Стриптиз

      А пока что Малкольм Дж. Молдовски чувствовал себя как человек, знающий, что в его дом каким-то образом проникла кобра. Где она прячется, где ползает – неизвестно, но рано или поздно все равно наступишь на нее. Единственный вопрос: когда это случится?
      Дэррелл Грант грузил в грузовик инвалидные коляски, когда появились Меркин и Пикатта, броуордские детективы, занимавшиеся расследованием краж и грабежей. Ничем не выдавая себя, они вылезли из своей машины без номерных знаков и трижды неторопливо обошли вокруг грузовика. Наконец один из них спросил Дэррелла, чем это, черт возьми, он тут занимается.
      – Своим делом, – буркнул тот, не отрываясь от своего занятия.
      – Товар краденый? – поинтересовался Меркин.
      – Конечно, нет, – нервно ответил Дэррелл Грант. На лбу у него выступили крупные капли пота.
      – А с чего следует начинать день приличному человеку, а, красавчик? – вступил в разговор Пикатта.
      – С кофе «Фолджерс», – ушел от ответа Дэррелл Грант, закатывая в кузов кресло фирмы «Эверест и Дженнингс». – Вы не могли бы отойти и дать мне закончить со всем этим? Пожалуйста! – Он был так вежлив потому, что его сильно беспокоило кое-что из сказанного Эрин. А именно – что может случиться с Анджелой, если он снова попадется.
      Пикатта и Меркин обменялись профессионально-понимающими взглядами, отчего Дэррелл Грант занервничал еще больше. Взяв длинную крепкую веревку, он продел ее через колеса кресел и привязал к вбитому в стенку кузова кольцу: закрепленные таким образом, кресла не принимались кататься туда-сюда по всему кузову при каждом повороте.
      – А что с твоим фургоном? – полюбопытствовал Пикатта.
      – В каком смысле?
      – В том, что на кой черт тебе понадобилось нанимать грузовик?
      – Фургон слишком маленький, – хмуро объяснил Дэррелл Грант. – По-моему, ежику ясно.
      – Да уж яснее некуда, – ухмыльнулся Меркин. – Твой бизнес по краже инвалидных колясок процветает вовсю. Так что, пожалуй, не сегодня – завтра ты создашь целую фирму.
      Пикатта расхохотался. Дэррелл Грант запер кузов и присел на бампер.
      – Это, конечно, не то, что угонять машины, – продолжал язвить Пикатта. – На машинах-то ведь имеются серийные номера, которые можно проверить.
      – Да к тому же они регистрируются, – подхватил его коллега.
      – Вот-вот! Плюс к тому – в водительских правах записывается номер машины, – прибавил Пикатта. – В чем состоит особая прелесть инвалидных колясок? В том, что их гораздо труднее разыскать.
      Дэррелл Грант достал свой огромный охотничий нож и начал кончиком лезвия чистить под ногтями, вытирая его о джинсы. Самообладание и уверенность Дэррелла произвели впечатление на полицейских.
      – Значит, вы думаете, что я украл их? – проговорил он, кивком указывая на кресла. – Или давайте по-другому: вы хотите, чтобы я выложил вам все как на духу? Если бы я и вправду украл их, вы действительно хотели бы это знать?
      – Нет, – сказал Меркин. – Пожалуй, что нет.
      – А тогда кончайте пудрить мне мозги, договорились?
      – Вот потеха! – сказал Пикатта. – А мы как раз собирались попросить о том же самом тебя.
      Дэррелл Грант уставился на него снизу вверх с самым невинным видом.
      – В этом месяце ты дал нам три следа. – Пикатта сделал паузу. – Три следа – верней некуда. Неплохой счет, а, красавчик?
      Дэррелл положил нож на колени.
      – Вы же знаете, как это бывает. Кто-то в выигрыше, кто-то в накладе.
      – Да ты просто кладезь премудрости, – заметил Меркин.
      Детективы напомнили Дэрреллу все три случая и проинформировали о результатах проведенной по ним работы. Первый человек, на кого Грант навел их, отрекомендовав его как торговца кокаином, на самом деле, как оказалось, занимался делом куда более безобидным – таскал из прачечной, где работал, пакетики стирального порошка «Тайд» и продавал их. Другой, якобы крупный специалист по ограблению банков, оказался всего-навсего подростком, ради развлечения ломавшим (но весьма редко грабившим) автоматы по продаже билетов на пригородных станциях железной дороги, а шайка угонщиков автомобилей, специализировавшихся на иномарках, – тройкой обыкновенных мелких воришек.
      – Просто у меня полоса неудач, – проворчал Дэррелл, разглядывая носки своих кроссовок.
      Пикатта присел на корточки и глянул ему глаза в глаза.
      – А ну-ка, посмотри на меня, красавчик! Я ведь с тобой разговариваю.
      – Мне дали неверную информацию, вот и все.
      – А нам пришлось здорово попотеть по твоей милости, красавчик. Ну, и на орехи получили – опять же по твоей милости.
      – Мне очень жаль...
      – Получили, получили. Скажи-ка, где твоя девчонка?
      У Дэррелла вытянулось лицо. Нож выпал из его рук.
      – Это вас не касается, – пробормотал он.
      Меркин крепко ухватил его за волосы.
      – Заруби себе на носу, блондинчик: все, что ты делаешь – на чем ездишь, что ешь, где спишь, что крадешь или не крадешь, – все это нас касается, понял? Даже то, какой рукой ты подтираешь себе задницу. И не дай тебе Бог об этом забыть.
      – Она у дневной няньки, – ответил Дэррелл. – С ней все в порядке.
      Оттолкнув руку Меркина, он пригладил себе волосы и нагнулся, чтобы подобрать нож. Но Пикатта ногой отшвырнул нож в сторону.
      – Ведь мы в любой момент можем звякнуть этому судье. Уяснил?
      – Черт бы побрал вас обоих, – выругался Дэррелл.
      – Тогда давай нам побольше следов, – сказал Меркин. – И настоящих следов, а не такой бодяги, как в прошлый раз.
      – А это значит, – подхватил Пикатта, – что тебе надо поменьше сидеть дома и как следует разуть свои распрекрасные голубые глазки. Так что тебе будет не до твоих каталок, красавчик.
      – И колеса глотать тоже бросай, – добавил Меркин. – Поразмысли-ка хорошенько: что, если этот судья пропишет тебе анализ мочи? Если хочешь, чтобы девчонка была с тобой, прекрати это дело.
      – Из парней с таким заносом, как у тебя, редко выходят хорошие папы, – подвел итог Пикатта.
      Дэррелл Грант встал.
      – Благодарю вас, доктор Спок. – С мрачным видом он поднял свой нож и забрался в кабину грузовика. – Я буду на связи.
      Глядя вслед уехавшему грузовику, Меркин нахмурился.
      – Просто смотреть противно – столько дерьма в таком молодом парне!
      – А чего ты ожидал от профессионального подонка? – отмахнулся Пикатта.
      – Но, к сожалению, он нашподонок, – возразил Меркин.
      Шэд был раздражен и зол. Несомненно, это сказывалась работа: пьяные посетители, непредсказуемые выходки танцовщиц, занудство мистера Орли, да и вообще все. А сегодня, в довершение всего, диск-жокей Кевин прямо-таки помешался на Хэммере и уже в течение добрых двадцати минут гнал такое дерьмо, хуже которого Шэду в жизни не доводилось слышать. Где-то в глубине его могучего тела все-таки таились нервы, и в конце концов они не выдержали. Шэд ворвался в кабину диск-жокея, отпихнул в сторону обалдевшего Кевина и выдернул из плейера надоевший компакт-диск. Стрип-бар погрузился в тишину. Девушки, танцевавшие на сцене, остановились в растерянности, посетители начали тревожно перешептываться. Какой-то турист из Перу, решив, что начинается облава, рванулся к дверям. Танцевавшая на его столике Моника-младшая горестно чертыхнулась: сбежавший перуанец не скупился на двадцатидолларовые банкноты, которые совал ей за подвязки во время танца.
      Шэд засунул себе в рот компакт-диск, словно большую сияющую вафлю, и разжевал его, невзирая на то, что острые обломки в кровь разодрали ему десны и язык. Затем, выплюнув это кошмарное месиво прямо на подставку микрофона, приказал Кевину поставить Боба Сигера, обещав в случае неповиновения свернуть ему шею. Наблюдавший эту сцену из глубины зала мистер Орли счел за благо потихоньку ретироваться в свой обитый поддельным красным бархатом кабинет.
      Эрин прождала почти час, пока Шэд успокоится. Когда она решилась подойти к нему, он в одиночестве сидел за столиком в угловой кабинке, читая набранную крупным шрифтом новеллу Кафки «Превращение».
      – Хорошая книга? – спросила она.
      Шэд поднял голову.
      – Я потихоньку начинаю испытывать жалость к тараканам.
      – Вообще-то я хотела спросить, – созналась Эрин, – как идут твои дела с этим адвокатом.
      Шэд мрачно покачал головой.
      – Мы решили теперь заняться другим проектом.
      – А можно узнать каким?
      Шэд уже несколько дней испытывал мучительные колебания – включать или не включать Эрин в схему, придуманную Мордекаем? Эрин была его другом – во всяком случае, называть ее так Шэд мог с гораздо большим основанием, чем кого бы то ни было другого. Ну и удивится же она, узнав, что тот пьяный психопат с бутылкой от шампанского оказался – ни больше, ни меньше – членом конгресса Соединенных Штатов! Временами Шэд был почти готов рассказать ей об этом – только ради того, чтобы увидеть ее чудесную улыбку.
      Но, с другой стороны, хотя в случае удачи выигрыш обещал быть весьма солидным, чем больше участников, тем меньше придется на долю каждого. И Шэд благоразумно решил, что в такие сложные времена финансовый интерес перетягивает ту чашу весов, на которой лежит дружба.
      – Я дал слово не распространяться, – ответил он на вопрос Эрин.
      – Этот проект опять замешан на йогурте?
      Шэд рассмеялся.
      – Нет уж, на сей раз никакого йогурта. И никаких распроклятых насекомых!
      Эрин спросила, зажила ли рана на голове. Наклонившись, Шэд продемонстрировал ей свою макушку с автографом Дэррелла Гранта.
      – Шрам уже не так заметен, как раньше, – пожаловался он, – так что я немного разочарован.
      Эрин в пятнадцатый раз попросила у него прощения за то, что так подставила его.
      – Да ладно, забудь, – отмахнулся Шэд. – Думаю, мы с твоим бывшим еще встретимся.
      – Нет, если это будет зависеть от меня, – возразила Эрин, невольно представляя себе, как Дэррелла Гранта грузят в машину «скорой помощи».
      В это время на сцену вышла новая танцовщица, Марвела. Взявшись обеими руками за одну из позолоченных колонок, она расставила свои длинные ноги, томно откинулась назад и начала изо всех сил вращать головой в такт музыке. Мужчины в переднем ряду столиков так и взвыли от восторга.
      – Что скажешь? – спросила Эрин Шэда. – Как ты думаешь, это из-за бюста или из-за ее длинных волос?
      – Конечно, из-за волос.
      – Кажется, она заработала вчера четыре сотни.
      – Да? – Шэд мысленно завязал узелок на память: нынче же поговорить с этой Марвелой. Накануне она отстегнула ему всего пятерку. – Но ты все равно лучше, – утешил он Эрин.
      – Не знаю, – вздохнула она. – Она действительно хорошо танцует.
      – Но не так, как ты, – возразил Шэд, прежде чем снова погрузиться в чтение.
      Эрин знала, что ей надо бы тоже пойти на сцену и потанцевать, чтобы заработать несколько баксов, но кто бы знал, как ей не хотелось! Ей было спокойно и уютно с Шэдом в этой маленькой полуосвещенной кабинке.
      – У меня возникла небольшая проблема, – сказала она.
      Шэд взглянул на нее поверх книги:
      – Что случилось?
      – Мне нужно, чтобы ты поговорил кое с кем.
      – С кем?
      – Это хороший человек. Думаю, он может помочь мне.
      – Кто он, я спрашиваю?
      Узнав, что речь идет о полицейском, Шэд хмыкнул.
      – Значит, у тебя совсем не небольшая проблема.
      – В общем-то, да. Он занимается расследованиями убийств.
      – Боже всемогущий!
      – Да нет, все не так страшно, как ты думаешь.
      Но, когда Эрин рассказала ему, что случилось с мистером Квадратные Зенки, Шэд решил, что все действительно страшно. Он не понимал, кому и чего ради понадобилось убивать этого заморыша, да, честно говоря, его это и не интересовало. Гораздо больше его беспокоило то, что в опасности находится Эрин.
      – Тебе вроде бы уже пора в отпуск, – сказал он. – Так вот, я бы тебе посоветовал рвануть на Марс.
      – Этот детектив хочет расспросить тебя о том вечере, несколько недель назад, когда – помнишь? – один тип взял тебя на мушку.
      – Я ничего не помню, извини.
      – Ну, постарайся! – Эрин положила ладонь на его руку. – Это поможет мне в деле с опекой над Анджелой. Ведь все это связано одно с другим.
      – Что?! – Шэд даже привстал. – Это связано с твоей малышкой? Да как тебе это... как же ты так? – Он никак не мог поверить, что Эрин оказалась замешанной в такой ужасной истории.
      – Тише! – успела шепнуть она.
      К кабинке подошла Моника-младшая и сообщила, что мистер Орли желает поговорить с Шэдом, а также что Кевин требует извинения. Шэд ответил, что с удовольствием извинится, как только Кевин докажет, что у него есть хотя бы минимальный музыкальный вкус, и Моника с явной неохотой согласилась передать его ответ мистеру Орли.
      Когда она ушла, Шэд повернулся к Эрин.
      – Это мое менеджерство по вопросам безопасности и порядка у меня уже вот где! Определенно пора менять работу.
      – И мне тоже, – кивнула Эрин. – Найти себе такую работу, где я могла бы, как раньше, носить под юбкой обычные трусики, а не эту набедренную повязку.
      Шэд взялся обеими руками за голову и слегка сжал ее, как сжимают дыню, чтобы проверить, спелая ли она. Затем повел глазами туда-сюда, крепко зажмурил их, открыл и несколько раз моргнул.
      – Я перестал замечать самые обыкновенные вещи, – пожаловался он. – Это меня и беспокоит. Вот, например, я только сейчас заметил, что ты сидишь тут со мной, в общем-то, в чем мать родила.
      Эрин торопливо прикрыла руками грудь.
      – Черт, я и не... Извини. Я как раз должна была снова идти на сцену.
      – Да не в этом дело, – отмахнулся Шэд. – Главное – я и внимания не обратил, понимаешь?
      – Но ты ведь тут столько на все это насмотрелся, что...
      – Вот именно! – воскликнул Шэд, перебивая ее. – Слишком насмотрелся. Так что нужно рвать когти, и чем скорее, тем лучше. – Он кивком указал на книгу, лежавшую на столе. – Там, в этой истории, один парень превращается в какую-то многоногую гадость. Представляешь – в одно прекрасное утро открывает глаза, глядь – а он уже не человек, а таракан! А может, и жук, но это уже без разницы. Поневоле задумаешься, а? Вот так живешь, живешь, а потом вдруг ни с того ни с сего...
      – Пожалуй, это тебенужен отпуск, – сказала Эрин.
      – Пожалуй, да. – Шэд негромко побарабанил пальцами по столу. – Ладно. Я поговорю с этим твоим детективом. Но я тебе уже сказал, память у меня не Бог весть.
      Эрин привстала, наклонилась через столик и чмокнула Шэда в широкий лоб.
      – Эй, – заметил Шэд, – а у тебя новое трико.
      – Точно.
      – Ну что ж, очень клево.
      – Вот, посмотри-ка: здесь вместо кнопок липучка. – И Эрин продемонстрировала, как расстегивается и застегивается ее сценический «костюм».
      – Это же надо! – задумчиво проговорил Шэд, глядя на полоску липучки. – Тот, кто это придумал, наверняка огребает миллионы.
      – Только, наверное, не «тот», а «та».
      Шэд пожал плечами:
      – Какая разница! Я уверен только в одном: что мы с тобой находимся не на том конце этого дела, на каком надо бы.
      – Аминь, – резюмировала Эрин.

* * *

      Дэвид Дибек, узнав, сколько денег уже получено комитетом по его поддержке, велел Эрбу. Крэндэллу вызвать его лимузин. Такое событие стоило отметить: оно уже почти гарантировало победу на выборах. Однако Крэндэлл наотрез отказался.
      – Это абсолютно исключено, – решительно сказал он. – Этот вечер мы проведем дома.
      – Пожалуйста, Эрб! – взмолился конгрессмен. – Только подумай, какой денек у меня был сегодня! Три – целых три! – антикастровских выступления подряд! Фидель – тиран. Фидель – преступник. Фидель – чудовище. Фидель – ...
      – Всем политикам приходится петь эти песни.
      – Но это ужасно утомляет, Эрб. В конце концов, человеку нужна какая-то отдушина.
      – Это исключено, Дэви.
      – Я купил новый парик...
      – Ну и забудь о нем, – отрезал неумолимый Крэндэлл.
      – Мы сядем где-нибудь в самой глубине зала, Эрб. Никаких касательных танцев, Богом клянусь! Позвони Лингам и закажи для нас столик.
      – Могу предложить другой план, – сжалился наконец Крэндэлл.
      Конгрессмен заинтригованно воззрился на него.
      – Где Памела? – спросил Крэндэлл.
      – Улетела в Виргинию. Там кто-то из Кеннеди устраивает какой-то благотворительный бал. Только не помню какой.
      – Что – какой из Кеннеди?
      – Нет, какой бал. По-моему, там будут собирать средства для борьбы с какой-то болезнью.
      – Но Памела наверняка сегодня не появится?
      – Нет. Она собиралась вернуться в воскресенье.
      – Значит, мы можем без всякого риска приглашать гостей.
      Конгрессмен так и просиял.
      – И чем больше, тем лучше!
      В половине десятого прибыли танцовщицы из «Клубничной поляны». Они привезли свою музыку. Эрб Крэндэлл провел обеих девушек в небольшую комнату, где стоял кофейный столик из тикового дерева. Вскоре появился Дилбек, облаченный в широкую белую хламиду, уселся, скрестив ноги, прямо на пол и попросил Крэндэлла принести из холодильника бутылку шампанского «Корбель». Девушки опасались повредить своими высокими каблуками великолепный паркет, так что Дилбек посоветовал им сбросить туфли и ходить босиком. Тем временем вернулся Крэндэлл с шампанским. Он наполнил три бокала, поставил бутылку в ведро со льдом и снова вышел. Оказавшись в холле, он взял кресло, придвинул его поближе к двери кофейной комнаты и уселся. В течение часа он слушал невыносимо монотонную музыку, доносившуюся из-за двери, потом встал и пошел поискать в аптечке Памелы Дилбек что-нибудь от головной боли. Ему повезло: он тут же обнаружил флакончик таблеток «Дарвонс» и проглотил сразу две, запив их стаканом апельсинового сока из кухонного холодильника.
      Когда он вернулся на свой пост, музыка громыхала вовсю. Дверь кофейной комнаты была распахнута настежь. Прежде чем он успел дойти до нее, из ванной выскочила одна из танцовщиц с кудрявым черным париком в одной руке и мокрым полотенцем в другой. Она устремилась через холл в кофейную комнату.
      – У вас там все в порядке? – крикнул Крэндэлл.
      – Какое там! – ответила танцовщица, глядя на него испуганными глазами. – Вы умеете оказывать первую помощь?
      Второй девушки в комнате не оказалось. Конгрессмен Дилбек, бесчувственный, лежал на полу возле кофейного столика из тикового дерева. Его белая хламида была распахнута, под ней виднелся жирный бело-розовый живот и шелковые боксерские трусы. Эрб Крэндэлл опустился на колени возле конгрессмена и положил руку на его быстро поднимавшуюся и опускавшуюся грудь.
      – Наверное, сердечный приступ, – сказал он.
      – Да нет, – отозвалась танцовщица и поведала Крэндэллу о том, что произошло.
      – О Господи! – пробормотал он. – Куда она его ударила?
      – В лоб, между глаз.
      – Чем?
      – Да ничем – просто рукой.
      – Кулаком? Ничего себе! – Он внимательно всмотрелся в бледное лицо Дилбека. В самой середине лба, между бровей конгрессмена, быстро набухал синевато-лиловый бугор, в центре которого виднелось маленькое, абсолютно правильной формы прямоугольное углубление. – Значит, она носит кольцо с камнем, – заключил Крэндэлл.
      – Да, с аквамарином, – подтвердила девушка. – Это ее камень.
      Крэндэлл подсунул под голову конгрессмена подушку и обмотал ему шею мокрым полотенцем. Танцовщица предложила позвонить по номеру 911, в службу неотложной помощи, но Крэндэлл сказал, что не надо.
      – Где другая? – спросил он.
      – На улице, в машине. Она так перепугалась!
      Дилбек слегка пошевелился и застонал. Приложив губы к самому его уху, Крэндэлл громко сказал:
      – Дэви, просыпайся!
      Дилбек снова затих. Тогда Крэндэлл подошел к письменному столу, нашел номер частного врача конгрессмена и через секретаршу попросил его срочно приехать.
      – А может, лучше отвезти его в больницу? – предложила танцовщица.
      – Конечно, – саркастически ответил Крэндэлл. Стоило им только показаться в «Маунт Синай», как завтра же во всех газетах появились бы заголовки:
      КОНГРЕССМЕН ПОСТРАДАЛ ОТ ТАИНСТВЕННОГО УДАРА ПО ГОЛОВЕ
      Ночной инцидент окутан мраком неизвестности.
      Предвыборная кампания Дилбека под угрозой.

* * *

      Крэндэлл смотрел на этого незадачливого кандидата от демократической партии со смешанным чувством, в котором преобладали ярость и паника. Будет жить Дилбек или умрет – в любом случае Малькольм Молдовски, узнав об этом происшествии, взбесится, а все шишки, как обычно, свалятся на его, Эрба Крэндэлла, голову, хотя это незаслуженно и несправедливо: похоже, единственным средством сдерживания плотских аппетитов Дилбека является строгий домашний арест.
      – Он плохо выглядит, – заметила танцовщица, уже успевшая переодеться в обычную одежду. – А вдруг он возьмет да и окочурится?
      – Тогда страна лишится еще одного крупного политического лидера. Сколько мы должны вам?
      – Мистер Линг сказал: по пятьсот каждой.
      Крэндэлл достал две тысячи долларов из конверта, лежавшего в обычном месте – в правом нижнем ящике письменного стола Дилбека, – отдал их танцовщице и предупредил:
      – Вы сегодня не приезжали сюда, вы в жизни в глаза не видели ни меня, ни его. Чтобы обе запомнили это как следует! Вы не знаете этого человека.
      – Но ведь я и правда не знаюэтого человека! Честное слово.
      – Ну и слава Богу, – сказал Крэндэлл.
      – А все-таки ему не следовало бы делать того, что он сделал. Кто бы он ни был.
      – За это мы приносим вам свои самые искренние извинения. Если вы пересчитаете деньги, то поймете, как мы сожалеем об этом.
      Что-то шевельнулось на полу: это Дилбек дрыгнул правой ногой, будто отгоняя невидимую собаку.
      Танцовщица спрятала деньги в сумочку и перекинула ее через плечо.
      – Вообще-то это неслыханное свинство – то, что он сделал. А ведь все шло так хорошо! Не знаю, что это ему вдруг вступило в голову.
      – Бывает, – со вздохом ответил Крэндэлл. Где, черт побери, этот распроклятый врач?
      – Может быть, это из-за шампанского? – высказала предположение танцовщица.
      – Да, наверняка, – подтвердил Крэндэлл. – Из-за шампанского.
      Перед тем как уйти, девушка приблизилась к Дилбеку и еще раз вгляделась в его вспухший лоб.
      – Черт возьми! – пробормотала она. – Ну и камешек же у нее!
      – Всего хорошего, – попрощался Крэндэлл.
      – Можно нам доехать до Лодердйла на вашем лимузине?
      – Конечно, – ответил Крэндэлл. – Берите лимузин и устройте себе хорошую вечеринку.

Глава 14

      План Мордекая не вызвал у Пола Гьюбера ожидаемого энтузиазма.
      – Я не хочу ничего, – заявил он.
      Адвокат неодобрительно покачал головой.
      – Но ведь это просто редкостная возможность!
      – Знаю, вы мне уже говорили. Но мой ответ – нет, – повторил Пол Гьюбер.
      Джойс, сидевшая рядом с женихом, забеспокоилась.
      – Но, дорогой, ведь речь идет о нашем будущем! Мы с тобой будем обеспечены на всю оставшуюся жизнь.
      Выражение лица Пола ясно говорило о том, что ему вовсе не улыбается провести всю оставшуюся – даже и обеспеченную – жизнь вместе с Джойс. Мордекай почувствовал, что его хитроумный план рушится как карточный домик, и бросился спасать его.
      – У меня есть предложение, – объявил он сидевшей перед ним паре. – Давайте-ка прокатимся на машине.
      Через час они уже мчались на север. Сидя за рулем «линкольна», Мордекай все время болтал, чтобы не выдать, как он нервничает, ведя машину по скоростному шоссе. Водителем он был, мягко выражаясь, посредственным: близорукость, замедленные рефлексы и полнота, ограничивавшая свободу движения за рулем, делали его просто опасным. Но Джойс постаралась на сей раз забыть об этом. К тому времени, когда они добрались до Клуистона, Пол Гьюбер просто извелся. Мордекай резко тормознул машину – так, что она вся содрогнулась, – и кое-как выбрался наружу.
      – Где это мы? – спросил Пол.
      – Это сахарный завод, – ответил Мордекай. – Бывали когда-нибудь?
      Завод представлял собой скопление приземистых, похожих на склады построек и бараков, среди которых торчало несколько высоких дымовых труб. Сезон уборки урожая уже закончился, так что трубы не дымили и было довольно тихо, если не считать мерного стука какой-то машины, доносившегося со стороны. Немногочисленные в эту пору работники, обнаженные до пояса по причине жары, занимались каждый своим делом. На облупившемся бело-голубом щите, установленном на обочине дороги, было написано крупными буквами: «ХОЗЯЙСТВО СЕМЬИ РОХО». И ниже, помельче: "Входит в состав «Суитхарт шугар корпорейшн».
      – Ну вот, – сказал Мордекай. – Попросим разрешения осмотреть завод?
      – Лучше не надо, – отказался Пол.
      Джойс поддержала его, опасаясь, что ее элегантная импортная блузка пропитается резкими сельскохозяйственными запахами.
      Мордекай тяжело оперся на крыло машины.
      – Ладно, как хотите.
      Джойс с нетерпеливо-раздраженным видом скрестила руки на груди.
      – Тут просто дышать нечем. Нельзя ли поскорее перейти к сути дела?
      Мордекай вздохнул.
      – Цель нашего приезда сюда – продемонстрировать вам, Пол, какую огромную выгоду сулит вам ваше согласие. Семья Рохо, – он кивнул в сторону бело-голубого щита, – стоит около четырехсот миллионов долларов.
      – Хм, – неопределенно отозвалась Джойс.
      – И вы можете подобраться к ним.
      – Но ведь мы собираемся судиться не с семьей Рохо, – возразил Пол Гьюбер.
      – Совершенно верно, – подтвердил Мордекай. – Мы собираемся взять за бока конгрессмена – их ставленника, который дает им возможность быть такими богатыми. Надеюсь, вы уже начали соображать. Речь идет о деньгах Большого сахара – вам понятно?
      – Послушайте, меня просто избили в стрип-баре, вот и все.
      – Вы просто недальновидны, – отрезал Мордекай.
      – И мне еще повезло, что мой начальник до сих пор ничего не знает. Если дойдет до суда и все это выплывет наружу, он меня просто уволит.
      – Вам не нужно будет думать о работе, Пол, – настойчиво проговорил Мордекай. – Скажи ему, Джойс.
      Джойс, по всей видимости, сочла разумным забыть о чувствах, вызванных у нее фотодоказательствами легкомыслия жениха, и горячо поддержала план своего кузена.
      – Мордекай клянется, что до суда дело не дойдет. Не забудь, дорогой, ведь в этом году перевыборы.
      – А это значит, – подхватил адвокат, – что все будет улажено быстро, основательно и в полной тайне. Конгрессмену ведь тоже есть что терять.
      Пол Гьюбер вместо ответа ограничился скептическим хмыканьем.
      – Мы планируем выбить из них два-три миллиона долларов, – продолжал Мордекай. – Неплохое яичко в ваше будущее семейное гнездышко! – О роли Шэда и причитающихся ему процентах он предпочел умолчать.
      Тут над их головами загрохотал большой реактивный самолет, заглушив голоса и все остальные земные шумы. Пока он пролетал, Пол лениво ковырял носком ботинка камешки под ногами. Когда стало можно говорить снова, он повернулся к Джойс и Мордекаю.
      – Все равно – нет, – отрезал он.
      – Все-таки подумайте как следует, – не отставал Мордекай. Встретившись глазами с Джойс, он многозначительно подмигнул ей. – Вы должны обсудить все это по-семейному, с глазу на глаз.
      – Я не собираюсь ни думать, ни обсуждать, – по-прежнему твердо ответил Пол. – Я вообще не желаю ни с кем судиться. Что произошло – то произошло. Никаких необратимых последствий у меня не наблюдается, да к тому же еще и моя страховка покрыла все больничные расходы. – И он несколько раз подпрыгнул, каждый раз исторгая у Джойс тревожное «ах». – Ну вот, видите? – слегка задыхаясь, выговорил он. – На следующей неделе я выйду на работу.
      Отчаявшись, Мордекай с размаху шлепнул жирной ладонью по капоту «линкольна».
      – Между прочим, для определения вашего нынешнего состояния имеется вполне официальный термин: снижение умственных способностей. А это значит, что полученная вами травма головы повлияла на вашу способность здраво рассуждать.
      – Да к тому же он сегодня плохо спал, – добавила Джойс.
      Пол Гьюбер перестал прыгать и бессильно уронил руки.
      – Вы оба просто чокнутые, – тяжело дыша, проговорил он. – Видимо, это у вас семейное. – И, невзирая на свирепый взгляд Джойс, добавил: – Наследственное.
      – Значит, вот как ты это называешь! – Голос Джойс звенел льдом и железом.
      Мордекай торопливо встал между ней и Полом.
      – Ну, ну! – примирительно сказал он. – Давайте сейчас тихо и мирно поедем домой, а там посмотрим.
      Джойс настояла на том, чтобы сесть за руль. Мордекай с трудом впихнул свое массивное тело на сиденье рядом с ней. Оставшись один на заднем сиденье, Пол Гьюбер устроился поудобнее и уснул еще прежде, чем они доехали до развязки I-595. Его всхрапывания вызвали на губах Мордекая невеселую усмешку.
      – Твой Пол что-то совсем задурил.
      – Ты лучше расскажи мне.
      – Сейчас представляется такая возможность! – вздохнул Мордекай. – Такая невероятная, редкостная возможность!
      Джойс обернулась, чтобы взглянуть на своего будущего супруга, безмятежно сопевшего на заднем сиденье, и этот взгляд отнюдь не был исполнен чистой, безоговорочной любви.
      – Я вот о чем думала... – процедила она.
      – О чем?
      – Так ли уж он нам нужен? Я имею в виду, когда все будет сказано и сделано... – Она не смотрела на брата, нарочито внимательно вглядываясь вперед. – Предположим, они согласятся решить дело полюбовно. Тогда тебе не придется даже заниматься разной судебной писаниной, верно?
      – Абсолютно. Пара телефонных звонков, две-три личные встречи, чек на предъявителя – вот и все. Это самый простой способ решать такие проблемы.
      Джойс понизила голос:
      – А если так, то... нужен ли нам он?
      Мордекай побарабанил пальцами по подбородку и еще раз прислушался к храпу своего клиента.
      – Это хороший вопрос, – произнес он наконец. – Это очень хороший вопрос.

* * *

      Подъезжая к стрип-клубу, Эрин еще издали увидела, что на крыше возится команда рабочих, разбирая и снимая буквы, из которых складывались слова «И хочется, и можется». На автостоянке перед входом увлеченно спорили о чем-то мистер Орли и Шэд. Когда Эрин вышла из машины, мистер Орли сделал ей знак, приглашая подойти.