В стране слепых

— Тебе страшно? — спросил он, с какой-то странной усмешкой. — Это хорошо. Я защищу тебя.

— Страшно? — Она схватилась за подлокотник дивана и подвинула его вперед, чтобы загородиться. — Конечно, страшно, черт возьми! — Она запустила в него диванной подушкой, но он отшвырнул ее в сторону. Что бы еще в него бросить?

Сара метнулась влево, к окну, и провела обеими руками по стеклу. Механические паучки посыпались на ковер, продолжая плясать и дергаться. Она набрала полные пригоршни их и кинулась под защиту дивана как раз в тот момент, когда Кеннисон подбежал к окну. Повернувшись к нему, она из всех сил швырнула одного паучка прямо ему в лицо. Кеннисон попытался увернуться, но машинка угодила ему в щеку. Он вскрикнул от боли и прижал руку к щеке. Когда он ее отнял, ладонь была в крови. Сара швырнула в него еще одну машинку и кинулась к двери, крича через плечо:

— Уолт! Норрис! Помогите кто-нибудь!

Хелен покачала головой.

— Она не возвращалась, брат Кальдеро. Я здесь с тех пор, как она ушла, я бы видела.

— Черт, не нравится мне это. — Ред задумался, грызя ноготь. — Пустите-ка меня к ней в номер.

Хелен стояла в нерешительности. Ред не выдержал.

— Черт возьми, сестра, я же не подглядывать за ней собираюсь! Это серьезное дело. Наша сестра ушла в одиночку, без прикрытия, и до сих пор не вернулась. Пустите вы меня к ней в номер или нет?

Его вспышка не смутила Хелен.

— А какой будет толк от того, что я пущу вас к ней в номер? — спокойно спросила она.

Но Ред был не в настроении рассуждать спокойно. Он облокотился на конторку дежурной, так что Хелен пришлось податься назад.

— Не знаю, — сказал он. — Может, она вернулась, пока вы отлучались в туалет. Я хочу посмотреть. — Он еще несколько секунд смотрел прямо в лицо Хелен, потом выпрямился и отвернулся. — Пожалуйста.

Хелен протянула руку в ящик стола, схватила кольцо с ключами, встала и разгладила юбку.

— Идите за мной.

Ред последовал за ней.

— Я знаю, где ее номер, — сказал он. Очень может быть, что она уже там и спит сном праведницы. Ну, конечно. Пришла поздно, Хелен не было на месте, а остальных будить не стала. Тихонько прошла к себе и легла спать. Если она там, он устроит ей хорошую выволочку, чтобы неповадно было больше отправляться на операцию без прикрытия, да еще не ставить никого в известность о своем уходе и приходе.

А если ее нет…

Ну, в конце концов, она уже взрослая, верно? И вполне способна сама за себя постоять. Это мог бы подтвердить хоть Орвид Крейл.

Хотя нет. Нет такого человека, который мог бы постоять сам за себя в одиночку. Вот почему появилась эта идея всеобщего братства. Французы не ограничились свободой и равенством — этими диаметрально противоположными понятиями. Им пришлось добавить еще и братство, иначе ничего не получилось бы. Мы нуждаемся друг в друге. Или должны нуждаться — это, может быть, еще важнее. Дело не в том, чтобы всегда был прикрыт тыл, а в том, что, когда тыл прикрыт, не чувствуешь себя таким дьявольски одиноким. Я сторож сестре своей, а она сторож мне самому. Иначе ни в чем нет никакого смысла.

В номере ее не было.

Ред обошел все комнаты, зовя ее. Хелен терпеливо ждала в дверях. Вернувшись, он беспомощно взглянул на нее.

— Я же вам говорила, что ее еще нет.

— Но где она?

— У кузена Кеннисона. — Поджатые губы Хелен ясно показывали, что она думает о кузене Кеннисоне. — В «Кеннисон Демографикс». — Она показала на телефон. — Можете позвонить туда, если вам от этого станет легче.

— Я… — Реду пришло в голову, что и выглядит он, наверное, таким же идиотом, каким себя чувствует. — Да, конечно. — Он взял трубку и набрал трехзначный номер. — Фрэнк? Что? Да, я знаю, который час. Это важное дело. Сделай для меня одну вещь, а потом можешь идти домой. Соедини меня с «Джонсоном и Ченгом». Правильно. Так, чтобы это не попало в счет за номер. — Он прикрыл трубку рукой. — Завтра, должно быть, об этом будет знать каждый член Ассоциации.

Хелен пожала плечами.

— Вы не первый, кого волнует статья девятнадцатая.

Ред предостерегающе нахмурился, но тут в трубке послышался гудок. Потом еще один.

— Черт, никто не подходит.

Но кто может там подойти? Ни Кеннисона, ни Сары там официально нет. Они просто не станут снимать трубку. Правда, Сара могла бы посмотреть на определитель номера и увидеть, что звонят от нее. Он бросил трубку.

Может быть, они пошли к Кеннисону. Правда, он не мог себе представить, зачем, да и не хотел об этом думать. Но это не исключено. Он приложил глаз к окуляру подслушивающего устройства. В поле зрения появилось окно квартиры Кеннисона, но расстояние было слишком велико, чтобы что-нибудь разглядеть.

— Прицел все еще верный, — сказал он и включил динамик, но слышно был только постукивание машинок-глушителей. Он понурился.

— И все равно это мне не нравится.

Хелен ничего не ответила. Он провел пальцем по телефонной трубке.

— Скажите-ка, брат Уолт появился до того, как Сара ушла?

На этот раз она обеспокоенно взглянула на него.

— А что? Да. Он прилетел где-то после обеда.

Ред стукнул кулаком по телефону, и аппарат со звоном полетел на пол. Из трубки послышался громкий гудок.

— Черт возьми, но он-то знает! Он должен был взять все в свои руки. Чтобы она знала, когда сообщить о себе и кому. Он должен был обеспечить прикрытие. Скажем, Чу. И следить за ней! А он дал ей уйти в одиночку!

Хелен ничего не ответила. Она кусала губы, стараясь не смотреть на него.

— Он… Он ее не очень любит. За то, что она сделала. Ну, вы знаете. За распечатку.

— За распечатку? Господи, да какое это имеет отношение к делу? Было решение Совета. И совсем необязательно любить человека, чтобы с ним работать. Если бы без этого нельзя было обойтись, ни один оркестр никогда не смог бы сыграться.

Брату Половски придется за многое ответить. Не перед ним — перед Бетанкуром. Если он сам сделает Уолту выговор, все подумают — он сводит личные счеты. Нет, пусть уж все будет по правилам. А потом он сможет отозвать Уолта в сторонку и заняться личными счетами.

Настойчивое гудение из трубки напомнило ему о телефоне, валявшемся на полу. Он нагнулся и поднял его.

— Вот это да, — сказал он, кладя трубку на рычаг. — Крепкая штука.

— Должно быть, многие швыряют телефоны на пол.

Он взглянул на Хелен.

— Да, должно быть.

Он сделал глубокий выдох, повернулся и сел на диван лицом к окну. За окном спал город. Машинки-глушители неумолчно барабанили по стеклу, как будто возвещая о том, что вот-вот начнется гвоздь программы. Ред скрестил руки на груди.

— Вас оставить здесь? — спросила Хелен.

— Хммм… Что? — Он взглянул на нее через плечо. — Ах, да. Да, я буду ждать ее здесь. Может быть, вздремну на диване. Позвоните мне, когда она появится на этаже.

Хелен тихо затворила за собой дверь, и в комнате стало темно. Ред подумал, не зажечь ли свет, но для этого пришлось бы встать, а у него не было сил. Устал. Если немного подождать, она придет. Завтра оба они как следует над этим посмеются.

Он не знал, сколько времени так просидел. Стук градин по стеклу становился то громче, то тише. Он задремал.

Внезапно какой-то новый звук заставил его очнуться. Из динамика несся шум, как будто волны бьются о галечный берег. Включился магнитофон, послышались еще какие-то звуки: топот бегущих ног, крик боли, потом голос: «Уолт! Норрис! Помогите кто-нибудь!»

Казалось, все на мгновение застыло в неподвижности, Ледяная рука сжала его сердце. Джексонвилл. Снова Джексонвилл!

Кеннисон оказался у двери раньше ее. Сара швырнула в него еще одного паучка, но промахнулась, и его крохотные ножки вонзились в дверь, как миниатюрные кинжалы. Еще один повис у Кеннисона на руке, но он, не обращая внимания, направился к Саре.

— Нет! — сказал он умоляющим голосом. — Все не так. Тебе должно быть страшно. Ты не понимаешь, играть нужно по правилам.

— Вы сошли с ума, Кеннисон. Уолт! Он хочет меня изнасиловать!

Она знала, что магнитофон в ее номере включится автоматически. Но что, если там никто за ним не следит? Они думают, что она в «Кеннисон Демографикс», а не здесь. И, наверное, сейчас спят.

Ну, по крайней мере она оставит им сообщение. Они будут знать, что произошло. Она швыряла паучков одного за другим в лицо Кеннисону, чтобы он не подходил, и, задыхаясь, отрывисто выкрикивала:

— Он заманил к себе Селкирка. Застал его врасплох. Без предупреждения.

Кеннисону, казалось, даже не приходило в голову, что ее слова кто-то может слышать. Он остановился и с недоумением посмотрел на нее.

— Но он же был из группы «К», сестренка. Он хотел тебя обидеть. Я тебя защитил. Разве ты не испытываешь благодарности?

«Благодарности!» Паучки кончились. Она снова отбежала к окну, чтобы подобрать с ковра еще несколько штук, но Кеннисон кинулся за ней, и задерживаться у окна было нельзя. Паучки захрустели у нее под ногами.

Пальцы Кеннисона вцепились в ее плечо. Она круто повернулась и изо всей силы ударила его в ухо. Потом вырвалась у него из рук, порвав блузку.

— Это неправильно, — жалобно сказал Кеннисон. — Ты не должна от меня убегать.

— Вы больны, Кеннисон. Очень больны. И жалки. — Это была правда. Ей все еще было страшно. Кеннисон — человек сильный, если ему удастся ее схватить, он сделает с ней все, что захочет. Но оцепенение, вызванное ужасом, прошло. Она видела перед собой уже не того щеголя с изысканными манерами, какого знала. Ее враг превратился в жалкого, несчастного человечишку. Она не испытывала к нему ненависти — невозможно ненавидеть больного.

Она увидела, что ее слова достигли цели. Кеннисон остановился и нахмурился, рот его приоткрылся.

— Болен?

Теперь вместо металлических паучков она швыряла в него словами и видела, что они ранят его глубже и опаснее, чем палка или камень.

— Да, больны. Вы отвратительны и гнусны. Вы выродок. — Она внезапно повернулась и указала на алтарь у двери. — Что сказала бы сейчас она?

Кеннисон вскрикнул и закрыл лицо руками.

— Нет! Пруденс! Она все видела. Но я должен был… Все шло не так, как надо. Вейл, Ульман, Селкирк, Бомонт. Ничего у меня не получалось, как надо. Я должен был показать, что еще могу что-то сделать. — Руки его опустились. — Пруденс понимает. Она мне помогала. Может быть, я выродок… Да. Мне это было мерзко. Но я не миг без этого. Без того, чтобы сознавать свою мерзость.

Он сделал шаг вперед, умоляюще глядя на нее.

— Останови меня. Пожалуйста.

Она изо всех сил ударила его ногой в пах. Он задохнулся и согнулся пополам, охватив себя руками и издавая такие звуки, словно его вот-вот вырвет.

— Всегда рада помочь другу, — сказала она, прыгнула к двери и распахнула ее.

Из груди ее вырвался вопль ужаса.

За дверью стоял Селкирк. И он был очень-очень зол.

Ред изо всех сил ткнул пальцем в кнопку вызова лифта. Сразу же зажглась стрелка «вниз», но он снова и снова нажимал на кнопку. Чем чаще нажимаешь, тем быстрее идет лифт; а может быть, и нет, но просто так стоять и ждать он не мог.

— Хелен, — сказал он дежурной, — вызовите сюда Босуорта и Половски. Скажите им, пусть сидят на подслушивании. Сара у Кеннисона дома, и там идет какая-то драка. Я еду прямо туда.

А прикрытие? Никогда не выходи на операцию без прикрытия! Но Уолт слишком разжирел, а малец — всего-навсего малец. Звякнул звонок, дверь лифта открылась, Ред вошел в кабину и обернулся. Хелен уже разговаривала по телефону. Он придержал дверь.

— И скажите Фрэнку Чу, пусть меня прикроет. Объясните ему, в чем дело.

Лифт наконец остановился. Ред выскочил в вестибюль, пробежал мимо удивленно взглянувшего на негр ночного портье и дремавшего тут же мальчишки-посыльного, выбежал на улицу и остановился. Надо поймать такси. Но терять время на ожидание казалось почти преступлением. Его подмывало пуститься бегом прямо на Телеграфную гору. Нелепость, конечно, но он не мог оставаться в бездействии.

Посыльный, движимый любопытством, вышел за ним.

— Не могу ли я помочь вам, мистер Кальдеро?

Конечно, посыльный знает, как его зовут, — все служащие стараются запомнить имена тех гостей, кто побогаче. Ред обернулся.

— Добудьте мне такси.

Мальчишка достал из кармана свисток и вышел на середину улицы. Ред подошел к нему и положил руку ему на плечо.

— Свисти, сколько хватит духу, сынок. Дело такое важное, что тебе и во сне ничего подобного не снилось.

На лице Селкирка почти весь правый висок занимал кровоподтек от удара Кеннисона. Струйки подсохшей крови спускались по щеке и подбородку на воротник рубашки. Из-под вздувшихся, почерневших век глядели злые, безжалостные глаза.

В руке у него был пистолет.

— С дороги, девка, — прорычал он. — Где эта гадюка? — Он оттолкнул ее и шагнул в комнату. — А, вот ты где! — Он усмехнулся; от этого рана на губе, уже начавшая затягиваться, лопнула, и по подбородку потекла кровь. Он поднял пистолет.

— Нет, не надо!

Сара вцепилась в его руку, державшую пистолет. Селкирк отмахнулся.

— Все по порядку. С тобой будем разбираться потом. Посмотрим, что ты знаешь про Societe[65].

Он уперся ногой ей в живот и оттолкнул ее. Сара покатилась на пол. Селкирк навел пистолет на Кеннисона.

Ее рука нащупала на ковре что-то колючее. Это был один из паучков, которыми она швыряла в Кеннисона. Она схватила его и изо всех сил запустила Селкирку в лицо. Он вскрикнул и повернулся к ней.

И тут — Сара не поверила своим ушам — звякнул звонок лифта.

Дверь все еще стояла открытая настежь. Сара сделала отчаянный бросок, выскочила в коридор и вцепилась в дверную ручку. Она услышала позади испуганный возглас Селкирка:

— Эй! Погоди…

Дверь за ней захлопнулась.

— Не отпускайте лифт! — крикнула она и кинулась бежать по коридору. До лифта было шагов десять. Около него стоял в нерешительности какой-то подвыпивший парень, только что вышедший из кабины. Он уставился на нее осоловелыми глазами и ухмыльнулся.

— Привет, крошка, — сказал он. — А как насчет…

Дверь квартиры Кеннисона открылась, в коридоре показался Селкирк. Увидев Сару с парнем, он поднял пистолет. Парень выпучил глаза. Сара влетела в кабину лифта, втащив его за собой. Он потерял равновесие и свалился у задней стенки кабины. Она нажала кнопку нижнего этажа.

За мгновение до того, как створки двери сомкнулись, что-то вроде рассерженного шершня пролетело по воздуху и раскололо пластиковую панель у самой головы парня.

— У него пушка, — выговорил он.

— Это точно, — отозвалась она.

— Эй, сестренка, что это за белый с пушкой и чего ради он по тебе палит? — сердито спросил парень. При слове «сестренка» Саре вспомнился Кеннисон с его гнусными играми.

— По-моему, он палил по тебе, — сказала она.

— Ах, вот как?

Больше он ничего не сказал. В кабине слышался только гул мотора.

Селкирку ничего не стоило пристрелить ее, когда он ворвался в комнату. Но он этого не сделал. Хотел допросить ее? Но тогда почему он не застрелил ее, увидев, что она вот-вот скроется?

Как раз в тот момент, когда лифт со вздохом остановился, ей пришла в голову неожиданная мысль, от которой Сара, не удержавшись, даже хихикнула. Парень поднял глаза от разбитой пулей панели, которую удивленно созерцал, и в недоумении уставился на нее.

«Смотри-ка, какая я важная птица, — ведь это за мной идет охота!»

Когда они вышли, Сара повернула красный выключатель, отключающий лифт. Зазвенел звонок, как будто где-то вдалеке сработал будильник. Сара прикинула, сколько может пройти времени, прежде чем кто-нибудь соберется посмотреть, в чем дело. Конечно, есть еще лестничная клетка, а квартира Кеннисона всего лишь на пятом этаже, так что Селкирк вполне может пуститься в погоню, но по крайней мере она получила кое-какую фору.

Дежурного швейцара в этом доме не держали. Сара увидела, что дверь расщеплена, из нее торчат погнутые куски металла — это Селкирк взломал замок, чтобы войти. Она выбежала на тротуар.

Холодный ночной воздух ударил ее по легким, как ножом, она задохнулась и, съежившись, обхватила себя руками. Резкий ветер с моря ворвался через дыру под блузку, и у нее сразу замерзло плечо. Она растерянно оглядела темную, пустую улицу. Изо рта ее густо валил пар.

Она услышала голос парня из лифта:

— Ты в порядке? Что это был за тип? В чем дело — наркота?

Парень опасливо смотрел на нее. От ночного воздуха он сразу протрезвел и только теперь сообразил, какой опасности подвергался.

— Нет, — ответила она, лихорадочно изобретая какое-нибудь короткое, правдоподобное объяснение. — Разведка.

Ждать здесь было нельзя: вот-вот появится Селкирк.

— Я с тобой, — заявил парень. Это прозвучало так искренне и в то же время так явно нелепо, почти самоубийственно, что она на секунду задержалась и дотронулась до его руки.

— Нет, спасибо. Мне… Мне не впервой. («Господи, а ведь верно — не впервой!») Оставайся здесь. Спрячься. Сейчас сюда кое-кто приедет.

С этими словами она кинулась бежать сломя голову по улице, не оглядываясь. «Наверное, он уже убил Кеннисона», — подумала она, и ей стало его жалко. Только недавно она сама желала смерти Кеннисону, но приступ ярости уже прошел, сменившись трезвым пониманием реальности. Перед ней проплыли мертвые, неподвижные глаза Орвида Крейла, устремленные в ночное звездное небо, и застывшее в них удивление. «В следующий раз будет легче», — шепнул его призрак. Легче устоять перед искушением. Одно дело — защищаться, другое — исполнить приговор. Она не хотела ничьей смерти.

Особенно своей собственной.

Небо впереди слабо светилось, но это был не рассвет, а всего лишь отблеск городских огней. Туман, наползавший от Золотых Ворот, ласково обволакивал город, словно призрачный любовник. Сирена на маяке в проливе выла, как загубленная душа.

Слава богу, что она сохранила форму. Все эти выходные в горах и тренировки на выживание. Кто бы мог подумать? Она начала задыхаться, но не замедлила бега.

В ушах у нее что-то непрерывно щелкало. Что это? Она остановилась, звуки прекратились. Тяжело дыша, она прислушалась, потом побежала дальше. Щелчки возобновились. Она сообразила, что это ее собственные каблучки стучат по асфальту. Их стук звонко разносился по пустынной улице в туманном ночном воздухе.

Не останавливаясь, она сбросила сначала одну туфлю, потом другую и осталась босиком. Ей показалось, что теперь она бежит быстрее — так бегали по затянутым жарким туманом африканским джунглям ее крепконогие и выносливые предки-воины. Сейчас они, невидимые, бежали рядом, ободряя и поддерживая ее. Только здесь туман тянулся с Тихого океана, джунгли были бетонные, а под ногами лежал сырой, холодный асфальт.

Она услышала сзади бегущие шаги. Кожаные подметки шлепали по тротуару. Шаги удалялись. Она с облегчением закрыла на мгновение глаза и остановилась передохнуть, согнувшись, упираясь руками в колени и ловя ртом воздух.

Но тут она услышала, что шаги изменили направление и стали приближаться. Она побежала дальше, стараясь не думать о том, что уже выбилась из сил.

Ей пришло в голову — не стоит ли крикнуть, разбудить кого-нибудь в этих спящих домах, позвать на помощь. Но кричать было нельзя. Селкирк сразу поймет, где она, и догонит ее раньше, чем кто-нибудь успеет проснуться. К тому же скорее всего никто не отзовется. А если и отзовется, то спросонья, не понимая, что происходит, вряд ли будет в состоянии помочь ей справиться с Селкирком.

Она увидела справа открытое место. Парк. Она пересекла улицу и побежала по газону. Трава, обильно покрытая росой, хлестала ее по щиколоткам, ноги сразу вымокли и онемели от холода. Она наступила на камень, громко вскрикнула от внезапной боли, но тут же подавила крик. Однако в ночной тишине он прозвучал отчетливо, и преследователь свернул за ней. Она выругалась про себя и из последних сил побежала дальше, слегка прихрамывая на ушибленную ногу.

Неожиданно она выбежала на автостоянку у памятника Христофору Колумбу. Четырехметровая бронзовая фигура стояла неподвижно, вперив орлиный взор куда-то вдаль. За ней поднималась высокая ребристая колонна башни Койт-Тауэр. Сара поняла, что оказалась на дальнем, глухом краю Телеграфной горы.

Ред остановился у двери квартиры Кеннисона и приложил к ней ухо. Ничего не было слышно. Никаких звуков борьбы. Значит, все кончилось. Но чем?

Кто-то покинул здание, убегая от погони. Об этом свидетельствовал отключенный лифт на первом этаже. «Хоть бы это была Сара, — подумал он. — Хоть бы это Сара успела убежать».

Он сунул руку под пиджак и ничего там не нащупал. «До чего же я устал, — подумал он. — Пойти на дело без оружия!» Он точно вспомнил, где остался его пистолет, — в запертом и перевязанном веревкой чемодане, который посыльный отнес к нему в номер.

Замок в дверях квартиры Кеннисона был с секретом, но Реду понадобилось всего несколько секунд, чтобы его отпереть. Будь у него ключ, на это ушло бы не меньше времени.

Из-за двери торчали чьи-то ноги. Реда шатнуло, он схватился за дверную ручку, перевел дух и шагнул в комнату, закрыв за собой дверь.

В два прыжка он оказался около тела, опустился на одно колено и вгляделся в лицо лежавшего человека. Это был Кеннисон. Глаза его были устремлены в потолок, весь перед рубашки залит кровью, на ковре под ним растеклась липкая лужа. Как ни странно, Ред не почувствовал никакого облегчения. По дороге сюда он только и думал о том, как отколотит Кеннисона до полусмерти, но увидев это… «Не Сара ли его застрелила? — подумал он. — Она прекрасно обходится без меня».

Он встал с колена, отряхнул брюки и включил динамик подслушивающего устройства.

— Босуорт, что случилось?

— Мы сейчас прокручиваем пленку обратно…

Его перебил Половски.

— Эй, Джимми! Прости, что так получилось. Это я во всем виноват. Я тут был старший и должен был присмотреть, но…

— Ладно, перестань. Скажи мне только, что произошло.

Ред быстро осмотрел комнату. Добравшись до душевой кабинки, он несколько секунд колебался, прежде чем отдернуть занавеску. Ему стало страшно — что он увидит за ней? Но там было пусто. Сары нигде не было. Он на мгновение прикрыл глаза. Слава богу!

— Мы прослушали пленку, — сказал Половски, когда Ред вернулся в гостиную. — Насколько можно понять, в тот момент, когда Сара отбивалась от Кеннисона, явился Селкирк. — Уолт понизил голос. — Боже мой, Джимми, послушал бы ты, что там нес ей Кеннисон! Вот это фрукт! Но у этого Селкирка на Кеннисона какой-то зуб, и пока он расправлялся с нашим приятелем, Сара удрала. Он побежал за ней. Один раз выстрелил — видимо, в коридоре. Звук был какой-то другой.

— В кабине лифта дырка от пули. Крови нет. Наверное, промазал. Она, должно быть, побежала на восток, по Ломбард-стрит. Если бы она бежала в другую сторону, я бы ее видел. Где Чу?

— Он уже ехал домой, но мы связались с ним в машине, сейчас он едет обратно. Будет примерно через полчаса.

— Черт! Я не могу ждать.

— Пусть малец дежурит тут, Джимми. Я сейчас поймаю машину и приеду.

— Хорошо. Но я ждать не буду. Очень может быть, что счет идет на секунды.

Ред кинулся к двери, но протянутая рука Кеннисона схватила его за штанину. Ред вскрикнул от испуга и неожиданности и попробовал вырвать ногу. Потом он наклонился над Кеннисоном и поглядел ему в глаза.

— Джеймс… — раздался хриплый, задыхающийся шепот. — Джеймс, простите меня…

— Вот черт! Этот сукин сын, оказывается, еще жив!

— Кто? — спросил Половски. — Кеннисон?

— А сколько тут, по-твоему, еще сукиных детей? Конечно Кеннисон. Скажи Хелен, пусть поскорее пришлют врачей. — Ред стряхнул руку Кеннисона, сжимавшую его ногу железной хваткой. — Возьми на себя эту точку, Уолт. Вместе с Хелен. Вы знаете, что делать. Нельзя, чтобы здесь что-нибудь обнаружили.

А стоит ли? С того самого момента, когда появилась на свет бомонтовская распечатка, они только и делали, что в панике откачивали воду. Но в стране хватает людей вроде Донга и Ллуэлин. Пытливых и настойчивых. Историков и математиков, неожиданно оказавшихся бок о бок. Стоит ли пытаться скрыть то, что произошло здесь?

Стоит. Потому что, черт возьми, дистанцию надо бежать до конца.

— Я ей ничего не сделал, Джеймс.

Ред взглянул на Кеннисона и подумал — не умирает ли он?

— Я хотел. Я пытался. Но я ничего не сделал.

— Ладно, считайте, что я наградил вас за это медалью.

Ред повернулся, чтобы уйти.

— Нет… — Рука снова потянулась к его ноге, дрогнула на полпути и упала. — Джексонвилл.

Ред думал только об одном — нужно скорее бежать вслед за Сарой и Селкирком. Но тут он замер на месте.

— Что Джексонвилл? — переспросил он, не глядя на Кеннисона.

— И за это тоже меня простите.

— Я вам не священник. Хотите, чтобы вам отпустили грехи, — просите прощения у Алисы. Похоже, вы скоро с ней увидитесь. Хотя вам, вероятно, прямая дорога в другое место.

— Простите.

Ред повернулся и крикнул:

— Черт вас возьми, мы играем по правилам! Я за нее отвечал! Мы договорились, что ее не тронут! Но вы забыли отозвать своего человека. Она положилась на меня, а я из-за вас ее погубил!

В уголках рта у Кеннисона пузырилась пена.

— Вы меня ненавидите. И за дело. Один раз… Один раз я оставил врага умирать, — признался он. — Одного. В темноте.

«Чего он от меня хочет?» Ред повернулся к двери. «Саре я нужен больше, чем ему». Взявшись за дверную ручку, он остановился.

— Помощь едет сюда. Я не настолько вас ненавижу, Дэн.

Голова Кеннисона повернулась к нему.

— Тогда… останьтесь… со мной.

Ред отворил дверь.

— Но и не настолько вас люблю.

Как только Ред вышел на улицу, какой-то молодой чернокожий выскочил из кустов и преградил ему путь. В руках у него был нож, который он держал так, чтобы Ред его видел. От парня несло перегаром — видимо, немало выпил.

— Твое такси уехало, мистер. Они долго ждать не любят.

Реду было не до разговоров. Он отступил на шаг и встал в стойку.

— Это тебя она ждала?

— Что?

Ред настолько не ожидал услышать такое от этого пьяницы, что задержал удар.

— Дамочка, что выбежала отсюда. Она сказала, что сейчас сюда кто-то приедет. Это ты и есть?

Ред медленно разжал кулаки.

— Высокая, чернокожая?

Парень кивнул.

— Это я. Я ее друг.

Парень подозрительно взглянул на него.

— Ты белый.

— Ну и что из этого? Разве черный и белый не могут быть друзьями?

— Человек, который за ней гнался, тоже был белый.

— Небольшого роста, молодой? Лохматый, рыжий, бородатый?

— Ага, он самый. Он выбежал через минуту или две после нее. С пистолетом, гад. Выстрелил в меня в лифте. Черт, никогда я так быстро не трезвел. — Он усмехнулся и подбросил на руке нож. — Скажи-ка мне, светлокожий, это из-за наркоты? Из-за мамашиных слезок?

— Слезок? А, нет. Мы… из разведки. Показать мой значок? Настоящий. Правительство США.

— Она то же самое сказала. Разведка и все такое. Нет, не надо мне твоего значка. — Он убрал нож. — Белые целых сто лет изводят нас наркотой. Но я тебе верю. Она затащила меня в лифт. Спасала свою шкуру и все-таки затащила меня в лифт. А могла оставить меня там умирать.

— Не могла она это сделать. — Ред вспомнил про Кеннисона, лежащего там, наверху. — Послушай. Поднимись в пятьсот десятую квартиру. Дверь я оставил открытой. Там один человек, с огнестрельной раной. Возможно, он умирает. Он… Не надо ему быть одному. Мой человек сейчас приедет. Такой рослый, толстый белый. Скажи ему, что тебя поставил там Джимми. Его зовут Уолт. Он сделает все, что надо.

Ред повернулся, чтобы идти.

— Эй, погоди. Я пошел за ними. За этим бородатым и сестренкой. Они побежали через Парк Первопроходцев к Койт-Тауэру.

Ред остановился.

— Ты шел за ними?

— Ага. Немного, только посмотреть, куда они побегут. Потом вернулся сюда и стал ждать. Я решил — какого черта, почему бы и нет? Не так уж это много, но я подумал — ведь она спасла мне шкуру.

— Да, — сказал Ред. — Она это любит.

Она замерзла, промокла; пораненная о камень подошва болела и сочилась кровью. Дыхание судорожно вырывалось у нее из груди. Она поняла, что дальше бежать не может. Нужно где-то спрятаться. Над ней возвышалась колонна Койт-Тауэра, массивная и в то же время стройная. Круто поднимавшиеся вверх бетонные ребра увлекли ее взгляд далеко в вышину, туда, где на макушке колонны сидела бетонная птица, раскинув крылья в торжествующем полете. Феникс, восставший из пепла. Смерть и воскресение. Сара, шатаясь, побежала вверх по ступенькам. Смерть и воскресение.

Вход в башню преграждала вращающаяся дверь. Сара схватилась за ручку и потянула, но дверь была заперта. Она всхлипнула от отчаяния и всей тяжестью тела с размаху ударилась в дверь. Дверь задребезжала, но не поддалась. Боль пронизала ее плечо, она, шатаясь, сделала шаг назад, согнулась, охватив плечо другой рукой, и оглянулась. Селкирка еще не было видно.

Она снова повернулась к двери и увидела, что с той стороны на нее кто-то смотрит сквозь стекло. Она вскрикнула от неожиданности и тут же зажала себе рот. Там стоял пожилой человек в форме охранника, в руке он держал термос.

— Эй, дамочка, что это вы тут задумали? — донесся до нее голос, приглушенный стеклом.

Она прижалась лицом к двери.

— Впустите меня, прошу вас. У него пистолет.

— Что? — Старик нахмурился, взглянул через ее плечо, потом снова на нее. — В чем дело?

Она только молча умоляюще смотрела на него. Решившись, сторож вытащил из кармана кольцо с ключами и отпер замок. Сара толкнула дверь и протиснулась внутрь. Навстречу ей вырвался воздух, резиновые пластины двери шлепнули по дверной раме. Она упала на четвереньки.