Шхуна 'Колумб'

      полного приближения увеличивается только видимый размер корабля. Люда
      внимательно всматривалась в черную точку, но не видела ни вершин мачт, ни
      средних рей. Очевидно, для проверки утверждения составителей учебника
      нужны были особые условия или, как пошутил Марко,
      шестидесятичетырехкратный бинокль.
      Неизвестный пароход догонял их все быстрее и быстрее. Вскоре они
      узнали военный корабль и тут же убедились, что это их старый друг
      эсминец "Буревестник". Он тоже держал курс на остров, опередил "Колумб" и
      вошел в бухту перед самым закатом солнца. Рыбаки с завистью наблюдали, как
      быстро шел эсминец. Стах Очерет, понимая, что его пассажиры хотят скорее
      попасть домой, приказал Левку включить мотор. Это было своевременно также
      и потому, что ветер утихал и скорость шхуны начинала уменьшаться. Когда
      мотор заработал, у пассажиров сразу поднялось настроение. Они даже запели,
      чувствуя близость родного дома. Рыбаки торопились обрадовать островитян
      известием о скумбрии - этой ценнейшей в их районе рыбе.
      Марко теперь хлопотал около бачков с горючим, помогая Андрию. Люда
      подошла к рулевому и предложила свои услуги, но тот поблагодарил и
      попросил приготовить чай. Очерет не собирался отпускать команду на берег:
      было уже довольно поздно, а на рассвете шхуне предстояло плыть в Лузаны.
      Люда тоже собиралась остаться на "Колумбе" - ей надо было в город. Кроме
      того, она знала, что отца в выселке все равно нет.
      Исполняя просьбу Андрия Камбалы, девушка принялась готовить чай.
      Впрочем, рулевой не столько любил настоящий чай, сколько различные
      фальсификации, которые специально для него готовил Марко. Люда нашла в
      камбузе чай морковный, чай из шиповника, чай розовый и даже лавровый. Этот
      последний Марко приготовлял из пережженного лаврового листа. Обычно Андрий
      просил для себя специальной заварки. Сюда входили в разных пропорциях все
      эти специи и немножко настоящего чая.
      В то время как Люда возилась с этим сложным напитком, к ней подошел
      Марко и сказал, что в бухте они еще застанут эсминец.
      - Шкипер обещает послать на эсминец подарок - мешок скумбрии,
      говорил он. - Надо отобрать получше. Ты мне поможешь, Люда. Сегодня мы уже
      не сможем отвезти - к кораблю ночью никого не подпускают, - а завтра до
      рассвета, перед отходом, сделаем это.
      Люда охотно согласилась. После памятной ночи, когда "Буревестник"
      спас рыбаков и ее отца, она, как и все в Соколином, чувствовала
      безграничную признательность к командиру и экипажу боевого корабля.
      Солнце уже зашло. Зашло, как сказал шкипер, к туману. Стаха это
      беспокоило.
      В бухту вошли, когда совсем уже стемнело. Пользуясь светом огонька на
      плавучем бакене и светом фонаря у причала на берегу, рыбаки распрощались с
      командой и оставили шхуну. Их никто не встречал - все уже спали: была
      полночь. В глубине бухты, ближе к безлюдному юго-западному берегу, стоял
      эсминец. Его покрывала тьма, но он давал о себе знать, время от времени
      обводя окрестность могучим лучом прожектора. Под этим лучом света вода в
      бухте темнела, а домики на берегу светлели.
      Шхуна остановилась в отдалении от берега. Шкипер поставил судно на
      якорь и приказал команде ложиться спать. О событиях в Соколином на
      "Колумбе" не знали.
      Первым на вахту стал Марко. Не спала и Люда. Они отбирали скумбрию,
      чтобы на рассвете передать свой подарок "Буревестнику". Серебряная чешуя
      сверкала при свете рыбачьего фонарика. Юнга и девушка говорили тихо, чтобы
      не мешать трем старшим товарищам, которые спали на корме, отдав рубку в
      распоряжение Люды. Впрочем, никто не жалел об этом: если укрыться тулупом,
      на палубе прекрасно спится даже в холодные сентябрьские ночи.
      В бухте рябила зыбь. Она то поднимала, то опускала шхуну, слегка
      покачивая судно с боку на бок, потому что волна шла, как говорил Марко, в
      правую скулу, а бриз дул вдоль левой стороны кормы. Люда качки не боялась,
      а Марко давно уже освоился со всеми особенностями морской жизни и ощущал
      качку только в одиннадцатибалльный шторм. Шхуну качало все меньше и
      меньше.
      За время своего недолгого знакомства Марко и Люда подружились. Этому
      немало способствовали приключения и опасности, которые обоим пришлось
      пережить.
      - Мне надо бы на берег съездить, - говорила Люда.
      - Зачем?
      - Повидать Зорю. Левко думает отвезти ее в конце месяца в Лузаны, в
      школу переростков. Она и хочет и не хочет. А жена Тимофия считает, что с
      Зорей может отдельно позаниматься и здешний учитель. Я хотела
      посоветоваться с отцом. Зоря обещала поступить, как я скажу, хотя ехать ей
      не хочется.
      - Почему?
      - Боится незнакомых людей.
      - Я посоветовал бы другое, - сказал Марко. - Почему бы... не забрать
      ее в твой город? Через две недели я еду туда сдавать экзамены в техникум.
      В конце месяца ты тоже уедешь. Очевидно, мы проживем там всю зиму. С нами
      она, наверное, согласится поехать.
      - Может быть. Хотя кто знает. Я намекала на это Левку, но он и
      слушать не хочет. Говорит: "Вы там все соберетесь, вам хорошо будет, а я с
      дядькой Стахом да Андрием останусь тут". Он считает, что сам должен помочь
      Находке выйти в люди... У него планы широкие! Но, пожалуй, верно: лучше
      нам взять ее с собой, чем оставлять здесь или в Лузанах. Мой отец,
      кажется, зазимует на Лебедином, а мы, я надеюсь, сумеем в зимние каникулы
      втроем приехать сюда. Если за это время как следует подзаняться с Зорей,
      то ее здесь никто и не узнает. С ее способностями она за ползимы успеет
      пройти три первых класса.
      Марко недоверчиво покачал головой, но Люда, увлеченная желанием взять
      с собою Зорю, не обратила на это внимания.
      - Я жалею, - горячо продолжала она, - что этот мерзавец Ковальчук не
      погиб раньше! Сколько Зоря времени потеряла, живя у него! Вот негодяй!..
      - Ну, знаешь, я Ковальчука уже забыл и никогда о нем не вспоминаю.
      Вот фотограф - это другое дело... Кажется, не было дня, чтобы я его не
      вспоминал. Главное, куда он исчез? Ведь на следующий день обследовали весь
      остров, просмотрели каждый кустик, проверили наличие всех лодок. А он
      все-таки убежал или утонул в болоте.
      - О, это страшный враг! Из-за него-то я и боюсь оставить отца здесь
      одного. Ведь он хотел убить папу. И безусловно он же украл его портфель с
      документами. Правда, отец говорит, что самые важные документы он прятал в
      потайном месте, а в портфеле ничего важного не было. И вообще папа
      уверяет, что Анч не посмеет больше явиться сюда.
      - Могут другого прислать. Знаешь, мы тогда сговорились следить за ним
      и благодаря этому сумели хоть в последний момент предупредить преступление
      и разрушили его планы. Мне кажется, нам надо теперь следить, чтобы не
      появился кто-нибудь другой вместо Анча. Те, кому следует, конечно, тоже
      следят, а мы - сами по себе...
      - А как же будет, когда мы поедем в город?
      - Об этом надо подумать.
      Может быть, они теперь же и придумали бы что-нибудь, если бы над
      кормой не появился шкипер с приказанием ложиться спать. Он скрутил
      цыгарку, выкурил ее медленно, раздумывая о завтрашних делах в Рыбтресте,
      потом разбудил Андрия на вахту, а сам лег досыпать.
      Люда, не раздеваясь, улеглась на топчане в рубке, а Марко остался на
      палубе, примостившись возле моториста. Теперь на носу шхуны сидел Андрий.
      Работы не было никакой, ему ничего не удалось придумать, и Андрий клевал
      носом в ожидании рассвета. Зыбь почти утихла, ветра не было, августовская
      ночь навевала прохладу.
      Левку, верно, снился какой-то сон, и он несколько раз переворачивался
      с боку на бок и бормотал что-то.
      Приближался рассвет.
      Глава V
      К Р И К  В  Т У М А Н Е
      Перед рассветом на море и на бухту пал легкий туман. Словно сквозь
      дымку, виднелся на берегу выселок, а в глубине бухты - корабль. Андрий
      разбудил Марка и Люду и сказал, что пора уже выезжать с подарком на
      эсминец. Оба не выспались и зевали во весь рот. Легонький каюк
      "Альбатрос", который уже с месяц Марко возил на шхуне, был спущен за борт,
      и Левко сбросил в него мешок со скумбрией. На "Альбатросе" можно было
      поставить мачту, но ветра не было, и молодым рыбакам предстояло переплыть
      бухту на веслах. Люда села у руля, а Марко - на весла. Как раз в этот
      момент берег и эсминец затянуло густым, непроглядным туманом.
      - Куда вы в такой туман? - крикнул им Андрий. - Еще заблудитесь.
      Лучше переждите.
      - А это у нас слепой полет, - ответил юнга. - Ориентируемся по
      приборам, - он показал на компас.
      Где-то совсем близко послышались удары весел по воде. Кто-то в тумане
      плыл на лодке.
      - Вот еще какие-то мастера слепого полета! - засмеялся Марко.
      Действительно, метрах в двухстах от шхуны появились очертания каюка.
      Он быстро приближался к "Колумбу". Марко и Люда заинтересовались ранним
      гостем и ждали, пока он подплывет к шхуне. Каюк все приближался, и вскоре
      они узнали Зорю Находку.
      - Молодец, Зоря! - в восторге закричал Марко. - Как раз вовремя!
      Девочка подплыла молча. Утренний туман скрадывал грустное и суровое
      выражение ее лица.
      Молчание ее никого не поразило - все привыкли, что она может молчать
      часами.
      - Вот и переждите туман вместе с гостьей, - посоветовал рулевой.
      - Нет, - ответил Марко, - мы гостью с собой заберем... Зоря, оставь
      свой каюк здесь и перебирайся к нам, - обратился он к девочке.
      - Перебирайся, Зоря, - поддержала юнгу Люда, - мы плывем на
      "Буревестник".
      - Да куда вы втроем на каючок, да еще с рыбой! - отговаривал их
      Андрий.
      - Мы же легкие! - смеясь, ответила ему Люда.
      - Утонете.
      - Да мы море переплывем! - ответила девушка.
      Зоря молча привязала свой каюк к тросу, спущенному со шхуны в воду, и
      перебралась к своим друзьям. Марко загреб веслами, и они отошли от
      "Колумба".
      Андрий смотрел, как каюк, отходя, расплывался в тумане. На миг ему
      показалось, что лодка остановилась и даже двинулась обратно, точно Марко
      не отваживался плыть дальше. Но вскоре туман поглотил все.
      Андрий хотел было разбудить шкипера и моториста, но решил дать им
      выспаться - все равно в такой туман судно не могло выйти из бухты. Туман
      стелился низко над морем и с первыми горячими лучами солнца должен был
      исчезнуть. Взвесив все это, рулевой принялся наводить порядок на шхуне. Он
      давно хотел перебрать веревки и всякую всячину в канатном ящике под
      настилом на носу и теперь решил воспользоваться свободным часом.
      Андрий Камбала не принадлежал к числу очень храбрых моряков, зато
      слыл работягой. Он никогда не сидел без дела. Только хорошая папироса или
      очень интересный рассказ могли оторвать его от работы. Он редко сходил на
      берег, предпочитая оставаться на шхуне. В минуты опасности, в сильные
      штормы он уверял всех, что последний раз вышел в море, что никогда больше
      его нога не ступит на палубу. Он клялся тогда, что будет ловить рыбу
      только удочкой с берега. Но как только опасность проходила, Андрий Камбала
      забывал о своих страхах. Со Стахом Очеретом он рыбачил много лет, еще до
      того, как они стали плавать на "Колумбе". Когда Камбала пугался, шкипер
      кричал на него, ругал и этим подбадривал. Каждый раз в таких случаях
      Очерет говорил, что в последний раз терпит на своем судне этого труса. Но
      когда небо прояснялось, ни шкипер, ни Андрий не вспоминали о происшедшем.
      Андрий открыл канатный ящик и начал выкидывать из него всякий хлам:
      обрывки тросов различной толщины, какие-то крючья, проволоку, жестянку с
      краской и маслом, обрывки резины, жестяные трубки, стеклянные шарики от
      рыбачьих сетей. Андрий раскладывал все это по местам; некоторые вещи он
      подолгу разглядывал, стараясь разгадать их назначение.
      Прошло минут десять с тех пор, как отплыл "Альбатрос". Вдруг Андрий
      вскочил на ноги и замер, прислушиваясь. Из бухты, затянутой туманом,
      долетел крик. Кто-то звал на помощь. Крик дважды повторился и замолк.
      Андрию показалось, что кричали с той стороны, куда поплыл каюк. Он постоял
      несколько секунд, потом перевесился через борт и сам крикнул:
      - Го-го-го-го-о-о! Марко-о!
      Сильный голос Андрия разбудил Стаха и Левка.
      - Что случилось? - спросил шкипер.
      Андрий рассказал, как приехала Находка, как Марко и Люда уехали
      вместе с ней на каюке и как он услышал крик в тумане. Шкипер рассердился,
      что они поплыли, не дождавшись, пока рассеется туман, но больше всего
      взволновал его непонятный крик. Ни он, ни Левко, ни даже Андрий не верили,
      что с каюком могло что-нибудь случиться. Трое пассажиров "Альбатроса"
      могли справиться с лодкой и не в такую тихую погоду, да к тому же все они
      были лучшими пловцами в Соколином.
      Шкипер и Левко тоже покричали в туман, но им никто не ответил.
      Посоветовавшись, решили, что моторист сядет в каюк Находки и поплывет
      через бухту к эсминцу.
      Левко мгновенно спрыгнул в каюк, когда-то принадлежавший Ковальчуку,
      а затем по наследству перешедший к Зоре, отвязал его, оттолкнулся веслом
      от шхуны и поспешил в туман, сверяясь с компасом. Время от времени он
      кричал и прислушивался, но ответа не слышал.
      Весла погружались в воду и легко взлетали в воздух. Моторист хорошо
      умел грести. Шхуна скоро скрылась в тумане, и моторист очутился в
      одиночестве. Но он не чувствовал этого. Быстро подвигаясь вперед, он
      внимательно оглядывался вокруг.
      - Отзывайтесь! - кричал моторист. - Плывите ко мне!
      Ответа не было. Левко не знал, сколько проплыл, но вероятно, он уже
      был на середине бухты, когда донесся чей-то голос:
      - Держись! Держись! Подавай голос!
      Моторист понял, что кто-то спешит кому-то на помощь, и повернул на
      голос. Прошло несколько минут, и он увидел шестивесельную шлюпку, в
      которой узнал краснофлотцев. Это шла шлюпка с "Буревестника". Краснофлотцы
      подплыли к нему и спросили, что случилось, почему он так орал.
      Левко обиженно извинился, заметил, что не имеет привычки орать, а
      потом объяснил, почему он здесь очутился. Краснофлотцы ответили, что они
      тоже слышали крик и спустили шлюпку, думая, что кто-то тонет. "Альбатроса"
      они не встречали - может быть, разминулись. Оставалось предположить, что
      каюк подобрал кого-то в воде и двинулся к берегу.
      Решили вернуться на "Буревестник" и, если там не застанут Марка и
      девушек, пройти к береговому причалу, где "Альбатрос" уже наверняка должен
      быть. Левко перебрался на шлюпку, а его каюк был взят на буксир. Старшина
      скомандовал: "Весла на воду!", и они поплыли сквозь туман искать корабль.
      Им помогали компас и гудки сирены, которые стали подавать с эсминца.
      Пользуясь этими ориентирами, шлюпка быстро подошла к борту корабля.
      Вахтенный начальник, увидев в шлюпке лишнего человека, решил, что это и
      есть спасенный рыбак, но, узнав, в чем дело, сообщил, что "Альбатроса" с
      эсминца никто не видал, и приказал шлюпке пройти к берегу.
      Взяв по компасу курс на берег, шлюпка вышла к причалу. Там
      "Альбатроса" тоже не нашли. Левко встревожился: не заблудился ли Марко в
      тумане? Но как раз в это время туман стал расходиться. С берега уже видна
      была шхуна. Левко попросил краснофлотцев еще раз пересечь бухту и поискать
      "Альбатрос", а сам поспешил на "Колумб". Там его ждали встревоженные
      шкипер и рулевой.
      Узнав, что Марка с девушками не нашли, Стах Очарет приказал Левку
      немедленно включить мотор, и "Колумб" двинулся медленным ходом вдоль
      бухты, держась вблизи берега. Шкипер надеялся, что "Альбатрос",
      заблудившись в тумане, шел где-то под берегом; если с каюком что-нибудь
      случилось, трое пловцов должны были все же выплыть на берег, хотя бы и в
      разных местах.
      Шхуна, тарахтя мотором, проходила левым бортом на расстоянии
      полутораста метров от берега. Андрий стоял у руля, шкипер разглядывал
      берег, а Левко, время от времени посматривая на мотор, следил за бухтой с
      правого борта.
      За выселком на берегу они никого не заметили; также никого и ничего
      не увидел Левко в бухте. Прошли мимо инспекторского дома и круто
      завернули. Туман редел, и Стах Очерет надеялся, что пелена вот-вот совсем
      растает. Шкипер нетерпеливо поглядывал вокруг, дожидаясь прояснения. И вот
      настала желанная минута: туман быстро исчез, засияло солнце, и рыбаки
      сразу увидели и остров и море. Только на горизонте еще было темно. Шхуна
      подходила к краю восточного побережья бухты. Проехали бакен и повернули к
      эсминцу. Андрий заметил, что с корабля им подают какие-то сигналы, и
      доложил об этом шкиперу.
      - Приказывают подойти, - сказал Стах и распорядился дать полный ход.
      Обходя "Буревестник" с правого борта, рыбаки увидели под кормой каюк.
      Это был "Альбатрос". В каюке стоял, наклонившись, краснофлотец. Он
      вычерпывал из лодки воду.
      Экипаж "Колумба" заволновался. Рыбаки молча переглядывались; каждый
      читал в глазах другого надежду и тревогу. Они пристально осматривали
      палубу корабля, но не заметили на ней ни Марка, ни Люды, ни Зори. Рыбаки
      поняли, что их на эсминце нет.
      Перед тем как туман окончательно рассеялся, шлюпка нашла посреди
      бухты полузатопленный каюк с надписью "Альбатрос". Ни в нем, ни поблизости
      людей не оказалось. Очевидно, с лодкой что-то случилось. Возможно, она
      зачерпнула воды и стала тонуть, а те, кто был в ней, выпрыгнули в воду.
      Куда они поплыли, неизвестно. В тумане они могли даже выплыть из бухты в
      море.
      До полудня искали пропавших. Кроме "Колумба", в розысках приняли
      участие краснофлотцы с "Буревестника" и все соколинские рыбаки. Только
      теперь Стах узнал о гибели нового инспектора и Тимофия Бойчука. Обитатели
      острова были встревожены событиями последних дней, и многие шепотом
      уверяли, что через день - два прибоем вынесет на берег тела Марка, Люды и
      Находки. Все чувствовали себя во власти таинственных, непонятных событий.
      Послали на Торианитовый холм сообщить профессору Ананьеву об исчезновении
      дочери. Бледный, взволнованный, он прибыл в Соколиный, расспросил о
      случившемся и немедленно отправился на эсминец.
      После полудня розыски прекратились. "Колумб" поднял траурный флаг и
      вышел в Лузаны. Рыба не могла ждать, ее надо было сдать на завод.
      Глава VI
      В О Д О Л А З Ы  Н А  Г Р У Н Т Е
      Поднимаясь по окованным медью ступенькам трапа, на эсминец всходил
      профессор Ананьев. Он шел с непокрытой головой, и его седые волосы
      серебрились под лучами солнца. Когда он поднял голову, его изменившееся
      лицо поразило краснофлотцев.
      Навстречу профессору вышел капитан-лейтенант Трофимов. Крепко пожав
      Ананьеву руку, старый моряк проводил его в свою каюту.
      - Семен Иванович, что все это значит? - с отчаянием спросил Андрей
      Гордеевич. - За три дня - пять смертей!
      - Мне известно только о двух смертях. Об остальных трех я ничего не
      знаю. Я принимаю лишь безусловные доказательства смерти. Лицо, пропавшее
      без вести, считается умершим только после пятилетнего отсутствия. В
      исключительных случаях, когда есть основания предполагать, что данное лицо
      наверное могло погибнуть, срок укорачивается до шести месяцев.
      - Вы шутите! - с горечью вымолвил профессор.
      - Нет. Прежде всего, война научила нас не считать убитыми всех без
      вести пропавших. Я не верю в смерть трех молодых людей! Не хочу верить и
      считаю необходимым сделать все возможное, чтобы их найти. Из Соколиного
      уже послано сообщение в Зеленый Камень. Я тоже известил кого следует по
      радио. Кроме того, я приказал водолазному старшине вместе с группой
      водолазов обыскать дно бухты. Если все трое погибли, водолазы быстро
      найдут хотя бы одного. Минут через десять первые водолазы пойдут под воду.
      - Разрешите мне присутствовать?
      - Пожалуйста.
      Командир вызвал вахтенного и поручил ему перевезти профессора на
      водолазный баркас. Через несколько минут Андрей Гордеевич был уже на борту
      баркаса, стоявшего неподалеку от берега, почти у выхода из бухты в море.
      Отсюда водолазы начали розыски. Их старшина, младший командир Варивода,
      положив на колени план бухты, расчертил его карандашом на квадраты. Он
      решил обойти все дно, не оставляя без внимания ни одного квадратного
      метра. К спуску в воду готовились два водолаза. Они натерли руки мылом,
      чтобы легче было просунуть их в тесные манжеты рукавов, потом с помощью
      четырех товарищей влезли в скафандры.
      Их спустили по очереди: одного - с левого борта, другого - с правого.
      Краснофлотцы понемногу нагнетали помпами воздух в шланги, которые тянулись
      под водой за водолазами. В маленькой рубке у телефона сидел связной и с
      помощью двух трубок одновременно поддерживал разговор с обоими водолазами.
      Он слушал и пересказывал их донесения старшине и профессору.
      - В первом квадрате ничего пока не обнаружено, - передавал
      краснофлотец слова водолаза, который пересекал широкий пролив, соединяющий
      бухту с морем.
      - Здесь вряд ли что-нибудь надолго задерживается. Отсюда или выносит
      в море, или, скорее всего, в бухту заносит... Ну, а что Соловей?
      - Во втором квадрате нашел старый якорь, больше ничего. Говорит
      грунт хороший: мелкий камень.
      - Скажи-ка ему, пусть идет параллельно Мухину, - приказал старшина
      связному. Потом повернулся к профессору и пояснил свой замысел: - Мы бухту
      прочешем, как гребешком.
      - Есть, товарищ командир! - отрапортовал связной и крикнул в трубку:
      - Соловей, иди параллельно Мухину!
      Водолазы старательно осматривали каждый камень на дне, заглядывали во
      все щели, обыскивали каждый куст морских водорослей, думая найти под ними
      кого-нибудь из утопленников. Прошел час. Осмотрена была почти треть бухты.
      Баркас медленно передвигался с места на место вслед за водолазами. Розыски
      не давали никаких результатов.
      Через час к баркасу подошла шлюпка командира "Буревестника". Перейдя
      на баркас, Трофимов выслушал доклад и покачал головой:
      - Долго вы копаетесь, дорогие мои! А ну, товарищ Варивода, давайте и
      вы на грунт. Так будет быстрее!
      - Есть, товарищ командир! Разрешите в рейдовой маске?
      - Можно.
      Водолазный старшина разделся, натянул на лицо маску, прикрывающую
      только нос, глаза и уши. В такой каске в теплую воду легко можно
      спускаться на глубину до сорока метров. Варивода пошел в воду, а
      капитан-лейтенант сел к телефону. Одну трубку он дал профессору.
      - Водолаз на грунте! - услышал профессор.
      Это Варивода извещал, что он идет по дну.
      - Что видно? - спросил Трофимов.
      - Песок, на песке два краба, в песке камбала. Дно чистое,
      первоклассный пляж, если б его поднять.
      - Видимость?
      - Вода прозрачна, как стекло.
      Профессор вслушивался в этот разговор с надеждой, что водолазы ничего
      не найдут. Он хотел верить командиру "Буревестника", что "без вести
      пропали" - еще не значит "умерли".
      - Товарищ командир! - обернулся к капитан-лейтенанту связной.
      Соловей нашел на дне затопленную лодку.
      - Заметил что-то темное справа, - послышался в трубке голос Вариводы,
      - подхожу.
      - Так, так! Давай, давай! - ответил Трофимов одновременно обоим.
      Потом взял трубку у связного и крикнул: - Соловей! Какая лодка? Старая?
      Рыбачий каюк? Так! Хорошо! Погоди, мы его поднимем... Варивода, осмотри
      предмет. Так, так!.. Что? Рыбачий каюк? Хорошо, хорошо! Мы и его поднимем.
      Командир обернулся к профессору:
      - Мне говорили, что каюки инспектора и Бойчука пропали. Возможно, это
      они и есть. Мы сейчас вытащим их и посмотрим, а потом продолжим розыски.
      Оба затопленных каюка быстро вытащили из воды. Для этого не пришлось
      употреблять понтоны и другую сложную технику судоподъемного дела. Тонким
      тросом закрепили один конец лодки, и стоило только с силой потянуть, чтобы
      лодка всплыла вверх дном на поверхность. Действительно, один из этих
      каюков принадлежал новому инспектору, а другой - Тимофию Бойчуку. Лодки
      были затоплены так, точно кто-то нарочно наполнил их водою. Они лежали
      почти рядом, и это свидетельствовало, что несчастье с рыбаком и
      инспектором случилось в одном и том же месте. Краснофлотцы уверяли, что и
      "Альбатрос" был найден в этом же районе. Трофимов приказал водолазам
      особенно внимательно обыскать те квадраты дна, в которых были найдены
      лодки.
      Розыски длились еще часа полтора, но больше ничего водолазы не нашли.
      Капитан-лейтенант дал приказ баркасу возвращаться на корабль и сам вместе
      с профессором Ананьевым поехал на своей шлюпке туда же.
      Глава VII
      Н А Х О Д К А  Н А  "А Л Ь Б А Т Р О С Е"
      На миноносце Трофимова ждали радиограммы из штаба. Радист
      отрапортовал и вручил их командиру, как только тот взошел на палубу.
      Капитан-лейтенант имел привычку читать радиограммы или у себя в каюте, или
      на командирском мостике. На этот раз он вошел в каюту, пригласив туда и
      профессора. Сняв фуражку, положив ее донышком на стол и усевшись в
      винтовое кресло, он просмотрел радиограммы. Одна из них особенно привлекла
      его внимание. Отложив ее в сторону, командир обратился к профессору:
      - Это ответ на мое донесение о происшедших здесь событиях. Штаб
      поручил мне проводить расследование до прибытия представителей
      следственных властей. "Буревестник" пока остается на рейде Лебединого.
      - Но что же расследовать, если фактически нет никаких следов, никаких
      намеков, способных объяснить, что тут произошло! - взволнованно промолвил
      профессор.
      В это время в дверь постучали и чей-то голос попросил разрешения
      войти.
      - Прошу, товарищ комиссар, - пригласил Трофимов.
      В каюту вошел комиссар эсминца - молодой моряк Драган.
      Командир попросил его сесть и протянул ему полученные из штаба
      радиограммы.
      Комиссар внимательно перечитал их и, возвращая, сказал:
      - Я хотел показать вам одну вещь. - Он вытащил из кармана и положил
      на стол перед командиром черную металлическую пуговицу.
      Семен Иванович взял ее и стал разглядывать. На пуговице был вытиснен
      какой-то рисунок, с тыльной стороны в ушке торчал маленький обрывок сукна.
      Пуговица, как говорится, была вырвана с мясом.
      - Так, так... - протянул командир. - Где вы ее взяли?
      - А вы узнали рисунок, Семен Иванович?
      - Узнал, узнал! Но откуда она у вас?
      - Краснофлотец, отливая воду из "Альбатроса", нашел эту пуговицу на
      дне лодки. Он ее спрятал в карман и забыл. А потом, вспомнив, хотел
      передать на "Колумб", но шхуна уже ушла. Заинтересовавшись рисунком,
      краснофлотец стал расспрашивать товарищей, а тут как раз боцман Лапир
      посмотрел и узнал пуговицу. Они тотчас же передали ее мне.
      Профессор слушал этот разговор, не понимая, в чем дело. Командир
      передал ему пуговицу:
      - Скажите, будьте добры, вам приходилось видеть такие пуговицы?
      Профессор развел руками. Он не помнит, но этот рисунок - герб
      известной агрессивной державы.
      - Вот именно. Но могла ли эта пуговица принадлежать кому-нибудь из
      рыбаков на "Колумбе"?
      - Я думаю, пока "Колумба" здесь нет, может быть об этом скажет
      кто-нибудь из жителей острова, - сказал профессор.
      - Вы правы, - промолвил капитан-лейтенант, отодвигая от себя
      пепельницу. - Придется съездить сейчас на берег и расспросить соколинцев.
      Мы проверим, проверим... Поехали, товарищи!
      В пять часов дня командирская шлюпка подошла к причалу, и Трофимов с
      Драганом и профессором поднялись в выселок. Они вошли в хату покойного
      Бойчука, туда же пригласили нескольких соседей.
      Капитан-лейтенант показывал каждому найденную на "Альбатросе"
      пуговицу и спрашивал, не видел ли кто-нибудь такой пуговицы у колумбовцев.
      Несколько человек ответили отрицательно, но одна из женщин вспомнила, что
      такую пуговицу нашли в кулаке умершего Тимофия Бойчука, и назвала молодого
      рыбака, который взял ее себе. Оказалось, что рыбак дома. Его немедленно
      позвали.
      - Скажите, пожалуйста, - спросил его комиссар, - где пуговица,
      которую вы вынули из руки Тимофия Бойчука?
      - У меня ее взяла Зоря Находка.
      - Зачем?
      - Она увидела пуговицу и очень просила дать ей на память о Тимофие. Я
      сперва хотел было себе оставить, а потом отдал.
      - Это она? - спросил капитан-лейтенант, показывая пуговицу.