Глава 35

Помощь к Элайне неожиданно пришла оттуда, откуда она ее вовсе не ждала. Гильда, молоденькая служанка, когда-то специально нанятая для того, чтобы прислуживать Роберте, сама подошла к ней и, робко опустив глаза, предложила новой хозяйке свои услуги. Элайна с радостью согласилась, чтобы Гильда помогла ей подготовиться к вечернему приему, на котором она непременно должна была выглядеть, как подобает супруге хозяина дома. Прежде Элайне всегда приходилось самой расчесывать и укладывать свои волосы, и теперь создание прически показалось ей делом не только полезным, но и как нельзя более приятным.

С помощью Гильды ее локоны были уложены так искусно, что, глянув в зеркало, она даже не сразу узнала себя.

Минди тоже было позволено немного поприсутствовать на торжестве: этого времени ей должно было хватить, чтобы успеть попробовать приготовленные Энни деликатесы и встретить первых гостей. Замерев в ожидании, малышка беспокойно вздыхала, пока Элайна помогала ей натянуть платье и еще раз придирчиво осмотрела ее наряд. Одетая, как маленькая принцесса, Минди спустилась по ступеням в зал и сразу спряталась за спинку одного из диванов, которые были сдвинуты к стене, чтобы освободить место для танцев.

Тем временем Элайна поспешила в свою комнату, чтобы закончить последние приготовления, однако, когда она уже подходила к двери, ей вдруг снова показалось, что за ней кто-то следит. Теперь уже у нее не оставалось сомнений, что это была не Минди. Сделав несколько нерешительных шагов, она потянула за ручку и осторожно просунула голову в щель.

Осмотрев ярко освещенное помещение, Элайна без труда убедилась, что спрятаться здесь было просто негде. Тогда она обернулась, окинула внимательным взглядом коридор, и тут ей сразу бросилось в глаза, что дверь в комнату Роберты слегка приоткрыта. Испытывая любопытство, смешанное со страхом, она подошла ближе к двери и распахнула ее.

В комнате было темно, ничто не указывало на то, что в ней кто-то только что находился.

— Коул? Ты здесь? — на всякий случай спросила Элайна.

Ответом ей была гробовая тишина.

Взяв лампу, стоявшую в коридоре, она осторожно вошла внутрь. Ее глаза быстро обежали комнату. Она пыталась угадать, что могло прятаться в глубокой тени по сторонам освещенного лампой пространства. Когда луч света упал на кровать, возглас изумления невольно вырвался из ее груди.

На атласном покрывале лежало небрежно свернутое платье кроваво-красного цвета — именно такие любила Роберта, поскольку подобный наряд особенно успешно привлекал внимание ее юных поклонников. По спине Элайны пробежал холодок, ей казалось, она видит, как кузина появляется из темноты, хватает платье, словно собираясь надеть его, и, улыбаясь своей хитрости, неожиданно произносит: «Лайни!»

Элайна зябко повела плечами. Что, если Роберта и в самом деле была здесь все это время, по-прежнему оставаясь настоящей женой Коула, который вместе с ней принимал самое непосредственное участие в одурачивании «бестолкового Эла»?

Она поспешила взять себя в руки и, отбросив нелепый страх, подняла лампу повыше. Случайно взглянув в сторону письменного стола Роберты, она вспомнила, что его ящики еще несколько дней назад были закрыты. Теперь же один из них оказался выдвинутым. На столе лежало перо, и капля с его кончика расплылась на странице дневника. Пятно казалось еще влажным, и Элайна вздрогнула: замысловатый почерк Роберты был знаком ей не хуже ее собственного.

Дрожащими руками она поставила лампу на стол, взяла дневник и прочла последнюю запись, сделанную в нем покойной:

«, ..Я видела это в глазах мужа. Коул стоял у постели, зная, что я натворила, и, понимая, что скоро я покину этот мир. Он делал вид, будто хочет облегчить мои муки, но я не сомневалась, что ему не терпится оказаться рядом с ней, моей скверной кузиной, и он таки будет с ней, как только я умру. О, почему, почему это случилось именно со мной?»

Сердце Элайны судорожно забилось. Она принялась листать страницы, пока имя мужа вновь не привлекло ее внимание.

«…Я мечтала, чтобы Коул увидел, как сегодня я отдалась этому вонючему негодяю, как притворялась, что охвачена страстью, пока он брал меня. Как я ненавижу их обоих: Коула — за его вожделение к Лайни, за обман, а этого мерзавца я бы просто убила своими руками…»

Элайна перевернула еще несколько страниц и с растущим изумлением прочла:

«…Никто не имеет права указывать мне! Коул был бы вне себя, если бы все открылось. Он не приближался ко мне с тех пор, как узнал, что в ту ночь в его постели лежала Лайни. Но я ни за что не доставлю ему удовольствия посмеяться над моим положением. Мне сказали, что где-то в городе есть женщина, которая поможет мне избавиться от последствий. Медлить нельзя».

Страницы снова зашуршали под пальцами Элайны.

«…Этот грязный болван думал, что я буду плясать под его дудку только потому, что он видел, как я прячу свое сокровище. Однако теперь оно в безопасном месте, вдали от любопытных глаз и жадных рук. Теперь оно мое, и я уеду отсюда богатой!»

Элайна не знала, как долго она читала эти страшные строки. Опомниться ее заставил голос мужа. Поняв, что званый вечер давно начался, она сунула дневник под мышку, схватила лампу и выбежала из комнаты.

Коула она застала в своей спальне. Увидев ее, он с облегчением шагнул ей навстречу.

— Где ты была? Мы все тебя заждались…

— Вы непременно должны это посмотреть! — Элайна протянула ему тетрадь.

— Сейчас не время. — Он небрежно швырнул дневник на постель. — Половина гостей уже прибыла и теперь грозит разнести дом, если ты немедленно не появишься.

— Но это же писала Роберта, — настаивала Элайна.

— Прости, но ее заметки меня ничуть не интересуют. Мы должны сейчас же спуститься вниз.

— Не слишком ли вы волнуетесь по поводу этого приема? — В голосе Элайны зазвучала безнадежность, и вся она как-то сникла.

— Ты просто не знаешь моих гостей! Они уже опустошили бутылки, принесенные из винного погреба, и теперь готовы совершить на него новый набег. — Не обращая внимания на ее сопротивление, Коул потащил Элайну за собой так быстро, как только позволяла ему раненая нога. Наконец, остановившись перед шкафом, он нетерпеливо порылся в нем и приказал: — Одевайся! Мне все равно, какой цвет и фасон ты выберешь, лишь бы это было достойно дома Латимеров.

В спешке он забыл о всякой осторожности, однако огонь, внезапно вспыхнувший в глазах Элайны, напомнил ему о собственной опрометчивости.

— Сегодня я оденусь так, как подобает мисс Макгарен!

— Макгарен? — переспросил он с изумлением. — Ты хочешь предстать перед всеми девушкой из ирландского клана?

— О нет, сэр! Не ирландского, а клана шотландских горцев!

— Видимо, ты имеешь в виду нищих оборванцев, если судить по этим лохмотьям! — Коул презрительно фыркнул. Он уже давно возненавидел черное платье Элайны.

— Лохмотьям? Да это платье всю жизнь служило мне верой и правдой, и оно отлично годится для того, чтобы принять любого янки!

По глазам мужа Элайна сразу поняла, что он едва сдерживает гнев.

— Ты задумала это лишь для того, чтобы унизить меня в присутствии друзей! — Прежде чем Элайна успела отстраниться, Коул протянул руку, схватил за ворот и разорвал платье почти до пояса. Вскрикнув, она повернулась к зеркалу и тут обнаружила, что ее наряд украсился огромным декольте. В глазах Элайны на мгновение вспыхнуло пламя, и вдруг она превратилась в олицетворение настоящей женщины — манящей и покорной.

— Но, Коул… — улыбаясь, негромко произнесла она и приложила ладонь к его груди.

Теперь, когда Элайна Макгарен Латимер стала столь обольстительной, Коул насторожился. Он пытался понять, что она задумала, но так и не смог догадаться, откуда следует ждать удара. Тем временем Элайна медленно расстегивала его жилет.

— Хотела бы я знать, — проговорила она, с нежной улыбкой вытаскивая его рубашку из-под пояса брюк, — как вы выглядите… В разорванной одежде!

Стремительным движением она рванула полы рубашки, обнажая его грудь, а затем, видимо удовлетворенная результатом, усмехнулась. Поддев пальцем развязавшийся галстук, Элайна отступила, предоставив мужу самому искать выход из создавшегося положения.

Немного постояв в растерянности, хозяин дома мудро рассудил, что затевать ссору сейчас не стоит, и не спеша направился в сторону ванной. Элайна решительно последовала за ним.

— Будьте любезны, покиньте комнату через другую дверь, — твердо потребовала она. — Мне еще предстоит закончить туалет.

Прежде чем муж успел что-либо возразить, она вошла в ванную и захлопнула дверь у него перед носом.

Чертыхнувшись, Коул вышел в коридор и захромал к двери своей спальни, но тут же пожалел об этом: на верхней площадке лестницы он увидел Кэролайн — сестра Бреггара о чем-то оживленно беседовала с Майлсом. Заметив, в каком состоянии находится рубашка Коула, она в изумлении замерла, но он лишь коротко кивнул ей и быстро прошел мимо.

Несколько минут спустя, сменив одежду, Коул спустился к гостям и сразу заметил, что Кэролайн неотступно наблюдает за ним, однако, как только он попытался приблизиться к ней, она прикрыла лицо рукой и отвернулась.

Лишь после того как он успел трижды взглянуть на часы, Элайна наконец появилась в дверях. В комнате сразу воцарилась тишина: среди соседей уже давно ходили слухи о молодой жене Коула Латимера, но отчего-то все считали, что он выбрал дурнушку, поэтому к такому зрелищу никто из присутствующих не был готов.

Если еще минуту назад Коул и досадовал на жену, то теперь все его раздражение мгновенно улетучилось. К его несказанному удивлению, она надела-таки купленное им платье — восхитительный шедевр портновского искусства из розовой тафты.

Заметив восхищенный взгляд мужа, Элайна улыбнулась, и от этой улыбки в гостиной словно стало светлее.

Обернувшись к гостям, Коул с гордостью произнес:

— Леди и джентльмены! Позвольте представить вам мою жену Элайну.

Молчание мгновенно сменил нестройный гул голосов, гости поспешно обступили хозяйку дома, и каждый старался первым пожать Элайне руку. Коул представлял гостей одного за другим, и вскоре все в ее голове перепуталось, поэтому когда в толпе мелькнуло знакомое лицо, Элайна искренне обрадовалась, а потом, заметив, как жадно Бреггар пожирает ее взглядом, чуть не расхохоталась.

Ребекка, которую Бреггар держал под руку, сердито дернула своего кавалера за рукав.

Когда гости немного успокоились, Элайна обнаружила, что Минди стоит рядом, с обожанием глядя на нее. Она ласково обняла девочку за плечи, и та благодарно улыбнулась ей.

— Надеюсь, ты не будешь против, если я приглашу тебя потанцевать? — Коул подал знак музыкантам. — Пожалуй, я еще способен сделать несколько па…

Элайна покраснела.

— А я и не подозревала, что вы танцуете…

Положив руку ей на талию, Коул закружил ее в вальсе.

— Возможно, я и не самый грациозный из твоих поклонников, но решимости мне не занимать. Я не намерен сдаваться без борьбы тем юнцам, которые только и мечтают пригласить тебя на танец.

— По-моему, вы танцуете превосходно, — призналась Элайна.

Коул и в самом деле вел ее настолько уверенно, что она даже забыла о его больной ноге.

Нежась в объятиях мужа, Элайна невинным голосом спросила:

— Скажите, милорд, на этот раз я удовлетворила всем вашим требованиям?

— Боюсь, нет. — Коул продолжал кружить ее по гостиной. — Планка моих желаний установлена очень высоко — я всерьез сомневаюсь, что кто-либо сможет помочь мне достичь ее.

— Но по крайней мере вы позволите мне попробовать? Глаза Коула выдали его прежде, чем он успел ответить.

— Будь мы вдвоем, дорогая, я не замедлил бы предоставить тебе такую возможность.

— А как же наша сделка? — лукаво напомнила Элайна.

— К черту сделку! — Он притянул жену ближе к себе. — Теперь я мечтаю о другой сделке, более соответствующей моим представлениям о браке.

В сердце Элайны пробудилась робкая надежда. Что, если на этот раз наконец между ними все наладится и они смогут без помех наслаждаться обществом друг друга?

— Я полагаю, нам стоит об этом серьезно поговорить.

— Ты права, но я бы предпочел сделать это в более уединенном месте.

— В моей спальне?

— Пожалуй. Или в моей.

— Позднее?

— К сожалению. Я не могу оставить гостей.

Рука Элайны, покоившаяся на плече мужа, скользнула к накрахмаленному белому воротнику и осторожно погладила его шею.

— Но неужели вы ничуть не заинтересовались моей находкой?

— Дневником Роберты? — Коул вопросительно взглянул на жену. — С какой стати?

— Ну как же! Ему она поверяла самые сокровенные мысли…

— В таком случае мне лучше их не знать. — Он пренебрежительно хмыкнул.

— Однажды Роберта заявила, что у нее никогда не будет детей, и, судя по записям в дневнике, она пыталась избавиться от ребенка. Скорее всего вы об этом догадывались.

— Да, я понял, что натворила Роберта, как только она вернулась от этого коновала, — признался Коул. — Я пытался спасти ее, но было уже поздно.

— Дядя Энгус винит в смерти дочери вас.

— В этом я не сомневаюсь…

— А заодно и меня — ведь это я привела вас в его дом. Коул с досадой вздохнул:

— Пожалуй, мне следовало сделать тебе предложение при первой же встрече. Напрасно я не решился выкупать тебя — тогда бы сразу раскрыл твою тайну.

— Тогда мне пришлось бы прострелить вам ногу, — усмехнулась Элайна. — В то время я испытывала безумную ненависть к янки.

— Ну а теперь?

— Некоторых из них я нахожу вполне сносными. — Она улыбнулась, и Коул благодарно пожал ей руку.

Что касается Минди, то для нее вечер начался в тот момент, когда хозяин дома пригласил ее на танец. Под умелым руководством Коула девочка быстро попала в такт и стала двигаться грациозно и плавно. Лицо малышки сияло.

Позже, уложив Минди в постель и вернувшись в гостиную, Элайна заметила, что Коул энергично пробирается к ней сквозь толпу. Проследив за ее взглядом, Бреггар, с которым она в это время танцевала, тут же начал возмущаться:

— Так я и знал! Стоило мне пригласить твою жену, и ты уже тут как тут. Это несправедливо, Коул Латимер! Почему бы тебе хоть раз не поделиться с другом?

— Ни за что! — Коул бесцеремонно заключил Элайну в объятия и, не обращая внимания на усиливающуюся боль в бедре, протанцевал с ней почти весь вечер. Однако неожиданно настал момент, когда он вдруг исчез, и Элайне пришлось приложить немало усилий, чтобы избавиться от назойливых поклонников.

С трудом сумев ускользнуть, она быстро прошла к кабинету мужа. К ее удивлению, там никого не оказалось — его освещал только тлеющий огонь камина. Огорченно вздохнув, Элайна опустилась в глубокое кресло и положила ноющие от долгого напряжения ноги на низкий столик. Быть хозяйкой дома оказалось нелегко: ей пришлось не только беспрестанно улыбаться, но и терпеть капризы окружающих, сохраняя при этом спокойствие и приветливое выражение лица. Теперь она еще меньше понимала, что хорошего находила Роберта в роли распорядительницы бала.

Внезапно дверь приоткрылась, и Элайна настороженно подняла глаза, надеясь услышать знакомое постукивание трости. Но к ее разочарованию, Бреггар Дарви, войдя в кабинет и не подозревая о присутствии хозяйки дома, остановился перед камином; потягивая бренди из бокала, он задумчиво уставился на вспыхивающие угли.

— Отчего вы не веселитесь, сэр? — негромко спросила Элайна.

Бреггар вздрогнул и поспешно обернулся:

— Должно быть, я ослеп, раз не заметил вас сразу.

— Думаю, причина в другом. Вас что-то тревожит?

— Да, детка, — признался он. — Но поскольку вы жена Коула и кузина Роберты, думаю, вам лучше не знать, в чем дело. Я предпочитаю не отзываться дурно о покойниках.

— Вам нет нужды что-то скрывать от меня — мы с Робертой никогда не считались подругами.

— Ну да, она ненавидела вас. Стоило только Коулу упомянуть имя Эл, и она неизменно приходила в ярость.

Элайна вздохнула и отвернулась.

— Полагаю, у нее были на то причины.

— Вы так думаете? — Бреггар с сомнением пожал плечами. — Поскольку теперь я знаю вас обеих, я бы скорее сказал, что во всем была виновата сама Роберта. — Он нахмурился и исподлобья взглянул на Элайну. — Полагаю, вам известно, какой мерзкой тварью была эта женщина?

Бреггар сделал глоток из своего бокала и принялся нервно вышагивать перед камином.

— В первый же день знакомства с Кэролайн Роберта ясно дала понять, что не позволит ей приближаться к Коулу — ни на людях, ни наедине.

Элайна усмехнулась:

— Подобную угрозу я тоже часто слышала из уст Роберты.

— Она зашла так далеко, что даже позволила себе угрожать моей матери. Ей была ненавистна моя дружба с ее мужем, и все же у нее хватило наглости попытаться затащить меня в постель — этой негодяйке хотелось причинить боль мужу, сообщив ему, что она переспала с его лучшим другом. Она увивалась вокруг меня, заигрывала и кокетничала, даже несколько раз намекала Коулу, что я пытался…

Ирландец замолк, словно не находя нужных слов для продолжения рассказа, но в конце концов желание высказаться пересилило, и он продолжил:

— Чтобы я домогался ее! Однажды она сама приехала ко мне в Сент-Крой и, оставшись со мной наедине, разделась и попросила осмотреть ее. Боюсь, тогда я слишком рассвирепел и даже прочел ей целую лекцию о правилах приличия. С тех пор я ее не видел, а незадолго до смерти Роберты я встретился с Коулом в городе, и он отказался разговаривать со мной. Теперь он с трудом терпит меня — но в чем я провинился перед ним? Я в самом деле ничего не понимаю! — Положив локоть на каминную полку, Бреггар потер лоб и сокрушенно вздохнул.

— Мистер Дарви, — Элайна беззлобно усмехнулась, — ирландцы славятся умением пить, болтать и беспокоиться. Теперь я в очередной раз убедилась, что вы истинный ирландец.

Толстяк замер на полуслове и вдруг от души расхохотался.

— Дорогая моя миссис Латимер, вы нашли превосходный способ ранить меня в самое сердце! Даже попав под копыта, я не почувствовал бы такой боли…

Его собеседница встала и озабоченно покачала головой:

— Роберта была странным человеком. Она от всех требовала любви, считая, что все должны повиноваться ей с полуслова. Ей следовало бы жить в стране, где, кроме нее, не было бы ни единой женщины, — там ее всегда окружали бы молодые, пылкие рыцари в доспехах, готовые сражаться за нее, падать к ее ногам, но так никогда и не добиваться желаемого. В присутствии посторонних она держалась с королевским величием, но наедине с близкими скучала и дулась. Счастливой она чувствовала себя, лишь когда ее возводили на пьедестал. Кузина очень стремилась выйти замуж, но в итоге роль жены пришлась ей не по вкусу. — Ирландец поставил бокал и энергично зааплодировал.

— Мадам, вы развеяли злые чары и сняли камень с моего сердца! — В его глазах появился странный блеск.

— О чем вы говорите, сэр?

— Теперь я, наконец, убедился: шотландские девушки способны быть не только скучными и кокетливыми недотрогами — в отличие от многих у вас есть голова на плечах, вам не чужды сочувствие и понимание. Но тем хуже для меня! — Он печально покачал головой. — Не будь вы замужем, я предпочел бы сам отведать это восхитительное лакомство.

Элайна с трудом дослушала этот сомнительный комплимент до конца.

— Бреггар Дарви, я полагаю, отец недаром дал вам такое имя — оно сразу должно предупреждать окружающих о том, насколько вы опасны для женщин.

— А вы умело отражаете удары, крошка. Коулу несказанно повезло, когда он нашел себе такую спутницу жизни.

— Премного благодарен тебе за то, что ты так высоко оценил мой вкус, но учти — я готов делиться своим бренди, своими лошадьми, но только не своей женой!

Узнав голос мужа, Элайна обернулась:

— Коул Латимер! — Она встала перед ним и грозно подбоченилась. — Как вы можете! У вас нет причин упрекать нас!

Бреггар тут же попытался прийти ей на помощь:

— Коул, я высоко ценю дружбу с тобой и не понимаю, отчего ты перестал верить мне. Если тебе что-то не нравится, будь любезен объясниться, или…

— Дружбу? — Коул презрительно прищурился. — Мне наставляют рога в моем собственном доме — и все это во имя дружбы?

— Какие рога? — Бреггар изумленно посмотрел на него. — Дружище, да ты в своем уме? Возможно, тебе не следует так много пить, но так или иначе, ты ошибаешься. Десять лет назад за такие слова я вызвал бы тебя на дуэль!

Бреггар обиженно вскинул голову и направился к двери, но Коул удержал его за рукав.

— Десять лет назад? А что останавливает тебя сейчас, трусливый ирландец? Или ты брезгуешь поединком с калекой?

— Коул! — в ужасе вскрикнула Элайна.

Лицо Бреггара покрыл густой румянец, на лбу появились морщины.

— Нечего морщиться! Всем давно известно: такие, как ты, только и умеют что болтать, а почуяв угрозу, поджимают хвост и спасаются бегством! — Глаза Коула гневно сверкнули.

Бреггар угрожающе сжал кулаки.

— Кто это много болтает, сэр, — простые ирландцы или потомки узколобых немцев, всегда готовых служить тем, кто больше заплатит, да еще при этом разглагольствовать о чести?

— Я служил Союзу, когда в этом была необходимость, — быстро возразил Коул. — И я никому не платил за то, чтобы за меня проливали кровь.

— Понятно. — Бреггар с укором посмотрел на Коула. — И теперь ты пользуешься своей хромотой и тростью, с гордостью выставляя их напоказ, словно высшую награду!

Элайна испуганно переводила взгляд с одного забияки на другого: их лица были искажены яростью, глаза налились кровью.

— Я продал бы душу за то, чтобы спокойно спать по ночам и не мучиться днем, — прорычал Коул. — А что касается трости… — Он стиснул ее в кулаке. — Ею я способен проломить череп любому ирландскому болвану!

— Ну, это уж слишком! — Бреггар выхватил из рук Коула трость и швырнул ее через всю комнату, затем схватил противника за ворот и притиснул его к книжным шкафам.

— Остановитесь, Дарви! — Элайна втиснулась между дерущимися, загородив собой Коула, и принялась колотить кулаками в грудь ирландца. — Отпустите его! Отпустите немедленно!

Не ожидая такого отпора, Дарви попятился и разжал пальцы. Элайна быстро обернулась и вздрогнула, встретив полный ненависти взгляд хозяина кабинета.

— Я не намерен прятаться за твоими юбками от этого развратника. Нам двоим здесь нет места… По-видимому, чтобы не повторять прошлых ошибок, уйти придется мне.

— Коул! — Элайна бросилась к мужу, но он, оттолкнув ее, с трудом наклонился и поднял трость, затем взял со стола полную бутылку и покинул комнату.

Семейство Дарви уехало рано, но праздник затянулся до утра, и в результате Элайне пришлось одной провожать засидевшихся гостей. Когда она поднялась наверх, из спальни Коула не доносилось ни звука. Дневника Роберты на том месте, где она его оставила, уже не было, но это не вызвало у нее особых волнений, так как она не сомневалась, что его убрал с постели кто-то из слуг.

На рассвете Элайна встала и позавтракала в одиночестве. Дверь кабинета ее мужа была приоткрыта, и когда она заглянула в нее, то обнаружила, что комната пуста.

В течение всего дня Коул так и не появился. Наступила ночь. Тревога Элайны все усиливалась. Она улеглась в постель пораньше и вскоре погрузилась в беспокойный сон, как вдруг рычание Солджера разбудило ее. Не прошло и минуты, как Солджер умолк и снова задремал, но на этот раз Элайна не стала тушить лампу в своей комнате, и, видимо, не зря: едва она забралась в постель, как Солджер вновь поднял голову и насторожил уши, а затем бросился к двери. Вскоре он вернулся на свое обычное место у ее кровати, но еще долго ворчал и никак не мог успокоиться. Все это выглядело более чем странно. Элайна поднялась, набросила теплый халат, разыскала пистолет и сунула его в карман. Высоко держа лампу, она позвала Солджера и вышла в коридор. Там было пусто и темно, из соседних комнат не доносилось ни звука. Заглянув в спальню Минди, Элайна убедилась, что девочка спит безмятежным сном.