В последнее время Дэррелл Грант обосновался в одном из пригородов, который назывался Лодерхилл и отличался особо широким выбором плохого, неудобного, запущенного, но потому и недорогого жилья. Дэррелл снимал меблированную квартирку на узкой, заканчивающейся тупиком улочке, где перед каждым без исключения домом грустно торчало по тронутому ржавчиной автомобилю, поставленному на колодки. Созерцая их, Эрин подумала: а может, это просто так принято в этом районе – украшать газоны подобным образом?
      Перед домом Дэррелла виднелся основательно проржавевший «бьюик-ривьера», сквозь приборную доску которого пророс молодой падуб. Судя по разрешению на парковку, машина находилась там с восемьдесят второго года, то есть задолго до того, как Дэррелл перебрался в эту квартиру. Почему он не убрал с газона «бьюик», особой загадки не представляло: ему пришлось бы платить за буксировку.
      Двое молодых миссионеров-мормонов, занимавшие вторую половину мрачного дома, вежливо поздоровались с Эрин, когда она проходила мимо по дорожке. Они занимались смазкой своих велосипедов, готовясь к очередной поездке, во время которой собирались наставлять на путь истинный грешников Южной Флориды. Оба парня рослые, симпатичные и жизнерадостные, невольно отметила про себя Эрин; наверняка им не составляет особого труда обращать людей в свою веру.
      – Вы видели сегодня мистера Гранта? – спросила она.
      Миссионеры отрицательно покачали головами.
      – Его нет уже с неделю или около того, – уточнил один из них.
      На всякий случай Эрин все же постучала в дверь, но, как и следовало ожидать, безрезультатно. Заглянуть в окно не представлялось возможным, поскольку Дэррелл закрыл изнутри все окна листами алюминиевой фольги. Эрин ничего не оставалось, как попытаться проникнуть в дом через задний двор. Увидев, что она направилась туда, один из молодых мормонов крикнул:
      – Вы поосторожнее, мэм! Там полным-полно инвалидных кресел, и все в разобранном состоянии.
      Эрин принялась осторожно пробираться среди порыжевших от ржавчины колес, спинок, тормозных рычагов, подножек и прочего хлама. «Наверное, дела у Дэррелла пошли хорошо, – подумала она, – иначе он не бросил бы столько ценных для него вещей. Или, может быть, ему опять села на хвост полиция. По всему видно, что удирал он отсюда весьма поспешно».
      Задняя дверь дома оказалась не заперта – Эрин знала за бывшим супругом эту привычку. Открыв дверь, она сразу поняла, что Дэррелл действительно больше не живет здесь. Уходя, он – по еще одной своей милой привычке – прихватил с собой все, что не было приколочено гвоздями, плюс кое-что из того, что приколочено все-таки было. Мебель, ковры, электроприборы, лампы, водопроводные краны, потолочные вентиляторы, колонка для нагревания воды, телефонные розетки, даже унитаз – все исчезло. Дэррелл ободрал даже кухонный пол. Эрин с трудом верилось, что найдется человек, который пожелает купить рулон потертого линолеума, но, возможно, среди клиентов Дэррелла имелись и такие. Он ведь занимался сбытом краденого уже далеко не первый год.
      Подобным же образом Дэррелл обчистил все комнаты, за исключением одной – спальни Анджи. Открыв дверь в нее, Эрин так и остолбенела на пороге; из горла у нее вырвался сдавленный вскрик.
      Из голых стен детской торчало несколько пустых гвоздей; только на одном из них каким-то чудом уцелело зеркало в форме сердца. А пол был завален сломанными игрушками. Там были обезглавленные Барби, Маппеты с оторванными конечностями, выпотрошенные, со вспоротыми животами плюшевые обезьянки и медвежата. Все эти искалеченные, зверски изуродованные игрушки объединяло одно: их когда-то – какую раньше, какую позже – подарила дочери Эрин.
      В этом был весь Дэррелл Грант. Не способный выражать свои мысли и эмоции словесно, он изливал их вот в таких – и других подобных – актах бессмысленной жестокости.
      Сердце Эрин колотилось где-то в горле. Она представила себе Дэррелла, орудующего в этой комнате, где жила их дочь: как он методично, одну за другой, складывает в отдельную кучу подаренные ею игрушки, как, так же методично, одну за другой, кромсает их кухонным ножом, или ножницами, или бог знает еще чем... и как все это время поглядывает в специально оставленное для этой цели зеркало, упиваясь собственным варварством.
       Но нет!Не ради этого он оставил зеркало на месте. Он сделал это для нее, Эрин, чтобы она могла увидеть себя в тот момент, когда обнаружит гору кукольных трупов: чтобы могла увидеть свое лицо, искаженное ужасом и потрясением от его деяний. Чтобы могла увидеть себя плачущей.
      Но Эрин не заплакала.
      Не прикасаясь ни к чему, пятясь, она выбралась из комнаты, а выйдя из дома, поспешила к симпатягам-мормонам и попросила ненадолго одолжить ей фотоаппарат.

* * *

      Рита, сестра Дэррелла, жила милях в тридцати к югу от Майами, в большом трейлере, припаркованном на обширной, густо населенной стоянке. Муж ее – точнее, долговременный сожитель – звался Альберто Алонсо и служил ночным охранником на атомной электростанции в Тэрки-Пойнт. Альберто оказался первым, кого увидела Эрин; он стоял в дверях трейлера и, узнав Эрин, приветствовал ее со всей горячностью своего южного темперамента. Тот факт, что Эрин является профессиональной стрип-танцовщицей, возбуждающе действовал на его воображение.
      – Заходи, заходи! – чуть ли не пропел Альберто и, выбросив навстречу Эрин длинные руки, попытался обнять ее.
      – А где Рита? – спросила Эрин, ловким маневром уклоняясь от объятия.
      – Возится со щенятами. У Лупы новый помет. Не хочешь взглянуть?
      – Может быть, потом.
      Упомянутая Лупа в обиходе именовалась собакой, однако на самом деле ее родителями были немецкая овчарка и настоящий дикий лесной волк. Рита регулярно вязала ее с волками. С тех пор как пит-бультерьеры вышли из моды, такие помеси пользовались все большим спросом.
      – На этот раз – шесть, – удовлетворенно сообщил Альберто. – И представь – сплошные бабы. Кобелек один, но зато альбинос и с вот такими здоровенными яйцами!
      – Вы оба, наверное, ужасно горды, – сказала Эрин.
      – Я сейчас стараюсь, чтобы ими заинтересовалась наша электрическая компания, – продолжал информировать Альберто.
      – Чем – ими?
      – Щенками, чем же еще? – ухмыльнулся Альберто, выставляя на обозрение далеко не полный комплект кривоватых зубов.
      «Как можно всерьез доверять человеку, у которого не хватает стольких зубов?» – подумала Эрин.
      А Альберто тем временем развивал свою мысль:
      – Ты только подумай! По всему периметру станции – стаи волков: никакой террорист или диверсант даже носа не сунет.
      На пороге возникла фигура Риты.
      – Эл, я сто раз говорила – это тебе не сторожевые собаки. Они для этого не приспособлены.
      Рита была в халате и шлепанцах из ремешков на босу ногу; лицо ее прикрывала маска хоккейного вратаря, руки до локтей – толстые брезентовые рукавицы. При виде ее Эрин – в который уже раз – подумалось: среди родни Дэррелла нормальных людей днем с огнем не сыскать. В этой семье произведение потомства давно превратилось в некую непредсказуемую генетическую игру, больше всего похожую на рулетку.
      – Здравствуй, Рита, – сказала Эрин.
      – О, это ты! Привет. – Рита стащила с головы маску. На ее лице, от середины лба до переносицы, виднелись свежие царапины. – Лупа меня приласкала, – объяснила она, перехватив взгляд Эрин. – Совсем озверела из-за этих чертовых щенят.
      – Эрин, дорогуша, как насчет глоточка чего-нибудь? – любезно предложил Альберто.
      – Да, пожалуй – воды.
      – Да нет, я имел в виду что-нибудь посерьезнее.
       – И мне тоже, – вставила Рита.
      – Нет, только воды, – проговорила Эрин. – Я к вам ненадолго.
      На лице Альберто отразилось откровенное разочарование. Он открыл холодильник и принялся громыхать там чем-то, видимо, в поисках льда.
      – Да уж, сюрприз так сюрприз, – проговорила Рита, снимая рукавицы.
      – Я приехала, чтобы узнать насчет Дэррелла, – объяснила Эрин. – Он снова куда-то делся.
      – Да, это он может.
      – Ты не знаешь, где его найти?
      – Нет, я не в курсе, – ответила Рита, опускаясь на черный, тяжело вздохнувший под весом ее тела диван. – А ты все там же, в этом стрип-заведении?
      Рита явно не собиралась делиться информацией. Впрочем, она всегда была такой. «Пожалуй, придется попытаться вытянуть что-нибудь из Альберто», – подумала Эрин.
      – Я слышала, зашибаете вы там неплохо, – сменила тему Рита. – Но, наверное, за такие бабки и вкалывать приходится соответственно, верно?
      – Когда ты в последний раз говорила с Дэрреллом? – настойчиво спросила Эрин.
      – О Господи, да что я, помню, что ли?
      Снова появился Альберто, неся в каждой руке, наподобие бокалов, по вазочке для желе: в одной – вода для Эрин, в другой – «бурбон» для Риты.
      – Послушай-ка, Эрин, а ты не выступаешь на частных вечеринках? – спросил он, протягивая ей одну из вазочек. – Кое-кто из наших ребят с электростанции просил узнать. Они поговаривали о том, чтобы снять банкетный зал в «Рамаде».
      – Я не хожу по частным вечеринкам, – сухо ответила Эрин. – Я выступаю в нашем клубе, на сцене. И больше ничего.
      – А другие ваши девочки?
      – Спрашивай у них самих, Альберто.
      – А он как-то раз заходил к вам, – вступила в разговор Рита. – Как это место называется?
      – «И хочется, и можется», – с готовностью подсказал Альберто.
      Рита подняла бровь.
      – А мне казалось, что ты ходил в «Клубничную поляну».
      – Нет, это совсем другое место, – мотнул головой Альберто.
      – Ну, Бог с ними со всеми. Одним словом, он видел, как ты танцуешь.
      – Правда? – Эрин стало неприятно от мысли, что Альберто потихоньку от нее побывал в клубе. Вот уж, наверное, наболтал потом приятелям в своем Тэрки-Пойнт! Для него это действительно являлось чуть ли не предметом гордости: шутка ли, он знаком с настоящей знаменитостью! Никого более приближенного к этому титулу, чем Эрин, он просто не знал.
      – Надеюсь, что тебе понравилось представление, – сказала она, заставляя себя улыбнуться. – И ты не зря потратил свои деньги.
      – О Господи! – Рита зажгла сигарету. – Да он до сих пор не может говорить ни о чем другом. Можно подумать, он никогда раньше не видел женского лобка.
      Смуглые щеки Альберто Алонсо побагровели.
      – Что же ты не сказал мне заранее, что придешь? – укорила его Эрин. – Я бы послала тебе на стол бутылку шампанского.
      – Неужели правда? Розового?
      С заднего двора послышался шум: лай, скулеж и подвывания. Рита тут же ринулась туда, на ходу нацепляя маску.
      – Смотри, поосторожнее там! – крикнул ей вслед Альберто.
      Эрин жестом попросила его сесть.
      – Наверное, мы теперь будем видеться совсем редко, – начала она.
      – Ну, ясно: вы же с Дэрреллом развелись.
      – Но нам-то это не мешает продолжать оставаться друзьями, а?
      – Это точно, – с воодушевлением согласился Альберто, придвигая поближе стул. – Уж мы-то с тобой друзья, не сомневайся! – Его дыхание сделалось шумным и тяжелым, брови стали влажными. Не часто приходилось Эрин встречать людей, у которых потели бы брови.
      – У каждой истории две стороны, – продолжала она. – Дэррелл совершал некоторые ошибки.
      – Это уж верно – вернее не бывает. Он же не святой!
      С заднего двора донесся голос Риты: она громко чертыхалась в адрес кого-то из своих четвероногих подопечных. Затем раздался душераздирающий визг.
      – Черт побери, – проговорил Альберто. – Пари держу, Лупе опять попалась под лапу какая-нибудь кошка.
      Эрин слегка коснулась рукой его колена.
      – Мне необходимо найти Дэррелла. Это очень важно.
      – Он переехал, Эрин.
      – Я знаю.
      – Не беспокойся так, дорогуша. – Своей влажной жирной ладонью Альберто накрыл ее руку и сделал неловкую попытку просунуть свои пальцы между ее пальцами. Эрин убрала руку.
      – Где он, Альберто?
      – Рита убьет меня.
      – Речь идет о моей дочери.
      Альберто бросил нервный взгляд на дверь.
      – Знаешь, он звонит сюда пару-тройку раз в неделю. Обычно просит одолжить денег. Но где он точно, я не знаю. – Альберто повторил свою попытку, но Эрин стряхнула его руку со своей.
      – Любая информация пригодится: штат, графство – все, что угодно. Хотя бы телефонный код.
      – Он же говорит с Ритой, а не со мной, – возразил Альберто. – Мне сроду не сказал ни слова ни на какую тему. Он не доверяет представителям закона.
      Разумеется, Альберто здорово хватил через край, отнеся себя к представителям закона, но Эрин предпочла воздержаться от комментариев. Во всей юго-восточной части Соединенных Штатов не осталось, кажется, ни одного департамента муниципальной полиции, которому Альберто Алонсо не предлагал бы своих услуг и который не отказался бы от них. Несомненно, в душе Альберто сидел законник, однако некоторые черты его психологии никак не соответствовали этому. «Нечист на руку» – именно этот термин чаще всего звучал там, где кто-то брался рассматривать личное дело Альберто.
      – Да не беспокойся ты так насчет Анджи, – сказал он Эрин. – Я уверен, что с ней все в порядке.
      – А вот я в этом совсем не уверена. Хватит уже одного того, что она находится с этим мерзавцем – моим бывшим супругом.
      Альберто не успел ответить. Шум на заднем дворе внезапно смолк, и в дверь просунулась голова Риты.
      – Где эта чертова лопата?
      – Я думал, она там, вместе с граблями, – ответил Альберто.
      – Так вот ни хрена подобного! – И Рита с треском захлопнула дверь.
      Эрин попросила у Альберто таблетку аспирина.
      – Что, голова болит? – участливо спросил он.
      – Ужасно.
      – Бедная девочка! – Он встал и взял ее лицо в свои ладони. – Да у тебя жар, дорогуша.
      – Да нет, Альберто. Я же сказала – просто болит голова.
      – Сейчас принесу чего-нибудь, подожди минутку. – Он направился в ванную, и Эрин услышала, как он шумно роется в аптечке. – Есть «Байер»! – громко оповестил он. – И «Эдвил»! И тиленол. И анасин. И эксцедрин. Тебе как, в таблетках? А может, в этих новых желатиновых капсулах?
      Когда Альберто вернулся в комнату с целой горой упаковок с пилюлями, порошками и капсулами, на черном диване восседала Рита, яростно дымя сигаретой. Эрин не было.
      – Прелестно, прелестно! – Голос Риты звенел льдом и железом. – А птичьего молока ты, случайно, не прихватил?

* * *

      Эрин отлично знала, что кража почтовых отправлений рассматривается законами Соединенных Штатов как преступление федерального масштаба и карается наложением штрафа либо лишением свободы, или же тем и другим вместе. Ей было известно также, что прокурор Южного округа штата Флорида не затрачивает ни одного человека-часа на преследование лиц, занимающихся этим некрасивым делом, поскольку все его время уходит на то, чтобы хоть как-то разобраться с подпольными наркобизнесменами, незаконными владельцами оружия, свергнутыми иностранными диктаторами, нечистыми на руку банковскими служащими, коррумпированными политиками местного значения и продажными полицейскими всех рангов.