Посланец старейшин

День 11. 14.00, восточное поясное время

Тяжелый грузовик катил на северо-восток по Северной Каролине. Сайяф сидел молча, поставив сумку позади себя на откидное сиденье, а Бумер тем временем слушал какую-то музыку в стиле кантри, красоты которой Сайяф не понимал, да и не хотел понимать.

Они останавливались в Новом Орлеане, в мотеле для дальнобойщиков, где сняли себе по отдельной комнате. Таковы были правила – избегать переутомления, которое часто приводило к автокатастрофам. Водители обязаны были отдыхать десять часов, и Бумер объяснил все это мексикашке. Они позавтракали, потом снова двинулись в путь, а по дороге дважды останавливались для устранения мелких неполадок. Сайяф очень переживал, что не может сотворить молитву, но Аллах, наверное, поймет и простит его.

– Так ты, значит, из Детройта, – с лицемерным дружелюбием начал Бумер, зная, что мексиканский наркодилер бессовестно врет.

– Я уже целых шесть лет как гражданин Америки, – ответил Сайяф с хорошо поставленным мексиканским акцентом.

– А ты женат?

– Ага. У меня двое подростков.

– Типичная американская семья, скажи?

– Очень, очень типичная.

– А мы с женой видимся редко, вечно я в рейсах, – пожаловался Бумер. – При нынешних ценах на горючее каждый рейс обходится все дороже и дороже. А все проклятые арабы. Наверное, мне надо было идти в колледж и изучать эти самые компьютеры. Сейчас все на компьютерах, а я в них ни бельмеса не понимаю. Видно, будущее в них, в этих самых компьютерах.

Сайяф промолчал, поскольку у него не было желания поддерживать беседу. Ему хотелось, чтобы Бумер повнимательнее следил за дорогой и благополучно доставил его туда, где ему надлежало быть. Бумера же, в свою очередь, этот тип раздражал. Американский гражданин, мать твою! Впрочем, его денежки были ничем не хуже других. Если бы его не подвез Бумер, он нашел бы какого-нибудь другого водителя, и все дела. Ему просто не нравилось, что какой-то мексикашка брезгует поболтать с ним. Нет уж, не выйдет.

Однако вышло, и Сайяф был очень этим доволен – американец, наконец, замолчал. Теперь в кабине звучала только музыка. Сайяф с интересом смотрел на поля и фермы, мелькающие за окном. Как здорово была ухожена эта земля, сколько травы и деревьев. И как много машин на дороге, причем новых машин. Совсем не бедно жили эти испорченные толстые люди, у которых за душой не было ничего кроме денег и наркотиков, с помощью которых они предавались греху. Американцы были всем довольны, они считали, что живут в самой лучшей стране мира. При этой мысли у Сайяфа в душе появилось ощущение грядущего торжества. Со времени 11 сентября «Аль-Каида» не затевала ничего подобного.

Ничего, все скоро изменится.

* * *

День 11. 23.00. Москва

Снова зарядил дождь, крупные капли сверкали в ярком свете огней аэропорта «Домодедово». «Гольфстрим-IV» коснулся посадочной полосы даже на пять минут раньше намеченного срока и неторопливо выкатился с полосы на слабо освещенную часть поля, где стоял «мерседес» с выключенными фарами, практически невидимый в темноте.

Елена, снова надевшая черный парик, и отец Иванов со своей сумкой спустились по трапу следом за Жан-Клодом, который держал над ними большой зонт. Все трое подошли к большой машине, из которой вылез Фарит Букаев. Стоя под зонтиком, Алекс рассказал ему о гибели Шометта.

Букаев с искренним сочувствием склонил голову.

– Мне будет его не хватать, – наконец сказал бывший оперативник КГБ.

– Как и всем нам, – добавил Жан-Клод и повернулся к Алексу: – Он отдал мне последние распоряжения, велел вытащить вас отсюда. Сейчас я заправлюсь и через два часа буду ждать вас на этом месте. Главное – не торопиться.

Елена повернулась к Букаеву:

– Так, значит, нам придется здесь и распрощаться, Фарит Матвеевич?

– За вами будущее, – ответил он. – Здесь для вас жизни нет, поэтому будьте осторожны. Юсуфов жаждет реванша, и ради этого пойдет на все.

– О нас не беспокойтесь, – мягко сказал ему Алексей. – С нами все будет в порядке.

Букаев крепко обнял Елену. В наступившей тишине стало слышно, как капли дождя барабанят по зонту.

– Храни вас Господь, – сдавленным голосом сказала она.

Наконец, Фарит обернулся к Алексу:

– Мы с Жан-Клодом пока выпьем немного и поболтаем о старых добрых временах. Ключи в машине, – с этими словами он обнял Алекса. – Пока, дружище.

– До свидания, Фарит, – ответил растроганный Алекс.

Московские улицы, по которым катил на «мерседесе» отец Иванов, были ярко освещены, машин на дорогах было все еще довольно много. Город жил, переливался мигающими неоновыми вывесками и слепящим светом фар встречных машин, умывался дождем, который мгновенно исчезал под взмахами дворников на лобовом стекле.

Елена сидела рядом с Алексом, погруженная в собственные мысли. Друзья никогда больше не услышат о ней, поскольку им с Алексеем придется исчезнуть. При этой мысли ей стало горько. Ее школа, детство, теперь оставшееся далеко в прошлом, – все это оставалось в совершенно другом мире. Слушая шелест дворников по ветровому стеклу, она с трудом сдержала слезы. Фарит был прав – для них с Алексеем главным становилось будущее. Прошлого больше не будет. При этой мысли она вдруг почувствовала себя ужасно старой.

Алекс бросил взгляд на часы на панели, все время ощущая тяжесть «глока» под мышкой. Пистолета Ротштейна с ним больше не было. Часы показывали 23.50, время было на исходе. Еще десять минут уйдет на то, чтобы добраться до Алексея Иванова, потом Алекс исчезнет. Он доставит Старейшинам свое решение. Они полагаются на его мудрость, послужившую причиной того, что его отправили с этой миссией.

Так где же, в сущности, люди свернули не туда? Он вспомнил, с какой жалостью смотрел на водителей встречных машин и пешеходов, после того как в первый день пребывания в России издали наблюдал за ядерным взрывом в Сибири. Он вспомнил, что на третий день после его возвращения из Вашингтона, как и сегодня, шел дождь, когда он последовал за Алексеем Ивановым в библиотеку, чтобы занять его место в этом мире, вспомнил огни и шум в клубе «Ночная жизнь», где он встретился с Христенко, чтобы начать эту безумно опасную гонку. Согласие на нее было моральным обязательством перед Алексеем Ивановым, хотя никаких таких приключений он и не планировал. Тут Алекс снова взглянул на часы. Елена, полулежа на заднем сиденье, проверила содержимое сумки, где лежали пояс с деньгами и паспорта, потом взглянула на него и спросила:

– О чем ты думаешь?

– Мне нужно вернуть диск туда, где я его взял, – солгал он. – Так решил Геннадий Игоревич. Надо вложить диск в «Войну и мир». Я не спросил его, почему. А ты подожди меня в машине.

– Ты надолго?

– Нет, всего на несколько минут.

– А потом?

– Мы встретимся с Жан-Клодом и последуем плану Рене.

Она помолчала, подбирая слова.

– Интересно, Алексей, почему у меня такое странное чувство – как будто на самом деле это не мы с тобой?

– То есть?…

– Сама не знаю. Просто у меня такое чувство, а объяснить его я не могу.

Он взглянул на нее:

– Все будет в порядке. Это от усталости, тебе ведь пришлось так много пережить.

Она задумалась над его словами.

– Нет, тут что-то другое, только я не понимаю что.

До Всероссийской библиотеки имени В. И. Ленина оставался примерно квартал, и Алекс выключил фары, перед тем как зарулить на стоянку, погруженную в темноту. Потом он остановил машину.

– Запри двери.

В бардачке Алекс нашел фонарик, вышел из машины и захлопнул за собой дверь. Зонтик он брать не стал.

Одинокая лампочка освещала путь через грязные лужи. Наконец, он добрался до погруженного в темноту входа, открыл дверь и вошел. Взглянул на пыльный пол и, внимательно прислушавшись к царящей вокруг тишине и убедившись, что никого поблизости нет, включил фонарик. Вслед за лучом света он поднялся на второй этаж, где и находился отдел «Курск».

Здесь ничего не изменилось, всюду стояли все те же многочисленные книжные шкафы и стеллажи, покрытые прозрачной полиэтиленовой пленкой, защищающей драгоценные тексты от пыли и мусора. Он аккуратно прошел к тому же ряду книг авторов, чьи фамилии начинались с буквы «Т», остановился, заглянул под пленку и увидел лежащего Алексея, погруженного в глубокий сон и нормально дышащего.

Алекс взглянул на часы Алексея, переведенные на московское время, и увидел, что у него есть еще тридцать две секунды до того, как Алексей Владимирович Иванов придет в себя. Он отцепил бороду, снял очки и отложил их в сторону, затем снял священническую рясу. Потом пристроил фонарик так, чтобы они с Алексеем могли видеть друг друга, и уселся на ящик с книгами. Алексей тем временем стал шевелиться.

Агент СВР открыл глаза и какое-то время моргал, прежде чем осознал реальность произошедшего и разглядел собственного двойника в хорошем деловом костюме, приобретенном в Санкт-Петербурге, о чем Алексею уже было известно. Он откинул пленку и постарался убедить себя в реальности всего, что произошло. Алекс понимал его и не торопил, представляя, что сейчас переживает этот человек.

Алексей окончательно пришел в себя. У него было ощущение, что прошло всего какое-то мгновение с того момента, как он восемь дней назад нашел здесь диск. Другим потрясением, причем ничуть не меньшим, было видеть напротив себя двойника. Ощущение такое, будто смотришься в зеркало. Тут Алекс положил на ящик рядом с ним копию диска, принадлежавшую Христенко.

– Тебе известно все, как я и обещал, включая и представление об опасности, в которой вы оба находитесь. Сейчас мы обменяемся одеждой, ты вернешься к Елене, и вы будете продолжать жить. Причем ей ничего знать не обязательно.

Алексей еще секунду посидел, чтобы вернуть ясность мысли, потер глаза, помял мышцы своего мускулистого тела.

– Должен поблагодарить тебя за то, что ты в трудные минуты здорово помогал мне, проявляя свои способности. Например, водительские навыки в Вашингтоне, – продолжал Алекс.

– Я готов был помочь и во многих других случаях, но ты сам мне не позволял вмешиваться, – Алексей помолчал немного. – Ты ведь так и не объяснил мне, зачем тебе все это было нужно. И вообще, зачем ты здесь?

– Этого я тебе сказать не могу, – отозвался Алекс. – У тебя всего несколько минут. А то Елена начнет беспокоиться. Сам знаешь, она до смерти напугана и ни в чем уже не уверена. Так что теперь тебе придется думать за двоих.

– А ты?

– А я должен делать то, что мне поручено, и время моего пребывания здесь крайне ограничено.

– Откуда ты? – спросил Алексей.

– Этого я тебе тоже не могу сказать. Моя жизнь будет продолжаться, как и раньше, а твоя – как будто ничего этого не было.

Алексей пристально взглянул на него.

– Так ты не один из нас, верно?

– Верно.

– И как же на самом деле выглядят ваши?…

Ответом было молчание.

– И как далеко отсюда вы живете? Опять молчание.

– Насколько же вы должны быть более продвинуты?… Как вы относитесь к нам? Ладно, может, дашь хоть какой-нибудь совет?

– Нет. Отныне ты полностью предоставлен сам себе, и выводы тоже предстоит делать тебе самому. Если хочешь чего-нибудь добиться, старайся не размениваться на мелочи. Сам выбирай варианты дальнейшего развития событий.

– Ты имеешь в виду наше будущее?

– Точно. Будущее этого мира. Вам в нем жить, так что это ваше дело. Что же до моего мира и моего задания, то оно выполнено.

Алексей на мгновение прикрыл глаза и перевел дух.

– А откуда твои узнают все, что ты видел и слышал?

– У меня в организм имплантированы специальные микрочипы. На них все записано.

– Кроме твоих мыслей.

«Да, верно, – подумал Алекс, – кроме моих мыслей. А ведь это самое главное».

– Я постараюсь подробно изложить их.

Алексей немного подумал.

– Так, значит, ты мне вообще ничего не скажешь?

– Скажу, что ваша жизнь чрезвычайно коротка. Вы рождаетесь и умираете, не имея возможности даже моргнуть, но человечество совершенно этого не учитывает. Эта мысль должна помочь тебе любить, а не ненавидеть. К сожалению, ваша история учит пока совершенно иному.

Алексей подумал о разоблачении «Глоба-Линк» и сказал:

– Благодаря тому, что ты вместо меня сделал, жизнь у нас станет гораздо лучше. Я на это надеюсь.

– Сама по себе не станет.

Алексей понимающе кивнул.

Он вместе с Алексом пережил все, и теперь был куда мудрее, чем раньше.

– У тебя случайно нет сигареты?

– В пиджаке. Сейчас мы переоденемся и расстанемся.

Алекс дал Алексею пачку сигарет и новую зажигалку. В окружающей тишине Алексей прокрутил в памяти все события, пережитые вместе с Алексом за последние восемь дней. Одно из воспоминаний особенно взволновало его.

– Ты спал с моей женой.

– Сам знаешь, у меня не было возможности этого избежать. Впрочем, ей и ни к чему знать об этом. Если расскажешь, она подумает, что ты спятил. Это ты был со своей женой. Она хорошая женщина, тебе с ней очень повезло. Слушай, времени остается все меньше. Через час двадцать три минуты тебе и Елене надо быть у самолета.

– Знаю, – Алексей подумал и добавил: – Да, пожалуй, мне с ней действительно повезло.

– Вот твой бумажник и все остальное. С этого момента каждый из нас должен отправиться своим путем.

Алекс смотрел на свое второе «я», понимая, что на осознание невероятности всего происшедшего ему понадобятся недели, а то и месяцы или даже годы.

– Интересно, как прощаются при подобных обстоятельствах?

К его удивлению, Алекс довольно тепло улыбнулся.

– Мы с вами больше никогда не встретимся, Алексей Владимирович Иванов. Желаю вам удачи на всю оставшуюся жизнь. К сожалению, вы здесь в основном полагаетесь именно на удачу.

Алексей улыбнулся в ответ, но не сразу смог подыскать слова для ответа. Он встретился с чудом.

– Ладно, желаю тебе счастливо добраться до дома. Кем бы ты ни был…

Нет, «кем бы ты ни был» звучало нехорошо. Он имел в виду совсем не это. Алексей споткнулся при подборе понятия, которое точнее всего выразило бы то, что он думает. Он поднял голову и встретил устремленный на него взгляд. Все происходящее сейчас и то, что происходило на протяжении восьми дней, пока он лежал в сонном забытьи, было просто сверхъестественным. Нечего и говорить, он был в долгу у этого пришельца, выполнившего невероятно опасную работу. Но почему он за нее взялся? Было совершенно ясно, что у гостя тут свои собственные дела, но какие? Зачем все это понадобилось, и первый ли это визит, или они посещали планету и раньше? Возможно, не раз и не два.

За этим визитером должен стоять могущественный разум, который привел его сюда. И как пришелец смог попасть на Землю? Подходящих слов не находилось. И снова – зачем? «Чем вызван его интерес к нам? Неужели желанием контролировать нас, как утверждалось во множестве книжек? Он обладает возможностью обмениваться со мной мыслями так, что я незримо присутствую при всем, что с ним происходит, вот только его собственных мыслей прочитать не могу. Елена подумает, что я спятил. Об этом нельзя рассказывать вообще никому. Пришелец прав – мне никто попросту не поверит».

Слово, на котором он споткнулся, все еще было здесь, все еще требовало выхода. Он глянул в устремленные на него глаза и попытался произнести вслух то, что хотел. «Пусть знает, что я о нем думаю!» Голос Алексея был хриплым, но это все равно не помешало ему, хотя потребовалось собрать всю силу воли, чтобы вытолкнуть из себя эти слова. Нет, не «кем бы ты ни был».

– Чем бы ты ни был.

* * *

День 12. 14.15, восточное поясное время

Шепард вытащил из холодильника бутылку «буд-вейзера», свернул крышку и сделал глоток по пути в соседнюю комнату, где находился Юсеф, руками и ногами накрепко примотанный скотчем к необычному креслу с высокой спинкой, будто привезенному из какого-то тюдоровского замка. Рот Юсефа был заклеен, голова примотана скотчем к верхней части спинки. В общем, он мог шевелить только пальцами рук и ног, чем в данный момент и занимался, чтобы хоть немного унять отчаянный страх, который вызывал вид инструментов, принесенных вчера Шепардом. Сейчас они были разложены на маленьком столике неподалеку от него. Во всяком случае, ему казалось, что это было вчера, поскольку в этом помещении без окон не было ни дня, ни ночи. Из-за той дряни, которую кололи ему Форсайт и Шепард, он вообще не имел понятия, сколько времени находится в заключении. Нет, Юсеф никогда ничего не скажет неверному, тот лишь зря теряет время. Но что это за штучки-дрючки?

Брайан Шепард поставил бутылку на столик и подтянул кресло поближе.

– Сынок, – обратился он к Юсефу, – понимаешь, в жизни каждого человека наступает момент, когда ему предстоит повзрослеть и взглянуть в лицо фактам. А один из этих фактов заключается в том, что физическая боль очень быстро избавляет любого фанатика от верности кому бы то ни было. Стране, религии или какой-нибудь дурацкой идеологии. Надеюсь, ты понимаешь это?

Юсеф лишь молча смотрел на него.

– Да, такое случается со всеми нами, с хорошими и с плохими. Иногда жизнь буквально доводит до слез, вот как в твоем случае. Понимаешь, у тебя нашли некоторые составляющие атомной бомбы, и у меня не исчезает ощущение, что вы, ублюдки, сделали их несколько штук, а какой-то ученый недоделок, ненавидящий Америку, помогает вам, сволочам, собирать их. А раз такое дело, малыш, то обязательно должен существовать какой-то план, и ты, как один из команды, обязательно должен знать, что происходит. Ты хорошо меня слышишь?

Никакой реакции.

Шепард взял с маленького столика ножницы и разрезал штаны Юсефа над левым коленом. Он делал это медленно и аккуратно, потом отложил ножницы, взял молоток и загнал гвоздь в коленную чашечку Юсефа примерно на одну восьмую дюйма. Из-под скотча донеслись приглушенные крики.

Из раны тут же потекла кровь, но Брайан не стал вытирать ее, поскольку знал, что крови будет гораздо больше. Отложив молоток и гвоздь, спецагент взял шуруп и ввернул его в окровавленное отверстие. Все то время, пока он окровавленными пальцами вкручивал шуруп в коленку, Юсеф продолжал сдавленно кричать. Ввинчивать шуруп глубже у Шепарда уже не хватало сил. Теперь лицо жертвы было в поту, заливавшем глаза, но Брайана это волновало мало.

– Юсеф, так ты собираешься отвечать на мои вопросы?

Но правоверный мусульманин лишь корчился в кресле от боли.

– Так, значит, нет? – понимающе кивнул Шепард. – Ладно, давай продолжим, может, ты все-таки передумаешь.

Шуруп теперь торчал из коленной чашечки дюйма на полтора. Шепард взял филипсовский шуруповерт, вставил его в крестообразный шлиц шурупа и включил самую малую скорость. С каждым очередным оборотом вопли Юсефа, приглушенные скотчем, становились все громче, а кровь из раны лилась ручьем.

– Слушай, говнюк, в стране уже есть бомба, или кто-нибудь собирается привезти сюда эту мерзость, которая может убить много американцев?

Но ответом были лишь сдавленные вопли.

– Юсеф, если возникнет желание поговорить, ты только кивни.

Ответом были все те же вопли.

– Ну, смотри сам, – устало сказал Шепард. С этими словами он снова вставил жало шуруповерта в шуруп и сделал несколько оборотов, чувствуя, как металл прогрызается сквозь кость.

Теперь Юсеф орал уже безостановочно. «Интересно, – подумал Шепард, – сколько еще он выдержит, прежде чем заговорит или вырубится?» Именно на этот случай Брайан прикупил в аптеке по соседству с хозяйственным магазином нюхательную соль. Теперь кровь лилась так обильно, что не было видно шляпки шурупа. Шепард протер операционное поле, чтобы ясно видеть, что делает.

– Ты подумай, Юсеф. Торопиться-то нам некуда.

Шепард сделал еще глоток «будвейзера» и вкрутил шуруп в коленную чашечку чуть глубже. Юсеф буквально забился в конвульсиях, а потом обмяк. «Черт, – выругался про себя Брайан. – Интересно, что по этому поводу скажут борцы за гражданские права?» Он взял нюхательную соль. Времени терять было нельзя – он всегда за версту чуял всяческие неприятности и был уверен, что следует поторапливаться. Шепард отломил кончик большой ампулы и сунул ее под нос Юсефу. Тот пришел в себя и снова забился в конвульсиях.

– Вот и молодец, – ласково сказал Шепард. – Ты лучше не вырубайся, потому что в таком состоянии ты бесполезен. А нам с тобой есть о чем поговорить.

И он потянулся за окровавленным шуруповертом.

День 13. 00.30

Ливень прекратился, но на Новодевичьем кладбище все еще моросило. У свежей могилы генерала Героя Советского Союза Геннадия Игоревича Христенко стояли грязные лужи. Похоронен он здесь был по заслугам. На каменной плите была закреплена фотография Геннадия в военной форме и в чуть заломленной набок фуражке. Тогда ему было лет сорок, сразу становилось ясно, что это здоровый, сильный человек, который далеко пойдет.

На кладбище в половине первого ночи было безлюдно. Только Алексей и Елена стояли под зонтиком у могилы, скорбно склонив головы. Они прощались со старым другом. Впрочем, Геннадий Игоревич вряд ли одобрил бы их появление здесь, потому что это было слишком опасно. «Берегите себя», – сказал бы генерал, будь он жив. Алексей и Елена прекрасно знали это. Что ж, по крайней мере, теперь он покоился в мире рядом со своей женой Соней и сыном Сергеем. Хоть на это-то уж Бог для него расстарался.

Они еще немного постояли молча, зная, что время их враг, потом Алексей взял Елену за руку и нежно сжал в знак того, что им пора идти. Ведь их ждет еще одно неотложное дело, а потом и Жан-Клод у своего «Гольфстрима-IV» с полными баками. Он наверняка уже то и дело нервно поглядывает на часы.

– Прощай, друг! – напоследок негромко сказал Алексей.

Глава 12

УДАР МИЛОСЕРДИЯ

День 13. 1.15

Дождь прекратился незадолго до того, как Юсуфов, проработав далеко за полночь, вышел из своего кабинета и оказался на улице. В лицо дохнуло весной и свежестью. Менее получаса назад он разговаривал по защищенной линии с президентом Лавровым, который сказал ему, что совещание по СОИ обязательно состоится и никаких неожиданностей не предвидится. Теперь Юсуфов знал, что стоит за этим совещанием. Лавров даже намекнул на вполне возможное повышение в звании и должности при том условии, что обязательно будут задержаны Иванов и Ванеева. Без этого дело не может считаться окончательно закрытым.

Несмотря на поздний час, Юсуфов решил пройтись пешком, поскольку улицы были свободны от машин, отправившихся на ночлег. Он сделал глубокий глоток свежего воздуха, оправил форму и двинулся вперед по тротуару, не обращая внимания на служебную машину. Путь его лежал к Покровскому собору, уже темному в это время суток. В тишине слышен был даже звук его собственных шагов, что в Москве было большой редкостью. Он вытащил пачку «Уинстона» и закурил, наслаждаясь моментом. Давненько уже полковник Юсуфов так остро не чувствовал, что весь мир у него в кармане.

– Илья Васильевич! – раздалось вдруг за спиной, и Юсуфов тут же остановился. Голос был ему знаком. Он обернулся и увидел, что его окликнул священник.

– Так вы знаете меня, святой отец?

– Я – Алексей Иванов.

По телу Юсуфова пробежала дрожь – это был инстинкт, скорее даже рефлекс. Ясно было, что ему угрожает опасность. Но даже в этой ситуации он оставался абсолютно спокоен. При мысли о том, что Иванов, находящийся в международном розыске, осмелился вдруг появиться в самом центре Москвы, его губы тронула легкая улыбка.

Юсуфов приблизился, остановившись метрах в семи от Алексея.

– Ты что о себе возомнил? Торчишь тут, зная, что тебе конец?

– Я только что вернулся с кладбища, где похоронен Геннадий Игоревич Христенко – человек, которого вы убили.

– Чушь какая-то. Он умер от туберкулеза. Болезнь продолжалась уже несколько лет.

– Вы его убили.

– Он был двойным агентом, шпионил против Родины. Доказательства записаны на видео. Факты свидетельствуют и против твоей жены, Елены Ванеевой, которая тоже оказалась предательницей.

– Они всего лишь пытались не допустить прихода к абсолютной власти компании «Глоба-Линк». Думаю, вы уже читали об этом в газетах. Так что они не большие предатели, чем вы.

– Ах да, «Глоба-Линк». Значит, твоя супруга возомнила, что вы способны этому помешать?

– Мы обо всем рассказали мировой прессе и сделали достоянием общественности весь заговор. Теперь все кончено.

– Да, нашуметь вам удалось, – с некоторым удивлением кивнул Юсуфов. – И на этом основании ты решил, что войдешь в историю как спаситель человечества от самого себя? Похоже, Алексей Владимирович, вы просто начитались детективов. Я только что разговаривал с президентом Лавровым. По его словам, все идет своим чередом, а я, к слову сказать, теперь уже точно получаю повышение. «Глоба-Линк» станет реальностью после голосования, которое состоится через девять часов.

– Больше и не понадобится. Я полагаю, что сейчас о раскрытом заговоре вещают все телеканалы, пишут все газеты и журналы, рассказывают все радиостанции.

– Ну ты даешь! Неужели думал, что материалы с вашего диска когда-нибудь попадут в печать, чтобы любой козел мог с ними ознакомиться?

– Это была сенсация века. С «Глоба-Линк» покончено!

– Вы предоставили материалы представителям корпоративных изданий! То-то же! «Орбита», наше российское телевидение и все остальные каналы во всех странах, лондонская «Таймс», как и другие крупные газеты – все они являются собственностью корпораций. Неужели ты хоть на мгновение мог подумать, что кто-нибудь из этих журналистов стал бы рисковать карьерой, выпуская подобный репортаж? Не будь идиотом!

Алексей буквально оцепенел. Юсуфов был прав – они с Еленой, Шометтом и генералом Аткинсом говорили напрямую с противником. Все эти люди спокойно поглощали информацию, зная, что им не разрешено будет ее обнародовать. Это не было вопросом честности и совести, это было вопросом выживания. Боже милостивый, все впустую! Какими же дураками были они, рассчитывая, что журналисты, являющиеся неотъемлемой частью прогнившей системы, ухватятся за сенсационную тему.

– И вы знали об этом с самого начала, – пробормотал Алексей негромко. – И все главы государств тоже участвуют в этом. Они собрались под видом совещания по СОИ, которое тщательно организовали главы крупнейших корпораций, богатейшие люди мира.

– Ага, теперь ты все понимаешь! Только вот поздновато ты повзрослел, Алексей Владимирович.

Алексей все еще пребывал в ступоре, тупо глядя на собеседника и только сейчас начиная осознавать всю серьезность того, что он наблюдал глазами Посетителя. Да, Юсуфов прав. Все усилия оказались напрасны, Шометт и все остальные погибли ни за что, поскольку свободное общество исчезнет, а миром будут править директора корпорации «Глоба-Линк» и назначенные ими руководители государств.

Алексей лихорадочно осмысливал происходящее. Он знал, что СВР обо всем этом в известность поставлена не была, Христенко все выяснил по своим каналам. Интересно, а как же в американском Пентагоне, в их отделе специальных операций? Они знали? Знала ли их военная разведка? ЦРУ-то точно было не в курсе, ведь для Форсайта новость оказалась неожиданной и просто ошеломляющей. А Шепард из контрразведки? Замдиректора разведуправления Ротштейн, в принципе, должен бы был что-нибудь знать. А сам Посетитель? Может быть, он появился здесь именно для того, чтобы сделать определенные выводы и дать оценку этому миру.

Разве такое возможно?

– Даже сознавая неизбежность того, что должно произойти, – проговорил Алексей, – вы все же пытали мою жену.

– Она предательница Родины, и умрет за это… как и ты!

Его рука уже легла на рукоять пистолета, но во лбу Юсуфова вдруг появилась дырочка – как раз над правым глазом. Выстрел был негромким, вряд ли его слышал кто-либо из прохожих.

Из темноты появилась Елена в черном парике с «глоком» Алексея в руке. Она молча наблюдала, как тело Юсуфова оседает на землю. Алексей пошарил глазами вокруг – вдруг кто-то все же услышал выстрел. Но место было безлюдным.

Елена замерла, уставившись на мертвое тело, а Алексей тем временем отобрал у нее пистолет. Все разыгрывалось по сценарию, который был ей абсолютно непривычен. Она подошла к трупу, лежащему в луже крови на тротуаре. Сейчас Елена была похожа на зомби, и взгляд, которым она наградила убитого, был совершенно мертвым. Таким же невидящим, как и взгляд Юсуфова, уставившегося в пространство.

Но она была довольна.

Теперь в России им делать было больше нечего – этот период жизни миновал. Сейчас они были просто мишенями, и единственное, что им оставалось, – это бегство. Они бросились к букаевскому «мерседесу», который должен был доставить их к Жан-Клоду.

И к свободе.

* * *

День 13. 13.00. Женева

Этот город, мировой центр огранки алмазов и часового производства, раскинулся на берегу Женевского озера. На покрытой рябью водной поверхности реяли паруса прогулочных яхт. В озере отражались здания набережной, окрашенные в пастельные тона, а система рукотворных прудов была излюбленным местом влюбленных и мыслителей. Берега украшали средневековые стены и витражи, вдоль набережной тянулись многочисленные кафе, при каждом из которых имелся небольшой причал, где можно было взять напрокат яхту или катер любых размеров. Старинные здания, выходящие фасадами на озеро, соперничали красотой с современными. Короче говоря, Женева была городом непредсказуемым, отличающимся каким-то особым духом нейтральности и толерантности.

В Женеве помещались Швейцарский национальный банк, Цюрихский союзный банк Швейцарии, Швейцарская банковская корпорация, банк «Швейцарский кредит» и еще множество других. Репутация всех этих банков была достаточно двусмысленной – в них аккумулировались средства, утаенные корпорациями от налогов, не говоря уже о деньгах мировых наркобаронов и диктаторов, укравших их у своих народов, которым они принадлежали по праву.