приглушенному голосу мужа, доносившемуся из-за плотно прикрытой двери, а затем, окончательно решившись, направилась к стоявшему на часах Питеру, чтобы положить конец затворничеству мужа. На этот раз ее расчет был построен на том, что Питер, всю жизнь проживший в уединенной усадьбе, лишь недавно начал бриться и еще не успел испытать на себе всей силы женских чар.

Поняв, что Элайна собирается обратиться к нему, юноша вскочил так поспешно, что едва не выронил книгу, которую держал в руках.

— Сидите, сидите, Питер! — Элайна приветливо улыбнулась. — Я просто хочу поговорить с доктором.

Питер послушно отступил, но затем, видимо, вспомнив о своих обязанностях, поспешно преградил Элайне путь:

— Доктор Латимер не велел впускать вас…

— Браво, Питер! — Элайна прикоснулась ладонью к груди юноши и сразу заметила, что его дыхание стало неровным. — Вы отлично справились с тем, что вам поручено. Но подумайте сами — какие у мужа могут быть секреты от жены? Мне известно, что доктор питает пристрастие к бренди, однако во всем надо знать меру. Вот об этом я и хочу поговорить с ним.

— О нет, мэм! Он вовсе не пьет… То есть пьет, но на самом деле…

— Питер! — послышался за спиной Элайны возмущенный возглас, и Майлс быстро направился к ним из глубины дома. — Ты забыл приказ доктора Латимера?

Молодой человек вздохнул с облегчением — теперь он был не один, и это его вполне устраивало.

— Вы действительно намерены и впредь не пускать меня к мужу? — недоверчиво спросила Элайна.

— Да, мадам, согласно его приказу, — по-военному четко ответил Майлс и тут же отвел взгляд, словно опасаясь какого-нибудь подвоха со стороны хозяйки.

Элайна спокойно приподняла за спинку стул Питера и отнесла его в угол, а затем вернулась и встала перед двумя мужчинами, которые при этом невольно поежились.

— Питер, пожалуйста, сядь вон туда. — Ее голос прозвучал негромко, но твердо, не оставляя выбора, и юноша в конце концов повиновался.

Теперь Элайна осталась лицом к лицу с Майлсом. Румяные щеки дворецкого порозовели еще больше.

— Майлс!

Услышав ее нежный, мелодичный голос, он вздрогнул.

— Да, мадам? — Веко слуги начало судорожно подергиваться.

— Вы считаете себя джентльменом? — Элайна принялась методично вышагивать перед дверью кабинета.

— Разумеется, мадам, — кивнул Майлс. — Я закончил одну из лучших школ в Англии, и я из хорошей семьи. Кроме того, я завершил образование на континенте…

— Ну да, прямо-таки профессор! — усмехнулась Элайна. — Если не ошибаюсь, вам известно все, что полагается знать мужчине?

— Да, мадам, можно сказать и так.

— Стало быть, вы — джентльмен старой школы? Майлс еще раз кивнул.

Элайна вскинула голову и подбоченилась. Дворецкий смотрел поверх ее головы, по его лицу струился пот.

— Вам когда-нибудь случалось ударить леди? — тоном инквизитора продолжала она.

— Нет, мадам, что вы!

— Но может быть, вы когда-нибудь применяли силу против леди?

— Нет-нет, мадам!

— А меня вы считаете леди?

— О да, разумеется. — Только тут Майлс понял, что его заманивают в ловушку.

Наступила длинная пауза, тишину нарушало лишь постукивание изящной ножки об пол.

— Тогда прошу вас отойти, Майлс! — резко скомандовала Элайна. — Иначе ваша репутация будет погублена раз и навсегда. — Серые глаза холодно сверкнули.

Понимая, что проиграл, Майлс попятился. Однако едва Элайна взялась за дверную ручку, как из кухни, торопливо продолжая жевать на бегу, вылетел Оли с заткнутой за ворот салфеткой.

Элайна не двигалась и лишь молча смотрела на него. Сообразив, что он тоже не решится силой увести хозяйку прочь, Оли застыл на месте. Трое мужчин беспомощно наблюдали, как маленькая изящная женщина открывает дверь и входит в кабинет.

Картина, представшая перед Элайной, ужаснула ее. Шторы на окнах были плотно задернуты, в комнате стоял резкий запах виски и сигарного дыма, от которого она чуть не задохнулась.

Услышав шаги жены, Коул вздрогнул и поднял голову.

— Черт побери, кто посмел пустить тебя сюда? — рявкнул он. — Немедленно убирайся!

Однако Элайна и не подумала подчиниться. Решительно прикрыв за собой дверь, она прислонилась к ней спиной и окинула мужа тревожным взглядом. Перед ней предстал неопрятный, исхудавший мужчина — таким она его еще никогда не видела. Щеки Коула потемнели от щетины, подол халата запутался вокруг ног, глаза покраснели и налились кровью, губы вытянулись в тонкую линию.

— Не пора ли вам, наконец, прийти в себя, доктор Латимер?

— Пожалуйста, оставь меня в покое! — Он изо всех сил ударил тростью по столу, разделяющему их. — Уходи, или я прикажу слугам вышвырнуть тебя вон!

— Думаю, это вам не удастся, сэр, — невозмутимо заявила Элайна. — Теперь они боятся меня еще больше, чем вас.

— Как же, вижу! Целая свора мужчин не смогла удержать какую-то девчонку! Но если нельзя положиться на слуг, я выгоню вас сам! — Он решительно направился в ее сторону, и Элайна с болью заметила, какой неуклюжей стала его походка.

— Коул! — Элайна сделала шаг ему навстречу. — Позволь, я помогу тебе!

— Нет! — Он оттолкнул протянутую к нему руку жены и, стыдясь своего вида, отвернулся. Забыв о трости, он запнулся о нее и неуклюже повалился на пол, увлекая за собой Элайну.

С трудом выбравшись из-под его вдруг обмякшего тела и встав на колени перед ним, Элайна в ужасе глядела на правую ногу мужа, видневшуюся между разошедшимися полами халата. Ни одни брюки не вместили бы опухшее бедро, которое теперь по толщине вдвое превосходило здоровое. При виде этой страдающей плоти ее чуть не стошнило.

Дрожащими пальцами она коснулась лилового шрама.

— Боже милостивый! — простонал Коул, пытаясь прикрыть ногу халатом. — Зачем ты так унижаешь меня?

— Так вот почему ты заперся здесь? — Элайна с укором посмотрела на него. — Из-за своей ноги?

— Мне остается только ходить из угла в угол и молиться, чтобы не потерять ее.

Неожиданно Элайна ощутила, как вместе с чувством невероятного облегчения в ее душе пробуждается злость. Как смеет Коул отвергать ее помощь?!

— И ты подумал, что из-за этого я отвернусь от тебя? — дрожащим голосом спросила она, указывая на его ногу.

— Лучше бы тебе этого не видеть.

— Ну уж нет! Сейчас ты поймешь, что я — не Роберта! Оли, Майлс, Питер! Живо сюда!

— Не смей! — вскричал Коул, силясь подняться. — Закрой дверь!

Когда Элайна увидела, что миссис Гарт несет к двери кабинета поднос с графином, наполненным бренди, она скомандовала: