Прошло больше двух часов с тех пор как пожар был потушен. Соседние номера отеля не пострадали. Приехал владелец гостиницы, посмотрел обстановку и составил заявление в страховую компанию. Он остался доволен своим персоналом, которому удалось в короткие сроки локализовать пожар, спасти постояльцев и не создать паники.

Отель продолжал спать крепким сном, за исключением персонала, дежурившего этой ночью.

Карт Хитч попивал кофе в своей каморке на втором этаже и листал толстый журнал недельной давности. Дорогие толстенные журналы выписывали не для персонала, а для жильцов и разбрасывали их по столам в холле. Хитч умудрялся конфисковывать по одному экземпляру каждое дежурство. Но сегодня он листал его без интереса.

Он улыбался и думал о том, что теперь хозяин повысит ему жалованье. После таких событий он обязан это сделать.

Хитч получал мало, имел двоих детей, тут и двух зарплат не хватит. Он допил кофе и, закурив, размечтался. Его мечты всегда сводились к зарплате. Так бывает, когда в доме не хватает денег.

Думая о деньгах, он машинально листал страницы, пока не наткнулся на знакомое лицо. Красивый парень! Кинозвезда! Вот только он забыл, как его зовут. Надпись под снимком, который занимал весь разворот, удивила Хитча. «Кристофер Дэйтлон, опасный преступник. Любому гражданину, обнаружившему и указавшему властям местонахождение преступника, гарантируется денежное вознаграждение в десять тысяч долларов».

Постепенно выражение его лица начало меняться: брови нахмурились, а затем поползли вверх. Несколько секунд он не шевелился, а потом помотал головой, словно пес, выскочивший из воды.

— Черт! Это он! Это тот парень, которого я вытащил из огня!

Хитч прочел текст под фотографией еще несколько раз, и сумма вознаграждения запала ему в мозг.

— Боже! — простонал он. — Десять тысяч! Я нашел десять тысяч! Я вытащил их из огня!

Схватив телефонную трубку, он попросил соединить его с полицейским участком.

Шериф — толковый малый, его уже третий раз выбирают на пост начальника полиции, он все устроит, как надо!

Наконец в трубке раздался щелчок, и на другом конце провода послышался зычный грубый голос:

— Полиция.

— Мне нужен Чак Уэбстер… шериф нужен.

— Не ори, не глухой. Шериф спит, что тебе надо?

— Разбуди его. Дело государственной важности!

— Я сказал тебе, не ори! Кто это говорит?

— Из отеля «Конгресс»!

— Черт бы вас подрал! Ладно, попробую разбудить.

Квартира шерифа находилась за перегородкой в участке, и Уэбстер не любил, когда его тревожили в неурочное время, но, понимая важность вопроса, Хитч решил настоять на своем.

— Шериф слушает, — проворчал недовольный голос.

— Шериф? Говорит Карл Хитч. Пожарник из «Конгресс-отеля». У меня важная новость.

— Я уже слышал о тебе и о пожаре. Для меня это не новость.

— Дело не в пожаре… то есть, конечно, в пожаре, но я не о пожаре хочу сказать…

— Сколько ты выпил на радостях, Хитч? Что ты там лопочешь?

— Да нет, я не пью… то есть я пью, но на работе не пью…

— Я в этом сомневаюсь, Хитч.

По тону шерифа стало ясно, что он вот-вот бросит трубку.

— Э… э… послушайте меня до конца…

— Жертв при пожаре не было? — неожиданно спросил Уэбстер.

— Нет, не было… то есть был, но я его спас.

— Хватит морочить мне голову, Хитч. Время три часа ночи! Жертв нет, значит все в порядке, а если ты вытащил кого-то из огня, требуй с него выпивку, но не пей во время работы!

— Он принес мне десять тысяч на тарелочке с золотой каемочкой. Я спас жизнь опасному преступнику! — Хитча, наконец, прорвало. — За ним вся страна гоняется. Его имя Кристофер Дэйтлон.

В трубке воцарилась тишина.

Так длилось несколько секунд, и вдруг раздался раскатистый хохот.

Хитч вздрогнул от неожиданности и отвел трубку в сторону. Гогот продолжал нарастать.

— Эй, шериф! — закричал пожарник в микрофон. — Я говорю правду! Я узнал его! Это он!

— Ну ты насмешил меня, парень. Я теперь уже точно не засну! — рычал сквозь смех Уэбстер. — Давно я так не смеялся.

Хитч побагровел от злости.

— Прекратите ржать! Мне не до шуток!… Я делаю официальное заявление и требую, чтобы оно было зарегистрировано и проверено. Все по закону!

Смех на другом конце провода оборвался.

— Слушай ты, псих! Ты слишком много на себя берешь! Ты знаешь, что бывает за ложное заявление?

— Ты докажи, что оно ложное! Я пожалуюсь на тебя в управление округа! Я требую проверки, а пока полицейские съездят в больницу, я составлю рапорт по всей форме и принесу его вам на подпись. А теперь прикинь, шериф, что с тобой будет, если преступник сбежит из-под твоего носа!

— Ну смотри, Хитч, — обозлился Уэбстер. — Если это шутка, то я из тебя всю душу вытрясу!

С этими словами начальник полиции бросил трубку.

Двое полицейских, сидевших в дежурном помещении, с интересом наблюдали за своим шефом.

Непропорционально длинное лицо Уэбстера вытянулось еще больше, глаза превратились в ледышки, а шея одеревенела. Он сидел неподвижно и смотрел на телефонный аппарат.

Чертыхнувшись, он снова снял трубку и попросил соединить его с больницей.

— Слушаю вас, — пропел мелодичный голосок в ухо Уэбстера.

— Говорит шериф. Вам доставлен пострадавший на пожаре из «Конгресс-отеля»?

— Да. Но, к сожалению, он еще не пришел в себя. Отравление угарным газом. Тяжелый случай.

— Вы можете мне его описать?

— Сожалею, сэр, но я его не видела. Сейчас пострадавшим занимается доктор Фулбрайт.

— Я бы хотел с ним поговорить.

— На втором этаже нет телефона, и потом, он не любит, когда его отрывают от дел.

Уэбстер с силой бросил трубку на рычаг. Несколько секунд он еще смотрел на аппарат, затем повернулся к полицейским.

— Вот вам фотография, — он выдвинул ящик стола, вынул из него снимок и бросил на край. — Езжайте в больницу и взгляните на этого типа. Если он похож на ту рожу, что на снимке, везите его сюда. Если нет, то заедете в «Конгресс-отель», прихватите замухрышку Хитча. И не церемоньтесь с ним. Карцер плачет по нему.

— Шеф, вы уверены, что мы должны брать больного? Если это ошибка, то у нас будут неприятности.

— Ладно, позвоните. Я сам подъеду. Катитесь и поживей! Лоботрясы!

Шериф вышел из-за стола и направился к двери, ведущей в его квартиру. Полицейские с трудом удерживались от смеха. Спросонок шериф успел надеть очки и фуражку, но остался в нижнем белье и с босыми ногами. Его сутулая фигура с лошадиной мордой и в кальсонах не могла не вызвать гогота. Как только дверь закрылась, копы прикрыли рты ладонью.

Стены были символическими, и они слышали ворчание шефа полиции.

— Пинкертон вонючий! Я из тебя дурь выбью!

— Ну что? — спросил напарник у сержанта, забирая фотографию со стола.

— Может быть поедем сразу в отель? У меня руки чешутся.

Шериф открытым текстом сказал, чтобы мы не церемонились.

— Да? А потом Фулбрайт скажет ему, что полицейских не было.

— Этот продаст с потрохами. Ну ладно, хватит сидеть, ехать все равно придется.

Они встали и, еле передвигая ноги, направились к выходу.

Все полицейские в этом городе были ленивы и невозмутимы. У них не было особых хлопот по службе. За последние четыре года в реестре зафиксированных преступлений значилось два ограбления и несколько карточных афер. Шулеры любят курортные городки. Что касается марихуаны или кокаина, то эпидемии наркомании здесь никто не замечал, а на мелкие шалости местных любителей побалдеть полиция не обращала внимания. Тихий городок без особых претензий, но со своими плюсами. Полицейские здесь жили неплохо. Шериф подбрасывал ребятам некоторую мзду со сборов, которые он делал с двух притонов и четырех подпольных казино.

Сержант Ричард Бард и постовой Кеннет Харви сели в патрульную машину и поехали в больницу. Эти ребята были людьми жестокими и считали свой нрав достоинством, а не пороком. Они относились к той редкой категории людей, которых привела в полицию злость. Они надели форму, чтобы мстить. Это обстоятельство их объединило, сдружило и поселило в одном доме.

Оба были холостяками, и их устраивала жизнь под одной крышей. Так было веселее, и так им было удобней промышлять среди рыбаков.

Ричард Бард был выше и крепче своего напарника. Случилось так, что пять лет назад шайка преступников убила его жену и дочь. Это произошло во время ограбления магазина. Полиция окружила торговую точку и потребовала сдачи преступников, но четверо головорезов предупредили полицейских, что перестреляют заложников, если им не предоставят машину. Бездарная операция по захвату бандитов привела к трагедии. Были убиты налетчики, погибли и заложники.

Бард остался один. Первое время он пил, затем взял бейсбольную биту и стал вылавливать мелких карманников в цветном квартале и забивать их до смерти. Он едва не угодил за решетку, но не успокоился, а решил продолжать, но уже под защитой закона. Полицейский мундир прятал под собой не одного преступника. Работа в полиции никогда не считалась престижной, и на службу попадали разные люди, с разными взглядами и разным прошлым.

Харви до поступления в полицию был фермером. Дела его шли неплохо. У него имелось и ранчо с племенным скотом, а также сорок акров земли под кукурузой.

Его сгубило то, что он был единоличником, заботился только о себе, ломал рынок цен и не считался с конкурентами. Крестьяне — народ общинный, они любят порядок в земельных и денежных делах, Харви пришелся им не ко двору. Кто-то сжег его урожай, кто-то пустил мор — и полегло все стадо. Харви попытался сопротивляться и объявил войну обидчикам, но проиграл ее.

В итоге ему пришлось за бесценок продать землю и перебраться в город. Теперь он относился к тем людям, которые всегда скрипят зубами.

Шерифа эти ребята устраивали. И если они где-то и в чем-то перегибали палку, то он закрывал на это глаза.

Машина подкатила к воротам городской больницы и остановилась. Ворота запирали на ночь, и открытой оставалась только калитка.

Придется пройти через весь сад в такую темень. Они взяли электрические фонарики и вышли из машины.

Дежурная медсестра увидела, как открылась входная дверь, и удивилась, увидев на пороге полицейских.

— Привет, святоша! — гаркнул Бард.

— Это больница, а не кабак, молодые люди.

— Не мути воду, белая мышь. Где погорелец?

— В двенадцатой палате. Ему сделали все необходимые процедуры. Сейчас он спит.

— Он в сознании?

— Нет, но опасность уже миновала. С ним сиделка, пока он не может обойтись без кислородной подушки. Он принял очень сильную дозу снотворного и мог сгореть живьем, если бы его не вытащили. Его спасло то, что организм оказался очень сильным.

— А не похоже, что парень решил покончить счеты с жизнью? Напился отравы и поджег себя?

— Этого я не знаю.

— Без тебя узнаем. Веди нас к нему в палату.

Медсестра выпучила на них огромные карие глаза.

— Что вы! Доктор Фулбрайт категорически запретил допускать к больному посторонних.

— Где ты видишь посторонних, дохлая курица?! Иди вперед и указывай дорогу, а то сядешь за решетку за укрытие преступника!

Девушка растерялась. С ней никто никогда так не разговаривал. Она встала из-за стола и направилась к лифту.

— Боишься сломаться, кукла чахоточная? На второй этаж на лифте! — рычал Бард. — Пройди лестницей, Харви, чтобы никаких лазеек не осталось.

Коридор второго этажа был ярко освещен, в нем не было ни души. Девушка семенила, постукивая каблуками, следом тяжелой поступью шли полицейские.

Около двери с номером двенадцать она остановилась. Бард выхватил пистолет из кобуры, отстранил левой рукой девушку и ударил ногой в дверь.

Инъекции, искусственное дыхание, промывание желудка и другие процедуры в некоторой степени восстановили силы Дэйтлона.

Спустя сорок минут после того, как все процедуры закончились, он начал приходить в себя.

Он открыл глаза. Вокруг него царил полумрак, горел ночник. Во рту торчал наконечник от кислородной подушки. Крис обвел взглядом небольшую комнату и остановился на женщине в белом чепчике в виде крыльев крупной птицы. Такие обычно носят монашки-католички. Мулатка средних лет. Она что-то вязала на спицах. Заметив, что больной открыл глаза, она тут же взяла инициативу в свои руки.

— Только не вынимайте мундштук! Я вам все сейчас объясню. Лежите спокойно, вам нельзя разговаривать, вы еще очень слабы. В вашем номере отеля возник пожар. Вы выпили слишком много снотворного и едва не угорели, но вас удалось спасти. Скажите спасибо пожарнику Хитчу и доктору Фулбрайту. Один вас вытащил из огня, другой возился с вами около трех часов. Доктор Фулбрайт в сговоре с вашим организмом победили смерть. Но сейчас вы еще очень слабы. К тому же из крови еще не вышло снотворное. Пару дней вам придется отдохнуть.

Дэйтлон закрыл глаза. Он попытался вспомнить, что с ним происходило в последние часы его сознания. Ничего сверхъестественного. Но как в его номере мог возникнуть пожар? Кто мог накормить его снотворным? Он в номере у женщины, где спал Феннер, выпил шампанского, вернулся к себе, подошел к дивану и ему стало душно. Дальше — белое пятно. Он же запер дверь, кто мог его поджечь? Но в первый раз дверь была открыта! И почему Олин спал? Когда рядом с ним женщина, то ничто его не усыпит, кроме снотворного. Шампанское? Кто эта баба и как они вышли на нас? ФБР или люди Чарли? Где Феннер?

Дэйтлон выплюнул мундштук и повернулся к женщине.

— Меня привезли одного?

— Да. Больше никто не пострадал. Пожар был только в вашей комнате.

Дэйтлон понял, что Феннер попал в ловушку, и понял, что ему необходимо уходить. Уходить тихо, незаметно, без шума. Он приподнялся на локтях, но тут же потерял сознание.

Очнулся он через несколько минут. Во рту опять торчал мундштук от кислородной подушки.

Сиделка заметила, что он пошевелился, и запричитала.

— Боже упаси, вам нельзя шевелиться, лежите спокойно, если вам что-нибудь нужно, я подам, но кроме воды вам ничего нельзя.

— Дайте воды.

Она встала, подошла к столу и налила из графина воду. Дэйтлон был из тех людей, которые верили во второй дыхание. Присев на край кровати, сестра приподняла его голову и поднесла к губам стакан. Он вынул изо рта мундштук и сдвинул подушку к ногам. Он сделал несколько глотков, освободил левую руку и, обхватив женщину двумя руками, крепко прижал ее себе. Стакан выскользнул у нее из рук и упал на пол. Он нащупал у нее сонную артерию и отпустил ее лишь тогда, когда был уверен, что она без сознания.

Медсестра сползла на пол и раскинулась на ковре.

Ему понадобилось не меньше пяти минут, чтобы восстановить силы. В глазах плавали красные круги. Он глубоко вздохнул, сбросил с себя одеяло и сел. Через секунду он стоял на ногах, и если уж он встал, то теперь его уже трудно сбить.

Не меньше десяти минут ушло на обхаживание сиделки. Он связал ей полотенцем руки и ноги, чепчик был испорчен и превращен в кляп, а ее тело заняло место на кровати.

Простыни и пододеяльник были сняты и связаны. Дэйтлон сделал это после того, как убедился, что его палата находится на втором этаже. Выходить в коридор было слишком рискованно. У него не хватило бы сил еще на парочку сестер. Решение было одно, и выбирать не приходилось.

Крис распахнул окно и привязал один конец к ручке фрамуги. Единая цепь из постельного белья не имела достаточной длины, но лучше такой канат, чем никакого. Руки дрожали и он боялся сорваться, однако ему удалось взобраться на подоконник без особых усилий.

Свежий прохладный ветерок пахнул ему в лицо. Высота не превышала двенадцати футов. Дэйтлон ухватился за ткань, свесил ноги наружу и оттолкнулся.

Он проскользил по простыни, задержался на узле, проскочил по пододеяльнику и остальное расстояние пролетел по воздуху. Приземлился на мыски, и его отбросило в сторону, он наткнулся на низкую чугунную решетку и, перелетев ее, упал в рыхлую цветочную клумбу.