Посланец старейшин

Неоновые рекламы ожили около восьми вечера, но на фоне неба, все еще ярко освещенного солнцем, они терялись. Алекс брел, совершенно не выбирая дороги, не имея цели и, в конце концов, зашел в какое-то кафе перехватить чашкукофе. Он совершенно не понимал, почему это Алексей, будучи русским, все же предпочитал кофе, а не чай. Усевшись за столик, он вполуха слушал поп-музыку и разглядывал других посетителей. Здесь были и туристы, и влюбленные, и пьяницы. Его никто не беспокоил, можно было сидеть, сколько захочется, но через некоторое время он почему-то забеспокоился, оплатил счет и снова вышел на улицу.

К этому времени Алекс страшно устал, все тело болело. Подумав, он отправился в отель «Невский Палас», снял номер на имя Алексея Иванова, потом пошел в Гостиный Двор на Невском, самый большой универмаг в Санкт-Петербурге. Там нашел отдел мужской одежды и приобрел новые брюки, солидный пиджак, носки, рубашку и галстук. Старую одежду он выбросил в мусорный бак и, взглянув на себя в зеркало, остался очень доволен тем, что выглядел как настоящий успешный бизнесмен. Потом в обувном отделе Алекс купил пару туфель, дорогой магнитофон в отделе бытовой электроники, зашел в аптечный отдел и купил антисептиков для левого плеча, которое все еще здорово болело. Зайдя в мужской туалет, он перевязал руку и снова вышел на улицу, прикидывая, как ему избавиться от вполне возможной слежки и попасть на дачу Румянцева.

Время, казалось, остановилось, поскольку небо было все так же ярко освещено, хотя самого солнца уже и не было видно. Он взглянул на часы, которые показывали 20.15. Интересно, куда это его занесло? Алекс поискал взглядом табличку. Она гласила: «Ул. Правды». Мостовая была старая, залитая водой из-за испорченных стоков. По сторонам возвышались жилые многоэтажные здания, построенные еще в сталинскую эпоху.

Возле сквера на улице Достоевского, застроенной почти целиком дореволюционными домами с коммунальными квартирами, прислонившись к стене, стояла привлекательная девочка. Она курила сигарету и провожала взглядом Алекса, устало идущего мимо. На вид ей было двадцать с небольшим, длинные светлые волосы обрамляли хорошенькое личико с накрашенными губами и подведенными глазами. Соседним зданием оказалась захудалая гостиница, рассчитанная явно не на тех состоятельных людей, с которыми Алекс сталкивался в дорогих отелях. Взгляды девушки и Алекса встретились, и он сразу понял, что она проститутка. Он подошел к ней, она встретила его милой улыбкой.

– Хотите хорошо провести время? Если так, то сами знаете – это всегда пожалуйста.

– Нет, я не знал, – улыбнулся он. – Но, в принципе, хорошо провести время любому туристу приятно.

– Гостиница обойдется в три тысячи рублей. Нужно будет показать паспорт и заплатить вперед.

– А кредитки не принимаются?

– Здесь – нет.

Алекс снова улыбнулся, поняв, что это возможность, которой следует воспользоваться.

– Как тебя зовут?

– Лариса. И имейте в виду, за деньги личная информация не дается, – решительно ответила она.

– Хорошо, хорошо.

Вестибюль гостиницы был старым и обшарпанным. На вошедших тут же уставился убого одетый портье, человек средних лет, с короткой сальной бородкой, жующий огрызок гаванской сигары. Алексу сразу стало ясно, что портье и девочка знакомы.

– Нам комнату, – объявила Лариса.

– Ваш паспорт, – сказал портье Алексу. Тот протянул ему паспорт Филиппова, предпочитая не светить здесь документы Алексея. По его мнению, это было не так уж и опасно, поскольку здешние обитатели отродясь не читали газет, никогда не смотрели телевизор и совершенно не интересовались тем, кто и за что разыскивается милицией. Портье вернул паспорт и заставил Алекса расписаться в регистрационной карточке. Лариса с портье в это время обменялись понимающими взглядами. Алекс отсчитал три тысячерублевые купюры и вручил их портье. Ключа здесь, похоже, не полагалось. Портье просто кивнул девушке, которая отлично знала, куда идти, поскольку проделывала это множество раз. Алекс отправился за ней по шаткой лестнице, скрипевшей при каждом шаге, и на втором этаже они оказались перед дверью с номером 202. Она открыла дверь, пропуская Алекса вперед. Комната оказалась обшарпанной, совсем небольшой, у стены стояла старая кровать с продавленным матрасом. Он сразу положил на кровать атташе-кейс. В комнате не было ни плиты, чтобы вскипятить чай, ни каких-либо других предметов обстановки, могущих сделать это любовное гнездышко более приятным местом. Ларисе это было явно совершенно безразлично. На уме у нее были только деньги, и чем короче окажется визит клиента в этот совсем не роскошный номер, тем лучше.

– Да, конечно, тут не «Невский Палас», – усмехнулся он.

– По очевидным причинам в «Невский Палас» я попасть не могу, – возразила она. – Хотя денег я там заработала бы куда больше, – заметила девушка, а потом пригляделась к нему повнимательнее. – Сдается, что я уже где-то видела твое лицо.

– Да, мне об этом часто говорят. Наверное, я просто похож на обычного среднего русского человека.

– Нет, дело не в этом. Кроме того, на мой взгляд, ты вовсе не выглядишь средним. Вообще-то, ты очень даже привлекательный. Никогда бы не подумала, что тебе приходится покупать женщин за деньги.

– Наверное, все женатые мужчины то и дело посматривают налево, – улыбнулся он, все еще озираясь вокруг.

– Да, практически все мои клиенты – женатики. После рождения детей женщины обычно быстро набирают вес, и тогда их мужья начинают искать себе что-нибудь постройнее и посимпатичнее.

– Вроде тебя.

– Спасибо. Как тебя зовут?

– Для тебя – Алекс. Фамилию не скажу.

– Само собой.

– Слушай, а ты много здесь зарабатываешь?

– Уж лучше здесь, чем сидеть за копейки в библиотечной пыли.

Для Алекса это было приятной возможностью хоть с кем-то нормально поговорить. Этого ему не приходилось делать с тех пор, как он шесть дней назад ввязался во всю эту историю. Неужели прошло столько времени?

– Кстати, а сколько с меня? – спросил он.

Она окинула его быстрым оценивающим взглядом. Человек явно состоятельный. Возможно, имеет собственный бизнес.

– Две тысячи рублей.

Алекс понимал, что с него она запрашивает больше, чем запросила бы с кого попроще.

– Хорошо, две так две, – согласился он, вытаскивая нужную сумму из пачки тысячерублевых купюр и вручая ей.

Она была очень довольна тем, что так дорого запросила и что все прошло так гладко, поскольку знала, что он мог начать торговаться и она опустила бы цену вдвое. Девочка вообще умела оценивать людей по внешнему виду, а на сей раз это было особенно легко. Здесь сказывался опыт, приобретенный за последние годы. Ведь она выросла в маленькой северной деревушке, где о подобных несусветных вещах и вовсе не слыхивали.

– Ты первый разденешься или я? – спросила она.

Алекс никогда ни на секунду не предполагал, что может оказаться в подобной ситуации, тем более время начинало поджимать. Еще так много нужно было сделать в этом мире, о проблемах которого так мало знала эта девочка, – впрочем, как и все остальные.

– Знаешь, я бы хотел, чтобы ты для меня кое-что сделала, – сказал он.

– Извращения обойдутся дороже.

– Извращения?

– Ну, сам же знаешь: садо-мазо и анальный. Чего именно ты бы хотел?

– Ты умеешь водить машину?

– Что-что?

– У тебя есть права?

– Да, но…

– Я хочу, чтобы ты взяла для меня машину напрокат.

Она остолбенела.

– Ты это серьезно?

– Даже очень.

Она бросила на него подозрительный взгляд.

– А почему ты сам этого не сделаешь?

– Слишком много штрафных квитанций, – соврал он. – Сама же знаешь, гаишники это проверяют.

– Откуда же мне знать. Сроду не арендовала машин.

– Так сделаешь или нет? Ты только подгони ее к входу, я запрыгну, а ты вернешься сюда как ни в чем не бывало.

– Но ведь ответственность за машину будет на мне.

– Застрахуй ее на полную стоимость на случай угона или аварии.

– А это с ней обязательно должно случиться?

– Честно говоря, я и сам не знаю. В любом случае, ты ничем не рискуешь.

Она пристально посмотрела на него.

– А ведь я как увидела тебя, сразу почувствовала, что ты какой-то не такой. И я точно где-то уже видела тебя раньше.

Он быстро сменил тему:

– А здесь поблизости где-нибудь есть контора по аренде?

– Это в центре-то Петербурга? Да полным-полно.

– Значит, для тебя это не будет проблемой.

Он ждал ее окончательного решения.

– Это как сказать.

– Я тебе хорошо заплачу.

Но она все еще колебалась.

– А сколько?

– Пять тысяч рублей.

Она вытаращила глаза.

– Целых пять тысяч?

– Да, но отдам их, когда ты подгонишь машину к гостинице.

– Я смотрю, ты времени даром не теряешь.

– Я просто тороплюсь. Так сделаешь?

Она лихорадочно думала.

– Сначала покажи деньги.

Он снова вытащил пачку тысячерублевок и отсчитал сумму, необходимую для оплаты аренды. Лариса взяла деньги.

– Слушай, а тебя, случаем, милиция не разыскивает, а?

– А разве я похож на преступника?

– Да нет, зато деньги похожи на воровские.

– Но я действительно не преступник. Придется тебе поверить мне на слово.

– Что мне толку от твоего слова? Но вот деньги – это совсем другое дело.

– Сколько времени это займет?

Она немного подумала.

– До конторы минут десять на такси. Если не случится никакой непредвиденной задержки, то машина будет здесь через полчаса.

– Вот и отлично.

– Какая тачка нужна?

– Практически любая. Сойдет и «Лада». Вот только откуда я узнаю, что ты вернешься с машиной, а не сбежишь с деньгами?

– Портье там внизу отлично меня знает. Мне не нужны никакие неприятности, а ты, похоже, увяз в них по уши.

– Ты получаешь от меня предостаточно. Стоит того это дело или нет?

Она пощупала пачку денег и снова взглянула на него.

– Вообще-то, все это мне страшно не по душе…но я это сделаю.

Глава 14

РАНДЕВУ С ОПАСНОСТЬЮ

День 7. 21.18

Глядя в окно, выходящее на улицу, Алекс увидел, как Лариса на синей «Ладе» тормозит возле гостиницы и бросает взгляд на окно их номера. Он помахал ей, давая понять, что сейчас спустится, еще раз проверил свой «глок», вышел в коридор с неизменным атташе-кейсом в руке и поспешил вниз по лестнице.

Портье за стойкой с кем-то говорил по телефону. Он увидел спускающегося постояльца, тут же явно испугался и побледнел. Алекс заметил это и сразу почуял неладное. Если он был прав, то, возможно, все решит тысячерублевая бумажка, которую он тут же выудил из кармана. Скорее всего, портье узнал его по фотографии в газете и позвонил в ФСБ.

Не успела нога Алекса коснуться последней ступеньки, как портье выудил откуда-то из-под стойки пистолет. Алекс тоже выхватил свой и прямо через стойку бросился на противника, который от неожиданности и паники нажал на спусковой крючок. Алекс навалился на него и сунул ствол своего пистолета в лицо портье. Тот выронил оружие, и оно со звоном покатилось по полу. Алекс, не долго думая, изо всех сил огрел противника по голове атташе-кейсом, и тот, обливаясь кровью, сполз на пол.

– Только не убивайте! – взмолился он. – Я бедный человек, у меня двое внучат. Я всего лишь исполнял свой долг!

На лестнице появилась другая проститутка. Услышав выстрел и увидев, что происходит, она тут же заорала благим матом. Алекс метнулся к ней и свободной рукой зажал девушке рот.

– Заткнись! – гаркнул он ей на ухо и угрожающе помахал пистолетом перед носом. Но девица продолжала издавать приглушенные крики и яростно пинала его, пытаясь угодить между ног, а пальцами норовила ткнуть ему в глаза. У Алекса просто не оставалось иного выбора, как оглушить ее ударом рукояти пистолета. Она безвольно осела на пол, но тут наверху стали открываться двери. Когда Алекс сунул пистолет обратно в кобуру и бросился прочь на шумную, забитую транспортом улицу, вслед ему раздались новые крики и женский визг.

Лариса сидела за рулем и, стоило ему появиться из дверей, тут же вышла из машины. «Интересно, слышала ли она выстрел?» – подумал Алекс. Машина тихо урчала, но благодарить девушку времени уже не было. Он просто сунул ей обговоренные пять тысяч, прыгнул за руль и врубил скорость как раз в тот момент, когда широкоплечий агент ФСБ Чайка, который потерял его в пешем преследовании, ухватился за переднюю дверцу машины. Алекс надавил на газ, и «Лада», визжа покрышками, рванулась вперед. Тем временем Чайка вытащил свой пистолет. Алекс пытался избавиться от преследователя, ударив его о припаркованную чуть дальше машину, но Чайка держался крепко и поднял оружие, собираясь выстрелить через окно. Алекс пригнулся, и пуля вдребезги разнесла стекло с его стороны. Посланец Старейшин распрямился и что было сил кулаком заехал Чайке в лицо. Хватка агента ослабла, он не удержался и покатился по асфальту между отчаянно сигналящими машинами. Алекс же тем временем мчался по Разъезжей улице.

Опуская разбитое пулей стекло, чтобы оно не бросалось в глаза, он быстро свернул направо, на Владимирский проспект, одну из широких центральных улиц. Вместе с потоком машин он помчался на север, пересек Литейный мост, который, в конце концов, должен был вывести его на Приморский проспект, а потом и к северным пригородам Санкт-Петербурга. Небо, наконец, стало темнеть, примерно через час на город опустятся сумерки. На какое-то время Алекс был в безопасности, водители соседних машин явно не обращали на него ни малейшего внимания.

Следующая остановка должна была состояться на даче Румянцева, где, как предчувствовал Алекс, его ждал сущий ад.

* * *

День 7. 14.30, восточное поясное время

Юсеф потерял счет времени, не представлял, какой сегодня день, и вообще не знал, в том же самом месте он находится или его перевезли куда-то еще. Он пребывал в полном забытьи примерно… день? А может, неделю?

Дневного света в помещении по-прежнему не было. Но на сей раз он не лежал на твердой поверхности, а сидел в кресле в какой-то комнате. Свет был направлен ему в глаза так, что не позволял рассмотреть окружающее. Видны были только два темных уродливых силуэта неверных, называющих себя Шеп и Чет. Они явно из ФБР, или ЦРУ, или откуда-нибудь еще в этом роде.

Юсеф не чувствовал тела, даже собственного веса, и это было клево, поскольку намного все упрощало. В таком состоянии он мог бы пребывать до конца жизни, торчать на лучшей в мире дряни до тех пор, пока не наступит святой момент Очищения. А уж потом эти два урода ничего не смогут с ним сделать.

Но тут лицо парня по имени Шеп, или уж как его там по-настоящему, постепенно стало проясняться. Сколько же он еще может продержаться? Похоже, эти два придурка только и могут, что вкатить ему еще несколько доз. Проклятье, ведь есть же у него эти чертовы гражданские права, и ни хрена этим двум уродам тут не светит. Это был его туз в рукаве, и они могли сколько угодно продолжать тыкать его иголками. Но, похоже, последний раз его ширнули довольно-таки давно. Видимо, собираются попробовать что-то другое – но что?

Шепард внимательно рассматривал Юсефа, извивающегося в кресле, а Форсайт тем временем закурил и загасил спичку. Сейчас его больше всего занимали мысли о том, где находится Алексей, который так и не вышел на связь. Но Чет знал, что Иванов обязательно выполнит все, что ему поручено, и теперь настала очередь Форсайта выудить из Юсефа все, что только возможно, перед тем как с ним расстаться, а потом умыть руки. Во всяком случае, он сделал все, что только мог. Но в глубине души все же чувствовал – нет, он не справился. Что-то должно было случиться и, возможно, очень скоро. Но что именно?

Он сделал глубокую затяжку и выпустил струйку дыма в направлении лампы. Затем взял стул с прямой спинкой, поставил его рядом с Юсефом и постарался показать себя человеком терпеливым.

– Навафф, буду с тобой откровенен. Для нас не секрет, что ты лишь маленький винтик в ничего нестоящей для нас ячейке. Нам известно, что ты и твои люди – всего лишь краешек чего-то гораздо большего. Может, и вы это знаете, а может, и нет. Вас просто используют, давая возможность почувствовать собственную значимость, принять участие в том, о чем вы и понятия не имеете. Они выбрали вас, поскольку поняли – вам больше незачем жить, и вы клюнули, поменяли свои убеждения и решили, что делаете добро для всего мира. А знаешь что? Мы ведь обращаемся с тобой, как с важной персоной. Я серьезно. Но мы-то оказали тебе такую честь, а вот ты никак не проявил себя важным человеком.

В глазах Юсефа лицо Форсайта расплывалось, казалось мутным пятном. А его голос, как ему представлялось, звучал в каком-то мраморном зале, вроде того, куда его четыре года назад таскали на суд за мелкое воровство. Юсеф до сих пор помнил такое же эхо, когда слово брал помощник прокурора, да и сам голос был очень похож.

– Вот взять хотя бы агента Шепарда – он все это видит в совершенно ином свете, – продолжал Форсайт. – Ему хочется как следует заняться тобой. Он считает, что ты не понимаешь языка нормальных граждан этой великой страны и тебе на все плевать. Врубаешься? Агент Шепард считает, что ты понимаешь совсем другой язык, не имеющий ничего общего с английским, и, возможно, он прав. Так вот, если не хочешь испробовать на своей шкуре его методы, то расскажешь мне о том, что затевается. В противном случае у меня просто не остается иного выбора, как передать тебя ему. Ты этого хочешь?

– Слышь, мужик, ты вообще о чем?

– Я говорю о том, что агент Шепард порой по-своему толкует закон, особенно в отношении шпионов, предателей и прочих людей, которые хотят причинить вред его стране. Понимаешь, к чему я клоню? Он хочет, чтобы я разрешил ему сделать это по-своему, и пропади они пропадом эти твои конституционные права, поскольку ты не имеешь никакого отношения к Конституции, следовательно, не имеешь и никаких прав. Ну, вроде как талибы, которые сидят в клетках на базе Гуантанамо на Кубе. По мнению агента Шепарда, ты принадлежишь именно к этой группе, и он хочет лично ходатайствовать, чтобы предать тебя суду военно-полевого трибунала. Тебе это надо? Эту дрянь мы кололи тебе, а не ему, и настроение у него препаршивое. Так как же мы все-таки поступим? Если он займется тобой по-своему, то тебе это точно не понравится. Ты врубаешься, что я говорю?

– Я получу адвоката, и тогда ты в полной жопе, козел. Я имею свои права, так что отсохни.

Форсайт снова сделал затяжку и взглянул на Шепарда.

– Ну и что ты думаешь?

– Думаю, что пора начинать делать это по моему методу, – заключил тот.

– Надо же дать парню последний шанс.

– Мы просто теряем время.

– Но если мы ничего не добьемся, то прощай наши задницы.

– Насчет задниц – это в любом случае, – спокойно заметил Шепард. – Но я уверен, что Юсеф может дать нам маленький кусочек паззла, которого не хватает до полной картинки. Пока не станет слишком поздно.

Юсеф неожиданно усмехнулся и сказал:

– Уже поздно!

* * *

День 7. 23.00

Алекс засунул «глок» и пояс с деньгами в атташе-кейс, где лежали досье, вышел из «Лады», направил высокочувствительный микрофон магнитофона в сторону дома и включил его. Магнитофон и атташе-кейс он спрятал в соседних кустах. После этого снова уселся за руль, отпустил тормоз и медленно подкатил к открытым воротам дачи Румянцева.

Въехав на территорию дачи, он притормозил, чтобы осмотреться. Его внимание сразу привлекла роскошная яхта, пришвартованная к причалу на берегу Невы. Хотя до полуночи оставалось еще около часа, небо все еще было светлым, окрашенным в нежную смесь серого и светло-голубого цветов. Именно на фоне этого неба, сливающегося с нежной зеленью березовой рощи, Алекс и различил очертания большого хозяйского дома, расположенного метрах в двухстах от ворот. Он знал, что его ждут, недаром ворота открыты, но вот что будет дальше – это вопрос.

Не успел он снять ногу с тормоза и двинуться дальше, как к машине бросились два питбуля, которые не отставали до тех пор, пока он не подкатил к дому.

Метрах в пятидесяти Алекс заметил небольшой домик для гостей. Архитектурой он чем-то напоминал творения Трезини, постройки которого, наряду со зданиями Росси, легли в основу исторического архитектурного облика Санкт-Петербурга. Единственную разницу составляло то, что здание было выложено из современного кирпича, а не из традиционного камня. Оно было двухэтажным, с двойными окнами для лучшей тепло– и звукоизоляции. Некоторые из окон были освещены. Да, его явно ждали, а собак спустили специально, чтобы поприветствовать гостя. Глаза псов были темны, зубы оскалены, из пастей вырывалось тяжелое дыхание.

У главного входа дорожка поворачивала и шла вокруг дома. Алекс затормозил и выключил двигатель. К машине направлялся охранник в камуфляже с пистолетом на бедре. В руке он держал длинный черный хлыст. Алекс нутром чуял, что если он без разрешения выйдет из машины, собаки тут же порвут его в клочья. Поэтому он просто оставался на месте, тем временем охранник достал серебряный свисток. Очевидно, он был ультразвуковым, и поданный сигнал человеческим ухом не воспринимался. Питбули тут же бросились к охраннику и уселись по обе стороны от него, не отрывая взгляда от машины и тяжело дыша.

Охранник открыл дверь.

– Прошу вас, выходите. Только, будьте добры, остановитесь ровно в четырех шагах от машины. Ровно в четырех шагах, господин Филиппов.

– А это что за штука? – спросил Алекс, кивая на черный хлыст.

– Просто небольшая проверка. Это детектор, способный определять наличие металла.

Охранник обвел хлыстом Алекса точно так же, как это делает служба безопасности в аэропорту, не забыв при этом ни головы, ни обуви, ни паха.

– Думаете, я настолько глуп, чтобы явиться сюда с оружием?

– Мне платят не за то, чтобы я думал, господин Филиппов. Я лишь выполняю свои обязанности.

Охранник снова свистнул, и оба пса неожиданно ринулись вперед, как будто собираясь наброситься на Алекса. Но они миновали его, свернули налево и по круговой дорожке убежали куда-то в лес. Алекс по-прежнему стоял как завороженный. Над этими существами власти у него не было.

– Прошу вас, господин Филиппов, следуйте за мной.

Войдя в дом, они оказались в огромном холле, переходящем в гостиную с удобными креслами и диванами, возле каждого из которых стояло по столику с дорогими настольными лампами, заливавшими пространство вокруг мягким теплым светом. Но не это сразу же привлекло внимание Алекса – нет, он увидел Робеспьерра и Румянцева, стоящих в глубине гостиной и осторожно улыбающихся.

Румянцев оказался коренастым мужчиной в фиолетовом бархатном пиджаке, подпоясанном серебряным шнуром. Всем своим видом он больше всего напоминал какой-то фамильный портрет. Густые каштановые волосы были коротко подстрижены, а из-под кустистых бровей выглядывали голубые глаза. Алекс вдруг вспомнил окончание румянцевского досье.

После подтверждения итогов Беловежских соглашений между Россией, Белоруссией, Казахстаном и Украиной, а также отставки Михаила Горбачева в 1991 году с СССР было официально покончено. Началась приватизация всего и вся, в том числе и средств массовой информации, и благодаря многомиллионным взяткам Владимир Юрьевич Румянцев получил полный контроль над новым российским телевещанием. После запуска «Спейс-Диска» была создана первая российская коммерческая телекоммуникационная система, которая связала воедино телевизионные приемники всех россиян. Такая монополия тут же получила благословение как высших законодательных органов страны, так и самого президента Лаврова. На сегодняшний день Румянцев является владельцем крупнейшей в России спутниковой телевизионной вещательной системы, способной соперничать с такими гигантами, как американская «Си-эн-эн» и британская «Скай Ньюз Ченнел».

Преобразовав структуру компании таким образом, чтобы появилась возможность выплачивать крупные дивиденды акционерам, в основном бывшим партийным деятелям, крупным военным и политикам, Румянцев оставался владельцем восьмидесяти шести процентов акций, оцениваемых в тридцать шесть миллиардов долларов. Склонность к выпивке никогда не мешала ему безжалостно достигать своих целей. Он буквально спал и видел, как бы еще расширить и укрупнить «Глоба-Линк». Тут его ничто не остановит, и он уничтожит любого, кто осмелится встать у него на пути. Учитывая возможное вступление России в НАТО, Румянцев уже включил в свои планы и президента Виталия Лаврова, который оказал влияние на руководство других стран, добившись их согласия стать частью обширной империи мировых корпораций, действующих в условиях новой единой экономики.

Алекс уже давно понял, что Румянцев и Робеспьерр являются в «Глоба-Линк» тяжеловесами, а люди вроде Филиппова обречены или идти в ногу, или отправляться прямиком на тот свет. Причем никто о них и не вспомнит, как это произошло даже с куда более крупными фигурами – послом Фармером и главнокомандующим войсками НАТО Анатолем Боннардом.

По-прежнему улыбаясь, Румянцев сделал шаг навстречу Алексу и протянул руку.

– Очень рад, что вы пришли, господин Филиппов. Или я могу называть вас просто Михаил Михайлович?

– Интересная у вас манера принимать гостей, – саркастически заметил Алекс, имея в виду питбулей. – Интересно, чем вы собачек кормите? Чистой вырезкой, что ли?

– Да, вы не лишены чувства юмора, – улыбнулся Румянцев. – Это хорошо. Накануне столь радикальных перемен без чувства юмора ну никак не обойтись.

Приблизился Робеспьерр, они с Алексом обменялись рукопожатием. В своей ладони Алекс ощутил длинные тонкие пальцы, тронутые артритом, – это был все тот же высокий худой человек шестидесяти с чем-то лет.

– Рад видеть вас снова, – сказал он.

– Благодарю и прошу прощения за неприятный инцидент, случившийся при выходе из отеля. Я испытал большое облегчение, узнав, что ваш охранник серьезно не пострадал.

– Это была просто неуклюжая попытка приставить к вам охрану на тот случай, если вы измените позицию по обсуждавшемуся нами вопросу.

– Мне стало известно, что вы в Женеве собираетесь голосовать против, – вмешался Румянцев. – Если позволите, то постараюсь убедить вас изменить позицию.

– В таком чудесном доме просто невозможно вести себя невежливо по отношению к хозяину, – заметил Алекс. – Хотя, как говорят, порой я чересчур откровенно высказываю свое мнение, особенно когда чувствую, что люди со мной лукавят.

– Только не в данном случае, – заметил хозяин. – Прошу вас, садитесь, устраивайтесь поудобнее. Может быть, бокал французского вина или рюмку русской водки?

– Вина, пожалуй.

– Ну, вина так вина. Думаю, стоит поднять тост за добрые отношения между серьезными деловыми людьми, которые не утратят своего значения и после совещания в Женеве.

* * *

День 7. 23.15

– Вон он.

Юсуфов, дабы быть уверенным в том, что все идет как надо, восседал на переднем сиденье автомобиля. Христенко, проработав допоздна и выйдя из штаб-квартиры СВР, сел в ожидающую его машину, и она тронулась с места. Юсуфов приказал двигаться следом примерно с километр, потом свернуть в сторону, а место его машины заняла другая. Юсуфов же, чтобы не отстать, продолжал двигаться по параллельной улице.

За развитием событий он следил по радио. Разговоры были краткими и деловыми. В преследовании принимало участие шесть машин, которые часто сменялись, но одна постоянно была впереди ведомого, другая позади. Машина Христенко остановилась у небольшого круглосуточного магазинчика. Было известно, что он останавливается здесь несколько раз в неделю. Естественно, в магазине у Юсуфова имелся свой человек, таких вещей полковник не упускал. Было очень важно знать, что именно покупает Христенко, с кем он разговаривает.

После того как он рассказал об этом деле всем заинтересованным лицам, включая и президента Лаврова, который проявил личную заинтересованность, несмотря на занятость, связанную с предстоящим совещанием по проблемам СОИ в Женеве, Юсуфов мог бы сказать, что все идет своим чередом. Машина Юсуфова внезапно рванулась вперед, обгоняя автомобиль Христенко, и полковник вышел из нее напротив дома генерала, как раз там, где находилась квартира, занимаемая его группой.

Наблюдатели ненавязчиво поглядывали в окна, они видели, как машина Христенко подрулила к подъезду, генерал выбрался из нее и вошел в парадное.

– Объект вошел в здание, – послышался трескучий радиоголос из динамика.

Когда Христенко выходил из лифта, мимо прошествовала юная пара, шепча друг другу слова вечной любви, и скрылась за поворотом. Микрофоны уловили только часть их пылких признаний, тем временем Геннадий Игоревич отпер входную дверь.

– Он на экране, – возвестил оператор.

– Держитесь подальше от окон, – посоветовал Юсуфов, но люди с биноклями и так стояли уже довольно далеко от них. Пока свет в квартире был выключен, никто не смог бы заметить, что там кто-то есть.

Что членам группы больше всего нравилось в старом генерале, так это его привычка держать шторы раздвинутыми. Они следили за тем, как он проходит в спальню, переодевается, накидывает халат и влезает в шлепанцы, потом отправляется на кухню, разогревает себе суп и варит сосиски. После этого Христенко вскрыл бутылку водки, сел за стол и просто уставился в окно.

– Несчастный одинокий старик, – посочувствовал один из агентов. – Хотелось бы знать, его решение помочь французской шпионке явилось актом отчаяния, желанием вновь ощутить прилив адреналина или чем-то иным?

– Как бы там ни было, мы это скоро выясним, – ответил ему Юсуфов.

* * *