В машине сидели люди, которые никогда не бывали в Нью-Йорке, и за руль сел Стив. Крис и Брэд дремали на заднем сиденье, а Слим разглядывал витрины с видом пятилетнего мальчишки. Чикаго сильно отставал от Нью-Йорка по освещению, неоновой рекламе и пестроте лиц.

Из Манхэттена машина выскочила на мост и, проскочив Ист-Ривер, оказались в Бруклине. Квартал сменялся кварталом, и вскоре они вывернули на Харвер-стрит и на перекрестке свернули на Двадцатую авеню, где Стив снизил скорость и через сотню ярдов остановился.

— Приехали! — сказал он, тяжело вздохнув.

Дэйтлон открыл глаза и взглянул в окно.

Возле освещенного подъезда висела бронзовая табличка "Сталелитейная компания «Лостер и сыновья».

— Скромно! — заметил Дэйтлон. — Для такой масштабной личности очень скромно.

Четверо мужчин вышли из машины. Крис взял из рук Слима автомат и бросил его в багажник.

— Это не банк, господа. Это офис.

Стив немного растерялся.

— Но здесь вооруженная охрана.

— Выскажитесь, Стив. Я не хочу, чтобы вы нервничали. Облегчите себе душу.

— Тут в холле у лифта двое. Они пропускают только служащих.

— В чем же проблема? Вы здесь не маленький человек. Дальше.

— На каждом этаже по два человека дежурят у дверей лифтов. Наше появление вызовет подозрение.

— Дальше. Я уже все понял.

— На четвертом этаже в конце коридора есть железная дверь с окошком. Там караульное помещение. Дежурят по шесть человек. Нужно пройти это помещение и вызвать второй лифт, который курсирует между четвертым и пятым этажами. Лифт вызывается кодовым набором цифр.

— Что ж. Очень разумная предосторожность. Но такому грозному оружию, как «Томми», там делать нечего. Идемте, господа, наш самолет через час, и мы не можем задерживаться.

Кейси достал из бокового кармана кожаный футляр, из которого торчали рукоятки с оленьими копытами. Дэйтлон переложил пистолет из внутреннего кармана в карман плаща.

Они вошли в холл. Для Дэйтлона это занятие казалось развлечением. Он наблюдал за Стивом. Четверо мужчин уверенной походкой направились к лифту. Охранники оторопели.

— Это я, мальчики! — Джилбоди снял шляпу. — Наш дорогой босс желает видеть этих людей.

Охранники не стали преграждать дорогу. В конце концов, если опальный секретарь лжет, то их не пропустят через караульный коридор. Они посторонились и пропустили гостей в кабину.

На четвертом этаже дело обстояло не так просто. Стив вышел первым из лифта. Двое охранников тут же схватили его за руки.

— Мы обязаны вас задержать, мистер Джилбоди.

— У вас есть санкция прокурора? — спросил Дэйтлон.

— А вы останетесь у лифта. Мы вас не знаем и не получили на ваш счет инструкций.

— А надо бы знать! — сказал Слим и нанес сильный удар в подбородок охраннику.

Второй попытался достать пистолет, но ствол Дэйтлоновского кольта смотрел ему в лоб.

— Не шути с оружием, дружок.

Крис сделал резкое движение и рукоятка пистолета впечаталась в лоб охраннику. Он свалился на своего собрата, ушедшего на покой двумя секундами раньше.

Процессия проследовала в конец коридора, где находилась стальная дверь. Дэйтлон и Кейси встали слева, Слим справа, а Джилбоди нажал на кнопку звонка.

Створки в окошке раздвинулись и появилась половина лица.

— Мистер Джилбоди?

— Открывай Лекстер, рот разевать потом будешь.

Сработали электрические замки, дверь скрипнула и поползла назад. Когда она открылась полностью, Джилбоди отошел в сторону и первым влетел Слим, пропустив вперед свой кулак, который сбил стоящего на пути охранника. Следом вбежал Кейси, его нож не дал возможности взять из ячейки автомат другому сторожу. Дэйтлон сделал три выстрела и уложил троих. Остался тот, что сидел за пультом. Он сидел не шевелясь. Джилбоди вошел последним. Подойдя к столу, он выдвинул верхний ящик достал из него двенадцатизарядный пистолет и, приставив ствол к виску диспетчера, тихо сказал:

— Вызови лифт, Гарри.

Тот не шелохнулся.

Джилбоди снял пистолет с предохранителя и взвел курок.

Гарри повернул ключ в замке и набрал четыре цифры на пульте. Двери в стене открылись, открывая доступ к кабине.

— Здесь надо кому-то остаться, — сказал Стив. — Он может заблокировать лифт.

— Останется Слим, — коротко бросил Дэйтлон и вошел в кабину.

Коридор пятого, секретного этажа, пустовал.

— Разрешите мне пройти первому, — сказал Джилбоди. — Я не хочу, чтобы Люк наделал глупостей. Мы его не предупредили о визите.

Дэйтлон кивнул головой.

Люк сидел в приемной на своем излюбленном облезлом табурете, прислонившись к стене. Он ждал, когда Чарли закончит свою работу. Ему предстояло везти это шарообразное животное в его усадьбу. Люк устал. Уже год, как он вынашивал план ухода от Чарли, но никак не мог решиться на это. Он знал, как Чарли реагирует на побеги. Феннеру повезло, Джилбоди не повезет. Люк решил испробовать на шкуре секретаря возможность исчезновения. Результатов он до сих пор не получил.

Тихий звук заставил Люка прислушаться. Он взглянул на дверную ручку. Она медленно поворачивалась. В долю секунды в его руке оказался пистолет.

Дверь открылась и на пороге появился Джилбоди.

Люк облегченно вздохнул.

— Значит ты добрался?

— Олин погиб. Я не успел.

— А ты?

— Я с гостями. Они к Чарли. Ты не передумал?

— Нет. Я с вами.

В приемную вошли Дэйтлон и Кейси. Люк встал и подал Крису свой пистолет.

Дэйтлон взял его и сунул за пояс.

— Созрел? — спросил Дэйтлон.

— Год назад.

— Посмотрим. — Он повернулся к Джилбоди. — Я не хочу беспокоить человека без доклада. Исполни еще раз свои секретарские обязанности.

Чарли закончил проверку счетов и потер руки. Прибыль росла день ото дня. Заказы превышали заводские мощности, и он вынужден был отказывать мелким оптовикам и перекупщикам. Дело встало на серьезные рельсы. Доккер вспомнил о своем возрасте. Он упустил время, он был слишком занят. Вся надежда возлагалась на Эвелин, которая родит ему сына и у него вырастет достойный наследник. Чарли был убежден, что у зрелых умных родителей рождаются крепкие умные дети.

Чарли откинулся на спинку кресла и увидел стоящего в дверях Стива Джилбоди. Он не поверил своим глазам и нажал на кнопку звонка, но Люк не появился. Галлюцинация, мираж, переутомление, — что это?

— Это я, сэр. В приемной мистер Дэйтлон. Вы неоднократно заявляли, что хотели бы познакомиться с этим человеком. Он бросил все свои дела и прилетел в Нью-Йорк на частном самолете. Он ограничен во времени. Изволите принять?

Чарли молчал. Ему стало холодно и неуютно. Джилбоди вышел в приемную и отчеканил:

— Мистер Дэйтлон, мой бывший босс ждет вас.

Крис вошел в кабинет неторопливой походкой, осмотрелся и, заметив портрет Наполеона, усмехнулся и сказал:

— Страдаете манией величия, маэстро?!

Джилбоди зашел следом и сдвинул створки дверей. Дэйтлон подошел к столу и сел в кресло. Некоторое время они молча изучали друг друга.

— Как добрались? — спросил Доккер надтреснутым голосом.

— Благодарю. Ради нашей встречи я готов был слетать и в Австралию.

— Приятно слышать, что я заслуживаю внимания такого делового человека, как вы.

Чарли почувствовал, как язык его разбух и, будто покрылся шерстью. Он хотел закурить, но у него дрожали руки, а он не мог показать свою слабость.

— Что заставило вас посетить меня?

— Ваша настойчивость, мистер Доккер, с которой вы каждый день мне надоедали. Очевидно, вы не потерпели бы, чтобы кто-то мешал вам работать, но не подумали о том, что мне тоже это не понравится. Вы добились своего, я здесь!

Уголки его рта дрогнули в усмешке.

— Сколько вы хотите, мистер Дэйтлон?

— Немного. Вашу жизнь.

— Но может быть мы зароем топор войны. Я не хочу мелочиться. Я предлагаю вам половину моего состояния в наличных. Десять миллионов долларов.

У Джилбоди от услышанной суммы отвисла челюсть.

— Это хорошее предложение, мистер Дэйтлон. Вам стоит подумать.

Свет настольной лампы придавал сморщенной коже Чарли цвет вареной телятины. Он старел на глазах и выглядел жалким торговцем краденого.

— Феннер стоил дороже! Люди, с которыми я прошел через ад, не имеют цены, Чарли. Вы не сумели оценить Феннера.

— Я ценил его и хотел вернуть обратно.

Крис взглянул на него, словно мазнул малярной кистью.

— Странный способ вы для этого выбрали. Феннер мертв. И сделали это вы, Доккер. Я обязан с вами рассчитаться. Это мой долг, а я возвращаю долги всем. Никто не смеет выпускать свои грязные лапы в мой улей!

— Двадцать миллионов! Это все, что у меня есть!

Водянистые глаза Чарли смотрели на Дэйтлона с мольбой и обреченностью.

— Сожалею, но я не могу терять с вами время. Ваша персона украла у меня драгоценное время. Я очень редко нарушаю свой график. Я никогда не лез в ваши дела, но вы сочли возможным действовать по своему усмотрению. Напрасно! Вы проиграли в этом гейме, мистер Доккер!

— Я преклоняюсь перед вашей стойкостью, смелостью, умом и дерзостью, мистер Дэйтлон. Вы правы, я проиграл. Я догадывался, что проиграю, но я не мог отказаться от этой партии. Я готов умереть, но моя воля выполнена! Вы еще молоды, и вам не понять амбиций стариков. Я бы не сумел простить человека, если он наступил мне на ногу в трамвае, набитом пассажирами. Тут я ничего не могу поделать. Так поступила со мной природа. Но прежде, чем вы отдадите приказ своему палачу, я хочу дать вам один совет.

— Говорите.

— Вам осталось жить ненамного больше, чем мне. Вы можете протянуть еще, но вы уже предсказуемы. Вам нужно сменить режим. И, желательно, лицо. В прямом смысле слова. В Чикаго есть человек по имени Ален Филл. Он сможет помочь вам.

— Я подумаю над вашим предложением. Мне уже приходилось слышать об этом. Эта идея давно витает в воздухе.

— Что ж! Я готов принять ваш удар. Вы ведь торопитесь на самолет.

— Жаль, что вы ничего не поняли. У меня нет палача, мистер Доккер. Это ваша привилегия их нанимать. Прощайте.

Джилбоди открыл перед новым боссом дверь. Дэйтлон вышел в приемную, достал из-за пояса пистолет и вернул его Люку.

— Иди, телохранитель, и избавься от тела.

Когда растерянный Люк вошел в кабинет, у Чарли брови поползли вверх. Телохранитель чувствовал себя не лучше. Он нес этот хрустальный кувшин с содроганием в течение десяти лет и вот он добрался до стены, чтобы разбить его на мелкие кусочки.

Для Чарли это был настоящий удар. Имя Люка значилось в его завещании, ему причиталась крупная сумма, но этот предатель не подозревал об этом. Чарли не думал о смерти. В последние секунды он думал о жизни. Что он такого сделал, где его ошибка? Почему они все предали его? Неужели Дэйтлон прав? Он прожил жизнь и так ничего не понял?!

В кабинете раздался оглушительный выстрел. В этом помещении стреляли впервые. Подгнившая веревка оборвалась, и портрет Бонапарта упал на пол.

Великий Чарли Доккер лежал на полу, рядом лежал Наполеон. И у того и у другого были открыты глаза и тот и другой ничего не видели, и тот и другой закончили свою жизнь поражением.

Другие сходства остались лишь навязчивой идеей Доккера.

Доктор Филл смирился с тем, что большинство своих вечеров он должен слушать музыку на предельной громкости, от которой тряслись стены, дрожал приемник на тумбочке и рвались перепонки в ушах. В глубине души Филл надеялся, что приемник скоро сломается, но ему попался очень крепкий аппарат.

Так повелось в этом доме с недавних пор, что все, к чему прикасаются руки Шарлотты, не терпит корректировок и исправлений. Именно нежная белокожая ручка Шарлотты включала приемник на всю мощность. Она обожала музыку и двигалась по комнате, пританцовывая. Филл считал, что грациозности его пассии может позавидовать любая восточная танцовщица.

Ален Филл был земным богом пластической хирургии и не только пластической, но и косметической. В его центре приводили в порядок свое здоровье очень видные клиенты с высокими доходами. Через его руки прошли стареющие миллионерши и кинозвезды, желающие избавиться от лишних морщинок, отвислых щек, крючковатых носов, и мешков под глазами. Филла по праву считали богом, даже те пессимисты, которые не верили ни в каких богов. Высокий класс, профессионализм, фанатизм, золотые руки, вполне соответствовали его счету в банке. Это был тот редкий случай, когда знания и умения человека соответствовали его доходам.

Деньги имели силу, о которой Филл очень хорошо знал. Он считал себя трудягой, но не фанатиком, который не понимает, что такое деньги. Деньги позволяли ему держать себя в нужной форме, несмотря на то, что неделю назад весь свет и цвет науки отмечали его шестидесятилетие в Гранд-клубе, где каждый сноб и великосветский пройдоха обязаны были восхищаться молодой любовницей Филла. К этому следует добавить, что Филл никогда не был женат и в обществе дамы проводил свой второй день рождения.

Начиная с молодых лет, после окончания университета, Филл не видел ничего, кроме науки и труда во имя науки. Он был так ею увлечен, что не заметил, как стукнуло сорок, затем пятьдесят, потом пятьдесят восемь, и вот появилась она! С ней он чувствовал себя молодым и не замечал разницы в возрасте в четыре десятка лет. Жить он собирался долго и всегда говорил, что ему операции не нужны. Шарлотта — главный эликсир его молодости. О страсти и пылких чувствах он старался не говорить и не думать.

Они познакомились в клинике, куда молодых сестер милосердия привезли на практику. В течение одного дня сердце Филла было разбито на части. Ослепительная белозубая улыбка, роскошные черные волосы, глаза с поволокой, бархатная кожа, нежные пухлые губки свели Филла с ума. А шелковая ленточка, перетягивающая на затылке гриву волос приводила его в изумление. При каждом кокетливом повороте головы черный хвост перепрыгивал с одного плеча на другое. Одним словом, Филл оказался сраженным!

Нельзя сказать, что Филл на протяжении многих лет оставался невинной овечкой. Он умел ценить женское общество, но точно знал, кто из женщин заглядывает вдаль с прицелом на его банковский счет, а кто ограничивается роскошным кутежом длительностью в сутки. Второй вариант его устраивал больше, и поэтому Филл частенько заглядывал в бордели, где всем было плевать на его авторитет, положение и амбиции. Голые люди все равны, главное, чтобы ты сумел расплатиться за полученное удовольствие.

Но после появления Шарлотты местные бордели потеряли выгодного клиента. Деловое знакомство с ней носило мимолетный характер. Несколько посещений фешенебельных ресторанов, пара шубок в подарок и она нырнула к нему под одеяло. С этого дня у него появилась личная секретарша-любовница, ставшая для него незаменимой ни в чем. Шарлотта не была ленивой, она умела работать, и это обстоятельство выбывало восторг у Филла. Он твердо решил жениться на ней. Шарлотта понимала, что Филл — это ее будущее, но она не ценила его так, как надо. Слишком много ветра гуляло в ее очаровательной головке, и слишком темпераментной женщиной она была. У таких женщин, как Шарлотта, чувства всегда стоят над разумом.

Слухи о скорой свадьбе уже гуляли в свете. Многие приветствовали этот брак, более компетентные люди тихо посмеивались, считая, что вместе с женой Филл приобретет себе ветвистые рога, на которые однажды обязательно наткнется.

Как каждый влюбленный и безмерно счастливый человек, он был убежден, что его подруга платит ему взаимностью. И теперь, сидя в противоположном от приемника углу огромной, гостиной, он не переставал восхищаться своей возлюбленной.

Она подошла к нему вплотную и коснулась коленкой в шелковом чулке его руки, лежащей на подлокотнике кресла.

— Хочешь кофе, Ален? — спросила она, склоняясь к его уху, чтобы музыка не проглотила ее вопрос.

— С удовольствием, и если возможно, покрепче.

— Нет, невозможно! Надо подумать о сердце.

— У меня сердце, как у годовалого бычка, на этот счет можешь не сомневаться. Но я не возражаю против твоих возражений. Любой кофе, сделанный твоими руками, изумителен.

Он погладил ее по ноге, и его рука скользнула под узкую юбку.

Шарлотта хихикнула, сказала, что ей щекотно и, выскользнув из объятий, направилась в кухню.

Возле дверей на лестничной площадке стояли двое мужчин в длинных дождевиках и в шляпах с большими полями. Лицо Брэда Кейси было известно всем в стране лучше, чем портреты президента. Слима не знал никто, за исключением местной полиции, где он значился, как мистер Морган.

На первом этаже, в своей каморке лежал связанный привратник, который не имел собственных возможностей выпутаться из веревок.

Слим прислонил ухо к двери и внимательно слушал, что происходит в квартире. Когда по коридору простучали каблучки, Слим кивнул головой. Кейси достал из кармана отмычку и быстро справился с примитивным замком. В этом районе было столько постов и патрулей полиции, что никто из жильцов не беспокоился за свое добро. Замки на дверях имели символическое значение.

Через пять секунд они находились в квартире. Слим свернул налево по коридору в сторону кухни, откуда доносился свежий аромат кофе. Брэд свернул вправо, к гостиной, туда, где надрывался приемник.

Шарлотта разливала кофе в чашки и улыбалась. Она думала о своем завтрашнем вечере. У Шарлотты было назначено свидание с Дэни Митчелом. Звезда бейсбола, он лежал в клинике Филла с переломанной челюстью, но очень быстро пришел в норму и успел подцепить на крючок Шарлотту. Шарлотта предвосхищала их страстный вечер и напевала шлягер из «Потерянного ключа».

Слим стоял в дверях кухни и слушал приятную мелодию в исполнении ласкающего слух голоска с небольшой хрипотцой.

Девушка повернулась к плите, поставила кофейник и даже не заметила присутствия постороннего. Все ее мысли были заняты Дэни. Сын богатых родителей, весельчак, красавец, о таком Шарлотта могла мечтать, она могла его заполучить, но ненадолго. У него сотни таких Шарлотт, и он не бросится к ее ногам, как Филл. Она знала об этом и не строила иллюзий. Все стало ясно с первой минуты их знакомства, и она отдалась ему в первый же день. Назавтра у Филла было запланировано серьезное дело. Он встречался с представителями крупной фирмы по изготовлению инструментов, а Шарлотта знала основательность и скрупулезность Филла. Эта встреча отнимет у него весь вечер. Она свободна, и она сумеет воспользоваться свободой.

То, что она свободна, она считала еще несколько секунд. Ее свобода оборвалась, как гнилая нитка. Сильная рука зажала ей рот, другая рука развернула ее на сто восемьдесят градусов и сильно обхватила талию.

Она увидела кошмарное лицо с расплющенным носом и глаза цвета омбры просверливающие ее насквозь.

— Если ты будешь брыкаться, козочка, мне придется обнять тебя еще крепче и твоя талия переломится. Если ты поняла меня, моргни два раза.

Девушка заморгала не переставая.

— Хватит. Ресницы осыплются. Будешь вести себя хорошо — останешься живой. Но если мне твое поведение не понравится, то тебя похоронят в расцвете лет. Ты уловила мою мысль?