Приборы показывали, что бензина осталось на двадцать — тридцать миль, а в кармане осталась одна мелочь. Надежда добраться до Филадельфии равнялась нулю. До города оставалось полсотни миль. Стив не знал, зачем он едет в Филадельфию. У него не было денег на самолет и вряд ли хватит на пару сэндвичей. Он дважды останавливался и пытался дозвониться до Люка, но ни в офисе, ни дома, его не было, а звонить в особняк Чарли Стив не рискнул.

Солнце клонилось к закату, до рокового свидания Эвелин и Феннера оставалось меньше суток. Бывший секретарь великого магната пребывал в полном отчаянии.

На шоссе в сотне ярдов появилась пестрая стройная фигура. Девушка размахивала газетой и делала все, чтобы ее заметили.

Джилбоди сбросил скорость и начал замедлять ход. Он больше не мог выносить одиночества.

Красотка выглядела лет на двадцать, с незамысловатой прической, как у болонки, ярко накрашенными губами и в темных очках. Что такое вкус и чувство меры, ей никогда не объясняли.

— Привет, красавчик! Ты меня добросишь до Филадельфии?

Стив наклонился и открыл ей переднюю дверцу, при этом он скорчился от боли.

Красотка плюхнулась на переднее сиденье и весело сказала:

— Меня зовут Рита. Поехали.

Машина тронулась с места.

— Этот придурок теперь лопнет от злости!

— О ком это вы? И где ваш багаж? Кроме газеты я ничего не вижу.

— Придурок меня высадил в том виде, в котором я сидела в машине. Это мой жених. Его зовут Грэм. Полный идиот. Чуть что, так он меня высаживает посреди дороги и уезжает. Проедет миль двадцать, остынет и возвращается обратно, а я сиди и жди его. Сначала я плакала, потом злилась, а теперь решила, что хватит с меня. Пусть теперь кусает себе локти! Я приеду домой раньше его, а он пусть носится по дороге и ищет вчерашний день. Я его проучу!

— Вы правы, Рита! Так и надо! Нахалов необходимо учить!

— О, да ты нормальный парень… Все понимаешь. Я только что подсела к одному полоумному и рассказала эту историю. Так он меня высадил. «Иди к своему придурку!» — сказал. Как тебе это нравится? А то я у него забыла спросить, куда мне идти! Что-то в этой стране творится с мужчинами не то. Эпидемия кретинизма. Они не понимают женщин. Они шарахаются от них. Я признаю только одного мужчину. Это Клайд!

— Кто?

— Ты что, с небес свалился? — Рита хлопнула по газете тонкой ручкой, увешанной дешевыми кольцами. — Клайд! Истинный мужчина! Рыцарь! Он и его подружка Бони обчистили сорок бензоколонок и столько же магазинов. Двенадцать трупов! Ребята носятся по дорогам и выныривают в совершенно неожиданных местах. В газете сказано, что вчера их видели неподалеку от Филадельфии.

— Их знают в лицо? — спросил Стив.

— Нет, конечно. Но есть их описание. Их не в лицо знают, а по работе. Вчера была обчищена бензоколонка у Балтимора, совсем рядом от Филадельфии, но с южной стороны. Клайд бережет даму сердца. Он не ублюдок, как некоторые… А, вот и ублюдок!

Рита показал пальцем в подъезжающий «форд».

— Поехал меня искать! Дерьмо!

Девушка сделала неприличный жест вслед проехавшей машине.

— Тебе его не жалко?

— Еще чего! Ты же сам сказал, что таких надо учить.

— Да, да, помню.

— Но ты-то свою кралю не вышвыриваешь из машины на каждой миле из-за того, что она восхищается парнем из газеты?!

— Нет, я стараюсь быть ласковым.

— Молодец! Женщинам нужна ласка, а мужчинам оплеухи.

— Возможно, ты и права.

От солнца остался лишь огненный закат, и на фоне зарева голубые неоновые огни выглядели бледно. Стив заметил заправочную станцию в тот момент, когда машина доехала до поворота к ней. Стив резко затормозил и свернул на боковую аллею.

— Что ты делаешь? — воскликнула девица.

— У нас бензин на нуле. Вопрос двух минут.

— До города осталось десять миль.

— Вот я и хочу проехать их нормально.

Толстяк заправил фургон, который отъехал от колонки и вытер руки о тряпку.

Стив резко затормозил возле него и, открыв дверцу, вышел. Облокотившись на крышу, он коротко бросил:

— Полный бак.

Молодой парень с добродушной физиономией с тройным подбородком и в вязаной шапочке мило улыбнулся и ответил:

— Будет сделано.

Он вывинтил пробку и вставил в бак шланг. Рита тоже решила размять ноги и вышла из машины, осмотрев заправщика, она не удержалась от замечания:

— Ну и жирен же ты, парень! Вот с такими никаких дел не сделаешь.

Парень только улыбнулся и взглянул на Стива с некоторой укоризной, мол, мог бы и замечание сделать подружке! Но Стиву понравилось замечание Риты, ему понравился ее вульгарный вид, ему понравилось стечение обстоятельств.

— У тебя есть телефон, парень? — спросил Стив, несвойственным ему хамским тоном.

— Да, в магазине.

— Проводи меня.

— Пожалуйста.

Закончив заправку, он убрал шланг и пошел к светящейся будке. Стив последовал за ним. Дверь открылась, звякнул колокольчик. Здесь было множество полок и невиданное количество банок.

— Вот телефон, — сказал толстяк и указал на аппарат, висящий на стене.

Стив снял трубку и рванул ее так, что она отлетела в сторону вместе с проводом. Через секунду он держал в руке вытащенный из-за пояса пистолет.

— Молись Богу, придурок! Тебя навестили Бони и Клайд!

Парень побелел. Стив увидел, как его голубой комбинезон становится синим чуть ниже пояса. Мокрое пятно расплылось по обеими брючинам. Это был перебор, но Стив понимал, что отступать нельзя.

— Деньги на стол!

У заправщика хватило сил на то, чтобы указать пальцем на кассу и промычать что-то нечленораздельное.

Джилбоди подошел к кассе и выдвинул ящик. На первый взгляд здесь было не больше пятисот долларов, но билет до Чикаго стоил около ста, и он мог не волноваться. Стив выгреб все деньги, сунул их в карман и рявкнул:

— Где сортир?

Лишенный дара речи толстяк указал пальцем на узкий коридорчик за бамбуковыми занавесками.

— Иди вперед!

Толстяк не мог шевельнуться. Стив повернул его за рукав и толкнул стволом в спину, при этом он страшно боялся делать резкие движения. Ребра ныли и отдавались тупой болью при каждом неверном движении. Стив не знал, чем ему сломало кости, но похоже, что это был двигатель в полной сборке, выброшенный на него из катапульты.

Узкий коридорчик упирался в дверь с инициалами туалетной комнаты. Впихнув во внутрь заправщика, Джилбоди запер его на щеколду и для верности заблокировал дверь шваброй.

Через минуту он был у своей машины. Рита курила сигарету и весело насвистывала.

— У тебя понос? — спросила она, не делая акцентов.

— Нет. Мне нужно было позвонить жене.

— Я так и думала, что ты заботливый тип.

Стив заметил, как к колонке подъезжает «шевроле» и пристраивается ему в хвост. Он высунул голову и крикнул:

— Терпите до города, господа, здесь кончился бензин.

Стив тронул машину с места и увидел в зеркале заднего обзора, что «шевроле» поехал следом. Поверили на слово, ему повезло.

— Зачем ты это сказал? — удивилась Рита.

— Это к твоему вопросу о поносе. Толстяк отправился в кабинет задумчивости и, судя по музыке, надолго.

— Фу, какой ты вульгарный!

— Я? Странно.

Они выехали на шоссе, и Стив выжал из машины все, на что она была способна.

— Вот это езда. Я сначала решила, что ты хлюпик.

— Нет. Уже не хлюпик. Скажи мне, детка, ты преклоняешься перед Клайдом, но он же убийца и грабитель!

— Он настоящий мужчина!

— А как ты думаешь, легко убить человека? Легко ограбить прохожего?

— Не знаю. Но это так романтично! Однажды я видела, как двое полицейских из машины убили четырех мальчишек у меня под окном. Они патрулировали улицы, а ребята увидев их, побежали. Те вышли из машины и начали стрелять. Убили всех. Потом выяснилось, что эти сопляки взламывали телефонные автоматы, и старшему было четырнадцать. За что они погибли? И что ты думаешь, полицейские чувствуют себя убийцами? Нет. Один из них до сих пор работает и продолжает вести отстрел отребья. Так они считают.

— А второй?

— Второго убил отец одного мальчишки. Через два дня. Пришел в участок с двустволкой и выстрелил ему в голову. Там же его избили до смерти. До суда он выхаркивал свои внутренности, а потом его усадили на электрический стул. Сам знаешь, убийство полицейского карается смертью.

— Мрачная история.

— Нет, я просто подумала, как бы на твой вопрос ответил отец мальчишки или тот полицейский. Два разных ответа.

Впереди показались огни города.

— А я так и не знаю ответа. За одни сутки человек из простого клерка превращается в убийцу и грабителя, что он должен чувствовать? Я не могу найти ответа и не имею никаких чувств.

— Странные мысли засели в твоем черепке. Наплюй на все и радуйся жизни. Я радуюсь, что мой придурок сейчас не находит себе места.

Стив высадил девушку на автобусной остановке и отправился в аэропорт.

К девяти вечера он был на месте. Оставив машину на стоянке, Стив направился к зданию аэропорта, но неожиданно его внимание привлек человек, сидящий в сером «форде». Он остановился и отошел назад. На заднем стекле висела кукла. Маленькая обезьянка. Точно такие же куклы висят на машинах охранников и телохранителей ведомства, которое он покинул. Эти обезьянки были своеобразным пропуском для дорожной полиции. Стив знал об этом из болтовни Люка, а придумал систему знаменитый Дядюшка Понти, а Понти имел штаб-квартиру в Филадельфии. Теперь Стив мог сообразить, где он видел эту бульдожью морду.

На сегодняшний день хватит, — решил Джилбоди, думая о приключениях, когда подъезжал к аэропорту, но теперь он понял, что рано успокоился. За последние сутки бывший секретарь Чарли стал более решительным и хладнокровным. Он сделал для себя определенный вывод. Раньше он думал о совести, как о чувстве, присущем каждому человеку, но теперь он твердо знал, что он лишен чувства с таким названием.

Стив подошел к машине, открыл дверцу и сел рядом с водителем.

— Эй, приятель, это не такси!

Джилбоди сунул ему в бок пистолет.

— Заткнись, дерьмо! Не видишь, кто сел?

— Мистер Джилбоди!?

— Вот именно. Кого встречаем?

— Вас.

— Я так и понял. Заводи катафалк и поехали отсюда.

Джилбоди сунул руку под плащ водителю и вытащил двенадцатизарядный кольт. Такой же, как у Люка, и в том же месте. Стив начал ориентироваться в ситуации. Машина подала задом и выехала со стоянки.

— Поехали к западным воротам города, дружок.

Через пять минут машина покинула пределы аэропорта.

— Рассказывай, кто тебя надоумил встречать меня?

— Нам звонили от Чарли и сказали, что вы едете в Филадельфию на машине и прибудете в аэропорт. Вас надо задержать и доставить в Нью-Йорк. Шеф отправил восемь человек на место. Все, кроме меня, перекрыли выходы и входы и ждут, когда вы появитесь.

— Ну, пусть ждут. Главное, что ты меня дождался. Правда, мы не поедем в Нью-Йорк.

— Но полиция города в курсе.

— Полиция не знает моей машины. А на нашей висит кукла в виде животного, на которое ты очень похож. Вопрос следующий. Как они узнали, что я еду в Филадельфию?

— Мы им сообщили.

— Полная чепуха! А вы как узнали?

— Сегодня в дневных газетах был напечатан ваш портрет, и вам предлагалось явиться в ближайший полицейский участок для дачи показаний в связи с гибелью гражданина Канады. Внизу был размещен снимок Маленького Токси с простреленной головой. Наш шеф решил проконсультироваться у Чарли по поводу этого странного инцидента, и Чарли приказал вас взять. Он утверждает, что вы ломитесь в любой аэропорт, чтобы вылететь в Чикаго. На всякий случай мы взяли под контроль вокзал западного направления.

— Мою фотографию они взяли из кармана Токси. Из простого клерка хотят сделать «звезду». Идиоты! Как я догадываюсь, аэропорт Чикаго тоже перекрыт. Там меня встречает почетный караул из киллеров.

— Могу добавить, что существует практика. Если человек не является на призыв полиции, то он переходит из разряда свидетелей в разряд подозреваемых, и на вас объявят розыск через двадцать четыре часа после объявления. Очень плохая история, мистер Джилбоди. У них есть ваши фотографии, а у вас очень яркая и запоминающаяся внешность.

— Ладно, разберемся. Выезжай из города и жми на запад.

В первом часу ночи в ста пятидесяти милях от Филадельфии серый «форд» остановился на открытом пространстве темной магистрали.

Из машины вышли двое мужчин. Тот, что сидел справа, пересел за руль, а тот, что сидел за рулем, остался стоять на пустынном шоссе.

Эта женщина ему определенно нравилась. Феннер не видел Эвелин три дня и потерял покой. В день их первой встречи он так и не сумел заманить ее в свои сети.

Он боялся настаивать, он боялся вспугнуть ее, он боялся потерять ее. Эвелин была совсем другого сорта и такую напролом не возьмешь. Но это ему в ней и нравилось. Феннер подумал о том, что если таких парней, как он, и затягивают в сердечные ловушки, то только такие женщины, как Эвелин. Феннер думал о ней не как об очередном развлечении, а как о чем-то большем. Ясно было, что он влюблен, такие вещи с ним случались и раньше, но подобного трепета при одной только мысли о женщине, с которой у него назначено свидание, ему испытывать не приходилось.

Они не виделись три дня по его вине, точнее, по вине Дэйтлона. После гибели итальянцев Крис как с цепи сорвался. Он стал раздражительным, ни с кем не считался, а его приказы никогда не обсуждались. Даже такой авторитет, как Брэд Кейси, не подавал голоса. За три дня они сделали резкий бросок в Иллинойс и описали кольцо по штату с задержкой у двенадцати банков, по пять минут на каждый. Гастроли превратились в фейерверк. Дэйтлон отвлек внимание полиции на Иллинойс, а ночью, бросив машины в лесу у переезда, они въехали в Чикаго в товарном вагоне со скотом. На следующее утро в центре Чикаго появился знаменитый «крайслер», прозванный газетчиками «летучим голландцем». В девять тридцать утра банк «Империал» потерял из своей кассы шестьсот тридцать две тысячи долларов.

Нападения на Чикагский банк никто не ожидал. Взоры законников были устремлены на Иллинойс, периферию и мелкие города. Такая неожиданность выбила почву из-под ног у полиции. Во время тревоги стражи порядка дремали и приехали на место преступления на семь минут позже положенного.

Приехав с добычей в коттедж, Дэйтлон спустил пары. Следующий налет он планировал совершить не раньше, чем через неделю. Команда была распущена на отдых. Газеты захлебывались от комментариев, анализов, предсказаний, упреков всем, кто носит форму и оружие. Обыватель получил удовольствие от красивого матча, а чьи карманы были пусты, а таких было большинство, вовсе плевать хотели на происходящее.

Феннер прибыл домой и тут же позвонил Эвелин. Она обрадовалась его звонку, но тут же упрекнула, что он слишком быстро забыл о своих обещаниях. Олин заверял девушку, что будет встречать и отвозить ее домой после работы, но забыл о ее машине, и ей бедняжке пришлось три дня ночевать в ателье.

Феннер в субботу утром поехал в мастерскую, где у него произошел интересный разговор с механиком. Тот показал ему сделанную машину и сказал:

— Все в полном порядке, Олин. Можешь забирать.

Феннер не был скуп и отстегнул мастеру приличную сумму.

— У меня к тебе вопрос, Олин.

— По поводу газет? Начитался чепухи?

— Нет, по поводу машины. Кому она принадлежит?

— Моей девчушке. Убийственная красотка.

— Блондинка?

Феннер насторожился.

— Блондинка.

— Эту машину взяли напрокат в гараже Колбера. Он был у меня на днях и видел эту тачку. По его словам у машины не могли отказать тормоза. Он выдает машины стопроцентной надежности. Я его знаю, ему можно доверять. Извини, старина, я не хочу лезть в твои дела, но мы тебя уважаем, и ребята не хотели бы, чтобы ты влип в историю.

— Но что здесь странного? Она приехала из Нью-Йорка и ей нужна машина.

— Брала машину не она. Они приехали втроем.

Блондинка и двое жлобов размером со шкаф. Она стояла в стороне, пока они выбирали машину. Колбер дал им самую лучшую.

— И что дальше?

— Ничего. Осмотрел поломку. Там отлетела гайка, которая держит трос педали тормоза. Педаль провалилась, но таких поломок не случается. Там стоят контршайбы и они не дали бы гайке развинтиться. В моей десятилетней практике таких случаев не было.

— Хорошо. Я понял тебя.

— Смотайся к Зеду в бордель, он тебе еще кое-что расскажет.

У Феннера было время до вечера, и он съездил в свой любимый притон к Сантосу.

Заказав пива, он усадил швейцара за столик и спросил:

— Говори, Зед, что за дела с этой машиной?

Он указал на окно, где стояла машина Эвелин.

— Мне она не нравится, Олин. Ты знаешь, что я стою в дверях не для того, чтобы шляпы принимать. Мистер Сантос мне хорошо платит, и я обязан вглядываться в каждую машину. Нам облавы ни к чему. Так вот, эту машину я приметил дней десять назад. Она подъезжала сюда каждый вечер. Из нее выходил здоровый парень в белом плаще и шляпе, заходил в бар, покупал сигареты, осматривался и уходил. За рулем оставался другой тип, похожий на первого, тоже в белом плаще. На заднем сиденье сидела женщина. Я ее не мог разглядеть. Она сидела, забившись в угол. И знаешь о чем я тогда подумал? Много лет назад моя сестра искала таким образом своего сбежавшего мужа. Она наняла сыщика, дала ему его фотографию, и тот возил ее по тем кабакам, куда ее муженек заглядывал. Но она так и не нашла его. Эти двое на сыщиков не похожи. Они похожи на киллеров. Когда ты с этой куклой уехал, я начал вспоминать подробности. В течение пяти вечеров приезжала эта машина, и я точно помню, что тебя в эти дни здесь не было. В тот вечер, когда ты познакомился с блондинкой, один из парней тебя застал здесь. Ты собирался тащить Нелли на второй этаж. Он купил сигареты и уехал, а когда ты спустился вниз и сел у стойки, появилась эта красотка, но ее дружков с ней уже не было. Ей понадобился ты! Я хочу сказать, Олин, в нашем районе новый моб никто организовывать не станет. Все ячейки заняты. Заметные гастролеры работают в престижных районах, здесь им делать нечего. Чужак, если и забредет к нам, то быстро поймет, что ловить ему здесь нечего. Подумай сам, кому надо каждый вечер заезжать сюда за сигаретами? Они как с неба свалились, таких здесь отродясь не было. После твоего знакомства с блондинкой, они исчезли. Похоже, что ты — их цель.

— Вряд ли. Ты же не можешь утверждать, что видел ее на заднем сиденье?

— Но ее видел механик с этими ребятами.

— А если мы предположим, что они ее телохранители? Она манекенщица, видная женщина, а район здесь страшный.

— Куда же они делись, когда она врезалась в столб? Ты знаешь, где она живет? Ребята сумеют проверить ее квартиру.

— Сегодня вечером узнаю. Ты прав, проверять надо все.

— Будь осторожен, Олин!

— Спасибо за заботу, Зед!

— Мы здесь восторгались вашим круизом по Иллинойсу. Сантос не выключал радио. Весь зал слушал известия через каждые полчаса. Но самое грандиозное — это финал. Мы ржали до слез, когда объявили о «крайслере» в центре Чикаго и банке «Империал». Нет, Олин, мы не допустим, чтобы с такими людьми что-то случилось!

— Ладно, Зед, увидимся. Мне нужно привести себя в порядок перед свиданием.

В тот же вечер Феннер ждал даму сердца в уютном французском ресторанчике, куда он приехал на ее машине. Он старался не думать о плохом, но у него в голове все время всплывали ее слова: «Мне пришлось три ночи провести в ателье. Я же не могла одна возвращаться домой без машины». История с телохранителями пахла паленым. Но Феннер не чувствовал опасности. Он доверял своему чутью, оно не могло его подвести. Главным аргументом для Феннера служил бордель Сантоса. Даже ФБР не могло его вычислить. Кому может прийти в голову искать его в этой забегаловке, в этом районе. Шанс — один на миллион. И потом, почему его тогда не уничтожили в первый же вечер? Он проводил Эвелин до дома и выходил из машины. Два часа ночи, пустая улица. Удобней момента не было! Где же были ее головорезы?

Феннер отогнал от себя дурные мысли и взглянул на Габи. Габи была хозяйкой ресторана. После смерти мужа она вступила в права наследства и сменила итальянскую кухню на французскую. Габи родилась в Марселе и знала толк во французской кухне. Она постарела в Чикаго, прожив здесь большую часть жизни, но прелесть французской кухни не забыла и даже выписала из Бордо хорошего повара, который любил читать лекции о великом мастере кулинарного искусства месье Оливье.

Габи любила, когда Феннер приходил в ее ресторанчик. Она очень точно давала оценки всем дамам, которых Феннер приводил сюда. Габи относилась к Феннеру с особой материнской заботой, но с чем это было связано, он никогда не спрашивал, считая, что лезть к человеку, тем более к женщине, с такими вопросами нетактично.

Феннер взглянул на часы, затем в окно. Эвелин должна была появиться с минуты на минуту.

Эвелин сидела за рулем белого «паккарда» и мчалась на свидание. У нее сегодня было не одно свидание, но назначены они были почти на одно время.

Выскочив на Балтимор-сквер, она проехала три квартала и остановилась на углу Карин-стрит за почтовым фургоном. Выйдя из машины, она подошла к фургону и постучалась в дверцу цельнометаллической коробки, где не нашлось места даже для крошечного окошка.

Дверца открылась, и она влезла в тускло освещенный салон.

Сидящий в салоне здоровяк стряхнул с сиденья тряпки и предложил даме сесть.

— У вас оборудована машина? — спросила она.

— Да, мисс Фричетт. Здесь есть второе дно в виде гроба, люк закрывается резиновой дорожкой, а сверху мы кладем мешки с маркировкой почты.

Эвелин на секунду представила себе, как Феннера погрузят в железный ящик и повезут на казнь к Чарли. Неравноценный обмен Феннера на Чарли. Будь ее воля, она оставила бы себе Феннера. К ее собственному удивлению, ей понравился этот парень с открытой обаятельной улыбкой и сильными руками. Ей хотелось попасть в эти руки, и она позволит ему взять себя в первый и последний раз в жизни. Все дело в том, что воля Эвелин состояла из разума и денег. Она трезво смотрела на вещи. Феннер — смертник и никогда не получит своих денег. Чарли слишком крепко стоит на своих коротеньких ножках, он врос ими в землю, и его не свалить. За Чарли стоит капитал. Твердый капитал. Чарли будет покладист в ее руках, как пес, и проживет он недолго. Эвелин все рассчитала и не задумывалась о выборе.

— После двенадцати ночи подъедете к дому номер 936 по Мейкоп-авеню. Машину оставьте за углом. Третий этаж, первые два окна слева от подъезда. Наблюдайте из подворотни напротив, я подам сигнал. Подниметесь через пятнадцать минут после того, как погаснет свет. Снотворное должно попасть в кровь. Он очень опасен, и мы не можем рисковать. Этот парень нужен боссу живым.

— У вас есть оружие? — спросил один посыльный.

— Я знаю свою работу. И помните, что машину подгоните к подъезду только после того, как погаснет свет. Двоим подниматься незачем. Один справится. Феннер не мраморный. Квартира девять. Дверь останется открытой. Спальня напротив входной двери, через гостиную.