Охота без милосердия

— А мне не понравился этот парень в сарае. Где-то уже видел эту рожу. Но где?

— Как ты мог понять, что за рожа скрывается под мазутом?

— Это мне и не понравилось. Похоже, он умышленно измазался.

— Перебор, лейтенант. Ты только подумай, где мы были. Если в этом доме и есть какие-то странности, то это муж хозяйки! Как можно поверить, что у такой шикарной красотки такой урод муженек!

— Деньги делают все! Ты видел его автопарк? Бешеные деньги!

— Но что-то этот тип не похож на миллионера! Стопроцентный боксер-неудачник! Если бы мне сказали, что он ее телохранитель, то я бы поверил. Он себя вел, как сторожевой пес, а не как владелец «роллс-ройса».

— Ты прав. В этой семейке странностей больше, чем нормы. Может быть, возьмем их под наблюдение?

— Ты хочешь обострений? Она знает нашего шефа.

— А мне кажется, что здесь можно выудить крупную рыбку! — воскликнул лейтенант. — Мы можем взяться за дело частным образом.

— Ты рехнулся, Мекли! Если она наймет охрану, как обещала, и тебя сцапают на территории частной собственности, то миссис Морган с большим удовольствием отдаст тебя под суд.

— Ну ладно, хватит пустозвонить! Поехали! Тут есть над чем подумать.

Тэй и Слим не отходили от калитки, пока не услышали звук мотора отъезжающей машины. Они не слышали разговора, стальные ворота служили хорошей звукоизоляцией. Но то, что полицейские уехали не в ту же минуту, как вышли, Тэй насторожило.

— Вы действительно знакомы с капитаном Фридманом? — спросил Слим.

— Конечно. Он учился в калифорнийском университете на юридическом факультете. В то время мой отец преподавал там право и пользовался большой популярностью. Все студенты перебывали в нашем доме, отец устраивал для них вечера. В тот момент, когда Крис решил обосноваться в округе Чикаго, мы проверили охраняемостъ округа и концентрацию полицейских сил. Имя Фридмана всплыло случайно, из справочника. Я с ним связалась, и он был искренне рад услышать мой голос. Это обстоятельство также сыграло роль в подборе места нашей дислокации. Крис очень много времени уделял вопросу норы. Он говорил, что мы должны жить по принципу мурены, неожиданно выскакивать из норы, хватать проплывающую мимо добычу и исчезать и считанные секунды.

— Расчеты не подвели хозяина. Я помню, сколько времени он уделял тому, чтобы подобрать гараж для «крайслера». Шесть помещений было отвергнуто, пока, наконец, он не утвердил старый ангар в центре города. Мне казалось, что это безрассудство, неоправданный риск, а на деле оказалось, что «крайслер» превратился в легенду. У босса не было ни одной промашки. Он видел все наперед!

— Стоп! — Тэй нахмурила брови. — Опомнись, Слим. Мы говорим о Крисе в прошедшем времени. Меня это пугает! Нервы! Сплошные нервы!

Того, что произошло на летном поле, никто ожидать не мог. Маленький военный испытательный аэродром близ Краун-Пойнта был заполнен толпой журналистов.

Шериф Элизабет Вэнтон прибыла сюда со всем штатом полиции города, но выглядели они здесь беззащитной горсткой бойскаутов в окружении пестрой толпы репортеров. Шериф рвала на себе волосы от злости. Власти Луисвилла убедили ее, что переправка Дэйтлона в Краун-Пойнт засекречена. И ни один человек, не связанный с операцией, не знает об этом перелете.

Но самолет не мог повиснуть в воздухе, и ему пришлось приземлиться. Охране сообщили по радиосвязи, чтобы двери не открывали.

Полицейские соорудили помост из ящиков и подняли на него своего шефа в юбке.

— Ребята! — заорала Лиз. — Я отправлю самолет в другой город, если вы не наведете порядок в собственном доме. Сейчас все слушают мою команду. Вся гвардия репортеров выстраивается с двух сторон от трапа самолета, образуя коридор шириной десять футов. Разрешается снимать, но с места не двигаться. Если коридор будет сломлен, я дам команду открыть огонь. Когда речь идет о транспортировке опасного преступника, мы имеет на это полное право. Если вы сохраните порядок, то я вам обещаю, что в здании тюрьмы будет устроена пресс-конференция. Клянусь, — она подняла правую руку вверх, — что все до единого попадут на нее! Но сейчас вы должны дать мне возможность переправить гангстера в тюрьму.

Толпа шумела, но возгласов возражения не было. Каждый понимал, что кроме свалки в данной ситуации ничего произойти не может.

Когда коридор был выстроен при помощи двух десятков полицейских, к самолету подогнали трап и бронированный фургон. Впереди стояли мотоциклисты и две патрульные машины.

Охрана в самолете получила сигнал. Дверь опустилась вниз и соединилась с трапом. Первыми вышли двое в штатском и встали на одну ступеньку ниже площадки. Следом вышел Дэйтлон.

Толпа загудела, защелкали затворы, и вспышки магния озарили небо.

Дэйтлон поднял обе руки вверх и потряс ими над головой. Ему не мешали наручники, он приветствовал публику, а она ревела от восторга. Он улыбался. Это был герой, кто угодно, но не преступник. Следом за Дэйтлоном вышло еще двое в штатском, и процессия направилась по трапу к машине. Гул, возгласы, выкрики — все смешалось и походило на стадион в момент финального свистка. Преступник выглядел веселым, острил на ходу, подмигивал женщинам и подставлял улыбку под фотообъективы. Как только Дэйтлона заперли в стальном фургоне, вся толпа бросилась к своим машинам. Кортеж из сотни автомобилей потянулся к городу. Впереди шла группа мотоциклистов, следом патрульная машина, в которой Лиз Вэнтон срывала зло на своем заместителе, далее шел тюремный фургон, вновь патрульный «форд» и бесконечная цепь разноцветных авто всех марок и мастей, открытых и закрытых, светлых и темных, гудящих и молчащих.

Если с наступлением темноты выехать с аэродрома на широкую автостраду в направлении Ист-Чикаго, то уже очень скоро в ночном небе становится заметной полоса света, яркая, как над огромными увеселительными парками крупных городов, а еще через несколько миль эта полоса рассыпается на тысячи отдельных световых пятен. Особенно резкие, почти белые — это прожектора, а пять бесконечно длинных рядов тускло-желтых точек, взгромоздившихся друг на друга, это девятьсот с лишним окон рой из самых жестких тюрем Индианы — Краун-пойнт. Каждый вечер точно в двадцать два часа двадцать минут огни в окнах гаснут и в свете прожекторов мрачные серые стены кажутся таинственной крепостью, взмывающей в небо. Отдельные белые лучи беспрерывно ощупывают северный блок тюремного комплекса. Когда свет добирается до крыши, становится виден купол и место казни — символ смерти, нависший над тюрьмой.

Но в восемь вечера тюрьма превратилась в театр, римский Колизей, во что угодно, но не в тюрьму.

В этом здании не было предусмотрено помещена для устройства спектаклей, так что под зал использовав ли огромный холл с восточной стороны, где обычно проводят время посетители с ходатайствами и адвокатами. Эта часть здания не охранялась и была доступна каждому с десяти до шести.

Сегодня был особый случай. Президиум устроился на мраморных ступенях широкой лестницы, перекрыто полицейскими кордонами. Вдоль перил стояли тюремные охранники с автоматами. В центре стоял Дэйтлон, слева Элизабет Вэнтон, а справа — директор тюрьмы Пэт Люмет. Ради показухи миссис шериф распорядилась снять с Дэйтлона наручники и ему было позволено курить.

Имея опыт работы с журналистами, пресс-конференцию вел директор тюрьмы.

— Прошу тишины! На вопросы и ответы отводится полчаса. Не кричите зря, я буду указывать на человека, который обязан представиться и задать только один вопрос.

Люмет указал пальцем на репортера у колонны.

— Вы!

— Дэйли-Ньюс. Как тебя сцапали, Крис?

— Как это обычно делают, ночью, когда я спал. Меня удивило, почему они не хотели сделать этого раньше?

— Вы!

— Мичиган-пресс. На что вы рассчитываете, Дэйтлон?

— На передышку! Лиз обещала мне, что будет заботиться обо мне и даст дополнительных телохранителей.

— Вы.

— Род Сичкор из «Балтимор-стар». Вопрос к директору. Где вы намерены содержать Дэйтлона?

— Такие вопросы я уполномочен решать сам. Для общей безопасности, до суда, Дэйтлон, как особо опасный преступник будет помещен в «Блок-4Б» в камеру смертников. Я полагаю, что суд вынесет достойный приговор и осужденному не придется менять место заключения. Теперь вы!

— Майкл Кэрр, «Чикаго трибюн». А что вы скажете, мистер Дэйтлон на заявление директора?

— Я думаю, Майкл, что вы еще возьмете у меня интервью в моем доме, и мы посмеемся за рюмкой джина над подобными заявлениями.

— Вы!

— Ирвинг-стар. Что думает шериф о возможности побега?

— Я исключаю такую возможность. Из этой тюрьмы еще не было побегов. Но я позабочусь о дополнительных мерах. С завтрашнего дня здесь будет стоять ополчение.

— Не много ли почета, шериф?

Толпа засмеялась. Реплики и вопросы стали сливаться, и восстановить порядок стало невозможно.

— Крис, что ты думаешь о Бонни и Клайде? Они идут по твоим стопам.

— Чепуха! Обычная шпана! Они дискредитируют саму идею!

— Сколько банков ты обчистишь, если выйдешь на свободу?

— Начну с ближайшего по дороге в закусочную и закончу, когда вид денег будет вызывать отрыжку.

— Достаточно, господа! Хватит! — завопил директор.

Дэйтлон обнял стоящих по бокам директора и шерифа.

— Мои друзья заботятся обо мне. Я устал с дороги и мне пора в кроватку. Но не огорчайтесь, господа, моя миссия на земле не закончена. Я еще не раз подкину вам работенку, так что мои фото вам еще пригодятся, не сдавайте негативы в архив. Эти здания строили не для таких, как я.

Полицейские начали оттеснять журналистов к выходам. Элизабет Вэнтон попыталась вырваться из объятий гангстера, но ей не удалось. Директор и пытаться не стал, он чувствовал хватку Дэйтлона и пытался сделать вид, что не замечает его руки на своем плече.

Вспышки озаряли зал до того момента, пока последний журналист не был выпихнут за дверь.

— Прекрасный день, друзья мои! — воскликнул Дэйтлон.

— Я тебе устрою здесь курорт, сукин сын! — процедил сквозь зубы директор.

— Тебе повезло, Дэйт! Если бы не эта орава, я бы пристрелила тебя у трапа!

— Ну вот, видите, как мы все здесь друг друга любим. В бесконечно длинных коридорах, где царил полумрак, шаги раздавались удивительно громко. Клак… клак… Казалось, этим галереям, куда никогда не проникал дневной свет, не будет конца. Клак… клак…

У массивной двери шаги на какое-то мгновение затихли. Послышалось звяканье ключей, скрежет петель.

— Проходи!

Еще один коридор, конец которого терялся вдали.

Двое шли сзади, двое впереди. Сам ключник был очень высокого роста и выглядел истощенным и измученным. Надбровные дуги нависали над двумя затененными провалами, в глубине которых едва можно было различить зрачки глаз. Он смотрел прямо перед собой.

Этот коридор показался Дэйтлону не похожим на предыдущие. Он не сразу понял из-за чего. Так же, как и в других, здесь царил полумрак, но по мере того, как они шли, по обеим сторонам возникало какое-то движение. Обе стороны коридора были забраны решетками. За железными прутьями в черных камерах шла своя жизнь, что-то шевелилось, кишело существами.

Присматриваясь к ним, Дэйтлон встречал на себе тупые холодные взгляды.

Когда они дошли до середины коридора, послышался неясный, но нарастающий гул голосов. Вскоре можно было разобрать отдельные слова и фразы.

— Нет, ты посмотри!

— Неужели это он?!

— Эй, Крис!

— Его ведут в «блок 4Б».

Дэйтлон не обращал внимания на возгласы, он устал от спектакля в вестибюле. Здесь не было зрителей, здесь была грязь, зараза, вонь и чернота.

Кончился и этот коридор. Опять двери, окна, лязг, звон ключей, переходы и, наконец, они попали в узкий переход, и пройдя его, в тамбур перед дверью, где стояло лаконичное: IV-Б. Теперь он уже знал, что здесь отбывали свои последние дни приговоренные к смерти.

Они вошли в караульное помещение, представляющее собой небольшую квадратную ярко освещенную комнату.

Яйцеголовый за столом спросил:

— Кристофер Дэйтлон?

— Он. Вот его карточка. Номер шесть.

— Ладно. Камера 0304. Ведите.

Надзиратель позвонил в дверь блока. Дверь открылась. Дэйтлон прищурил глаза от яркого резкого света.

— Вперед!

Его подтолкнули прикладом в спину, и он влетел в свой последний коридор, его подхватили сильные руки и подняли на ноги. Белый пол, белый потолок, белые стены и черные решетки. Из четырех углов навстречу друг другу били мощным светом прожектора. Тут и слепой мог прозреть, а зрячий ослепнуть. Шесть черных клеток по три с каждой стороны, десять на десять футов каждая, топчан, табурет и все.

Дэйтлон заметил одно живое существо за решеткой и двоих верзил с автоматами возле себя.

Один из охранников открыл засов камеры, что находилась по соседству со скучающим здоровяком с усмешкой гориллы, и кивнул Дэйтлону.

— Милости просим, голубчик!

Крис не стал дожидаться, пока его погонят прикладом, и зашел в камеру.

В помещении стояла невыносимая духота и жара от прожекторов. Он взмок.

Решетка закрылась на засов, щелкнул замок, длинный узкий ключ вместе со связкой повис на поясе надзирателя.

Охрана заняла свое место у дверей в караульное помещение. Они стояли лицом к решеткам, держа указательные пальцы на спусковых крючках.

— Бдительные ребята! — пробормотал с восторгом узник.

Взглянув в другой конец коридора, Дэйтлон увидел двухстворчатую железную дверь, выкрашенную в ядовито-красный цвет. На ней не было запоров и замков. Это означало, что ее открывают только с другой стороны.

Крис вздохнул, сел на пол и прислонился к решетке, которая разделяла его камеру с камерой соседа. Он оглянулся. Теперь он мог разглядеть человека, с которым его свела судьба. Крупный парень, сильный, обросший, почти безо лба. Короткий ежик черных волос начинался чуть ли не от бровей. Глазки маленькие, как смородинки, нос слегка примят, на щеках несколько шрамов. На ноге у соседа было кольцо с цепью, второй конец крепился к решетке. Этот тип был создан для того, чтобы им пугали детей. Полуобезьяна, получеловек, заговорил первым, и голос у него был очень приятным.

— Ну что, дружок, пришел встать в очередь на кладбище?

— Нет, я еще повременю.

— Тут один герой уже был. Повременил. Вчера его увели в красные ворота.

Крис взглянул на ярко выкрашенные двери.

— И что там?

— Коридор. В конце коридора дверь, когда ее открывают, то оказываешься под стеклянным колпаком, где стоит железный стул с ремнями и проволочками. Этот коридор наша последняя дорожка.

— Не уверен.

Сосед улыбнулся. И не такой уж он страшный, — подумал Дэйтлон.

— Я уважаю оптимизм, но не разделяю его. Меня зовут Рэймонд Кафри. Родился 15 мая 1900 года в Вирджинии, умер в тюрьме Краун-Пойнт 5 июля 1933 года.

— Так тебе еще две недели жить. Сколько дел можно натворить за две недели. Я — Дэйтлон-банкир. Родился в 1902 году и умирать пока не собираюсь. Правда, законники тоже моего оптимизма не разделяют и долго с решением тянуть не будут. Я их утомил!

— Пути отрезаны, дружок, выйти отсюда можно лишь по решению губернатора и решению верховного суда, но о таких случаях я что-то не слышал.

— Меня провели через всю тюрьму. Слева от нас два охранника с автоматами, там караульное помещение и еще двое, далее коридор и блок 4-А. Нужно пройти три таких блока, чтобы выйти к лестничной клетке. Но это не решение вопроса. Справа коридор смертников и камера смерти. Меня всю жизнь интересовал вопрос, а что находится за звездами? Млечный путь? Что дальше? Опять звезды. А дальше? Меня никто не понимал. «Какое тебе до этого дело? — спрашивали меня люди. — Тебе на земле забот не хватает?» Мы сами себя во всем ограничиваем, сами зашториваем себе глаза. А если попробовать легонько толкнуть свое воображение дальше камеры смерти?! Что там? А там нет тюрьмы! Там стоят скамеечки для свидетелей, которые приходят с улицы. Сегодня и я был в том вестибюле.

— Ты и впрямь, фантазер, парень. Красная дверь открывается с другой стороны. Там электрический замок, ключ от которого у директора в кабинете. И еще. Если ты случайно сделаешь резкое движение, эти парни, что у двери, будут стрелять без предупреждения.

— И сколько времени они так стоят? Тяжелая работенка.

— Нет, ты можешь попросить у них воды, сигарету, они сводят тебя в сортир, но ствол будет прижат к твоему затылку. Смена происходит каждые два часа.

— Как?

— По ритуалу, в караульном помещении. Сначала один уходит, через пять минут появляется сменщик, затем второй уходит и через пять минут происходит полное обновление.

— И все же есть прореха в их работе. В течение пяти минут охранник остается один. Итак, мистер Кафри, у нас две недели впереди и у нас хватит времени на обдумывание плана.

— Я не против. Мне терять нечего, кроме своей смерти.

Поначалу этот тип, говоривший по телефону, не привлекал внимания Линды. Он разговаривал достаточно тихо, но низкий хриплый бас не мог не долетать до ее ушей. Она стояла у стойки в придорожном кафе и попивала манговый сок со льдом в ожидании. Бармен готовил для нее сэндвичи со всякой всячиной и складывал их в пакет.

Телефон стоял на стойке, в двух шагах от женщины. Говоривший, широкоплечий мужчина высокого роста, одетый в темный недорогой костюм и шляпу, выглядел неуклюже по сравнению с остальной публикой. Летняя жара заставила женщин ходить в блузках, а мужчин в рубашках с короткими рукавами. Клерк в солидном учреждении, работающий с важными клиентами, стеснял себя подобной одеждой, но не по своей доброй воле.

Это обстоятельство и заставило Линду прислушаться к разговору.

— Меня это удивляет, шеф, но клянусь, что они здесь не проезжали. Я отлучился на минуту, чтобы позвонить вам. Мне кажется, что основной упор нужно сделать на наблюдение объездных дорог… Нет, нет, я не могу их упустить. Слишком специфичная внешность… Нет, я не обращаю внимание на машины, но итальянцев не спутаешь с ирландцами.

Линда встрепенулась при этих словах. Она тут же поняла, что в этот раз ей вновь не повезло со знакомством. Ее преследовал какой-то рок! Но сейчас она не думала, как ей сбежать от них. Это было бы нетрудно сделать, она подумала о другом. Ее всегда несло по течению, и всегда на реке встречались пороги и отмели. Линда уже давно не верила в благодать земную и покой.

Она сделала шаг влево и приблизилась к говорящему.

— Не беспокойтесь, шеф, — продолжил незнакомец после короткой паузы. — Мы выставили посты через каждые десять миль. Через такое решето невозможно просочиться, тем более, что они не ожидают встретить западню на пути следования. Я отвечаю за свой участок, шеф. Они не пройдут.

Бармен подал Линде увесистый пакет с продуктами.

— Прошу, мисс. Все, как вы просили.

Она положила деньги на стойку, забрала пакет и направилась к выходу. Ее лицо напряглось, между бровей пролегла глубокая складка. Однако движения ее оставались легкими, почти воздушными. Ни бармен, ни человек, говоривший по телефону, не видели ее лица. Точеная фигурка Линды удалялась от них, скользя между столиками к дверям.

Ее мучил вопрос, те ли это итальянцы. Они не похожи на людей, которых разыскивают агенты в штатском. Может быть, она все преувеличивает?

Если она попадет в руки полиции, то ей не выкрутиться. Не первый год за ней идет охота. С нее так и не сняли подозрение в убийстве мужа, и она не имела права покидать город, где было совершено убийство. Ее побег оказался равносилен признанию.

Она не знала, что ей делать, она не могла принимать решений, она шла к машине, где ее ждали эти два парня. Теперь ее не удивляло, что они попросили ее зайти в кафе и выбрать закуску на свой вкус. Они не хотят светиться, и она стала для них заслоном. Но любой заслон первый удар принимает на себя.

Кроме кафе, вдоль магистрали находились еще несколько построек: небольшой магазинчик с дорожными товарами, бензоколонка и почта.

У обочины стояло семь машин, помимо «кадиллака», на котором она путешествовала. Линда пробежала взглядом по номерным знакам. Только две машины имели номера Чикаго. Одна стояла следом за ними, это был «линкольн» тридцать первого года, вторая — «шевроле». Какая-то из них принадлежала шпику.

Линда сбежала по ступеням вниз и увидела, как задняя дверца открылась, и галантный попутчик выскочил на тротуар и с поклоном распахнул для дамы переднюю дверцу.

Она сухо улыбнулась и села в машину.

— Поехали! Быстро!

Ее слов никто не услышал. Голодные рты бросились разбирать пакет.

— А где же пиво? Марта! Мы умираем от жажды!

Про пиво она забыла, она о многом забыла. Линда взглянула на входную дверь кафе. Парень в коричневом костюме, который минуту назад разговаривал по телефону, стоял на верхних ступенях и наблюдал за ними.

— Послушайте, кретины! — в ее голосе стал слышен скрежет железа. — Вам лучше побыстрее сматываться. Парень, что стоит у входа, говорил о вас по телефону!

Оба повернули головы влево.

— Но, сеньора! Там никого нет!

Линда оглянулась. Тип в коричневом костюме садился в «линкольн».

— Он уже сзади. Первое, что он сделает, это вызовет по рации подкрепление и вам крышка!

Джак и Чез осмотрелись.

— Подкрепление уже есть.

Они видели, как двое здоровяков бежали от магазина к «шевроле».

Обсуждать ситуацию не стали. Джакобо форсировал двигатель и сорвал машину с места. Он успел сделать главное — не дал обойти себя и перегородить дорогу. Обе машины остались позади. Сэндвичи посыпались на пол, о пиве уже забыли, как и о голоде. Джак выжимал из машины все возможное и невозможное, он шел на рискованный обгон, делал крутые виражи. Чез и Линда уцепились за дверцы и мотались из стороны в сторону, как маятники.

Линда продолжала говорить.

— Тип из «Линкольна» докладывал начальству, что вы еще не появлялись. Вас здесь поджидают не первый день, мальчики. Кто-то вас заложил! Они знают, как вы выглядите.

— Это старьевщик! — крикнул Чез. — Он узнал нас, отдал машину, взял деньги и заложил!

— Нет, это шлюхи! Они давали нам направление!

— Идиоты! — вскрикнула Линда. — У вас две машины на хвосте. Вы не уйдете на этой колымаге от них!

— Это мы еще посмотрим! — обозлился Джак.

— Они не собираются нагонять вас, они гонят вас в капкан! Через десять миль кордон! Нужно искать боковое ответвление.

— И откуда ты все это знаешь, крошка? — спросил Чезаре.

— Этот тип говорил по телефону. Я стояла рядом. Мне плевать, кто вы, но я попала в вашу машину и меня загребут вместе с вами. Такой расклад меня не устраивает.

— Можешь выпрыгивать! Джентльмен из «Линкольна» тебя подберет!

— Надо сворачивать! — крикнула Линда.

— Бессмысленно. У них в машине рация, а мы не знаем дорог. Нас занесет в тупик или на ферму. Что дальше? Через час нас собаками затравят.

— Что ты предлагаешь? Идти на таран? У них автоматы! — завопил Чез.

— Заткнитесь. Я думаю!

Все замолкли. В салоне был слышен лишь рев мотора. Каждый смотрел только вперед, ожидая за первым же поворотом заслона. Небо тускнело, лес чернел. Джак включил фары и сбросил скорость. Неожиданный маневр, но никто не открыл рта. Оригинальных идей ни у кого не было, а болтать по пустякам бессмысленно.

Машины, шедшие следом, сделали то же самое. Колонна из трех автомобилей растянулась на полмили.

— Дорога двухполосная, если машину поставить поперек, то ее не объедешь, — рассуждал вслух Джакобо, — чтобы избежать случайностей, возьмем на таран вторую машину, там сидят двое. Парня в «Линкольне» подстрелишь!

Линда вздрогнула, а Чез выхватил из-за пояса пистолет.

— Слушай меня, крошка, — продолжал Джак, обращаясь к Линде. — Упри хорошенько ноги в пол и прижмись к сиденью. Открывай окно, Чез. Приготовились к атаке. Вперед!

Джак утопил педаль газа до конца, машина рванулась, набирая скорость. Все напряглись.

Водитель круто повернул руль влево и ударил по тормозам. Раздался скрежет, свист и багажник «кадиллака» занесло вперед. На мгновение машина замерла, Джак переключил скорость и сорвал автомобиль с места. Теперь они мчались в обратном направлении, через секунду он включил дальний свет и ослепил встречный транспорт. Чез высунулся наполовину из окна и вытянул руку с пистолетом вперед. Первым шел «Линкольн» с одним человеком. Ослепленный водитель снизил скорость. Когда расстояние сократилось, Чез трижды выстрелил. Лобовое стекло напротив водителя треснуло. «Линкольн» свернул с дороги и пошел под откос. Чез вернулся на место и вцепился в переднее сиденье.

Фары выхватили из темноты следующую машину. Водитель «шевроле» не имел такого опыта, как Джакобо Чичелли. Ослепленный ярким светом, он начал петлять, но скорость не сбросил. Машины летели друг на друга, как два встречных снаряда, в последнюю секунду Джак вывернул, ударил «шевроле» левым крылом в дверцу.

«Шевроле» отбросило в кювет. Машина перевернулась несколько раз и застыла внизу, лежа на помятой крыше, колесами вверх.

Джак затормозил. Выхватив из отделения для перчаток фонарь, он крикнул:

— Чез, за мной!

Оба выскочили из машины и прыгнули под откос. Яркая луна хорошо освещала перевернутый «шевроле», фары которого продолжали освещать кустарник.

Водитель «шевроле» с окровавленным лицом пытался столкнуть с себя труп напарника, который придавил ему ноги. Он панически жестикулировал, пытаясь выскользнуть из машины через разбитое ветровое стекло, когда наконец, труп был сброшен. Потерпевший вытянул ноги вперед в сторону двери и ударил по ней что было сил, но машина еще больше осела, сминая крышу. Щель стала слишком узкой и не позволяла сквозь ней пролезть человеку.

Он вынул из-за пояса пистолет, но никак не мог сориентироваться, куда его нужно направить и откуда ему грозит опасность.

Затрещал зуммер рации, только она, пожалуй, и осталась неповрежденной среди этой груды металлолома. Шофер потянулся к мигающей лампочке, как к спасительной соломинке, но на другом конце связи его голоса не услышали, одна за другой две пули размозжили его голову.

Зуммер продолжал издавать крякающие сигналы.

— Надо уходить, Джак. Они поедут им навстречу, если не дождутся ответа.

— Это точно, — заметил Чичелли, убирая пистолет за пояс. — Но мы уже засвечены. Они доложили, что преследуют нас. Далеко нам не уйти.

— Шоссе нас уже не спасет.

Они поднялись из кювета на шоссе и сели в свою машину. Линда лежал без сознания, положив голову на переднюю панель.

— Что с ней? Жива? — спросил Чез.

Джак отбросил ее назад.

— Ничего страшного. Ударилась о дверную перегородку. Повезло бабенке! На полдюйма ниже и удар пришелся бы в висок.

— Поехали, Джак!

Двигатель заработал, машина дернулась, раздался скрежет, и она остановилась.

— Что за чертовщина? Взгляни, что там?

Чез выскочил из машины и осмотрел ее.

— Ну что?

— Очень сильная вмятина на крыле от столкновения. Железо врезалось в колесо и держит его. Нужна твоя помощь, я один не справлюсь.

Джак вышел, оставив дверцу открытой, и осмотрел повреждение.

— Хороший удар.

— А ты не убедился в этом, когда увидел «шевроле» в кювете?

— Давай попробуем оттянуть.

— Легче крыло снять.

— Легче, но дольше. Взялись.

Они вцепились в смятое железо и потянули на себя. Усилия прошли даром. Крыло не выгибалось, а лишь на четверть дюйма отошло от колеса.

Они сделали еще одну попытку. Лица покрылись испариной, мышцы напряглись по предела, но железо не желало подчиняться их усилиям.

Вспыхнул яркий свет, из-за поворота вынырнули две фары. Через несколько секунд перед ними остановился «джип». Свет ослепил их, и они не видели, сколько человек сидит в машине.

Водитель спрыгнул на дорогу и подошел к ним. Это был атлетического сложения темнокожий парень в военно-полевой форме с сержантскими нашивками.

— Привет, сержант! У нас тут небольшая авария. Зови своих друзей и помогите нам.

Негр повернулся к своей машине и кроме фар и бампера с решеткой, ничего не увидел.

— Друзей нет. Я один. С кем это вы поцеловались?

— Взгляни в кювет.

Солдат был нетороплив и, внимательно осмотрев «кадиллак», подошел к кювету. Увидев перевернутую машину с горящими фарами, он повернулся к итальянцам.

— А водитель «шевроле» погиб?

— Да нет, я здесь! — крикнул Чез. — Нам нужно отогнуть эту штуку. Поможешь?

— В таких случаях вызывают полицию. Авария серьезная.

— Мы и собирались так сделать, но для этого надо тронуться с места. Если я свистну, копы меня не услышат.

Негр присел на корточки между приятелями и подергал за крыло.

— Туговато!

— А ну, если втроем? — предложил Чез.

— Нет, ребята. Я так думаю, что уезжать отсюда не стоит, одного из вас я могу подбросить до ближайшего полицейского поста. К тому же я не верю, что вы ехали в разных машинах и столкнулись. Водитель «шевроле» наверняка погиб и находится в машине.

— С чего ты взял, парень? — возмутился Чез.

— От вас несет одним одеколоном. Вы стриглись у одного парикмахера, а потом, если бы ты вел «шевроле», который валяется в кювете, то выглядел бы не лучшим образом и походил бы в этом на свою машину.

— Ну ты умен, черномазый! — воскликнул Джак.

— А за черномазого можно схлопотать.

— А ты не боишься, черномазый? Нас двое!

— А вы взгляните на дорогу. Ко мне подкрепление идет.

Вдалеке из-за поворота, с той стороны, где находился предполагаемый кордон, вынырнули три патрульные машины с синими маяками на крышах.

— Тебе их не дождаться, черномазый!

Чез выхватил пистолет и выстрелил в живот сержанту. Тот вскрикнул и, ухватив Чеза за горло, опустился на колени. Хватка была смертельной. Джак пришел на помощь вовремя, выстрелив негру в висок.

Чез схватился за горло и закашлялся.

— Переноси девчонку в «джип», живо! — приказал старший.