Шхуна 'Колумб'

      передавал на лодку необходимые запасы топлива, воды, продовольствия,
      забирал добычу, полученную в результате диверсионных действий против
      других государств.
      Из осторожности радист не поднял над водой антенну, а выпустил ее в
      воду. Он очень быстро настроился на нужную волну, поймал нужную
      радиостанцию и начал записывать карандашом шифрованную радиограмму, шедшую
      в эфир под названием метеорологического сообщения. Радиограмма была очень
      длинная. Закончив запись, радист прослушал ее повторную передачу и отдал
      радиограмму для расшифровки помощнику командира.
      Вскоре командир получил расшифрованное сообщение подводной базы.
      "Пароход "Антопулос", - говорилось в сообщении, - на пути из Америки
      в Советский Союз. На "Антопулосе" находится оборудование для Лебединого
      острова. Пароход проходит в ста милях западнее базы. Держит радиосвязь с
      Салониками. Позывные - ВС. Необходимо немедленно принять энергичнейшие
      меры".
      Командир пиратской лодки протянул радиограмму Анчу. Просмотрев ее,
      тот произнес только одно слово:
      - Торпеда!
      В ту же минуту радист получил приказ слушать позывные и, поймав,
      запеленговать их. Предполагалось, что утром пароход свяжется по радио с
      землей, и тогда его можно будет обнаружить. Пока же подводная лодка должна
      была курсировать параллельно линии Лебединый остров - Лузаны и где-нибудь
      на этой линии встретиться с "Антопулосом".
      Командир и Анч разговаривали о том, как надводная база могла получить
      известия об "Антопулосе".
      - Это наша американская агентура, - с уверенностью заявил Анч, - не
      иначе: ведь с агентурой в Советском Союзе связь почти прервана. Кто
      остался в живых, закопался глубоко в болото, пережидая скверную
      обстановку.
      Пиратам везло. Вскоре старший помощник доложил, что радист поймал
      разговор "Антопулоса" с Афинами.
      Двойное пеленгование показывало, что "Антопулос" находится
      приблизительно на расстоянии двадцати миль от подводной лодки. Идя
      медленным, экономичным ходом, лодка не могла его догнать. Всплыв на
      поверхность, она догнала бы пароход за полтора часа. Была дана команда
      продуть цистерны. Могучая струя сжатого воздуха вытеснила несколько сот
      тонн воды из цистерн за борт. Через семь минут подводная лодка
      "неизвестной национальности" шла полным ходом, догоняя греческий пароход.
      Радист "Антопулоса" продолжал свою работу и оставлял в воздухе невидимый,
      но улавливаемый радистом-пиратом след.
      На подводной лодке был отдан приказ заряжать торпедные аппараты и
      готовиться к боевой стрельбе.
      Торпеда! Жители суши незнакомы с этим страшным оружием. Представьте
      себе снаряд длиною в пять - семь метров, со специальными очень сложными
      механизмами. Он движется под водой со скоростью девяносто - сто километров
      в час, не отклоняясь от заданного направления, держась определенной
      глубины и неся запас взрывчатого вещества, достаточный, чтобы при
      благоприятном попадании потопить крупнейший военный корабль. Особенно
      страшен этот снаряд для грузового или пассажирского парохода. Когда моряки
      такого судна замечают, как по водной поверхности к ним приближается пенная
      дорожка, у них холодеет под сердцем и они готовы в тот же миг спускать
      шлюпки. Только очень уж неудачное попадание оставляет пароход на плаву.
      Подводная лодка стремительно догоняла "Антопулос". Командир и
      несколько человек из команды подводной лодки находились на палубе и
      всматривались в горизонт. Рулевой шел по пеленгатору, за настройкой
      которого наблюдал радист. Передача с "Антопулоса" прекратилась, только
      когда с лодки уже заметили его огни. Быть может, радист перешел на прием и
      слушал предназначенные для него точки и тире. Никто на пароходе не
      чувствовал приближения смертельной опасности. На капитанском мостике
      скучал вахтенный штурман, а рулевой автоматически сверял курсовую черточку
      ходового компаса под стеклянным колпаком с заданным ему курсом, Одиноко
      светились в море огни: топовый, почти под клотиком, и два бортовых - по
      обе стороны капитанского мостика. Внутри, в глубине пароходных помещений,
      были освещены машинное отделение и кочегарка, где люди беседовали о своих
      будничных заботах или о необычном грузе "Антопулоса".
      Никем не замеченная, лодка описала полукруг, обходя пароход.
      Командир отдал команду очистить палубу и приготовиться к погружению и
      приказал радисту следить, будет ли "Антопулос" посылать после взрыва
      "SOS".
      Подводная лодка шла полупогруженная. За полминуты она могла исчезнуть
      под водой. В боевой рубке остались только командир и его помощник. И вот
      раздалась команда: "Выстрел!" Под водой из трубы торпедного аппарата
      вылетела торпеда, выброшенная силой сжатого воздуха. В первый момент ее
      никто не видел, но вот даже при свете звезд стало заметно, как по воде,
      наперерез пароходу, помчалась пенная дорожка. Напрягая зрение, за нею
      следят командир и его помощник. Вот-вот она дойдет до линии курса парохода
      и столкнется с ним. Но, как нарочно, почти одновременно с выстрелом
      пароход по каким-то причинам замедлил ход: может быть, кочегары
      заболтались и понизилось давление в котлах или что-нибудь случилось в
      машине.
      Торпеда прошла перед самым носом "Антопулоса", не задев его.
      Торпеда - снаряд с механизмом концентрично-циркулярного действия,
      заставляющим его, если он не попадает в цель, поворачивать и продолжать
      свой путь по спирали, описывая около своей жертвы все меньшие и меньшие
      круги до столкновения с нею.
      Прошла минута, полторы, торпеда уже повернула и метнулась по спирали.
      В ее темном блестящем теле исправно работал двигатель, газовая горелка
      подогревала уменьшающийся запас сжатого воздуха и тем увеличивала его
      силу. Кольцо вокруг парохода сужалось. Наконец вахтенный штурман заметил
      что-то непонятное, несшееся быстрее дельфина, но, раньше чем он понял, что
      это такое, грохнул сильнейший взрыв. Колоссальный столб воды упал на
      пароход, сбивая с ног людей, смывая за борт плохо прикрепленные грузы,
      заливая внутренние помещения. Пароход содрогнулся так, что главная машина
      сдвинулась с места, и стал оседать в воду.
      Снаружи и внутри погасли все огни, послышались крики и стоны людей.
      Радист парохода не послал сигнала "SOS".
      Оставляя во тьме утопающий пароход, подводная лодка погрузилась и
      переменила курс.
      Глава XVII
      Р А С П Р А В А  С  П Л Е Н Н Ы М И
      Когда Марко вернулся в свой карцер, Люды там уже не было. Зоря,
      увидев юнгу, схватила его за руку и шепотом спросила:
      - Что, опять били?
      Юнга усмехнулся и отрицательно покачал головой. Задумавшись, они
      долго сидели молча друг против друга. Яркий электрический свет утомлял
      глаза, раздражал. Они слышали, как лодка поднималась, как она шла под
      водой, как всплыла и, очевидно, пошла по воде. Марко обо всем этом
      догадывался по легким толчкам и дрожанию машин. Друзья перебрасывались
      редкими фразами - они не были уверены, что их не подслушивают. Юнга думал
      о том, что будет с ним в эту ночь. "Когда же Анч исполнит свою угрозу и
      как?" - спрашивал он себя.
      Стараясь быть спокойным, Марко погрузился в воспоминания. Перед ним
      встала буйная трава на Лебедином, пасмурное небо перед дождем. Ветер
      пронесся над островом, пригибая траву. Вдали, по едва заметной тропке на
      ветру мелькает женская фигура. Небо прорезает молния, грохочет гром... И
      вот падают первые крупные капли - вестницы летнего ливня. Над фигурой
      незнакомки раскрывается зонтик. Дождь стучит по туго натянутому шелку.
      Незнакомка оборачивается, и Марко видит ее зелено-карие глаза... Потом ему
      вспомнилась последняя встреча, когда Люда притворялась, что он ее избил...
      Он тешил себя надеждой, что она останется жива и расскажет обо всем и на
      Лебедином узнают об их судьбе... Марка угнетало сознание собственного
      бессилия: он не может ничем повредить этому пиратскому судну, не может
      дать знать своим... Марко вспомнил о синем пакете. Он засунул руку под
      сорочку, нащупал пакет и с радостью убедился, что конверт сделан из
      крепкой пергаментной бумаги, размокающей не так быстро, как обычная.
      Значит, документы сохранятся некоторое время, и, возможно, когда найдут
      его труп, советские люди узнают какие-нибудь важные известия... Вдруг до
      юнги донесся звук отдаленного взрыва. Марко почувствовал, что лодка снова
      погрузилась в воду.
      Марко посмотрел на Зорю. Она спала, положив голову ему на колени. Ее
      худенькое загорелое лицо стало совсем детским и утратило обычное выражение
      серьезности. Не до конца заплетенная коса упала на тонкую руку с
      мозолистой ладонью. Юнга подумал о жизни Находки, которая, с тех пор как
      помнила себя, почти не испытала ни материнской, ни отцовской ласки. До
      последнего времени у нее не было друзей и близких. Только после смерти
      Ковальчука судьба ей улыбнулась. И вот, опять все эти переживания... А
      может быть, пираты не убьют ее? Может быть, для них достаточно будет его
      смерти? Нет, эти ночные воры побоятся оставить живых свидетелей! Всех
      троих ждет одно и то же - смерть. А может, Люде удастся прожить еще день
      или два? Это увеличило бы ее шансы на спасение. Марко старался придумать
      какой-нибудь выход, но ничего не получалось.
      Зоря спала спокойно, и мальчик несколько раз замечал на ее лице
      улыбку. Девочке снилось что-то приятное. Марко завидовал ей и жалел, что
      сам заснуть не может. Всякий раз, когда приближалась дремота, лоб его
      покрывался холодным потом - в сознании вставали Зоря и Люда, умирающие
      ужасной смертью.
      О себе он уже забыл, передумал все, но судьба подруг волновала его. И
      всякий раз, вспоминая рассказ Анча о потоплении нового инспектора и
      рыбака, он сжимал кулаки и бил ими по полу. Но боль в раненой руке
      возвращала ему рассудительность, и он со страхом посматривал, не
      проснулась ли Зоря.
      Девочка не просыпалась. Только раз она повернулась на бок и, выпустив
      из рук косу, прошептала: "Мама". Ее лицо осветилось радостью. Марко замер
      и впервые за все время ощутил на своих щеках слезы. Он вспомнил Левка,
      моториста с "Колумба", первого человека, искренне привязавшегося к этой
      девочке.
      Внезапно открылась дверь. "Неужели пора?" На пороге появился Анч, за
      ним стояли матросы. Марку предложили выйти. Он поцеловал Зорю в лоб,
      осторожно положил ее голову на пол, поднялся и вышел. Как только он
      очутился в коридоре, Анч зашел в каморку, растолкал девочку и, разбудив,
      приказал ей тоже выйти. Их повели мимо командирской каюты. Значит, больше
      допрашивать не будут. Впереди шел матрос, за ним - Марко, за Марком
      Зоря, а позади - Анч и еще двое или трое матросов. По трапу поднялись
      наверх и через раскрытый люк вышли на палубу. Их обдала легкая струя
      ночного воздуха.
      Лодка, всплыв на поверхность, стояла неподвижно. Близился рассвет. В
      небе уже бледнели звезды, на востоке светлела широкая полоса. Сумерки
      рассеивались. Черные маленькие волны легко набегали на металлические стены
      лодки.
      Матрос, шедший впереди, пропустил Марка и Зорю, а потом скрылся
      обратно в люк. Вместо него появился Анч. Он долго восторгался прекрасным
      звездным небом и тихой погодой. Потом издевательски спросил, почему
      молодые люди дрожат - ведь сейчас совсем не холодно.
      - На вашем море август - чудесный месяц, - сказал шпион. - А вскоре
      начнутся лунные ночи... К сожалению, сегодня мы можем показать вам лишь
      звезды. Зато мы предоставляем вам возможность дышать свежим морским
      воздухом. Это целительный воздух! Врачи говорят, что в нем на расстоянии
      ста километров от берега нет ни одной бактерии.
      Марко и Зоря молчали. Они стояли на палубе, смотрели на море и в
      самом деле с наслаждением вдыхали морской воздух после долгого пребывания
      под водой. Они искали глазами хоть какой-нибудь огонек или силуэт. Но
      тщетно: командир подводной лодки выбрал место, удаленное от всех морских
      путей, куда даже рыбаки редко заглядывали.
      Анч направился к люку, но, остановившись на ступеньках, сказал:
      - Может быть, вам показать мешок, в котором провел несколько приятных
      минут Тимофий Бойчук?.. Молчите? Ну, тогда позвольте пожелать вам всего
      хорошего!
      Он быстро исчез и закрыл за собой люк. Юноша и девочка остались одни.
      Зоря прижалась к Марку, точно ища у него защиты. В это время в надстройке
      боевой рубки открылся маленький иллюминатор и оттуда снова раздался голос
      Анча:
      - Эй, там! Сейчас лодка пойдет под воду. Если в последнюю минуту вы
      согласитесь делать все, что вам скажут, постучите сюда.
      Стекло иллюминатора опустилось.
      Послышался шум воды за кормой. Лопасти винтов, медленно
      поворачиваясь, перегребали воду, и лодка двинулась. Движение ускорялось.
      За лодкой побежали четкие бороздки: она стала погружаться в воду. Юноша и
      девочка, крепко прижавшись друг к другу, стояли на палубе. Вдруг Зоря
      вырвала свою руку, бегом бросилась к боевой рубке и застучала кулаками в
      иллюминатор. Юнга растерянно посмотрел вслед подруге и мигом подбежал к
      ней. Два противоположных чувства боролись в нем. Он боялся, что Зоря
      погибнет, но пусть лучше погибнет, чем станет предательницей. Он протянул
      руки, чтобы оттащить ее от иллюминатора, но не успел этого сделать. Лодка
      перестала погружаться, иллюминатор открылся, и снова послышался
      торжествующе-насмешливый голос Анча:
      - Одумались? Вы согласны?
      - Я хотела вам сказать, рассказать... - заспешила девочка.
      - Зоря! - с отчаянием и угрозой в голосе крикнул Марко.
      Но девочка не обратила на него внимания.
      - Вы никогда ни от кого об этом не узнаете... Это только я могу
      рассказать. Хотите, скажу, почему вам не удалось никого отравить вашей
      папиросой? Потому, что я подглядела, как вы ее делали, а потом подменила,
      а отравленную сожгла... Вот и все. - Девочка расхохоталась.
      В то же мгновение иллюминатор захлопнулся. Лодка снова стала
      погружаться. Марко обнял Зорю. Он гордился своей маленькой подругой. Они
      снова взялись за руки. Лодка шла вперед, их лица обдувало ветром.
      - Прощай, Люда! - крикнул Марко и, держа Зорю за руку, вместе с ней
      бросился в море.
      Волной их отбросило от борта и закружило в водовороте за кормой.
      Лодка исчезла под водой, унося с собой Люду. Девушка спала, ничего не
      зная о судьбе своих друзей и не слыша их прощального привета.
      Анч и командир лодки видели в перископ, как прыгнули в воду пленные,
      но скоро потеряли их из виду.
      Кончалась ночь над морем.
      ..."Буревестник" после безуспешной разведки приближался к Лебединому
      острову; затерявшись в море, плыла шлюпка с командой "Антопулоса", которой
      удалось спастись после взрыва. Где-то дрейфовал пароход - база подводной
      лодки, и радист его принимал шифрованную радиограмму-рапорт об успехах
      пиратов. Небо светлело, звезды гасли одна за другой, поверхность
      бескрайного моря колебалась, играя низкими волнами.
      Из лузанского порта выходила в море шхуна "Колумб", неся на вершине
      мачты черный креп.
      Глава XVIII
      С Н О В А  В  Р А З В Е Д К Е
      Андрей Гордеевич Ананьев с нетерпением ждал возвращения
      "Буревестника". Потрясенный исчезновением дочери и последними событиями в
      бухте, он всю ночь не спал. Впрочем, он не забывал своих обязанностей; дал
      инструкции геологоразведывательной партии продолжать работу на
      Торианитовом холме и договорился с соколинцами о помощи при разгрузке
      "Антопулоса", который прибудет из Америки. На следующее утро большая часть
      рыбаков уходила в море на лов хамсы, но остающиеся и их жены обещали
      работать с утра до вечера на выгрузке и заверяли, что построят необходимые
      плавучие приспособления. Кроме соколинцев и работников
      геологоразведывательной партии, можно было вызвать помощь из Зеленого
      Камня. Андрей Гордеевич ждал эсминца. Он хотел узнать о результатах ночной
      разведки и передать по радио в Лузаны, чтобы "Антопулос" шел прямо в бухту
      Лебединого острова. Когда эсминец появился в бухте, Андрей Гордеевич вышел
      на берег и занял место в лодке одного из рыбаков. Как только "Буревестник"
      бросил якорь, каюк отошел от причала.
      После ночного похода большинство моряков на корабле отсыпалось. Так
      распорядился командир, заботясь об отдыхе краснофлотцев. Собирался уснуть
      и сам Трофимов, но прибыл профессор, и пришлось принять гостя, подбодрить
      его и дать радиограмму в Лузаны. Семен Иванович отослал также в штаб
      дивизии рапорт о результатах ночного похода. Как гостеприимный хозяин, он
      пригласил гостя поесть, убеждая его, что пока они кончат завтракать,
      придут ответы на их радиограммы. Профессор согласился. В кают-компании
      сидели только командир, старший механик и гость.
      За едой механик снова обосновывал свой проект увеличения скорости
      "Буревестника", и Семен Иванович, чтобы отвлечь профессора от грустных
      мыслей, поддерживал разговор на эту тему, подробно вникая во все мелочи
      замысла механика. Андрей Гордеевич слушал из вежливости, но потом
      заинтересовался. Ему казалось, что чем скорее будет плавать эсминец, тем
      больше шансов найти Люду, и профессор стал горячо поддерживать механика,
      хоть и не очень разбирался в строении корабельной машины. Механик
      почувствовал, что настал удобный момент, чтобы уговорить командира. Иногда
      ему месяцами приходилось выжидать такого случая, а он знал, что если Семен
      Иванович увлечется мыслью об увеличении скорости, то будет поддерживать
      проект, пока не доведет его до конца и... очередного конфуза. Во всяком
      случае, до сих пор всегда так кончалось. Теперь капитан-лейтенант был
      тверже, но все же под конец завтрака разрешил механику подготовить все,
      что тот считал нужным для осуществления своего проекта.
      - Для этого достаточно одного дня, - заявил механик, который никогда
      не откладывал таких дел.
      - Но, - предупредил командир, - я еще вызову на консультацию главного
      инженера дивизиона.
      Этого механик побаивался: главный инженер прошлый раз заявил, что
      больше не даст согласия на подобные предложения.
      Только встали из-за стола, как радист принес радиограммы командиру и
      профессору. В первой командир дивизиона эсминцев приказывал продолжать
      дозорную службу в районе Лебединого острова и поддерживать связь с
      береговой обороной, охраняющей двадцатимильную прибрежную зону. "В случае
      обнаружения подводной лодки, - говорилось в радиограмме, - ближе чем в
      двенадцати с половиной милях от берега немедленно потопите ее. Если же
      обнаружите ее в открытом море, примите все меры для выяснения ее
      национальности, курса и характера плавания. Держите связь с самолетом
      Рыбтреста "Разведчик рыбы". В случае необходимости вызывайте помощь.
      Немедленно с авиабазы вылетят самолеты и выйдет соединение эсминцев".
      В радиограмме, полученной профессором Ананьевым, комендант порта
      Лузаны оповещал, что капитану парохода "Антопулос" будет дано распоряжение
      идти к Лебединому острову, как только радисту порта удастся связаться с
      пароходом.
      Одновременно с этим радист "Буревестника" доложил:
      - Наблюдая за эфиром, я обнаружил, что радиостанция на "Антопулосе"
      не работает. Ее беспрестанно вызывают рация порта Лузаны и рация одного из
      греческих портов.
      - Эти купцы, вероятно, спят или у них, как всегда, что-нибудь
      сломалось, - презрительно заметил механик.
      Капитан-лейтенант не обратил внимания на слова механика и приказал
      радисту:
      - Попробуйте вызвать "Антопулос" и, если это удастся, помогите ему
      связаться с портом.
      - Есть, товарищ командир! - И радист вышел из кают-компании.
      Почти одновременно с получением радиограмм вахтенный на корабле
      заметил входящее в бухту быстроходное моторное судно береговой обороны, а
      на горизонте - самолет, также быстро приближавшийся к Соколиному выселку.
      На моторном судне прибыли представители следственных властей, а самолет
      оказался "Разведчиком рыбы". Бариль мастерски посадил машину на воду и с
      минимальным пробегом бросил якорь в полусотне метров от рыбачьего причала.
      Петимко немедленно надул клипербот, и летчики перебрались на берег. Они
      привезли с собою почту, в том числе письма профессору и капитан-лейтенанту
      Трофимову.
      В письмах не было ничего особенного, но авторы их сообщали, что
      событиям на Лебедином острове придается исключительно важное значение,
      хотя в присутствие подозрительной подводной лодки почти никто не верит.
      Единственным свидетелем в этом деле выступал лейтенант в отставке Бариль,
      который во время полета как будто видел лодку. Наблюдатель Петимко его
      свидетельства не подтвердил.
      Прошедшей ночью оба летчика мало спали. После того как вечером они
      дали официальные показания, начались споры. Бариль злился, что Петимко не
      видал подводной лодки, а Петимко заявлял, что он хоть и не военный летчик,
      но у него вполне здоровые глаза - рыбу с воздуха видит, и странно, как он
      мог не увидеть целый корабль. Наконец они согласились на том, что Бариль
      сделал ошибку, не крикнув громко, когда увидел лодку, а ошибка Петимка
      состояла в том, что он невнимательно отнесся к знакам Бариля. Надо
      сказать, что к утру Бариль убедил-таки друга, и теперь это был
      единственный, кроме пилота, человек, безусловно поверивший, что в море
      плыла подводная лодка. Впрочем, был еще один человек, который почти верил
      в существование подводной лодки, - это Семен Иванович Трофимов, который,
      правда, отмалчивался, не имея никаких доказательств, кроме слов Бариля и
      весьма неуверенных показаний гидрофонистов. Вообще же о наблюдениях Бариля
      знали только военное командование, береговая оборона и профессор Ананьев.
      Соколинских рыбаков об этом не извещали.
      Бариль, постукивая деревяшкой, прошел навстречу представителям
      следственных органов. Они были уже знакомы. Накануне вечером он встречался
      с ними, а утром обогнал на своей машине моторку, вышедшую из Лузан еще
      ночью.
      Капитан-лейтенант Трофимов первый давал показания по делу об
      утопленниках, так как эсминец стоял под парами, готовый к выходу в море.
      Разговор командира корабля со следователями длился недолго, и он,
      освободившись, вызвал к себе Бариля и Петимка.
      Договорились о плане разведки.
      - Хорош хозяин ваш Рыбтрест - на морском самолете радио не поставил!
      - сердился командир "Буревестника".
      - Будет у нас радио, - ответил Петимко. - Мы на этой машинке временно
      летаем - недели через две нам обещали выслать вполне оборудованный
      самолет. Экипаж четыре человека, а если понадобится, можно будет и десять
      посадить.
      - Хорошо! А пока договоримся на сегодня. Значит, каждый час вы будете
      подлетать к "Буревестнику", - сказал командир. - Горючего у вас на пять
      часов? Ну, мы вам добавим. Сделаете в море посадку, и мы подольем. Значит,
      идете на высоте от трехсот до шестисот метров. Ну, привет! До свидания в
      море.
      Эсминец покинул бухту Лебединого острова. В командирской рубке
      штурман изложил капитан-лейтенанту свои соображения по поводу возможного
      района пребывания подводной лодки. В прибрежную двенадцатимильную зону
      вышли на специальную разведку суда береговой обороны, но если бы они даже
      и открыли подводную лодку, то одни вряд ли могли с нею справиться.
      Радиостанция "Буревестника" поддерживала с ними непрерывную связь.
      Как только эсминец вышел из бухты, самолет поднялся в воздух, нагнал
      корабль, сделал над ним круг и пошел на юго-восток. Летел он невысоко,
      иногда уклонялся то в одну, то в другую сторону, и скоро вахтенный уже
      потерял его из поля зрения.
      Минут сорок эсминец мчался полным ходом. Затем перешел на средний.
      Через десять минут после этого вахтенный заметил на горизонте черную
      точку, и ровно через час после выхода "Буревестника" в плавание рыбачий
      самолет снова сделал над ним круг. Корабль застопорил машину, а "Разведчик
      рыбы" сел на воду. Бариль подрулил к "Буревестнику" и вскоре ловко
      поднялся по ступенькам трапа на палубу. Он и раньше предупреждал, что ему
      парадного трапа не надо, и теперь убедил в этом моряков. Он поднялся прямо
      на руках.
      Пилот доложил капитан-лейтенанту, что за время первого полета ничего
      не обнаружено, и попросил добавить горючего для мотора. Краснофлотцы
      немедленно выбросили за борт шланг, и Бариль наполнил баки бензином.
      Летчики и шоферы имеют одну общую черту: их настроение повышается по мере
      наполнения баков горючим. Через четверть часа "Разведчик рыбы" снова
      поднялся в воздух. "Буревестник" продолжал свой поход переменным курсом, а
      самолет на этот раз исчез за горизонтом в юго-западном направлении.
      На протяжении дня слухачи не отходили от гидрофонов, вахтенные на
      палубе внимательно озирали морской простор, отмечали в корабельном журнале
      все, что видели в море, расшифровывали каждый звук и каждую точку, но не
      обнаружили никаких намеков на подводную лодку.
      Единственное, чего не мог понять командир эсминца, - это с какими
      заданиями могла придти лодка. Вряд ли все сводилось к тому, чтобы
      уничтожить несколько мирных граждан, которые не имели отношения ни к
      обороне, ни к государственным тайнам.
      Если допустить, что это касалось профессора Ананьева, то, возможно,
      лодка имела какие-нибудь важные задания диверсионного характера. Но
      выполнила ли она, в таком случае, эти задания? Вряд ли. Значит, она должна
      скрываться где-то поблизости, чтобы появиться вновь. Трофимов упорно
      продолжал розыски.
      Одновременно появилась новая забота. Из третьего полета "Разведчик
      рыбы" не вернулся к эсминцу. Прошел еще час. "Буревестник" кружил на одном
      месте в ожидании самолета. Трудно было допустить, что летчики сбились с
      дороги.
      Но даже если это случилось, то, как было условлено заранее, Бариль
      должен был подлететь к первому встречному пароходу или к ближайшей
      береговой радиостанции и оттуда связаться с "Буревестником". Командир
      приказал радисту запросить все ближайшие радиостанции.
      Прошел еще час. Все запрошенные станции ответили, что никаких
      сведений с "Разведчика рыбы" у них нет. Пришлось менять маршрут и вместе с
      подводной разведкой проводить розыски Бариля и Петимка. У них, очевидно,
      произошла вынужденная посадка, а может быть, и авария. Моряки на
      "Буревестнике" тревожились.
      Шло время. Ничего похожего на самолет с эсминца не замечали. В конце
      дня радист передал командиру перехваченное сообщение:
      "Пароход "Магнитогорск" подобрал в море шлюпку с греческого парохода
      "Антопулос". Капитан "Антопулоса" сообщил, что команда оставила сегодня
      ночью тонущее судно в ста двадцати километрах от берега. Думаю, что
      пароход потерпел аварию вследствие взрыва, происшедшего, возможно, при
      встрече с миной. Вахтенный штурман рассказывает, что в последние секунды
      перед взрывом он заметил около парохода что-то подобное следу торпеды, но
      поблизости не было ни одного судна, которое могло бы выпустить торпеду".
      Командир перечитал содержание извещения, обмакнул перо в чернила,
      написал несколько слов и отдал радисту, приказав:
      - Немедленно командиру дивизиона!
      Капитан-лейтенант Трофимов просил выслать на следующее утро отряд
      гидропланов для тщательной разведки моря.
      В тот вечер эсминец не вернулся на Лебединый остров - он остался в
      море. На помощь ему вышли еще два эсминца. Всем судам в море передано было
      распоряжение искать "Разведчика рыбы" и соблюдать осторожность, так как,
      возможно, в море появилась плавучая мина.
      Глава XIX
      В  О Т К Р Ы Т О М  М О Р Е
      Волна, поднятая подводной лодкой, покрыла утопающих. Сильное течение
      тянуло их под лопасти винта, но другая струя отбросила от опасного места и
      кинула в водоворот за кормой. Марко, потерявший так много сил, чувствовал,
      что в его состоянии, с почти перебитой правой рукой, он сможет
      продержаться на воде не больше пятнадцати - двадцати минут.
      Зоря крепко держала его за поврежденную руку. Они вместе вынырнули из
      водоворота, выплюнули воду, попавшую в нос и рот, и медленно поплыли,
      поддерживая друг друга. Лодка исчезла.
      Предутренняя темнота обнимала море. Высоко в небе в проблесках
      рассвета меркли звезды восточной половины небосклона. За полторы сотни