Полиция — это целая нация или народность или особая страна, где есть белые и черные, где есть дискриминация, где право голоса имеют немногие, а командует каждый. Даже обычный постовой может командовать, приказывать и требовать, но не с людей в черных мундирах, а с тех, что в штатском, которые смиренно платят свои налоги, чтобы кормить и поить целую армию полиции.

Лейтенант Элквист занимался делом Дэйтлона с самого начала грабежей. Элквисту по разрешению комиссара было позволено набрать необходимое количество людей и создать спецбригаду. Бригада была создана и активно работала под контролем капитана Чинара. Скрупулезный Элквист собирал все сведения по крупицам, он ничего не пропускал, ни одного свидетеля, ни одного заявления, ни одного доноса. Скрупулезность приносила свои плоды.

Друг капитана Чинара, репортер Кэрр, доложил ему, что знает одну из машин гангстеров. Он сумел проследить за ней, но ему не повезло и машина ускользнула. Кэрр не рассказывал, что это он ускользнул от машины в кусты с черепно-мозговой травмой. Однако Кэрр запомнил марку, цвет и номерной знак. Так голубой «линкольн» попал в розыск штата Иллинойс. Группа Элквиста успела забыть о машине, как вдруг сюрприз. Дорожная полиция сообщила, что машина, находящаяся в розыске появилась на территории штата. Самое удивительное заключалось в том, что она пересекла границу в районе Дубьюка штата Айова и, въехав на территорию Иллинойса, без спешки и уверток направилась в Чикаго. «Линкольн» был взят под наблюдение.

В шесть часов вечера машина въехала в город и за ней прицепился «хвост». За объектом наблюдало девять машин, сменяя друг друга на каждом перекрестке. В шесть сорок «линкольн» подъехал к пансионату «Сильвана». Машиной управлял юноша, которого никто не знал, а на заднем сиденье сидел человек в очках, шляпе и плаще с поднятым воротником. Они оставили машину у входа и вошли в здание. Дальше их след был потерян, но машина осталась стоять у здания. В управление поступило сообщение от группы наблюдения, однако машина и ее пассажиры мало у кого вызывали подозрение. Элквист не стал пороть горячку и выехал к объекту один. Он должен был убедиться, что в машине находились люди Дэйтлона, а не обычные граждане. Элквист, как и его шеф Чинар, не приемлет метода выстрелов наугад. Сам принцип «охоты без милосердия» вызывал в нем негодование и протест.

Элквист сел в личную машину и поехал на северную окраину города в район порта. За «линкольном» наблюдали две машины из группы слежения, остальных Элквист освободил.

Лейтенант считал себя внимательным человеком, но он не мог предположить, что сам находится под наблюдением. После того, как Элквист накрыл итальянцев в мотеле «Атланта» по наводке того же Кэрра, им заинтересовались в ФБР.

Белые воротнички не могли потерпеть, чтобы черные мундиры их заткнули за пояс. Чтобы оградить себя от неожиданностей, ответственный за оперативную работу агент Федеральной полиции Холлис определил двух человек для наблюдения за ретивым копом.

Когда Элквист прибыл на место, сержант из группы слежения доложил, что никаких изменений не произошло, владельцы машины находятся в здании и не выходили, машина стоит на месте. Ему так же доложили, что при въезде в город, водитель «линкольна» останавливался возле телефонной будки и кому-то звонил. Разговор длился около минуты.

Элквист поблагодарил сержанта и обследовал окрестности. У пансионата имелся двор, где стояли машины постояльцев. Черного хода на двор у девятиэтажного здания не было. Здесь имелись пожарные лестницы, но кто ими будет пользоваться, если не спугивать дичь. Две полукруглые арки по краям здания предназначались для въезда и выезда машин. Элквист внимательно осмотрел стоянку с автомобилями, но синего бронированного «крайслера» среди них не оказалось. Лейтенант не обратил внимания на белый «кадиллак», так как он в розыске не значился.

Элквист вышел через арку на улицу, перешел на другую сторону и заглянул в кафе. Здесь было тихо, уютно и не очень светло, это позволяло видеть, что происходит на улице. Элквист заказал себе пиво и сел за столик у окна.

На улице стояла мерзкая холодная и дождливая погода. Прохожие теснились на тротуарах. В этом районе находились промышленные консервные предприятия и порт. Улица казалась слишком широкой, машины двигались в шесть рядов. Лейтенант отбрасывал от себя мысль захвата гангстеров возле пансиона. Им нужно дать отъехать в сторону, на пустынную улицу и блокировать с двух сторон машинами. Эту идею он уже высказал сержанту, и служба слежения принялась изучать карту района, вычисляя возможные пути для отхода.

Предосторожностей было много и Элквист считал свои действия верными. В первую очередь он должен был убедиться, что в «линкольне» приехали люди Дэйтлона, а только после этого бить тревогу и пускать в ход все средства.

Элквисту не давала покоя мысль, что проще всего взять за шкирку администратора пансионата и, сунув ему в нос фотографии, выяснить, в каком номере и на каком этаже остановились эти люди. Но лейтенант понимал, что администратор получает хорошие деньги за молчание, а любой посыльный или коридорный готов предупредить бандитов, как только посторонний подозрительный тип переступит порог пансиона.

Элквист не хотел торопить события, он был человеком терпеливым.

В здание входили люди и выходили из него, их было немало, словно внутри находился крупный супермаркет. Темная улица, дождь, движение машин и прохожих не давали ему возможности хорошо просматривать входные двери «Сильваны».

Кто-то подошел и сел за столик лейтенанта, забыв спросить разрешение. Он не обратил на него внимания, но этот «кто-то» заговорил:

— Добрый вечер, лейтенант Элквист.

Он машинально ответил:

— Добрый вечер. — Но тут же сообразил, что его назвали по имени.

К Элквисту подсели двое парней в недорогих костюмах, но с приятными лицами и широкими улыбками.

— Кто вы? — спросил Элквист.

— Агент Батлер, а это мой напарник, — сказал парень с черными набриолиненными волосами и предъявил жетон ФБР. — У нас есть сведения, что вы кого-то засекли в коробке напротив. Я должен предостеречь вас, лейтенант. Губернатор штата возложил руководство операцией на наше ведомство. Если вы заметили гангстеров, либо имеете основания считать, что они находятся в определенной точке, то вы обязаны оповестить об этом дежурную часть Федеральной полиции.

— Я не слышал об этом указе.

— Жаль! Ваше руководство не дорожит вами. Этот указ вышел после того, как вы проворонили Дэйтлона в мотеле «Атланта». Если мне не изменяет память, то операцией руководили лично вы, лейтенант. Еще одна погрешность, и вас выставят на улицу. Плохой конец карьеры. Рекомендую вам не брать на себя такую ответственность, мы готовы эти заботы взвалить на свои плечи и оградить вас от неприятностей. Так. Кто находится в пансионате «Сильвана»?

— Этого я не знаю.

— В таком случае, что здесь делают машины полицейского управления из группы слежения?

— Голубой «линкольн» принадлежит людям Дэйтлона. Информация достоверна, но я не знаю, кто приехал на этой машине.

Батлер кивнул своему напарнику, тот встал из-за стола и направился в конец зала, где находились кабины телефона-автомата.

— Во что они одеты?

— Молодой в черном плаще, без головного убора, брюнет. Второй в белом плаще, черная шляпа и черный шарф.

— Молодой, очевидно, новичок?

— Шофер. Я не думаю, что он в курсе дел.

— Вся страна в курсе дел, Элквист. Возраст парня не может служить ему оправданием.

От неожиданности Холлис встал. К нему в кабинет вошел Бэрроу. Все в управлении знали, что Бэрроу не заходит в кабинеты сотрудников, а лишь изредка вызывает к себе определенный круг особо приближенных работников аппарата.

— Сидите, Холлис. Я не задержу вас больше пяти минут.

— Что-нибудь срочное, сэр?

— Нет. Все в порядке, в рамках нормы.

Не вынимая сигары изо рта, Бэрроу прошел к журнальному столику у окна и сел в мягкое кресло. Он впервые видел кабинет Холлиса и отметил про себя, что его служебное помещение больше подходит для комнаты отдыха. Здесь не хватало строгости и солидности. Но Бэрроу не считал свой вкус идеальным и не возводил свое собственное мнение в догму.

— Что вы думаете о положении дел?

— Вы говорите о Дэйтлоне, сэр?

— Конечно. Я пытаюсь проанализировать ситуацию, но натыкаюсь на стену.

— Дэйтлон сидит на крохотном островке во время прилива. Ни он, ни его люди не умеют плавать. Двое уже утонули, осталось четверо.

— Вы же знаете, что их больше.

— Это шестерки. Они не имеют собственного веса.

— Вы недооцениваете противника. В больнице работали новые люди и перебили все наше подразделение. А чего стоит история с красотками итальянцев?! Им устроили показательную казнь и оповестили об этом газетчиков, а не полицию. Репортеры снесли ворота в клубе «Белая роза» и первыми попали в дом Роберта Гаспера, где в петле болталась подружка Джакобо Чичелли. Эти снимки повешенных красоток с портретами их бывших сутенеров обошли все газеты. Не рано ли списывать Дэйтлона со счетов?

— Никто не спорит, сэр. У Дэйтлона работают профессионалы высокого класса. Но я говорю о другом. Все они, невзирая на свои достоинства, стоят перед неминуемым крахом. Началась цепная реакция, процесс необратим. У Дэйтлона осталось очень мало времени для решения.

— Решения?

— Конечно. Он может выйти из игры. Еще не поздно. У него есть возможность выскользнуть из наших рук и уйти с пятью миллионами. Через неделю-две он этого сделать уже не сможет.

— Вы уверены?

— Я могу дать ему месяц. Это предел.

— Мне нравится ваша самоуверенность.

— Я вас уверяю, сэр. Даже если мы не ударим палец о палец, крах Дэйтлона все равно неизбежен.

— Мне нужно, Холлис, чтобы слова «крах», «поражение», «рок» не употреблялись. Мне нужно слово «победа». Мне нужно, чтобы мы разбили Дэйтлона, а не он по собственной глупости утонул в болоте! Я хочу видеть заголовки, где наше ведомство стояло бы на первом месте.

— Я же не возражаю, сэр. Я люблю свою работу и нашу организацию.

— И вот еще что, Холлис. Вы сказали о четверых, без которых банда не банда, а шайка молокососов. Я хочу, чтобы вы мне доставили одного из этих четверых живым. Пусть это будет Феннер, Кейси или Грэйс. Дэйтлон меня не интересует. Он фанатик.

— Вы считаете, что с одним из них вы сможете договориться?

— О чем это вы?

— Извините, босс, но вы интересуетесь сердечником, детонатором огромной бомбы. Эти люди знают, где Дэйтлон хранит свои миллионы. Вы думаете, что они отдадут эти деньги взамен на жизнь?

Бэрроу встал и направился к двери. Взявшись за ручку, он обернулся.

— Причем никто не должен знать, что кто-то из людей Дэйтлона попал к нам. Мы можем использовать «куклу».

Холлис встал.

— Я понял, сэр.

— Мне звонил Гувер. Он просил меня рекомендовать ему толкового парня на место директора ФБР в штат Иллинойс. Это самый большой округ в сердцевине страны. Я обещал дать ему имя кандидата в течение месяца.

— Вы получите живого члена моба мистера Дэйтлона. Я помню, о ком шла речь.

— Вы всегда мне нравились, Холлис. Как только дверь за Бэрроу закрылась, зазвонил телефон.

Холлис снял трубку и выслушал доклад.

— Сэр. Группа слежения обнаружила двоих людей Дэйтлона в пансионате возле порта. Нужна поддержка.

— Я понял. Сейчас выезжаю сам. Адрес?

Дэйтлон стряхнул пепел в камин и повернулся к двери. В гостиную вошли Тэй и Малик.

Старик нервничал. Он уже дважды видел Дэйтлона, но тот ни разу не удостоил его вниманием. Наконец, великий босс и король чикагских банков согласился выслушать некоторые идеи и предложения Малика. Большое содействие этому свиданию оказала Тэй Морган, которая сделала старика своим советником и обещала ему по секрету от Криса оставить мотель «Уют» в знак расплаты за большую операцию. Операция была задумана Тэй Морган, но разработана в деталях Рудольфом Маликом. Крис знал лишь о некоторых деталях, его не информировали в подробностях, так как Тэй точно знала, что ее возлюбленный откажется от задуманного заговорщиками трюка. Они решили, что подведут Дэйтлона к финальному фейерверку за ручку, как слепого, и поставят его перед выбором. Выбором, которого у него не останется.

Дэйтлон осмотрел Малика с ног до головы и указал на кресло. Тэй устроилась на диване, а Крис остался стоять у камина и смотреть на огонь.

— Крис, — начала дама. — Дела нашего синдиката пошатнулись. Я прошу тебя не противоречить мне. Выслушай меня до конца. Сейчас, когда я стала на легальное положение и устроила хорошее прикрытие, у меня появилась возможность увидеть некоторые вещи со стороны. Наш высокопоставленный покровитель, ни что иное, как обычный флюгер. Он с нами, пока мы ему хорошо платим и пока мы в силе. Но силы наши тают. Вскоре против нас будет повернуто столько оружия, что мы не выдержим оборону. Вся работа, проделанная за полгода пойдет прахом. Мы должны устоять, но перейти на нелегальное положение.

— Это исключено! — оборвал ее Крис. — Дэйтлон, сидящий в подвале, это не Дэйтлон! Это болотная жаба.

— Вам нужна эффектная смерть? — неожиданно спросил Малик.

Крис резко повернул голову назад.

— Интересный вопрос. Но я об этом не задумывался.

— Он интересен только тому, кто ставит вашу персону в лигу святых. Легенда есть легенда, как Буч Кэсседи и Санденс Кид, как Пэт Гаррет и другие герои американского эпоса. Но мы живем в другое время. Времена Дикого Запада позади. Хотите умереть красиво? Пожалуйста! Но для публики! Вы и так уже переплюнули всех героев старой и новой Америки. Пора подумать о покое.

— О покое?

— А почему нет? Вы же удовлетворили свое самолюбие! Вы всем утерли нос! Всем, кому только возможно!

— Теперь вы хотите, чтобы я это сделал с народом?

— Народ тут ни при чем. Извините, но у народа своих забот полон рот. Ему не до вас. Есть небольшая прослойка сносно обеспеченных людей, которые разбились на два лагеря болельщиков. В начале вашей игры большинство этой братии было на вашей стороне. После гибели Рэймонда Кафри, чью смерть отнести на ваш счет, многие болельщики перешли в другой лагерь, и баланс сил выровнялся. За последнее время ваша популярность сильно упала. Слишком много трупов скопилось вокруг вашего имени. Слишком хорошо власти ведут пропаганду. За вас болеют двадцать процентов обывателей и преступный мир. Любой политик при таком рейтинге уходит с арены. Вы объявлены правительством «преступником государства номер один» и на вас объявлена «охота без милосердия». Давно умерший термин выкопали из ямы, встряхнули и решили примерить к вам. Никто не возмутился и не восстал против этого беззакония. Даже пресса промолчала. Ваш народ предал вас. Защитников и сочувствующих не осталось, остались только наблюдатели.

— Мне надоела ваша лекция, Малик. Возможно, вам и Тэй со стороны виднее, как обстоят дела с болельщиками, но у меня есть свои принципы.

— Я просил о встрече с вами не для лекций. Вот одно из противоядий. — Малик вынул из кармана пачку банкнот и бросил на стол. — Вы можете бросить эту кость гончим псам, которые загоняют вас в болото. Это задержит их на некоторое время.

Крис подошел к столу, взял пачку стодолларовых банкнот и осмотрел деньги.

— Кого мы будем покупать?

— Банкиров. Они финансируют войну с вами. Они оплачивают содержание войск и спецподразделений на границах Индианы, Иллинойса и Мичигана.

— Я вас не понимаю.

— Это говорит о хорошо проделанной работе. Даже вы не заметили, что деньги фальшивые. Для этих и некоторых других целей был куплен мотель, где ваша прелестная Тэй блестяще справляется с делами. У нас есть миллион фальшивых долларов и мы готовы выпустить еще пять.

Дэйтлон расхохотался.

— Стоило грабить и рисковать жизнью, если деньги можно печатать у себя дома. Вы хотите нашлепать столько же, сколько я вынес из банков за полгода. Но вы это сделаете без риска.

— В один день, мистер Дэйтлон, казна страны обеднеет на сумму, равную той, что вы вынесли. Мы хотим послать председателю директоров Национального банка чемоданчик с этой бумагой. Вы должны будете написать сопроводительное письмо. Образцы вашего почерка имеются в ФБР. В письме вы предложите банкирам прекратить финансирование войск и правоохранительных органов. Взамен вы им пообещаете, что не пустите в оборот пять миллионов долларов взамен изъятых вами. Они уже погорели на пять миллионов и продолжают тратить деньги. Своим посланием вы выбьете почву из-под их ног.

— Почему вы не могли сказать о своей задумке в двух словах без вступлений?

— Извините, но это не одна задумка.

— Первая меня устраивает. — Крис подошел к окну, отодвинув занавеску, стал разглядывать улицу. — Что вы еще хотите провернуть, стратег?

— Вы видели телохранителя мисс Тэй?

— Да. Он мне кого-то напоминает.

— И нам тоже. Правда, у него карие глаза.

Дэйтлон заметил, как к пансионату подъехал «Линкольн» и из него вышли Тони Грэйс и Чико.

— Прошу извинить, Руди, но аудиенция закончена. У меня срочные дела.

Малик встал, Тэй поднялась с кресла и направилась к двери.

— Последний вопрос, сэр.

— Слушаю, Руди.

— Мне нужна ваша история болезни и карточки стоматолога.

— Но у меня здоровые зубы.

— В тюрьме вас не лечили?

— Нет.

— Но где же ваши документы?

— Очевидно, в Моллинсе. Там в последний раз я обращался ко врачу в возрасте семнадцати лет.

— Спасибо, сэр. Это все, что меня интересовало. Малик вышел в коридор следом за Тэй. Встреча Грэйса и Дэйтлона походила на встречу потерянных братьев. Чико умильно смотрел на эту картину и верил в непоколебимость дружбы.

После долгих расспросов они сели за стол и выпили по стаканчику джина.

— Чико, прогуляйся по коридору, проверь холл. Спустись вниз. Дорога была долгой, могла грязь налипнуть на колеса.

Приказы Дэйтлона не обсуждались. Чико встал и вышел из номера.

— Я знаю о братьях, Крис, чувствую за собой вину.

— Нет тут твоей вины. Тони. Все мы ходим под Богом. Малейшая оплошность и в пропасть!

— Да. В этом все дело. Я видел свою дочь и после этого мне захотелось жить. Это не слабость. Это второе дыхание.

— Ты не первый, кто говорит мне об этом.

— Ей очень понравился Чико. Девочка растет очень замкнутой, а с ним она общалась и даже смеялась. Впрочем, он всего на четыре года старше ее.

— Ишь ты! Нет. У Бетти будет богатый и образованный жених. Мы…

— Подожди, Крис. Ты что, ставишь крест на этом мальчишке? Почему мы не можем сделать его богатым и образованным? Еще не поздно его спасти.

— Поздно. Он уже сломлен. И сломлен еще до встречи с нами, я это понял сразу и поэтому взял его. У него полны карманы оружия и читает он лишь телефонные справочники. Его мозг настроен на красивую жизнь любым путем. Я не спорю, в нем есть все, что должно быть в хорошем парне, но это «все» замешано на такой бурде, что нам с этим не справиться.

— Ты поставил на нем крест?

— Крест висит над всеми нами!

— Откажись, Крис! Откажись идти дальше. Там же ничего нет! Чернота!

— Вот я и чувствую, что начинаю спотыкаться. Не вижу, что происходит перед носом, попадаю в ловушки. Но это же тот же путь, который я выбрал. Мы слишком долго живем среди слов, в конце концов становишься старым и остаются только вещи. Идеалы рушатся на протяжении всей жизни.

— Сейчас не до идеалов. Мы движущаяся мишень. Качаемся на качелях от банка к банку, а по нашей каталке стреляют. В двоих уже попали. Кто следующий?

Тони налил себе джину и выпил залпом. Крис отошел со своим стаканом к окну.

— Я не могу понять одного, Крис. Что заставляет человека отречься от всего, во что он верил? Стать аутсайдером, идти на риск, смерть?

Дэйтлон прищурил глаза.

— Оставить все неизменным, отказаться от протеста, избежать риска — значит лгать самому себе. — Помолчав, он добавил: — Люди часто совершают непонятные поступки только потому, что безумно одиноки.

С погашенными фарами, соблюдая предосторожности, к кафе, где сидел Элквист и агенты ФБР, подъехали три автомобиля, набитые вооруженными людьми. Из первой машины вышел Барк Холлис и подошел к дверям забегаловки, где под козырьком, прячась от дождя, стояли двое его агентов.

— Ну?

— Они там.

— Сколько их?

— Приехало двое, а кто их ждал, нам неизвестно.

— Боитесь спугнуть?

— Лучше подождать.

— Меня эта формула не очень устраивает. Ждем еще полчаса и берем их в кольцо.

Элквист наблюдал за происходящим из того же окна в кафе. Он клял себя за проявленную слабость, за трусость. Теперь они обойдутся без него. Он в этом принимать участия не собирается. Лейтенант хотел встать и уйти, но у него не хватало сил на такой поступок.

С другой стороны улицы сквозь витринное окно за той же картинкой наблюдал Чико. Эти машины ему сразу не понравились. Не понравились с той минуты, как подкрались к дому напротив с выключенными фарами. Чико осмотрелся по сторонам и увидел двух молодых ребят. Они сидели за столом посреди холла и играли в шахматы. На вид им было лет по семнадцать.

Чико подошел к ним и небрежно спросил:

— Ну что, шизики? Родители завалились в кровать, а вас выставили за дверь?

Один из ребят с крепкими мышцами, покосился на Чико и процедил сквозь зубы:

— Вали дальше, придурок!

— Не бери в голову, Керк. Он рассказывал нам о себе.

— Головастый! — усмехнулся Чико. — Готов поставить десять баксов, что обыграю любого из вас.

— Я бы сыграл, но у нас денег нет.

— Могу заплатить каждому по десятке. Мне неохота мокнуть.

— А что нужно сделать?

— Ничего особенного. На улице меня ждет один человек, я должен переслать с ним почту и документы в офис отца, но мне неохота мокнуть. Даю каждому по десятке. Вдвоем вам будет веселей.

— За двадцать баксов можно и помокнуть.

— За сорок, Керк, — поправил приятель. — Он каждому из нас проиграет еще по десятке.

— О'кей. Идем за мной.

Они поднялись на лифте на третий этаж и Чико предложил парням подождать его у лифта. Он пулей пробежал по коридору и вошел в номер.

— Где ты шляешься? — грубо спросил Крис.

Чико заметил в его руках автомат. Грэйс стоял у второго окна и тоже держал в руках «Томми».

— Не торопитесь. Может это не они. Сейчас проверим. А если это джи-мены, то мы их отвлечем.

Не дожидаясь ответа, Чико схватил свой плащ и вещи Грэйса, вытряхнул все из карманов, и указал пальцем на конверт, лежащий на камине.

— Что в нем?

— Счет за номер, — недоуменно ответил Крис.

Чико схватил конверт и с полными руками выскочил в коридор.

Дружки поджидали его с ухмылками на лицах.

— Где бабки?

— Я не хочу, чтоб вы промокли.

Он подал коренастому вещи Тони, а второму отдал свой плащ. Этот парень походил на него ростом и цветом волос. Затем он передал конверт и десять долларов.

— Ты же говорил «по десятке каждому»?

— Вторую десятку получите после возвращения. В пятнадцати шагах, слева от входа, стоит голубой «Линкольн». Там сидит мужчина и ждет этот пакет. Если его там нет, то подождите его пять минут, может он забежал в закусочную за сэндвичами.

— Ладно, зануда, не бойся, передадим.

Ребята сели в лифт и поехали вниз.

Чико вернулся в номер и погасил свет. Дэйтлон отдернул занавески и приподнял раму, Грэйс сделал то же самое.

— Сейчас выйдут двое в нашей одежде! — радостно сказал Чико.

Он не видел в темноте, как посмотрел на него Тони. Это отчаянный взгляд. В одну секунду Грэйс понял, что Дэйтлон прав. Этого парня уже не излечишь.

— Ты мерзавец! — полушепотом произнес Тони.

Чико похолодел. Эти слова заставили его вздрогнуть.

— Не стоит, Тони, — холодно произнес Крис. — Парень заботится о собственной шкуре и о нашей в том числе. Иди в спальню, Чико, открой окно и вылезай на пожарную лестницу. Спускайся вниз и подгони к лестнице «кадиллак». Ключи в моем плаще на вешалке. Действуй быстро. Выезжать будем через дальнюю арку и к центру, там легче затеряться.

Чико перешел в другую комнату. Он не мог понять, что он сделал не так, и чем заслужил такую обиду. Чико готов был разбиться в лепешку для Тони, а он его так отбрил.

Чико открыл окно и выскользнул за решетчатую площадку пожарной лестницы.

Холлис поднял руку.

— Это они.

Он сел в машину и приказал:

— Открыть окна. Если эти двое направляются к «Линкольну», открыть огонь на поражение.

Двое мужчин, вышедшие из пансионата, направились к «Линкольну». Холлис дал команду и девять громкоголосых «Томми» заплевали огнем.

Четыре машины, попавшие на линию огня были изрешечены, водители и пассажиры были убиты, а неуправляемые никем автомобили выскакивали на тротуары и давили прохожих.

Четверо зевак, вышедших из пансионата следом за парнями, разлетелись в куски, вместе с теми, по кому был открыт огонь. Две женщины, коляска с ребенком, старик и почтальон пополнили список убитых при выполнении приказа.

Дэйтлон наблюдал эту кошмарную картину в открытое окно. Первая мысль, пришедшая на ум — уйти. Они могли уйти, и никто бы этого не заметил. Мало того, агентов можно было обвинить в расстреле мирного населения! Дэйтлон получал своих болельщиков обратно. Он уже представлял себе заголовки завтрашних газет, но он не выдержал. После того, как пули пробили детскую коляску, он нажал на спусковой крючок и его автомат застрекотал. Грэйс не ждал особого приглашения. Трассирующие пули полетели в цель. Первая машина превратилась в решето. Холлису удалось выкатиться на тротуар и залечь за багажником.

Через минуту боя вторая машина зашипела и взорвалась. Третий автомобиль сдал назад, но уехать не успел, ему перебили шины.

Четверо агентов, оставшиеся в живых, прятались за кузовами автомобилей и вели вялую перестрелку.