– Нет, если вы перекроете все возможности для тех, кто никак не связан с «Глоба-Линк», их шансы – один к десяти тысячам.

– Но вы видите только одну сторону происходящего. На самом же деле каждый будет иметь гарантированную работу, поскольку конкуренция между корпорациями исчезнет. Средний класс получит твердую основу для устройства жизни без страха остаться не у дел. Мне кажется, мистер Филиппов, в этом-то уж «Глоба-Линк» надо отдать должное.

– Я считаю, что вы просто создаете невидимую тюрьму, одну для всей планеты, в которой люди будут прозябать, пока вы обираете мир и отправляете его богатства на свои счета. Такая модель будущего мне не по душе.

– Думаю, вы не одиноки, но если мы хотим получить мир без войн, то перемены неизбежны.

– Без войн? Да вам гарантирована война в каждом поколении. Как только люди поймут, что никакие амбиции не допустят их в привилегированный класс, вы получите восстание, масштабов которого и представить себе не можете.

Впервые за все время их разговора Раймонд Брукманн улыбнулся.

– Мы это заранее предвидели. Может быть, придется даже иметь дело с ядерным оружием в руках фанатиков. Конечно, ряд возмущений в качестве реакции на давно копившуюся ненависть произойдет, но к тому времени «Глоба-Линк» получит полную власть над миром и сумеет добиться того, чтобы все важнейшие семьи мирового сообщества были достаточно защищены. Полностью, – подчеркнул Брукманн, улыбаясь.

Ага, вот оно!

Алексу поначалу было неясно, что означает вся эта возня вокруг секретного ядерного взрыва на севере Сибири, но вот теперь все сложилось в единую картину. Это было не просто испытание – это было начало захвата власти «Глоба-Линк» еще до голосования.

– Пластик, который производит «Макроникс», выдерживает температуру ядерного взрыва, – поддержал Брукманн его догадки.

– Да, ваши заводы производят его в большом количестве.

– Он сможет защитить целые города, мистер Филиппов, достаточно большие, чтобы вместить те тысячи семей, которые начнут управлять миром, как только осядет незначительное количество радиоактивной пыли и полностью очистится воздух после направленной против нас ядерной атаки. Новые химические средства нейтрализуют боевые вирусы и остаточную радиацию. Все это уже находится в разработке в наших лабораториях и испытано на довольно больших территориях. Может, нашим предкам это и показалось бы научной фантастикой, но уже разработаны штаммы антител, о которых широкой публике еще ничего не известно. Поверьте, мы еще не готовы к подобной атаке на данный момент, но в течение десяти лет… – Брукманн неожиданно замолчал, лицо его выражало крайнее удовлетворение. – Надеюсь, теперь вы представляете общую картину?

Алекс постарался собраться с мыслями.

– Значит, ваши ученые опровергли уравнение теплопередачи Фурье, и вы тут же подумали не о том, что от этого мог бы выиграть мир, а попросту решили использовать открытие для защиты мировых лидеров, которые, в свою очередь, возьмут на себя защиту глав корпораций, слившихся в «Глоба-Линк».

Брукманн явно был потрясен, кровь отхлынула от его лица.

– Откуда вам известно про уравнение Фурье?

– Это простая математика. Вы обнаружили, что фотоны не могут взаимодействовать, соответственно и тепло сквозь этот материал не пройдет. Конечно, примитивно, но вполне пригодно, поскольку ваша ядерная физика еще не открыла «радионовые молекулы». Но вы их вряд ли когда-нибудь и откроете, поскольку вам подобные исследования просто ни к чему.

Брукманн был бел как полотно, казалось, что его глаза вот-вот вылезут из орбит.

– Кто вы?

– Человек, способный разглядеть серьезные изъяны в вашей структуре «совершенного мира». Лично я считаю, что он в любом случае обречен.

– Ваши знания… Вы знаете то, что неизвестно никому другому…

Он не смог закончить фразу хоть мало-мальски разумно и почувствовал, как по спине пробегает холодок. Дрожащим пальцем Брукманн нажал кнопку на столе. Дверь тут же распахнулась, и в проеме появился Норрис.

– Слушаю, сэр.

– Мистер Филиппов покидает нас, – потом он сказал, обращаясь уже к Алексу: – Кто бы вы ни были, мне очень жаль, что вы не работаете с нами. Всего хорошего, мистер Филиппов. Не забудьте забрать вашу сумку.

В бесшумно идущем вниз лифте по обе стороны от Алекса снова торчали двое верзил. Норрис тоже стоял рядом, держа руку в кармане, где явно был пистолет. У Алекса практически не было шансов выбраться живым из этой передряги. Они спокойно пересекли вестибюль, выйдя через широкие двери, оказались на обычном калифорнийском солнцепеке и направились к стоянке. Мимо как раз проезжала патрульная полицейская машина, и Алекс понял, что это его шанс. Но как поступить?

Он решил имитировать обморок, и тут же безжизненно упал на раскаленный солнцем асфальт, чем немало удивил Норриса и его подручных. Патрульная машина остановилась, из нее вышел полицейский в форме, чтобы узнать, в чем дело. Мордовороты недоуменно уставились на Норриса, а тот на мгновение растерялся, не зная, как поступить с приближающимся полицейским.

– Что это с ним? – спросил тот.

– Не знаю, – ответил Норрис. – Сами же видели – шел-шел, а потом вдруг взял да и упал.

Коп склонился над Алексом.

– Похоже, он потерял сознание. Возможно, это сердечный приступ. Пожалуй, лучше вызвать «скорую».

– Офицер, думаю, в этом нет необходимости. Мы сейчас погрузим его в нашу машину и следом за вами отвезем в ближайшую больницу.

– Его лучше не трогать, пока врач не выяснит, что с ним, – возразил полицейский. Он выпрямился и направился к патрульной машине. Норрис пошел вместе с ним. Когда коп уселся на водительское сиденье и взял в руки микрофон, Норрис аккуратно прострелил ему висок и тихо прикрыл дверь.

Пока верзилы смотрели вслед начальнику, ушедшему с полицейским, Алекс резко выбросил вверх оба кулака. Одному из противников он угодил в челюсть, а второму в висок. Верзилы были на мгновение оглушены. Алекс вскочил, схватил их за головы и стукнул друг об друга. Оба охранника тут же потеряли сознание. Норрис мгновенно дважды выстрелил в Алекса, промахнувшись всего самую малость. Увидев всю эту картину, какая-то женщина, проходившая мимо, стала кричать, а Алекс тем временем подхватил свою сумку и бросился к привезшей его сюда машине, за рулем которой по-прежнему восседал шофер в форме. Увидев приближающегося Алекса, он выскочил из машины и бросился на него.

Алекс швырнул в лицо шоферу сумку и пнул его в промежность, потом схватил за воротник и резко ударил коленом в лицо. Удар получился на славу, и шофер тут же обмяк. Алекс схватил свою сумку, нырнул за руль, увидел, что ключ торчит в замке зажигания, и тут же с визгом рванул с места, вырулил со стоянки и влился в поток уличного автотранспорта. Сейчас за рулем на самом деле сидел Алексей, очень хорошо знавший Лос-Анджелес. Он выскочил на шоссе Санта-Моника и свернул на запад, на Сепульведу, обгоняя несущиеся в том же направлении машины, вырвался на бульвар Линкольна и устремился к аэропорту.

Оглянувшись и убедившись, что преследователей на хвосте нет, беглец успокоился и пристроился в ряд других автомобилей, движущихся в том же направлении. Лицо его заливал пот. Алекс свернул к аэропорту и скоро припарковался на стоянке номер четыре напротив аэровокзала «Брэдли-Интернешнл».

Оставив ключ в замке, он кинулся ко входу, потом в камеры хранения.

Достав свой «глок» из ячейки, Алекс выскочил наружу.

– Где ангар номер четыре? – спросил он какого-то техника.

– Вон там, – указал тот. – Пройдете пять зданий, потом свернете направо.

– Спасибо.

– Эй, постойте-ка. Но ведь вам туда нельзя!

– У меня пропуск! – крикнул через плечо Алекс, бросившийся бежать. – Еще раз спасибо.

К тому времени, когда Алекс добежал до ангара, его костюм был насквозь мокр от пота. Ангар располагался в зоне, где обслуживались частные самолеты. Кругом сновали люди. «Сколько лиц, -думал Алекс. – Где же здесь Рено?» И вдруг он услышал:

– Алексей, это вы?

Рено был все в том же бежевом костюме, что и в прошлый раз. Он стоял, прислонившись к своему «Гольфстриму-IV», в руке у него был шлем, а во рту дымилась сигарета.

– Вы правильно сделали, предупредив меня, что будете одеты иначе, не как священник.

– Нужно торопиться, Жан-Клод.

– Понял. Следуем в Вашингтон, округ Колумбия, – Рено затоптал окурок. – Мы договорились, что половину вы заплатите мне сейчас – наличными.

– Как только окажемся в воздухе, – ответил Алекс, чувствуя, как оттягивают талию пропитанные потом банкноты.

Рено улыбнулся:

– Такси подано, прошу садиться.

Оказавшись в воздухе и почувствовав, как самолет делает разворот над Тихим океаном, чтобы направиться на восток, Алекс наконец позволил себе расслабиться и откинулся на спинку одного из восьми пассажирских кресел. Гул двигателя успокаивал его и казался каким-то родным.

Он набрал на мобильнике вашингтонский номер, хорошо известный Алексею.

– Ротштейн, – последовал отрывистый ответ.

– Это Алексей. Я на пути в Вашингтон, хотел бы договориться о встрече.

– Самое время, тебе не кажется? Да и вообще тебя разыскивают. Ты сейчас – чистый яд.

– Но мне больше некому доверять. Нам просто необходимо поговорить.

– Где?

– В клубе «Парадайз» в двадцать три ноль-ноль.

– Надеюсь, ты понимаешь, что ловушку подстраивать бесполезно?

– Да я и в мыслях этого не имел.

– О'кей.

– Если ты будешь не один, я сразу это пойму, так что не глупи. И не бери с собой диктофон. Если я запаникую, несдобровать нам обоим.

– Слушай, знаешь, а ты ведь просишь не так уж и мало.

– Ты же заместитель начальника разведки. К кому же мне еще обратиться?

– Откуда ты летишь?

– Какая разница?

– Никакой. Просто интересно, как тебе удалось проникнуть в страну.

– Так, значит, в двадцать три ноль-ноль.

Алекс отключился. Теперь все решало время, поскольку через пятнадцать часов он должен встретиться с Алексеем Ивановым в отделе «Курск» библиотеки имени В. И. Ленина. И на встречу эту он никак не должен был опоздать.

Ему казалось, что все часы на планете тикают прямо ему в ухо.

В ночном небе показался серпик луны. Сайяф стоял в небольшой толпе, состоящей из трех десятков мексиканцев, и ничем не отличался от всех остальных мужчин, собравшихся на окраине города Нако, между Агуа-Приета и Ногалесом, находящимся прямо по ту сторону границы от Биксби, штат Техас, на берегах могучей Рио-Гранде. В толпе были женщины и дети, тоже собирающиеся переходить границу, эта процедура происходила здесь по меньшей мере три раза в неделю после захода солнца. Люди особо не боялись, никто не задавал никаких вопросов – все отлично знали, что должны делать. Сайяфа, собиравшегося затеряться среди них, это вполне устраивало. Куда легче будет переправиться через Рио-Гранде вместе с этими людьми, стремящимися попасть в Техас, где алчные американские фермеры нелегально наймут их на работу.

Очень скоро воцарилась долгожданная тьма – прикрытие, о котором заранее подумали мексиканцы. Группа по сигналу вступила в реку, женщины старались зажимать детям рты, чтобы те не кричали, и держа над головой самых маленьких, которые еще не умели плавать. Сайяф уже знал, что американские границы смехотворно прозрачны, наркоторговцы тоннами переправляли свое зелье через эту реку.

Он знал, что наркотики сгружаются с грузовых судов в мексиканском порту Вера-Крус, потом на частных самолетах переправляются на посадочную полосу, расположенную где-то в пустыне, в штате Юта, а уже оттуда распространяются во все концы страны.

Два часа назад Хосе высадил Сайяфа из своего потрепанного «шеви», пожелал ему удачи и двинулся обратно на север через горы. Переправиться Сайяфу никто не поможет, он должен самостоятельно продвигаться к назначенной цели. Речная вода была теплой, течение – спокойным. Он вместе с остальными двинулся вперед. Вода поднималась по грудь, от реки исходило зловоние, по ней плыл всякий мусор. Сайяф старался держаться в центре группы.

Добраться до противоположного берега оказалось очень просто. Сайяф оставался в воде и увидел потрепанный грузовик с брезентовым верхом, ожидающий в назначенном месте. Мексиканцы быстро набились в кузов, да так плотно, что там практически нечем было дышать. Двери закрылись, и грузовик быстро покатил прочь, растворяясь в темноте. Сайяф плыл вдоль северного берега еще минут двадцать и только потом выбрался из воды. Он разделся, как можно тщательнее выжал свою мексиканскую одежду и разложил ее на песке. Ночь жаркая, тряпки высохнут очень скоро.

Взглянув на часы, он понял, что добрался до нужного места несколько раньше условленного срока, и стал ждать, устремив взгляд на пустынную страну, освещенную луной и простирающуюся докуда хватало глаз. Пограничники в этом районе появлялись редко. Где-то через полчаса подойдет грузовичок. Водитель наверняка знает эти места и отвезет его в ближайшую закусочную, которых в Америке так много. Он сможет быстро что-нибудь съесть и утолить жажду, а уже потом пустится дальше на восток.

Чего у Америки было не отнять, так это изобилия пищи и множества сытых людей – жирных и мягких, как их характеры. Может, конечно, у них и могучая армия, но вся эта мощь достигалась за деньги, а не благодаря мужеству солдат. Отбери у них оружие, выставь сытого янки один на один с любым моджахедом, и все то, что он успел сожрать, станет добычей шакалов, которые тут же ошалеют от такого количества жирной еды.

«Интересно, – подумал Сайяф, – а как же они при таком количестве жира занимаются любовью?» При этой мысли он едва не рассмеялся, но сейчас было не время для веселья. Если все пройдет как надо, то к полудню он окажется там, где и должен. В этой стране никто и никогда не требует предъявить паспорта, что лишь облегчает задачу ее врагам. А ведь при таких границах они не в состоянии спасти не только мир, но даже и собственную страну. Пограничная стража у них – смех, да и только. При этой мысли Сайяф улыбнулся. Он лежал голый на песке, смотрел на узкий серпик луны, а тем временем его мексиканская одежда быстро высыхала.

Минут через пятнадцать он заметил вдали на дороге облачко пыли, которое быстро приближалось. Сайяф оделся, и еще через десять минут подъехал пикап. Сайяф помахал водителю рукой. Сидящий за рулем мальчишка-мусульманин заметил его.

Парнишка остановил машину и вылез. Он был темноволосый, в потрепанной одежде. Сайяф быстро подошел к нему.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Панчо, – все верно, это был пароль.

– Что у тебя для меня?

Парнишка сунулся на переднее сиденье и достал холщовую сумку.

– Вот, – сказал он.

Сайяф осторожно взял сумку двумя руками и прикинул ее на вес. Да, бомба оказалась легкой.

– А джинсы и кроссовки?

– Здесь, в машине.

– Слушай, где здесь поблизости можно перекусить? Я просто умираю с голоду.

– Ближайший «Макдоналдс» находится примерно в двадцати милях отсюда. Я вас там и высажу. Деньги у вас с собой?

Сайяф вытащил из кармана заранее приготовленные двести долларов и вручил их парнишке.

– Извини, еще не высохли.

Мальчишка посмотрел на деньги и остался доволен.

– Залезайте в машину, а по дороге переоденетесь. Неподалеку от «Макдоналдса» стоянка грузовиков, где проститутки обслуживают дальнобойщиков. Там наверняка быстро найдется попутный транспорт.

– Вот и отлично.

Панчо сел за руль, отпустил тормоз и тронул машину в ночь.

Волей Аллаха пока все шло гладко.

Клуб «Парадайз» – название не больно-то оригинальное, зато полностью отвечающее содержанию – располагался в районе красных фонарей, сразу за границей округа Колумбия. Здесь молодые фигуристые девицы демонстрировали свое искусство на сцене и извивались вокруг шеста в такт музыке.

За столиком в дальнем уголке зала сидели Карл Ротштейн и Алекс, у которого между ног стояла сумка. Он теперь стал обладателем тонких усиков и очков в роговой оправе. Блестящие черные волосы были зачесаны назад с помощью небольшого количества геля. Правда, такая прическа ему совершенно не шла. Они заказали напитки и по ходу разговора отхлебывали их.

– Несмотря на то что мне известно о том, что ты не виновен в совершении тех убийств, – сказал Ротштейн, – я не могу игнорировать приказ директора ЦРУ, гласящий, что тебя нужно взять живым или мертвым. Вот так обстоят дела, дорогой Алексей Иванов. Поэтому меня здесь нет, и мы с тобой вообще не знакомы.

Алекс улыбнулся:

– Береги свою задницу – это двенадцатая заповедь.

– А какая же одиннадцатая?

– Не попадайся.

– Тоже существенно, – кивнул Ротштейн и переменил тему разговора: – Форсайт рассказал мне о комедии, которая завтра должна состояться в Женеве. Я не поверил ему, а сейчас не верю и тебе.

– И вот его уже с нами нет, – вставил Алекс; – Это тебе ни о чем не говорит?

– Но там все выглядело как обыкновенная авария. Несчастный случай, каких тысячи.

– Все это чистый фарс. Его убили.

– Так, говоришь, у тебя есть доказательства насчет Женевы? – спросил Ротштейн.

– Не с собой, но они есть. Завтра в Национальном пресс-клубе состоится пресс-конференция, и ты сам все узнаешь. Думаю, что это будет настоящий удар по женевскому совещанию. А уж что произойдет дальше, я тебе сказать не могу.

– Что-то все это странно звучит. Давай пока оставим эту тему.

– Имеющиеся у меня доказательства вызывают у них желание вымазать меня дегтем и вывалять в перьях. Но я хотел ввести тебя в курс дела, чтобы ты не выглядел дураком, а то еще и тухлым яйцом по физии можно получить, – снова пробился в речи Алекса жаргон Алексея.

– Значит, в десять утра? – переспросил Ротштейн.

– Диск представит Рене Шометт, с ним будет генерал Джош Аткинс. Конечно же, я не могу предвидеть, что случится потом, но очень хочу надеяться на то, что планам «Глоба-Линк» придет конец.

Ротштейн сделал очередной глоток, а Алекс закурил сигарету. Хорошо, что в подобных заведениях курить пока не запрещалось. Ротштейн откинулся на спинку стула, осмысливая услышанное. Он все еще недоверчиво крутил головой.

– Значит, по данным допроса Холлингсуорта, – заговорил Ротштейн, – Румянцев имел беседу с послом Фармером, а когда тот выразил свое несогласие, Робеспьерр со своими подручными подставили тебя, будто это ты совершил убийство.

Алекс выпустил тонкую струйку дыма.

– Можешь добавить этот случай к списку других преступлений этих ребят – думаю, скоро он станет еще длиннее.

– Просто кошмар какой-то!

– Я надеюсь прежде всего на мировую прессу. Для журналистов это материал всей жизни, и они будут ломиться по телам товарищей, чтобы первыми озвучить такую сенсацию.

– А как ты думаешь, что будет с тобой? Почет и уважение? Всемирный герой? Неужели вы с Еленой надеетесь пережить это? Да ваши жизни и гроша ломаного не будут стоить. Надеюсь, вы уже продумали, как быть дальше?

Алексу был известен ответ на этот вопрос. Алексей, находящийся сейчас в Ленинской библиотеке, знал все, что происходило в эту самую минуту здесь, в клубе «Парадайз». Когда наступит время, и Алексей снова вернется к нормальной жизни, они с Еленой будут готовы к любым неприятностям.

– Советую просто исчезнуть. Навсегда, – продолжил Ротштейн.

– Конечно, об этом стоит подумать. Кстати, а как поживает наш друг Юсеф?

– Хороший вопрос. Его забрал Брайан Шепард и исчез. Этот сукин сын успел нарушить, кажется, все законы этой страны. Теперь эти двое где-то скрываются, и мы не имеем ни малейшего понятия, где именно. Шепард знает, что стоит нам до него добраться, как он тут же будет арестован. – Ротштейн покачал головой. – Он же сумасшедший, сам знаешь.

– Нет, я этого не знал.

– Когда он проходил медицинскую проверку, было установлено, что Шеп страдает острой формой мегаломании, считает себя Господом Богом от разведки, которому все дозволено, понимаешь? Этот тип страдает и склонностью к извращениям. Тогда мы решили, что он идеально подойдет для некоторых заданий, при выполнении которых особая щепетильность совершенно неуместна. Кроме всего прочего мы так ничего и не узнали насчет трития, обнаруженного в бруклинской квартире, где вы задержали Юсефа. Скорее всего, его протащили с Украины или из Грузии. Сейчас они торгуют оптом и в розницу плутонием, ядерными запалами и чем хочешь.

– А куда же смотрит Министерство внутренней безопасности?

– Оно вечно отстает на шаг. Во что превратился мир! Могу тебе сказать, что я безумно от всего этого устал. Но работу бросить никак не могу. Ведь именно за это мне и платят. У меня на шее жена и ребятишки. Что еще новенького?

Через пару минут Алекс вышел из «Парадайза», оставив Ротштейна сидеть за столиком, и растворился в толпе, то и дело проверяя, нет ли за ним слежки. Если за ним следят, то сегодня вечером он не увидит ни Елены, ни генерала Аткинса. Это было предусмотрено их планом. У этих двоих своя задача – организация завтрашней пресс-конференции.

Алекс снял номер в скромной гостинице, улегся на кровать и лежал в тишине номера. Единственным звуком был доносящийся с улицы шум машин. Он знал, что нужно поспать, поскольку завтра предстоит тяжелый день. Чтобы его не отследили, на всякий случай лучше не пользоваться мобильным телефоном. Кроме того, его не покидала мысль, что именно Ротштейн организовал убийство Форсайта.

Сайяф стоял на обочине, недалеко от «Макдоналдса», где съел чизбургер с жареной картошкой и выпил кока-колы. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше. Рядом находились автомастерская и мотель с разбитой неоновой вывеской. Сайяф наблюдал за молоденькими девчонками в мини-юбках, туго обтягивающих бедра. Грузовики останавливались, и девицы, уперев руки в боки, заговаривали с водителем. Некоторые соглашались воспользоваться недорогими услугами и отправлялись в мотель в обществе выбранной особы. Так он наблюдал за проезжающими мимо грузовиками около часа и только потом, наконец, решился остановить один из них.

– Если вы на восток, то, может быть, согласитесь взять пассажира?

– Что, попутка нужна, да? – спросил грузный водитель, окидывая взглядом нищего мексиканца. – Нет, приятель, извини.

– Я заплачу вам тысячу долларов.

– Сколько-сколько?

– Тысячу долларов.

– Тысячу баксов? – Водитель едва не расхохотался. – Да откуда тебе взять такую кучу денег?

– У меня они есть.

– Вот как? Тогда покажи.

Сайяф вытащил пачку стодолларовых купюр, отсчитал десять из них и протянул водителю, у которого едва не отвалилась челюсть.

– Вот ровно тысяча.

Водитель взял деньги и еще раз пересчитал их, затем принялся просматривать каждую бумажку при неярком свете узкого серпика луны, как будто мог определить, настоящие они или поддельные. Он сразу к обратил внимание на то, что купюры старые, следовательно, скорее всего, настоящие.

– Не часто доводится встречать мексиканца с такой кучей денег, и, в принципе, мне плевать на все остальное, даже если ты везешь наркоту. Как тебя зовут?

– Мануэль.

– А меня друзья называют Бумером. Считай, что ты уже в пути, Мануэль, – сказал водитель, убирая деньги в бумажник. – Залезай.