Бирмингемы - Пепел на ветру

Элайна насторожилась.

— Идемте же! — Голос миссис Гарт звучал почти сурово. — У нас мало времени.

— Отдайте мне Глинис, — попросила Элайна. — Я только перепеленаю ее…

— С этим можно подождать.

Элайна поняла, что у нее нет выбора. К ее изумлению, экономка важно прошествовала в комнату Роберты и без колебаний направилась к зеркальной нише. Подняв руку, она нажала на угол одной из серебристых панелей, и зеркало подалось в сторону, открывая темный дверной проем. Войдя в него, миссис Гарт дала знак Элайне следовать за ней. Их взгляду предстала узкая лестница — судя по всему, она тянулась от подвала дома до чердака, лишь узкий луч света, падающий из крохотного слухового оконца, освещал ее.

Миссис Гарт спустилась на несколько ступеней и коснулась выступа стены.

— Вы идете, миссис Латимер? — глухо прозвучал ее голос.

— Может, позовем Коула или кого-нибудь еще из мужчин? — Покусывая губу, Элайна взглянула на спящую дочь, изнывая от желания немедленно забрать ее у своей провожатой.

— Там, внизу, есть что посмотреть, а времени у нас мало. Идемте!

Последние слова больше напоминали приказ, и Элайна, не решаясь заговорить о ребенке, послушно последовала за экономкой.

Неожиданно миссис Гарт с силой надавила на выступ: заскрипели блоки, и дверь за их спинами повернулась. Очутившись почти в полной темноте, Элайна испуганно вскрикнула, но тут послышалось чирканье спички, и от пламени фитиля на стенах заплясали причудливые тени. Держа фонарь в одной руке, а ребенка — в другой, миссис Гарт быстро начала спускаться по крутой лестнице. Элайна поспешила за ней.

Деревянные стены скоро сменились более прочными, сложенными из необработанного камня, — по всему было похоже, что они вошли в туннель, пробитый в толще скалы. Слуховое окно над их головами превратилось в крошечную светящуюся точку, и Элайна могла лишь догадываться, что они достигли места, находившегося вровень с речной поверхностью. Здесь стены туннеля были сырыми, отовсюду доносился пронзительный свист — очевидно, в этой пещере обитали летучие мыши.

В конце шахты путь им преградила дверь, сколоченная из толстых досок. Миссис Гарт отодвинула засов, снова нажала какой-то потайной выступ, и дверь открылась. Дверной проем оказался таким узким, что экономке пришлось протискиваться в него боком. За порогом миссис Гарт взялась за другой рычаг, но дверь никак не хотела закрываться.

— Чертова штуковина — вечно ее заедает, — пробурчала экономка и, махнув рукой, поспешила вперед. Здесь пол был слегка наклонным, и вскоре где-то над их головами возник новый источник света.

Оглядевшись по сторонам, Элайна чуть не лишилась чувств: вдоль стен помещения, в котором они теперь оказались, выстроились штабеля ящиков и бочонков с порохом, а также длинные коробки, на боках которых были грубо нарисованы ружья.

— Винтовки? Порох? — недоуменно пробормотала Элайна и вдруг вспомнила рассказы Коула о пароходах, пропавших на реке. Они везли именно такой груз. Неужели пираты прятали его в подвале дома Латимеров?

— Идите сюда, — приказала экономка. — Мы уже почти на месте.

Они подошли к небольшой пещере, выдолбленной в мягком песчанике. Войдя в нее, миссис Гарт положила ребенка на узкую койку, придвинутую к стене. Элайна сразу бросилась к дочери и прижала ее к себе. Громкий лязг за спиной заставил ее обернуться, и она увидела, как экономка запирает на висячий замок решетку, отгораживающую маленькую пещеру от большой, превращенной в склад награбленного.

— Что вы делаете? — негодующе воскликнула Элайна. — Немедленно выпустите меня отсюда!

Женщина усмехнулась и, медленно расстегнув воротник строгого черного платья, полуобнажила пышную грудь. Затем она вынула шпильки из тугого узла волос и распустила их по плечам. От чопорной, бесстрастной миссис Гарт не осталось и следа. Взгляд дамы, стоявшей теперь перед Элайной, пылал ненавистью.

— Как мне надоело кланяться и выслушивать приказы! — злобно прошипела она. — Все, с меня довольно! Я забираю то, что принадлежало мне с самого начала, миссис Латимер.

Минди обеспокоенно приложила ладошку к зеркальному стеклу. За этой преградой она видела собственное отражение, но не тех, кто скрылся за потайной дверью, и это ее тревожило. Малышка одевалась у себя в спальне, когда услышала повелительный голос миссис Гарт и настороженные ответы Элайны. Из любопытства девочка двинулась на голоса, и они привели ее в страшную красную комнату, которая некогда принадлежала Роберте, как раз в тот момент, когда миссис Гарт исчезла за потайной дверью. Внезапный испуг Минди сменился ужасом, как только обожаемая ею Элайна шагнула через порог и зеркальная дверь за ней захлопнулась. В панике девочка толкала и царапала блестящее стекло, но оно не поддавалось. Подтащив стул к двери, ведущей в коридор, Минди села на него и застыла в ожидании, готовая вскочить, как только странная дверь снова откроется.

Наконец пробило двенадцать — обычно в этот час супруги Латимер обедали, и Минди не сомневалась, что Коул вот-вот должен появиться — уж он-то точно знает, что надо делать, и позаботится об Элайне и Глинис!

Ожидание казалось бесконечным, но вот наконец в окне мелькнула знакомая фигура. Маленькие ножки быстро вынесли Минди в коридор, и каблучки ее туфелек застучали по ступенькам лестницы. Задыхаясь, она выбежала на крыльцо как раз в тот момент, когда хозяин дома подходил к двери.

Ожидая, что Элайна, как обычно, выйдет к нему навстречу, Коул на мгновение остановился, однако, не услышав знакомых шагов, он быстро направился внутрь.

Не замечая Минди, Коул, шагая через две ступеньки, поднялся наверх и тут обнаружил, что детская и спальня пусты.

— Элайна! — Он выбежал в коридор и принялся поспешно заглядывать во все комнаты. — Элайна, где ты?

Не получив ответа, он сбежал вниз и распахнул дверь кухни. Однако кухарка только недоуменно развела руками:

— После завтрака я ее не видела, сэр.

Коул снова помчался наверх и на лестнице чуть не сбил с ног Минди. Не по-детски тревожное выражение ее глаз заставило его остановиться.

— Ты сегодня видела Элайну?

Девочка нетерпеливо закивала. Схватив Коула за руку, она повела его прямо в комнату Роберты и, остановившись возле зеркала, приложила ладонь к стеклу, а затем оглянулась, проверяя, догадался ли хозяин дома о том, что ей так хотелось ему сказать.

Коул внимательно смотрел на девочку, пытаясь понять, действительно ли она знает что-то о его жене.

— Да, Минди, я вижу, что это зеркало, но сейчас мне надо найти Элайну и Глинис.

Малышка указала пальцем на свое отражение, но Коул опять ничего не понял. Решив, что только даром теряет драгоценное время, он повернулся и вышел.

Слезы разочарования наполнили глаза Минди, она жалобно всхлипнула, но тут же сердито вытерла лицо ладошкой и побежала вслед за Коулом, который в этот момент уже допрашивал Майлса.

— Сэр, в последний раз я видел миссис Латимер, когда она поднималась по лестнице после завтрака. Вниз она не спускалась. — Дворецкий озабоченно посмотрел на хозяина. — Просто ума не приложу, куда она могла исчезнуть…

Поскольку Майлсу обычно было известно все, что происходит в доме, Коул встревожился еще больше.

В этот момент Минди догнала его и крепко вцепилась в край его жилета.

— Не сейчас! — Он отвел ее руки. — Мне надо найти Элайну, как ты не понимаешь? Питер! Привези сюда Оли и Саула из старого дома да как следует поищи там миссис Латимер.

Слуга бросился к лошадям, и вскоре-экипаж уже мчался вдоль аллеи, а Коул, беспокойно вышагивая по комнате, строил самые невероятные предположения. Наконец он остановился у окна, выходящего на реку, и стал вглядываться в даль, словно надеясь заметить там знакомую фигурку.

Энни, выйдя из кухни, застыла рядом с Майлсом, не выпуская из рук половник.

— Я давно говорила: в этом доме творится неладное! — заявила она дворецкому. — У меня просто мурашки бегут по коже!

Майлс ничего не ответил, он не в силах был простить себе, что не уследил за хозяйкой и ее очаровательной малышкой.

Неожиданно внимание хозяина дома привлек громкий стук: обернувшись, он увидел, что Минди изо всех сил колотит кулачками по столу. Заметив его взгляд, она на миг замерла, а потом сделала движение, как будто укачивала младенца, и, указав пальцем на дверь, ведущую к лестнице, подняла его вверх, после чего многозначительно нахмурилась.

Качая головой, Коул мягко произнес:

— Минди, мне сейчас не до игры. Я не хочу больше смотреть в зеркало. Пожалуйста, пойми…

Но тут, к его изумлению, Минди открыла рот, скривила губы, покраснела от натуги, и неожиданно Коул впервые услышал ее шепот:

— Н-н-на… Айнна…

— Элайна?

Девочка живо закивала.

— Ииис… Нис…

— Глинис?

— К-Коул! — Она крепко зажмурилась, словно пытаясь разглядеть слова. — Иди! — Она умоляюще взглянула на него. — Иди, быее!

Тут она снова схватила его за руку и потащила за собой.

— Быее!

Только теперь Коул начинал понимать смысл происходящего: Минди знала, где находится Элайна, и пыталась помочь ему. Он торопливо двинулся вслед за девочкой по лестнице и снова оказался в комнате Роберты. Минди приблизилась к зеркалу и, глядя на Коула через плечо, указала на него рукой:

— Дер!

— Дер? — переспросил Коул. — Дверь?

Минди снова закивала:

— Дер, дер! Откой!

— Так, значит, зеркало — это дверь, и Элайна вошла в нее?

— Инис! Инис! — Малышка постучала по зеркалу.

Коул принялся оглядывать зеркало со всех сторон.

— Ат… Ат… Миси Ат! — Минди упорно продолжала сражаться со словами.

— Миссис Гарт? — Коул вдруг вспомнил, что, несколько раз пройдя по дому, ни разу не встретил экономки.

Повернувшись к зеркалу, он снова внимательно осмотрел его. Нигде не было видно ни петель, ни ручек, однако, отодвинув драпировки по краям, он вдруг заметил небольшой выступ возле верхнего правого угла и не раздумывая нажал на него.

Стекло сдвинулось с места, и зеркальная дверь распахнулась.

— Минди! — Коул обернулся к девочке. — Оли и Саул скоро будут здесь! Приведи их сюда и покажи им дверь.

Минди бросилась было из спальни, но на полпути обернулась:

— Коул… Мини люит Айна и Инис.

— Я тоже люблю их и тебя, Минди.

Глаза девочки заблестели, она повернулась и быстро выбежала в коридор.

Взяв лампу со стоявшей у кровати тумбочки, Коул протиснулся в потайную дверь и начал осторожно спускаться по лестнице. Когда на его пути оказалась вторая дверь, он задул лампу и, резко толкнув ее, попал в тускло освещенный коридор — света здесь едва хватало, чтобы не споткнуться. Пройдя мимо стоящих вдоль стен ящиков, Коул быстро огляделся, и тут его внимание привлекла странная клетка в углу. В ней он нашел тех, кого искал.

— Элайна!

Мрачные своды многократно повторили его крик. Он бросился к решетке, но неожиданно лицом к лицу столкнулся с чернокожим гигантом Ганном. Великан взмахнул кулаком, в глазах Коула заплясали искры, и все вокруг погрузилось во мрак.

Глава 43

Всего минуту назад она неподвижно лежала на койке рядом с дочерью, окончательно сбитая с толку происходящим и почти утеряв всякую надежду на спасение. Услышав крик Коула, она мгновенно вскочила, и в этот момент в ее душе проснулась надежда — только для того, чтобы тут же исчезнуть, когда Ганн страшным ударом в челюсть опрокинул ее мужа на каменный пол. Прижавшись к прутьям решетки, Элайна со страхом смотрела, как чернокожий гигант подхватил Коула на руки, — она не сомневалась, что Ганн способен убить взрослого мужчину одним ударом громадной ручищи.

Миссис Гарт, пошептавшись с несколькими мужчинами, явившимися вместе с ней откуда-то из глубины пещеры, указала на дверь, в которую за минуту до этого вошел Коул. Затем раздался быстро удаляющийся топот ног по деревянной лестнице.

Бывшая экономка приблизилась к решетке, жестом велела Элайне отойти и вынула из кармана ключ. Заметив, что пленница не сводит глаз с распростертого на полу обмякшего тела, она усмехнулась:

— Ваш муж жив, миссис Латимер, просто лишился чувств. Ганн умеет быть осторожным, когда пожелает.

Как только дверь распахнулась, негр взвалил Коула на плечо и, войдя в клетку, бесцеремонно опустил свою ношу на пол. Элайна тут же бросилась к мужу, положила его голову к себе на колени и принялась с тревогой разглядывать синяк на его щеке. Ей было нечем помочь ему — тюремщики отказали ей даже в пище и воде, однако она благодарила Бога уже за то, что Глинис никто пока не причинил вреда. Малютка пососала грудь и уснула у матери на коленях.

Глядя, как молодая женщина нежно отводит волосы со лба мужа, миссис Гарт снова усмехнулась.

— Правильно, милочка, — процедила она, — позаботься о нем. А когда он придет в себя, можете поразвлечься, пока у вас еще есть время.

Элайна с трудом сдерживала негодование: теперь она уже не сомневалась, что главарем шайки, топившей пароходы, а теперь еще взявшей в заложники ее с мужем и ребенком, был хозяин Ганна, Жак Дюбонне.

Чувствуя полную беспомощность, Элайна с отчаянием посмотрела на свою тюремщицу. Женщина уже начала запирать клетку, но неожиданно Ганн удержал ее за плечо.

— Стой! — повелительно произнес он и быстро исчез в полутьме.

— Этот грязный негр слишком много себе позволяет, — пробормотала миссис Гарт. — Когда-нибудь он нас всех погубит…

Ганн вернулся с ведром, наполненным водой, и с охапкой полотенец. Толкнув дверь локтем, он поставил свою ношу на пол рядом с Элайной и выпрямился. В его глазах светилось скорее любопытство, нежели угроза. Протянув руку, он пощупал предплечье Элайны, легко охватив его пальцами, и довольно хмыкнул:

— Мальчишка — хорошая женщина! Сильная! Сначала родила девчонку, и это не все. Следующим будет мальчик. Большой и сильный, как Ганн!

Круто развернувшись, негр покинул клетку и быстро ушел в глубь пещеры, а миссис Гарт захлопнула дверь и заперла ее.

— Похоже, ты прямо-таки очаровала этого мужлана, — язвительно проговорила она. — Впервые слышу, как он произносит больше трех слов подряд. Так много Ганн говорит только с Жаком.

Элайна окунула полотенце в воду, выжала его и приложила к щеке мужа, а затем выпрямилась, решив предпринять попытку договориться с тюремщицей, пока не появился Дюбонне.

— Миссис Гарт, вы должны понять: если мой муж нашел дорогу сюда, значит, скоро к нам придут на помощь…

Женщина, казалось, уже готова была рассмеяться, и только мрачность окружающей обстановки удержала ее от этого.

— Если сюда кто-нибудь сунется, милочка, с ними будет то же, что и с твоим мужем. Впрочем, не важно. Думаю, с ними уже разбираются.

— И вы всерьез уверены, что сможете держать нас здесь вечно? — недоверчиво спросила Элайна. — Рассудите здраво, миссис Гарт…

— «Миссис Гарт», «миссис Гарт»! — передразнила ее бывшая экономка. — Как я ненавижу эту фамилию! Пришла пора вам называть меня как подобает — миссис Латимер.

На лице Элайны мелькнуло изумление, но она быстро справилась с собой.

— Вот как? Так, может, вас еще и зовут Робертой?

Глаза женщины вспыхнули.

— Не думала, что ты так глупа, — с презрением проговорила она. — Я не жена Коула Латимера, а его мачеха, Тамара Латимер, вторая жена Фредерика Латимера.

Ну конечно! Теперь Элайне стала ясна вся картина. Кто еще мог знать тайны этого дома лучше, чем та, для которой он был построен? Никто из мужчин семейства Латимер и не подозревал о потайном ходе в комнате Роберты, а точнее, в спальне, когда-то принадлежавшей Тамаре.

Теперь, когда разоблачение состоялось, опасения Элайны только усилились, но она не стала высказывать их вслух.

— Значит, это вы устраивали подозрительный шум по соседству с моей комнатой, пытаясь довести меня до помешательства? — Она пренебрежительно усмехнулась. — Надеюсь, теперь вам ясно — Элайну Макгарен не так-то легко запугать! Неужели вы и вправду думали выжить меня отсюда или разлучить нас с Коулом, заставив всех поверить, будто он сжег мое платье? Напрасная затея, миссис Гарт, — заключила она, намеренно назвав мачеху Коула прежним именем. — Вам не удалось запугать не только меня, но даже Минди. Вы ничтожество, такое же, как и ваш приятель Жак!

— Да ты и вправду глупа! — В голосе бывшей хозяйки дома зазвучало раздражение. — Тебе следовало бежать отсюда, пока была возможность, а еще лучше — вовсе не появляться здесь. В моих руках Коул давным-давно впал бы в тоску и спился, а я уж постаралась бы помочь ему в этом. Потом, случись какое-нибудь несчастье, уже никто не усомнился бы в том, что этот опустившийся человек погиб по своей вине, и тогда я вновь стала бы полновластной хозяйкой дома, который принадлежит мне по праву. И тут являешься ты. Когда, завладев мыслями Коула, ты заставила его вновь взяться за работу и уговорила превратить мой особняк в лечебницу для оборванцев, я была просто вне себя! — Глаза Тамары вспыхнули ненавистью. — Неужели ты думаешь, что я позволила бы кому-то хоть пальцем прикоснуться к стенам этого дома? — Последняя фраза прозвучала как пронзительный вопль.

— Вам следует бояться совсем другого, — отозвалась Элайна почти ласково. — Скоро ваше логово обнаружат и вам придется спасаться бегством. Полагаю, ваша шайка грабила корабли с тех самых пор, как вы нанялись сюда на работу. — Она многозначительно кивнула в сторону бочонков и ящиков. — Должна признать, из этой пещеры получился удобный склад. Но скажите, как вам это удалось? Должно быть, вы подводили корабли к входу и разгружали их по ночам, чтобы никто вас не увидел? А что стало с самими кораблями? Вы сжигали их или топили?

Тамара самодовольно усмехнулась:

— И то и другое, причем вместе со всем экипажем. При этих словах Элайне представилась груда обгоревших тел, истерзанных прежде ударами ножей и ружейных прикладов. Она вспомнила другой случай — с пароходом в Новом Орлеане и ранеными узниками-конфедератами. В тот раз тоже никто не спасся, а в резне обвинили Элайну Макгарен. За время своего пребывания в этом доме Роберта завладела деньгами, похищенными с парохода, — теми самыми, которые затем нашли в Брайер-Хилле, — несомненно, сюда они попали благодаря убийце садовника или одному из воров.

Элайна стала пристально вглядываться в лицо собеседницы. Ее тюремщица была невысокой, даже миниатюрной, в темноте эту женщину легко было спутать с молодой девушкой, а рыжий парик довершил бы впечатление. Неужели она и есть та самая воровка и убийца, которая выдавала себя за Элайну Макгарен? И что, если это она убила садовника?

— Вы действительно очень умны, Тамара, — произнесла Элайна, решив лестью выманить нужное ей признание. — Видимо, вам, как и мне, пришлось сменить немало разных обличий, чтобы выжить и добиться своего. У нас немало общего, мы много пережили, однако не сдались. А вот Роберта была совсем другой — ей всегда доставалось то, что принадлежало нам. Она обладала хитрой и коварной натурой: Коул был уже в моих руках, когда она отняла его у меня. Позднее обнаружилось, что у Роберты откуда-то появились деньги, но, похоже, она ограбила не Коула, а вас…

— Стерва! — прошипела Тамара. — Она раскрыла тайну зеркальной двери и пробралась сюда, когда здесь никого не было! Эти деньги мне пришлось везти из Нового Орлеана, а эта мерзавка сумела отпереть сундук и украсть их! Она обобрала нас! А потом ей удалось убить садовника, который увидел, как она пыталась спрятать добычу! — Не обратив никакого внимания на испуганный возглас Элайны, Тамара гневно продолжала: — Впрочем, этот тип тоже любил совать нос куда не следует, и он дорого поплатился за это. Роберта лестью обвела его вокруг пальца, а когда он потребовал поделиться награбленным, даже согласилась лечь с ним в постель, лишь бы усыпить его бдительность! Мерзавка! Она затащила его в мою постель — ту самую постель, которую я купила для себя. Я всю ночь стояла за зеркальной дверью и слушала, как они занимались любовью, а потом обсуждали, каким способом лучше поделить мои деньги. Вот тогда-то Роберта и уговорила садовника вырыть яму в розарии, уверяя, что там будет надежнее всего спрятать награбленное! — Тамара запрокинула голову и громко расхохоталась. — Этот олух даже не понял, что роет могилу самому себе! Я и потом наблюдала за ними и все видела. Сверток с деньгами лежал рядом, а садовник рассовывал купюры по карманам — якобы как плату за работу. В это время Роберта подкралась к нему сзади и размозжила ему череп лопатой. Он сам рухнул в яму, избавив эту ленивую тварь от необходимости сталкивать его вниз, она только забросала яму землей и воткнула сверху куст роз. Потом маленькая дрянь с моими деньгами отправилась к старому дому и спрятала их, сунув в нишу в дымоходе. Должно быть, еще никогда в жизни ей не приходилось так трудиться. Едва она покинула дом, я забрала деньги, но она все-таки захватила с собой почти двадцать тысяч. А через несколько недель Роберта узнала, что беременна, и стала умолять меня, преданную экономку, чтобы я подсказала, кто может помочь ей избавиться от ребенка. Я назвала имя шарлатана, к которому не решился бы обратиться ни один здравомыслящий человек в городе. Как я и предполагала, Роберта вскоре умерла. Туда ей и дорога. — Элайна медленно окунула полотенце в ведро с водой и снова приложила компресс к щеке мужа, затем подняла глаза.

— Что же теперь будет с нами?

На лице Тамары появилась зловещая улыбка.

— Ты, дорогая моя Элайна, станешь нянькой и кормилицей собственного ребенка, а я, объявив себя бабушкой, вновь стану хозяйкой в этом доме. И уж можешь мне поверить, больше здесь никогда не будет ни больниц, ни любовных гнездышек!

— А как же мой муж? Все-таки это его дом.

— Его? — Тамара истерически захохотала. — Этот дом мой, я сама обставила его! Он принадлежит мне — весь, до последнего кирпича. Больше Коул Латимер не сможет мне помешать — он погибнет при загадочных обстоятельствах, и я позабочусь о том, чтобы наследство перешло к ближайшей родственнице — его ребенку, а сама стану опекуншей.

Элайну охватила дрожь. Она опустила глаза и постаралась овладеть собой.

— А эта пещера — видимо, она каждый раз помогала вам осуществлять ваши планы?

— Разумеется! — Тамара обвела взглядом мрачные стены. — Мой муж был слишком занят со своими пациентами, чтобы наблюдать за строительством. Здесь, в этой глуши, я вовсе не собиралась погибнуть от рук кровожадных дикарей, потому и велела проделать потайной ход из своей спальни в пещеру. Фредерик охотно давал мне деньги, не спрашивая, как я их потрачу, но когда я сбежала, он лишил меня наследства, и мне пришлось на время расстаться с моим домом. Само собой, теперь этот особняк формально будет принадлежать ребенку, но твоя дочь станет лишь пешкой в моей игре. Дом был и останется моим. Так что не заблуждайся, дорогая: для меня ты не представляешь никакого интереса. Если тебе взбредет в голову отказаться от моих условий, я легко найду кого-нибудь другого.

— Вижу, вы все предусмотрели! — Голос Элайны звучал почти спокойно, хотя ее сердце отчаянно колотилось, а на лбу проступил холодный пот. Больше всего несчастную женщину пугала участь, уготованная ее мужу. — Одного я не могу понять — почему вы не остались здесь? В таком случае вам не пришлось бы идти на убийство, чтобы заполучить дом…

Тамара взглянула на свои белые манжеты, сорвала их с рукавов и швырнула на пол, словно не желая больше вспоминать о том, что еще совсем недавно была служанкой.

— Фредерик Латимер видел во мне только мать своего ребенка, а я мечтала о большем: о славе, о богатстве! Конечно, муж был богат, но он терпеть не мог принимать гостей и не понимал, как приятно сорить деньгами! — Она надменно усмехнулась. — Однажды я встретила обаятельного красавца мужчину, задиру, игрока, и влюбилась в него. О, видела бы ты нас тогда! Благодаря нам эта вонючая река ожила — от самого истока до устья! Но нам помешал ребенок — нет, не этого человека, а Фредерика Латимера! Видишь ли, когда я сбежала отсюда, я была беременна. Но я заставила Гарри поверить, что это его ребенок, и то же самое говорила самому малышу. Мы с Гарри были заодно. Я подавала ему знак, когда мне в игорном зале удавалось подсмотреть карты его партнеров. Конечно, он обошелся бы и без моей помощи — он мог вытащить из колоды любую карту, однако этот человек не любил рисковать понапрасну…

Прислонившись к решетке, Тамара задумчиво уставилась на носок своей узкой черной туфельки.

— Как-то раз одному из его клиентов понадобилась женщина, и меня поставили на кон. С тех пор я стала ублажать проигравших, чтобы даже у тех, кто догадывался о мошенничестве, не появилось желание донести на нас в полицию. — Она с вызовом вскинула голову. — После этого почти все они уходили от нас довольными и счастливыми. Но Гарри был вспыльчив, он не терпел обвинений в мошенничестве. Однажды ночью он бросил вызов одному креолу в Новом Орлеане, и после этого его вытащили из реки с пулей во лбу, а я осталась одна с годовалым малышом. Но к тому времени я уже сама умела играть в карты и, если клиенты не возражали, обычно выигрывала партию-другую. Когда же я поняла, что этим мне не прокормиться, я стала искать другой способ заработать себе на хлеб и, накопив денег, поселилась вместе с ребенком в маленьком городке в Луизиане. Там я постаралась научить сына всему, что знала сама. Мы с ним очень близки, нам есть что вспомнить… — Тамара на мгновение задумалась и пожала плечами. — Когда мне сообщили, что Фредерик умер, я приехала сюда за наследством, в надежде, что его сын не вернется с войны — это избавило бы меня от лишних хлопот. Видишь ли, мы с Фредериком так и не успели развестись, и, объявив себя безутешной вдовой, я смогла бы разжалобить любого судью. Однако теперь, из-за появления на свет твоего ребенка, мне придется убедить власти, что я обожаю младенцев и буду во всем исходить из интересов Глинис — так мне будет гораздо проще завладеть всем имуществом и восстановить свои права. Впрочем, я заболталась. Скоро мой сын будет здесь. Побудь пока одна, Элайна, только не уходи далеко.

Громко расхохотавшись своей шутке, Тамара быстро направилась в ту сторону, куда ушел Ганн, а Элайна склонилась над мужем. Она не могла сдержать слезы при мысли о том, что скоро ей придется его оплакивать, и, стараясь навсегда запомнить дорогое ей лицо, нежно провела ладонью по худой щеке.

Неожиданно Коул пошевелился и застонал. Элайна нагнулась к нему.

— С возвращением, милый, — прошептала она.

— Элайна! — Он с трудом сел, затем осторожно ощупал челюсть и стал вглядываться в полутемную пещеру, заваленную ящиками с награбленным. — Похоже, все это время мы жили по соседству с теми, кого так долго искали…

— Так оно и есть, — грустно подтвердила Элайна. — Но самого главного ты еще не знаешь. Эти люди убийцы, и их здесь множество.

— Значит, нам пора выбираться отсюда. — Коул с трудом поднялся на ноги и, взявшись за решетку, с силой потряс ее. — Правда, как это сделать, я пока не знаю.

Глинис завозилась и захныкала на койке. Элайна взяла ее на руки и прижала к себе. Жестом подозвав мужа, она приникла к его груди.

— Они хотят убить тебя, — взволнованно прошептала она, — а потом собираются завладеть домом…

Коул осторожно приложил пальцы к ее губам.

— Не тревожься, любимая, скоро здесь будут Саул и Оли. Надеюсь, они прихватят с собой еще кого-нибудь.

Но развеять опасения Элайны было не так-то легко.

— Эти негодяи поставили стражу у дверей и на лестнице!

— Тогда нам остается только ждать, что будет дальше. И все же я уверен: Саул сумеет постоять за себя, а Оли ему поможет. Наших похитителей ждет непредвиденный сюрприз. — Коул ободряюще похлопал жену по плечу. — И разделаться со мной им будет не так-то легко!

Взяв на руки дочь, он вдруг спохватился:

— Кажется, ее забыли перепеленать!

— Значит, вот что тебя беспокоит в первую очередь? — Элайна рассмеялась, но тут же замолкла и смахнула с ресниц слезы. И все же на душе у нее стало немного спокойнее — теперь, когда Коул был рядом, положение уже не казалось ей столь безнадежным. Приподняв юбку, она оторвала полосу ткани, свернула ее на коленях и взяла у мужа малышку, а затем, перепеленав Глинис, снова отдала ее отцу.

Пока Коул пытался убаюкать дочь, Элайна, осторожно положив подбородок ему на плечо, снова заговорила приглушенным шепотом:

— Пожалуй, сегодня мы встретим еще одного давнего знакомого… Ганн — тебе знакомо это имя?

— Ганн? — Коул осторожно ощупал челюсть. — Ну еще бы! Как я могу про него забыть? Из этого громилы получился бы неплохой врач — никогда не видел, чтобы столь сильный удар не оставил почти никаких следов.

— Интересно, Дюбонне того же мнения? — Элайна с сочувствием посмотрела на мужа.

В это время плач Глинис перешел в надрывный крик. Малышка утихла только после того, как Элайна, взяв ее на руки и робко оглянувшись в сторону решетки, расстегнула платье. Почувствовав близость соска, Глинис немедленно успокоилась и жадно ухватилась за него губами, уперевшись кулачком в материнскую грудь.

Внимательно оглядев помещение, в котором они были заточены, Коул принялся рассуждать вслух:

— Странно… До сих пор я и не подозревал об этой пещере. Впрочем, отчего-то красная комната мне всегда казалась подозрительной, и я редко заходил туда, даже когда там жила Роберта.

— Это она убила садовника, от которого ждала ребенка. Миссис Гарт все видела.

Коул почти не удивился этому известию.

— Должно быть, у Роберты уже не оставалось выбора.

— Садовник увидел, как она прятала украденные деньги, и потребовал свою долю.

— Я охотно верю миссис Гарт: как только речь заходила о деньгах, Роберта становилась просто одержимой.

— Только не говори об этом моим родственникам, — попросила Элайна.

— Разумеется. Потрясение для них было бы слишком велико.

— Кстати, ты должен знать еще кое-что. Про миссис Гарт, — негромко произнесла Элайна, заметив, что мачеха Коула бесшумно, словно привидение, появившись из тьмы, расхаживает по пещере, заглядывая в ящики. — На самом деле она…

Элайна не успела договорить, потому что в этот момент в глубине пещеры раздался издевательский смех.

— Жак Дюбонне! — Элайна поспешно прикрыла головку Глинис и свою обнаженную грудь углом детского одеяльца, с дрожью наблюдая за тем, как француз направляется к их клетке. Краем глаза она заметила, как Коул напрягся и на его щеках заходили желваки.