Шхуна 'Колумб'

      об адской машине. Ее благодарили, ее хвалили. Но вот кто-то сказал, что
      надо искать диверсантов.
      Находка обратилась к Левку:
      - Спустим Разбоя. Если он наткнется на след инспектора, то
      обязательно пойдет по следу и разыщет его.
      Но где искать след Ковальчука? Кто-то из соколинцев вспомнил, что
      инспектор поплыл на каюке в направлении своего дома. Значит, надо было
      искать диверсантов в восточной части острова. Тимофий уверял, что
      инспектор успел лишь перебраться через бухту и спрятаться в чаще.
      Соколинцы разделились на несколько партий и двинулись на поиски.
      Приходилось спешить. Луна скоро должна была зайти, а до рассвета
      оставалось лишь два часа. Люду отец попросил остаться с ним дома. Левко,
      Марко, Находка, Тимофий и трое краснофлотцев пошли к дому Ковальчука,
      чтобы выпустить Разбоя.
      Луна уже заходила, когда они вышли с инспекторского двора. Впереди
      шла Находка. Она опоясалась веревкой, к концу которой привязала Разбоя.
      Пес сначала лаял и рвался, но сразу замолк, когда девушка приказала ему
      искать хозяина. Разбой понюхал землю и побежал.
      Краснофлотцы, рыбаки и Находка обошли всю бухту, надеясь на берегу
      скорее напасть на след Ковальчука.
      Расчеты оправдались. У берега на отдаленном восточном краю острова
      был найден каюк. Через пять минут после этого луна зашла, и быстро
      надвинулась темень. Правда, на небе ярко горели звезды, но их света
      хватало только на то, чтобы разглядеть вблизи силуэты людей, которые
      теперь жались ближе друг к другу.
      Осмотр каюка не дал ничего. Зато Разбой сразу же напал на след
      хозяина и с лаем побежал вперед.
      - Шума на весь остров! - сердился Левко, слушая громкий лай пса.
      Временами Разбой рвался вперед с такой силой, что Находка едва
      удерживалась на ногах. Иногда же он останавливался, кружился на месте, но
      меньше чем через минуту снова бросался вперед.
      Люди вышли вслед за собакой на берег моря. В темноте едва слышно
      набегала волна прибоя, где-то далеко-далеко в море светил огонек какого-то
      парохода. Это, очевидно, был топовый огонь на высокой мачте, так как
      бортовых огней не было видно.
      Приходилось соблюдать осторожность - диверсанты могли защищаться, а
      чем они вооружены, никто не знал. Когда взошли на высокую насыпь между
      морем и зарослями, Разбой рванулся вперед с новой силой. Он остановился на
      том месте, где лежали диверсанты, когда в море произошел взрыв, постоял
      там и повернул вниз, в кусты. Краснофлотцы выступили вперед и пошли рядом
      с Находкой, сжимая в руках оружие. Когда Разбой вошел в заросли, пришлось
      идти гуськом. Высокая, покрытая росою трава обдавала ноги прохладой.
      Колючки на кустах царапали руки, а иногда доставали и до лица. Враги
      прятались где-то в этих зарослях.
      Вдруг Разбой остановился, присел и, подняв морду, жалобно завыл. Люди
      стояли и слушали этот вой. Собака выла долго, протяжно, точно оплакивала
      какую-то большую, невозвратимую утрату.
      - Будь ты неладен! - выругался Левко.
      Находка толкнула пса вперед, но он отказывался идти. Девочка услышала
      рядом с собой голос Марка. Он проскользнул к ней и спрашивал, в чем дело.
      - Кто тут? - крикнул один из краснофлотцев. - Выходи, а то стрелять
      будем!
      Никто не отвечал. Пес продолжал скулить.
      - Он на что-то наткнулся, - сказала Находка. - Надо посветить.
      Марко обошел Разбоя и зажег спичку. В двух шагах от пса, под кустом,
      виднелись чьи-то ноги.
      - Тут кто-то есть! - крикнул юноша, роняя спичку.
      Двое краснофлотцев бросились с револьверами туда, где стоял,
      склонившись, Марко, и настороженно остановились.
      - Вылезай! - сказал один из них.
      Ему никто не ответил.
      Тогда Марко снова зажег спичку, наклонился и полез под куст. К нему
      присоединился краснофлотец. Под кустом лицом к земле лежал мертвый
      человек. Его вытащили и перевернули на спину. Находка узнала своего
      опекуна.
      - Чем его? - спросил кто-то.
      Тимофий внимательно разглядывал голову и шею. На шее инспектора он
      заметил темные следы чьих-то пальцев. Тимофий поднялся и сказал:
      - Хозяева уплатили ему наличными.
      Глава XXIV
      Д О К Л А Д
      Вечером, когда пятисотваттные лампы залили электричеством город, мимо
      сияющих драгоценностями витрин ювелиров солидно проследовал стройный,
      элегантный человек в летнем кремовом костюме. На голове его была легкая
      панама, на ногах - белые лакированные туфли. Иногда он задерживался перед
      витринами и внимательно разглядывал хрустальные вазы, диадемы, золотые и
      серебряные украшения, любовался вместе со всеми искусной имитацией
      знаменитых бриллиантов. Подлинники, с которых были сняты эти копии, могли
      бы рассказать о многочисленных преступлениях, убийствах, обманах,
      грабежах, связанных с их историей. С жадностью вглядывался он в
      разложенные сапфиры, изумруды, александриты, евклазы. Все это лучилось и
      блестело.
      Около десяти часов человек в кремовом костюме повернул в узенький
      переулочек и, прибавляя шагу, вышел на другую улицу, на которой не было ни
      одного магазина. Миновав двух молчаливых полицейских на углу, он подошел к
      большому дому с тремя роскошными парадными подъездами. Обойдя дом и
      поднявшись по лестнице к маленькой двери, он нажал кнопку звонка. Ему
      открыл часовой и, проверив пропуск, разрешил войти в дом. Не обращая
      внимания на дежурных, человек поднялся на третий этаж и вошел в комнату,
      где за бюро, около дверей, у противоположной стены, сидел секретарь.
      - Здравствуйте, номер двадцать два! - сказал секретарь. - Сейчас я
      доложу начальнику. - И он исчез за дверью.
      В три минуты одиннадцатого секретарь вернулся и, показывая рукой на
      двери кабинета, проговорил:
      - Войдите к начальнику!
      Через минуту агент No 22 сидел в знакомом кабинете. Лицо начальника
      пряталось в тени абажура. На столе лежала исписанная бумага. Агент узнал
      свое донесение.
      - Я подробно ознакомился с вашим донесением, - сухо проговорил
      начальник. - Вы заканчиваете его так... - Начальник перевел глаза на
      исписанные листы бумаги и прочитал: - "Звук взрыва в море
      свидетельствовал, что шхуна "Колумб" погибла, а вместе с ней и профессор
      Ананьев. Его портфель с бумагами находился у меня. Основные задания были
      выполнены. Осталось добраться до "Каймана". Вскоре со стороны бухты
      послышался громкий лай. Завербованный мною агент узнал голос своего пса.
      Возможно, что пес вел кого-то по нашим следам. Я понял, что должен был
      немедленно выбираться в море. Наша маленькая байдарка была удобна только
      для одного гребца. С двумя пассажирами она значительно уменьшила бы
      скорость. Я должен был спешить. Мой помощник споткнулся и упал. Когда я
      склонился над ним, он лежал неподвижно. Я быстро проверил его пульс и
      сердце. Он был мертв. Я тотчас же спустил байдарку на воду и отчалил.
      Проплыв двести - триста метров, я услышал лай пса и голоса людей, которые,
      очевидно, искали нас. Через три часа я был на палубе. Единственная моя
      ошибка - это папироса с трифенилометрином. Куда она девалась, я так и не
      понял". Я вам верю, что это было так.
      Начальник помолчал, потом открыл ящик и вынул оттуда портфель.
      - Владелец этого портфеля, - продолжал он, - остался жив. В советской
      прессе его фамилия снова упоминается.
      "Номер 22" чуть побледнел.
      - Бумаги из этого портфеля, - продолжал начальник, - я передал
      специалистам. Вот их выводы. Документы очень интересны, в них есть ссылки
      на чрезвычайно важное открытие, которое нас интересует. Но самого открытия
      в них нет. Очевидно, профессор хранил его в другом месте.
      Ч А С Т Ь  В Т О Р А Я
      Глава I
      Т Р У П  В  Б У Х Т Е
      В сиянии рассвета гасли последние звезды. Из-за морского горизонта
      выглянул алый край солнца, и точно луч могучего прожектора пробежал по
      воде, заиграл самоцветами в росистой траве. Наступало утро жаркого
      августовского дня. Остров просыпался. Вылетели птицы за добычей; над
      трубой крайнего рыбацкого домика уже вился дым, у колодца громыхали ведра.
      На берег накатывался прибой, далеко выбрасывая языки пены, слизывая
      все, что попадалось ему на пути, и откатывался назад, обнажая гладкий,
      ровный пляж. Волна отбегала от острова, смыкалась с новой волной,
      поднималась вверх и вновь, шумя, бросалась на берег, чтобы через миг
      остановиться и с шипеньем отступить для нового стремительного нападения. В
      этой бушующей воде у самого берега болталась какая-то темная масса. Волны
      то поднимали ее вверх, заливали, то подкатывали к берегу, чтобы вновь
      отбросить назад. Все же движение вперед было сильнее, и темная масса
      подплывала все ближе, иногда касаясь уже каменистого прибрежья.
      Размеренно, одна за другой, накатывались волны прибоя, вороша и обтачивая
      мелкие камешки.
      На берег вышел мальчик, держа в руке смотанный шпагат с нанизанными
      на него крючками. Мальчик был смуглый, босой, в длинных черных трусах и
      синей майке. Из-под соломенной шляпы выбивался белокурый вихор. Идя по
      берегу, мальчик поглядывал на восток и пел:
      Плыл по морю маленький матрос
      На парусном корабле.
      Альбатрос, альбатрос, альбатрос.
      А навстречу акула ему
      Глаза страшны, зубы остры, ай-ай-ай!
      Альбатрос, альбатрос, альбатрос.
      А навстречу ему камбала
      Один глаз, колючий хвост.
      Альбатрос, альбатрос, альбатрос.
      Это был восьмилетний Грицко Завирюха, сын смотрителя маяка. Летом
      Грицко жил не дома, а у сестры Марии в Соколином выселке. Сегодня он встал
      очень рано, чтобы пойти на берег и наловить рыбы. Он знал одно место, где
      по утрам хорошо шли на крючок большие бычки. Грицко считал себя настоящим
      рыбаком и сердился на взрослых за то, что они не брали его с собою в море.
      Больше всего дулся он на Марка. Шхуна "Колумб" часто приходила в бухту
      Лебединого острова, и Грицко не раз просил брата, чтобы тот поговорил со
      шкипером и взял его в море. Марко всегда отвечал одно и то же: "Погоди".
      Грицко злился, но брат всякий раз привозил ему подарки: с моря
      какую-нибудь необыкновенную рыбу, а из порта - заводной автомобиль,
      пистолет, лодочку, и, получив очередной подарок, мальчик затихал. Вот и
      сейчас, отправляясь на рыбалку, он думал о том, что ему привезет брат.
      "Колумб" ждали в бухте дня через два.
      Грицко подошел к камню и стал разматывать шпагат. Но не успел он
      закинуть крючки, как заметил в сотне шагов от себя какой-то странный
      предмет, прибитый волной к берегу. Мальчик не мог разглядеть, что это
      такое, но вспомнил, какую сенсацию среди его сверстников вызвал мертвый
      дельфин, выброшенный на берег волною. "Может, это тоже дельфин", - подумал
      Грицко. Но это был не дельфин. Грицко подошел поближе и убедился, что
      перед ним человек: море вынесло на берег мертвое тело. Спина утопленника
      показалась мальчику знакомой. У него мелькнула мысль, что, может быть,
      шхуна погибла и это лежит кто-то из ее команды. Минуты две стоял Грицко
      над утопленником и внимательно вглядывался, стараясь узнать его. Но, так и
      не узнав, повернулся и что было сил побежал к выселку. Он спешил сообщить
      рыбакам страшную новость.
      Через полчаса почти все обитатели Соколиного сбежались на берег.
      Рыбаки, их жены и дети обступили труп. Тимофий Бойчук перевернул его, и
      все увидали изувеченное лицо. Одежда была изорвана в клочья. Вглядевшись в
      мертвеца, Тимофий узнал его.
      - Это наш новый рыбный инспектор, - сказал он.
      Теперь почти все узнали утопленника. Действительно, это был новый
      рыбный инспектор, назначенный вместо убитого Ковальчука и приехавший в
      Соколиный выселок всего десять дней назад. Накануне вечером он поплыл на
      каюке, чтобы зажечь огонек на плавучем бакене при входе в бухту. До бакена
      он, очевидно, добрался - огонек там мерцал всю ночь и, верно, не погас и
      до сих пор. Никто не обратил внимания, вернулся ли инспектор, но теперь
      всем было ясно, что каюк перевернулся, а он, может быть не умея плавать,
      утонул. Из выселка принесли холстину, положили на нее утопленника,
      прикрыли куском паруса и отнесли в красный уголок. Похороны назначили на
      следующее утро.
      День прошел в заботах. Многие рыбаки ушли на шаландах в море и должны
      были вернуться этой ночью. В выселке оставалась только бригада Тимофия
      Бойчука. Рыбаки сколачивали из досок гроб для инспектора, а несколько
      девочек вместе с Зорей Находкой, жившей теперь у Тимофия, пошли на
      островной луг собирать цветы для венка.
      В сумерках с запада надвинулись тучи и обложили звездное небо. Надо
      было снова зажигать бакен у входа в бухту, чтобы указать путь шаландам,
      которых ночью ждали с моря. Тимофий Бойчук сел в лодку, приветливо махнул
      рукой стоявшей на берегу Зоре и двинулся к выходу из бухты, уверенно
      загребая веслом. Вскоре он скрылся в темноте. Девочка постояла еще немного
      и ушла домой.
      Глава II
      Т Р Е В О Ж Н А Я  Н О Ч Ь
      В тот же день в нескольких километрах от Соколиного
      геологоразведочная партия профессора Ананьева заложила на песчаном холме
      первую буровую скважину, чтобы исследовать глубину торианитовых россыпей.
      Вокруг холма появились белые палатки разведчиков земных недр. Их прислали
      сюда из Главного геологического управления, которое чрезвычайно серьезно
      отнеслось к исследованиям и проектам Ананьева и Китаева.
      Профессор Ананьев перебрался сюда из Соколиного и жил в маленькой
      палатке на склоне холма. Люда помогла отцу устроиться, приспособила его
      палатку для работы и отдыха и оставила остров на несколько дней, выехав на
      "Колумбе" в море ловить рыбу. С разрешения Рыбтреста Стах Очерет, шкипер
      "Колумба", взялся снабжать геологов свежей рыбой. Забирая улов с шаланд,
      шхуна, прежде чем идти в порт, заходила в бухту Лебединого острова, и
      команда передавала для геологической партии несколько ведер отборной рыбы.
      На этот раз "Колумб" вышел на самостоятельный лов далеко в открытое море.
      Рыбаки надеялись напасть на косяк скумбрии, которая давно уже не
      появлялась у этих берегов. "Колумб" забрал из Соколиного бригаду рыбаков:
      небольшая команда сама не могла бы справиться с тралом, который для этого
      случая выдали в Рыбтресте. Отец отпустил Люду на лов спокойно: он хорошо
      знал команду "Колумба", был о ней самого лучшего мнения и высоко ценил
      опыт шкипера.
      Последние дни профессор целиком отдался геологическим работам и не
      показывался в выселке. Он ни на минуту не хотел оставлять без присмотра
      песчаный холм, который теперь был назван Торианитовым. Первые исследования
      дали такие многообещающие результаты, что Андрей Гордеевич решил пробыть
      на острове еще некоторое время и послал письмо в университет с просьбой
      продлить ему отпуск на несколько месяцев. Главный геологический комитет
      поддержал его просьбу, и можно были предполагать, что этой зимой студентам
      не придется слушать лекции профессора Ананьева. Зато молодые геологи,
      приехавшие на остров, услышали от профессора много поучительного и
      радовались, что попали в его партию. Много внимания Андрей Гордеевич
      уделял также рабочим разведывательной партии, знакомя их с геологией, а
      особенно с минералами, из которых добывается гелий.
      На этот раз профессор во время обеденного перерыва рассказывал о
      монаците, ибо первые же результаты бурения показали, что под слоем
      торианитового песка попадаются гнезда монацита.
      Этот минерал добывается главным образом в Индии, на Цейлоне, в
      Бразилии, есть также в Забайкалье и на Урале, но в незначительной
      концентрации и потому для промышленного использования невыгоден. Обычно
      монацит находят в песках на отлогих берегах и на дне речек. Это маленькие,
      но тяжелые золотисто-желтые камешки. Особенно много их в монацитовых
      песках на морских побережьях. Из монацита добывают редкие металлы торий и
      церий и благородный газ гелий. Если песок содержит в себе один - два
      процента монацита, то его уже считают промышленно выгодным.
      Добывают монацит приблизительно так же, как золото. Монацитовый песок
      промывают на вашгердах*. Вода вымывает легкий песок и оставляет более
      тяжелый монацит. После обогащения руду обрабатывают кислотой, в которой
      монацит растворяется. Монацит содержит также много гелия. Собственно
      гелий, как известно, выделяется из тория, в то время как тот, подобно
      урану, превращается в свинец. Кроме гелия и металлов, монацит содержит так
      называемый радиоактивный мезаторий. Радий - это промежуточный элемент
      между ураном и свинцом. Количество добытого на земной поверхности радия
      незначительно. Вот почему мезаторий имеет такое же значение, как и радий.
      Правда, едва ли на всем земном шаре отыщется хоть два килограмма
      мезатория, ибо добывание его сложно, а количество в монаците - мизерно. В
      том, что монацит был обнаружен рядом с торианитом, нет ничего странного:
      оба минерала близки между собой, только торианит сложнее и в нем, кроме
      тория, содержится еще уран.
      _______________
      * В а ш г е р д - аппарат для промывки руд.
      Андрей Гордеевич уже закончил свою беседу с работниками экспедиции,
      когда к ним подошел человек с кожаной сумкой через плечо. Это был
      почтальон из Зеленого Камня. Он приплыл на каюке через пролив и привез
      профессору телеграмму. В ней сообщалось, что через два дня греческий
      пароход "Антопулос" придет в Лузаны. Одновременно телеграмма запрашивала,
      считает ли профессор Ананьев возможным, чтобы "Антопулос" вместо Лузан
      зашел в бухту Лебединого острова.
      Профессор знал, что на этом пароходе должна прибыть закупленная за
      границей установка для торианитовых разработок в Соколином.
      Предполагалось, что пароход придет в Лузаны, там разгрузится и уже оттуда
      рыбачьи шхуны перевезут все установки на остров. Но теперь в центре,
      вероятно, решили, что будет скорее и дешевле, если пароход зайдет прямо в
      бухту Лебединого острова. Надо было только выяснить, смогут ли здесь его
      скоро разгрузить. Ни подъемных кранов, ни других портовых сооружений на
      пристани не было. Не было здесь и грузчиков. Телеграмма уведомляла, что
      вес наиболее тяжелых частей установки достигает полутора тонн и если на
      месте найдется необходимая рабочая сила и соответствующие плавучие
      приспособления, то пароход можно разгрузить быстро.
      Андрей Гордеевич, взвесив все обстоятельства, пришел к выводу, что
      если рыбаки помогут, то в течение двух дней установку можно выгрузить. Это
      безусловно удешевит и ускорит разработку залежей.
      Посоветовавшись с товарищами, профессор решил вечером пойти в выселок
      и поговорить с рыбаками. Он был уверен, что в Соколином пойдут ему
      навстречу: добыча торианита на острове стала гордостью местного населения.
      Конец дня прошел в напряженной работе. Никто из выселка не приходил
      на Торианитовый холм, никто из геологов тоже не ходил в выселок. Только
      когда уже стемнело, Андрей Гордеевич в сопровождении трех сотрудников
      отправился в Соколиный. Они шли медленно - было темно, да и дневная
      усталость давала себя знать. До Соколиного добрались поздно. В большинстве
      хат уже погас свет - очевидно, жители легли спать.
      Не заглядывая в свою квартиру, профессор Ананьев пошел прямо к
      Тимофию Бойчуку, который был в выселке уполномоченным Зеленокаменского
      сельсовета и пользовался у односельчан уважением и авторитетом. В калитке
      Бойчукова двора темнела невысокая фигура. Присмотревшись, профессор узнал
      Находку. Она отступила в сторону, чтобы пропустить его. Во дворе возле
      дома неподвижно стояла какая-то женщина. Когда Андрей Гордеевич подошел
      ближе, она бросилась было к нему, но остановилась разочарованная, увидев
      не того, кого ждала.
      - Добрый вечер! - поздоровался профессор.
      - Доброго здоровья! - послышался ответ, и Ананьев догадался по
      голосу, что перед ним жена Тимофия.
      - Тимофий Петрович дома?
      - Нету! Ждем, а его все нет.
      - Где же он?
      - Поплыл через бухту зажигать огонь на бакене.
      Профессор посмотрел в сторону бухты и увидел вдали слабый красноватый
      огонек.
      - А там уже горит. Значит, скоро вернется!
      - Уж давно горит, а его нету... Не случилось бы чего...
      - Ну, что вы! Погода тихая, Тимофий Петрович - опытный рыбак.
      - Да после сегодняшнего несчастья...
      - Какого несчастья?
      Женщина рассказала ему о гибели нового инспектора. Слушая ее, Андрей
      Гордеевич хмурился. В темноте этого не было видно, но тон его вопросов и
      коротких замечаний выдавал волнение.
      От калитки к ним подошла Находка.
      - Тетя, - промолвила она, - может, сходим на берег да покличем?
      Женщина вздохнула и, согласившись, пошла за девочкой. За ними
      последовал и профессор. Он не верил, что с Тимофием могло что-либо
      случиться, но не мог придумать ничего успокоительного для своих спутниц.
      Что могло задержать рыбака возле бакена?
      Они спустились к самой воде. Маленький фонарик на столбе у берега
      разгонял тьму вокруг себя, и от этого даль казалась еще более
      непроглядной. Под фонариком тихо плескалась темная волна.
      Они вслушивались в тишину, надеясь уловить плеск весел или голос, но
      ничто не нарушало ровного дыхания моря. Вдали на плавучем бакене все так
      же мерцал огонек. Пахло влажным и соленым воздухом морского побережья.
      Находка выпрямилась, набрала в легкие воздуха и закричала звонким
      голосом:
      - Дядя Тимоша! Дядя-а Тимо-о-оша!
      На секунду ее голос повис в темноте, и все стихло. Они ждали ответа,
      но никто не отзывался. Потом кричала жена Тимофия, кричал профессор. В
      заключение кричали все вместе и прислушивались, но ответа не было.
      Скоро из выселка прибежало несколько человек, встревоженных криками.
      Узнав, в чем дело, они присоединили и свои голоса, но и это не дало
      желаемых результатов. Зоря хотела было сесть в каюк и поплыть к бакену, но
      ее не пустили.
      Решено было вместо каюка послать шаланду с пятью - шестью рыбаками.
      Через десять минут шаланда бригады Тимофия Бойчука отплыла. На ней
      находилась и Находка. Шестеро гребцов горячо взялись за весла.
      На берегу остались жена и соседи Тимофия. Они молча ждали возвращения
      рыбаков. Через некоторое время шаланда вернулась, но бригадира на ней не
      было. Тогда на двух шаландах и нескольких каюках зажгли фонари, дважды
      объехали бухту, звали Тимофия, но все было напрасно. На рассвете усталые
      рыбаки вернулись домой. Профессор ушел к себе, отложив разговор с рыбаками
      до утра. На берегу остались только женщина и девочка. Они, вопреки всему,
      надеялись, что близкий им человек вернется.
      Андрей Гордеевич лег на свою постель и собирался сразу же заснуть
      он чувствовал себя очень утомленным, - но, как назло, сон не приходил. В
      голове одна за другой проносились тревожные мысли. Ему казалось, что
      несчастья начались на острове с тех пор, как он приехал сюда. Полтора
      месяца назад здесь произошли волнующие события, угрожавшие многим смертью.
      Но тогда погиб только инспектор Ковальчук, который вполне заслуживал
      этого, а теперь - бессмысленная гибель нового инспектора и странное
      исчезновение Тимофия Бойчука. Ему хотелось верить, что рыбак найдется.
      Профессор вспомнил и о загадочном появлении на острове Анча. Очевидно, все
      это было связано с проблемой гелия. Мысли начали путаться, и в конце
      концов, когда уже забелел рассвет, профессор заснул.
      Глава III
      П О С Л Е Д Н И Й  У Л О В
      Взошло солнце, начался новый день, а в бухте все оставалось
      по-старому: никто ничего не знал о судьбе Тимофия Бойчука. Утром усилился
      низовой ветер*, в море поднялась волна, берег в бухте заливало прибоем.
      Рыбаки снова вышли на розыски своего бригадира. Они пересекли бухту в
      разных направлениях, надеясь найти если не его самого, то хоть каюк.
      Проходило время, но никто не подавал никакой утешительной вести. Наконец
      над причалом, возле Соколиного, закурился дымок - это был сигнал лодкам
      возвращаться. На обратном пути одна из лодок нашла на западном побережье
      труп Тимофия Бойчука. Бригадир утонул, но при каких обстоятельствах и куда
      девался его каюк, было неизвестно. Посиневший утопленник лежал на
      пристани, прикрытый парусиной. На нем была та самая одежда, в которой
      вчера его видели товарищи, не было только кепки. Допуская, что каюк по
      какой-то причине перевернулся, все удивлялись, почему Тимофий, попав в
      воду, не разделся. Его знали как неплохого пловца, который сумел бы а воде
      раздеться и доплыть до берега.
      _______________
      * Н и з о в о й  в е т е р - ветер, дующий с моря на сушу;
      в е р х о в о й - с суши на море.
      Над Тимофием, ломая руки, рыдали жена и мать. Здесь же на песке
      сидела Зоря. Судьба было улыбнулась ей. После тяжелого детства она попала
      в семью Тимофия Бойчука, и там к ней отнеслись чутко и тепло, как к
      родной. Теперь семью постигло несчастье, и Находка переживала его тяжело,
      как и другие члены семьи. Ей хотелось подойти к жене Тимофия, обнять ее,
      прижаться к матери умершего и высказать ей всю свою боль и жалость. Но
      девочка стыдилась окружающих посторонних людей. Ей не хватало товарищеской
      поддержки Люды, Марка и Левка, а они были в море, на "Колумбе".
      Тимофия перенесли в дом и стали готовиться к похоронам. Решили
      хоронить обоих утопленников вместе, под вечер.
      Покойника обмыли, переодели. Женщины обратили внимание на правую руку
      мертвеца. Он крепко сжал кулак, точно что-то держал в нем. С большим
      трудом пальцы удалось разжать. Из кулака выпала пуговица. Кто-то поднял ее
      и, горько усмехаясь, сказал:
      - Последний улов рыбака на дне морском! - потом начали внимательно
      разглядывать пуговицу.
      Возможно, Тимофий, утопая, хотел расстегнуться, рванул за пуговицу,
      оторвал ее и больше не успел ничего сделать. От чего именно он оторвал эту
      пуговицу, никто не проверял - одежду вынесли. Вероятно, от куртки. На
      пуговице был какой-то рисунок. Один из рыбаков спрятал ее в карман, решив
      сохранить на память о покойном.
      Вскоре в бухту вошли шаланды. Рыбаки вернулись с богатым уловом, но
      радость их была омрачена печальным известием о гибели нового инспектора и
      Тимофия.
      Под вечер собралось все охваченное скорбью население выселка. В
      полном составе пришла геологоразведочная партия. Рабочие принесли красные
      знамена с черными траурными лентами. Друзья подняли на руки два гроба и
      двинулись на маленькое кладбище. На гробах лежали венки из живых цветов.
      Долго молча стояли рыбаки над свежими могилами.
      Заходило солнце. Далеко в море появились две черные точки. К острову
      приближались какие-то суда. Одно из них шло очень быстро, другое
      медленно.
      Глава IV
      Р А З Г О В О Р  Н А  Ш Х У Н Е
      После трехдневного пребывания в море "Колумб" встретил косяк
      скумбрии, и рыбаки с помощью трала наполнили шхуну рыбой. На четвертый
      день шхуна двинулась к берегу, взяв курс на Лебединый остров. Экономя
      горючее, шкипер приказал выключить мотор и, пользуясь свежим попутным
      ветром, идти под парусами. Рыбаки и команда (кроме рулевого) отдыхали.
      Марко с помощью Люды с утра приготовил для всех еду на целый день и
      теперь, используя свободное время, изучал азбуку Морзе. За последние
      недели его учеба быстро пошла вперед. Люда, как и он, интересовалась
      радио, и это очень помогало делу. Они приобрели два телеграфных ключа,
      батарейку и каждую свободную минуту выстукивали друг другу радиограммы.
      Сначала выходила путаница, как при игре в "испорченный телефон", но потом
      дело пошло на лад. Когда показался остров, Марко выстукал Люде:
      -. .- --. --- .-. .. --.. --- -. - . ... ..- -.. -.. --
      Девушка обернулась и вдали, в противоположной стороне от острова,
      почти прямо за кормой шхуны, увидала едва заметный дымок. Вскоре на
      горизонте появилась черная точка. Очевидно, их догонял какой-то пароход.
      Смотря на эту точку, Люда вспомнила рассказ из учебника географии о том,
      как на море можно убедиться, что форма Земли шарообразна. Для этого
      учебник рекомендовал наблюдать на морском горизонте появление корабля.
      Вначале наблюдатель увидит на горизонте вершины мачт, затем верхние реи,
      затем среднюю часть судна и, наконец, весь корабль. После этого до момента