Лучи жизни

      - Я согласен, - сказал Регуар. - Вы даете мне честное слово, что после освобождения Чьюза уничтожите договор у меня на глазах?
      Ношевский поклялся, что поступит именно так.
      Регуар откланялся. У него хватило такта ограничиться поклоном, без попыток рукопожатия.
      После его ухода Ношевский вздохнул спокойно: наконец-то он покончил с этим делом, и притом самым разумным способом.
      Но уже в следующую минуту Ношевский спросил себя: "Почему советник Докпуллера так охотно согласился на освобождение Чьюза? Нет ли тут какого-нибудь обмана? Впрочем, если Регуар обманет, соглашение сейчас же будет опубликовано в коммунистической газете".
      Ношевский долго убеждал себя в том, что поступил правильно, пока наконец не понял, что он далеко в этом не убежден.
      Спокойствие покинуло его. Неужели он ошибся? Да, Чьюз хотел другого. Чьюз хотел опубликовать соглашение и разоблачить Докпуллера, а он, Ношевский, уничтожит договор и поможет Докпуллеру уйти от ответственности. Зато Чьюз будет на свободе. Но захочет ли он сам купить свободу такой ценой?
      Терзания возобновились с новой силой.
      20. Великая встряска
      Если докторам известна болезнь под названием сыскной лихорадки, то именно такая болезнь овладела сейчас вашим нижайшим слугой.
      У. Коллинз. "Лунный камень"
      В тот же день, выйдя из дому, чтобы отправиться в свою контору, Ношевский попал в водоворот уличной драки. Спокойно миновав возбужденных людей, он уже садился в машину, когда его вдруг с силой ударили по голове.
      Сутки ему пришлось провести в больнице, а дома его ждал новый сюрприз: ночью, когда прислуга ушла, его холостяцкую квартиру ограбили. Воры почти ничего не взяли, но решительно все перевернули. Обои, обивка мебели, плитки паркета - все это было ободрано и вывернуто наизнанку.
      Теперь Ношевскому стало ясно и вчерашнее происшествие. Сначала обыскали его самого, потом обыскали его квартиру. Он понимал, что за этим последуют новые сюрпризы.
      Голова еще болела, и он решил остаться дома. Горничная кое-как привела в порядок спальню. Он прилег и задремал. Его разбудил телефонный звонок. Из конторы сообщали, что какие-то молодцы ворвались в помещение, побили стекла, разбросали папки с делами, переломали мебель. При этом они кричали: "На фонарь защитников Чьюза!"
      Ношевский поспешил в контору и нашел там картину полного разгрома. Возмущенный, он позвонил по телефону и потребовал Регуара. Ему ответили, что профессора нет в столице.
      На другой день квартиры всех служащих его конторы вдруг оказались ограбленными. Все служащие, вплоть до курьеров, стали попадать в уличные драки, их сбивали с ног, рвали у них из рук портфели.
      Ношевский временно закрыл контору и распустил служащих по домам. Квартира его ремонтировалась, и он поселился в гостинице. Вскоре он перестал выходить из номера: не только на улице, но и в коридорах гостиницы его, как модную кинозвезду, преследовали назойливые "поклонники".
      И все же Ношевский не подозревал, какие силы он поднял на ноги. Чуть ли не вся "Информационная служба" была мобилизована, и все-таки соглашение не удалось обнаружить. Регуар был в бешенстве. Пришлось привлечь на помощь бюро Вундертона. Сыщики сбились с ног. Дело дошло до того, что агент Вундертона, не разобравшись, принял агента Докпуллера за одного из служащих Ношевского, слегка хлопнул его по голове и, пока коллега приходил в себя, обыскал его. Главам "информационных" учреждений пришлось улаживать конфликт дипломатическим путем.
      На пятый день непрерывных поисков Регуар признал свое поражение и направился в гостиницу к Ношевскому. Чьюз был наконец освобожден.
      - Где ваше слово? - набросился на Регуара Ношевский. - Вы не могли дождаться, пока я предъявлю вам соглашение. Ваши молодцы поломали мне мебель, выгнали меня из квартиры, чуть не пробили мне голову.
      - Вы ошибаетесь...
      - Может быть, и теперь, как только я выну соглашение, ваши молодчики налетят на меня и вырвут его из рук?
      - Вы преувеличиваете, господин Ношевский.
      - Я требую, чтобы мне была обеспечена безопасность.
      - Я готов обеспечить вам что угодно, - в нетерпении закричал Регуар, - но покажите договор!
      21. Институт организации всеобщего счастья
      Нынешний порядок, невзирая на его неуклюжесть, частые промахи и различного рода недочеты, обладает тем преимуществом по сравнению со всяким другим, что он функционирует.
      Генри Форд. "Моя жизнь, мои достижения"
      Среди многочисленных социальных, культурных и прочих институтов, учрежденных и субсидируемых Докпуллером, почетное место занимал Институт организации всеобщего человеческого счастья. Никакое другое учреждение так убедительно не свидетельствовало о благородстве Докпуллера. В самом деле: достигнув высшего человеческого счастья стоимостью во много миллиардов, он все-таки не считал мир совершенным и жаждал организации счастья для всего человечества. Каждый гражданин Великании, независимо от пола, возраста, национальности, образовательного и имущественного ценза, размеров налогового обложения, имел полную возможность представить в институт любой проект организации человеческого счастья. За лучшие проекты назначались крупные премии имени Докпуллера.
      В отличие от других докпуллеровских учреждений, этот институт обосновался в столице. Его возглавлял маститый социолог доктор Кунктатор. Он чрезвычайно тщательно изучал каждый проект с точки зрения социологической, исторической, экономической, этической, юридической и всяких иных возможных точек зрения. Проект проходил через десятки комиссий, подкомиссий, подподкомиссий и отвергался только после самоотверженного труда сотен ученых-специалистов. Справедливость требует отметить, что пока еще ни один проект не был одобрен. Но доктор Кунктатор не терял надежды: это был не пылкий юноша, а старик, убеленный сединами и умудренный опытом. Он понимал, что проблемы человеческого счастья не так-то легко разрешить. Хорошо, если это удастся нашим праправнукам. Забраковав один проект, доктор Кунктатор принимался за другой в неистощимой надежде, что, может быть, здесь он увидит наконец пути к человеческому счастью, и в твердой уверенности, что этого не случится.
      Доктор Кунктатор и его подчиненные работали не спеша. Они понимали, что торопиться некуда: человечество так долго ждало своего счастья, что, очевидно, привыкло к ожиданию и могло подождать, пока этот вопрос будет всесторонне изучен и благоразумно разрешен в кабинете доктора Кунктатора. Кроме того, доктор Кунктатор и его подчиненные получали хорошие оклады и потому почитали своим долгом работать тщательно и без всякой спешки.
      Прожектера обычно принимал сам доктор Кунктатор. Он был изыскано любезен.
      - Рад вас приветствовать! Решили осчастливить человечество?..
      Прожектер сконфуженно улыбался.
      - Да, вот... надеюсь...
      - Отлично, отлично... Что там у вас? О, увесистая папка, солидный труд. Очень интересно. Примите, Гарри.
      Гарри, молодой человек лет двадцати двух, принимал труд, а доктор Кунктатор тем временем продолжал беседу:
      - Надеюсь, вы не коммунист?
      - Что вы, что вы, господин директор!
      - Впрочем, коммунисты избегают наш институт: они понимают, что это бесполезно.
      - То есть, как бесполезно? - Лицо посетителя вытягивалось.
      - Не вообще бесполезно, - поправлялся доктор, - коммунисты понимают, что бесполезно представлять нам их разрушительные проекты.
      Зарегистрировав проект, Гарри сообщал его номер: 5002. Астрономическая цифра, видимо, пугала посетителя.
      - А скоро? - робко спрашивал он.
      - То есть, вы хотите спросить, скоро ли будет рассмотрен ваш проект? догадывался доктор Кунктатор. - Как вам сказать? Сейчас мы изучаем номер две тысячи двести семьдесят пять. За год мы успеваем изучить в среднем пятьдесят-сто проектов... Работа кропотливая, сами понимаете...
      Посетитель делал беглый подсчет, и его невольно бросало в дрожь. Волнение гостя не ускользало от проницательных глаз доктора Кунктатора.
      - Не бойтесь, - бодрым, успокаивающим тоном говорил он, - рукописи хранятся у нас по последнему слову техники. Да вот, пожалуйста...
      И гостеприимный хозяин любезно вел посетителя по анфиладе просторных комнат, где, как солдаты на параде, стройными рядами стояли высокие полки. На них покоились тысячи проектов спасения человечества, терпеливо ожидая, когда их забракуют. Электрифицированная лестница, с изящным моторчиком, бесшумно катилась вдоль полок, пока взобравшийся по ее никелированным ступенькам Гарри искал местечко для вечного успокоения проекта No5002. Сеть серебристых трубок, живо напоминавшая орган, из которого вот-вот польются торжественные мелодии, опутывала полки. Показывая на это сложное сооружение, доктор Кунктатор говорил тоном хранителя музея, гордящегося своим детищем:
      - Усовершенствованная система стационарных электропылесосов. Сконструировано специально для нашего института. Уникум! Рукописи идеально сохраняются.
      Доктор ловко выхватывал с полки объемистый том, перелистывал его и в полном восторге восклицал:
      - Посмотрите на дату: пятидесятилетняя давность. Но ни одной пылинки! Свеж, как новорожденный младенец.
      - А идеи не устарели? - неуверенно спрашивал посетитель.
      - Что ж, идеи... - строго говорил доктор. - Разумное не старится. Вечные идеи вечно молоды...
      Потрясенный посетитель осторожно, почти на цыпочках, уходил из святилища, где усовершенствованные пылесосы предохраняли от порчи человеческое счастье...
      Однажды доктор, как обычно, приготовил для очередного посетителя свою изысканно любезную улыбку. Но вдруг ее сменило крайнее изумление, а затем лицо доктора так просияло, будто в институт собственной персоной пожаловало само всеобщее счастье.
      - Какая честь! Профессор Регуар!
      Регуар величественно кивнул доктору и с вопросительным видом обернулся к сопровождавшему его человеку (которого ни доктор, ни Гарри сначала даже не заметили, так же, как не замечают звезд в сиянии солнца). Незнакомец назвал себя автором проекта No5008 и попросил господина директора выдать его труд. Доктор Кунктатор строго заметил, что труды возвращаются авторам не раньше, чем они будут забракованы, и что господину автору проекта No5008 следует терпеливо подождать этого момента. Но Регуар только повел пальцем - и Гарри тотчас покатил на своем изящном сооружении в самый дальний угол.
      Не прошло и минуты, как проект No5008 был найден.
      Незнакомец раскрыл объемистый том и выдернул из него страницу.
      - Пожалуйста! - сказал он и показал страницу профессору Регуару.
      Тот потянулся к ней, но дерзкий незнакомец, к ужасу доктора и Гарри, отдернул руку.
      - Вы и так отлично видите, - сказал он, - а впрочем, можно и ближе.
      К полному изумлению доктора Кунктатора, незнакомец аккуратно разорвал страницу и поднес клочки к глазам профессора Регуара.
      - Узнаете?
      Регуар кивнул.
      Незнакомец достал зажигалку, чиркнул и осторожно поджег клочки. Затем, взяв под мышку проект No5008, откланялся и направился к двери.
      - Вы не оставляете свой труд? - растерянно спросил доктор Кунктатор, окончательно потерявший надежду что-нибудь понять.
      - Больше он вам не нужен, - ответил незнакомец. - Тут мои старые речи...
      Когда он скрылся, доктор Кунктатор обратил недоумевающий взор к профессору Регуару, но, встретившись с ним глазами, затрепетал.
      Не спуская испепеляющего взгляда с обомлевшего доктора, Регуар медленно приблизился к нему и очень тихо спросил:
      - Известно ли вам, что вы прозевали?
      Доктор Кунктатор в изнеможении опустился в кресло.
      - Что? - еле слышно пролепетал он.
      - Мы сбились с ног, - не отвечая, продолжал Регуар, - мы обшарили весь город, заглянули в каждую щель... Как же вы не видели? Как вы смели не видеть?
      - Очередь не дошла... - слабым голосом, но твердо ответил доктор Кунктатор. В нем проснулась профессиональная честь: он встал на защиту традиций своего института.
      - Очередь? - рявкнул Регуар. - Для такого дела нет очереди. Перед ним все ваши дурацкие проекты - ничто, дрянь, мусор!
      - Да что же это такое? - чуть слышно спросил доктор. Силы опять покинули его.
      - Всеобщее человеческое счастье! - загремел Регуар и, уходя, так хлопнул дверью, что трубки усовершенствованного пылесоса жалобно застонали.
      На другой день в институт пришло вежливое письмо за подписью профессора Регуара. В письме сообщалось о том, что ввиду болезни доктора Кунктатора и поступившей от него в связи с этим личной просьбы, господин Докпуллер освобождает его от обязанностей директора института организации всеобщего человеческого счастья.
      Впрочем, институт продолжает работать и даже сохранил свои традиции. Но новый директор, которому Гарри рассказал бесславную историю доктора Кунктатора, прежде чем принять проект, лично его перелистывает. Не слышно, однако, чтобы он наткнулся на что-нибудь сенсационное. Не слышно также, чтобы институт одобрил хотя бы один проект.
      22. Директива номер...
      ...очень трудно установить границы между уголовным преступлением, бизнесом и политической деятельностью.
      Генри Родс. "Преступники, каких мы заслуживаем"
      Несмотря на самые успокоительные заверения президента Бурмана, несмотря на обнадеживающие прогнозы авторитетного общества экономических исследователей, кризис охватывал страну со скоростью пожара. Усилия "пожарных команд" оставались безрезультатными. Одним из главных способов борьбы стало молчаливое соглашение не произносить неприличного слова "кризис". Как известно, этот способ ведет свое начало от наших доисторических предков, накладывавших "табу" на названия всего, что грозило опасностью. Во всяком случае, такие слова, как "перерыв", "спад", "депрессия", звучали как-то приятнее и меньше портили настроение "королям".
      Каждый день закрывались все новые предприятия и рабочие выбрасывались на улицу. Там и здесь вспыхивали стачки протеста против массовых увольнений, переходившие в столкновения и настоящие бои рабочих с заводской охраной, полицией и войсками. По призыву коммунистической партии и профессиональных союзов по всей стране в один и тот же день состоялась демонстрация: на улицы вышло около полутора миллионов рабочих. Цифра эта, заботливо скрываемая газетами, была, конечно, известна и правительству и "королям". Несмотря на всю предупредительность ученых-экономистов, у "королей" начинало портиться настроение. Единственное исключение представлял "король слез" господин О'Квенти: конъюнктура требовала все большего количества слезоточивых бомб.
      Благоприятной считали конъюнктуру и крабы. Деятели этой партии и в устных выступлениях и на страницах газет не уставали обличать раков как виновников депрессии и призывали на предстоящих выборах голосовать за крабов, единственно обладающих секретом процветания.
      В эти бурные дни образовалась новая политическая партия. Лидер прогрессивных депутатов в парламенте Рони заявил, что раки и крабы одинаково не способны удовлетворить интересы народа: РК и КРБ - это "роялисты капитализма" и "капиталистические роялисты бизнеса", в равной мере защищающие интересы некоронованных "королей". Новая партия приняла наименование левых демократов. По установившимся традициям, членов партии ЛД стали называть людьми. Начал выходить печатный орган новой партии - "Голос людей".
      Старые партии дружно набросились на дерзких нарушителей двупартийной свободы. "Люди - это антивеликанское исчадие, - писал "Рекорд сенсаций". Раки и крабы - вот истинные выразители великанской демократии". "К великанской свободе, - утверждали "Горячие новости", - могут вести не люди, а раки и крабы".
      Президент Бурман был крайне встревожен положением в стране и, главное, падением своих шансов быть избранным на новый срок. Необходимо было немедленно принимать какие-то меры. Состоялось расширенное, а затем узкое совещание кабинета министров. Официальных сообщений опубликовано не было, что, впрочем, не помешало газетам передавать самые точные, подчас даже интимные подробности совещания. Много толков вызвали сведения о разногласиях, якобы возникших среди министров. "Горячие новости" видели их причину в том, что министр торговли отбил любовницу у министра финансов. Солидная "Честь" сообщала, что некоторые члены кабинета, видя неизбежность провала раков, переметнулись на сторону крабов. "Можно только приветствовать такую политическую мудрость и предусмотрительность", - с удовлетворением заключала "Честь". Газета "Руки по швам!", захлебываясь от восторга, рассказывала, что генерал Ванденкенроа сидел на заседании молчаливый и непроницаемый, как сфинкс. На предложение президента высказаться "величественный генерал" поднялся во весь свой могучий рост и громоподобным голосом сказал лишь два слова: "Гордиев узел!" При этом он столь выразительно разрубил воздух своей мощной дланью, что присутствующим все стало ясно без всяких пояснений.
      Сообщения об энергичном жесте генерала оказалось достаточно для того, чтобы акции компаний по производству вооружения (упавшие было, подобно всем остальным) вдруг снова подпрыгнули.
      Газеты сообщали также о мужественном поведении генерального прокурора Уолтера Брайфа, который выступал на заседании почти так же решительно и лаконично. "Довольно сентиментальничать!" - сказал он.
      Эта реплика очень подбодрила всех "королей", за исключением господина О'Квенти: он боялся, что слова генерального прокурора окажут неблагоприятное влияние на такую патриотическую отрасль промышленности, как производство слезоточивых бомб. Как бы в самом деле это демократическое сентиментальное оружие не было бы вытеснено более эффективным. Впрочем, как деловой человек О'Квенти поспешил внести в министерство внутренних дел проект замены слезоточивых газов отравляющими и наметил соответствующее переоборудование своих заводов.
      Новое "антисентиментальное" веяние сразу же уловили "Рыцари великанского духа", "Легионеры свободы", "Вольные тюремщики вредных мыслей", "Пророки великанской эры", "Золотые рубашки", "Стражи великанской девственности", "Великания прежде и превыше всего!", "Львы-вегетарианцы", "Средние люди сегодня", "Драконы XX века" и прочие многочисленные лиги и ордена, с числом членов от двух и больше. Отряды всех этих организаций, во главе со своими вождями, пророками, "чародеями", "циклопами", двинулись к редакции коммунистической газеты "Рабочий" с плакатами: "Довольно сентиментальничать с коммунистами!", "Коммунисты угрожают безопасности государства!", "Покончить с красной опасностью!".
      У здания редакции их ждал неприятный сюрприз: выстроившись в несколько рядов, перед зданием стояли рабочие. Воодушевляемые криками и приказами своих "вождей", "рыцари" попытались взять крепость лобовой атакой. Завязались горячие рукопашные схватки. "Рыцари" были оттеснены. Рабочие перешли в наступление, и ряды "рыцарей" дрогнули. Женщины и дети, свесившись из окон, неистово кричали: "Гоните докпуллеровских молодчиков! В шею докпуллеровцев!" Вдруг в одном из окон раздался пронзительный женский крик - из расстроенной толпы "рыцарей" послышалось несколько выстрелов. В тот же момент из переулка на улицу ворвались, гудя сиренами, полицейские автомобили. Рабочие бросились к зданию редакции. Полицейские, соскочив с машин, стреляли в спину бегущим. Оттесненные было "рыцари", "легионеры", "золоторубашечники", "вольные тюремщики" снова ринулись вперед.
      Отряд полицейских и их добровольных помощников ворвался в помещение редакции. Пока полицейские производили тщательный обыск в комнатах редакции, "рыцари" громили типографию.
      А на улице бой не ослабевал. Даже женщины оставили свои наблюдательные посты и, выбежав на улицу, с кулаками бросились на полицейских. Толпа настолько смешалась, что в ней уже невозможно было разобрать сражающиеся стороны. Полицейские вынуждены были прекратить стрельбу.
      Вскоре к ним подоспело подкрепление: на улицу, лязгая гусеницами, ворвались три танка. За ними следовали машины с пехотой.
      Через час рабочие были разогнаны. Санитарные машины подбирали убитых и раненых. Когда наконец улица опустела, по ней прошли автомобили-цистерны, смывая кровавые пятна с мостовой."
      Порядок" был восстановлен, но город оказался на военном положении. По обезлюдевшим улицам рабочих кварталов расхаживали вооруженные патрули. Неистово гудя, мчались полицейские автомобили и мотоциклеты. На перекрестках стояли танки и броневики. И все же полицейские настолько не чувствовали себя хозяевами положения, что командующий экспедиционным военно-полицейским корпусом потребовал подкрепления.
      На следующее утро "Рабочий" не смог выйти - типография была разгромлена, машины повреждены, бумага сожжена. Рабочие трудились всю ночь, стараясь привести типографию в порядок."
      Голос людей" возлагал ответственность за кровопролитие на министра внутренних дел и на начальника полиции, который, вместо того, чтобы обуздать бесчинствующих "рыцарей", приказал открыть стрельбу по безоружным рабочим. Двадцать пять рабочих было убито, около ста человек ранено. Газета писала, что военный министр генерал Ванденкенроа превысил свои полномочия, послав на помощь полиции танки.
      Остальные газеты, лишь вскользь упоминая о столкновении у редакции "Рабочего", обрушили на приученные ко всему головы своих читателей новую потрясающую сенсацию. Особенно красноречивы были заголовки в "Свободе":
      ЗАГОВОР КОММУНИСТОВ ПРОТИВ ГОСУДАРСТВА
      КОММУНИСТЫ ПЫТАЛИСЬ ПОХИТИТЬ ЛУЧИ ЧЬЮЗА ДЛЯ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ДЕРЖАВЫ
      НАЙДЕНА СВЕРХСЕКРЕТНАЯ КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ДИРЕКТИВА No...
      ОБНАРУЖЕН КОММУНИСТ, ПЫТАВШИЙСЯ ПОХИТИТЬ ЛУЧИ"
      Мы знали, мы предвидели, мы предупреждали! - кричала "Свобода". - Мы требовали, чтобы перестали наконец укрывать хитрых и ловких преступников, пытавшихся похитить лучи Чьюза. Наконец-то, хоть и с большим опозданием, наши нерадивые власти пошли туда, где с самого начала надо было искать преступников: в редакцию коммунистической газеты. Здесь-то в результате обыска, произведенного по предписанию генерального прокурора республики г. Уолтера Брайфа и в полном соответствии с конституционными гарантиями, был обнаружен следующий секретный документ:
      ДИРЕКТИВА No...
      КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ ВЕЛИКАНИИ
      Строго сверхсекретно
      Настоящим предписываем вам овладеть лучами, изобретенными профессором Чьюзом. Изобретение должно быть передано в военных целях Коммунистической державе, представитель которой не замедлит к вам явиться.
      В целях конспирации предписывается всю операцию замаскировать. К ученому следует явиться в качестве представителей крупных промышленников с предложением о заключении договора на эксплуатацию лучей. Есть основания полагать, что ученый охотнее согласится на это предложение, чем на предложение, исходящее от коммунистов. Кроме того, в случае неудачи, это отведет подозрение от нас и направит возбуждение общества против капиталистов Великании.
      Примите все меры предосторожности. Не останавливайтесь ни перед чем. В случае необходимости уничтожьте Чьюза.
      Председатель Тайного Мирового Коммунистического Центра
      (подпись неразборчива)".
      Далее заголовки кричали:
      ЗАМАСКИРОВАВШИЙСЯ ПРЕДСТАВИТЕЛЕМ ДОКПУЛЛЕРА НЕКИЙ МЕЛЛЕРТ ОКАЗАЛСЯ КОММУНИСТОМ!
      В его полевой сумке обнаружен коммунистический билет. Преступник - член коммунистической партии и одновременно красный агент. Настоящая его фамилия в интересах следствия сохраняется в тайне.
      Соседние колонки были посвящены Чьюзу:
      Старый ученый, как истинный великанец, героически встретил нападение иностранного агента-коммуниста. Под дулом пистолета он, безоружный, убил врага Великании и человечества. Он уничтожил свои приборы, чтобы они не попали к коммунистам. Генеральный прокурор республики г.Уолтер Брайф отдал распоряжение о немедленном освобождении проф. Чьюза. Герой-ученый возвратился в свою лабораторию.
      Мы говорили, мы предупреждали, мы поднимали свой голос в защиту проф. Чьюза, мы требовали его освобождения. Теперь "Свобода" рада поздравить замечательного ученого, которого наша газета так долго отстаивала от несправедливых нападок и от преступного недомыслия правительства.
      На следующей полосе сообщалось:
      ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПРОКУРОР г.УОЛТЕР БРАЙФ ОТДАЛ ПРИКАЗ О НЕМЕДЛЕННОМ АРЕСТЕ ГЛАВАРЕЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ
      КРАБЫ ВНОСЯТ ЗАКОН ОБ ОБЪЯВЛЕНИИ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ ВНЕ ЗАКОНА
      Далее следовало сенсационное разоблачение раков:
      В УКРЫТИИ КРАСНЫХ ЗАГОВОРЩИКОВ ПОВИННО ПРАВИТЕЛЬСТВО
      РАКИ РАСПЛАТЯТСЯ ЗА СВОИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
      РАКИ ПОТАКАЛИ КРАСНЫМ
      РАКИ ЗАКЛЮЧИЛИ В ТЮРЬМУ ЧЬЮЗА
      РАКИ ВЫЗВАЛИ ДЕПРЕССИЮ И БЕЗРАБОТИЦУ
      КРАБЫ ВЫДВИГАЮТ ЗАКОН ПРОТИВ КОММУНИСТОВ
      КРАБЫ СПАСУТ ОТЕЧЕСТВО
      ОТДАДИМ ГОЛОСА КРАБАМ!
      На новой полосе развертывалась бурная атака на "людей":
      ИМЕЮТ ЛИ ЛЮДИ ПРАВО НА СУЩЕСТВОВАНИЕ?
      НОВУЮ ПАРТИЮ ПОДДЕРЖИВАЮТ КОММУНИСТЫ
      НОВАЯ ПАРТИЯ ЗАПЯТНАЛА СЕБЯ СВЯЗЬЮ С КРАСНЫМИ ЗАГОВОРЩИКАМИ
      НАМ НУЖНЫ НЕ ЛЮДИ, А КРАБЫ
      ДОЛОЙ ЛЮДЕЙ - ДА ЗДРАВСТВУЮТ КРАБЫ!"
      Свобода" мастерски вскрыла и другую сторону дела.
      Коммунистическая держава готовится напасть на Великанию, - писала газета. - Кто может поверить миролюбивым заверениям Коммунистической державы после того, как ее представитель пытался похитить наше величайшее мирное изобретение, чтобы превратить его в ужасное истребительное оружие и обрушить на наши головы? Свободные великанцы, коммунисты хотят уничтожить вас лучами, изобретенными в вашей же стране! Какое коварство!
      Наша газета всегда высказывалась за то, чтобы "лучи жизни" были использованы только в мирных целях. Читатели помнят нашу последовательную борьбу за "лучи жизни", наши протесты против превращения их в оружие. Но теперь, перед лицом кровожадной Коммунистической державы, мы первые заявляем: лучи должны стать мощным оружием, которое защитит Великую Демократическую республику от коммунистического вторжения. Лучший вид обороны - нападение! Лучи должны стать собственностью государства. Мы уверены, что профессор Чьюз, который не поддался на обман коммунистов, а мужественно отстоял свое изобретение, поможет спасти Великанию от нападения Коммунистической страны. Великанцы! Перед лицом смертельной опасности забудьте свои случайные мелкие раздоры, объединяйтесь, спасайте Великанию от коммунистов внутренних и внешних!
      Солидные газеты "Время" и "Честь" были несколько умеренней по тону, но по содержанию не отставали от "Свободы". Что же касается "Горячих новостей" и "Рекорда сенсаций", то они требовали немедленного уничтожения Коммунистической державы.
      Неожиданный поворот дела вызвал бурное ликование среди "королей", а также среди "рыцарей" и прочих "драконов XX века". Акции военной, металлургической, химической промышленности резко поднялись. "Депрессия - уже пройденный этап", - объявило по радио общество экономических последователей. Ванденкенроа и Брайфа называли спасителями отечества. Шансы турмана окончательно пали. В кругах крабов заявляли о возможности выдвижения на пост президента кандидатуры "железного генерала", который умеет рубить гордиевы узлы. Господин Уолтер Брайф также обеспечил свое положение. "Довольно сентиментальничать!" повторяли за ним деловые люди, переходя от страха к крайней отваге. Господин О'Квенти срочно переоборудовал свои заводы.
      Но вдруг оказалось, что рабочие тоже не хотят "сентиментальничать". Весть о расстреле рабочих прокатилась по столице как сигнал тревоги. Повсюду на собраниях и митингах рабочие ораторы призывали к отпору. Из рук в руки передавались номера "Рабочего", выходившего теперь нелегально. Газета разъясняла, что под флагом борьбы с коммунизмом слуги монополистов, возглавляемые "величественной марионеткой" Ванденкенроа, начинают наступление против всего трудового люда. "Это они своим безрассудным хозяйничанием, писала газета, - довели страну до кризиса, а теперь не видят другого выхода из него, кроме войны. Вот почему генеральный прокурор Брайф не останавливается перед самой чудовищной провокацией. Она достаточно опровергается заявлением профессора Чьюза на собрании ученых о том, что его изобретение пытались похитить Докпуллер и Мак-Кенти. Именно монополистам оно нужно, чтобы ввергнуть мир в новую безумную войну, чтобы поддержать свою шатающуюся власть, чтобы обеспечить себе новые неслыханные прибыли. Вашу кровь, - кровь ваших детей докпуллеры готовятся превратить в свое золото. Долой поджигателей войны!"
      Волнение продолжало нарастать. Огромная демонстрация прошла по центральным улицам столицы. "Мы не позволим себя расстреливать!" - было написано на плакатах и транспарантах. "Долой поджигателей войны!", "Долой тех, кто отказывает нам в мясе, а нас превращает в пушечное мясо!", "Мы хотим не войны, а мира и пищи!", "Нам нужны лучи жизни, а не лучи смерти!"."
      Железный генерал", упоенный недавней победой, снова выслал в помощь полиции танки. Но на этот раз возмущенные демонстранты подожгли танки бутылками с горючей смесью. Среди рабочих снова были убитые и раненые.
      Чаша терпения рабочих переполнилась. Заводы, еще продолжавшие работать, и предприятия общественного обслуживания останавливались. Профессиональные союзы один за другим объявляли забастовку. Организовался центральный стачечный комитет. По его разрешению в городе продолжали действовать лишь водопровод и канализация. Метро, автобусы, грузовые автомобили, воздушные поезда прекратили движение. Столица приняла необычный вид. Люди заполнили не только тротуары, но и проезды улиц. Изредка сквозь толпу, неистово гудя, медленно пробирался грузовик с плакатом: "С разрешения стачечного комитета".
      Биржа ответила на события катастрофическим падением акций.
      Президент Бурман выступил по радио с речью, в которой призывал к спокойствию, к разумной уступчивости, взаимопониманию и подчинению своих мелких эгоистических интересов общим интересам Великании. Проникнувшись сознанием новой для себя миссии примирителя враждующих социальных сил, господин президент мобилизовал все свое красноречие. Перед мысленным взором его колыхалось море голов - у репродукторов и лес рук, приветствующих своего президента-примирителя. Он чувствовал, как его шансы снова повышаются...