Сейчас у Алекса в первый раз выдалось время отпереть цифровой замок атташе-кейса. Там был пояс с деньгами, «глок», его паспорта и досье. Алекс попытался представить, что же произошло. Он знал о назначенной Шометтом встрече со Светланой Нармоновой, где должны были присутствовать стенографистка и нотариус, но кусочки головоломки никак не складывались. Через десять минут машина остановилась у магазина «Босс», витрины которого были оформлены черно-белыми фотографиями Хэмфри Богарта из «Касабланки», выглядящего очень круто. Алекс попросил водителя подождать.
Здесь он купил себе серый в полоску деловой костюм, рубашку, галстук, носки и ботинки, переодевшись, посмотрелся в зеркало и решил, что выглядит вполне прилично. Расплатившись наличными, Алекс отправился в примерочную, надел обновки, под которыми спрятал пояс с деньгами, а одежду, снятую с охранника на даче Румянцева, выбросил в мусорный бак. Снова сев в машину, он велел водителю: – В «Невский Палас».
Пятизвездочный отель «Невский Палас», построенный консорциумом «Коринтия», появился на Невском проспекте сравнительно недавно, это была одна из роскошных гостиниц, украшающих главную улицу города. К тому времени, когда машина остановилась перед входом, начал накрапывать дождь. Когда швейцар в форме распахнул дверь, Алекс щедро расплатился с водителем и получил в ответ «большое спасибо» и широкую улыбку.
Элегантно одетый бизнесмен с атташе-кейсом вошел в отель, взглянул на гостеприимно распахнутые двери художественного салона «Лувр» и обвел взглядом холл, который уходил в глубь здания и был накрыт стеклянным потолком во всю длину. В центре высился стеклянный купол, под которым располагались двести восемьдесят два чудовищно дорогих номера. В блестящем бежевом мраморе пола отражался яркий свет многочисленных фонарей. Персонал был аккуратно одет, мужчины – в красные пиджаки и черные брюки, женщины носили такого же цвета жакеты и короткие черные юбки.
Все были исключительно обходительны и профессиональны.
Алекс подошел к стойке, обратив внимание, что на часах 17.15 – то есть на полчаса больше, чем он рассчитывал. Елена сейчас, наверное, нервничая, дожидалась мужа в их квартире. Об этом ее должен был попросить Форсайт.
Он представился Алексеем Ивановым, предъявил паспорт и снял довольно скромный номер за шестьсот пятьдесят долларов в сутки, сказав, что вскоре должна прибыть его супруга. Алекс расплатился наличными долларами и был препровожден в номер, состоявший из гостиной и застеленной персидским ковром спальни с огромной кроватью.
В гостиной имелся прямой телефон, спутниковое телевидение, сейф, мини-бар и все необходимое для подключения компьютера. «Да, без мыла в жопу влезут», – подумал Алекс, уже привыкший к ужасным манерам Алексея. Он дал коридорному приличные чаевые и, наконец, остался один посреди молчаливой роскоши. Бросив атташе-кейс на диван, он позвонил во французское посольство в Москве.
– Нет, – ответил голос с сильным французским акцентом. – Ни для господина Филиппова, ни для господина Иванова никаких сообщений не оставлено.
– Тогда скажите, кто-нибудь из сотрудников в последнее время разговаривал с Рене Шометтом?
– Прошу прощения, но мы не имеем права…
– Ничего, я понимаю. Спасибо.
Он отправился в ванную комнату, умылся, затем вышел из номера. В холле ему выдали фирменный зонтик с символикой отеля и вызвали такси, которое помчало его по Владимирскому проспекту, обычно забитому транспортом. Он велел водителю проехать по Московской улице, застроенной дореволюционными жилыми домами, теперь в основном заселенными состоятельными людьми.
Алекс разглядывал улицу и прохожих с тщательностью какого-то автомата, едва ли не нюхом стараясь учуять хоть какие-то признаки опасности. Ведь он знал, что его ищут, причем многие. Он внимательно приглядывался к припаркованным машинам, входам в магазины, к любым местам, которые могли быть использованы в качестве ловушки. Самым сложным оказалось то, что практически все держали над головой зонтики, поэтому лица людей разглядеть было трудно.
Он попросил водителя свернуть в Кузнечный переулок, где машина остановилась перед Кузнечным рынком, одним из самых популярных в городе. Алекс велел водителю подождать, вылез из такси и раскрыл зонтик, поскольку дождь уже разошелся не на шутку. Он нашел телефон-автомат, набрал номер телефона квартиры, где его дожидалась эта женщина, не сводя при этом глаз с парадного пятиэтажного дома, который находился совсем рядом, на Московской улице, 15. Он знал, что Елена нервничает, поскольку было уже без пяти шесть и он опаздывал на два часа. Телефон в квартире дал лишь один гудок, потом трубку сняли.
– Привет.
– Не говори, просто слушай, – спокойно сказал он, не сводя глаз со входа в дом. – Немедленно уходи из квартиры, возьми такси и поезжай в отель «Невский Палас». Тебя там уже ждут, знают, что подъедет моя жена. Коридорный проводит тебя в номер. Жди меня там. Я хочу убедиться, что за тобой не следят.
– Уже ухожу.
Алекс услышал щелчок положенной трубки, вернулся в такси и снова уставился на парадное сквозь залитое дождем окно. Через шесть минут он увидел, как она выходит, раскрывает зонтик и идет на угол, чтобы поймать такси. При виде ее скорее отреагировал Алексей, чем Алекс, который знал об их отношениях все до мельчайших подробностей. В груди Алекса вдруг тревожно заколотилось сердце Алексея.
На ней был длинный плащ, черная сумка на плече. Как всегда, она шла с высоко поднятой головой, длинные ноги горделиво ступали по мокрому асфальту. Алексей страстно любил ее не только за то, что она была совершенно незаурядным человеком, но и как просто великолепную женщину. Правда, им почти не выпадало возможности побыть вместе. Она постоянно ускользала от него. Нет, не потому, что он был с ней недостаточно нежен, просто в последние годы работа постоянно разводила их в разные направления.
Во время последней встречи в московской квартире они почти ничего не успели сказать друг другу. Он лишь сообщил, что должен побывать в главной московской библиотеке и забрать диск, оставленный Христенко в отделе «Курск» библиотеки имени Ленина. Слишком уж он рвался вперед, мечтая получить от жизни все и сразу, хотя сейчас и не смог бы припомнить, чего именно желал так страстно. Разве могло это идти хоть в какое-то сравнение с чувствами, которые он испытывал по отношению к ней, хотя внешне это практически никак не выражалось. Они оба были чересчур преданы своей работе, месяцы разлуки сливались в годы.
Он видел, как она поймала такси, села в него, наклонилась вперед к водителю, чтобы назвать ему адрес, при этом не забывая обшаривать взглядом улицу, – не появится ли вдруг какая-нибудь подозрительная фигура, не тронется ли с места одна из стоящих у тротуара машин.
– Видите вон то такси? – спросил он водителя. – Следуйте за ним, старайтесь держаться примерно в полуквартале позади, но не теряйте из виду. Если придется, проезжайте на красный свет, штраф я заплачу.
Через несколько минут ее такси свернуло на Невский проспект и остановилось перед входом в «Невский Палас», где швейцар тут же подскочил к машине, распахнул дверь и помог Елене выйти. Такси Алекса притормозило метрах в ста от отеля, и он внимательно наблюдал за происходящим. За это время по Невскому промчалось множество машин, но ни одна из них не остановилась, даже не притормозила у входа в отель. После этого Алекс велел водителю тоже подъехать ко входу.
Щедро расплатившись с таксистом, он еще раз окинул взглядом залитый дождем проспект, вышел из машины, нырнул под козырек входа и снова огляделся, убедившись, что никто за ними не следит. Войдя в холл и вернув зонтик, Алекс подошел к стойке, за которой был все тот же портье, с которым он разговаривал раньше, и спросил:
– Скажите, моя супруга прибыла?
– Да, буквально три минуты назад, господин Иванов. Мы проводили ее в ваш номер.
– Благодарю.
Он еще раз окинул взглядом холл. Здесь в основном были деловые люди, мужчины и женщины, на вид сплошь иностранцы. Никто не смотрел на него, и чувства подсказывали, что ничего подозрительного нет. Однако осторожность еще никому и никогда не помешала. Он уже слишком много знал о новообразованной корпорации «Глоба-Линк» и ее целях, о тайно производимом пластике, назначение которого ему до сих пор не было понятно. Могущественные, богатые люди больше всего на свете желали, чтобы он исчез из жизни.
В тягостных раздумьях Алекс поднялся на лифте на свой этаж и по коридору, застеленному ковровой дорожкой, бесшумно подкрался к номеру.
У двери он огляделся. Никого не заметил и негромко постучал.
– Кто там? – негромко спросили из номера.
– Это я.
Дверь открылась, на пороге стояла Елена. На лице ее явно читалось облегчение пополам с внезапной страстью, которая так и рвалась наружу. Она бросилась к нему, заключила в объятия, увлекла за собой в номер и только потом вспомнила об открытой двери, которую тут же захлопнула.
– Милый, милый! – она впилась губами в его губы, сжала его так крепко, будто это был их последний поцелуй.
Правильно откликнулся на ее реакцию Алексей. Он нежно обнял и принялся целовать свою жену, с которой Алекс даже ни разу не разговаривал. Он не смог выдержать поцелуя дольше трех секунд, хотя она и не хотела отпускать его от себя, чтобы до конца прочувствовать его любовь. В его объятиях было нечто странное, хотя она и не могла определить, что именно. Просто что-то было не так. Но после всего пережитого за последние несколько дней ее уже мало что могло удивить в их отношениях. Она отлично знала, что ее любимый разыскивается за убийство. Такого Алексея она никогда в жизни не видела. Он ласково выпустил ее и спросил:
– Ты в порядке?
– Да. Да, конечно.
– А ты проверила?…
– Слежки не было. Все в порядке.
Он снял пиджак, заглянул в спальню, в ванную комнату, потом прислушался, а она тем временем следила за тем, как он проделывает привычную и давно ей знакомую процедуру. Когда он, наконец, вернулся в гостиную, Елена уже сидела на диване.
– Газеты читала? – напрямик спросил он.
– Не поверила ни единому слову.
Их взгляды встретились.
– Тогда ты знаешь, что все это часть заговора.
– Да, но зачем все это? Что такое могло случиться со времени нашей последней встречи – с того дня, когда ты отправился в библиотеку?
Значит, про библиотеку она знала. Это еще нужно обмозговать. Просто сейчас он думал совсем о другом.
– Слушай, а как в газетах было преподнесено убийство посла Фармера?
– Ну, пишут, что он был убит поздно вечером, хотя точное время смерти до завершения экспертизы не указывается. Смертельным оказался выстрел в голову – пуля попала в основание черепа. Тело обнаружили на следующее утро в Москве-реке, плавающим лицом вниз. Оно пробыло в воде несколько часов и его прибило к берегу. Были приведены даже слова поверенного в делах Лоуренса Холлингсуорта, который утверждает, что именно тебя последним видели с послом, после чего ты якобы исчез.
– А насчет Анатоля Боннарда?
– По данным Интерпола, у вас была конфиденциальная встреча по поводу намечающегося совещания в Женеве. Это я узнала через свои источники в СВР, поскольку в газетах практически ничего не было. Скажи, но ведь это все неправда, да?
– Полная чушь.
– Тогда зачем все это?
– Затем, что они хотят убрать меня с пути, – ответил Алекс.
– Не понимаю. Кто и с какого пути пытается тебя убрать?
– А что еще тебе сказали?
– Что у тебя тяжелое умственное расстройство. Врачи-психиатры считают это следствием длительной работы в разведке, а кроме того, со времен афганской войны у тебя еще в сравнительно молодом возрасте наметилась склонность к убийствам невинных женщин и детей. Еще сказали, что ты побывал в плену, тебя пытали, а потом ты бежал, перебив охрану. Выбираясь к своим, ты длительное время находился в условиях страшной жары, и организм подвергся обезвоживанию. То есть внешне ты производишь впечатление нормального человека, но на самом деле – маньяк-убийца.
«Великолепно устроенная ловушка, – подумал Алекс. – Целый набор совершенно лживых сведений о человеке, якобы полностью подтверждающих и объясняющих его психические отклонения. Даже по времени все было рассчитано просто идеально».
– Кстати, не забудь и о Рене, – неожиданно продолжала она. – В газетах пишут, что он твой приятель, французский адвокат, который вполне может знать о твоем местонахождении, но тщательно эту информацию скрывает.
«Значит, Рене у них в руках», – подумал Алекс, тупо глядя в пространство. «Глоба-Линк» имеет связи в самых высших кругах и ни перед чем не остановится. Михаил Михайлович Филиппов, сбежавший банкир, теперь стал больше похож на муху, которую пока просто случайно не могут поймать. Раз за разом он ускользал из расставленных ловушек, последняя из которых была устроена на даче Румянцева. Теперь он снова оказался на свободе, следовательно, сезон охоты на Алексея Иванова продолжался.
– Где ты так долго был? – спросила она. -Я чуть с ума не сошла от беспокойства.
– В Архангельске, на заводе «Макроникс». Слышала что-нибудь об этой фирме?
Он рассказал ей о своем посещении заводов в Архангельске и Ижоре, где производили огромные пластиковые блоки, предназначение которых ему до сих пор так и не было ясно. Но ведь именно они испытывались семь дней назад в Сибири в условиях ядерного взрыва.
Алексей пояснил:
– Это как-то связано с готовящимся захватом власти.
– С каким еще захватом? – недоуменно переспросила она. – Не понимаю.
– «Глоба-Линк» хочет убрать меня с пути до совещания в Женеве.
Она явно растерялась.
– «Глоба-Линк»?…
Тогда он рассказал ей всю историю целиком. Она отреагировала на услышанное так же, как и Рене, поскольку заговор был слишком обширен и, на первый взгляд, совершенно безумен. Она была так поражена, что некоторое время сидела в полном оцепенении.
– А голосование, значит, состоится на совещании по СОИ, да? – для верности.переспросила она.
– Да, на совещании по вопросам СОИ. По крайней мере, так они его называют – естественно, для отвода глаз.
Он уселся на диван рядом с ней, а она молча смотрела, как он сидит, подперев голову руками, и смотрит в пространство. Через некоторое время Елена снова заговорила:
– Так что там насчет этого пластика?
– Сам не знаю. Но какая-то связь наверняка существует.
– Не понимаю.
– Пока я и сам больше ничего объяснить не могу.
Один момент в его поведении вдруг показался ей странным.
– Слушай, да ты ведь больше не куришь!
– Что?
Губы ее тронула легкая улыбка.
– Да просто ты, когда нервничаешь, всегда куришь.
Он тут же спохватился.
– Просто сигареты кончились, а купить не успел.
– Ты же знаешь, у меня для тебя всегда припасена пачка.
Она вытащила из сумочки пачку «Кэмела».
– Где твоя зажигалка?
– Зажигалка?…
– Ну да, «Данхилл», которую я подарила тебе на день рождения.
Он попался.
– Наверное, потерял… Ты уж прости.
Как глупо с его стороны было не подумать о том, что Алексей курил! Елена зажгла спичку, он прикурил, сделал глубокую затяжку и едва удержался от приступа кашля. Она тем временем встала, подошла к окну и уставилась на струйки дождя за стеклом.
– Хорошо, если бы ты мог сообщить мне побольше фактов, – наконец прервала молчание Елена. – Например, кто конкретно в этом замешан?
– Ну, например, Андре Робеспьерр. Он председатель банка «Евро-Свисс». Потом Владимир Юрьевич Румянцев, сопредседатель «Спейс-Диска», – тут он смолк и взглянул на нее.
Она обернулась и тоже посмотрела на него, чувствуя, что он колеблется. Алекс несколько мгновений испытующе глядел на нее, и тут у него мелькнула внезапная мысль. Он потушил сигарету в пепельнице и поднялся с дивана.
– В чем дело? – спросила она.
Он вдруг все понял, посмотрел ей в глаза, потом приблизился к Елене и остановился прямо перед ней. Алекс искал в ее лице хоть какое-то смущение, какое-то напряжение в уголках губ, потупленные глаза.
– Почему ты не рассказала мне об аресте? -спросил он.
У нее слегка – чуть заметно – расширились глаза.
– А откуда ты?… – она смолкла, потом продолжала: – Христенко… Я не знала, что он… – она снова смолкла, пытаясь как можно быстрее решить, не расставил ли Алексей ловушку родной жене. Не загнал ли он ее в ее же собственный капкан?
– Да там ничего особенного и не было, – как ни в чем не бывало ответила она через секунду. – Юсуфов после приема просматривал записи с камер слежения, и ему показалось, будто Геннадий Игоревич передает мне диск. Он не был в этом уверен, поэтому организовал за мной слежку. Когда я передала диск Брентано в метро… – она снова запнулась, лихорадочно думая. – Они так и не поймали его, поэтому я просто не знаю, что случилось дальше с диском. Поверь, задержание было чистой формальностью. Они проверили меня на детекторе лжи, я его прошла, а потом было нечто вроде психологической проверки… Сама даже не знаю, как именно надо это назвать.
Ей был знаком этот его взгляд – ведь он сам был шпионом по натуре, иначе на такой службе долго бы не протянул. Его рука внезапно взметнулась и ударила ее по лицу с такой силой, что Елену отшвырнуло к стене. Она негромко вскрикнула.
– Ведь они перевербовали тебя, верно? – это был уже не вопрос, а констатация факта.
Она, все еще не пришедшая в себя, отрицательно помотала головой, но его рука тут же снова пришла в движение. На сей раз женщина повалилась на пол. Алексей знал, за что ударил жену. Должно быть, он все понял по ее поведению, и теперь ей уже ничего не удастся объяснить. Он рывком поставил ее на ноги.
– Так что, скажешь, это не так?
С этими словами он отвесил ей еще одну пощечину, и все лицо женщины покрылось красными пятнами от ударов. Она споткнулась о небольшой журнальный столик, упала и слабо вскрикнула. Елена, почти оглушенная, с сожалением и стыдом смотрела на мужа, лежа на полу. Все было кончено, ее обман раскрыт. У них никогда ничего больше не будет, поскольку она предала своего единственного союзника, единственного человека, которого любила. И едва она осознала это, как эмоции тут же выплеснулись наружу, у нее начался едва ли не истерический припадок. Елена встала на колени, по ее щекам потоком лились слезы. Сейчас она была похожа на ребенка, который без спросу взял пирожное из вазы и был на этом пойман и отшлепан отцом, причем не со зла, а из любви, чтобы навсегда отучить ребенка воровать. Его малышка плакала, сознавая, что виновата, но объяснять это уже не было нужды. И она знала, что Алексей это понимает.
Алекс ничего не говорил, просто стоял над ней, чувствуя, как от удара горит рука. Он ждал, когда Елена выйдет из этого состояния. Наконец рыдания прекратились, она подняла залитое слезами лицо и виновато взглянула на него.
– Они собирались меня убить. Ты же знаешь, каковы эти типы. Они сказали, что смерть будет медленной и мучительной. Пойми, Алексей, я… Да, я просто испугалась. Я оказалась в полной власти Юсуфова, а умирать так не хотелось! – теперь ее била крупная дрожь. – Мне… мне просто не хотелось умирать! – последние слова она уже выкрикнула, как бы призывая его понять, что ей пришлось пережить, и закрыла ладонями мокрое от слез лицо.
Он решил дать женщине выплакаться, и тут она, полностью обессиленная всем произошедшим, снова подняла голову и взглянула на него. Ее глаза, в которых читалась лишь любовь к нему, буквально молили о прощении. Алекс помог ей подняться с пола, обнял, давая почувствовать, как сильно любит ее Алексей. Она тоже молча обхватила его, как никогда нуждаясь в муже.
Он ласково погладил ее по голове. Она и Алексей работали в спецслужбах, но выросли в постоянном страхе перед системой. Страх, укоренившийся в душах, было очень трудно изжить – он был в крови, несмотря на новые правительства и идеологии, сохранился до этих дней. И, продолжая сжимать ее в объятиях, Алекс понял, насколько этот страх в ней глубок.
Он подвел ее к дивану, она тихо присела на краешек и теперь смотрела прямо перед собой, выплакав все слезы. Елена просто сидела, плечи поникли, глаза стали пустыми, будто она находилась в каком-то гипнотическом трансе.
Алекс принес из ванной полотенце и вытер ей глаза. Она уже перестала всхлипывать, и единственным звуком в комнате был стук дождевых капель по подоконникам. Он дал ей несколько секунд, чтобы успокоиться, усевшись на диван, притянул ее к себе, а она положила голову ему на плечо. Елена была совершенно опустошена. К тому, что она уже сказала, добавить ей было нечего. Поэтому они сидели молча, в душе он уже простил ее, поскольку Алексей любил эту женщину. Эти двое пробыли мужем и женой четыре года лет и просто не могли позволить кому-то или чему-то разрушить свою любовь.
Наконец Елена кивнула, давая понять, что ей уже лучше. Она по-прежнему молчала, все так же прижавшись головой к его плечу, вспоминая все события пяти дней, прошедших с тех пор, как Алексей вернулся из Америки. Должно быть, его тоже терзал страх, поскольку он знал, что обвинен в убийствах, которых не совершал, а теперь Юсуфов начал охоту за ним. Как же ничтожно мало сочувствия она проявила к мужу до этого момента, когда все вдруг стало отчетливо ясно.
– Иногда я сама задумываюсь, что и зачем делаю, – наконец негромко сказала она. – До сих пор я жила с сознанием превосходства над остальными. Я получила работу в самых высоких эшелонах власти, жила куда лучше многих. А на самом деле все это оказалось просто засыхающим куском вчерашнего пирога, который не лезет в горло, – он по-прежнему молчал. – Папа любил повторять, что Родина – это все, даже если она убила тебя и всех, кого ты любил. Родина – это крепость, где, даже если тебя постигла неудача, всегда оставалось главное, что никуда не денется и после твоей смерти. Правда это или просто лицемерие? Я до сих пор так и не поняла этого. Думаю, для меня имеют значение лишь наши собственные жизни – твоя и моя. Или такой подход тебе кажется слишком эгоистичным?
Сейчас с ней был только Алексей, исключительно он.
– Знаешь, Елена, все, что у нас по-настоящему есть, – это мы с тобой. Я всегда знал это, хотя верно служил своей стране и готов был за нее погибнуть. Теперь же на кон поставлено нечто большее, чем одна страна, вся планета вдруг съежилась до размеров горошины. Мы все заложники сил, которые хотят захватить власть.
Сейчас разговаривал с ней только Алексей, поскольку у Алекса просто не было возможности по-настоящему понять их истинные чувства. Тут пришелец с далекой планеты впервые начал кое-что осознавать, в первый раз за все эти дни он сумел ощутить их чувства друг к другу, особенно когда увидел, как она нежно гладит его по лицу, затем прижимается губами к его губам, сначала лишь нежно касаясь их, а потом впившись со всей накопившейся страстью.
– Мы с тобой в большой опасности, – сказала она, чуть отодвинувшись. – Но сейчас мне на это наплевать.
Он понял, что она имеет в виду, и его вдруг охватил приступ страха. Это не было частью плана, да и Старейшины никогда ни о чем подобном не упоминали. Что же делать дальше? Будет ли порядочно с его стороны вторгнуться в интимную жизнь Алексея? Но и отвергнуть ее сейчас было бы не только актом несправедливости. Алексей ни за что бы не смог так поступить, поскольку любил эту женщину.
В принципе, Алекс был знаком с человеческой любовью по материалам Второго Отчета – он и сам был человеком, только с другой планеты, и все же это человеческое слово «любовь» не до конца было ему понятно. Его даже удивляло, как может вещь настолько простая быть в то же время такой загадкой.
Алекс знал, что любовь состояла из четырех основных частей, которые не располагались по важности в каком-либо определенном порядке. Это половое влечение, симпатия, нужда в партнере и уважение к нему. Большинство супругов на самом деле не любили друг друга, что и служило причиной такого множества разводов. В обычных среднестатистических семьях существовали довольно слабые любовные отношения, все зависело от личных ощущений, сложившихся в данное время. Алекс предположил, что главным является половое влечение, но и так бывало далеко не во всех случаях. Иногда основную роль играл социальный статус, деньги, семья или работа. В основном, конечно, эти отношения носили сексуальный характер, но, если прочие составляющие отсутствовали, пары быстро распадались.
Взаимную симпатию понять было еще легко. Он нравится ей, она нравится ему. Им приятно в обществе друг друга, у них много общих интересов. Пока имеют место половое влечение и взаимная симпатия, нередко бывает так, что срабатывают и два остальных компонента – уважение и потребность друг в друге. Алекс знал, что именно они в межполовых отношениях были наиболее сложными из-за меняющихся обстоятельств жизни. Вступающие в брак человеческие пары обычно располагали тремя из четырех компонентов и удовлетворялись этим, поскольку считали, что надо быть реалистами. Но стоило со временем исчезнуть одному из трех моментов, что могло случиться по прошествии двух недель или двух лет, и брак, в конце концов, заканчивался разводом.
Половое влечение было самым хрупким из компонентов, особенно для женщин. Они часто утрачивали его, как только начинали чувствовать себя полностью уверенными в том, что их жизнь обрела стабильность. Например, после рождения детей. Порой половое влечение исчезало с возрастом, и партнер начинал похаживать на сторону. Супруга с возрастом набирала вес, и муж тут же терял к ней интерес, поскольку переставал видеть в ней девушку, на которой когда-то женился, хотя бывало и наоборот. Но как может женщина стремиться оставаться привлекательной для мужчины, к которому она, например, потеряла уважение? Оно всегда стоит во главе угла, поскольку если мужчина не добивается в жизни успеха и не зарабатывает больше жены – это важнейшая причина для разрыва. Не имея уважения к мужу, немногие женщины способны испытывать к нему половое влечение, поэтому отношения на этом практически заканчивались, хотя требовались месяцы, а порой и годы чтобы это осознать.
Самым важным компонентом была потребность друг в друге. В развитых индустриальных странах она встречалась как раз реже всего, особенно среди людей со средними и высокими доходами. Если допустить, что отношения средней пары базируются на трех из четырех компонентов, а со временем один из них пропадает, неважно по какой причине, невзирая на наличие детей, отношения снова катятся к разводу.
«Интересно, неужели полный спектр человеческих любовных отношений доступен только молодым людям?» – подумал Алекс, зная, что это во всяком случае никак не относится к Елене и Алексею, поскольку они явно обладали всеми четырьмя компонентами этой загадочной любви.
– А где сейчас Юсуфов? – вдруг спросил он.
– Даже не знаю. Ему известно, что я здесь, с тобой, а Геннадий у него в руках.
– Значит, он тебе доверяет.
– Он вообще никому не доверяет, – возразила она. – Пока мы с тобой в этой комнате, мы в безопасности. А вот как там снаружи – это дело совсем другое.
– Значит, нам надо придумать, как отсюда выбраться.
– Да, но только чуть позже. А сейчас давай посвятим хоть немного времени себе самим, – она снова поцеловала его. На сей раз поцелуй продолжался дольше и был крепче. Наконец она отпустила его, чтобы перевести дыхание. – Мы обязательно все придумаем, а сейчас мне нужен только ты, – прошептала она. – Я страшно хочу тебя, дорогой.
Глава 2
ДЕЛА НОЧНЫЕ
День 8. 19.00
У Христенко опять началось кровохарканье, кроме того, он никак не мог уснуть. Да арестованный генерал и не знал, сколько сейчас времени, поскольку у него отобрали часы. Он сидел на единственной табуретке, которую ему оставили в этой камере в подвале Лубянской тюрьмы. В камере без окон размерами полтора на два метра помещались только койка, которой он пока не воспользовался, и унитаз.
Стены были очень толстыми, поэтому сквозь них не проникало ни звука. Под потолком висела лампочка, защищенная стальной сеткой, назначением которой было не дать узнику возможности разбить лампочку и перерезать себе горло стеклом. Христенко знал, что раньше такое случалось. Больше всего его бесило, что с ним обращаются как с одним из обычных предателей, сидевших в этой камере до него, предателей, которые работали против Родины. Такое отношение было личным оскорблением.
Его поместили сюда после ареста. Он знал, что Юсуфов получил ордер, но так и не успел с ним связаться. Впрочем, конечно, этого можно было ожидать в любой момент. Он знал, что его специально держат здесь в полной изоляции. То, что он совсем не спал, никого не интересовало. Охранники наверняка знали об этом, ведь они то и дело поглядывали в дверной глазок.
Здесь было своего рода чистилище, в котором заключенного оставляли наедине со своими мыслями, чтобы он мог поразмышлять о собственной вине. Христенко знал об этом, поскольку именно он был одним из тех, кто придумал эту предварительную изоляцию, когда заключенный постепенно начинал осознавать, что на помощь ему никто не придет. Он пребывал в полном одиночестве, отрезанным от друзей, семьи, страны.
Геннадий Игоревич был бессилен что-либо предпринять, ему оставалось только держать себя в руках. У него отобрали форму, обувь, и теперь он сидел в обычной тюремной робе и в тапочках. В камере было довольно сыро и прохладно. Миска каши, которую ему сунули через отверстие в верхней части двери, так и стояла нетронутой, и по ней уже ползали какие-то насекомые.
За примерно двенадцать часов, которые он провел здесь, голову его посетило множество мыслей.
Ему было очень жаль, что невозможно позвонить партнерам и попросить их продать его долю акций «Ночной жизни». Он знал, что неминуемый конец приближается. Это чувствовалось по ощущениям в груди. Генерал раздумывал об этом и понял, что деньги умрут вместе с ним, поскольку оставить их было некому. Он был последним из своей семьи, одинокий пожилой человек, героическая жизнь которого закончится точно так же, как у какого-нибудь преступника. Да, такого Геннадий Игоревич, конечно, не предполагал.