Младший замер и в одно мгновение сделался печальным:
      – Зачем тебе это?
      – Просто, чтобы знать. Но если не хочешь, не отвечай.
      Без сомнений, этот мой вопрос ударил его по больному месту, но он всё же ответил, помолчав перед этим пару минут:
      – Ты наверно этого просто не поймёшь, Ив… Я очень боюсь оказаться не самим собой… Меня даже Рэй не понимает, хоть и супермозг. Вик-старший не понимает, хотя он мне словно брат-близнец… Вот, ты знаешь себя, где родился, где жил, что делал… кто твои папа-мама… Я тоже помню, всё помню, хоть и знаю, что этого не было. И я совсем не тот, кем себя считал… В один день, выходя из дому, чтобы поиграть с друзьями, которых только что видел в окно и которые звали меня, я оказался… в просто невообразимом застенке. Словно бы провалился из солнечного дня в холодную, пахнущую разложением ночь… Меня пытали, ни за что, просто так, чтобы получить какое-то своё чёрное удовольствие. Это было невозможно вынести, это сломало меня не один десяток раз… Но ещё страшнее было то, что я оказался не тем, кем считал себя всю свою жизнь… Вся предшествующая жизнь была сном, ярким и добрым, а реальность черна и ужасна, из неё нет спасения, что мне некуда возвращаться. Не было никого, кто был мне дорог: никогда не было мамы и папы, никогда не было брата и друзей… никогда… А я всего лишь поспешно выращенный для пыток клон человека, которого они ненавидят, но до которого не могут дотянуться… Извини, Ив, я не могу всего этого передать на словах.
      Младший словно бы помертвел, но продолжил:
      – И этот самый человек освободил и спас меня. А я, выполняя волю мучителей, едва не погубил его, снова оказавшись не тем, кем себя считал… Я не знаю самого себя и боюсь снова стать не тем, кем сейчас себя считаю, выпустить из своих тёмных глубин страшную тень, которая погубит не только меня, но и всех тех, кто стал мне дорог и близок. Очень боюсь… Ты не поймёшь меня…
      Несмотря на эти его слова, я понял. Столько чувств он вложил в свой рассказ, что я невольно представил себя на его месте. Что бы я почувствовал, если бы это произошло со мной. И от этих мыслей у меня внутри всё сжалось и похолодело настолько, что невольно пробила крупная и сильная дрожь.
      Младшего тоже буквально колотило, а на замершем лице не было даже отблеска чувств. И я испугался за него, такого маленького и несчастного.
      Усадив его на рюкзак, я сел рядом и притянул к себе. Было нужно, чтобы он ощутил поддержку, плечо друга, на которое можно опереться. Пусть я младше его, пусть я не испытал и малой доли того, что довелось испытать ему. Но всё же надеюсь, что я ему друг, на которого он может опереться и положиться.
      – Извини меня, пожалуйста, я не должен был об этом спрашивать. Я не подумал, что это так тяжело.
      Он посмотрел на меня и начал постепенно оттаивать.
      – Этого никогда не случится. Всё будет хорошо, вот увидишь. Сейчас всё хорошо, и будут ничем не хуже. Мы ведь всегда рядом и поможем. Мы - твоя семья… Дедушка Вик-младший…
      Он едва заметно улыбнулся. Но почти тут же его буквально прорвало слезами. Навзрыд, словно совсем маленького. Но об этом я даже не заикнулся, потому что по себе прекрасно знал, что обычно за слезами приходит облегчение. Тут лучше вообще ничего не говорить и дать закончить самому.
      Младший быстро взял себя в руки, буквально через пять минут. И, вытирая слёзы рукавом комбинезона, неожиданно для меня попросил:
      – Ив, могу я попросить тебя об одном одолжении.
      – О чём угодно, - ответил я, даже не подумав.
      – Если ты вдруг заметишь, что я стал не таким, не самим собой… ликвидируй меня, ни о чём не раздумывая.
      – Ещё что выдумал. - Я не мог не возмутиться. - Не болтай ерунды.
      – Но ты же только что пообещал. Латяне всегда держат слово.
      – Ничего я не обещал, и не пообещаю. - Выкрикнул я, но тут же добавил совсем тихо. - Дурак ты, Младший. А если бы я и пообещал, что с того. Думаешь, что мне моё слово дороже тебя… Дурак, и ещё раз дурак…
      Он снова улыбнулся и, как мне показалось, с немалым облегчением. И даже моя злость, подкатившая к самому горлу, от этой улыбки опустилась на причитающееся ей место. Я улыбнулся ему в ответ и, шутливо пихнув в плечо, сказал:
      – Давай, забудем о том, что тут наговорили. Ну, то есть никому не скажем.
      Он кивнул в ответ и тоже пихнул меня:
      – Надо идти, а то там подумают невесть что, пока мы тут сопли распускаем.
      Добраться до люка с довольно увесистыми рюкзаками было намного тяжелее, чем налегке, но не настолько уж тяжело, чтобы мы с этим не справились.
      Пока мы отсутствовали, Рель и Серёжка вскрыли панель на полу рубки и увлечённо, в четыре руки копались в открывшемся канале, начисто забыв при этом о нашем существовании. Заметили же нас только после того как Младший, распаковав рюкзак, включил печку и большой фонарь.
      – Кстати, - сказал Рель, придвигая фонарь поближе, - мой рюкзак естественно оставили на второй раз?
      – Естественно, - подтвердил Младший, - потому что ты ничего не сказал о нём. Если бы предупредил, притащили бы в первый.
      – В нём инструменты, которых в ваших рюкзаках нет.
      – Мы только чуть-чуть отдохнём и сходим снова, - сказал я. - Ну а тут что у вас получается?
      – Энергосистема этого корабля не так уж сильно отличается от стандартной. Двух-трёх батарей от скафандров должно хватить, чтобы запустить консоль, схемы управления и активировать стартовый преобразователь. Аварийный, похоже, приказал долго жить, или закончилось рабочее тело… что нам без разницы.
      – А на этом корабле, - спросил Младший, - энергоустановка только на преобразователях или?…
      – Нет, преобразователи используются только для "разогрева" эстронов. Да ещё и как аварийный источник. Сам понимаешь, что оставлять без присмотра работающий эстрон может оказаться чревато…
      Серёжка тем временем достал кой-какие инструменты из рюкзака Младшего и вскрыл панель на стене:
      – Вот он, наш дорогой!
      – Кто он? - вырвалось у меня.
      – Не кто, а что, - поправил меня Серёжка, указывая на довольно массивный куб, - аварийный буферный накопитель… полностью разряженный… Без инструмента к нему и не подобраться…
      – Уже идём, - сказал я, подхватывая Младшего за локоть.
      Только к вечеру Рель и Серёжка при нашем скромном, почти что символическом участии сумели извлечь почти что намертво приросший к энергосъёмникам накопитель, который вследствие затраченных на него усилий имел весьма плачевный вид и был выставлен в коридор, с глаз подальше.
      А весь вечер был потрачен на проверку энергосети корабля, которая, вне всяких сомнений, имела довольно крупные неисправности. Облазив почти половину корабля, мы всё же нашли главную - буквально испарившийся кусок энерговода центральной энергооси звездолёта (реакторы - двигатели - пространственная установка). Этот энерговод был не дублируемым по причине своей громоздкости и ремонтопригодности. Взлетать мы пока ещё не собирались, поэтому ограничились отключением всей центральной оси.
      После этого маршрут-тестер наконец-то показал, что можно подавать энергию в сеть без особого риска. Мы приготовили энергосъёмники для батарей, но само включение решили отложить до утра, потому что иначе нам просто не отдохнуть. А, не отдохнув, мы можем и ошибиться, окончательно провалив испытания.
      Отдыхать расположились прямо в рубке. Работавшая без перерывов печка за всё это время сумела неплохо согреть это помещение, почти что до комнатной температуры.
      Сначала мы попробовали было расположиться в креслах. Но их конструкция была таковой, чтобы исключить возможность комфортного сна. И сделано это было какими-то мелкими и незаметными ухищрениями. Вроде бы всё удобно, можно расслабиться, но вот сон не идёт. Наверняка это было придумано для того, чтобы пилот не уснул на вахте.
      Поёрзав в креслах полчаса, мы плюнули на них и присоединились к Серёжке. Он с самого начала расположился в спальнике на полу и уже успел, в отличие от нас, уснуть.
      В сон я буквально провалился, стоило только застегнуть шов спальника. И мне приснились звёзды, корабли, летящие в межзвёздной пустоте, и сам, ведущий корабль к покрытому какой-то ужасной тайной галактическому ядру, куда до этого ещё никто не летал. И всё это мне ужасно нравилось, я был в полном и неописуемом восторге…
      Проснулся я раньше других, полностью выспавшимся и отдохнувшим. Спать не хотелось ни капли, но и будить ребят тоже не хотелось.
      В рубке уже стало совсем тепло. Так, что в спальнике и комбинезоне я серьёзно вспотел.
      Выбравшись из спальника, я избавился и от комбинезона, безжалостно скомкав его. Оставшись в одной повседневке, я, перешагнув через Серёжку и Реля, добрался до печки и выключил её. Ребята даже не пошевелились.
      Ложиться снова не было ни малейшего желания. Тогда я расстегнул у ребят спальники, чтобы и они не так уж страдали от жары, а сам устроился в центральном - командирском кресле.
      И тут у меня снова заработало воображение. Я представил себя капитаном этого корабля, который ведёт его в Пустоту… Детская игра, но мне было приятно поиграть. Я надел на себя пилотский шлем, наглухо отрезавший меня от реальности. И целиком погрузился в мир только что придуманной игры:
      – Второму пилоту начать финальный разгон по стартовому коридору. Штурману - непрерывный контроль.
      – Отклонения несущественны, - ответил штурман, - набор скорости - по расписанию.
      – Стартовый коридор пройден, скорость достаточна, готовность.
      – Выход.
      – Выход произведён, коррекция не требуется, отклонения несущественны.
      – Маршрут определён, координаты фиксированы.
      – Первому пилоту - продолжать движение по маршруту. Остальным - вахты по расписанию.
      Сняв шлем, я увидел, что в креслах сидят ребята, глядят на меня и улыбаются по-доброму. Понял и то, что говорил всё вслух, а они не посмеялись надо мной, а поддержали мою игру. Я улыбнулся им:
      – Всем вольно, тренировка закончена.
      После этого все мы рассмеялись. Вместе нам было хорошо даже здесь.
      – Сейчас позавтракаем и начнём работу, - просмеявшись первым, сказал Серёжка.
      – Воды у нас по-прежнему нет, а пить хочется, - вздохнул Младший, - мне сейчас сухой паёк наверно и не проглотить.
      – На корабле должна быть вода, - сказал Рель.
      – Только боюсь, что вся она ещё много лет назад стала льдом, а лёд нам из баков не выколупать.
      – Должны быть и аварийные НЗ, обязаны быть.
      – А где их искать, ты знаешь.
      – А что тут думать, схема стандартная, как и на "Игле".
      Рель засунул руку под кресло, пошарил там. Опустился на колени, двумя руками что-то повернул. Кресло щёлкнуло, и в руки Релю выпал плоский "чемоданчик" аварийного запаса. Внутри него был подозрительно знакомый рацион и приличных размеров фляга, вода в которой уже оттаяла.
      – Ты это знал и молчал! - немного наигранно возмутился Серёжка, - мы были в двух шагах от воды и почти сутки изнывали от жажды.
      – Не очень-то и изнывали. Коли даже не было времени на то, чтобы подумать о воде. Это ночью мы распарились, потеряли массу влаги и вспомнили о жажде.
      Рель вскрыл герметически запечатанную тару, подозрительно понюхал и только после этого сделал несколько крупных глотков:
      – Хорошая вода, только безвкусная.
      Он протянул флягу мне. Вода была чистая и действительно почти что безвкусная. Я отпил свою долю и передал флягу Младшему.
      приготовили наскоро и так же наскоро с ним разобрались. Нам уже не терпелось вдохнуть в этот корабль жизнь, которой он был лишён незнамо сколько лет.
      Во-первых, Рель потребовал, чтобы все мы облачились в скафандры. Мол, кто не хочет, добро пожаловать за дверь. Наши с Младшим скафандры уже были избавлены от батарей, но и без них служили неплохой защитой. Если вдруг что-то недоучли, и накопители взорвутся, скафандры не дадут нам пропасть.
      Две батареи уже были объединены в одну связку, перевязаны упаковочной лентой и готовы занять место многострадального накопителя. Серёжка быстро, но аккуратно присоединил энергосъёмники:
      – Может быть, стоит сразу же активизировать кибермозг?
      – Боюсь, что энергии для этого у нас не хватит. Преобразователь должен активизироваться и без кибермозга, на автономном управлении. Всё остальное - потом.
      – Ну что, тогда поехали?
      Рель сел в кресло, склонился над консолью:
      – Поехали.
      Серёжка активизировал батареи, а Рель сдвинул на консоли пару переключателей. Мы тут же буквально оглохли от пронзительного рёва аварийных звуковых сигналов и чуть не ослепли от бьющих прямо в глаза сигналов световых. Рель, сбитый с толку столь бурным проявлением жизни очнувшегося корабля, на несколько секунд буквально опешил.
      – Не тормози, - прокричал Серёжка и, присоединившись к Релю, начал что-то быстро переключать на консоли.
      Через минуту иллюминация угасла, а сирены умолкли.
      – Не успеваем, - крикнул Рель, - нужны ещё минута-полторы.
      – Отключаю всё, что только могу.
      Но это не помогло, через полминуты сигналы на консоли пару раз мигнули и окончательно погасли. Энергии снова не было.
      – Нужно было сразу четыре батареи подключить.
      – Без толку истратили бы и четыре. Так хоть не всё лишнее успело запуститься.
      – Успел отключить?
      – Почти всё. Что с преобразователем?
      – Исправен, рабочего тела чуть больше половины загрузки, но нам и этого не издержать. Протестировался без замечаний. Начал заряжать пусковой накопитель. Почти половина необходимого заряда уже получена.
      – В следующий раз успеем.
      – А что нам ещё остаётся. Третьей попытки не будет.
      – Есть ещё и печка.
      – У неё батарея малой мощности.
      Через полчаса началась вторая попытка, которая прошла практически без иллюминации. Сирены едва успели пискнуть, как были отключены. Время тянулось мучительно медленно.
      – Успели, - сказал сияющий Рель, - преобразователь уже разогревается… Ещё чуть-чуть…
      С этими его словами консоль снова погасла.
      – Гадство, - высказался Серёжка, - только бы не остановился.
      – Ждём, что ещё остаётся делать.
      Минуты ожидания показались очень долгими. Рель и Серёжка успели даже пару раз поругаться, да и пару раз заявить о неудаче, прежде чем консоль вновь подала признаки жизни.
      Преобразователь медленно входил в режим. Медленнее, чем полагалось, но никаких других отклонений в работе не показывал.
      Рель и Серёжка работали на консоли в четыре руки, постоянно споря и переругиваясь. Нам же с Младшим на этом спектакле приходилось довольствоваться ролью зрителей. Немного потоптавшись за спинами ребят, я продвинулся вперёд и занял остающееся свободным командирское кресло. Ребята сидели в крайних, нужные им части консоли как раз располагались по краям. Работа у них ладилась не до конца, это было заметно по тому, что чем дальше, тем более издёрганными и злыми они становились, и спорили меньше.
      На консоли передо мной уже вовсю светились экранчики, по которым очень быстро бежали строчки сообщений, переливались разноцветные схемы, вспыхивали и гасли столбики диаграмм, ползали разноцветные змеи графиков. И во всей этой картине я не понимал ровным счётом ничего.
      По репликам ребят можно было догадаться, что они пытаются запустить главный кибермозг, но не могут даже понять, как это сделать. Питание на него подано, цепи управления и связи исправны, но ни одна из команд не даёт никакого эффекта.
      Я сжал руками подлокотники кресла, и прямо передо мной неожиданно вырастает небольшая индивидуальная консоль: Вытянутый экран, сенсорная доска клавиатуры, пара светящихся панелей. На экранчике тут же высвечивается запрос:
       "Предъявите стартключ"
      А чуть ниже экрана я вижу надпись от руки:
       "В каюте".
      Рель и Серёжка тут же бросают свою возню и впиваются глазами в эти надписи:
      – Понятно, - подытоживает Серёжка, - без стартключа и ни туда и ни сюда… Идём искать эту самую каюту.
      – А что ещё остаётся, - соглашается Рель, - только один из нас двоих должен остаться здесь, мало ли что.
      – Ты останешься? Или жребий?
      – Останусь, не хочется мёрзнуть. А корабль прогреется только через несколько часов. Но если хочешь остаться, то жребий.
      – Нет, я лучше прогуляюсь.
      – Я тоже, - сказал я, опередив Младшего, - а Младший останется с Релем.
      – Идём.
      – Как освободиться от этого, - я подёргал за маленькую консоль, которая обручем опоясывала кресло и не давала мне подняться.
      – Наверно так же, как и открыл.
      Я пошарил по подлокотникам, нащупал кнопку, которую нажал, сам того не заметив. Консоль складывается и укрывается в массивной спинке кресла.
      Корабль постепенно оживает. Коридоры уже освещены, даже не по аварийному, а в полный накал горящих на потолке широких матовых светильников. Вентиляция тоже работает и гонит в коридоры сухой тёплый воздух. Конечно, ещё не так тепло, как должно быть на корабле, но и того мороза, что тут царил вчера, уже нет. Действительно, ещё несколько часов, самое большее - сутки, и климатизаторы установят по всему кораблю нормальные условия.
      Я уже было направился к аварийному колодцу, но Серёжка меня остановил:
      – Попробуем лифтом, всё равно нужно испытывать.
      Дверь лифта послушно открылась перед нами. А находящаяся за ней кабинка была практически такой же, как и на "Игле". Тронулась она с едва заметным скрипом, который, впрочем, тут же прекратился.
      Серёжка уже успел узнать, где тут находится жилой блок. Мы оказались в кольцевом коридоре, в который выходили двери двадцати двух кают.
      – Которая тут капитанская? - спросил я, - или будем все подряд смотреть?
      – Если их капитан не был особым оригиналом, то его каюта под номером один, как и везде.
      Каюта под первым номером была ближайшей к лифту. Она оказалась незапертой. И только оказавшись внутри, мы поняли, что она двухместная.
      – Капитаны в двухместных не обитают, - сказал Серёжка, - идём дальше.
      – Погоди, - остановил я его.
      Каюта была маленькой, намного меньше, кают "Иглы". Крошечный шкаф, небольшой стол, узкое кресло за столом, две спальные полки. Нижняя полка неубираемая, аккуратно, но с этакой нарочитой небрежностью заправлена. Верхняя может убираться в стенную нишу, но, тем не менее, не убрана, да и не заправлена, словно бы тут только что кто-то спал и поспешно выпрыгнул.
      На нижнюю полку была небрежно брошена очень похожая на нашу повседневная форма подозрительно небольшого размера, явно не взрослого. Как и брошенные под полку башмаки.
      – Мальчишка, лет двенадцати, - прокомментировал Серёжка, - вряд ли у этого корабля был двенадцатилетний капитан. Да и на форме знаки рядового.
      Не слушая его, я открыл шкаф. В одной его половине висела парадная форма капитана, другая же представляла собой капитанский сейф, который был не заперт и практически пуст. В нижней его секции лежал широкий и довольно тяжёлый пояс с открытой металлической кобурой, в которой было укреплено оружие - пистолет непривычно "зализанных" очертаний. В верхней лежали полдюжины коробочек с чистыми браслетами, а в коробочке чуть покрупнее - явно никогда не использовавшийся стартключ с довольно большим номером, выдавленным на одной из сторон.
      – Он самый, - улыбнулся Серёжка, - капитанский стартключ.
      Я протянул ключ Серёжке, но он отказался:
      – Пусть у тебя будет. И пару браслетов прихвати, а то ни у тебя, ни у Младшего нет.
      Я кивнул, упрятал ключ в нагрудный карман, а пару браслетов в нарукавный. Потом не удержался и вытащил пояс:
      – А это что за штука?
      – Похоже на парадный пояс капитана.
      – Тяжеловато для парадного пояса. У Вика пояс намного легче, а это словно машинка какая-то.
      Серёжка взял пояс, покачал в руке:
      – Да, килограммов пять вытянет.
      Он отстегнул от кобуры "пистолет", который был связан с ней тросиком-поводком, свободно скручивающимся и раскручивающимся, покачал в руке, примеривая рукоять, пристегнул обратно. Внимательно рассмотрел толстую пряжку, что-то нажал на ней и открыл крошечную сенсорную панель.
      – Называется эта штучка: "Пояс ГПП-58", подробностей нет, впрочем, как и энергии… Может быть защитное устройство, этакий " Генератор Поля Портативный". А может быть и… "Гравитационный Пояс Пилота".
      Серёжка усмехнулся и застегнул этот пояс на моей талии, поверх скафандра он оказался мне как раз:
      – Владей, капитан Альись-Стрельцов.
      – Да ну тебя, какой из меня капитан.
      – Наверно ничем не хуже, чем из меня. Идём в рубку, будем кибермозг реанимировать. А то без него нам даже эстроны не запустить.
      В рубку Серёжка меня почти что втолкнул, заметив, что я уступаю ему дорогу. Ребята же встретили меня улыбками.
      – Ив успел нарядиться капитаном, - прокомментировал Младший, - ну как, нашли?
      – Нашли, - ответил я, демонстрируя им стартключ.
      Рель от ключа тоже отказался:
      – Ты нашёл, тебе и использовать.
      Устроившись в капитанском кресле, я развернул малую консоль. А на последовавший запрос, вставил ключ в приёмное гнездо. Рель тоже развернул на своём кресле консоль и быстро забарабанил пальцами по сенсорам.
      Несколько минут ничего не происходило. Потом резко вспыхнули сразу все экраны, покрытые мельтешащими разноцветными вспышками, а из динамиков донёсся неприятный скрежет.
      Серёжка полушёпотом прокомментировал:
      – Кибермозг перешёл в рабочее состояние. Сейчас активизируется и тестируется. Подождём, это может затянуться на несколько минут.
      Через минуту экраны заполнила чернота, по которой полуметровыми пылающими буквами поползла надпись доклада:
       "Аппаратно исправен на 0,999999. Информационно неисправен. Информация в блоках оперативной памяти восстановлению не подлежит. Информация в архивно-долговременных блоках памяти восстановлению не подлежит. Информация в постоянных блоках памяти восстановлению не подлежит. Информация в базовых блоках восстановлению не подлежит. Блок элементарных действий функционирует со сбоями. Прошу санкции на восстановление с резервного накопителя".
      – Вполне можно было такого ожидать, - комментирует Рель, - столько лет без малейшей подпитки. Кибермозг делает копию себя на кристалл сверхвысокой плотности. Обычно - раз в полгода-год. Сейчас спрошу о величине отката.
       "85 суток,- бежит строка ответа, - прошу санкции. Не тяните, пока я ещё могу функционировать".
      – Почти как человек, - шепчет Рель и даёт с панели санкцию.
      Несколько минут ничего не происходит. Мы ждём. Снова оживает экран:
       "Информация на резервном накопителе разрушена, восстановление невозможно… мне жаль…"
      – Какие возможны варианты восстановления.
      Ответ запаздывает, и мы уже считаем, что кибермозг окончательно остановился. Без кибермозга же задача восстановления корабля осложнится стократно. Но экран оживает вновь:
       "Возможно лишь восстановление исходного состояния. Готовы ли вы принять на себя такую ответственность"?
      – В чём она заключается?
       "Моя личность вернётся на исходный уровень. Потребуется обучение и… воспитание".
      – Санкционируем.
       "Спасибо, друзья. На восстановление потребуется не менее двенадцати часов. Прощайте… и до встречи".
      – Что под этим подразумевается?
      Ответа не следует, а экраны окончательно гаснут.
      – Надеюсь, мы не окажемся в обществе кибермозга-младенца, - ворчит Серёжка.
      – Можем и оказаться, - не отстаёт от него Рель, - Рэй вполне мог подкинуть ним и такое испытание, с него станется. А кибермозг этот явно озвучил вполне человеческие нотки. Думаю, что в любом случае нам будет интересно и ничуть не скучно.
      – Что будем делать сейчас?
      – Можно было бы осмотреть корабль внимательнее, но это не к спеху. А вот расположиться поудобнее было бы неплохо. Не на один ведь день мы здесь, да и не на неделю.
      – Каюты, если судить по капитанской, сохранились отлично. Можно каждому по каюте занять, - предлагаю я.
      – Не, - это Младший, - мне одному будет неуютно. Может у них четырёхместная каюта имеется?
      – Посмотрим, - продолжает Рель, - но каюты - не самое важное. Важное, конечно, но не самое. Нужно посмотреть, как тут с кухней, то есть исправны ли пищевые синтезаторы. Да и как с прочими удобствами. Вспомните, сколько дней мы не мылись, да и не умывались иначе, как снегом.
      Рель мечтательно улыбнулся. Серёжка же, глядя на него, усмехнулся:
      – Не трави. Бери младших, и идите искать всё это, а я тут один подежурю на всякий непредвиденный случай.
      Корабль быстро согревался. Намного быстрее, чем я мог бы предположить. Температура воздуха в помещениях уже приближалась к нулю. И нам в наших комбинезонах уже было жарко, хотя без них было бы холодно.
      Мы не торопясь осмотрели каюты. Все они были в отличном состоянии и даже, в отличие от капитанской, без малейших следов беспорядка. Все до одной каюты были двухместными. Младший только вздохнул, но ничего не сказал, смирившись с тем, что четырехместной каюты не будет. Рель же это дело прокомментировал:
      – Вам вдвоём суждено занять одну на двоих каюту. Ну а мы с Серёжкой расположимся индивидуально.
      – Это почему ты так решил? - поинтересовался я.
      – Нам с ним нельзя - перегрызёмся, - усмехнулся Рель, - нужно же друг от друга хоть немножко отдохнуть. Ну а вы друг другу, надеюсь, ещё не успели надоесть.
      В ответ на это я рассмеялся. Потом взглянул на Младшего. Он виновато улыбнулся и сделал знак, чтобы я не возражал. В ответ я кивнул.
      Нам, чтобы не казаться оригиналами, пришлось занять капитанскую каюту. Рель тоже решил не оригинальничать и расположился в соседней. Но в каютах мы не задержались, ничего в них нет нового и незнакомого нам. Следовало поискать душевую и столовую.
      Довольно приличного размера душевая обнаружилась на том же самом жилом ярусе. Но она не функционировала, корабль ещё не настолько ожил, чтобы всё на нём работало.
      – Для того, чтобы растаяла вода, нужно больше времени, чем на то, чтобы нагрелся воздух, - прокомментировал Младший, - тем более, что и воздух ещё до конца не прогрелся.
      – Считаешь, что и столовую искать тоже рано?
      – Искать не рано, - сказал Рель, улыбнувшись, - но вот воспользоваться может оказаться ещё рановато.
      Рель оказался не совсем прав. Столовая, как ни странно, функционировала. Но вот система управления синтезаторами была неисправна. Не та, что намертво встроена в механизм и обеспечивает работоспособность, а та, что хранит в своей памяти программы синтеза различных блюд. А без этой системы столовая могла предложить нам, не считая воды, единственное блюдо - универсальную пасту-рацион.
      – Даже это неплохо, - прокомментировал Рель, - голод и жажда нам не грозят. А запустится кибермозг - и эту автоматику запрограммирует.
      – Знать бы только, что значит это его исходное состояние, - с сомнением сказал Младший, - я никогда ни о чём таком не слышал.
      – Я тоже не слышал, - поддержал его сомнение Рель, - Рэй ничего о таком состоянии ни разу не говорил… Наверняка он нам чего-нибудь подкинул.
      – Очень уж человекоподобным выглядит этот киб-интеллект, - сказал я.
      – Ты тоже это заметил?
      – Трудно было бы не заметить.
      – Не будем гадать, дождёмся.
      Мы кивнули.
      – Что будем делать сейчас? - поинтересовался Младший.
      – Ждать и надеяться, - усмехнулся Рель, - больше нам ничего не остаётся… А если кибермозг не очнётся, останется только просить Рэя забрать нас отсюда.
      – Думаю, что до этого не дойдёт, - говорю я, - у испытания не может быть запредельный уровень сложности… Иначе это не испытание.
      – Твои бы слова да Рэю в уши… И так уж это испытание кажется мне совсем необычным… Думаю, что для Рэя важно совсем не то, справимся мы с испытанием или не справимся, а то, как мы будем себя вести, как будем реагировать на сложности… Но и справиться с задачей было бы интересно… полетать на звездолёте, пусть и виртуальном.
      – Вы и на реальном уже полетали.
      – В присутствии старших. Вик хоть и показывал всем своим видом, что полностью доверяет нам, но был готов в любой момент вернуть себе командование.
      – Ладно, хватит вам, - с улыбкой прервал нас Младший, - что сейчас делать будем. Не вообще сейчас, а конкретно сейчас?
      – Пойдём в рубку. Будем ждать новостей. Всё равно сейчас здесь делать нечего. Ждать, когда оживёт кибермозг, ждать, когда оживёт корабль. Кто не хочет, может прогуляться. Или по кораблю, или снаружи.
      – Снаружи не хочется - холодно.
      – Тогда идём в рубку.
      Когда мы оказались в рубке, меня поразило то, что заработали большие экраны, показывающие обзорную картинку.
      – Кибермозг заработал? - вырвалось у меня.
      – Нет, основное ядро по-прежнему не функционально, но отдельные периферийные команды проходят. Можно некоторые схемы задействовать или вот обзор посмотреть.
      – А как у него, ну у кибермозга, дела, можно узнать?
      – Только если он сам доложится, но пока не докладывался. Кстати, вы там всё нашли?
      – Нашли всё. Но душ не работает - вода в системе ещё не оттаяла. Нужно подождать ещё несколько часов. Кухня уже работает. Но с её памятью ничуть не лучше, чем у кибермозга - пустота. А без этого она нам только одно блюдо предложила - пасту-рацион, а из напитков - воду.
      – И то хорошо - голод нам не грозит. А очнётся кибермозг - всё исправит.
      – Будем надеяться.
      – Вы там каюты присмотрели?
      – Естественно. Ив, как командир, в первую. Младший - ему в компанию. А мы с тобой наверно по одному - во вторую и третью.
      – По одному - это правильно, а то и так уже друг другу надоели, вчетвером в одной палатке… А эти двое почему вместе?
      – Чтобы не бояться поодиночке. Вдвоём бояться не так скучно.
      На эти слова Младший только немного смущённо улыбнулся, но возмущаться не стал. Я последовал его примету. Обижать нас тут никто не собирается, значит и обижаться не стоит.
      Не люблю ждать, не важно кого или чего. Особенно, когда делать что-то можно только дождавшись, как сейчас. А ожидание грозило затянуться.