Шхуна 'Колумб'

      - Нет, серьезно...
      - Я, парень, не шучу. Сейчас подойдем к пристани и возьмем две бочки
      песку. Надо немедленно доставить их в порт.
      Все, за исключением Бойчука, удивленно смотрели на своего шкипера.
      Бойчук же с видом, означавшим, что он догадался, в чем дело, одобрительно
      кивнул головой.
      - Что ж это за песок и зачем он понадобился? - спросил Андрий.
      Неужто в порту своего песка нет?
      Глава III
      Ю Н Г А
      На нашем южном море очень мало островов. Вдоль юго-западного
      побережья их наберется самое большее десятка два. Все это маленькие
      песчаные, иногда болотистые, поросшие травами, камышом или кустами клочки
      земли, отрезанные от суши неширокими протоками. К этим островам
      принадлежал и Лебединый. Он шел параллельно берегу на протяжении
      километров тридцати, но в самом широком месте имел в поперечнике не больше
      четырех километров. Восточная сторона поросла густыми камышами и
      невысокими деревьями. Там гнездилось множество чаек, мартынов и бакланов.
      Всем этим невероятно прожорливым рыболовам рыбаки Соколиного выселка
      желали всякого лиха. Поблизости от этих птичьих жилищ часто попадались
      лисьи норы, уходившие глубоко под землю. Лисиц здесь было много, и
      чувствовали они себя достаточно безопасно: в рыбачьи селения наведывались
      только изредка, зимою, а большую часть года существовали за счет птичьего
      населения восточной части острова. Охотой рыбаки почти не занимались, так
      что и звери и птицы жили на острове привольно.
      Остров назывался Лебединым потому, что осенью и весной его навещали
      тысячи, а в некоторые годы и десятки тысяч лебедей, останавливаясь здесь
      во время своих перелетов с севера на юг и с юга на север. Рассказывали,
      что большие стаи лебедей жили когда-то на острове, но затем их частью
      перебили, частью распугали. Впрочем, тех времен уже никто не помнил.
      В центре острова, над просторной глубокой бухтой, расположилось
      четыре десятка рыбачьих домиков. Бухта называлась Соколиной, выселок
      тоже.
      Кроме выселка, на острове находилось еще два жилища: дом инспектора
      рыбного надзора Якова Ковальчука, что стоял приблизительно километрах в
      двух на восток от выселка, и маяк на западном краю острова. От маяка в
      море тянулась песчаная коса, которая заканчивалась длинной грядой
      подводных камней. Собственно, из-за этих камней здесь и был поставлен
      маленький маяк.
      В темные ночи огонек маяка виднелся за десять - двенадцать миль;
      когда же округу окутывал туман, на маяке ревела сирена, звук которой
      долетал до самого Соколиного выселка.
      В солнечные дни с моря издалека видно было белую башню и такой же
      белый, чистенький домик, прилепившийся к ней. В этом домике жил с семьей
      смотритель маяка Дмитро Пилипович Завирюха. Там же родился у него сын
      Марко, средний в семье. Его старшая сестра, Мария, вышла замуж за рыбака и
      уже три года жила в Соколином. На маяке остались родители Марка, старый
      дед Махтей - отец матери, да восьмилетний брат Грицко.
      Учился Марко в школе в Соколином.
      Пятнадцати лет он впервые оставил остров. Он поехал в село Зеленый
      Камень, расположенное на материке, километров за двенадцать от Соколиного,
      и там сдал экзамены за седьмой класс. По окончании школы, посоветовавшись
      с отцом, мальчик решил наняться юнгой на какую-нибудь шхуну, поплавать год
      - два, а потом, приобретя опыт, поступить в морской или рыболовный
      техникум.
      В это время прежний юнга с "Колумба" перешел на океанский пароход, и
      Стах Очерет охотно согласился принять к себе Марка. В обязанности юноши
      входило готовить пищу для команды и рыбаков, когда они бывали на шхуне,
      поддерживать чистоту, помогать, если потребуется, рулевому и мотористу и
      выполнять мелкие поручения шкипера. Юнга был на шхуне самым грамотным, и
      потому на него возложили ведение всевозможных записей. Сам Очерет очень
      неохотно брался за карандаш, доверяя больше своей памяти и расчетам в уме.
      Марко работал на "Колумбе" второй год. Теперь он редко бывал на
      острове: навещал на шхуне соседние рыбачьи артели, ближние пристани и
      частенько гостил в порту небольшого курортного городка Лузаны. За это
      время юнга крепко подружился с остальной командой и стал любимцем
      маленькой семьи моряков. В случае необходимости он мог заменить рулевого
      или моториста, в плавании умел ориентироваться по компасу, звездам и
      берегам, самостоятельно ставил паруса и вел шхуну в нужном направлении при
      любом ветре, знал, где какие сети и на какую рыбу надо ставить. Он был
      осторожен, но не боялся ветра и волн.
      Несколько раз команду шхуны захватывал в море сильный шторм. Однажды
      ветер порвал паруса, кончилось горючее, мотор перестал работать, и шхуну
      начали заливать высокие волны. Шхуну поставили против волн, и так
      держались два дня. А когда шторм стал утихать и ветер переменился, подняли
      кливер и потихоньку доплыли до своего острова.
      Во время шторма Очерет следил за юнгой и ни разу не заметил на его
      лице и тени страха. Он оценил мужество Марка, хотя ничего не сказал ему.
      Скоро Марку предстояло ехать в большой город и сдавать испытания в
      морской техникум. Ему оставалось плавать на "Колумбе" три - четыре месяца.
      На шхуне об этом не говорили, а те, у кого являлась эта мысль, отгоняли ее
      прочь. Не хотелось думать, что придется искать нового юнгу.
      Глава IV
      Т О Р И А Н И Т О В Ы Й  П Е С О К
      "Колумб" подтянули к пристани, где уже находились бочки с песком, о
      которых говорил своей команде шкипер. У бочек стоял высокий пожилой
      человек. Теперь команда уже знала, что это дальний родственник Стаха
      Очерета. Много лет назад он оставил Лебединый остров и с тех пор сюда не
      возвращался.
      Теперь, как рассказал шкипер своим товарищам, его родственник стал
      профессором. На этих днях, пока "Колумб" ходил в плавание вдоль побережья,
      профессор Андрей Гордеевич Ананьев приехал в Соколиный, чтобы провести
      здесь свой летний отпуск. Гуляя по острову, он заинтересовался песчаной
      горой вблизи выселка. Профессор внимательно изучал этот песок, потом
      набрал его две бочки и теперь спешил отправить в город для более
      тщательного исследования. Шкипер кратко рассказал об этом своим товарищам
      и добавил, что профессор поедет вместе с ними.
      Шхуна причалила, и на нее вкатили бочки с песком.
      В это время к профессору подошла девушка. Несмотря на вечерние
      сумерки, Марко узнал в ней свою спутницу. Она пришла в плаще, на ногах у
      нее были резиновые боты, а в руках - чемодан и сумка.
      "Дочка его", - подумал юнга. Выяснилось, что профессор едет вместе с
      дочерью в Лузаны. Когда девушка взошла на шхуну, Марко растерялся,
      спрятался за рубку и занялся стряпней. Надо было торопиться с ужином.
      Ввиду присутствия на шхуне пассажиров юнга решил прибавить к ужину
      еще уху из кефали. Это было любимое блюдо рыбаков. Марку хотелось проявить
      свои кулинарные таланты во всем блеске. Поставив греть котел с водой, он
      принялся чистить рыбу. Неожиданно рядом появилась пассажирка.
      - О, у вас тут настоящая кухня! - удивленно проговорила она.
      - Камбуз! - ответил Марко, не поднимая головы и тщательно выскребая
      ножом рыбу, так что чешуя брызгами разлеталась во все стороны.
      - Вы тоже употребляете корабельные термины? Я думала, на рыбачьих
      лодках их не знают.
      Марко поднял голову и обиженно взглянул на девушку.
      - Это вы про "Колумб"? Мы шхуна, а не лодка! - гордо заявил он.
      Девушка узнала юношу, с которым несколько часов назад шла под дождем.
      - Это вы? - радостно спросила она. - Мы сегодня встречались с вами.
      Марко покраснел, но в сумерках этого не было видно.
      - Так давайте познакомимся! - предложила девушка. - Меня зовут Люда.
      - А меня - Марко Завирюха.
      - Я не назвала своей фамилии, но вы, вероятно, ее знаете: Ананьева.
      Люда предложила Марку свою помощь. Он сначала отказывался, но потом
      согласился и дал ей длинный нож и старый мешок вместо фартука. Она чистила
      рыбу лучше и быстрее Марка. Говорили они мало, но девушка сообщила, что
      знает, как готовят рыбу в масле, рыбу с подливкой, отварную с картошкой,
      рыбу маринованную, фаршированную, рыбные котлеты и еще пять или шесть
      рыбных блюд. Кроме того, она умела делать шашлыки и чебуреки. Этому научил
      ее отец, который очень любит эти кушанья.
      Приготовление макарон и ухи окончательно перешло в руки Люды. Марко
      лишь исполнял ее приказания.
      Пока они хлопотали в камбузе, шхуна отошла от берега. Стах сам стал у
      руля. Искусно маневрируя, он вывел "Колумб" под одним кливером из бухты в
      море. Потом матрос поднял парус, и шхуна легко поплыла на восток,
      покачиваясь на волнах. Ветер дул легкий; казалось, что он вот-вот утихнет.
      Левко возился с мотором, обещая не позднее чем через полтора часа
      закончить ремонт.
      Вызвездило, и Стах повел "Колумб", руководствуясь звездами и маяком,
      огонек которого то загорался, то гас, давая две длинные и три короткие
      вспышки с равными промежутками.
      Профессор, осторожно обойдя рубку, остановился около дочери и юнги.
      Он спросил Марка, давно ли тот плавает на "Колумбе", где еще плавал, кто
      он и откуда. Узнав, что юнга - сын смотрителя маяка с Лебединого острова,
      Ананьев очень обрадовался. Он знал отца Марка и даже когда-то дружил с
      ним. Правда, это было очень давно - в последний раз они встречались лет
      двадцать назад, - но все же вспоминать эту встречу профессору было
      приятно.
      Марко полюбопытствовал, что за бочки везет профессор и почему он так
      спешит доставить песок в город. Ананьев с увлечением рассказал:
      - Бродя по Лебединому острову, я заинтересовался песчаным холмом и
      вскоре обнаружил, что песок с этого холма содержит ценнейшее вещество
      торианит. Это меня взволновало. Дело в том, что песок может содержать
      различные количества торианита. Чтобы проверить качество этого
      торианитового песка, надо произвести специальное лабораторное
      исследование. Почему я так спешу вывезти этот песок? В городе, где я живу,
      сейчас проездом находится известный ученый - профессор Китаев. Я хочу
      показать ему песок и вместе с ним произвести анализ. Завтра Китаев
      собирается уехать, а я должен обязательно застать его. Как только приедем
      в Лузаны, я сейчас же пошлю ему телеграмму, а сам выеду с первым
      пароходом.
      Левко тем временем закончил ремонт, и через полчаса мотор затарахтел,
      прибавляя ходу шхуне.
      Глава V
      Р Е Й С  В  Л У З А Н Ы
      Утренняя прохлада давала себя знать, и Люда свернулась калачиком,
      закутавшись с головой в одеяло. Она спала на куске старой парусины,
      расстеленной на палубе, у стены рубки моториста. Девушке снился неприятный
      сон; она проснулась и услышала голоса. "Наверно, уже никто не спит",
      подумала Люда и выглянула из-под одеяла. Над нею было ясное, голубое,
      прозрачное небо. Она поднялась. На востоке, прямо из моря, высунулась
      половина солнца и освещала волны золотисто-багряными лучами.
      Солнечные лучи наполняли все окружающее радостью, искрились в глазах.
      Команда "Колумба" и профессор Ананьев стояли у левого борта и не
      обращали внимания на солнце. Их взгляды привлекало синевато-голубое судно,
      плывшее в полумиле от шхуны. Небольшой, с низким бортом, с коротким
      полубаком, двумя трубами и маленькими надстройками, корабль смутно
      вырисовывался на фоне неба и моря. Казалось, отойди он на милю - полторы
      дальше - и его очертания расплывутся в красках морских далей. "Военный
      корабль", - догадалась Люда.
      - Доброе утро! - приветствовал девушку юнга. - Хочешь посмотреть?
      сказал он, протягивая бинокль.
      - Доброе утро. Спасибо. Это военный корабль?
      - Эсминец "Неутомимый буревестник". Наш знакомый и приятель.
      - Приятель?
      - В прошлом году он выручил нас в открытом море, когда "Колумб" во
      время шторма потерял паруса и остался без горючего.
      Эсминец проходил совсем близко. Люда видела на его палубе нескольких
      моряков. С капитанского мостика два командира следили в бинокль за шхуной.
      Марко поднял над кормой "Колумба" красный флаг, салютуя "Буревестнику".
      Оба командира поднесли руки к фуражкам, а потом один из них приветливо
      помахал. Рыбаки закричали "ура". Эсминец в ответ на салют вежливо поднял
      флаг до половины мачты.
      Маленький корабль промчался мимо, оставляя за собою пенный след.
      Люда хотела сосчитать, сколько на нем пушек, но, так и не успев этого
      сделать, тряхнула головой и, обернувшись к шкиперу, сказала:
      - Он немного быстрее идет, чем "Колумб".
      - Эге, - усмехнулся Стах, - раз в шесть наверное. Здорово идет!
      Теперь маневры. С каким-то поручением спешит.
      Шкипер рассказал Люде несколько эпизодов из боевой истории
      "Буревестника". Его спустили на воду на второй год первой мировой войны и
      сразу же направили на задание. Эсминец ходил в разведку, расставлял мины,
      встречался с вражескими кораблями. Однажды он удачно торпедировал крейсер,
      выдержал бой сразу против трех миноносцев и вернулся неповрежденным.
      Дважды подводные лодки выпускали по "Неутомимому" торпеды, и оба раза он,
      искусно маневрируя, уклонялся от удара. Полтора года счастливо плавал
      "Неутомимый". Но как-то он наскочил на мину. Сильным взрывом у эсминца
      оторвало корму. Часть команды погибла, главные машины остановились,
      электричество погасло. В корабль хлынула вода. Действовали только помпы, и
      все, кто остался в живых, взялись за дело. Началась напряженная борьба с
      водой. Если бы помпы вышли из строя хоть на двадцать минут, "Неутомимый"
      пошел бы на дно. По радио просили помощи. Наутро пришли два миноносца и
      взяли изувеченный корабль на буксир.
      К вечеру их заметили с вражеских самолетов. Вокруг падали бомбы. Оба
      миноносца отцепили буксирные тросы, оставили утопающий корабль на произвол
      судьбы и бросились врассыпную.
      Одна бомба упала на палубу "Неутомимого" около капитанского мостика.
      Осколками были убиты командир, его помощник и несколько матросов.
      Командование миноносцем принял молодой машинист.
      Всю следующую ночь команда ни на минуту не прекращала борьбы с водою.
      И все же вода прибывала. К утру корабль почти по палубу сидел в воде.
      Берега виднелись совсем близко. Днем подошел мощный буксир и отвел
      "Неутомимого" в порт. Миноносец поставили на капитальный ремонт, команду
      разослали по другим кораблям. Из ремонта "Неутомимый" вышел только после
      гражданской войны. Корму ему приклепали от другого эсминца
      "Буревестника". ("Буревестник" тоже погиб на минах, и от него осталась
      одна корма). Отремонтированный эсминец назвали "Неутомимым буревестником".
      Теперь командиром на нем был тот машинист, что когда-то спас его. В
      Красном Флоте "Буревестник" считался на первом месте по точности стрельбы
      и скорости хода для этого типа кораблей.
      Когда Стах Очерет закончил свой рассказ, "Буревестник" уже исчез на
      горизонте, а с противоположной стороны показалась бухта с белыми домиками
      на берегах. "Колумб" приближался к порту Лузаны.
      У пристани стоял маленький пассажирский пароход "Пенай". Это судно
      уже лет сорок или пятьдесят курсировало между Лузанами и ближайшими
      большими портами. Вот и теперь оно доставило курортников в санатории и
      дома отдыха, расположенные на этом живописном побережье, прославленном
      своими золотыми пляжами. "Колумб" прошел мимо пустынных пляжей, обогнул
      пассажирскую пристань и "Пенай", уменьшил ход и, лавируя между шхунами и
      шаландами в рыбной гавани, стал швартоваться к причалу. Андрий и Марко
      спрыгнули на берег и принялись крепить трос, обматывать им столбики
      кнехтов.
      Профессор спешил. В девять утра "Пенай" отходил из Лузан. Времени
      оставалось немного: только чтобы перегрузить бочки с песком на борт
      "Пеная" и купить билеты.
      Андрей Гордеевич Ананьев написал на листке из блокнота телеграмму
      профессору Китаеву и послал с нею на почту Люду, а сам пошел к билетной
      кассе. Там он увидел табличку с трафаретным объявлением: "Все билеты на
      "Пенай" проданы".
      Профессор просил капитана дать разрешение на два билета - для него и
      для дочери. Но капитан категорически отказал:
      - Вас я возьму к себе в каюту, а девушку просто некуда. У меня и так
      на сто пассажиров больше, чем я могу спасти, если на "Пенае" взорвется
      котел.
      - Почему же котел взорвется?
      - Обязательно должен взорваться. "Пенай" же современник Фультона*,
      хоть и поставлен на нем винт вместо колес.
      _______________
      * Пароход, построенный Фультоном, был спущен на воду в начале
      XIX века.
      Ананьев распрощался с рыбаками. Люде оставалось только вернуться с
      "Колумбом" на Лебединый остров.
      Вслед за "Пенаем" в море вышел "Колумб".
      Припекало солнце, но море смягчало жару. Люда и Марко сидели на
      палубе, рассказывая друг другу о себе и расспрашивая: Марко - о большом
      городе, где жила Люда, а девушка - о жизни на Лебедином острове и рыбачьих
      успехах "Колумба".
      Глава VI
      А Г Е Н Т  No  22
      Вечером, когда электрический свет заливал улицы города, мимо витрин
      ювелирных магазинов шагал сухощавый, высокий человек лет тридцати пяти. На
      нем хорошо сидел элегантный серый костюм, к которому очень шла того же
      цвета фетровая шляпа, а на черном галстуке искрился фальшивый - это было
      ясно по размеру - бриллиант. Легко ступали ноги в лакированных туфлях. В
      руке человек держал трость.
      С видом знатока прохожий остановился перед витриной и принялся
      разглядывать выставленные там драгоценности. Время от времени он
      нетерпеливо посматривал на часы. Когда стрелки показали без двадцати
      десять, человек свернул в ближайший переулок, вышел на соседнюю улицу,
      также залитую электричеством, но без витрин, без магазинов и более
      пустынную. Впрочем, на ней было много полицейских.
      Человек с тростью подошел к семиэтажному дому, поднялся по лестнице к
      парадным дверям и нажал кнопку звонка. Двери отворились, человек вошел,
      одновременно вытягивая из кармана жилета бумажку и показывая ее
      встретившему его жандарму. Тот внимательно проверил документы и, вернув их
      посетителю, пропустил его. Пройдя мимо нескольких часовых, посетитель
      вошел в большую комнату.
      Там сидели двое. Один был секретарь, а другой, очевидно, принадлежал
      к кругу редких, но регулярных посетителей этой комнаты.
      Комната была приемной и находилась рядом с кабинетом начальника
      разведывательной службы.
      - Мне назначено к десяти, - сказал вошедший.
      - Подождите несколько минут. Шеф уже спрашивал о вас.
      Ждать пришлось недолго. В пять минут одиннадцатого секретарь вышел из
      дверей кабинета и проговорил:
      - Номер двадцать два, пройдите к начальнику.
      "Номер 22" вошел в деловой кабинет. Рядом, за стеной, находился
      другой, комфортабельно обставленный парадный кабинет, с другой приемной и
      другим секретарем. Там принимали незасекреченных сотрудников. Но основная
      деятельность начальника протекала в деловом кабинете.
      "Номер 22" вошел в кабинет без шляпы и, вытянув руки по швам,
      неподвижно застыл у дверей.
      Какие-то неуловимые детали обстановки навевали тайный страх, рождали
      чувство беспомощности и полной зависимости посетителя от владельца
      кабинета.
      - Подойдите ближе и садитесь! - раздалось вежливое приказание.
      Оно исходило от начальника, чья лысина и очки поблескивали в тени
      зеленого абажура. Освещение комнаты было устроено так, чтобы посетитель
      был освещен, а принимавший прятал свое лицо и выражение глаз в тени.
      Агент сел в кресло напротив начальника и бросил взгляд на стол.
      Там стоял письменный прибор, лежали различные папки, книжки и
      японская чесалка для спины, подаренная начальнику во время пребывания в
      служебной командировке на японских островах, - палочка из черного бамбука
      в виде маленькой, чуть согнутой руки. В присутствии посторонних начальник
      никогда не пользовался ею, но в одиночестве с величайшим наслаждением
      чесал себе спину.
      - Ваш отпуск сегодня кончился, - сказал начальник. - Вам, молодой
      человек, везет... Сейчас вы получите ответственное, интересной задание.
      Оно было дано агенту номер двести четырнадцать, с которым вы работали в
      прошлом году, но он... убит при переходе границы.
      Начальник следил за впечатлением, которое произвело на посетителя это
      сообщение. Но в лице подчиненного ничего не изменилось. Разве едва заметно
      поднялись ресницы.
      - Вам придется пробраться в Россию. Русский язык вы, я думаю, успели
      хорошо изучить за десятилетнее пребывание в этой стране? Правда, гимназию
      русскую вы кончали уже здесь, а в России потом были только дважды, как
      турист, но я полагаю, что последняя четырехмесячная поездка во многом
      помогла вашей тренировке?
      - Да.
      - Прежде всего я ознакомлю вас с вопросом, интересующим нашу службу.
      Из одной советской газеты нам стало известно, что профессор геохимии
      Ананьев нашел на небольшом острове значительные запасы торианитового
      песка. Вам необходимо перед отъездом несколько дней посвятить
      геологической литературе и получить специальную консультацию. Я могу вам
      кратко пояснить значение торианитового песка. Из него можно добыть много
      гелия, значительно больше, чем из монацитового песка, а вы, очевидно,
      знаете историю этого последнего. Перед первой мировой войной немецкие
      пароходы, шедшие в Бразилию с грузом, вынуждены были возвращаться в
      Германию, порожняком. Для балласта они нагружали свои трюмы монацитовым
      песком. Когда началась война, грозные гиганты-дирижабли часто гибли от
      маленькой зажигательной пули. Одной искры было достаточно, чтобы взорвать
      водород, которым была наполнена оболочка дирижабля. И вдруг немецкие
      дирижабли удивили неприятеля: в них попадали снаряды, но корабли не
      взрывались, а спокойно летели дальше. Почему? Потому, что их оболочки
      наполнялись уже не водородом, а гелием, добытым из монацитовых песков. А
      гелий не загорается. Ну, а теперь наши химики открыли, что гелий
      употребляется в военном деле не только для наполнения дирижаблей. К
      сожалению, за границей знают, что на наших последних подводных лодках
      стоят новые двигатели, работающие на гремучем газе, добываемом разложением
      воды на кислород и водород с помощью электролиза. Эти двигатели дают
      возможность намного уменьшить вес подводных лодок и увеличить скорость их
      хода и время пребывания под водой. Лодки с такими двигателями втрое
      сильнее лодок, движущихся под водой с помощью электроаккумуляторов, а над
      водой - обычных дизелей. Так вот, за границей кое-что об этом знают, но не
      знают конструкции двигателей и того, что для сжигания гремучего газа
      необходим гелий. Больше о значении гелия я ничего не скажу. Техника этого
      дела - тайна. Если Советская Россия получит большое количество гелия... вы
      знаете, что гелий имеют лишь Соединенные Штаты и за границу его почти не
      продают... если большевики получат много гелия, они, во-первых, наполнят
      им свои дирижабли, во-вторых, мы не гарантированы, что они не догадаются
      использовать гелий так же, как и мы. Наконец, следует отметить, что хотя
      гелия содержится в торианите значительное количество, но инженеры до сих
      пор не разрешили технологической проблемы добывания его из торианита
      заводским способом. Если бы эту проблему разрешили у нас, то, возможно, мы
      смогли бы организовать добывание гелия из торианитового песка, небольшое
      количество которого встречается на островах Индийского океана. В советской
      газете, в той самой заметке кратко упоминается будто профессор Ананьев эту
      проблему почти разрешил. Кстати, вот вам эта заметка.
      Начальник подал агенту газетную вырезку и, пока тот читал ее, шеф
      задумчиво разглядывал длинные ногти на своих пальцах.
      - Итак, слушайте дальше. Нам необходимо, чтобы смелый человек
      пробрался в Россию. Там надо осторожно связаться с нашим постоянным
      уполномоченным при посольстве, познакомиться с профессором Ананьевым,
      посетить Лебединый остров и обязательно сорвать разработки торианитового
      песка. А самое главное - достать у Ананьева его проект добывания гелия и
      уничтожить автора проекта. Ясно?
      - Да. Каким способом я должен перебраться через границу?
      - Получите американский паспорт. В России наш уполномоченный выдаст
      вам фальшивый советский паспорт. Подробный план поездки подадите мне
      завтра. Послезавтра выедете. Желаю успеха. Всего хорошего.
      Начальник поднялся с кресла. Агент также встал, вытянул руки по швам
      и поклонился.
      Глава VII
      С О С Т Я З А Н И Е
      "Колумб" прибыл очередным рейсом в Соколиный. Марко сразу же побежал
      искать Люду - он привез ей письмо от отца. Письмо передал капитан парохода
      "Пенай", заходившего накануне в Лузаны. Юнга нашел девушку на пляже в
      окружении детей и подростков. Одни подставляли солнцу свои и без того уже
      черные тела, другие не вылезали из воды, плавая различными способами и
      поднимая столбы брызг. Среди ребятишек, играющих в песке, Марко увидал и
      своего братишку. Грицко несколько дней жил у сестры Марии. На маяке, кроме
      него, детей не было, и Грицко скучал. Сестра часто забирала малыша в
      Соколиный выселок. Здесь у Грицка было много товарищей и подруг.
      Мальчик радостным криком приветствовал брата и позвал его взглянуть
      на мозаику из гальки и ракушек. Марко обещал подойти к нему немного погодя
      и пошел к перевернутому старому каюку, на котором спиной к солнцу сидела в
      купальном костюме Люда. Марко окликнул ее. Девушка обернулась, глаза ее
      приветливо блеснули, и она протянула руку товарищу. Получив письмо, Люда
      обрадовалась, вскочила и разорвала конверт. Она вытащила из него
      исписанный листок бумаги и газетную вырезку и быстро прочитала.
      - Папа застал профессора Китаева. Они произвели анализ песка. Папины
      надежды оправдались... Даже больше: профессор Китаев вполне согласен с
      предложенным папой методом добывания гелия. Следующим рейсом отец
      возвращается сюда для детального обследования торианитовых россыпей, а
      профессор Китаев немедленно едет в Москву, чтобы поставить вопрос об
      организации разработок на Лебедином.
      Новости, равно приятные для обоих друзей, подняли их настроение. Они
      разговорились о перспективах Лебединого острова. Люда мечтала, как на
      месте Соколиного выселка вырастет большой город, в бухте построят огромный
      порт, по острову проложат железнодорожные колеи и по ним поедут вагончики
      с песком, а они с Марком разведут огромный парк, сохранив лишь маленький
      заповедник целинной земли с чащами, лисицами и птичьими поселениями. Потом
      Люда предложила поплавать.
      - Мы сейчас будем соревноваться, - сказала она, показывая на
      обступившую их группу подростков.
      Юнга заявил, что тоже хочет принять участие в соревновании. Кроме
      Марка и Люды, поплыли еще пятеро ребят и три девочки в возрасте от
      двенадцати до пятнадцати лет. Все они выросли на берегу моря, барахтались
      в воде с ранней весны до поздней осени и хотя не разбирались в стилях, но
      чудесно и быстро плавали по-лягушечьи, по-собачьи, саженками, стоймя, на
      спинке. Этими же способами плавал и Марко, но гораздо искуснее. Он
      справедливо считал себя лучшим пловцом на острове и потому решил плыть
      медленно, дать другим вырваться вперед, а потом эффектно опередить всех.
      Как раз в это время в бухту входили шаланды. Рыбаки возвращались с
      уловом. Пловцы условились плыть навстречу рыбакам. Кто первый доплывет до
      шаланд, тот победит.
      По команде Люды пловцы вошли в воду и, отойдя подальше от берега,
      выстроились в ряд. Они были разного роста, так что одним вода доходила до
      пояса, а другим до плеч. На берегу стояли малыши. Грицко выбрали судьей, и
      он дал свистком сигнал начинать. Пловцы пустились наперегонки. Марко не
      спешил. Он плыл по-лягушечьи, раздвигая руками воду, и присматривался, кто
      как плывет. Одни сразу же заболтали изо всей силы руками и ногами и
      вырвались вперед. Другие плыли медленнее, но Марко отстал и от них - он
      задержался нарочно и не спускал глаз с Люды. Она плыла почти так же, как и
      он, но не задерживалась, хотя и не спешила. Вскоре Марко очутился позади
      всех и услышал с берега крики и насмешки по своему адресу.
      Тогда он обернулся, поднял голову, помахал малышам рукою, нырнул,