Посланец старейшин

– Мир, который скоро станет лагерем для рабов, и ты будешь среди них. И еще долго после моей смерти ты будешь думать обо мне и вспоминать то, что я говорил тебе в этой комнате. И вот тогда ты поймешь, что такое настоящий страх.

– Ты просто старый маразматик, который совершенно выжил из ума, а такой человек не должен занимать пост начальника Первого главного управления, несмотря на все былые заслуги. А твои связи с организованной преступностью…

– Не обеспечены достаточным документальным подтверждением. Не умеешь ты вести допрос, Илья Васильевич, а та дрянь, которую мне подсыпали в кашу, тут не поможет.

Он собирался заставить Юсуфова думать, что окончательно выжил из ума, и любая полученная от него информация в суде не будет иметь никакой ценности. Юсуфов, скорее всего, понимает это, заключил Христенко, и тем не менее продолжает дурацкую игру. Но с другой стороны, Геннадий Игоревич очень устал, разум изменял ему, сознание ускользало, вводя в какую-то полудрему, когда он уже не мог отличить реальность от вымысла.

Юсуфов понял, что продолжать допрос сейчас невозможно.

– Генерал Христенко, когда я вас сломаю, мы еще поговорим и о диске, и о многом другом. Очень важно, чтобы вы осознали, в кого превратились, и постарались закончить жизнь так же достойно, как прожили ее.

Юсуфов нажал потайную кнопку, и дверь отворилась. Охранник увел Христенко. Выходя из комнаты, тот оглянулся на своего мучителя. Оставшись один, Юсуфов успокоился, взял папку, расстроенный тем, что дал волю гневу, и отправился в свой кабинет наверху. Христенко зря сказал, что он не умеет вести допрос. То, что сейчас произошло, и не было никаким допросом. Полковник просто использовал еще одну возможность перебить сон арестованному.

Через десять минут Юсуфов набросал черновой график подобных перебивок, которые будут продолжаться до тех пор, пока старик, освобожденный от своей должности в СВР, не сознается в предательстве и не расскажет о содержании диска, который он передал Елене Ванеевой. Оставалось надеяться, что это случится раньше, чем он умрет, а жить ему, похоже, осталось всего несколько дней.

Раздался стук в дверь кабинета.

– Войдите, – откликнулся Юсуфов.

Вошли два агента ФСБ в цивильной одежде. Один из них был пятидесятивосьмилетним краснолицым ветераном, другой – новичок лет двадцати пяти, высокий парень с коротко стрижеными светлыми волосами. Глаза его бегали, он боялся посмотреть на начальство, настолько плохи были новости, которые они принесли.

– Мы ее потеряли, – жалобно промямлил ветеран.

Сначала Юсуфов ничего не сказал, стараясь показать, насколько он терпелив, хотя, услышав эту новость, Илья Васильевич готов был взорваться. Пока он прикуривал, прошло несколько невыносимых секунд. Потом шеф выпустил струйку дыма в направлении двух несчастных агентов, от чего они съежились еще больше.

– Итак, если я правильно понял, – наконец заговорил Юсуфов, – вы проследили за Ванеевой до отеля «Невский Палас», а не до их квартиры, где она должна была встретиться с мужем. Потом вы видели, как Иванов входит в отель, причем камеры перекрывали все входы. Предполагалось, что, оставшись с ним наедине, Елена вытянет из него информацию. Потом почти два часа спустя она покинула отель через служебный вход, чтобы оторваться, как вы говорите, от наблюдения, и вы последовали за ней. Ванеева посетила несколько магазинов на Невском, где что-то покупала, потом зашла в церковь, откуда вышла с большим пакетом. После этого она поймала такси и вернулась в отель, после чего вы больше ни ее, ни его не видели. Я правильно излагаю?

– Да! – ответил ветеран. – Само собой, мы удостоверились, что Иванов там зарегистрировался, но когда нам показалось странным, что Ванеева больше не появляется, мы отправились в его номер, который оказался пуст. Отель был перекрыт снаружи и изнутри, мы обыскали его и допросили всех сотрудников. Горничная показала, что пара, по описанию схожая с Ванеевой и Ивановым, действительно находилась в номере, но никто не видел, как они уходили, а в отеле их нигде не было.

«Мало мне других проблем, так теперь еще и это», – подумал Юсуфов, затягиваясь сигаретой.

– И вы, значит, так и ушли ни с чем, – ровным голосом сказал он.

– Нет, там было нечто выпадающее из общей картины. Наряду с прочими хорошо одетыми гостями, которые заезжали и выезжали, примерно через три часа после возвращения Ванеевой из отеля вышел священник. Сперва мы ничего такого не заподозрили, но когда начали опрашивать персонал, выяснили, что никакой священник у них не останавливался. Они тоже видели, как он пересекает вестибюль и выходит. Но, конечно, к тому времени его и след простыл.

– А Ванеева?…

Молодой застыл на секунду, потом сказал:

– Возможно, она переоделась в униформу отеля и…

– И просто ушла, прикинувшись одной из сотрудниц, – закончил за него Юсуфов.

– Если она переоделась, то откуда же мы могли это знать, – сказал ветеран.

– Из общей картины, – пробормотал Юсуфов себе под нос.

– Мы прихватили с собой пленку, на которой заснят священник, – вставил молодой. – С вашего разрешения…

– Давай.

Молодой вставил кассету, которую сжимал в руках, в видеомагнитофон, включил монитор и стал дожидаться, пока тот прогреется. Потом он посмотрел, сколько пленки отмотано, и включил видеомагнитофон. На экране появилась картинка входа в отель, снятая из офиса, расположенного через дорогу. Бородатый священник в рясе с крестом на груди неторопливо вышел из отеля, он нес в руках атташе-кейс и сумку.

– Останови! – велел Юсуфов.

Молодой нажал кнопку, и картинка застыла. Юсуфов вгляделся в чуть размытое изображение.

– Добавь резкости и увеличь лицо, – последовал очередной приказ.

Молодой быстро заиграл кнопками компьютера, к которому был подключен видеомагнитофон, увеличил лицо, убрал рябь. Трудно было сказать, Алексей это или нет, особенно мешали черная борода и очки, но рот священника очертаниями напоминал рот Иванова. Да и общие пропорции тела были те же.

– Идиоты! – сплюнул Юсуфов. – Он ушел прямо у вас из-под носа! – полковник снова сел и вытащил новую сигарету. – Выключи.

Молодой выключил аппаратуру, а Юсуфов курил и думал, стряхивая пепел в пепельницу.

– Он перевербовал ее, – наконец заключил Илья Васильевич. – Я чувствовал, что ей нельзя доверять, и оказался прав. А сейчас она может быть где угодно, даже за границей.

Ветеран напрягся.

– Мы проверим аэропорты и вокзалы.

– Да-да, проверьте, но слишком много потеряно времени.

– А что с Ивановым? – спросил молодой.

– Видели, как он в деловом костюме выходит из троллейбуса на проспекте Стачек, но и там идиоты, похожие на вас, упустили его, – полковник сделал затяжку и на секунду задумался. – Я уверен, он знает, что у вас есть запись, и сделает вывод, что мы узнали его. Хотя вы будете контролировать все въезды и выезды из страны, он и об этом догадается и заляжет на дно где-нибудь здесь, в Петербурге, чтобы улеглись страсти, – Юсуфов снова затянулся и раздавил окурок в пепельнице. Думать надо было быстро.

– Для него очень опасно путешествовать под именем Филиппов, поэтому он воспользуется своим собственным, но только в качестве русского священника. Следовательно, он должен как-то ухитриться раздобыть паспорт. Однако пользоваться им в России было бы безрассудно.

Юсуфов встал и подошел к окну. Кабинет находился на третьем этаже, и из окна открывался прекрасный вид на город. Многочисленные пешеходы и автомобили напомнили ему муравейник. Где-то среди миллионов петербургских муравьев скрывались Алексей Иванов и Елена Ванеева. С их стороны было бы глупо путешествовать вдвоем, следовательно, они двинутся разными маршрутами – по крайней мере, поначалу. Но Иванова разыскивают за убийство, милиции отдан приказ найти и арестовать его.

Что же он собирается сделать? По мнению Юсуфова, это было как-то связано с содержащейся на диске информацией. «Ох уж мне этот диск, – повторял про себя Илья Васильевич. – Записанная на нем информация должна быть невероятно сильной. Ведь она сделала предателем начальника Первого главного управления СВР, а еще имели место убийства американского посла Фармера и главнокомандующего силами НАТО Анатоля Боннарда. Что же, во имя всего святого, происходит?» -спрашивал он себя, продолжая смотреть на муравейник, обитатели которого занимались своими делами. Нет, он обязательно выбьет правду из Христенко, пусть даже это и будет последним делом в его жизни.

Он обернулся и посмотрел на агентов, которые теперь выглядели еще более поникшими, чем раньше.

– Садитесь на телефоны, – рявкнул он. – Алексей Иванов не должен покинуть страну, или вам головы не сносить!

* * *

3.00, тихоокеанское поясное время

Раймонд Брукманн проснулся и с удивлением понял, что звонит его личный телефон, номер которого был известен очень немногим. Большая комната, расположенная в правой части верхнего этажа особняка, выстроенного по его собственному проекту, была залита лунным светом. Особняк был построен еще в пятидесятые годы, когда Калвер-сити в Калифорнии был престижным местом, к тому же расположенным неподалеку от процветающей киностудии «Метро-Голдвин-Мейер». С тех пор многое изменилось, студию на корню купила японская фирма «Сони», и все, что от нее осталось, так это каркас небольшого офисного здания. Но Брукманн не расставался со своим имением просто по соображениям удобства. Поездка до аэропорта «Санта-Моника», где его всегда ждал надежный реактивный «Лир-60», занимала буквально считанные минуты.

Два года назад Брукманн перенес операцию по шунтированию сердечных артерий, он был страшно бледен и морщинист, особенно бросались в глаза морщинки вокруг глаз и под тонким носом. Узкий рот походил на щель – обескровленные губы создавали именно такое впечатление. В свои семьдесят с лишним лет он, как и почти все его ровесники, страдал артрозом, локти и колени были шишковатыми, да и ходил Раймонд уже с большим трудом. Голову Брукманна украшала грива длинных редких седых волос, спутанных во время сна, которая свисала на костлявые плечи. Даже пальцы слегка дрожали, но этого и следовало ожидать. Костлявая рука выскользнула из рукава шелковой пижамы и включила ночник. На стоящем на тумбочке будильнике было 3.05 утра. Только после этого он поднял трубку.

– Да?

– Это говорит Юрий Тоцкий из санкт-петербургского офиса Интерпола, – послышался едва разборчивый голос. Говорили по-английски, с сильным русским акцентом. – Извините, что бужу вас в столь поздний час, но вам стоит узнать о том, что Михаил Филиппов от нас ускользнул. Один из наших осведомителей видел, как какой-то бизнесмен садится на небольшое грузовое судно на пристани на Неве, но не ясно, он это или нет.

– Давно?

– Прошло полчаса, может, час.

– Идиоты! – заорал Брукманн в трубку.

– В судовой декларации значатся запчасти для станков, которые будут доставлены в Котку в Финляндию, и вполне возможно…

– Пусть Интерпол перекроет весь тот район. Найдите его и убейте. Повторяю: найдите его и убейте!

* * *

День 9. 22.00

Переход через российскую границу очень беспокоил Алекса, но капитан надежно спрятал его. Еще в Петербурге он положил в карман две с половиной тысячи долларов и страстно мечтал получить вторую половину обговоренной суммы, что и произошло в финском порту Котка, куда капитан доставил этого странного бизнесмена.

Было уже около десяти вечера, но белые ночи давали себя знать не только в России, но и в Финляндии, которая расположена севернее. Небо все еще голубело, когда Алекс, одетый как русский православный священник, нервничал, стоя на автовокзале в Котке. Атташе-кейс и сумка стояли у его ног. Здесь должно было начаться осуществление плана Елены. Не встретившись с нужным человеком, он не мог двигаться дальше, а большие часы на стене неумолимо тикали. Алекс провожал взглядом приходящие и уходящие автобусы и пассажиров. Пожалуй, со времени его прибытия на эту планету, восемь дней назад, это были самые спокойные люди из всех, кого он встречал.

Священническая ряса и мантия были как раз в пору, зато вот черные ботинки немного жали. Пистолет, взятый у убитого агента, изображавшего нищего, он выбросил за борт, когда судно приближалось к Финляндии.

Направляясь к телефонной будке, Алекс вспоминал наиболее важные части досье, лежавших в его атташе-кейсе. Мелочи он наменял на русские рубли, пользующиеся здесь определенным спросом, так что ее было даже с избытком. Алекс набрал международный номер и принялся считать гудки. Два гудка, три гудка – затем послышался голос Форсайта:

– Алло?

– Это я, – ответил Алекс, стараясь говорить как можно тише.

– Ничего не скажешь, подходящее ты выбрал времечко, – проворчал Форсайт. – Где ты, черт возьми?

– По телефону сказать не могу, но пусть лампа не гаснет. – Форсайт знал эту кодовую фразу, означавшую «никому ничего не говори». – От Ротштейна есть известия?

– О тебе, во всяком случае, пока ничего. Это даже как-то странно, учитывая все эти статьи в газетах. Какой ему смысл связываться со мной и спрашивать, где ты находишься.

– Особенно когда меня разыскивают за несколько убийств. Ну а как по-твоему, что вообще творится?

– Так я же говорю – что-то очень странное. Все держится в строжайшей тайне, и мне даже близко не удалось подобраться к сути событий.

– Меня преследуют Юсуфов и русская милиция. Значит, Интерполу должно быть хоть что-то известно. Дьявол, неужели он тебе не доверяет?

– Я не знаю, что творится, но чувствую, как назревает нечто очень большое.

– А как там Юсеф?

– Он пока у нас, и Ротштейну мы ничего не говорили. Шеп говорит, что у нас есть еще восемнадцать часов, а потом, грубо говоря, он готов переломать этому деятелю руки и ноги. Брайан чует что-то неладное, а до сих пор он еще ни разу не ошибался. Конечно, мы рискуем, но, думаю, в данном случае можем послать всех этих бюрократов к такой-то матери.

Алекс рассказал о том, что Юсуфов завербовал Елену, и о событиях, произошедших в номере отеля «Невский Палас».

– Значит, теперь они ищут и ее тоже, – сухо констатировал Форсайт. – Просто замечательно.

– Завтра в полдень она должна ждать меня в отеле «Плаза», зарегистрировавшись там под своим обычным псевдонимом, который тебе известен.

– Ну-ка, поподробнее!

Алекс взглянул на часы и понял, что говорит излишне долго. Он не мог позволить себе быть отслеженным, поскольку и так находился в розыске.

– Слушай, у меня всего несколько секунд. Знаешь, Шометт пропал. Возможно, что он даже убит.

– Нет, он жив. Рене содержится в заключении на военно-морской базе НАТО в Ростоке.

– А как ты узнал?

– Да Фарит Букаев оказал услугу – он был мне должен одну – и обколол Холлингсуорта прямо рядом с нашим московским посольством.

Алекс несколько мгновений молчал.

– А НАТО-то тут с какого бока?

– Я и сам себе задаю этот вопрос, но в голову ничего путного не приходит. Но ты прав. Затевается что-то действительно очень большое. Сам-то как думаешь?

Тут Алекс начал осознавать масштабы происходящего.

– «Глоба-Линк».

– Ну да, и это притом, что сюда замешаны люди из НАТО, следовательно, и Америка, и Европа. Ты, похоже, шутишь.

Алекс снова взглянул на часы.

– Послушай, мне пора. И помни: пусть лампа не гаснет.

– Конечно, амиго. До встречи.

Алекс повесил трубку и снова отправился в центр зала ожидания, выискивая взглядом связного. Он нервничал. Даже в совершенно невинно выглядящем зале опасность окружала его со всех сторон. Хорошо хоть, что рана в плече и укусы на руке больше не доставляли страданий. Видимо, вчера он своевременно и правильно применил нужные лекарства. Теперь ему нужно было лишь немного везения. Алекс вспомнил о Рене, сидящем в застенках в Ростоке, и тут к нему подошла монахиня в черном одеянии. Это была худая женщина лет шестидесяти с чем-то. Седые волосы были расчесаны прямо посередине и опускались вниз, обрамляя ярко-голубые глаза.

– Извините, это не вы отец Алексей Иванов? – спросила она. Голос ее был таким негромким, что окружающий шум его почти заглушал.

– А вы, должно быть, сестра Марина Гордеева, крестная Елены?

Последовал утвердительный кивок и тонкая улыбка.

– Вы не очень-то похожи на свою фотографию в паспорте. Все приходилось делать в спешке. А вот и письмо от церкви.

Она протянула ему запечатанный желтый конверт. В этот момент рядом с ними остановилась обнявшаяся пара влюбленных, возможно, поджидая кого-то. «Выглядят они совершенно невинно», – подумал Алекс, но тут сестра склонилась к нему и шепнула:

– Иди с Богом.

С этими словами она пошла прочь, остановилась на секунду, обернулась и улыбнулась, а потом исчезла, смешавшись с толпой.

Алекс подхватил атташе-кейс и сумку и отправился туда, где можно было прочитать расписание автобусов, идущих через Порвоо. После этого он вышел на посадочную платформу, где, тихо урча, стоял автобус. Алекс опасливо огляделся и вдруг увидел неприметного блондина лет тридцати с чем-то. Мужчина в деловом костюме искоса взглянул на русского священника.

Алекс вошел в салон двухвагонного автобуса, нашел свободное место и в окно увидел, что блондин мечется по платформе, отчаянно подавая кому-то знаки, явно призывающие предпринять какие-то действия. Через несколько секунд к нему подбежал другой человек, и прежде чем вновь расстаться, они быстро о чем-то переговорили. После этого один вошел в передний вагон автобуса, а другой – в ту же дверь, которой только что воспользовался Алекс. Однако оставалось загадкой, откуда они могли знать, что Алексей Иванов или Михаил Филиппов, называйте как хотите, скрывается под видом священника? Однако опыт, нажитый Алексеем, подсказал ему, что эти двое выглядят и ведут себя как сотрудники Интерпола. Они его нашли.

И загнали в ловушку.

* * *

День 9. 13.30, восточное поясное время

С момента посадки на самолет Елена пересекла целых восемь часовых поясов. Вылетев из Санкт-Петербурга, в международном аэропорту имени Кеннеди она пересела на рейс компании «Дельта». Направляясь вместе с другими пассажирами в зал таможенного досмотра, Елена была уверена, что проблем не возникнет. Она записала в декларацию сумму в пять тысяч долларов, но в лифчике спрятала еще двадцать незаконных тысяч. Ведь Алексей предупредил жену о том, что нельзя пользоваться кредитными карточками.

Из отеля «Невский Палас» она выехала накануне вечером, обманув соглядатаев Юсуфова. Перед этим Елена прокралась в служебную раздевалку и подобрала там себе форму горничной. Потом она как следует поработала с косметикой. В конце рабочего дня Елена присоединилась к очередной смене, закончившей работу. Она знала, что ее немедленно арестуют, если узнают, но следом за ней в метро «Невский проспект» никто не вошел. Проехав одну остановку, Елена снова вышла на улицу и купила все необходимое для дороги, потом взяла такси до аэропорта «Пулково-1». Там она сняла косметику, переоделась и по американскому паспорту на имя Мелиссы Джонс взяла билет на ближайший рейс до Нью-Йорка с пересадкой во Франкфурте, в Германии. Она не доверяла никому, и перелет крайне ее утомил. Елена все время боялась, что на ее плечо вдруг ляжет чужая тяжелая рука. После приземления она взяла такси и попросила водителя несколько раз объехать терминалы аэропорта, чтобы удостовериться, что за ней не следят, а затем велела ему ехать в отель «Плаза» на Манхэттене.

Стоял чудесный весенний день, ярко светило солнце, город был полон звуками забивающего улицы транспорта и каких-то строительных машин, возводящих очередной небоскреб в квартале от «Башен Трампа». Добравшись, она без проблем сняла в отеле «Плаза» номер.

За последние годы Елена бывала на Манхэттене много раз, и он впечатлял ее гораздо больше Лондона, где ей нравилось только одно – красные двухэтажные автобусы. Нью-Йорк был крайне динамичным, постоянно растущим городом, сердце которого билось в своем особом ритме. Она посмотрела на Центральный парк, начинающийся прямо напротив отеля. Будь у нее время, она с удовольствием прогулялась бы по дорожкам зеленого центра Манхэттена, где симпатичные конные экипажи катали туристов, громко восхищающихся красотой этого места. Вестибюль отеля наполняла скрипичная музыка, доносившаяся из элегантной гостиной. Елена заплатила сорок шесть долларов наличными за день пребывания, отпустила подносчика багажа в униформе и вошла в свой номер, который располагался на четвертом этаже. Он был выдержан в светло-бежевых тонах и буквально очаровал ее. Она тут же повесила на дверь табличку «Не беспокоить» и заперла ее на ключ. Елена только сейчас поняла, насколько устала после перелетов. За все время ей удалось поспать едва ли пару часов.

Она открыла сумку и выложила на диван смену одежды: белую блузку и пару черных джинсов. После этого Елена приняла душ, вымыла голову и почувствовала себя значительно бодрее. Ее чудесные светлые локоны сейчас были мокрыми, а после того как она вытерла их полотенцем, превратились в сущий хаос. Утешало одно – бюстгальтер больше не оттягивали спрятанные там деньги.

Почти придя в себя, она вышла из ванной в белом купальном халате, который предоставлялся отелем, взяла пульт и включила телевизор. Попереключав множество каналов, она, наконец, наткнулась на новости Си-Эн-Эн. Выпуск вела коротко стриженная ведущая, программа которой, похоже, дошла уже до середины.

– Поиски Михаила Филиппова до сих пор не дали результата. Он разыскивается за убийство американского посла в России Уильяма Фармера и командующего Объединенными силами НАТО Анатоля Бон-нарда, – на экране появилось паспортное фото Алексея. – Если увидите этого человека, убедительная просьба связаться с ФБР или обратиться в ближайший полицейский участок, хотя, по имеющимся данным, на территории Соединенных Штатов преступника сейчас нет. В последний раз его видели в России, в Санкт-Петербурге. – На экране снова появилась ведущая, которая продолжала: – Кроме того, ему предъявлено обвинение в государственной измене, поскольку не исключено, что он и Алексей Иванов, агент СВР, российского аналога ЦРУ, одно и то же лицо. Любая поступающая информация будет достойно вознаграждена и сохранена в абсолютной тайне.

Елена выключила телевизор открыла окно, чтобы хоть немного подышать свежим воздухом, и взглянула на зеленое пространство Центрального парка. Вдалеке блеснуло небольшое озерцо, вокруг которого толпились группы ребятишек со своими нянями, любуясь плавающими в озерце утками. Она сделала пару глубоких вдохов, потом плюхнулась на кровать и попыталась расслабиться и хоть немного собраться с мыслями. Елена должна была связаться с генерал-лейтенантом Джошем Аткинсом, который, как она надеялась, им поможет, узнав обо всей истории с «Глоба-Линк». Кроме того, у нее был номер телефона Чета Форсайта. Он должен знать, что она уже здесь – во всяком случае, так сказал Алексей – на случай непредвиденных обстоятельств. Но пока все обстоятельства были исключительно непредвиденными, поскольку до открытия женевского совещания оставалось всего каких-то шестьдесят часов, а если они действительно хотели, чтобы весь мир узнал о «Глоба-Линк», то пресс-конференцию в Вашингтоне нужно было провести еще раньше.

Она взглянула на часы. 14.48, или 2.48 пополудни, как сказал бы американец. Ей пора было одеваться, ловить такси. Елена твердо запомнила все, что должна сделать. Уставившись в потолок, она вдруг поняла, что ее жизнь за последние сорок восемь часов изменилась настолько, что обратной дороги нет. Сейчас ей больше всего хотелось спокойно жить с Алексеем, завести ребенка и стать нормальной женой, которая отмечает с мужем семейные праздники и слышит детский смех. Но это был бы совсем другой мир. В этом мире у них с Алексеем не было семьи, не было детского смеха, их жизни постоянно подвергались опасности. Каждая секунда была дорога. Вот только усталое тело подвело, и, сама того не сознавая, Елена медленно закрыла глаза и заснула.

Глава 6

ВЫСШЕГО ПОРЯДКА?

День 9. 22.40

Алекс, одетый по-прежнему как русский православный священник, сидел на заднем кресле автобуса, мчащегося по отличному шоссе. Взмокшими от волнения руками он быстро листал маленький черный молитвенник, оказавшийся в конверте, где лежали также его паспорт и то самое письмо от церкви на русском и финском языках, которое крестная составила по просьбе Елены.

Он должен был оказаться на железнодорожной станции Вантаа в 23.00, но все это теперь могло рухнуть, поскольку они все-таки засекли его. Первый агент, одетый в штатское, сидел в передней части автобуса, неотрывно глядя в затылок второму, тому самому, который заметил Алекса на автовокзале.

Алекс притворялся, будто читает молитвенник, а сам тем временем лихорадочно пытался найти выход. Он понимал, что шансов у него практически нет, но, с другой стороны, он знал, кто его противники. А они не знали, что он это знает.

В наступающей темноте автобус мчался по шоссе, обрамленному лесом, и до Силтакийя, где несколько человек вышли, а несколько вошли, ничего не происходило. Мужчины, которые, как подозревал Алекс, следили за ним, по-прежнему неподвижно сидели на своих местах. Автобус тем временем снова набирал скорость. Следующей остановкой, как в микрофон объявил водитель, была Пихтаа. Проехали и этот городок, а потом и следующий – Тессйоке. И снова пассажиры входили и выходили, а автобус продолжал свой маршрут. Наконец впереди показалась небольшая река, за которой чуть севернее раскинулся Харсболе. Колеса прогремели по небольшому мосту, и автобус помчался дальше, к Порвоо. Там Алексу предстояло пересесть на поезд до Хельсинки и сойти на станции Вантаа, где его будет поджидать Лейф Крононсонн.

На станцию Порвоо автобус прибыл по расписанию. Отец Алексей Иванов подхватил свои атташе-кейс и сумку и вышел. Оба охотника двинулись следом за ним. Стараясь выглядеть как можно более безобидно, Алекс купил в кассе билет и вошел в вагон поезда, уже шипящего у перрона поезда. Агенты последовали за ним и уселись порознь, но неподалеку от него. Именно в этот момент, пока поезд еще поджидал других пассажиров, Алекс неожиданно встал и направился в заднюю часть вагона, пройдя мимо одного из преследователей, который внимательно на него посмотрел. Алексу показалось, что этот человек напряжен. Возможно, он боялся провалить задание. Как бы то ни было, Алекс решил использовать это обстоятельство себе на пользу.

Туалет оказался свободен. Алекс запер за собой дверь и некоторое время прислушивался к звукам шагов садящихся в вагон пассажиров. Потом он чуть приоткрыл дверь и увидел, что того самого человека, который смотрел на него, на месте уже не было. Беглец быстро выскользнул из туалета и направился в тамбур, соединяющий два соседних вагона, то и дело извиняясь перед пассажирами, продолжающими входить в поезд. Дойдя до последнего ряда пустых кресел рядом с тамбуром, Алекс вдруг сел у окна, оглядел платформу и увидел одного из агентов, бегающего взад-вперед. Он даже подбежал к ожидающему кого-то священнику, внимательно его осмотрел и убедился, что это совсем не тот человек, который ему нужен. Сообразив, что преследуемый не выходил, агент снова поднялся в вагон. Все его поведение свидетельствовало о крайней тревоге, но потом, когда он увидел Алекса, преспокойно сидящего в кресле, на лице этого человека отразилось облегчение. Оказывается, его подопечный просто сменил место.

Пока поезд стоял, местный полицейский решил проверить пассажиров, внимательно приглядываясь ко всем мужчинам. Отец Иванов показал ему свой паспорт и письмо, в котором излагалась причина поездки. Полицейский кивнул, вернул Алексу бумаги и паспорт, после чего перешел к другому пассажиру. Во время проверки агенты разделились, один из них отправился к передним дверям, другой – к задним, потом они уселись в трех рядах позади Алекса. Наконец, к вящему облегчению Алекса, поезд тронулся.

Теперь или никогда.

Отец Иванов поднялся с кресла и сделал вид, что изучает дальнейший маршрут по висящей на стене схеме, а на самом деле смотрел в окно, за которым проплывали огоньки далеких домов. Так продолжалось несколько секунд, агенты внимательно смотрели на него. Тут он увидел проплывающий мимо окна указатель и сделал вид, что пытается его прочитать. Какой-то пассажир в это время направился к передним дверям и отвлек на секунду внимание агентов.

Пора!

С атташе-кейсом и сумкой Алекс направился в задний конец вагона, открыл дверь, шагнул в наполненный грохотом колес переход и оказался в соседнем вагоне. Закрыв за собой дверь, он побежал по проходу, снова в тамбур, и снова в следующий вагон, с трудом сохраняя равновесие в разогнавшемся поезде. Он оглянулся и увидел то, что и ожидал. За ним гнался один из агентов.

Алекс пробежал третий вагон, в котором было куда больше пассажиров, которые с любопытством смотрели на бегущего священника и подумывали, наверное, а не случилось ли чего в поезде. Алекс добежал до задней двери, на которой по-фински было написано «груз», а чуть ниже по-русски: «товарный». Он отодвинул дверь и ступил в полутемный вагон. Из громкоговорителя внезапно донеслось: «Керава!» – это было название следующей станции, за две остановки до Хельсинки. Поезд начал замедлять ход.

Алекс прошел в самую темную часть вагона, сел и стал ждать. Железнодорожник в форме открыл двери, вошел, а потом закрыл их у себя за спиной.

Вместо того чтобы направиться прямо к Алексу, он двинулся прямо к двери, на которой не было ручки, лишь замочная скважина. Железнодорожник отпер ее своим ключом и скрылся за ней, аккуратно заперев с другой стороны. Между тем состав, приближаясь к станции, все замедлял ход. Алекс тут же осмотрел дверь с замочной скважиной и понял, что он в западне, из которой не было выхода. Единственным источником света в вагоне была голая лампочка, болтающаяся на проводе. Алекс затаился за штабелем каких-то ящиков возле двери, полез в кобуру под рясой, вытащил «глок» и навернул на ствол глушитель, извлеченный из кармана.