Охота без милосердия

Чинар был умным человеком и понимал, что Кэрр делал свою работу, но назвал это ударом в спину. Прошло немного времени, и они помирились. До Кэрра дошли слухи, что Легерт закрывает последнее дело и на днях передает свои полномочия Чинару. Губернатор будто бы сам назвал Чинара, как единственного преемника Легерта.

Кэрр считал, что обязан поздравить друга с повышением и похвастаться своим новым постом и скорым переездом на восток.

Чинара он встретил в дверях. Тот куда-то торопился.

— Эй, Эд… Ты куда летишь? На пожар?

— Извини, Майкл, но у меня нет времени. Чинар подошел к патрульной машине и сел за руль.

Кэрр не растерялся, обежал машину вокруг и сел на соседнее место.

— Я с тобой. Надеюсь, ты не возражаешь?!

Чинар несколько секунд подумал, затем сказал:

— Ладно, поехали. Но сенсаций не будет.

— Мне уже плевать на сенсации. Я свою работу закончил.

— А я еще нет.

Чинар завел двигатель, и машина рванулась вперед.

— Тебя можно поздравить, Эд? Комиссар полиции в тридцать лет — это уже сенсация! Ты войдешь в историю!

— Меня не с чем поздравлять, Майкл. Я отказался от назначения и подал в отставку.

Кэрр мотнул головой, словно ему в лицо лезла назойливая муха.

— Что за чепуха?! С какой стати? Ты что, заболел?

— Нет, это страна больна, а я не тот врач, который может ее вылечить. Смешно было смотреть, как три губернатора читали свои речи во славу полиции и восстановления ее чести. Сплошная фальшь! Куда ни глянь, кругом подделка, фальшивка, подтасовка. И этим занимаются люди, которым мы вынуждены подчиняться!

Кэрр смотрел на приятеля глазами, полными недоумения.

— Прости, Эд. Я человек поверхностный, снял пенки, перебросил их на первую полосу, и забыл, но все-таки я не полный болван, чтобы не понять элементарных вещей. Объясни-ка мне ход своих мыслей.

— Да нет у меня никаких мыслей! У меня есть глаза, и я вижу, что вокруг нас творится. Что-то я понимаю, что-то нет. Но есть вещи, которых я не приемлю. Дэйтлон и его банда тысячу раз заслужили наказания. Но кто дал полномочия федеральной полиции расстреливать преступника без суда и следствия, в то время когда его арест не представлял из себя никаких проблем?! Всю банду перебили, как бешеных псов. Народ не получил ни одного ответа на тысячи вопросов.

— Погоди, Эд. Но главное, что банда уничтожена! В городе возродится покой и порядок. Не будет невинных жертв. ФБР выполнило свою задачу и добило всех. Жаль, что я не видел этого.

— А ты знаешь, сколько погибло невинных людей? Только за то, что они похожи на Грэйса, погибло четырнадцать человек. За то, что ребята напоминали собой Феннера, расстреляно двадцать три человека. Но настоящего так и не нашли. Вот что такое «охота без милосердия». Вот с чем нас поздравлял губернатор, и это еще будет иметь свой отклик и последствия. И это не конец! Ты и тебе подобные будут раздувать философию на страницах книг и газет, что в нашей стране больше интеллекта и культуры, чем где бы то ни было в мире, что у нас царит дух предприимчивости, которому Старый Свет может только завидовать. И в это же время мы действуем методами первобытных получеловеков. Мы называем себя свободными, но мы свободны только в том, чтобы делать из себя ослов. Близорукость, слепота, глухота и глупость!

— Эд, ты, кажется, свихнулся.

— Нет. Я прозрел. Новая атака началась. Всходят семена на полях Дэйтлона.

— Эд, о чем ты? У тебя жар?

— Да, я горю. — Чинар нагнулся, открыл отделение для перчаток и извлек на свет книжку в мягком переплете с яркой картинкой. Он бросил ее на колени Кэрру и выпрямился. — Вот, полюбуйся: «Итальянцы в стране душителей». Автор — Джаксон. Я уже успел справиться о нем. Такого в природе не существует. Очередной наемник. Воспевает жизнь несчастных убийц, зачислив их в лигу мучеников, погибших от руки жестоких представителей власти с молитвой на устах. Они, как выясняется, были святыми и волокли свой крест на Голгофу со смиренными лицами. А Дэйтлона возведут в цари небесные. О нем и при жизни ходили легенды, а что начнется после его смерти? Можно себе только нафантазировать. Вчера в Моллинсе состоялись его похороны. Власти смотрели на это представление сквозь пальцы. Ему сделали особый гроб. Плетеный! Огромная корзина. Он уже никому не причинит вреда, это очень хорошо понимают наверху. Главный и последний свидетель ушел в небытие, процессов и имен не будет. Покровители великого бандита могут спать спокойно. Тридцать тысяч человек прибыли на спецавтобусах, и вся эта толпа полдня дефилировала вокруг гроба. Присутствовала вся местная знать. Пел мужской хор, и священник, некогда крестивший Дэйтлона, курил над его телом фимиам.

— Черт! Да это же сенсация! Как же я упустил это событие!

— Отчет о похоронах пришел сегодня утром. Можешь заехать к сержанту Шефилду, он тебе даст его скопировать. Напечатает об этом твоя газета, затем другая, а потом появятся, бульварные книжонки, наподобие той, что лежит у тебя на коленях, где будут прославлять Дэйтлона, высмеивая полицию и закон. Это и есть семена зла. Эта бульварщина будет дурманить сознание миллионам подростков. Из них будут вырастать продолжатели дела «великого Дэйтлона-банкира». Прекрасный образец для сотни новых ограблений, которые будут наводить страх и ужас на свободных, в кавычках, граждан Америки. Итог плачевен, Майкл. «Охоте без милосердия» не будет конца. Я не хочу в этом участвовать и ухожу из полиции.

— Ты моралист, Эд. Ты слишком глубоко роешь. Это не наше дело. Мы должны выполнять свой долг и все. Уходит Легерт, уходишь ты, и кто возглавит криминальную полицию?

— По чьей-то подсказке губернатор подписал назначение на эту должность Барка Холлиса.

— Холлиса?! Прихвостня Бэрроу, который за свою жизнь перестрелял больше людей, чем содержится в Синг-Синге?

— Губернатору виднее. Бэрроу давно мечтал иметь своего человека в полицейском управлении. Он своего добился. Криминальная полиция теперь превратится в отросток ФБР.

— Непостижимо!

— Постигай! Ты уникальный малый, Майкл! Больше десяти лет занимаешься криминальной хроникой и сохранил наивное восприятие окружающего мира. Эдакий простачок, впервые услышавший выстрелы.

— Это помогает мне оставаться непредвзятым. Я не даю людям характеристик, в отличие от тебя. Я говорю только о том, что вижу и слышу, а читатель сам делает выводы.

— А теперь ты разыгрываешь из себя пай-мальчика. Но я-то знаю, сколько яда в твоем жале.

— Ладно, Эд. Ну, а дальше что?

— Ничего. Поеду в Калифорнию, в Сан-Франциско. Там есть возможность получить лицензию частного детектива без особых хлопот. Займусь грязным бельем местной знати. Вот это я понимаю под словом «свобода».

— Значит, наши дорожки разбегаются в разные стороны. Ты на запад, я на восток. А как же Чикаго без нас?

— Это болото принадлежит мистеру Бэрроу.

Чинар затормозил у трехэтажного здания, где висела табличка "Дирекция мотеля «Уют».

— Куда ты меня привез?

— Мне нужно поговорить с человеком, который занимает кресло хозяина.

— Постой. Хозяйка этой лавочки — та самая «женщина в красном», которая заложила Дэйтлона?

— Совершенно верно.

— Она находится под опекой Макса Легерта.

— И это верно.

— Она здесь?

— Нет. Легерт оградил ее от таких, как ты и Бэрроу.

— Газеты не сообщали ее имени.

— Я думаю, ее назовут как-то. Но какое это имеет значение?! Это, как многослойный пирог. Под одним именем есть другое, а под тем — третье. Одно из них бросят репортерам на съедение. Но меня в этом деле интересует другое.

Они прошли по коридору третьего этажа и постучали в кабинет с табличкой «директор». Им ответили, и они вошли. Чинар чувствовал себя так, как и должен себя чувствовать капитан полиции в любом месте, когда он находится при исполнении своих обязанностей, но Кэрр был растерян. В кресле директора сидел Рудольф Малик.

— Капитан Чинар, отдел по расследованию убийств.

Малик улыбнулся. На Кэрра он не обращал внимания. Кэрр решил, что ему также не следует выдавать капитану свое знакомство с директором.

— Присаживайтесь, господа. Чем могу быть полезен?

Чинар прошел к креслу у стола и сел. Кэрр подошел к окну и уставился на длинную полосу пляжа, вдоль которого протянулись одноэтажные коттеджи.

— Я не буду мудрить, мистер Малик, — начал Чинар. — Мне известно, что вы не так давно работали в агентстве Паркера и имеете опыт сыщика. Как получилось, что вы стали компаньоном «дамы в красном» и теперь получили мотель в полное владение.

— Очень интересный вопрос, капитан. Правда, я не вижу здесь никакого криминала, но я отвечу. Детективное агентство мистера Паркера закрылось по желанию владельца. Весь состав сыщиков остался не у дел. Здесь мне подвернулся случай. Я узнал, что хозяйка этого мотеля ищет партнера на равных условиях. У меня имелись сбережения. Пятьдесят лет неустанного труда — это чего-то стоит! Я внес все свои средства в мотель. За два месяца мотель принес нам втрое больше, чем мы ожидали. Нам повезло, и мы вернули вложенные деньги, но, как вам известно, моя компаньонка решила отойти от дел, и я выкупил ее долю. Так я стал хозяином.

— Американская предприимчивость?!

— Что?…

— Ничего. Вспомнил кое о чем. Мистер Малик, вы знали о том, что в вашем мотеле скрывается Дэйтлон и что ваша партнерша имеет с ним любовную связь?

— Конечно. Это я ее надоумил обратиться к вам.

Она добрая женщина. Она его жалела. Он вел себя по-хамски. Дэйтлон увел девушку у Алена Филла, крупнейшего хирурга, который делал ему пластическую операцию.

— Операцию делали здесь?

— Нет. Дэйтлон появился здесь после операции. Никто не знал, что это Дэйтлон, пока его девчонка не проговорилась. А потом мы увидели его фотографию в газете и поняли, что это он. Моя хозяйка была очень ревнивой женщиной, и она была права. Она приютила его, здесь бывали и члены его банды. А он променял ее на смазливую куклу. Я понимаю ее шаг. Отчаянный шаг! Я бы не назвал это предательством.

— Агенты ФБР были здесь?

— Неэтичный вопрос, капитан. Похоже на сплетни. Вы не ладите с ФБР, а я должен доносить вам о методах их работы?!

— Мне ничего не нужно доносить, Малик. У меня есть свои люди в ФБР, которые держат меня в курсе событий. Вас вызывали в ФБР на опознание тела. И вы опознали в убитом Дэйтлона. На этом все построено, Малик. Если бы у меня были развязаны руки, я бы арестовал вас. Я вам не верю. Малик!

— А я ничего не утверждаю, капитан.

— Вас купили за этот мотель.

— Купили? Нет, капитан, я его заработал. Он мой по праву.

— Да, одно опознание чего стоит. Пять таких мотелей! Ведь, кроме вас и «дамы в красном», никто к опознанию тела не допускался. Двух свидетелей для ФБР было достаточно.

— Я не уверен, капитан, но мне казалось, что на опознании присутствовал доктор Филл.

Кэрр навострил уши. Он не понимал, о чем тут можно спорить и чего хочет добиться Чинар, но имя Филла не могло остаться незамеченным.

— Филла нашли мертвым в отеле на окраине города. Захудалая забегаловка, в которой ему прострелили голову. Стреляли в висок. И знаете, когда это случилось? В тот день, когда Филл должен был прийти на опознание. Интересно и другое совпадение, мистер Малик. Медицинские карточки Дэйтлона исчезли из всех клиник, в которых он побывал, кроме тюремной.

— К чему вы клоните?

— К тому, Малик, что человеку, находящемуся на свободе, трудно изъять медицинские документы из тюрьмы. Но мы это сделали. Смешно то, что за шесть лет, которые Дэйтлон провел в тюрьме, трижды проводили исследования. В том числе и стоматологическое.

— И что же?

— У Дэйтлона были крепкие зубы, а у трупа четыре золотые коронки.

— Но зубы имеют свойство рушиться.

— Дэйтлон освободился три года назад, а коронкам покойничка лет пять, не меньше. И еще одна немаловажная деталь: у трупа карие глаза, а Дэйтлон имел серо-зеленые. Смерть, как известно, не изменяет цвета глаз. И на лице покойника не найдено ни одного следа от операции, ни одного шрама.

— Наверное, потому Филла и называли «королем хирургии».

Малик отвечал на вопросы, улыбаясь, в то время как Чинар волновался.

Уловив паузу, вмешался Кэрр:

— Вот что меня смущало! Я никак не мог понять, а теперь понял. Я видел Дэйтлона, я разговаривал с ним. Это был незаурядный человек. И когда сообщили, что Дэйтлон загородился женщиной и отстреливался, я этому не поверил. Он не мог так поступить. Он был мужчиной до корней волос.

— Я могу более детально рассмотреть ситуацию, — сказал Чинар. — Когда в него начали стрелять, он загородился Шарлоттой, но отпихнул от себя даму в красном. Она упала на асфальт, ее чуть не затоптали, но ее не задела ни одна пуля. По вашим свидетельствам. Малик, Дэйтлон предпочел Шарлотту вашей хозяйке, а на деле подставил ее под удар. Хотя, судя по вашим словам, все должно было бы произойти наоборот.

Малик пожал плечами.

— Чужая душа — потемки.

— Вы ничего мне не хотите сказать, Малик?

— Я хочу поздравить вас с повышением. Газеты писали, что вас назначили комиссаром.

— Газеты врут, как и вы.

— Молодой человек, вы еще не имеете достаточного опыта и полномочий, чтобы тягаться со мной силой. Мне семьдесят один год, а я вас и всю вашу полицию заткну за пояс. Вам очень повезло, что я получил этот мотель и ушел на покой. Я не желаю вам плохого и не желаю вам врагов, особенно таких, как я. Не дай вам Бог! Доживите до моих лет, а потом ставьте силки на крупную дичь. Вы не охотник, вы теоретик. Вам не хватает практики. Идите, капитан, и учитесь жить! Я для вас первый пример, как не надо быть самоуверенным. Прощайте, капитан Чинар, я вас больше не задерживаю.

Кэрр слушал Малика с открытым ртом. Такой наглости он не ожидал. Однако Чинар проглотил эту пилюлю и встал.

— Вы правы, Малик. Я упустил вас, и вы будете трижды правы, выставляя меня за дверь. Прощайте.

Чинар отправился к двери. Кэрр поспешил за ним.

Это не было дружеской солидарностью, Кэрр торопился в управление, чтобы перехватить у Шефидда отчет о похоронах. Он знал теперь, где искать Малика, и знал, что тот никуда не денется. Отчет на данный момент был важнее.

Когда они сели в машину, Кэрр спросил:

— Неужели, Эд, ты веришь в то, что Дэйтлон остался жив и исчез?

— Я ничего не берусь утверждать. Но я знаю одно, патологоанатому не дали сделать вскрытие, он написал отчет о визуальном осмотре. У нас есть копия отчета, и я приводил факты из этой бумаги. Труп находился в ФБР, и я лично его не видел, но это ничего не меняет. На следующее утро приказом губернатора были сняты все посты со всех дорог, и войска вернулись в свои части. Дорога для Дэйтлона открыта.

— Это безумие. Разыграть такой спектакль невозможно! А деньги? Дэйтлон остался без денег! Пять миллионов долларов всплыли в канале. Девять человек утонули из-за жажды ухватить куш.

— Всех остальных выловили из воды и отправили в участок. Изъято около миллиона долларов. Но есть одна маленькая деталь. Деньги фальшивые. Ни одной настоящей купюры.

— Боже праведный! Но тот, кто удирал с этими деньгами в машине, он что, не знал об этом?

— Конечно. Кто бы им дал удрать с настоящими деньгами. Если Дэйтлон мог открывать самые сложные замки, то можешь мне поверить, что и запирал он награбленное надежно. Ты сам-то можешь поверить в то, что двое новичков из его команды смогли облапошить босса на пять миллионов?

— Трудно поверить.

— А теперь сопоставь все факты, и ты поверишь в другое. Есть люди, которым нужно, чтобы Дэйтлон был убит, и они доказали это всему миру. Вчера великого бандита с почестями похоронили. Кому теперь какое дело до разговоров, жив Дэйтлон или провалился в преисподнюю. Старого игрока отправили на заслуженный отдых, оставив его славу в бронзе. Но те люди, которые живут и властвуют, имеют гарантии, что Дэйтлон и его ребята никогда не высунут свой нос наружу. Их не обделят и писаки, такие, как ты, не дадут забыть о них и возведут им еще один памятник. Теперь ты свободен в своих выводах. Пиши, фантазируй, строй версии. Но это уже пройденный материал для нас, материалистов. Его не проверишь, его не пощупаешь. Страшно наследие Дэйтлона, а не он сам, живой или мертвый.

Чинар затормозил у полицейского управления. Они вышли из машины и направились в здание. По дороге Кэрр передумал. Он решил, что отчет о похоронах не самое главное. Об этом протрубят все газеты, и ничего нового он не придумает.

Друзья простились на лестнице и их пути разошлись навсегда. Одного ждал запад, другого — восток.

Кэрр шел по улице и думал о том, что эта история не окончена. Он не нащупывал в ней финала. Он не видел красивого яркого конца с восклицательным знаком. Кэрр ощущал себя сыщиком с ущемленным самолюбием, а не репортером в отставке или редактором крупной популярной газеты.

Кэрр зашел в аптеку, забился в телефонную кабину и долго листал телефонный справочник. Когда он нашел нужный номер, он снял трубку и опустил несколько монет.

По другую сторону провода ответил знакомый голос.

— Послушай, Руди, это Кэрр. Я могу многое понять, но тут ты явно перемудрил. У меня уже мозги набекрень.

— Ладно, парень, по старой дружбе я попью с тобой пивка, но тебе придется прихватить с собой газетку с интервью, которую ты пообещал Натану Эйслеру в одной из забегаловок Чикаго.

— Эйслеру? Но он же…

— Обещание надо сдерживать, дружок! Пора становиться солидным ответственным человеком. Тебя ждет большое будущее!

Три полицейские машины с воем влетели на летное поле, проскочили две взлетные полосы и остановились в десяти шагах от трапа самолета «Пилот-Итали».

Через секунду на взлетной площадке оказалось двенадцать полицейских в форме с автоматами в руках. Когда команда заняла оборону, дверцы средней машины открылись и на площадку ступила тяжелая нога комиссара. Он вздохнул, обошел машину и открыл заднюю дверцу.

Свору копов украсила дама. Элегантно одетая, в норковой накидке и в черном платье с высоким воротом под горло, она совсем не походила на ту вульгарную кокотку в красном. Водитель с сержантскими нашивками открыл багажник и достал из него небольшой, но увесистый чемодан.

Легерт сунул руки в карманы и, покачиваясь на каблуках, смотрел на Тэй.

Женщина окинула взором взлетное поле, трап, двух стюардов и скользнула взглядом по окнам самолета. После этого она остановила свой взор на усталом лице выбившегося из сил полицейского.

— Это ваш самолет, мисс Кассарес. Трансатлантический рейс Чикаго-Рим.

— Я вам очень признательна, комиссар. Вы оказались джентльменом и выполнили все условия нашего с вами договора. Честно скажу, что не ожидала. Американской полиции есть, чем гордиться.

— Уже нечем. С завтрашнего дня я превращаюсь в обычного смертного. К легавым в отставке в нашей стране плохо относятся. В лучшем случае я смогу работать таксистом. У меня нет профессии, мисс. Ловить бандитов — это не профессия.

— Вы думаете о работе в вашем возрасте?

— У меня нет накоплений, мисс, я транжира, а что касается возраста, то месяц назад мне исполнился сорок один год.

На лице Тэй появилось неподдельное удивление.

— Извините мою бестактность, комиссар.

— Нет, нет, ничего, валяйте! Я должен ко всему привыкать. Завтра любой из этих парней может взять меня за шкирку и отвести в участок, если я не там перейду дорогу.

— Я вовремя улетаю.

— Из-за вас я и задержался в своем кресле. — Легерт сдвинул шляпу на затылок. — Вы оказали большую услугу для Америки. Надеюсь, что Европа встретит вас хорошо. У них нет ФБР. И все же… Вам не жаль покидать Штаты?

— Нет, мистер Легерт. Я устала от этой страны, она требует от людей слишком большого напряжения. Я хочу расслабиться. Деньги, смена обстановки позволят мне забыть эти кошмарные годы. Прощайте, мистер Легерт!

— Счастливого полета, мисс… Я не советую вам возвращаться. Мне кажется, это не пойдет вам на пользу.

— Я не вернусь.

Тэй быстро поднялась по трапу в самолет, и ее изящная фигура исчезла за дверями лайнера.

Несколько минут Легерт простоял с задумчивым видом. Его что-то беспокоило, но он не мог понять что. Повернувшись на каблуках, Легерт отправился к машине. К своему удивлению, Легерт успел заметить, что он не сожалеет о том, что завтра ему не придется ломать голову над тем, как строить рабочий день.

Тэй прошла вдоль кресел и заняла свое место у окна. Она была последней пассажиркой, вошедшей в лайнер, и после нее стальная дверь закрылась. Свой чемодан она оставила в багажном отделении в хвостовой части самолета.

Соседнее кресло пустовало, и она позволила себе достать зеркальце и припудрить носик. Сумочка, лежащая на коленях, была забита каким-то бумагами и конвертами, которые она забрала из банка по дороге в аэропорт. Полицейские ее сопровождали даже в банке, а когда они мчались по городу с сиренами и красными маяками на крышах, прохожие шарахались в сторону, а затем долго смотрели вслед, думая про себя: «Неужели это все еще не кончилось?»

Турбины самолета подняли рев, и лайнер затрясся, как в судорогах. Она видела в иллюминатор, как три патрульные машины с мигалками на крыше развернулись и поехали с летного поля к воротам.

Легерт сделал все, что мог сделать, планы Тэй не нарушились. Рассчитана была каждая деталь, каждое движение, каждое слово. Тэй торжествовала победу.

Самолет начал разбег. Несколько неприятных секунд, и лайнер взмыл над облаками, где светило солнце, а под крыльями стелилась серая перина облаков. Страна тревог и надежд осталась позади.

Она почувствовал, как кто-то опустился на соседнее кресло. Тэй медленно повернула голову, и кровь отхлынула от ее лица. Карие глаза Чико выражали такой гнев и отчаяние, что нож, который он прятал в рукаве, не казался уже таким страшным.

— Сиди тихо, мисс Стерва! Раскроешь пасть, я в тебе тысячу дырок сделаю, и все насквозь!

Его голос звучал, как осипший испорченный приемник, постоянно срываясь на хрип.

Лицо мальчишки было белым, словно его измазали в муке. Над бровью и на щеке розовели нашлепки из пластыря. Запястье левой руки было забинтовано. Он уже не походил на веселого и озорного мальчишку. Тэй понимала, что его угрозы не пустые слова. В этом состоянии он готов на все. Она не знала, что ей делать, и решила дать ему возможность выговориться.

— Я рада, что ты жив. Газеты писали о вашей гибели, но у меня оставались сомнения.

— Я умер для всего мира. Но меня спасли эти часы. Чико достал подарок Грэйса, нажал на кнопку, крышка открылась, и зазвучал нежный мотив вальса.

— Тони сказал, что я буду жить, пока ходят стрелки этих часов. Они волшебные. Это талисман. Тони отдал их мне и погиб, а я остался жив.

Чико положил часы на колени.

— Теперь они будут отсчитывать то недолгое время, которое нам суждено прожить вместе. Я не хотел умирать вместе с тобой. Я хотел погибнуть рядом с Крисом или Тони. Но судьба распорядилась иначе.

Тэй не могла найти в себе силы оставаться, спокойной и хладнокровной. Ей казалось, что она взорвется, но она должна была держать себя в руках, иначе все кончится.

— Как ты попал в этот самолет?

— Очень просто. После моей смерти моя душа летела на службу к Господу Богу. Ангел хранитель, встретивший меня на пути, сказал: «Чико, прежде чем ты вознесешься к порогу господнего дома, загляни по пути в самолет Чикаго — Рим, там летит одна дамочка, которую поджидают черти в преисподней. Помоги ей спуститься, а то она возомнила, что ее место в облаках».

Тэй понимала, что в голове у парня произошел сдвиг, но как изменить ситуацию, она не представляла. Правая рука Чико крепко сжимала рукоятку ножа. Одного из тех, которым пользовался Кейси, с рукояткой в виде оленьего копыта и длинным узким обоюдоострым лезвием.

— Скоро мы полетим над Атлантикой, а пока у нас еще есть время.

— Как тебя понимать?

— Вот уж чего я не хочу, так это того, чтобы ты меня понимала, ведьма! Сообразила, змея, что надо прятаться под крылышком у Легерта, а не ФБР, а то и до самолета не добралась бы!

— Конечно. Это часть нашего плана. Но откуда тебе известно о ФБР?

— ФБР — это банда сволочей и мерзавцев, которая занимается тем, что уничтожает таких, как мы. Им за это платят деньги, и они стоят на страже закона на казенном довольствии. Они не хитрят и действуют в лоб. Они ничего не стесняются, и их не смущают грязные сделки даже с такими бандитами, как я.

— Щенок ты, а не бандит! — не выдержала Тэй.

Чико сжал зубы и гневно взглянул на женщину.

— Конечно! До тебя я не дорасту. Ты одна стоишь целой банды. Твоими руками убит Слим, это ты раздавила колесами Джо. Это ты сделала решето из невинной девчонки, мечтающей о семье и детях. Это ты подбросила бомбу ко мне в комнату! И, наконец, это твоя рука сделала двенадцать выстрелов в Дэйтлона!

— Но ведь ты жив! Возможно, что кто-то из перечисленных тобой тоже жив! Ты очень горяч и тороплив. Но чья воля руководит тобой? Нужно очень много знать, чтобы попасть в этот самолет.

— Я помню дикий взрыв, меня подбросило к потолку, и свет померк. Очнулся я на больничной койке. Меня спасли часы Тони. Врач сказал: «Тебе повезло, щенок, шкаф, за которым ты прятался, был дубовым. Теперь ты необычный щенок, ты контуженый щенок! Можешь вставать и прыгать от радости». Я решил, что меня ждет электрический стул, как только увидел решетки на окнах. Вскоре выяснилось, что я нахожусь в здании ФБР и у них там свое лечебное учреждение с камерами для любителей помолчать и подумать. Долго там никто не молчит. Может быть, меня и убили бы, как остальных, но кого-то очень беспокоил лишний свидетель.

Тэй метнула на него быстрый взгляд.

— Ты о себе?

— Я мелюзга. А вот ты для кого-то представляешь особый интерес. Ты слишком много знаешь, чтобы тебе дали привилегию улететь на самолете трансатлантическим рейсом. Ты баба умная, деньги любишь, друзей за тридцать сребреников продаешь. Кто знает, если тебе предложат больше, вдруг ты захочешь написать мемуары и упомянуть имена «святых» и «рулевых» нашей истории? На священные устои нашего государства замахиваться нельзя, дура!

— Заткнись, щенок! Как ты смеешь!

Тэй умолкла, почувствовав, как острое лезвие вонзилось ей в ребро.

— Еще только тявкни! Недолго тебе осталось мучиться! Я твой рок!

— Я не боюсь тебя!

— А мне плевать!

Тэй не могла оторвать взгляда от прищуренных, налитых кровью глаз.

— В застенках ФБР находится еще один наш общий друг. И от него я передам тебе лишний приветик на кончике этого ножа. Брэд Кейси жив. Когда меня вели на допрос, его вели с допроса. Он мне сказал, что они его будут держать там до тех пор, пока он не скажет, где спрятаны деньги. В эту минуту у него были забинтованы пальцы, ему вырвали ногти. Что с ним сделают сегодня, я не знаю, но они его будут мучить, пока он не умрет.

— Брэд ничего не знает о деньгах! — прошептала Тэй.

— Странно. А он ведете себя так, будто знает все, но не хочет говорить.

— Они издеваются над ним, а он над ними. Брэд хочет, чтобы его убили.

— Они это сделают. Можешь не сомневаться.

— Но тебя-то они пощадили.

— С какой стати? Я такой же смертник, как все наши, в том числе и ты. Тэй вздрогнула.

— От банды Дэйтлона, — продолжал Чико, — ничего не должно остаться. Даже воспоминаний. Это миф, легенда, сказка! Ею будут пугать детей, которые не слушаются маму с папой.

— Ты слишком умным стал с последней нашей встречи.

— Общался с очень умными людьми. Как только я очутился за решеткой, я решил главное. В первую очередь отомстить, если выживу. Тогда я еще не знал о гибели Криса…

— С чего ты взял, что вас выдали? Крис предупредил вас об опасности, вам нужно было уходить из коттеджа, а не дожидаться облавы. В этом виноваты в первую очередь вы сами. «Крайслер» заметили на нашей дороге. Ты не сменил машину, а поехал на «крайслере» прямо в коттедж!

— Но Крис был ранен, я не мог терять времени. Необходимо было срочно перевязать его. У него разошлись швы от падения.

— С тобой бессмысленно говорить! Тебе одурманили мозги.

— Человек, который имел со мной дело, не дурманил мне мозги. Он разговаривал со мной в лоб. Мы имели беседы один на один, ему нечего было хитрить со мной. Шеф федеральной полиции Мэлвис Бэрроу лично занимался мной, а не какой-то примитивный агент.

— То, что хотел Бэрроу, он не мог доверить ни одному агенту.

— Он хотел истребить банду до последнего человека, и он этого добился.

— Ты слишком наивен, чтобы все понять.

— Чего тут понимать?! Этого типа легко было понять. Меня встретил не мясник с закатанными рукавами, а человек в дорогом костюме с чашечкой кофе в руках. Меня усадили в кресло, Бэрроу допил кофе, закурил сигару и неторопливо заговорил: «Наверняка, дружок, ты знаешь, что ожидает каждого члена опасной банды, на счету которой десятки трупов. Ты готов умереть?»

Я ответил утвердительно и не лукавил. Мне плевать на все. Но Бэрроу все повернул по-своему. Он бросил мне газеты, где было сказано, что меня разорвало миной на кусочки. Затем показал фотографии Криса в морге и статью о его похоронах в Моллинсе.

Утренний допрос был закончен. Меня вернули в камеру, а вечером опять привели к Бэрроу.

— Подумал? — спросил он, пыхтя сигарой. — Дэйтлона и Шарлотту убили у кинотеатра. Ты помнишь, кто знал о походе Дэйтлона в кино? А теперь помозгуй, кто остался в живых?

Я у него спросил:

— Что вы от меня хотите?

Он усмехнулся и долго разглядывал меня, будто хотел вспомнить, где он мог меня видеть раньше. После долгой паузы он сказал:

— Заметь, дружок, я даже не спрашиваю твоего имени. У покойников нет имен. Ты уже взорвался. Я дал тебе небольшую отсрочку от смерти, чтобы кое-что узнать у тебя. Мне ясно, что ты парень смелый и смерти не боишься. Единственная польза, которую ты извлек от общения с Дэйтлоном, — это то, что научился у него мужеству. Ты парень решительный, и я не хочу тебя пугать. Я говорю честно, что живым мы тебя не оставим. Но хочу предложить тебе сделку.