В стране слепых

— Коллингвуд, зайдите сюда, пожалуйста, на минутку.

Джереми встал и поправил манжеты и галстук. Питер Стоун ему не очень нравился, и он подозревал, что чувство это взаимное. У этого человека всегда такой вид, словно он держит во рту лимон. Когда Джереми проходил мимо Стоуна, тот вежливо посторонился. Джереми усмехнулся про себя. «Можешь не волноваться, ты тоже не в моем вкусе, — подумал он. — Слишком угрюм и постоянно насторожен».

Старик Детвейлер обменялся с ним быстрым рукопожатием. «Вот этот ничего не скрывает. Никакой затаенной враждебности. Почему эти потомственные богачи все такие? Noblesse oblige?[59] Или просто чувствуют себя увереннее, чем любой нувориш? Детвейлер явно не боится стать жертвой нападения какого-нибудь взбесившегося гомосексуалиста. А Стоун этого так же явно опасается. Может быть, у нас со Стоуном просто не совпадают феромоны. Мы с ним из разного теста — так, кажется, говорится?»

Улыбнувшись, Джереми сел за стол рядом с Дженни Бэррон, дочерью Детвейлера. Стоун уселся по другую сторону от нее. Бэррон искоса взглянула на Стоуна и едва заметно отодвинулась от него. Джереми усмехнулся про себя. Интересно, знает ли Стоун, что действует на нее так же, как Джереми на него?

— Джереми, — сказал Детвейлер, — вы обратили внимание на высокую чернокожую женщину, которая только что вышла отсюда? На ту, что называет себя Глорией Беннет?

Джереми повернулся к Детвейлеру, сидевшему во главе стола, и осторожно кивнул.

— Не так чтобы очень. Но я ее видел. А что?

— А то, что у моего отца какие-то шизофренические фантазии, — сказала Бэррон.

Джереми взглянул на нее через плечо.

— Разве это хуже, чем чересчур благодушные фантазии?

Она недовольно фыркнула и отвернулась.

— Я вам говорю, что это Сара Бомонт, — настаивал старик. — Когда она уходила, я чмокнул ее в щечку — только для того, чтобы посмотреть на нее вблизи. У нее вот здесь шрам, — он провел пальцем под левым ухом. — Точь-в-точь как после пластической операции.

— Но, папа, в этой стране тысячи людей делают себе пластические операции! И она совсем не такая, как на фотографиях.

— А разве не для этого делают пластические операции, миссис Бэррон? — спросил Джереми.

— Да нет…

— Ну, хватит, дитя мое. Джереми, она не показалась вам знакомой? Обычная пластическая операция, как прекрасно знает моя дочь, сводится к тому, что убирают морщины или выправляют курносый нос, не более того. Возможности хирургии ограничены. Нос, щеки, кожа под глазами. Но строение костей при этом не меняется, если не говорить о несчастных случаях. Подумайте, Джереми.

Сара Бомонт? Партнерша Денниса? Сердце у Джереми забилось быстрее, и он почувствовал легкое головокружение. Может быть, Детвейлер прав? Он закрыл глаза и попытался восстановить в памяти лицо Сары Бомонт. Потом покачал головой.

— Как я могу сказать? Я не знал, для чего вы посадили меня там, иначе я бы…

— Я не хотел заранее влиять на ваше впечатление. — Детвейлер кашлянул и взглянул в сторону двери. — Вы привезли фотографии?

Вошли Херкимер Вейн и Гвиннет Ллуэлин. Вейн был почему-то в расшитой ливрее швейцара и фуражке с галунами и напоминал адмирала. Гвинн положила на стол глянцевые фотографии.

— Мы хорошо их разглядели, когда они выходили из здания. Двух других мы не знаем, но высокий мужчина — без сомнения, Дэниел Кеннисон.

— Кеннисон? — переспросил Стоун. — Из «Кеннисон Демографикс»? С какой бы стати он… Ах, вот что!

— Да. Тот самый Кеннисон — не только из «Кеннисон Демографикс», но и, видимо, из Общества Бэббиджа.

— Но тогда та чернокожая женщина не могла быть Сарой Бомонт, — сказал Джереми. — Она же разоблачила Общество. Они убили ее друга, пытались убить ее и Денниса. Она не может быть заодно с ними.

Детвейлер пожал плечами.

— Я могу не сходя с места придумать вам не меньше пяти сценариев, в которых она может фигурировать рядом с Кеннисоном. Я не понимаю одного — почему они появились здесь. Наши клиометристы уверяют, что в архивных документах нет никаких следов нашего существования. Мы никогда не пытались вмешиваться в ход истории. А к нашим архивам, касающимся клиологии, нет доступа из сети «Дэйта-Нет». Так что же делает у нас на пороге Общество Бэббиджа?

— Если бы Общество Бэббиджа действительно появилось у вас на пороге, — сказала Гвинн, — то вашу дверь уже давно разнесло бы взрывом.

Внезапно раздался громкий стук. Все вздрогнули. Дженни Бэррон смущенно хихикнула. Дверь открылась, и вошел Джим Донг с каким-то человеком, которого Джереми не знал. Человек был в белом халате — ритуальном одеянии ордена ученых. Донг и Джереми обменялись кивками. С тем, с кем вместе подвергался опасности, всегда чувствуешь какую-то связь. Узы братства.

Неизвестный человек заговорил.

— Публичные досье на всех трех человек, кем вы интересовались, совершенно чисты. У всех троих непрерывная биография с самого рождения до сегодняшнего дня. Ничего подозрительного.

— Ну разумеется, ничего подозрительного, — сказал Детвейлер. — И это, должно быть, случайное совпадение, что Флетчер Окс как две капли воды похож на Дэниела Кеннисона.

На столе замурлыкал телефон. Донг, стоявший ближе всех, подошел и снял трубку. Немного послушав, он протянул трубку своему товарищу.

— Это тебя. — Он сел за стол рядом с Вейном. — Привет, Херкимер. Привет, Гвинн.

Джереми почувствовал, что атмосфера в комнате изменилась. Бэррон и Стоун как будто насторожились. Они вежливо поздоровались с Вейном, но словно не замечали Донга и Ллуэлин. Эти люди им чужие. Слишком долго хозяева «ДБС» чувствовали себя в полной безопасности и теперь, когда их уютный мир вдруг перевернулся вверх тормашками, они очень этим недовольны. Особенно не по душе им угроза непосредственного физического действия, которую олицетворяют Джереми и его друзья. Даже Вейн запятнан тем, что связался с ними.

Лишь сам старик Детвейлер, казалось, сохранил самообладание. Больше того — неожиданные осложнения как будто вызвали у него радостное возбуждение.

Человек в белом халате положил трубку.

— Скверная новость, шеф. В нашей системе «мышь».

Стоун вздрогнул.

— Что? Когда? Что она делает?

— Как — что делает? Разнюхивает что-то.

— Она что-то уже загрузила в память? — спросил Донг.

— Нет, она в реальном времени.

Стоун вскочил.

— Так выследите ее!

— Мы этим и занимаемся. Не волнуйтесь. Мы послали за ней «кошку».

— Не волноваться? А сколько времени она там была, прежде чем ваши люди ее обнаружили?

Человек в белом халате пристально посмотрел на Стоуна и, обращаясь к Детвейлеру, ответил:

— Она не могла быть там долго, шеф. У нас есть предохранители. Тот, кто сотворил эту «мышь», кто бы он там ни был, чертовски силен, но наша «кошка» должна ее поймать.

Пока они разговаривали, Джереми протянул руку и взял со стола моментальный снимок Глории Беннет, сделанный Гвинн, когда они уходили. Он всмотрелся в нее. Овал лица… Форма черепа… Он покачал головой. Ему довелось видеть Сару Бомонт всего несколько раз, обычно вместе с Деннисом. Как мог он надеяться обнаружить ее черты в лице этой незнакомки?

— Мы можем достать фотографию Бомонт, чтобы сравнить с этой? — спросил он Гвинн. Та задумалась.

— Там у нас, в исследовательской группе, была целая фототека, как в полиции на тех, кто в розыске. На всех, чьи фамилии упоминались в распечатке и чьи фотографии мы сумели раздобыть. Вот почему мы с Херкимером узнали Кеннисона. Я знаю, что и Бомонт там была. Но теперь все это пропало. — Ее лицо погрустнело. — Впрочем, если подумать, найти ее фотографию будет не так уж сложно.

Он снова посмотрел на снимок. «Сара Бомонт, это ты? Знаешь ли ты, где Деннис?» Он отложил фотографию в сторону и подумал: неужели его поиски близятся к концу?

Все в жизни Кеннисона перевернулось. Было время, когда его не тревожили сомнения, когда судьба, казалось, не готовила ему никаких сюрпризов. Теперь он сомневался во всем. Было время, когда он управлял событиями; теперь события управляли им.

Он отрезал себе кусочек и принялся его жевать, не ощущая никакого вкуса. Жареная грудка цыпленка a la Russe[60]. Замаринованая с вечера в сметане с острым перцем, потом тщательно панированная сухарями и обжаренная. Рут-Энн в очередной раз превзошла самое себя.

При обычных обстоятельствах он похвалил бы еду и попросил бы передать поварихе свою благодарность. Он наслаждался бы тем, как Карин подает блюда. Он улыбался бы ей и шутил. Теперь все это представлялось ему бессмысленным притворством. Дэниел Кеннисон, бонвиван? Нет, Дэниел Кеннисон, отпетый дурак!

Его перехитрили. Все. Бомонт с ее «червем». Ульман. Руис. Селкирк, этот наглый шантажист, будь он проклят! Даже Женевьеве Вейл удалось какое-то время его дурачить, и только потом, не устояв перед жаждой мести, она сама раскрыла свои карты.

Хотя по меньшей мере одна победа была у него на счету. И он наслаждался ею, хоть она и стоила жизни его возлюбленной Пруденс. Теперь он понимал, что Вейл тогда была совсем уже не в себе. Разоблачения Сары Бомонт, измена Ульмана и Руиса, переворот, затеянный Пейдж, довели ее до невменяемого состояния, от которого она и раньше была не так уж далека. Даже его попытки спасти и защитить Общество она в своей ярости и ослеплении истолковала неверно.

И вот заключительная комедия. 160 лет они тщательно хранили драгоценную тайну, — а теперь клиологические общества обнаруживаются под каждым камнем. Шестерка. Европейцы — те, которых Бомонт назвала группой «К». Уже не существующее «GHW», о которых рассказал ему Кальдеро. И даже эта бостонская инвестиционная фирма! Кто бы мог поверить?

Он грустно покачал головой. Кто бы мог поверить? Плотина превратилась в решето, и даже тысячи голландских мальчишек не хватит, чтобы заткнуть пальцами все течи. Чтобы сохранить тайну, сейчас пришлось бы устранять людей в таких количествах, от которых пришла бы в ужас даже Женевьева Вейл. Может быть, если бы все общества объединились… Нечто вроде Клиологической Лиги. Это не так просто. Каждое общество, очевидно, заинтересовано в том, чтобы широкая публика по-прежнему ничего о нем не знала; но в то же время все они боятся раскрыться перед посторонними, даже друг перед другом. Преодолеть этот глубоко укоренившийся страх так же нелегко, как нелегко дикобразам совокупляться. Чтобы объединить силы всех обществ в один кулак, нужен человек исключительных способностей. Такой, как Кеннисон? Возможно. Очень возможно. Он позволил себе некоторое время помечтать о том, как станет capo di tutti capi[61]. Пусть Ульман остается председателем Общества Бэббиджа — оно будет всего лишь одним из многих членов Лиги.

Но Джимми Кальдеро как будто твердо убежден, что одно из обществ — группа «К» — сознательно вело охоту за единственным своим соперником, оставшимся в Европе, и в конце концов истребило его. Оно же, возможно, выдало «GHW» — то общество, которое уничтожили нацисты. Вероятно, Тайная Шестерка не менее опасна. Кто может это знать наверняка?

Однако в одном Кеннисон не сомневался: Общество Бэббиджа теперь совершенно беззащитно. Не только перед так называемой группой «К», но и перед Шестеркой, ЦРУ, КГБ, даже перед какими-нибудь бойскаутами, вздумай они им заняться. И все благодаря Саре Бомонт. Пока что возмущение публики как будто немного улеглось, по крайней мере внешне. Но кто знает, куда направлены подводные течения? Впрочем, невежественные массы никогда его особенно не волновали. Стоит ли бояться публики, которая думает, что Чарлз Линдберг[62] летал на дирижабле, и не в состоянии показать на карте, где находится Мексика? Его беспокоила только образованная элита. Агенты правительства. Ученые. Люди любознательные и пронырливые.

Во всей этой истории Ассоциация тоже понесла некоторые, хоть и незначительные, потери. Один крот, разоблаченный и устраненный. Несколько публичных скандалов. Однако она как будто удержалась на плаву. А Общество — нет. Панические выходки Вейл и интриги Ульмана парализовали его, исключили всякую возможность эффективных ответных действий. Общество прочно сидит на мели. Неужели он в самом деле стремился стать капитаном этого беспомощного судна, которое годится только на то, чтобы быть мишенью для артиллерийских учений?

Конечно, нет. Пусть эту роль играет Ульман. Пусть, ни о чем не догадываясь, сидит под прицелом и радуется. Кеннисон же тем временем скроется в безопасном месте. В сущности, отказавшись от поста председателя, он совершил поистине гениальный ход.

Чем больше он об этом думал, тем заманчивее казался ему новый план. Когда оказываешься под прицелом, самое важное — двигаться, и как можно быстрее. Настало время сделать финт. Превратиться в Флетчера Окса. Переправить свою базу данных в потайное место до тех пор, пока можно будет снова показаться на людях.

Он заметил, что у него вспотели ладони, и вытер их салфеткой. Флетчер Окс. «Окс Демографикс»? Нет, его новый оплот должен называться как-нибудь совсем иначе. «Кеннисон Демографикс» придется выбросить за борт. Похоронить навсегда. Жаль, но ничего не поделаешь. Что сказал бы сейчас отец? Кеннисон бросил быстрый взгляд на строгое лицо на портрете, висевшем над камином, потом поднял хрустальный бокал и отпил глоток вина. Так себе вино. Надо поговорить с Беттиной.

Беттина… Он подумал, нельзя ли будет взять с собой своих служащих. Может быть, удастся уговорить их сменить маски. Ради их же собственной безопасности.

Он вздохнул. Нет, ради его собственной безопасности Окс должен жить совершенно иначе, чем Дэниел Кеннисон. Окс должен отличаться от него во всем. Это должен быть не изысканный джентльмен, а грубый мужлан. Может быть, не отличающийся таким остроумием. Никому и в голову не должно прийти, что между Оксом и Кеннисоном есть что-то общее. Жаль. Ему будет не хватать Беттины и Карин, Рут-Энн и Греты.

Карин убрала со стола пустые тарелки. Он проводил ее взглядом. Какая осанка! Высокие каблуки всегда придают икрам и ляжкам восхитительную форму.

Карин, должно быть, почувствовала на себе его взгляд: походка ее сделалась чуть напряженной, как будто от страха. Кеннисон почувствовал удовлетворение. Способная ученица. Конечно, никогда ей не сравниться с Пруденс, не сыграть заблудившуюся, перепуганную маленькую девочку с такой убедительностью, как играла она. Но кое-чему Карин от него уже научилась. Кое-чему.

Он достал из внутреннего кармана тонкую сигару, чиркнул спичкой и закурил. Все прекрасно, решил он. Обществу Бэббиджа пришел конец. Оно уже умерло, осталось только его похоронить. Жаль, конечно. Будь во главе его я, это несчастье можно было бы предотвратить. Но теперь все враги знают о нем, обложили его со всех сторон и взяли на прицел.

Он рассмеялся. Пока еще на прицеле у них он, это он окружен врагами. Окружен со всех сторон. Но он сделает такой финт, что все они перестреляют друг друга!

В дверь постучали условным стуком. Беттина.

— Войдите.

Беттина открыла дверь и остановилась у входа.

— К вам мистер Селкирк, сэр, — сказала она.

Кеннисон сделал недовольную гримасу. Этот молодой человек становится все назойливее. Кеннисон вынул карманные часы и взглянул на циферблат. Селкирк должен сейчас быть не здесь, а в конторе с Ночной Сменой. Но ничего. Раз уж он здесь, он не сможет помешать Бомонт поставить «жучок» на терминал Кеннисона.

— Пусть войдет, мадам дворецкий. Но скажите Карин, чтобы не подавала портвейн, пока он не уйдет.

— Хорошо, сэр.

Она вышла, и через мгновение появился Селкирк. Большими шагами — и, как показалось Кеннисону, с наглым видом — он подошел к столу. Отодвинув стул, повернул его к себе, сел на него верхом и облокотился на спинку. Кеннисон пристально смотрел на него. «Кто вы такой, молодой человек? На кого вы работаете? На Ульмана? На Шестерку? На группу „К“? Или играете свою собственную игру? Интересно, удалось ли Бомонт-Беннет что-нибудь раскопать в его прошлом?»

— В чем дело, Алан?

— Вас не было ни вчера, ни позавчера.

Это была простая констатация факта, но в ней таилось обвинение. Кеннисон вгляделся в лицо Селкирка — холодные глаза, едва заметная нахальная усмешка — и внутренне весь ощетинился. Кто такой Селкирк, чтобы требовать от него отчета?

— А что такое, Алан? — вкрадчиво спросил он. — Появилась проблема, с которой вы не можете справиться? Я полагаю, вы должны сами решать все вопросы, которые возникают в Ночной Смене.

От этого намека Селкирк как будто растерялся и, неуверенно запинаясь, начал говорить что-то в свою защиту. Кеннисон соединил пальцы обеих рук и улыбнулся про себя. Лучшая оборона — это нападение. И наоборот. Селкирк слишком гордится своими способностями, это его слабое место. Достаточно легкого укола в эту точку, чтобы сбить его с курса. А при всякой конфронтации полезно вывести противника из равновесия.

— …Просто я думаю, что не стоило вам так исчезать, не предупредив меня, — закончил Селкирк.

— Ах, вот что. А почему? — Кеннисон пристально поглядел на Селкирка и увидел, что в его прищуренных глазах появилось подозрение. Нервничает, не уверен в себе, раздражен. Кеннисон припомнил тот день, когда Селкирк впервые вошел к нему в кабинет с доказательствами его вины. «Я не собираюсь вас выдавать. Я хочу к вам присоединиться».

— Потому что мы с вами партнеры, — сказал Селкирк с высокомерной самонадеянностью. («Ничего себе партнер!») — Я помог вам, когда это вам понадобилось, и заслужил, чтобы вы со мной хоть немного считались. И о вашем плане фальсифицировать базу данных Общества я вашим приятелям из Совета ничего не сказал.

«То есть мог бы сказать, если бы захотел. Не слишком ты хитер, Алан».

— Это был ваш план, Алан, а не мои, — сказал Кеннисон.

— Но вы согласились. Сейчас уже поздно отступать.

Кеннисон пожал плечами.

— Я не собираюсь отступать. Только глупо было бы действовать очертя голову.

— Верно, — ответил Селкирк со снисходительной усмешкой. — Но тот, кто колеблется, теряет все.

— А следовательно, festina lente[63]. Ну, хватит обмениваться избитыми истинами, Алан. Зачем я вам понадобился?

— Я хотел поговорить о вашем плане переноса базы данных.

Кеннисон вынул изо рта сигару и стряхнул пепел в пепельницу.

— А что такое? Вы нашли безопасное место, которым я мог бы воспользоваться, не рискуя подвергнуться ответному удару?

«Можете быть уверены, друг мой, я десять раз подумаю, прежде чем начну действовать по плану, который предложите вы. Скорее превратится в лед адское пламя». Он вспомнил, что Данте поместил в центре ада огромное замерзшее озеро, где заключены во льду те, кто предал своих благодетелей, и едва удержался, чтобы не рассмеяться.

Селкирк неуверенно взглянул на него.

— Я, кажется, нашел безопасное убежище. Там вы сможете не только не бояться ваших прежних сообщников, но и стать важной, влиятельной персоной.

— Что же это за убежище?

Селкирк сделал глубокий вдох и выпалил:

— Есть еще одно клиологическое общество, я обнаружил его следы. Это не Шестерка — оно в Европе.

— Ах, вот что? — Кеннисон поднял одну бровь.

— Вас это как будто не удивляет.

— А почему это должно меня удивить? Это математически неизбежно, раз уж такая возможность доказана в принципе. Может существовать даже не одно такое общество.

«Поводим у него перед носом наживкой».

— Очень возможно, — нехотя согласился Селкирк. — Я об этом как-то не думал.

«Что там мелькнуло у него в глазах? Не послышалось ли в его голосе колебание?» Кеннисон небрежно откинулся на спинку кресла.

— Продолжайте, — сказал он.

Селкирк кивнул.

— Понимаете, меня смущали кое-какие остаточные аномалии. Даже после того, как я учел наши собственные действия и те, что мы приписываем Шестерке, аномальных узлов все еще оставалось больше, чем можно объяснить случайностью.

— Гвозди от подковы, — рассеянно произнес Кеннисон. — Глория Беннет называет их «гвоздями от подковы». — Он заставил себя сосредоточиться. — И до сих пор никто этих лишних аномалий не замечал?

— Нет. По двум причинам. Во-первых, никто их не искал. А во-вторых, пока действия Шестерки тоже числились среди остаточных аномалий, величина параметра Р преувеличивалась и поэтому…

— И поэтому преувеличивалась величина сигмы и ширина пространства сомнений. Не стоит углубляться в подробности, Алан, я ведь все это тоже проходил.

— Я хотел только сказать, что, когда разброс ошибки стал существенно меньше, эти аномалии вылезли наружу, как подводные камни во время отлива. Тогда я начал смотреть, какие из них имеют определенную направленность, а какие действительно случайны и нет ли у них общих признаков второго порядка.

— Очень разумно. И вы обнаружили, что некая существенная часть этих аномалий…

— …Европоцентрична, — ответил Селкирк. — То есть аномальные узлы вызваны событиями, происходившими в Европе. Если бы я взялся строить по этому поводу догадки, то я бы сказал, что европейцы занимаются этим так же давно, как и мы, и Шестерка.

«Если бы взялся строить догадки»?

— Понимаю. Но к чему это все? Какое отношение имеет эта европейская группа к нашим планам, касающимся базы данных? — «И почему из этого следует, что я могу стать важной, влиятельной персоной?»

Селкирк встал и принялся шагать взад и вперед по комнате. Кеннисон остался сидеть, глядя прямо перед собой, но внимательно следя за ним уголком глаза.

— Некоторые признаки указывают на то, что эти европейцы проникли в Северную Америку. Помните, что сказал нам тогда в пиццерии Кальдеро? Что один из документов в распечатке был написан по-французски? Так вот, мы знаем, что это не мы и не люди Кальдеро. А Шестерка — группа сугубо доморощенная, с какой стати она стала бы объясняться по-французски?

— В Квебеке французский — официальный язык. Но я понимаю, что вы хотите сказать. Продолжайте.

Селкирк потер подбородок рукой и начал переставлять с места на место графины на столе.

— Я подумал, что если эта банда хочет распространить свои действия на Северную Америку, то она может предоставить некоторые привилегии тому, у кого найдется уже готовая инфраструктура.

Кеннисон насторожился.

— Привилегии?

Селкирк повернулся к нему.

— Ну да, — сказал он оживленно. — Поставьте себя на их место. Допустим, вы собираетесь открыть свои филиалы по всему континенту и кто-то является к вам не только с готовой инфраструктурой, но и с обширной, подробной базой данных. Это сэкономит им много лет работы. Как бы вы поступили, если бы единственной альтернативой было начинать с нуля?

Кеннисон в последний раз затянулся сигарой и ткнул ее в пепельницу.

— Вы думаете, можно было бы рассчитывать на их благодарность? — Кеннисон всегда верил в благодарность. Он считал ее самой полезной из человеческих эмоций. — И вы полагаете, что, если бы я вступил в контакт с этими… Как они себя называют?

— Еще не знаю.

— Ах, вот как. В общем, если бы я вступил с ними в контакт, они могли бы взять меня к себе на работу? Каким-нибудь там руководителем филиала? — добавил он с кривой усмешкой.

Селкирк подошел ближе и оперся на стол.

— Да. И подумайте вот о чем. Разве эта должность будет ниже, чем та, что отнял у вас Ульман?

Кеннисон задумался. Это ему в голову не приходило. Он посмотрел Селкирку прямо в глаза.

— Да, пожалуй, вы правы.

Он будет не менее могущественным, чем Ульман. Разве не восхитительная месть? Несправедливо отстраненный от руководства одной организацией, он вернется, имея за спиной другую, еще большую. Какую рожу скорчит Ульман, когда об этом узнает!

— Очень хорошо, Алан. Примите все меры, какие сочтете нужными, чтобы выйти на эту европейскую организацию. Но постарайтесь не спугнуть их. И не пытайтесь вступить с ними в контакт, пока мы с вами не проверим все ваши расчеты.

— Будет сделано, — кивнул Селкирк и направился к двери.

— Да, еще одна вещь.

Селкирк остановился.

— Что?

Кеннисон потер пальцем нос и начал крутить в руке бокал.

— А как насчет приятеля Беннет — того архитектора? Похоже, у нее есть какая-то нить, которая может на него вывести.

Ему показалось, что Селкирк прищурился и что в голосе у него прозвучала осторожность.

— Да? А что за нить?

— Точно не знаю, но она считает, что его держит у себя какая-то другая группа, а не Тайная Шестерка.

— Другая группа?

Кеннисон пристально посмотрел на него, склонив голову набок.

— Да. Как по-вашему, не могут это быть те европейцы, которых вы обнаружили?

— Возможно, — медленно произнес Селкирк.

Кеннисон кивнул и поджал губы.

— В конце концов, мы ведь пообещали им, что поможем его разыскать.

Когда шотландец вышел, Кеннисон слегка улыбнулся. По крайней мере, теперь понятно, на кого Селкирк работает. На этих европейцев. Вполне возможно, он один из тех, кого они послали в Америку присмотреть подходящие фирмы, которые можно было бы перекупить и использовать в качестве «крыши» или убежища.

Примерно то же самое Кеннисон попытался сделать с «ДБС». Не слишком радостная картина. Как в мультфильме: большая рыба глотает рыбу поменьше, а та в это время глотает совсем маленькую. Кеннисон схватил свой бокал и залпом допил вино. Он привык быть хищником, а не добычей. Так чувствует себя тигр, неожиданно обнаруживший, что кто-то крадется за ним по пятам. Новое, не слишком приятное ощущение. И для тигра куда более неприятное, чем для газели. В конце концов, для газели это дело привычное.

«Но ведь европейцы не знали, что крадутся за тигром», — подумал Кеннисон. Во всяком случае, вначале. Селкирка подослали к нему потому, что фирма, которая занимается демографией, — очень полезный источник сведений, вот и все. Нет сомнений, что они подослали своих агентов и к Гэллапу, и ко всем остальным. Селкирк не мог знать, что «КД» — совсем не то, чем она кажется. Вероятно, бомонтовская распечатка застала его врасплох: он неожиданно для себя обнаружил, что сунул голову в пасть к тигру. Неудивительно, что он был так потрясен в тот день, когда явился проситься к нему!

Да, искать себе безопасную норку, конечно, надо, но всегда есть риск, что в ней уже кто-то прячется.

Он встал из-за стола и поправил галстук. Неужели Селкирк действительно предложил ему пост североамериканского координатора группы «К»? Тут открываются кое-какие перспективы. Власти у него будет не меньше, чем он хотел захватить себе в Обществе. Должность подчиненная, это верно, но зато и организация покрупнее, чем та, с которой он расстается. Честолюбивый человек может здесь многого добиться.

Если только предложение сделано без задней мысли. Селкирк не может перегрузить к ним мою базу данных, не имея ключей, которые разработала Пруденс. Эти ключи есть только у меня. «Как только они заполучат мою базу данных, — подумал Кеннисон, — я им буду больше не нужен». Останется ли тогда в силе это предложение? В конечном счете все будет зависеть от того, честные ли они люди; а Кеннисон не достиг бы своего нынешнего положения, если бы слишком полагался на чужую честность.

Тем не менее наживка, которую подержал у него перед носом Селкирк, выглядела заманчиво. Группа «К», несомненно, предоставит ему куда больше возможностей применить свои выдающиеся способности, чем паршивая инвестиционная фирма вроде «ДБС». Знать бы только, какие тут поджидают опасности.

Кеннисон взглянул на часы. Бомонт имела вполне достаточно времени, чтобы установить «жучок» в его терминал. Когда Селкирк вернется в контору, ее там уже не будет. А Селкирк сразу же попытается связаться со своими хозяевами — в этом Кеннисон не сомневался.

А как насчет его «партнеров»? Как будут реагировать они, если он примет предложение Селкирка?

Кальдеро на это никогда не согласится. Кеннисона не могла обмануть видимость дружеской помощи со стороны человека, который давно мечтает свести с ним счеты. Не для того Кальдеро помогает Кеннисону развязаться с Обществом, чтобы он мог вступить в другое Общество, еще более крупное и могущественное. Кальдеро будет препятствием на его пути. Но препятствие можно устранить.

А Глория Беннет? Селкирк с его организацией — нить, которая ведет к ее другу, через человека по фамилии Бернстайн. Маловероятно, чтобы группа «К» отпустила Френча. Особенно после того, как продержала его столько времени. Но Беннет не оставит поисков, пока его не разыщет. Однако разыскать Френча — значит разыскать группу «К», а эта перспектива вряд ли представится группе «К» такой уж заманчивой. Значит, группа «К» должна или захватить Беннет, или устранить ее.

А это значит, что она окажется в серьезной опасности.

В очень серьезной опасности.

Кеннисон провел языком по пересохшим губам.

— Ну и натерпелись вы страху, должно быть? — спросил Умник. На его лице было написано нетерпеливое предвкушение увлекательного рассказа. Он обожал приключения, особенно чужие.

— Конечно, немного нервничала, — сказала Сара. — Но все это было ничуть не опаснее, чем в ту ночь на горе Фалкон. — («Сара Бомонт, испытанный ветеран, повествует о своих прежних подвигах».) — Конечно, если бы кто-нибудь попытался подняться на этот этаж снизу, из конторы «Джонсон и Ченг», и обнаружил, что потайной лифт отключен… Но можешь быть уверен, я держала ухо востро и в случае чего смылась бы в одно мгновение.

Босуорт поежился.

— Не знаю, смог бы я такое сделать или нет. Очень страшно.

— Ну, дело уже сделано, я благополучно вернулась, и все тут. Даже неинтересно — просто очередное скучное задание.

Сара улыбнулась про себя. Ни дать ни взять — старый профессионал. Словно она каждый день вламывается в конторы и ставит «жучки» в телефоны.

Она включила приемник и повернула ручку. Гостиничный номер становился больше похож на лабораторию сумасшедшего изобретателя из какого-нибудь кинофильма. Компьютерный терминал, машинки, колотящие по стеклам, параболический микрофон с магнитофоном, приемник подслушивающего устройства со своим магнитофоном… Хорошо, что здесь командуют Хелен и Чу. Бог знает что подумали бы, увидев все это, обыкновенные служащие отеля.