Джуди стояла перед мольбертом и, жуя сыр, задумчиво смотрела на чистый холст. Замысел новой картины постепенно начинал вырисовываться в ее воображении. Теперь нужно было сохранить в памяти его и перенести на полотно. Выбирая освещение, она отошла в сторону, и что-то вдруг отвлекло ее внимание. Джуди сдвинула брови. Кто-то был на лестнице перед дверью студии: она уловила звук скрипнувшей половицы.
      – Кто там? – крикнула она. Сунув в рот остаток сыра, она вытерла пальцы о джинсы.
      Ответа не последовало. Хмурясь, она пошла к двери.
      – Есть там кто-нибудь? – она с раздражением открыла дверь.
      Ник стоял у окна на лестнице и рассматривал покатые крыши домов. Он медленно обернулся и смотрел на нее, не говоря ни слова.
      – Ну? И что тебе еще здесь надо? – сердито взглянула на него Джуди.
      – Решил зайти и узнать, как ты добралась из Франции. – Он смотрел на нее без улыбки.
      – Добралась, как видишь, – подбоченилась она.
      – Джуди, – он вдруг подошел к ней и торопливо продолжал: – извини, мне не следовало так тебя оставлять. Ты приехала ко мне, а я поступил по-свински. Нам было хорошо вместе.
      – Пока кое-кто не вспомнил о Джо. – Джуди придержала дверь, пропуская Ника в студию. – Как, кстати, Джо?
      Ник пожал плечами.
      – Не знаю. Она уехала куда-то. Это будет новая картина? – Он остановился перед чистым холстом.
      – Нет, бронзовая статуя, – съязвила Джуди. – Значит, в отсутствие Джо ты решил вспомнить о запасном варианте. Непритязательная, покладистая Джуди всегда будет рада приютить тебя и обогреть. – Она оставалась у двери. – Извини, Ник, но лучше уйди.
      – А можно мне сначала что-нибудь выпить? – В его голосе звучала незнакомая резкость. Он снял ее руку с замка и захлопнул дверь.
      Она отступила, не скрывая удивления.
      – Хорошо, успокойся. Сколько ты уже выпил?
      – Нисколько. Я просидел в конторе все утро, старался разобраться в делах, которые запутал Джим Грирсон. Он умудрился расстроить наш лучший контракт. Я потом снова туда вернусь, а к тебе заехал вместо обеда.
      – Тогда я тебя покормлю.
      – Я просил налить мне выпить. – Взгляд его стал тяжелым.
      – Ладно, налью выпить. – Не отрывая от него глаз, Джуди пошарила в буфете за спиной и достала бутылку виски. – Сейчас схожу за стаканами.
      – Давай, неси. – Ник не двинулся с места. Он уставился на пустой холст, как будто перед ним была картина. У него болела голова. Он был напряжен и раздражен и чувствовал, что пришел напрасно. Джуди больше не волновала его. Но хотя он к ней и остыл, что-то заставило его сесть в такси и назвать ее адрес. Он не мог понять, что его подтолкнуло.
      – Ну что еще не так? Я имею в виду, кроме работы? – Джуди налила в стакан немного виски и подала ему.
      Он залпом осушил стакан и протянул ей за добавкой. Когда она наклонила бутылку, Ник схватил ее за руку, и виски выплеснулось в стакан, наполнив его почти до краев.
      – Бегемот неуклюжий! Смотри, что ты наделал! – крикнула она.
      – Перестань кричать, – с досадой проговорил он. – Какая разница: один полный стакан или несколько, но понемногу, как ты собиралась мне наливать.
      – Ничего я не собираюсь тебе наливать. Если ты столько выпьешь на пустой желудок, тебя сразу развезет, и ты свалишься.
      – А ты рядом?
      – Нет! – Она взяла из его рук стакан и поставила на стол. – Ник, пожалуйста, уходи.
      – Перестань!
      – Я не шучу. – Глаза ее смотрели на него холодно и сердито. – Уходи отсюда. Отправляйся в свою контору и разбирайся с делами дальше, в моей студии тебе нечего делать. – Она распахнула перед ним дверь: – Ну!
      Он постоял в нерешительности, потом отпил немного виски и подошел к двери.
      – Я думал, ты хочешь, чтобы я вернулся. – Он остановился и пристально посмотрел на нее.
      – Уходи, – повторила она твердо.
      Он пожал плечами и со странным скрипучим смехом вышел на лестницу.
      Она захлопнула за ним дверь и постояла, прислушиваясь к его удаляющимся шагам, затем вернулась в студию.
      – Да, я хочу, чтобы ты вернулся, Ник Франклин. Очень хочу, – вкрадчиво сказала она себе. – Но вернешься ты на моих условиях, а не на своих.
      Она взяла его стакан и аккуратно слила виски в бутылку.
 
      В то утро Алан и Шерли Питерз на машине приехали из Кардиффа на границу с Уэльсом.
      – Нам здесь очень нравится. – Шерли крепко сжала руку Джо. – Здесь камни красивые. Вам лучше?
      За плечом у нее болталась сумка Джо. Молчаливый муж Шерли поддерживал Джо с другой стороны под локоть с таким видом, как будто боялся, что она вот-вот захочет вырваться и убежать.
      – Я так испугалась, когда увидела вас почти у самой воды, – стрекотала Шерли. – Мы заметили вас еще раньше с моста. «Русалку выбросило на берег», – сказал тогда Алан. Правда, милый? А когда мы вернулись через два часа, вы оставались все в той же позе и мы подумали, что вам нехорошо. Вы лежали головой на камнях. Это слишком неудобно, чтобы спать. Глаза у вас были открыты, и выглядели они нормально, но вы нас совсем не слышали. «У нее эпилепсия», – так сказал Алан. Правда, милый?
      Джо улыбнулась дрожащими губами, когда женщина, наконец, умолкла, чтобы перевести дух.
      – Я чувствую себя вполне хорошо. Спасибо за помощь, но я теперь сама справлюсь. Моя машина стоит у замка.
      – Машина? – заволновалась Шерли. – Но вам сейчас нельзя за руль. Это опасно. Где вы остановились? Мы вас отвезем туда.
      Джо пожала плечами.
      – Я еще не устроилась. Я собиралась искать гостиницу, но меня разморило на солнце, и… я уснула. – Она все еще не могла прийти в себя. Без спокойного голоса Карла Беннета переход из прошлого в настоящее ошеломил ее своей внезапностью. Она приложила к голове дрожавшую руку.
      – В таком случае, вам не о чем беспокоиться. Мы отвезем вас к Марджьяд, у которой мы сами остановились. Ее гостиница у церкви. У нее вы переночуете и позавтракаете. Она очень добрая душа, а завтра, если вы будете себя неважно чувствовать, она пригласит врача, согласны?
      Джо не стала противиться лавине внимания и участия и позволила Питерзам усадить себя в маленький красный «фольксваген». Ее довезли до гостиницы Марджьяд Гриффитс и с суетливой заботой отвели в сиявшую чистотой комнатку, окно которой выходило на реку. Ее немедленно уложили в постель, а хозяйка отправилась за чаем.
      Джо с удовольствием легла на розовые простыни и вздохнула. Она чувствовала страшную усталость. Она до такой степени была измучена, что даже не оглянулась на Ричарда, когда…
      Она села, охваченная внезапной слабостью. Ричарда де Клэра не существовало.
      В дверь постучали, и с подносом в руках в комнату вошла миссис Гриффите. Она была пухленькая, невысокого роста. Щеки ее покрывал ровный румянец, освежавший высветленные временем голубые глаза, волосы посеребрила седина. В молодости она, должно быть, была очень хороша.
      – Они снова уехали, думаю, вас это порадует, – сказала она мягко. – Эта Шерли может до смерти заговорить, настоящая трещотка. Как вы себя чувствуете, дорогая моя? – Она поставила поднос рядом с кроватью.
      – Очень хорошо, только сильно устала. – Джо через силу улыбнулась. – У реки мне приснился очень необычный сон. У меня после него какое-то странное состояние. – К своему стыду, она почувствовала, что готова расплакаться.
      Миссис Гриффитс присмотрелась к ней повнимательнее и тактично отвернулась, шаря в кармане.
      – У меня с собой аспирин, я вам его оставлю, а ванная – напротив. Примите горячую ванну и прилягте. Я позднее принесу вам ужин. Шерли говорила, что ваша машина у замка. Она сказала, что Алан может привезти ваши вещи.
      – Правда? Вот и хорошо, – улыбнулась Джо. Она встала, слегка покачиваясь, и достала из кармана ключи от автомобиля. – Машина стоит у памятника павшим, она голубого цвета. Буду ему очень благодарна.
      Миссис Гриффитс взяла ключи и опустила их в карман фартука.
      – Я сейчас спущусь вниз и принесу вам ночную рубашку. – Она ушла.
      Джо села на край постели и протерла глаза. Потом прилегла на подушку. Перед тем, как погрузиться в сон, она вдруг подумала об Уилле. Ей представилось, как он играл в пыли во дворе замка, упал и ободрал коленки. Она еще успела подумать, что надо распорядиться, чтобы царапинки как следует промыли и смазали антисептиком: во дворе так грязно…
 
      Джо проснулась только на следующее утро и почувствовала запах жареного бекона. Недоумевая, она обвела взглядом комнату: ветер колыхал у раскрытого окна розовые ситцевые занавески и розовую драпировку на незнакомом туалетном столике. Она села и протерла глаза. Спала она, не раздеваясь. Кто-то заботливо укрыл ее клетчатым пледом. У двери стояла ее сумка с пишущей машинкой, а на туалетном столике лежали ключи от машины.
      Неожиданно на нее нахлынул поток воспоминаний. Она вспомнила, что сидела на берегу реки Уай и смотрела на разрушенный временем замок. Каким-то образом она, помимо воли, погрузилась в прошлое, во времена Матильды, и пролежала в трансе на берегу два или три часа, совершенно отрешившись от окружающего мира. Она обхватила колени и вздрогнула. Ей вдруг захотелось, чтобы рядом был Ник. Она схватилась за голову. Неужели она и это забыла? Неужели не помнила, что не может больше его видеть? Она закусила губу, сдерживая слезы. Между ней и Ником все кончено навсегда. И Ричард был в недосягаемой дали. Она осталась одна.
      Джо неуверенно встала с постели и взглянула на часы. Было начало десятого. Она подошла к окну и посмотрела на поднимавшиеся за деревьями холмы. Где-то там проезжали они с Ричардом со своими соколами.
      Она сжала кулаки, почувствовав подкрадывающийся страх. Почему она вдруг стала сама погружаться в транс? Принуждала ли ее к этому тоска по Ричарду или за этим скрывалось что-то другое? Может быть, Матильда постепенно подчиняла ее своей власти? Джо порывисто вздохнула. Она поступила опрометчиво, решившись отправиться в Уэльс. Безумием было надеяться справиться со всем самостоятельно. Ей не обойтись без помощи Карла Беннета. Он заварил эту кашу и должен помочь ей найти выход. Надо пойти к нему и попросить, чтобы он еще раз попытался помочь ей все забыть. И с этим стоит поторопиться.
      Марджьяд Гриффитс хлопотала в кухне, когда туда спустилась Джо, свежая после душа, в темно-синем хлопчатобумажном платье. Марджьяд отвернулась от плиты и улыбнулась Джо.
      – Вам, вижу, намного лучше: приготовлю вам кофе или, может быть, вы хотите чаю?
      – С удовольствием выпью кофе, спасибо. – Джо села за кухонный стол. – Я и не предполагала, что так сильно устала. Извините, я доставила вам столько хлопот.
      – Ничего подобного. – Марджьяд достала из буфета две кружки. – Питерзы уехали. Очень сокрушались, что не смогли больше с вами увидеться. Они просили передать вам свои наилучшие пожелания.
      – Жаль, что я не смогла поблагодарить их. Не могу представить, что со мной случилось вчера на реке.
      – Думаю, это от переутомления. – Марджьяд разлила кофе по чашкам. – Я обычно накрываю постояльцам в гостиной, но если вы…
      Джо поморщилась.
      – Нет, если вы не возражаете, я останусь здесь. Уже поздно, думаю, все ваши постояльцы давно позавтракали.
      Марджьяд пожала плечами и подвинула к ней сахарницу.
      – Я сдаю только три комнаты. Одну занимали Питерзы, во второй жил милый молодой учитель. Он остановился у нас, чтобы выбрать нужные книги. Сюда многие приезжают за книгами.
      – Я здесь собирала материал по истории города, – улыбнулась Джо и отхлебнула кофе. Он был крепкий и душистый. Она чувствовала, как он теплом расходится по телу.
      – Да, наш город старый. И замок очень древний. Теперь его хозяин Ричард Бутс. Вы уже там побывали?
      – Меня сейчас больше интересует старый замок, который был построен первым. Он стоял рядом с церковью.
      – У церкви, говорите? – удивилась Марджьяд. – Ну и ну. Я и не слышала о нем. Подумать только, здесь был еще замок. Вы, наверное, поедете осматривать это место?
      Джо с сожалением вздохнула.
      – Сегодня не получится. Мне нужно вернуться в Лондон. – Джо без особого восторга посмотрела на тарелку с яичницей и беконом. – Я не думала, что это для меня.
      – Ешьте, девочка. Ешьте, а я приготовлю пока тосты. Вам не помешает плотно перекусить. – Марджьяд внимательно смотрела на Джо, а за спиной ее что-то негромко шкворчало на сковороде. – Вы еще заедете, или ваши исследования закончены?
      Джо взяла нож с вилкой и разрезала яичницу. Желток потек по тарелке.
      – Не знаю, – после некоторого раздумья призналась она. – Думаю, правильнее было бы сказать: закончили ли изучать меня.
      Ее путь в город пролегал мимо того места, где стоял старый замок. Он него не осталось ничего, кроме холма, поросшего травой и усеянного цветами. Не сохранилось никакого следа деревянного замка и двора, которые она запомнила, не было и густой живой изгороди. Она постояла немного, боясь, что может что-то произойти, но не появилось ни призраков, ни теней. Только черно-белый колли весело носился по траве. Отметившись у стены, он скрылся за деревьями, что росли около церкви.
      День оказался базарным. Джо пришла на площадь и растерянно смотрела на разноцветные палатки, как грибы выросшие за ночь вокруг ее машины. Она плохо представляла себе, как будет выбираться из этого пестрого окружения. Поймав взгляд женщины, торговавшей овощами в палатке рядом с ее машиной, Джо улыбнулась с извиняющимся видом.
      – Извините, я не подумала, что сегодня базарный день. Я себя вчера неважно чувствовала, и пришлось оставить машину здесь.
      Женщина улыбнулась в ответ.
      – Теперь будете знать, – бодро ответила она и отвернулась.
      Джо показала в спину женщины язык. Она уложила в машину вещи и села за руль. Она уже представляла себе, как придется помучаться, чтобы выбраться с забитой народом шумной площади.
      Джо опустила стекло и наклонилась вперед, чтобы вставить ключ в зажигание. Прямо перед ней на фоне ослепительно-голубого неба возвышались серые стены замка. Запуская мотор, она думала: кто и когда возвел эти стены. Удастся ли ей когда-либо это узнать? Взгляд ее скользнул по высоким стенам с провалами на месте стрельчатых окон. В одном из них она заметила голубя, расхаживавшего туда-сюда в лучах солнца. Горло норкующей птицы раздувалось, как белое кружевное жабо.
      Помимо воли она сосредоточила все свое внимание на птице. Постепенно шум рыночной площади за ее спиной стих. Она вздрогнула. Тишина среди такого количества людей казалась какой-то сверхъестественной, странной и пугающей.
 
      Уильям вернулся неожиданно, не сообщив о приезде, в бурную осеннюю ночь. Он появился у ворот крепости со своими людьми и лошадьми, измученный дорогой, залепленный грязью, промокший насквозь, и сердито потребовал, чтобы их впустили.
      – Брод скоро станет непроходимым, – прорычал он, когда жена вышла встретить его. – Клянусь Богом, я страшно рад, что добрался, наконец, сюда цел и невредим. Погода – хуже не придумать. – Он отстегнул брошь, скреплявшую накидку, и сбросил промокшую одежду на пол. – Как охота, миледи?
      Она отметила про себя, что на его красноватом лице резче обозначились морщины и стал немного больше выдаваться живот, а в остальном он выглядел здоровым и полным сил, как всегда.
      Она рассмеялась.
      – И отдыхать не хотите, милорд. Да, охота хорошая. Но нас предупредили из Элфейла. – Она сверлила его взглядом. – Новый принц помнит старые обиды.
      Уильям звонко расхохотался, откинув голову.
      – Неужели? У меня есть кое-какие планы насчет этого молодого человека и его владений. – Он бесцеремонно, по-хозяйски притянул Матильду к себе и наградил звучным поцелуем. – Этот Эйнион вклинивается в мои земли. Если я приберу к рукам Элфейл, у меня окажется вся средняя часть пограничных территорий: от Раднора до Абергавенни. Но пока все останется, как есть. Королю Генриху нужен сейчас мир с Рисом Груффидом. Я согласен ждать своего часа. Зимой можно подыскать более интересные занятия, чем планирование безумных кампаний. Можно, к примеру, охотиться или делить ложе с красавицей женой. – Он снова рассмеялся.
      Он не отступал от своего слова. К Рождеству кладовые ломились от мяса диких кабанов и оленины, а Матильда знала, что снова беременна. Но она носила не ребенка Уильяма. Месячные у нее прекратились еще до того, как он снова стал делить с ней ложе.
      Скрипя зубами от отвращения и боли, она позволяла ему терзать ее из ночи в ночь, моля Бога, чтобы Уильям никогда не узнал правды. Она твердо знала, что Джинн обо всем догадалась, но старая женщина хранила молчание и не любопытствовала, почему у ее госпожи начал преждевременно расти живот. О Ричарде Матильда вообще запрещала себе думать. Пришло известие, что он отправился в Ирландию, и больше о нем ничего не было слышно.
 
      Джинн опекала ее теперь особенно ревностно, оттеснив даже преданную Элен, которая от обиды и огорчения ядовито намекнула, что старая женщина – колдунья. Матильда не сомневалась в этом и как-то раз, устав от ненастья, подошла к Джинн в огороженном стеной саду лекарственных трав.
      – Джинн, поделись со мной своим искусством, – шепотом попросила она, когда увидела, как закутанная в меховую накидку старая женщина нагребала снег в миску, бормоча под нос заклинание.
      Джинн поспешно вскочила, но потом обернулась с улыбкой на губах. У Джинн выпали последние передние зубы, и это придавало ей коварное выражение. Матильда затаила дыхание при виде этого зловещего зрелища, но овладела собой и, волнуясь, улыбнулась.
      – Мне хочется узнать. Пожалуйста, научи меня нескольким заговорам.
      Джинн отвела взгляд.
      – Я не знаю никаких заговоров, леди Матильда. Я умею лечить травами и молитвами, вот и все. Этому я могу научить с радостью.
      Матильда кивнула.
      – А я с удовольствием буду учиться, Джинн. – Она смотрела прямо в глаза старой женщины. – Что ты шептала над моей постелью, когда лорд Клэр приехал в Хей? – Пряча в юбках сжатые кулаки, Матильда, неожиданно встревожившись, ожидала ответа.
      Джинн не двинулась с места. Затем бросила из-под капюшона взгляд на округлившийся живот Матильды.
      – Моей силы оказалось недостаточно, чтобы защитить тебя, – невнятно проговорила она. – А теперь уже поздно. Случилось то, что случилось. Я ничего не могу поделать.
      Матильда передернула плечами.
      – Ничего делать и не надо, Джинн. Муж никогда не догадается, – горячо зашептала она. – Мы были осторожны. Мы больше никогда не оставались наедине.
      Джинн повела плечами.
      – Правда, так или иначе, но выходит наружу. Придет день, и сэр Уильям все узнает. Наступит час расплаты для лорда де Клэра.
      – Нет! – Матильда вцепилась в ее руку. – Нет, я не верю тебе. Как может Уильям узнать об этом? Никто ничего не знает. Ты же ему не расскажешь…
      Джинн печально покачала головой.
      – Я – нет, моя дорогая. Промолчит и принц Уэльский, который видел тебя в объятиях лорда Клэра. – Она оставила без внимания полный ужаса взгляд Матильды, которая отшатнулась от нее, кутаясь плотнее в меха. – Твой секрет выдаст ребенок. Я видела это в моих снах. И все напрасно! – Она внезапно обернулась и с горячностью воскликнула. – Лорд де Клэр не для тебя, Матильда! Ты принадлежишь другому! – Она развела руками, качая головой.
      Матильда содрогнулась.
      – Я знаю, – прошептала она. Слова ее были едва слышны среди тихих вздохов ветра. В воздухе закружились снежинки, оседая на меховых накидках женщин.
      Джинн облизнула свои беззубые десны.
      – Нет, ты не знаешь, моя девочка, – тихо проговорила она. – И я молюсь, чтобы мое видение оказалось ошибкой и тебе бы никогда не пришлось это узнать. Видела я во сне не твоего мужа.
      – Не мужа? – удивленно повторила Матильда. – Но кого же тогда? – Она побежала за старой женщиной и схватила ее за руку. – Что ты видела, скажи мне.
      Джинн остановилась.
      – Я видела короля, – прошептала она, опасливо оглядываясь. – Он – твоя судьба. И меня не будет рядом, чтобы защитить тебя.
      Матильда в недоумении смотрела на нее.
      – О чем ты? – Во рту у нее пересохло от страха. – Ты должна мне сказать! – Она едва сдерживалась, чтобы не схватить и не потрясти Джинн. – Скажи!
      Но Джинн покачала головой, прижав палец к губам.
      – Может быть, когда-нибудь, я все тебе открою.
      И, как ни билась Матильда, ей не удалось переубедить ее, Джинн больше ничего не сказала. Но она привела свою госпожу к себе в комнату и показала ей высушенные травы и цветы, мази и кремы, что хранились у нее в запертом сундучке. Были там и камни, и ветви ароматных деревьев из дальних стран, а также куски пергамента, исписанные странными символами.
      Их Джинн, накрыв салфеткой, отложила в сторону. И когда Матильда снова приходила и заглядывала в сундук, пергаментов с таинственными знаками там больше не было. Ей пришлось ограничиться теми знаниями, которые ей давала сама Джинн. Она научилась простому заговору, который помогал погрузить в сон капризничавшего ребенка, узнала, как с помощью звезд определить состояние живительных соков в организме. Джинн показала ей, как приготовить снадобье, чтобы облегчить боли, когда летом ей придет время рожать. Но она наотрез отказывалась говорить о том, что видела в снах.
      Как-то вечером Матильда сидела и слушала бродячего менестреля, который явился к ним из снежной круговерти с завернутой в лохмотья лирой за плечами. Вошел Уильям и выложил на стол несколько пергаментов. Морща лоб, он пытался разобрать убористый почерк в пляшущем пламени свечей. За стенами замка ветер с ревом носился по широкой долине Уай, бросался на стены, громыхал плохо закрепленными деревянными ставнями. Матильде даже один раз показалось, что она слышит волчий вой, и она вздрогнула.
      Он вдруг поднял на нее глаза и усмехнулся с довольным видом.
      – Хороша добыча сегодня, моя дорогая, а? – Он потер ногу, онемевшую от долгого сидения в седле, и подошел к ней. – Здесь охотничьи угодья одни из самых лучших, и Хей мне нравится. Мне хотелось бы иметь здесь более мощный замок. Что вы на это скажете? Может быть, нам снести этот замок и построить новый, но уже из камня? Там вам будет значительно спокойнее. – Уильям посмотрел на нее, подняв бровь, затем взял со стола один из пергаментов. – Я подсчитывал деньги с Мэдоком и Бернардом. Податей достаточно, но эту территорию следует лучше защищать. – Он ткнул в пергамент грязным пальцем. – Здесь стратегически выгодное место. Мне следует воспользоваться такой удачной позицией. Валлийцы пока ведут себя тихо, но никто не знает, когда они могут нанести удар. Нам не удастся долго держать их на расстоянии, об этом достаточно ясно предупредил ваш друг Эйнион. – Он задумчиво потер подбородок.
      Яростный порыв ветра прорвался сквозь ставни и задул одну из свечей, воск забрызгал стол. Уильям тихо выругался, а паж бросился к камину за головней, чтобы зажечь свечу.
      – Здесь много рабочих рук, и это хороший плацдарм, если кто-то захочет продвинуться в Элфейл. – Он посмотрел на Матильду и снова поднял бровь. – Ну, скажите же свое мнение. Как вы находите такой план?
      – Неплохая мысль, – улыбнулась она. – Не стану отрицать: мне действительно будет спокойнее за каменными стенами, если мы должны остаться в Хее.
      Он кивнул.
      – Мы на некоторое время вернемся в Брекнок. А когда я весной поеду к королю, вы будете присматривать за строительством. У вас появится занятие, пока подойдет время родить. – Он рассмеялся и подлил себе вина.
      Дочь Ричарда Матильда появилась на свет в Хее. Она родилась прохладной, кристально чистой ночью в середине лета, когда небо было сплошь усыпано звездами, напоминавшими снежинки. Джинн приняла светловолосую крошку и разложила дары у камина. Ребенок был очень маленьким, совсем как семимесячный, не такой, как крепкие, крупные сыновья Матильды, и Уильям посчитал ее своей, без тени сомнения. Он торопливо перекрестился, увидев, как Джинн шепчет над колыбелью магические слова, хранящие от злых сил, и поспешил к своим лошадям и соколам. Оставшись с Джинн, Матильда взяла ребенка и стала рассматривать изящные безупречные черты. Она ожидала, что будет испытывать особое чувство к этому плоду любви. Но она не почувствовала ничего.
 
      – Вам плохо? – Женщина-лоточница трясла Джо за плечо.
      Джо вцепилась в руль так, что побелели пальцы. Тихо урчал мотор, в ветровое стекло ей в лицо светило солнце. Она опустила на мгновение голову на руль. Ее мутило и знобило.
      – Вам нехорошо? – повторила женщина. – Вы здесь сидите уже неизвестно сколько. Я пыталась вас растормошить, но вы меня не слышали.
      – Извините. – Джо с трудом подняла голову. – Думаю, я, должно быть, уснула.
      Женщина смотрела на нее с сомнением.
      – Вы уставились на замок и не шевелились, как будто были в трансе.
      Джо глубоко вздохнула и заставила себя рассмеяться.
      – Возможно, что так и было. Извините, моя машина вам мешает. Не могли бы вы помочь мне выбраться отсюда?
      – А вы уверены, что чувствуете себя нормально? – Женщина выпрямилась и отступила от машины с сомнением на лице. Ее не очень убедили слова Джо.
      – Да-да, со мной все хорошо, – твердо произнесла Джо.
 
      Дороти Франклин неожиданно сообразила, что в этот четверг она приезжала в Лондон третий раз за месяц. Она очень устала.
      Ник заказал для них в кабинет кофе и бутерброды.
      – Извини, мама, но я, как видишь, с головой в работе… Когда ты в следующий раз приедешь, обещаю угостить тебя шикарным обедом. – Он тепло улыбнулся ей. – А теперь расскажи, в чем дело. У тебя по телефону был такой встревоженный голос. – Он озабоченно смотрел на нее и заметил, что она осунулась, похудела, и выглядела постаревшей.
      Она села на низкий диван у стены под цветными изображениями рекламных проектов фирмы.
      – Я хочу поговорить с тобой о Сэме, – без всякого вступления начала она.
      Ник плотно прикрыл дверь и прислонился к ней.
      – А что такое с Сэмом?
      – Как ты его находишь?
      – Он здоров, как всегда. Ты же знаешь, он в жизни ничем не болел.
      – Я имею в виду не физическое здоровье. – Волнуясь, она теребила застежку сумочки.
      – Тогда что именно ты имеешь в виду? – удивился Ник. Он сел рядом с матерью и взял ее за руку. – О чем все же речь?
      Она вздохнула.
      – На днях мы с ним долго беседовали о Джо, и он говорил непонятные вещи. Они не идут у меня из головы.
      Ник едва заметно стиснул зубы.
      – Джо ведет себя странно.
      Дороти сжала его руку и подняла на него глаза.
      – Ник, ты, конечно, знаешь, что Сэму очень нравится Джо.
      – Конечно, знаю. Они знакомы много лет. – Ник взял себе бутерброд с копченым лососем.
      – Мне кажется, дело здесь серьезнее, – осторожно заметила Дороти, хмуря брови.
      – Но ты же не хочешь сказать, что он в нее влюблен?
      Дороти уловила мгновенно промелькнувшее в глазах Ника раздражение.
      – Нет, – поторопилась ответить она. – Но, мне кажется, он чересчур увлекся этой историей с ее прошлой жизнью. Он рассказывал мне об этом невероятно странные вещи. Думаю, вам с Джо нужно постараться, чтобы он больше с ней не говорил на эту тему. А лучше всего, если бы ты убедил его уехать в Шотландию и выбросить все из головы. Пусть он будет от нее подальше.
      Ник подозрительно посмотрел на мать.
      – Я вижу, ты по-настоящему встревожилась, – поразмыслив, заговорил он. – Не в твоих правилах вмешиваться. Так все-таки, на что ты намекаешь?
      – Я не намекаю, я уже все сказала, – резко ответила она. – А теперь я хочу знать: вы помирились с Джо?
      – Нет.
      – Ах, Ник! – В тоне ее чувствовалось сожаление. – Тогда это, возможно, не важно. – Она взяла бутерброд и откусила крошечный кусочек. – Я очень люблю тебя и Сэма, и Джо я полюбила. И мне не хочется, чтобы кто-то из вас пострадал.
      Ник встал, прошел к окну, и, глядя в него, сказал:
      – Никто не пострадает.
      – Хотелось бы в это верить, – тихо проговорила Дороти, глядя на младшего сына с безмерной грустью. Если бы она могла прямо рассказать Нику о своих страхах. Но, зная характер сына, сделать это Дороти не решалась. Она отложила бутерброд и взяла чашку с кофе. – Пообещай мне кое-что, – осторожно попросила она. – Если Сэм предложит загипнотизировать тебя, как Джо, я хочу, чтобы ты отказался.
      – Почему?
      – У меня есть достаточно серьезное основание для такой просьбы. Ты никогда не должен позволять Сэму гипнотизировать тебя.
      – Предупреждение запоздало. Он уже меня гипнотизировал, – криво усмехнулся Ник. – Жест доброй воли, так сказать, и вреда от этого не было.
      Дороти замерла, охваченная тревогой. Стараясь скрыть свои чувства, она взяла чашку и подошла к Нику.
      – И когда это было? – шепотом спросила она.
      – Позавчера, если говорить точно. – Он взял чашку из ее рук. – Но в чем все-таки дело? Почему ты так разволновалась? Что в этом такого страшного?
      Она покачала головой и улыбнулась.
      – Ничего особенного. Страх перед неизвестным, наверное. Но я и подумать не могла, что ты на это согласишься. В детстве ты боялся даже засыпать один.
      – Это не было похоже на сон. Я помню каждое его слово. – Ник засмеялся. – Или мне так кажется, по крайней мере.
      – О, Ник! – Она бросила на него быстрый взгляд, не скрывая тревоги.
      – Ничего, все в порядке. Беспокоиться не о чем. Сэм знает, что делает.
      – Этого-то я и боюсь больше всего, – в сторону сказала Дороти, так, что Ник ее не слышал.
      Рассеянно она взяла бутерброд, и взгляд ее задержался на стене, где, оправленное в стальную рамку, висело силуэтное изображение двух играющих в мяч детей. Она не сразу смогла взять себя в руки и заговорить.
      – А он выяснил, кем ты был в прошлой жизни Джо, или он сказал, что тебя там не было? – Она медленно повернулась и посмотрела в лицо сыну. – Так как же, Ник? Что он позволил тебе запомнить?