Шхуна 'Колумб'

      известно, исключения всегда и везде могут случиться. А другая просьба:
      поднять якоря - и полным ходом за пиратами.
      - Ладно, дедушка. А где ваша дочка?
      - На берегу, подле девочки.
      - Ладно, дадим сигнал, чтобы шлюпка взяла и ее.
      Трофимов уважил просьбу деда, хотя и не был вполне уверен, что
      "Буревестник" сразу же найдет "Колумб". Пираты могли давно уже пустить
      шхуну на дно. Если "Колубм" был захвачен подводной лодкой вчера под вечер,
      то за это время они отошли примерно миль на шестьдесят от берега, в
      секторе стоградусной дуги. Это чрезвычайно усложняло розыски. Так думал
      командир "Буревестника", дожидаясь шлюпки с Зорей.
      Вскоре шлюпка стояла у борта, и по трапу медленно поднимались Зоря и
      Валентина Махтеевна.
      Девочка рассказала о своих приключениях, о спасении с пылающего
      парохода, о встрече с "Колумбом" и неожиданном появлении пиратов на шхуне.
      Она сообщила, что Стах Очерет и Андрий Камбала убиты или тяжело ранены. К
      сожалению, она не могла сказать, куда пираты повели "Колумб".
      В предрассветной мгле эсминец оставил Соколиную бухту и взял курс на
      юг. Восход солнца застал его уже далеко от острова. Когда солнце взошло,
      корабль остановился. С его палубы спустили "Разведчика рыбы". На крутой
      волне трудно было взлететь, но Бариль мастерски поднял самолет и
      отправился искать шхуну.
      Эсминец уменьшил скорость.
      Из рассказа Зори капитан-лейтенант понял, что двое пиратов спаслись
      после гибели подводной лодки. Девочка во время нападения на шхуну и своего
      бегства не видела поблизости подводной лодки, зато узнала в одном из
      нападающих командира ее. В опасности ни один командир не оставляет своего
      корабля до последней минуты. Значит, подводная лодка погибла, но кое-кто
      из ее экипажа спасся. Трофимов жалел, что его сообщение о гибели лодки
      было причиной отмены приказа о выходе в море других эсминцев и вылете
      гидропланов. Если бы они были теперь в этом районе, "Колумб" был бы скоро
      найден. Теперь же приходилось довольствоваться одним только "Разведчиком
      рыбы".
      Все же командир дал распоряжение радисту запросить по эфиру, не видел
      ли кто-нибудь шхуны "Колумб". Ведь какой-нибудь пароход мог случайно
      встретить ее и пройти мимо, ничего не подозревая. Радист выполнил
      распоряжение, но на вопрос о "Колумбе" никто не ответил.
      Стоя с биноклем в руках на командном мостике, Трофимов думал о
      возможности поймать хотя бы одного из пиратов. Размышления командира
      прервали комиссар и старший механик.
      - Осип Григорьевич уверяет, - сказал комиссар, показывая на старшего
      механика, - что мы могли бы протаранить подводную лодку.
      Старший механик поглядывал в небо.
      - Понимаю, куда он клонит, - ответил Трофимов, не отрывая от глаз
      бинокля: - хочет сказать, что это можно было бы сделать, если бы я ему дал
      тогда разрешение увеличить по его проекту скорость на три мили.
      - Да, Семен Иванович, я уверен, - тихо промолвил старший механик.
      - А я вам сказал: разрешу после консультации со старшим инженером
      дивизиона. Поняли?
      - Слушаю, товарищ командир.
      Механик недовольно поморщился, но потом прищурился, поглядывая на
      комиссара.
      Комиссар молча улыбался. Он уже был согласен с механиком. Ответ
      командира свидетельствовал, что хоть он и будет говорить со старшим
      инженером, но если тот возразит против эксперимента, Трофимов будет
      настаивать. А командир всегда добивался своего. Механик мог совершенно
      успокоиться.
      Он сошел с командного мостика и приблизился к пассажирам
      "Буревестника". Все трое - дед Махтей, Валентина Махтеевна и Зоря - стояли
      на палубе около зениток. По распоряжению командира им дали бинокли, и
      теперь они глядели в море. Механик помнил деда Махтея со дня праздничного
      обеда. Дед стоял, широко расставив ноги и стараясь сохранить морскую
      выправку.
      - Здравствуйте, дедушка, - поздоровался с ним старший механик.
      - Здравствуйте. - Дед пожал протянутую руку. - А кто вы, товарищ
      командир, будете? Не по машинной части?
      - Угадали, дедушка: я старший механик.
      - А-а-а! Вот и хорошо... Мне кажется, что в вашей машине не все в
      порядке.
      - Почему же?
      - Идем для такого красавца не больно быстро. Из бухты выходили живее.
      Вероятно, этот вопрос волновал не только деда - и женщина и девочка
      сразу повернулись к механику, точно спрашивая о том же.
      - Далеко шхуна уйти не могла, - пояснил механик. - Где-то на этой
      линии мы должны ее перехватить. Ждем возвращения самолета. Все зависит от
      него. Отыщет, сообщит, и мы двинемся полным ходом. А можем мы ходить
      быстрее всех. Только бы капитан разрешил, - пояснил механик, думая о своем
      проекте.
      - Будьте добры. Очень прошу, и они просят! - Дед показал на своих
      спутниц.
      - Постараемся, - ответил механик. - Только бы "Разведчик рыбы" не
      задержал.
      Бинокли были снова наведены на горизонт. Но в воздухе, как и на море,
      никто не заметил никаких точек или пятнышек.
      Прошло больше часа с тех пор, как Бариль и Петимко вылетели. По
      уговору, летчики должны были за это время вернуться, даже ничего не найдя.
      Кое-кто из моряков начинал уже беспокоиться, вспоминая позавчерашние
      события. Может быть, с самолетом снова случилась какая-нибудь
      неприятность? Впрочем, командир был совершенно спокоен. Комиссар понимал
      его. Самолет мог заметить в последнюю минуту что-то интересное и
      задержаться на четверть часа, на двадцать минут. Обстрела с "Колумба" они
      не боялись: револьверами "Разведчика рыбы" не собьешь.
      А самолет задержался вот по каким причинам. Поднявшись в воздух,
      Бариль повел машину на восток и, держась на высоте пятисот метров,
      удалился от "Буревестника" на такое расстояние, откуда корабль в бинокль
      казался черной точкой. С корабля же самолет совсем не был виден.
      Пилот стал очерчивать на этом радиусе круг, в центре которого
      находилась черная точка - "Буревестник". Перед глазами летчиков
      развертывалась пустынная морская панорама. Они почти замкнули кольцо,
      ничего не обнаружив. Тогда Бариль набрал семьсот метров высоты. Он мог бы
      подняться и на тысячу, расширив таким образом кругозор до ста десяти
      километров по радиусу, но это не имело практического значения - с такой
      высоты "Колумб" нельзя было заметить.
      Вдруг внимание штурмана привлек какой-то корабль на противоположной
      стороне от "Буревестника". Штурмана удивляло, почему он идет именно здесь:
      ведь через этот район морские пути не проходят. Петимко заинтересовался
      курсом парохода. Он закричал в переговорную трубку:
      - Поворачивай вон на тот пароход!
      Хотя командиром "Разведчика рыбы" был Бариль, но указывать курс
      самолета входило исключительно в компетенцию штурмана.
      "Разведчик рыбы" пошел в указанном Петимком направлении. Пришлось
      снизиться метров на триста, чтобы лучше разглядеть пароход. На корме
      парохода не видно было флага, и экипаж самолета не смог определить его
      национальность. Зато Петимку с помощью бинокля удалось прочесть название
      парохода: "Кайман". Одновременно он проследил курс судна и убедился, что
      оно не направляется ни в какой порт, а просто пересекает море поперек.
      Самолет промчался над пароходом, пролетел еще с милю и повернул обратно,
      теперь уже ища эсминец.
      Приближался конец первого часа полета.
      - Как пароход называется? - прокричал в переговорную трубку Бариль.
      - "Кайман", - ответил ему штурман.
      Пилот не разобрал и дважды переспрашивал название. Наконец он
      выключил мотор и, расслышав штурмана, закричал:
      - Помнишь, что Марко рассказывал? Это же пароход со шпионом!
      "Разведчик рыбы" летел к эсминцу. Петимко несколько минут размышлял,
      вспоминая рассказ юнги про шпиона с повязкой на глазу и про "Кайман"...
      Итак, этот пароход снова появился в нашем море. Поведение его явно
      подозрительно. Не там ли сейчас пираты? Казалось, что пароход идет очень
      медленно: можно было допустить, что он кого-то ожидает. Если "Колумб" еще
      существует, то должен быть где-то поблизости. Штурман передал в трубку
      свои предположения. Бариль только кивнул головой и ответил:
      - Поищем. Давай курс.
      Теперь они описывали около "Каймана" такой же круг, какой описали
      около "Буревестника". На пароходе их наверняка больше не видели, но
      Петимко не спускал с него глаз. Надежды летчиков оправдались: самолет
      почти в упор налетел на шхуну с переломанной мачтой, идущую под мотором.
      Это был "Колумб". Они убедились в этом не только по названию шхуны, но и
      по тому, что узнали Марка. Юноша стоял у руля и смотрел на них, хотя и не
      сделал ни одного движения. Возле него стоял человек и, должно быть, что-то
      приказывал, потому что юнга сразу опустил голову. Летчики не разглядели
      двух человек у мотора. Из них только один следил за самолетом. Остерегаясь
      выстрелов из револьвера, Бариль не спускался ниже полутораста метров и
      ограничился только одним кругом над шхуной. Летчики торопились к кораблю с
      сообщением о "Колумбе". Это надо было сделать как можно скорее. Сверив
      курс шхуны, штурман мог сказать вполне уверенно: "Колумб" идет к
      "Кайману". Расстояние же от шхуны до парохода было впятеро короче, чем
      расстояние от "Буревестника" до шхуны, и сократится еще, пока самолет
      найдет эсминец и даст знать о своих наблюдениях.
      На корабле в это время все больше волновались о судьбе самолета.
      Прошло полтора часа. Только на мостике стояли, сохраняя спокойствие,
      командир, комиссар и вахтенный начальник. Но и они последние минуты
      молчали.
      Прошло час тридцать пять минут. Самолета никто на горизонте не видел.
      Командир, смотря в бинокль, тихо подозвал вахтенного штурмана.
      - Запишите в журнал, - сказал он, - кто первый заметит самолет: я
      отмечу это завтра в приказе.
      В ту же минуту с палубы прозвучал хриплый, надтреснутый голос деда
      Махтея:
      - Вон он летит!
      - Где? Где? - раздалось несколько голосов.
      Все припали к биноклям.
      - Зюйд-ост-тен-ост, - прогудел дед.
      - Молодец, старик! - радостно отозвался с мостика капитан-лейтенант.
      Теперь почти все заметили в воздухе точку, которая быстро
      приближалась и увеличивалась. Вскоре стал слышен звук мотора.
      "Разведчик рыбы" пролетел низко над кораблем, едва не зацепив лыжами
      мачты. Из кабины высунулся Петимко и, махая руками, что-то показывал.
      Сначала его никто не понимал. Командир эсминца уже приготовился остановить
      машину, но самолет пролетел дальше и бросил в ста метрах по курсу судна
      вымпел. Тоненькая металлическая трубка с поплавком и флажком погрузилась в
      воду и тотчас же всплыла.
      - Боцман, выловить вымпел! - скомандовал вахтенный.
      Боцман бросил за борт сетку-ловушку, ловко поймал вымпел и вытащил на
      палубу. Вымпел отнесли командиру. Вахтенный начальник отвинтил крышку
      трубки и вытащил записку:
      "Нашли "Колумб" в сто тридцать восьмом квадрате. Куре зюйд-ост 35. По
      курсу в сто семнадцатом квадрате подозрительно ведет себя пароход
      "Кайман"... Предполагаем - ждет шхуну. На "Колумбе" заметили четырех. Один
      - Марко Завирюха. Чтобы не задерживать корабль, сбрасываем вымпел. Идем
      вслед за "Колумбом". Петимко".
      - Штурман, курс на "Колумб", рассчитывайте на скорость шхуны пять
      миль в час! - распорядился командир. Потом обернулся к комиссару: - Вы
      понимаете, если мы не догоним "Колумб", пленники перейдут на "Кайман"... и
      мы не сможем их взять. Они в нейтральных водах. Эх!.. Да, пойдите к
      пассажирам и подготовьте их. Скажите, что летчики видели Марка. Но скажите
      не сразу, не то очень взволнуется мать.
      Глава X
      У Т Р О  П Л Е Н Н Ы Х
      У Марка подкашивались ноги, деревенели руки. Всю ночь простоял он у
      руля, не отдохнув ни минуты. Кроме утомления, давал себя знать и холод.
      Дождь промочил и пленных рыбаков и захватчиков, но пираты выжали свою
      одежду, часть которой к тому же была непромокаемой, а пленные оставались
      мокрыми на ветру и, несмотря на август, посинели от холода. Моторист и
      юнга просили разрешения переодеться, но захватчики не разрешили - они
      знали, что через несколько часов пленные им уже не будут нужны. Ни Левко,
      ни Марко до сих пор не понимали, куда спешат пираты, и все оглядывались,
      ожидая появления какого-нибудь судна, чтобы привлечь его внимание. Но море
      оставалось таким же безлюдным, корабли и пароходы не показывались ни
      вблизи, ни вдали. Из планов нападения на одного из захватчиков также
      ничего не выходило. Пират и шпион вели себя крайне осторожно. А к утру
      такое нападение стало невозможным - юнга почувствовал, что у него уже нет
      сил, необходимых для борьбы, да и дневной свет позволял захватчикам
      контролировать каждое движение пленных.
      Впрочем, Марко и Левко могли быть довольны тем, что значительно
      затормозили движение шхуны на юг. Они знали, что после шквала шхуна снова
      очутилась вблизи Лебединого острова. В этом их убеждал свет маяка. А если
      бы им стали известны еще и результаты утренних вычислений рыжего, они
      почувствовали бы полное удовлетворение. Во всяком случае, они заметили,
      как хмурятся лица захватчиков.
      И в самом деле, пираты нервничали. Из-за этого шквала (как они
      думали) "Колумб" отнесло назад, а теперь выяснилось, что скорость шхуны
      вообще ничтожна и она не успеет своевременно прибыть к назначенному месту.
      Они опаздывали на полтора - два часа. Вряд ли пароход задержится на такое
      время. Перспектива остаться с этой шхуной в море еще на сутки была мало
      привлекательна. Все же они спешили на условленное место, как пассажир,
      опаздывая на поезд, спешит на вокзал, надеясь, что состав прибыл
      несвоевременно или задержался.
      Одна вещь на шхуне одинаково, хотя и по разным причинам, волновала,
      раздражала и сердила захватчиков и пленных: это была рубка и люди в ней.
      Левко волновался за судьбу раненого Очерета, не зная, что дело было
      значительно сложнее, чем он думал. Моторист поверил, что раненый заперся
      изнутри. Шкипера в рубку переносил он и, зная серьезность его ранения,
      беспокоился, не умер ли Стах, после того как из последних, может быть, сил
      запер изнутри дверь.
      Марко злился, что ночью Андрий Камбала не сумел выйти из рубки и
      напасть на захватчиков. Последние тоже поглядывали на рубку, но не
      отваживались на решительные меры против ее обитателей. Наутро заметили,
      что иллюминатор также задраен изнутри. Раненый или раненые заперлись и не
      проявляли желания показаться на палубе. Пираты даже были рады этому
      хлопот меньше, - но в то же время они и беспокоились: ведь кто знает, что
      могут натворить люди, когда они не связаны и не чувствуют у своего виска
      дула револьвера.
      Анч несколько раз пробовал подслушивать у дверей рубки. Иногда
      казалось, что оттуда доносится шорох и даже звук голоса, но трескотня
      мотора мешала. Раза два Анч стучал в дверь, но никто не отвечал.
      Когда он в последний раз пытался подслушать раненых, стоя у рубки,
      его внимание привлек шум, показавшийся очень знакомым. Но шум исходил не
      из рубки. Анч оглянулся на рыжего. Тот стоял, задрав голову вверх. Прямо к
      ним с моря приближался самолет. Он летел низко, и через минуту летчик мог
      уже увидеть название шхуны и, главное, узнать, что делается на ее палубе.
      Шпион сообразил, что надо немедленно создать впечатление, будто на
      судне все в порядке. Он хотел было заставить пленных поднять вверх
      радостные лица и приветствовать летчиков взмахами рук, но, посмотрев на
      моториста и юнгу, понял, что из этого ничего не выйдет, а угрожать
      револьверами на глазах у пилота невозможно. Тогда он решил проявить
      абсолютное равнодушие. Приказал пирату подойти к мотористу, а сам стал за
      спиной юнги.
      Шпион очень хорошо владел собою во всех случаях жизни, но, прочитав
      название самолета, изменился в лице. Он прекрасно помнил, как позавчера с
      палубы лодки подстрелили самолет с этим названием, и считал его погибшим.
      Заметив, что юнга смотрит вверх, он зашипел на него, и Марко опустил
      голову. Волна радости залила юношу - он узнал не только машину, но и людей
      на ней.
      Марко был уверен, что и его узнали, и потому предполагал, что
      "Разведчик рыбы" может сесть на воду вблизи шхуны. Это встревожило юнгу.
      Пираты могли обстрелять летчиков из револьверов. И Марко решил
      предупредить Бариля и Петимка об опасности. С секунды на секунду он ожидал
      посадки самолета, прислушиваясь к звучанию мотора. Но вскоре ему пришлось
      разочароваться. Шпион отошел от Марка, и юноша поднял голову: самолет
      исчезал вдали. Осталась одна надежда: что летчики расскажут на острове,
      где они в последний раз видели "Колумб" и кого заметили на нем.
      Самолет встревожил захватчиков. Когда Анч сообщил своему товарищу
      название машины, тот насупился. Марко, наблюдая за ними, убедился, что
      "Разведчик рыбы" нагнал на них страху. К сожалению, юноша не понимал их
      разговора.
      Но вскоре пираты стали успокаиваться. Во-первых, это мог быть другой
      самолет с таким же названием. А если это даже тот самый, все равно летчики
      не могли их узнать, а пребывание здесь "Колумба" не должно их удивить.
      Если самолет ищет здесь рыбу, то почему же не очутиться на этом же месте
      рыбачьей шхуне? Впрочем, последнее предположение наводило на мысль, что
      здесь вообще могли встретиться рыбачьи суда. А встреча с ними, особенно
      если шхуне придется ждать парохода целые сутки, не предвещала ничего
      приятного. "Колумб" могли узнать и подойти к нему хотя бы для того, чтобы
      перекинуться несколькими словами со знакомыми.
      Точно в подтверждение этих соображений рыжий вскоре заметил на
      горизонте точку. В бинокль еще нельзя было разобрать, что это за судно, но
      именно оттуда прилетел "Разведчик рыбы", и пираты боялись встретить
      рыбаков. Захватчиков разбирала досада. Возможность встречи с рыбаками
      беспокоила их еще и потому, что черная точка лежала как раз на их курсе.
      Обойти ее издалека - значит потерять драгоценное время; ведь, возможно,
      совсем недалеко за нею появится другая точка - и это будет желанный
      "Кайман". Изменять курс нельзя было. Оставалось надеяться, что, может
      быть, то судно сойдет с их курса и, когда оно отплывет подальше, шхуна
      спокойно проскользнет мимо него.
      Вскоре выяснилось, что если это судно не стоит вообще на месте, то,
      во всяком случае, движется очень медленно. Решили обходить на таком
      расстоянии, чтобы нельзя было прочесть название судна. Была надежда, что
      сломанная мачта помешает узнать "Колумб" по внешним признакам.
      Марко, утомленный бессонными ночами и не вооруженный биноклем, не
      сразу увидел черную точку на горизонте. Но его заинтересовали внимательные
      взгляды пиратов, устремленные в одну сторону, и вскоре он заметил, что
      привлекло их внимание. Юнга размышлял примерно так же, как и они, но у
      него явилась и другая мысль: "А что, если это какой-нибудь иностранный
      пароход? Тогда захватчики перестреляют их, раньше чем подойти к нему,
      выбросят за борт трупы, а там смогут наврать что угодно". Но ведь пока
      захватчики не выволокли из рубки Андрия и живого или мертвого Стаха, до
      тех пор они не могут избавиться от всех свидетелей.
      В эти минуты обстоятельства рождали у всех людей на "Колумбе" одни и
      те же мысли. То, о чем думал юнга, действительно беспокоило захватчиков, и
      как раз в этот момент они советовались, что делать с пленными. Они уже
      могли обойтись без них. Двух пуль хватило бы на обоих, но в рубке
      оставался еще свидетель. Даже случайно застрелив его через дверь, они не
      смогли бы вытащить труп. Конечно, последняя комбинация их все-таки более
      или менее удовлетворяла: без свидетелей они могли бы сказать, что случайно
      встретили "Колумб" без единого живого человека.
      Анч снова обошел вокруг рубки.
      В это время точка на горизонте довольно быстро вырастала в пароход.
      Рыжий пират заметил струйку дыма над ним. Анч приказал Марку повернуть
      шхуну, чтобы обойти пароход. Юнга как будто не расслышал и продолжал вести
      судно в прежнем направлении. Шпион хотел было повторить приказ, но его
      перебил пират.
      - Слушайте, агент, - сказал он, разглядывая пароход в бинокль, - мне
      видны три мачты... Труба между гротом и бизанью, бизань выше фока... Это
      "Кайман"!
      Анч поднес бинокль к глазам. Через минуту он опустил его. Глаза
      шпиона блестели. Он произнес:
      - Вы не ошибаетесь, - и повернулся к Марку, чтобы дать приказ держать
      курс на пароход, но ничего не сказал - юнга и сам держал шхуну на прежнем
      курсе, и она приближалась к пароходу.
      Суда сближались, но захватчики, боясь, чтобы "Кайман" не ушел прочь,
      решили поднять сигнал тревоги и сообщить, кто они. Рыжий немедленно
      принялся за это.
      Но тут снова послышался шум самолета. Теперь он шел с другой стороны,
      держа курс между шхуной и пароходом. Появление второго самолета усилило
      общей волнение на шхуне. Скоро, впрочем, выяснилось, что летел тот же
      самый "Разведчик рыбы". Теперь он кружил поблизости. Это уже напоминало
      слежку. Налетчики заволновались. "Куда исчезал самолет, почему он
      вернулся? Если следит за шхуной, то по каким причинам и чем это угрожает?"
      Все эти вопросы проносились в голове пиратов, но больше всего они боялись,
      как бы самолет не напугал "Кайман" и тот не ушел бы прочь. Но пароход,
      очевидно, не собирался покидать свое место, несмотря на присутствие
      самолета и шхуны.
      Рыжий закончил подготовку и поднял на обломке мачты знаки, понятные
      лишь капитану "Каймана", заранее обусловленные между ним и командиром
      лодки. На самолете, казалось, заинтересовались знаками, и он спустился
      очень низко над шхуной, впрочем держась на высоте, недостижимой для
      револьверных пуль. Захватчики догадались, что пилоты боятся обстрела, а
      сами не вооружены. Понимая, что теперь уже нечего скрываться, пираты
      вытащили револьверы и стали угрожать ими летчикам.
      Оба пленника, не видя друг друга, пришли к одной мысли: не допустить
      шхуну к пароходу. "Разведчик рыбы", появившись снова, подбодрил их: они
      верили в находчивость и энергию Бариля и Петимка. Марко понял свою ошибку
      и повернул руль. В то же мгновение затих мотор. Левко выключил его и
      протянул руки вверх к самолету. Анч подскочил к мотористу и несколько раз
      ударил его по голове рукояткой револьвера. Левко упал на мотор, прикрыв
      его собою. На голове у него выступила кровь. В этот миг самолет, как
      ястреб, налетел на шхуну, точно собираясь ее таранить. Летчики пронеслись
      на метр выше мачты. Анчу показалось, что самолет падает ему на голову. Он
      оставил Левка и откинулся назад. Рыжий хоть и был встревожен этим
      нападением, но в то же время заметил в бинокль, что с "Каймана" сигналят.
      Командир лодки взбежал на нос и принялся семафорить, вызывая пароход на
      помощь. В ответ "Кайман" немедленно двинулся к шхуне, которая теперь
      стояла на одном месте.
      В этот момент далеко-далеко на горизонте появилась еще одна едва
      заметная точка.
      Глава XI
      И С П Ы Т А Н И Е
      Этот волнующий момент участники событий наблюдали с четырех различных
      пунктов. Первым была палуба эсминца "Буревестник", вторым - палуба
      "Каймана", третьим - самолет "Разведчик рыбы" и четвертым, к которому было
      приковано внимание всех предыдущих, - шхуна "Колумб".
      Мирно светило утреннее солнце, заливая лучами необозримый морской
      простор, когда с "Буревестника" заметили самолет и шхуну, а через
      полминуты и пароход. Хотя оба судна казались в бинокль только точками,
      командир "Буревестника", учтя результаты воздушной разведки, быстро
      сориентировался и установил, что означает каждая из этих точек. Штурман
      получил приказание определить расстояние между точками и "Буревестником",
      а вахтенный начальник - приготовить на всякий случай пулеметы и следить,
      не окажется ли "Кайман" замаскированным торпедоносцем. Командованию
      дивизиона полетела радиограмма:
      "Обнаружил "Колумб", захваченный пиратами. Идет на сближение с
      подозрительным иностранным пароходом "Кайман". Самолет Рыбтреста
      "Разведчик рыбы" наблюдает в непосредственной близости. Иду полным ходом
      на сближение".
      Штурман доложил, что расстояние от "Каймана" до "Колумба" в семь раз
      короче расстояния от шхуны до эсминца.
      - Попробуйте определить скорость хода "Каймана", - приказал командир.
      Эсминец, шхуна и пароход составляли прямоугольный треугольник.
      Вершиной его был "Буревестник", а гипотенузой - линия от него до парохода.
      В прямом углу на стыке катетов стояла шхуна. Эсминец должен был либо
      подойти к шхуне прежде, чем это сделает пароход, либо преградить пароходу
      дорогу к шхуне. Определив, что шхуна стоит неподвижно, Трофимов поставил
      перед собою вторую из этих задач. Зная со слов Зори, что на "Колумбе" есть
      лодка, он боялся, как бы пираты не поспешили на ней навстречу пароходу.
      Шхуну видно было уже без бинокля. Пассажиры заволновались, когда
      комиссар объяснил, что это и есть "Колумб". Одновременно он рассказал им,
      что Петимко во время полета видел на шхуне Марка. Эта весть обрадовала и
      несколько успокоила всех троих. Зоря спрашивала, заметил ли Петимко Левка.
      - Летчик видел четверых. Значит, один из них - Левко, - ответил
      комиссар.
      Мать Марка, волнуясь, спросила, не могут ли пираты в последнюю минуту
      убить пленных. Комиссар успокоил ее, сказав, что над шхуной летает
      "Разведчик рыбы" и на глазах у пилотов налетчики не посмеют ничего сделать
      пленным.
      Заметив слева от шхуны еще одно пятнышко, дед Махтей несколько
      времени ничего не говорил, а потом, уверившись, что это пароход, сказал:
      - Эге! Так они, собачьи дети, между трех огней; эсминец, пароход и
      самолет!
      Старик не знал, что пароход шел на помощь захватчикам.
      Но вскоре об этом узнали все на эсминце. Камандир скомандовал "полный
      боевой". Старый Махтей, стоя почти на носу, с наслаждением подставлял
      грудь ветру, вызванному бешеным ходом корабля. Он видел, что пароход почти
      подошел уже к шхуне, но все же верил в победу эсминца. Впрочем, далеко не
      все на корабле могли сказать это с уверенностью. Расстояние от шхуны до
      корабля было во много раз больше, чем от парохода. Командир ждал
      вычислений штурмана, который, склонясь над пеленгатором, измерял углы и
      фиксировал время прохождения "Кайманом" различных точек, обозначенных на
      карте.
      Комиссар поднялся на мостик и стал рядом с командиром, следя в
      бинокль за движением трех черных точек впереди. Капитан-лейтенант
      склонился над тридцатидвухкратным биноклем, который стоял на специальной
      треноге на мостике. Если бы не легкое дрожание палубы, в этот бинокль уже
      были бы видны люди на пароходе и шхуне.
      Старший механик находился на своем посту в машинном отделении. К
      этому обязывала команда "полный боевой". Время от времени старший механик
      телефонировал помощнику вахтенного начальника и спрашивал, как дела. Тот
      всякий раз отвечал, что все хорошо, кратко поясняя ход событий. Но в
      четвертый раз он проворчал что-то неразборчивое.
      Именно в этот момент штурман докладывал командиру, что он высчитал
      скорость хода "Каймана", учтя расстояние от него до шхуны; выходит, что
      "Буревестнику" не хватает одной с четвертью минуты, чтобы отрезать
      "Кайман" от "Колумба". Капитан-лейтенант сердито посмотрел на штурмана.
      "Буревестник" шел "полным боевым", и командир знал, что мог нагнать за
      остающееся время четыре - пять секунд. Комиссар наклонился к уху командира
      и что-то прошептал. Трофимов сорвал телефонную трубку.
      - Машина! - в тот же миг услышал старший механик голос
      капитан-лейтенанта.
      - Слушаю.
      - Полный ход по вашему проекту!
      На палубе "Каймана" тоже все были взволнованы. Сперва самолет не
      вызывал на пароходе никаких подозрений, а когда заметили шхуну, капитан
      распорядился немедленно "повредить" машину и приступить к "ремонту".
      Команда мастерски умела симулировать это. Но когда самолет прилетел
      вторично, а на шхуне появились условные знаки, на "Каймане" засуетились,
      вызвали сигнальщика, агента, ушедшего было завтракать, и отменили
      "поломку" машины.
      Шхуна неожиданно остановилась, и какой-то человек просемафорил: