Отведя ее в сторону, он рассказал ей, как они с Гарсиа обнаружили мертвого Малкольма Молдовски в ящике для рыбы. Эрин была ошеломлена. В свою очередь, она шепотом поведала Шэду о выходках одуревшего от наркотиков Дэррелла Гранта. Шэд великодушно предложил немедленно превратить его в сырье для собачьих консервов.
      – Спасибо, не надо, – отказалась Эрин. – Пока мы с Анджи вне опасности. Мы решили взять отпуск, и он начинается прямо сегодня.
      – Что ж, вы вполне его заслужили, – ответил Шэд, думая о том, как ему будет не хватать ее.

* * *

      Дэвид Лейн Дилбек, мнивший себя великим оратором, счел, что сумеет выпутаться без посторонней помощи, исключительно благодаря красноречию. Чтобы вызвать большее доверие к своей особе, он демонстративно отверг предложение связаться с адвокатом. Агенты ФБР усадили его на бампер машины и, образовав полукруг, как племя, внимающее своему вождю, стали слушать. Клири позволил сержанту Гарсиа присоединиться к ним.
      Детектив откровенно наслаждался этой сценой. Лунный свет, треск сверчков, шуршание тростника – сплошная романтика!
      – Вот еще бы костер разложить, – шепнул он Тому Клири.
      Дилбек изложил свою, весьма впечатляющую версию происшедшего. Фэбээровцы записывали в блокнотах при свете крошечных лампочек, вмонтированных в авторучки. Гарсиа мысленно посочувствовал их секретаршам.
      Когда конгрессмен закончил, агент Клири сказал:
      – Давайте уточним: значит, вы являетесь жертвой, а не преступником.
      – Совершенно верно. Меня привезли сюда под дулом пистолета.
      – Гм, – произнес Клири.
      Эл Гарсиа подумал, что в данном случае следовало бы ответить более определенно: скажем, рассмеяться или засвистеть.
      – Она уже несколько недель охотилась за мной, – продолжал Дилбек.
      – Значит, – проговорил Клири, – вы сидели один-одинешенек на яхте, готовя очередную речь для предвыборной кампании, когда внезапно эта сумасшедшая ворвалась в каюту и попыталась соблазнить вас?
      – Да. Она угрожала мне, – с готовностью подхватил Дилбек. – А когда я отверг ее домогательства, она впала в ярость.
      – И, для того чтобы попытаться соблазнить вас, она надела девятидолларовый хлопчатобумажный бюстгальтер какой-то никому не известной фирмы?
      – Нет, на ней был красный. Весь кружевной. И трико от Пейсли – знаете, такое: полоска ткани шириной в дюйм, и ничего больше. Это потом уже, когда мы сидели в машине, она переоделась во все белое.
      Агент Клири поправил очки.
      – Значит, мы должны поверить, что миссис Грант похитила вас, преследуя сексуальные цели. Я правильно сформулировал?
      – Она влюбилась в меня, – заявил конгрессмен. – Вам наверняка приходилось слышать о подобных печальных историях.
      – Оказывается, такое случается и с политиками? – ехидно вставил Гарсиа. – А я-то думал, что только с рок-звездами.
      Клири чуть повысил голос, призывая к порядку:
      – Мистер Дилбек, объясните, откуда у вас на груди взялась эта рана.
      – Это она укусила меня. Как дикий зверь!
      Клири спросил, кто мог бы подтвердить, что Дилбек подвергался преследованиям со стороны стриптизерши.
      – Только один человек, – ответил конгрессмен. – Его зовут Малкольм Дж. Молдовски. Он может подтвердить каждое мое, слово.
      – Вряд ли, – усмехнулся Гарсиа.
      – Что вы хотите сказать? – проблеял конгрессмен.
      Гарсиа повернулся к Клири.
      – Я могу сказать ему?
      – Да, говорите.
      – В чем дело? – насторожился Дилбек.
      – Ваш друг Малкольм, – отчеканил детектив, – спит вечным сном в окружении рыб.
      Конгрессмен боком свалился с бампера. Агентам, людям дисциплинированным, ничего не оставалось, кроме как броситься вытаскивать его из грязи.
      Клири вздохнул и нахмурился.
      – По-вашему, это было действительно необходимо? – спросил он, обращаясь к Гарсиа.

* * *

      В кабине «каприса» сидели двое мужчин. Гарсиа, покачивая коленом, на котором стояла бутылка пива, поднес к самому лицу конгрессмена золотой браслет.
      – Это вы его потеряли?
      Дилбек холодно отвернулся.
      – Меня спрашивали насчет того, хочу ли я нанять адвоката. Так вот, я передумал.
      – Слишком поздно. – Гарсиа выдул из жвачки большой пузырь, который с треском лопнул. «А не так уж плохо идет темное пиво „Бекк“ с виноградной жвачкой», – подумал он. – Вам каюк, мистер, – сказал он, подбрасывая браслет на ладони.
      – Послушайте...
      – Помолчите-ка, мистер, – перебил его детектив, – и постарайтесь понять, что тут произошло. Федеральное бюро расследований получило анонимный звонок: сообщали, что только что имело место похищение. Предполагаемый похититель – член конгресса Соединенных Штатов. Предполагаемая жертва – бывшая сотрудница ФБР. Соображаете?
      – Эрин работала в ФБР?
      – Это не важно. Как бы то ни было, прибывшие агенты обнаруживают подозреваемого – это вы, – раздетым чуть ли не догола и вооруженным мачете. Вы преследуете предполагаемую жертву на поле, принадлежащем Хоакину и Вильфредо Рохо. Дальнейшее расследование установит тот факт, что оружие, использованное при нападении, также принадлежит этой известной и влиятельной семье. А теперь, конгрессмен, я хотел бы, чтобы вы представили себе, как будет выглядеть вся эта информация на первой полосе майамской «Геральд».
      Дилбек сидел молча, с отсутствующим видом, раскачиваясь из стороны в сторону и подергивая себя за нижнюю губу. Гарсиа даже подумал, не впал ли он в аутизм .
      – А сейчас, будь я на вашем месте, – продолжал детектив, – я попытался бы раскинуть мозгами: какое впечатление произведет ваша версия всей этой истории – то есть что вас похитила влюбленная стриптизерша – на семейство Рохо и на всех тех, кто собирается голосовать на выборах. Помните: нет никакого пистолета, нет ни единого доказательства, ни единого свидетеля, который мог бы подтвердить ваши слова. Даже ваш собственный шофер говорит, что все было так, как сказала эта леди.
      – Это невозможно, – каким-то странным, утробным голосом прознес Дилбек. – Он не говорит по-английски.
      Гарсиа улыбнулся.
      – Ваш шофер – очень скромный парень. У него даже имеется диплом об окончании школы управляющих отелями. Он разве не говорил вам?
      Дилбек перестал раскачиваться. Он обхватил обеими руками голову и сжал, словно хотел расплющить ее.
      – Там, на яхте, был еще один человек, – сухим, скрипучим голосом выговорил он. – Дэррелл... дальше не помню.
      – Вы имеете в виду мистера Дэррелла Гранта, которого в настоящее время разыскивает полиция за совершение нескольких тяжких уголовных преступлений. – Пока Гарсиа говорил это, лицо его было наполовину скрыто огромным темно-красным пузырем. – Так что плохо ваше дело, конгрессмен.
      – Но как же моя рана? – Дилбек хлопнул себя по перевязанной груди. – Ведь дураку ясно, что на меня злостно напали! – Он начал отдирать клейкую ленту и бинты и возился до тех пор, пока не открылась зияющая кровавая впадина. – Вот, смотрите! – выкрикнул он. – Она же откусила мне сосок! Совсемоткусила!
      – Я терпеть не могу огорчать людей, – неторопливо, с удовольствием проговорил Гарсиа, – но дело в том, chico,что такие раны как раз свидетельствуют о том, что женщина защищалась от насильника. Когда мужчина придавливает ее к земле всей своей тяжестью, что ей остается делать?
      Конгрессмен молча подобрал разбросанные перевязочные материалы и, видимо, не слишком хорошо соображая, что делает, стал неловко прилаживать их на прежнее место.
      – Обвинение обожает такие раны, – продолжал Гарсиа. – Вот однажды у нас был случай – жертва почти напрочь откусила насильнику орудие преступления. Так мы его и вычислили – он обратился в местную больницу, сказав, что с ним якобы произошел какой-то несчастный случай во время работы в саду. Ну, мы, конечно, попросили наших врачей сравнить следы от зубов на пенисе этого типа с образцом прикуса жертвы. Присяжные совещались всего полминуты, если не меньше.
      Дилбек, словно оглушенный, бессмысленно пялился на свою рану.
      – Что же теперь будет? – пробормотал он. – Предвыборная кампания... и все остальное...
      – Будь моя воля, – ответил Гарсиа, – я с величайшим удовольствием засадил бы вас за решетку. Но, к счастью для вас, сие от меня не зависит.
      Подхватив пустую бутылку из-под пива, он вылез из машины. Вместо него появилась Эрин. Сев, она скрестила ноги и оправила на себе пиджак агента Клири, чтобы быть уверенной, что он прикрывает все, что надо. Она хотела, чтобы ничто не отвлекало Дилбека во время разговора.
      – Дэви, – начала она, – ты здорово влип.
      Конгрессмен отпрянул назад как ошпаренный, прижимаясь спиной к противоположной дверце.
      – Ты ведь даже называла меня «золотко»... – Тон его был исполнен горчайшего упрека.
      – Откуда ты знаешь – может, я всех называю так.
      – Я больше не люблю тебя! – выкрикнул он.
      – Любишь, любишь.
      После нескольких секунд молчания Дилбек неловко, запинаясь, пробормотал извинение за свое скотское поведение, потом спросил:
      – Ты собираешься подать на меня в суд?
      – Это план Б, – ответила она.
      – А в чем заключается план А?
      – Ты сейчас едешь домой, и с тобой случается сердечный приступ.
      Конгрессмен нахмурился.
      – Это совсем не смешно.
      – Совсем небольшой приступ, – продолжала Эрин. – Ничего серьезного – просто постельный режим, соблюдение диеты и никаких волнений: спокойный, уединенный образ жизни.
      – Иными словами, я должен отказаться от участия в перевыборной кампании.
      – Дэви, я пытаюсь облегчить тебе жизнь. Но если ты предпочитаешь план в – ради Бога. Тебя когда-нибудь допрашивали?
      Последняя надежда Дилбека растаяла как дым.
      – Хорошо, хорошо! Пусть будет сердечный приступ. Что-нибудь еще?
      – Конечно, золотко. – И, протянув руку, она поправила его ковбойскую шляпу, надетую задом наперед.

* * *

      Предрассветный час, время завтрака. Стоянка грузового транспорта на старой дороге номер 441, забитая самосвалами, молочными цистернами, платформами с различным сельскохозяйственным оборудованием. Сильный запах бензина.
      Шэд, Донна Гарсиа и ее муж, детектив, сидели рядом на переднем сиденье «каприса» без номерных знаков. Донна пила черный кофе, Шэд откусил первый кусок от седьмой вафли с орехами, облитой шоколадной глазурью, а Эл Гарсиа яростно поедал пикантные свиные сосиски в надежде избавиться от осточертевшей смеси вкусов виноградной жвачки, пива и сигарного табака во рту.
      – Прямо как в кино, – проговорил он, равномерно жуя.
      – По-моему, все вышло как надо, – отозвалась его жена, – хотя вот шофер... Не пострадал бы он из-за этой истории.
      – Да нет, с ним все в порядке, – сказал Шэд.
      Пьер заливал бензин в бак лимузина, ощущая в левом кармане брюк тяжесть золотого браслета. Это для твоей жены, сказал ему полицейский. «Очень странно, – думал Пьер. – Вообще очень странный был вечер».
      Анджела спала, свернувшись клубочком на откидном сиденье. Эрин, уже в джинсах, футболке и босоножках, со стянутыми в хвостик волосами, стояла возле лимузина, разговаривая с агентом Клири, заканчивающим свои записи. Он выглядел усталым, измученным, и, по-видимому, ему не терпелось скорее уехать. Элу Гарсиа стало приятно, что еще кто-то из служителей закона – тем более фэбээровец – так же выкладывается на работе, как и он.
      – А где остальные? – спросила Донна.
      – Повезли конгрессмена домой, – ответил ее муж. – Похоже, он не слишком хорошо себя чувствовал.
      Шэд, оторвавшись от вафли, с сожалением заметил, что Дилбеку удалось отмазаться чересчур легко.
      – Я бы засадил его по максимуму, – сказал он, – или влепил бы ему пулю в лоб. Этого сукин сын вполне заслуживает.
      Гарсиа добродушно возразил:
      – Для политиков некоторые вещи хуже смерти... Так Эрин собралась отдохнуть?
      – Да, – ответила Донна. – Анджела просто в восторге, оттого что они поедут в Диснейленд. Она больше всего любит карусель «Чашки». Говорит, что очень забавно, когда у тебя начинает кружиться голова. – Она помолчала. – По дороге сюда она спрашивала о своем отце.
      – Он засел где-то там, в тростнике, – предположил Эл Гарсиа. – Вылезет, когда начнут жечь поля. И он, и вся прочая мерзость.
      – А может, даст Бог, будет спать, когда начнется пожар, – с полным ртом произнес Шэд.
      – Погоди-ка, не ешь, – остановила его Донна и вынула из его руки надкушенную вафлю. – Там что-то есть, посмотри. Да это вроде жук!
      Шэд взял вафлю, поднес ее к лампочке на потолке и внимательно осмотрел. Выражение надежды, появившееся было на его лице, сменилось разочарованием.
      – Уж больно маленькая, – с сомнением в голосе сказал он, вытаскивая из вафли блестящую коричневую сороконожку, которая тут же свернулась шариком.
      – Ну что ж, поздравляю, – усмехнулся Гарсиа. – Но тебе придется здорово постараться, чтобы убедить присяжных.
      – Ты думаешь? – Шэд положил сороконожку на ладонь и поднес поближе к лампочке.
      – Я бы на твоем месте подождал, пока не попадется большой жирный таракан, – посоветовал Гарсиа.
      – О чем это вы? – с некоторым раздражением спросила Донна. – Что-то я ничего не понимаю.
      – Да так, ничего особенного, – ответил Шэд, выкидывая сороконожку за окно и запихивая остатки вафли в свой перемазанный шоколадной глазурью рот.
      Агент Клири говорил с кем-то по телефону-автомату, часто заглядывая в свои записи. Пьер отогнал «кадиллак» от бензоколонки. Эрин, высунувшись из окошка, весело помахала. Шэд и Донна помахали в ответ, а Эл Гарсиа изобразил восторженные аплодисменты.
      – Все-таки хорошая у нее улыбка, – заметил он, когда лимузин начал выруливать на дорогу.
      – Она выглядит так, будто ей не больше шестнадцати, – отозвался Шэд. – Честное слово.
      Гарсиа подогнал «каприс» к бензоколонке, чтобы заправиться перед долгой дорогой домой. Он уже высунул ногу из двери, чтобы вылезти, когда вдруг неожиданный толчок сотряс всю машину. Гарсиа услышал, как сзади звякнули разбитые стекла.
      – Черт побери! – выругался он.
      Большой трейлер замер, уткнувшись в багажник «каприса». Шофер уже успел вылезти и стоял рядом, сокрушенно моргая. Машина Гарсиа не так уж и пострадала, однако детектив был безутешен: повреждение служебной машины влекло за собой гору писанины, да еще и в трех экземплярах: свидетельства очевидцев, схемы, расчеты, фотографии для страховой компании и других инстанций... Словом, часы и часы бесполезной, никому не нужной тягомотины.
      – Поздравляю, – бросил он шоферу. – Ты покалечил полицейскую машину.
      – Мне очень жаль, – пробормотал шофер, рыжий парень с бегающими глазами – не иначе наглотался чего-нибудь. – Я вас даже не видел...
      – Я так и подумал, – ответил Гарсиа и стал осматривать багажник и покореженный бампер. Донна и Шэд тоже вылезли, чтобы узнать, что случилось.
      Обойдя машину кругом, Шэд подошел к детективу, свирепо рывшемуся в багажнике.
      – Послушай-ка, Эл... Угадай, что я тебе скажу.
      – Что? – не разгибаясь, спросил Гарсиа.
      – У меня болит шея, – объявил Шэд.
      Гарсиа, пятясь, вылез из багажника и захлопнул крышку.
      – Да у тебя вовсе нет шеи!
      Шэд хитро подмигнул, едва заметно кивнув в сторону трейлера.
      – Я не шучу: мне правда больно. Здорово больно.
      Донна встала на цыпочки и потянулась к нему:
      – Покажи, где болит.
      – Везде, – ответил Шэд, старательно сморщившись.
      Донна осторожно ощупала его шею – вернее, пространство между основанием черепа и плечами.
      – Иди-ка ты в машину, – озабоченно сказала она. – Тебе лучше посидеть.
      – Угу, – согласился Шэд. – Я получил тяжелую травму.
      Водитель трейлера, еще несколько раз пробормотав извинения, пошел пить черный кофе, чтобы освежить затуманенную голову. Эл Гарсиа пошел к трейлеру, чтобы осмотреть его поближе. Вскоре Донна услышала, что он засмеялся, хотя так и не поняла почему. Эл Гарсиа хохотал – громко, беззаботно, от всей души. Другие водители начали поворачивать головы в его сторону, раздраженные столь необычными в это время и в этой обстановке звуками. Гарсиа все хохотал и хохотал.
      Донна нашла его рядом с трейлером: он вцепился пальцами в стальную сетку боковины, и его массивное тело так и сотрясалось от хохота. Трейлер был битком набит сахарным тростником, а на боку у него виднелась сине-белая эмблема: «Хозяйство Рохо».
      – Кажется, я поняла, – сказала Донна.
      – А раз поняла, – выговорил ее муж, все еще задыхаясь от смеха, – то вызови для мистера Шэда «неотложку».
      – Уже иду, Эл.
      – Все-таки есть на свете справедливость! – Гарсиа вытер выступившие на глазах слезы и постарался было придать своему лицу серьезное выражение, но почувствовал, что смех снова поднимается в нем щекочущей волной. Здорово все получилось.

Эпилог