Охота без милосердия

Репортер обошел стол и, подойдя к шефу со спины, вынул из конверта снимок Дэйтлона на фоне апартаментов и показал ему, но так, чтобы остальные не видели.

— Сделано сегодня утром мною лично!

Майер умел быстро соображать, почти так, как говорил об этом Дэйтлон, и поэтому, он был главным редактором.

— Все свободны до особого вызова.

Снедаемые любопытством руководители отделов разошлись.

— Нил, останься, — приказал Кэрр.

Тот с радостью вернулся на свое место. Когда все вышли, редактор вырвал из рук Кэрра конверт и разложил все снимки по столу. Реллер прилип к столу и впился глазами в материал.

— Черт! И это правда! — вскрикнул Майер.

— Эта правда стоит тысячу долларов наличными сию минуту и первой полосы завтрашнего утреннего номера. Статья перед вами, Реллер может сдать ее в набор сейчас. Так, Нил?

— Игра стоит свеч! — подтвердил Реллер.

— Хорошо! Набирай. Сокращение будем делать в гранках, но я не думаю, чтобы Майкл стал лить воду. Можем прихватить и вторую полосу.

— Гениальная мысль, шеф!

Майер вышел из-за стола, открыл сейф и достал пачку купюр. Бросив ее на стол, он сказал:

— Вот твоя тысяча, Кэрр. Бумажки оформим потом, сейчас ты можешь кутить! Но для начала необходимо обговорить детали.

— Вы обговаривайте, — вмешался Реллер. — Я пошел в типографию с материалами.

— Отложи мне десять номеров, — крикнул вслед Кэрр. — Это для истории. Я оклею ими стену в своей конуре.

— О'кей, Майкл. Я положу их под пожарный ящик, как в прошлый раз.

Реллер вышел, а Майер строго взглянул на Кэрра.

— Давай-ка, дружок, разберемся. Где в этой истории есть криминал, и от чего нам придется отмахиваться.

— Все чисто, шеф. — Кэрр убрал деньги в карман. — Меня информировал о месте нахождения Дэйтлона аноним. Я приехал в отель в десять утра, а вышел из него в десять двадцать. Меня видели швейцар и лифтер. Я тут же позвонил в полицию, там зафиксировали время моего звонка и заявление. Полицейские приехали в десять тридцать, но номер был пуст. Извините, но тут уж я не виноват.

— Возникает вопрос. Почему Дэйтлон тебя принял?

— Ответ прост. На пресс-конференции в Краун-Пойнте он обещал мне это интервью во всеуслышание. Поднимите подшивки, и вы убедитесь в этом.

— Кто делал фотографию на электрическом стуле?

— Мне ее передал Дэйтлон.

— О'кей, парень. Ты хотел быть редактором отдела уголовной хроники, ты им стал. Еще один шаг — и я сделаю тебя редактором отдела информации, и ты возьмешь все в свои руки.

— Хорошее решение, шеф. Своевременное! Я заеду в криминальную полицию и выясню, что пни обнаружили в отеле кроме тени Аль Капоне. К шести утра я буду здесь. Хочу видеть, как тираж грузят на машины. Завтра будет мой день, шеф!

Кэрр прибыл в редакцию к шести утра, как обещал, но грузовиков с тиражом не увидел. Все вокруг ходили с опущенными носами. Кэрр бросился к главному и застал его с людьми, не имеющими никакого отношения к газете. По лицу шефа было видно, что Майер свое уже получил, а сейчас они поджидали Майкла для полного завершения разгрома.

Сам мэр набросился на него, едва он успел переступить порог кабинета.

— Это интервью, мистер Кэрр, не что иное, как пропаганда насилия, а ваша статья — гимн преступности. Вы могли бы вести борьбу с гангстерами жестким словом, а вы воспеваете насилие.

Кэрр с недоумением взглянул на редактора, потом на мэра и на человека в черном костюме.

— Вы считаете, что от гангстеров можно избавиться, делая вид, что их не существует? Это же смешно. Арест на этот номер — это лишь ваше признание Дэйтлона как силы, противостоять которой вы не способны.

— Эта газета может попасть в руки подростков. У них свои взгляды на эти вещи.

— Об этом вы прочли в интервью? Тогда закройте кинотеатры и запретите все фильмы, где есть люди с оружием. Сожгите все книги, где говорится о людях с оружием. Дети будут ходить на улицу, чтобы посмотреть на перестрелки. В городе столько автоматического оружия, что зрелища хватит надолго. До того момента, как они подрастут и купят себе собственное. Запретите, уничтожьте эти автоматы!

— Возможно, что скоро этот вопрос будет решен. Но пока полиция не может бороться с этим злом.

— Тогда боритесь с Дэйтлоном, а не с газетами, которые публикуют его фотографии и высказывания. Федеральное правительство должно искать способы борьбы с преступностью, а не пресса, которая должна отображать результаты этой борьбы. Вместо того чтобы говорить правду, вы предлагаете ее скрывать! У нас свободная страна, и у вас нет права затыкать рот средствам массовой информации!

Мужчина в черном костюме встал с дивана.

— Мистер Кэрр. У меня есть основания арестовать вас за укрывание информации о местонахождении опасного преступника.

— Бросьте, мистер! Я сообщил дежурному полицейского управления, где находится Дэйтлон, сразу, как только вышел на улицу из отеля. Мой звонок зарегистрирован.

— А чем вы докажете, что вы сразу позвонили?

— А это вы должны доказать, что я не сразу позвонил, а дал Дэйтлону уйти. Проведите следствие, соберите свидетелей, материал, а потом сходите к окружному прокурору и возьмите у него санкцию на мой арест. А сейчас я хочу с большим удовольствием послать вас к черту!

— Майкл, заткнись! — крикнул редактор.

— Эти господа уже заткнули меня и вас, уничтожив тираж газеты.

Фэбээровец подошел к репортеру и схватил его за ворот пиджака.

— Ты знаешь, кто такой Джей Нингел?

— Человек, который писал статьи о Капоне.

— Не человек, а репортер. Он получал в редакции шестьдесят долларов в неделю, печатая портреты Капоне и восхваляя его на все лады. А потом он стал покупать себе новые машины, дома и менять подружек.

— Отпусти!

Джи-мен убрал руку, но не замолчал.

— Ты купил себе новенький «шевроле», Кэрр.

— Я получил деньги от страховой компании за работу. Я плачу налоги и не скрываю доходов!

— Джея Нингела нашли на улице с простреленной головой. Он слишком много знал о Капоне.

— А может быть, его статьи не понравились джи-менам?

— Смотри, Кэрр, по краю пропасти ходишь. Ты у нас на особом счету. Тебя почему-то очень любят преступники, а они никого не любят!

Парень в черном костюме взял с дивана шляпу и вышел из кабинета редактора.

Мэр покосился на руководителя газеты.

— Я не удивлюсь, Хэнк, если твою лавочку прикроют. На арест тиража дал добро Фостер. Он выписывал ордер. — Мэр подошел к Майклу и положил ему руку на плечо. — После того как скинули большого Билла, к мэрам Чикаго не испытывают доверия. Но я могу тебе одно сказать, сынок. Ты сам виноват в этой истории. Интервью ты брал вчера утром, статью написал днем, газету верстали ночью. Тираж был готов в пять утра. А в пять десять приехала орава джи-менов с ордером на арест тиража, подписанным окружным прокурором. Когда это, интересно знать, он его подписал? Ночью? Нет. Я думаю, что вчера вечером. А теперь подумай, кто знал о твоей встрече с Дэйтлоном. Я не думаю, что гангстер сам себя заложил. Ему твой материал понравился бы.

Мэр взял свою трость, надел шляпу и, перед тем как выйти, добавил:

— Особые материалы должны по-особому готовиться. Учтите это, господа! Если рупор не кричит, значит, он засорился и его необходимо прочистить! Успехов, господа!

Хэнк Майер почесал затылок.

— Он прав, черт подери! Когда охота в самом разгаре, интервью с жертвой — это выстрел в спину охотников. Дэйтлон рассчитывал на этот выстрел. Значит, он выдыхается!

— Черта с два! А почему мы должны стоять на стороне охотников? Мы что, орган ФБР или прокуратуры? Мы частная независимая газета.

— Наш владелец не настолько богат, чтобы воевать с федеральным правительством. Если начнутся судебные тяжбы, он их не выдержит.

— Идиотское положение! Ни одного номера не осталось?

— Ни одного. Они принимали тираж с конвейера. Ладно, Майкл, будем надеяться, что тебе еще раз повезет.

Кэрр вышел из кабинета и спустился в типографию. Здесь никого не было. Смену распустили. Он прошел в конец цеха и, нагнувшись, сунул руку под пожарный ящик с песком.

Реллер сдержал слово. Тонкая стопка газет лежала под ящиком, но Кэрр не решился забрать газеты — опасность еще не миновала, и он оказался прав. При выходе на улицу к нему подошли двое здоровяков и, не предъявляя документы, обшарили его с ног до головы и проверили сумку. Кэрр хорошо помнил, как у него вынули пленку из аппарата, и уже имел горький опыт, а сегодня этот опыт вырос вдвое.

Дэйтлон чувствовал, что его расчеты не оправдались. Он не считал, что сделал много ошибок, но он был недостаточно тверд. Руководить такой авторитетной командой непросто. Тут мало собственного авторитета и явного либо скрытого превосходства. Тут нужны железная воля и твердый кулак. Он же старался приравнять себя к остальным и вести дела демократическим путем, коллегиально, сообща, не ущемляя чьих-либо прав и пожеланий.

В итоге все свелось к тому, что чаши весов выровнялись, и он не чувствовал уже перевеса на своей стороне. Противник всегда имел преимущество в силе, а он во внезапности.

Но жизнь не стоит на месте, законники начали действовать активнее, предугадывая некоторые его ходы, и в конечном счете объявили ему открытую войну. Но если копы могли смириться с потерями, то он нет! У него не было замены, у него падала дисциплина, ореол Робин Гуда рассеивался, и он превращался в стандартного грабителя. Интерес публики к нему угасал. Слишком много трупов. Война велась на улицах, а значит, невинные жертвы были неизбежны. Да, его расчеты не оправдались. Он не протянет и года! Месяц или два — его предел, и то при благоприятных обстоятельствах.

Джо пришел очень взволнованным. Калитку ему открыла Тэй. Если бы негры умели бледнеть, то можно было бы сказать, что парень побелел.

— Неприятности? — коротко спросила Тэй.

— Да, мэм.

— Идем к Крису.

Дэйтлон сидел в кожаном кресле гостиной и тупо смотрел в никуда. Слим, расположившись на ступеньках лестницы, вырезал из сучка свистульку.

Когда в гостиную вошли Джо и Тэй, Дэйтлон, не оборачиваясь к ним, спросил:

— Что произошло?

Джо обошел кресло и сказал:

— Звонок очень тревожный! Обычно этот человек говорит спокойно, а сейчас я слышал тревогу в его голосе.

— Нетрудно понять. Подходит время следующей выплаты, а он не очень-то справляется с делами. Навряд ли он способен помогать нам после объявления войны. Все, на что он теперь способен, — это на предупреждения. Вот я тебя и спрашиваю, о чем он предупредил?

— Он предупредил, что «куколки запели». Он сказал, что вы поймете, о чем речь.

Крис ударил сигарой о пепельницу и раскрошил ее в порошок.

— Что он еще сказал?

— Он сказал, что мисс Майра живет на Линкольн-стрит, дом 3216, и там ждут гостя к шести часам вечера. Затем он сказал, что мисс Патти дала адрес фермы Ирвина Гровелла.

— То, что их сцапали, моя вина. Их надо было брать с собой или уничтожить.

— О чем ты говоришь, Крис? — вмешалась Тэй. — Кого уничтожить? О каких женщинах идет речь?

— Это шлюхи Джака и Чеза. Легавые их взяли в мотеле «Атланта», и они продали с потрохами своих кумиров, которые из куска дерьма сделали их независимыми белыми женщинами. Мы можем быстро собрать людей… Черт! Который час?

— Пять, — ответил Слим.

— Я всегда был против того, чтобы люди жили в разных местах. Такая роскошь не позволительна в нашем положении.

— Извини, Крис, но раз ты сам пошел на поводу у своих людей, то незачем сейчас об этом говорить, — заявила женщина. — После твоего возвращения из Краун-Пойнта не ты ли сказал, что если нас всех здесь накроют, то некому будет освобождать нас? И ты прекрасно знаешь, что теперь собрать людей даже в экстренном случае в короткий срок невозможно. С нами оставался Тони, но ты отпустил его на две недели навестить дочь и дал ему в провожатые Чико. Ни одно твое решение за последний месяц не принесло положительных результатов.

— Хватит! Заткнись! У нас нет времени на болтовню. — Дэйтлон вскочил на ноги и начал шагать из угла в угол. — Слушай меня, Слим. Садись в «кадиллак» и езжай на Линкольн-стрит, 3216. В дом не заходи, там облава. Ждут Чеза. Я не знаю как, но ты должен перехватить его до того, как он войдет в подъезд. Придумаешь по дороге, сейчас нет времени. Чез любит приезжать заранее, а тебе необходимо добраться до города и протиснуться к центру в час пик. Иди!

Слим вскочил и направился к сараю за машиной.

— Тэй, открой ребятам ворота. Теперь ты, Джо. Садись в «линкольн» и жми на ферму «Хот Спринг». Дорога неблизкая, тебе придется проехать через весь город и выехать на двадцать пятую магистраль. У сороковой мили есть указатель и поворот на проселочную дорогу.

Вдоль дороги по обеим сторонам стоит лес. Загони машину в кустарник. Если ты опоздал и копы там, то на этой дороге ты с ними не разъедешься, и тебя сбросят в кювет. До фермы меньше мили, двадцать минут хода. Джак лежит в кирпичном доме с красной черепичной крышей, там всего два жилых дома, и ты не ошибешься. У нашего друга сломана нога и рана в плече. Тебе придется попотеть, Джо. Взвалишь его на себя и лесом, вдоль дороги вытащишь его к машине. У нас нет другого выхода, Джо. Ты последняя моя надежда.

— Я пошел, хозяин. Я все сделаю, не сомневайтесь.

— Я никогда не сомневался в тебе, Джо! Иди и поторопись.

Джо отправился в сарай, из которого выезжал Слим на «кадиллаке».

Тэй раскрыла створки, и за ворота одна за другой выехали две машины, которые впервые выполняли роль «скорой помощи», а не боевых коней крутых ковбоев.

Этой минуты Крис очень боялся, но он знал, что она придет. Рано или поздно, но придет. Он не знал, кто будет первым, но кто-то им обязательно станет. Вера в безоблачное будущее никогда не владела Дэйтлоном. Он знал, на что шел.

Тэй вошла в гостиную и села напротив Криса.

— К сожалению, я в последнее время редко читаю газеты. Наверняка итальянцы уходили из мотеля с фейерверком.

— Газеты не писали об этом. Копы проиграли это сражение, но им очень хотелось показать себя победителями, и они представили публике картинку борьбы полиции с бандитами Рэймонда Кафри. Очевидно, копы за ними следили, и ребята Кафри приволокли за собой «хвост». Итальянцы легко разделались с нерадивыми мстителями и ушли, устроив, как ты выразилась, «небольшой фейерверк». Джак был ранен в перестрелке. Но легавые преподнесли эту «бойню» как борьбу с остатками банды Кафри. Мне на это наплевать. Но сейчас я чувствую, что итальянцам не уйти.

— Возможно, что это закономерный конец для них. Ты их простил за предательство, но их не простил Всевышний. Они меченые! Нельзя было их брать назад. Им так хорошо жилось в своей камере, как будто они родились в ней, а ты дал им свободу, с которой они не могут справиться.

— Все мы меченые. Каждый! Никто не застрахован. Я уже жалею, что не поехал за Чезом сам, а послал Слима.

— Любишь играть со смертью в жмурки?

— И это часть правды. Возможно, мне жизнь наскучила, возможно, я ей, но я — игрок! Чтобы осязать эту жизнь, риск необходим.

— В пределах здравого смысла. Если сейчас тебе прострелят голову в центре Чикаго, то что ждет твоих людей? Ты несешь за них ответственность.

— Да. И если с одним из моих людей что-то случится, я отвечу ударом на удар. Все виновные понесут ответственность за гибель моей гвардии!

— Тебе бы еще знамя в руки, и можно ставить тебя на холм. Из тебя получился бы отличный оратор, жаль, что тебя не слушает армия!

— Не злорадствуй, Тэй!

— Боже упаси, дорогой. Просто я не хочу, чтобы ты выглядел посмешищем, даже перед собой. Я не хочу, чтобы ты мучился в ожидании и предлагаю тебе прокатиться со мной в мотель, который я недавно купила. Сейчас там сидит Рудольф Малик и изображает моего заместителя. Он также нашел для меня телохранителя, и я бы хотела, чтобы ты взглянул на него. Любопытный тип с любопытной внешностью, тебе он должен понравиться. У Малика много интересных идей, и тебе пора с ним познакомиться. Подожди меня минутку, я переоденусь.

Тэй вышла в другую комнату и вернулась через десять минут в ярко-красном платье, чудаковатой шляпке и красных туфлях.

— Что с тобой, дорогая? — удивленно спросил Дэйтлон. — Ты выглядишь вульгарно, если не сказать…

— Не говори. А как по-твоему должна выглядеть хозяйка борделя? Кстати, Малик и в этом оказался прав. Бордель начал приносить прибыль, и вскоре я смогу вложить затраченные на его покупку деньги в кассу синдиката.

Шел сильный косой дождь, и скорость приходилось держать не более сорока миль. В городе у каждого светофора образовывались пробки. Чикаго обрастал автомобилями, как никакой город в стране, и машинам становилось уже тесно на узких улицах и бесконечных перекрестках.

Слим опаздывал, но ничего не мог поделать. Стеклоочистители носились из угла в угол, не успевая сбрасывать потоки воды.

Слим миновал Центральный парк и свернул на Линкольн-стрит. Улица упиралась в площадь, где стоял памятник президенту Гранту, но Слиму не удалось доехать до конца. Толпа перегородила проезжую часть, укрывшись под черными колпаками зонтов.

Выискав взглядом свободное место, Слим припарковал «кадиллак» к обочине и, подняв воротник плаща, вышел из машины. Дождь хлестал по лицу, а ветер срывал с головы шляпу.

Подойдя к толпе, Слим стал с трудом протискиваться сквозь нее и наткнулся на полицейское оцепление.

Полквартала было перекрыто черными дождевиками копов.

Справа, у серого многоэтажного дома стояли несколько санитарных машин, чуть дальше — грузовик, чей нос был разбит о стену дома и передние колеса подогнулись под кабину. В машине никого не было. Полицейские собирали с площади трупы мужчин, возле которых лежали автоматы, укладывали их на носилки, накрывали белыми простынями и загружали в санитарные машины, которые тут же отъезжали. Репортеры бегали между носилками и фотографировали все, что успевали. На темной улице вспыхивали вспышки магния.

Несколько патрульных машин и полицейских грузовиков стояли по другую сторону площади с включенными фарами и освещали подъезд серого дома. Слим увидел номер дома — 3216. Все сомнения рассеялись. Он опоздал, и опоздал не на пять минут. Но Слим уже догадался, что ему не удалось бы предупредить Чеза. Облаву устраивало подразделение ФБР, а полиция выполняла здесь роль сторожевых псов. Сбоку от того места, где стоял Слим, сжимаемый толпой и сдерживаемый живой преградой полицейских, стояли еще две патрульные машины с крутящимися красными маяками на крышах. Свет от них, попадая на лица людей из толпы, делал их зловеще-кровавыми.

Слим взглянул на часы. Стрелки показывали двадцать три минуты седьмого.

— Какая неожиданная встреча, мистер Морган!

Слим не сразу понял, что обращаются к нему, а когда поднял глаза, то увидел в оцеплении улыбающуюся физиономию с хитрыми сверлящими глазками. Перед ним стоял полицейский в дождевике. Слим видел перед собой знакомое лицо, но не мог понять, где он мог познакомиться с легавым. Он назвал его Морганом.

— Вы меня не узнаете?

— Темно здесь.

— А я думал, вы скажете: «А почему я должен запоминать рожи фараонов?» Этот ответ соответствовал бы вашему статусу. Меня зовут Мекли Мейсон. Тот самый лейтенант, который явился к вам в неурочный час. Капитан Фридман сказал мне, что вы наняли частную охрану.

— Да. Вы нас тогда очень напугали.

— Вас? Не может быть.

— Мою жену.

— И еще механиков, которые тут же нырнули в бочку с мазутом.

Мейсон засмеялся, но его смех казался Слиму натужным.

— Как вас сюда занесло, мистер Морган?

— Как и всех остальных. Я проезжал мимо. Что здесь произошло? — Слима опять качнула толпа, и он едва удержался на ногах.

Мейсон хлопнул одного из полицейских по плечу и приказал:

— Пропустите этого джентльмена.

На секундочку цепочка разомкнулась, и Слим проскочил в привилегированную зону, почувствовав при этом невероятное облегчение, как ловец жемчуга, поднявшийся на поверхность воды. Он поправил намокшую шляпу и повторил вопрос:

— Что здесь произошло?

— А вы и вправду любопытны, как репортер, мистер Морган.

— Это заставляет меня иногда сотрудничать с газетами.

— Ну, это вы шутите. Человек вашего круга на дух не переносит этих синих мух. Эти репортеришки, как разносчики заразы, летают с одной навозной кучи на другую и иногда садятся на людей, чтобы почистить крылышки и цапнуть побольнее.

— Вы принципиально не хотите отвечать на мой вопрос?

— Ах да, извините. Сегодня здесь произошла сенсация. Завтра вся страна будет знать об этом.

— О чем?

— Джи-мены хлопнули одного из гангстеров Дэйтлона-банкира.

Ни один мускул не дрогнул на лице Слима. Лишь его кулаки инстинктивно сжались в карманах плаща.

— И вы в это верите? Они и бродягу готовы объявить гангстером, лишь бы показать народу, что не зря едят хлеб.

— Не знаю откуда, но джи-менам стало известно, что один из налетчиков должен приехать в этот дом. У памятника стоял самосвал, и, когда бандит подъехал на своей машине, грузовик сорвался с места и попер на него. Водитель самосвала выскочил на ходу, но бандит успел затормозить и грузовик впечатался в дом. У гангстера был автомат. Когда джи-мены выскочили из засады, он встретил их огнем. Шесть человек разнес в клочья. Ему бы смыться, а он зачем-то побежал в дом. Ну а там его поджидала еще дюжина автоматчиков. Но парень и там не растерялся. Шесть минут вел бой и пятерых уложил, пока его не ухлопали. Как вы думаете, мистер Морган, зачем этот придурок пошел в дом?

— Все очень просто, лейтенант. Жизнь — это одно, а честь — это другое. Если он приехал в дом к другу, а его поджидает облава, значит, друг его предал. Эти люди не терпят предательства и готовы отдать жизнь за восстановление справедливости. Вы слыхали о вендетте?

— Обряд мести в какой-то южной стране.

— В Испании. Но он многим народам приглянулся, и, как видите, у нас тоже взяли его на вооружение.

— Чепуха! Обычная резня! Чем больше бандиты будут вспарывать брюхо друг другу, тем лучше. Я бы им не мешал!

Мейсон засмеялся, как бездарный клоун, довольный собственной избитой репризой.

Дверь подъезда отворилась, и оттуда один за другим вышли четыре здоровяка в штатском с автоматами, следом появились двое с носилками, на которых лежал человек, накрытый белой простыней в кровавых багровых пятнах.

Человек в штатском открыл дверцы санитарной машины и посторонился. Внезапно сильный порыв ветра сорвал с тела простыню, и толпа дрогнула. На носилках лежало изрешеченное пулями месиво. Каким-то чудом лицо не пострадало.

Слим узнал бы Чеза, даже если бы фары машин не освещали подъезд. Открытые черные глаза безжизненно смотрели в черное небо, лицо оставалось спокойным, с едва заметной застывшей на губах улыбкой.

Дождь нещадно хлестал тело убитого своими узкими прутьями, и на землю стали стекать красные струйки кровавого коктейля.

Санитары поторопились впихнуть носилки в машину, до того как из подъезда вышла компания репортеров. Но похоже, что ребята уже успели сделать свою работу, и их не очень беспокоил убитый. Какой-то тип поднял прилипшую к асфальту простыню и бросил ее вслед носилкам. Дверцы захлопнулись, непонятно для чего завыла сирена, и «скорая», разрезая толпу и поднимая за собой столб воды, помчалась прочь.

— А вы впечатлительны, мистер Морган, — Слим вздрогнул и взглянул на Мейсона.

— Зачем они его убили? — растерянно спросил он, не понимая, к кому обращается.

Физиономия лейтенанта стала серьезной. Он уже не паясничал.

— А вы думаете, что такого можно взять живым? Эта сволочь девять человек уложила! А у них есть семьи и дети. Да останься он живым, его толпа на куски бы разорвала, и я не стал бы им мешать.

Слим не отвечал, он заметил Кэрра среди репортеров, и тот его тоже заметил. Кэрр махнул Слиму рукой и направился в его сторону.

Внезапно Мейсон вновь надел маску клоуна и весело спросил:

— Как поживает миссис Морган?

— Что вы…

— Я ничего, а вы, наверное, себя неважно чувствуете. Я вас спрашивал о жене.

— С ней все в порядке.

— А как там ваши чумазые механики?

— Они помылись и вернулись в Детройт. Машины работают хорошо.

Толпа стала рассасываться, разбрасывая черные колпаки зонтов вдоль улицы.

— Эй, Слим! Привет, старина! Вот чертовщина, такой момент, а какой-то кретин вновь созвал всех репортеров. Я-то думал, что он позвонил только в нашу редакцию.

Кэрр подошел к приятелю и хлопнул его по плечу, чем очень удивил лейтенанта.

Слим не хотел продолжать разговор в присутствии Мейсона.

— Спасибо, лейтенант, что не позволили толпе раздавить меня, — вежливо поблагодарил Слим Мейсона. — Прощайте!

— Ну что вы! Я никогда не поверил бы, что кучка ротозеев может раздавить профессионального боксера.

Слим резко обернулся к лейтенанту, но его опередил Кэрр.

— Здесь вы правы, лейтенант! Такого парня не раздавишь! Вы только вспомните его бои, и поймете, что на кувалду этого парня лучше не нарываться!

— Обязательно вспомню! — процедил Мейсон и, повернувшись к площади, пошел прочь.

Слим не стал углублять мысль репортера, а спросил:

— Ты говорил, вам позвонили. Что сказал этот тип?

— Он сказал так: «Ребята, если хотите сенсацию, езжайте по этому-адресу. Там джи-мены расставили капкан на Чезаре Кастелани». После этого он положил трубку. Кто это мог быть?

— Ну, не люди Дэйтлона, как ты понимаешь. Сам подумай, тебе не сказали, что копы устраивают засаду, а сказали: «джи-мены». Такие тонкости не всем известны. И второе. Это был враг джи-менов и враг Касте-лани.

— Но почему он был врагом Кастелани?

— Потому что, зная о засаде, он мог его предупредить, а он этого не сделал. А с другой стороны, он показал полную несостоятельность джи-менов. Девять — один — это позорный счет для джи-менов.

— Как же они узнали о его появлении здесь? Тут нет никаких достопримечательностей. Что привело этого парня сюда?

— Об этом я тебе скажу через пару дней. Я выясню этот вопрос.

— И надеешься выяснить?

— Конечно. Я же дал тебе наводку на Дэйтлона, и ты получил интервью.

— Конечно. Но ты знаешь, что с ним сделали.

— Не исключено, что получится во второй раз, но только не тащи материалы в свою газету. За ней установлен контроль. Договорись с небольшой многотиражкой, сам туда не ходи, а передай материалы через посредника. Хотя бы через Чинара. Его никто не заподозрит. Если ты хочешь, чтобы твои материалы читали, то делать надо все по-хитрому. Ты же видишь, что власти взбешены! Ну, ладно, Майкл, мне пора. Мы еще созвонимся.

— Как твоя книга, Слим? — крикнул вслед уходящему репортер.

— Пока Дэйтлон жив, в ней рано ставить точку. Возможно, что и мне не суждено будет ее опубликовать, как тебе твое интервью. Но я верю, что найдется авторитетный парень, который напишет правду, и ему поверят.

Кэрр видел, как Слим сел в шикарный «кадиллак» и уехал. Он не переставал удивляться на этого типа. Каждый раз он преподносил новые сюрпризы. И Руди Малик, который так настороженно относился к Слиму, теперь возводит его до небес. У Кэрра хватало тайн, и он не собирался разгадывать загадку Слима Патерсона.

А у Слима были свои проблемы. Он не знал, как доложить Крису о случившемся. Гибель Чеза значила, что в синдикате образовалась огромная трещина, которую нелегко будет замазать. Крис не хотел брать новых людей и был прав, но если дела так пойдут, то вскоре он останется один.

Слим не верил, что Дэйтлону нужны были деньги. Принцип «одному больше достанется» не подходил здесь. Что такое Дэйтлон, никто не мог бы сказать определенно. Никто не мог дать ему точную характеристику. Никто не мог предсказать его следующий шаг.

Но в одном его верный слуга был уверен. Даже если Дэйтлон останется один, он не остановится. Остановить его может только смерть.

Следуя инструкциям хозяина, Джо подогнал машину к указателю на ферму и, свернув на проселочную дорогу, остановился. Кончилась зеркальная поверхность шоссе, где, словно марионетки, подпрыгивали, ударяясь друг о друга, крупные капли дождя. Небесный поток создавал такой шум, что пальбу из пушки услышать было бы невозможно. На проселочной дороге шум затихал. Вода впитывалась в почву или образовывала лужи.

Джо в спешке не взял ни плаща, ни пиджака. На нем был легкий свитер с высоким воротником.

Сейчас у него не было времени на принятие особых решений. Он не думал о дожде, он думал о том, как ему удастся выгнать машину из кустарника.

Джо включил фары и свернул с дороги в лес. Машина шла легко, и колеса не вязли в рыхлой почве, но во что превратится земля через час, если ливень не прекратится?!

Джо загнал «кадиллак» в кустарник, выключив двигатель, и, подняв воротник под горло, вышел из машины. Он не успел выбраться на дорогу, как промок до последней нитки.

Он не предполагал, сколько времени у него займет дорога до фермы, он знал, что она будет нелегкой, но и это не смущало Джо. Больше всего он боялся опоздать. Путь от коттеджа до места занял два часа. Он делал все, что можно, но погода и пробки в городе задержали его, отняв не менее получаса.

Столько же времени потребуется на обратную дорогу, а Джак ранен. Выдержит ли он такую нагрузку?

Редкие вспышки молнии озаряли голубым светом зелень кустарника. Джо прибавил шагу и устремился вперед, с трудом различая дорогу. Он скользил, ступал в лужи, падал, вставал и шел, ускоряя шаг еще больше.

Шестидесятилетний здоровяк Ирвин Гровелл подбросил угля в камин и потер руки.

— Обожаю тепло, когда за окном льет как из ведра!

Сидящий в кресле Джак усмехнулся. Как этот человек может еще что-нибудь обожать кроме своей жены. Старый ветеринар прожужжал гостю уши про свою тяжкую долю, после того как связал себя узами брака. Правда, Джак забыл, в который раз Ирвин клялся в вечной любви перед алтарем, но он не сомневался, что этот сельский детина переживет свою любимую женушка, которая на тридцать лет была его моложе и на десять лет моложе старшей дочери от первого брака.