Мне трудно сказать, кто нас обстрелял. Полиция не пользуется дробовиками… Может быть, фермеры мстили за своего, трудно сказать. Нам повезло, на берег мы выползли живыми. Ружейные выстрелы сюда не добивали, но мы пробирались ползком сквозь кустарник, нам пришлось проползти через болото, и мы чудом уцелели. Очевидно, из-за топи, охотников на этом берегу не было. Через два-три часа мы выбрались на пшеничное поле. Но и тут мы не посмели поднять головы. Пришлось немало колосьев подавить своим брюхом, но мы ползли.

Мы не знали, сколько прошло времени, но мы выползли к небольшому ранчо. Конечно, обессиленные, мы не рискнули заходить в дом. Рядом с ним стояло несколько сараев и амбар. В одну из этих лачуг мы и забрались. Через крохотное окошко был виден дом.

Мы нуждались в отдыхе. У меня распухло плечо и я не мог пошевелить левой рукой. В сарае была еда, пол был уставлен корзинами с яйцами, яблоками, сливами. Мы набили свои утробы до отказа. Помимо еды тут была солома, ящики, коробки. Чез не выдержал и заснул, я подполз к воротам и в щель наблюдал за домом. Около веранды стоял грузовик, набитый ящиками. В тот момент у нас не хватало ни сил, ни мужества для того, чтобы угнать эту тачку. Все, на что я был способен — это наблюдать.

Когда взошла луна, из дома вышел крепкий детина лет пятидесяти, смуглый, обросший, похожий на обезьяну. Его сопровождала девчушка лет шестнадцати. Он был очень нежен с ней. Фермер сел в машину и уехал, а девчонка вернулась в дом.

Не долго мне удалось продержаться, я и не заметил, как уснул. Проснулся я перед восходом солнца от яркого света фонаря. Ворота были распахнуты настежь. Я с трудом различил худенькую стройную фигурку девчушки, это остановило меня от опасного движения. За поясом у меня был пистолет с двумя патронами. Чез свой выбросил, он разрядил его при облаве на реке. Я обернулся назад. Чез сидел на соломе и тупо смотрел на хозяйку, не понимая, где он находится.

— Вы кто? — тихо спросила она.

Я боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть ее.

— Мы ничего плохо вам не сделаем. Нас преследует полиция, мы сейчас уйдем.

Девушка оказалась не из пугливых, она подошла ко мне, села на корточки и взглянула на мое плечо.

— Вы ранены?

— Картечь.

— Как бы не поучилось заражения крови. Сейчас принесу аптечку, инструменты и воду. Вы только не беспокойтесь, я уже работала сестрой милосердия.

Она взглянула на Чеза.

— А вам придется мне помочь. Подержите своего приятеля.

Вскоре она вернулась, и мы открыли филиал полевого госпиталя. Чезу и впрямь пришлось меня держать. Девчонка вытащила из плеча четыре свинцовые горошины, промыла рану и завязала ее.

Когда операция закончилась, солнце уже взошло.

— Кого вы провожали на машине? — спросил я.

— Отца. Он возит продукты для ночного кафе на Гранд Хейвен.

— На Мичиган?

— Да. У него хороший заказчик и он каждый вечер отвозит туда свежие яйца, кур и фрукты. Этим мы и живем.

— Нам туда и надо, — задумчиво протянул Чез.

— Я постараюсь вам помочь. Отцу о вас говорить нельзя. Вчера к нему приходили фермеры, они его звали на охоту. Убили старого Гринспека, и полиция утверждает, что бандиты где-то здесь. Отец отказался из-за того, что ему приходится уезжать по вечерам. Завтра… точнее сегодня вечером, он вновь должен ехать в город. Вы залезете в кузов, а я заложу вас ящиками и корзинами. Когда отец подъезжает к кафе, он идет оформлять бумаги, а к машине выходят грузчики. У вас несколько минут, чтобы выскочить из машины.

— Когда вернется ваш отец?

— К вечеру. Поужинает и опять уедет. День он проведет в городе, у него появилась там женщина. Хозяйством занимаюсь я. Вам нужно отдохнуть. Сюда, кроме меня, никто не заходит. А вечером я зайду за вами.

Девушка покормила нас и ушла. Мы вновь заснули.

Сквозь сон я почувствовал, что меня кто-то трогает. Я открыл глаза и увидел настороженное лицо Чеза. Он поднес палец к губам и кивнул мне на дверь. Я прислушался и услышал мужские голоса. Подобравшись к дверям, я взглянул в щель. Ничего хорошего я не увидел.

У дома стояли два патрульных «форда» дорожной полиции, трое парней в форме и двое в штатском. Они вели допрос нашей спасительницы.

Мы тут же перебрались в дальний угол, залезли на сеновал и закопались в сено.

Как я и думал, эти типы так просто не уехали. Заскрипели ворота сарая, послышался грохот ящиков, пару раз ткнули чем-то в сено, но вскоре все затихло. Мы пролежали в тишине еще какое-то время, затем выползли из укрытия.

Я подошел к окну и осторожно глянул в него. Машин уже не было. Около часа я вел наблюдение за домом, но так никого и не увидел. Мы решили, что копы забрали девчонку с собой. Пустой двор и мертвая тишина. Мы решили осмотреть дом. Когда мы вышли на середину двора, тогда они нас и накрыли. Один вышел из дома, другой из-за угла амбара. Они держали в руках пистолеты. Полицейские уехали, а эти в штатском остались.

— Я так и знал, что девчонка врет! — сказал толстяк, из-под шляпы которого лил пот.

День стоял жаркий и их можно понять, они были в костюмах при полной амуниции.

— Ну, что курчавые, нагулялись? — спросил коротышка от амбара. — Здесь вас и похороним.

— Пойдем за лопатой, дружок, — приказал толстяк, ткнув стволом пистолета в мою сторону.

— Так вы отстрел ведете? — спросил я. — А мне казалось, нас арестовать хотят!

— Кому вы нужны, придурки? Только камеру занимали и жратву переводили. Идем в сарай за лопатой, а ты, — он указал на Чеза, — руки за голову и садись на землю, где стоишь. Мэл, держи его на мушке. Шелохнется, стреляй.

Я направился к сараю. Толстяк сошел с крыльца и нагнал меня у дверей, в сарай мы вошли вместе.

— Как это вы догадались, что мы здесь? — спросил я, направляясь в угол, где лежали вилы и лопаты. Он шел следом, не отводя от меня пушку.

— Проще простого. Машину Гринспека мы нашли у перекрестка, а в ней пиджак с чужого плеча. Бензина не хватило. Куда деваться? А тут фермеры подсказали, что обстреляли вас в лодке и вы пристали к этому берегу. Значит, если болото не засосало, значит вы здесь. И девчонка двух слов связать не могла. Делай выводы!

— Умные вы ребята!

Я покопался в углу, разобрал лопаты и взялся за рукоятку вил.

— А этот что тут делает? — крикнул я, глядя на дверь.

Толстяк резко повернул голову назад, я вскинул вилы и сделал выпад. Два пера из четырех проткнули толстяку его жирную шею насквозь.

На мое счастье он не успел выстрелить и свалился на землю вместе с вилами. Я поднял его пистолет и выглянул из сарая.

Чез сидел под ярким солнцем в центре двора, положив руки на затылок. Его охранник наблюдал за ним из-за амбара и на собирался выходить из укрытия.

Если я задержусь, то вызову подозрение. Риск оценивался в жизнь Чеза, и я не имел права распоряжаться его жизнью. Обойти амбар с тыла — не минутное дело Я пошел на риск, решив не подвергать риску Чеза.

Вернувшись в сарай, я взял две лопаты, перекинул их через плечо, а пистолет зажал под мышкой так, чтобы легко мог его выхватить и вышел из сарая. Шел я спокойно, понурив голову, как каждый, кому предложили бы вырыть себе могилу. Я вышел в центр двора и, загородив собой Чеза, бросил на землю лопаты. В том месте, где стоял коротышка, его уже не оказалось. Его голос послышался у меня за спиной.

— Рано расслабился! Берите лопаты и вперед!

Он стоял в двух шагах от меня. Я нагнулся, широко расставив ноги, выхватил пистолет и сделал шесть выстрелов из-под ноги. Все шесть пуль попали в цель. Коротышка упал на землю замертво.

Мы с Чезом оттащили трупы за дальний сарай, вырыли могилу, но прежде чем скинуть их в яму, обыскали.

Джак положил на стол два значка агентов ФБР.

— Нас очень удивило то, что мы могли заинтересовать ФБР. Короче говоря, ребят мы похоронили и зашли в дом. Девчушка лежала на кровати связанная, с кляпом во рту. Не успели мы ее освободить, как услышали шум мотора. Пришлось выскочить из окна в сад. На наше счастье приехал ее отец. День клонился к вечеру, и пока он обедал, мы забрались в его грузовик, а молодая хозяйка заложила нас коробками и корзинками.

Поздно вечером мы уже находились у берега Мичигана. Вот и вся наша нелепая история.

— К сожалению, — сказала Тэй, — число охотников за нашими головами растет с каждым днем. По сведениям от капитана Эдварда Чинара из Главного управления криминальной полиции Чикаго руководство по уничтожению нашего синдиката передано в руки ФБР. К розыску подключены подразделения следственного отдела окружной прокуратуры, а также детективы страховых компаний и одно из крупнейших частных агентств под руководством мистера Паркера. Возможно, что-то мы сможем изменить в балансе сил. Тонн проявил себя великолепным дипломатом в деле с банкирами Индианы. Мне кажется, что он сумеет договориться и с мистером Паркером. На данный момент Тони изучает досье на это агентство. Но, отрубив одну голову Гидры, у нас нет гарантий, что не вырастет новая. Боюсь, что Чарли Доккер тоже возьмется за нас всерьез и пошлет в бой достойных борцов.

— Навряд ли! — возразил Феннер. — Чарли не пойдет войной на наш синдикат. Посланные им агенты, — это не инициатива Чарли. Он не идиот и никогда не послал бы трех недоумков на такую операцию. Я могу догадаться, как эта операция готовилась. Могу заверить всех, что не будь меня, Чарли охотно пошел бы на сотрудничество с вами, и он смог бы сделать из каждого доллара два. Но он никогда не поступится своим самолюбием и гордостью. Он не простил и никогда не сможет простить меня, но если он предпримет какие-то меры, то они будут касаться только меня и будут проработаны детально. Могу к этому добавить, что я не уверен в поражении Чарли. Он может меня достать, но я знаю об этом давно, и меня это уже не пугает. Крис сумел меня отвлечь! Я не боюсь смерти так, как боялся еще два месяца назад. Я не боюсь Чарли. Если у нас состоится поединок и он выиграет, то значит в этом мой рок! Но я уже устал дрожать и прятаться по углам. Я еще никогда не чувствовал себя таким свободным, как теперь. Мы диктуем правила игры, и законники всего Северо-востока страны пляшут под нашу дудку! Ради этого я готов не дожить до старости, а умереть в момент бреющего полета. Я сам выбрал свой жребий и никаких претензий ни к кому у меня нет!

Тони Грэйс допил свое шампанское и, поставив бокал, сказал:

— Мы все здесь добровольцы. Не всегда бывает все гладко. Что касается братьев, то я бы их не простил. Я, как никто другой, знаю, что значит дезертирство, но у нас не армия. У нас ударный механизм. Мы одно целое. Кулак! Но убери несколько пальцев и что от него останется?! И Джак, и Чез поняли, что они стоят без нас, и мы все поняли, что стоим по отдельности. Крис попал в камеру смертников! Это ли не урок для нас?!

Кейси был краток.

— Крис уже сказал, что в честь его освобождения объявляется всеобщая амнистия. Все мы не безгрешны. Что-то получается, что-то нет. Мы оставляем при себе накопленный опыт, остальное начинаем с чистого листа бумаги.

— Согласен! — воскликнул Чико. — Только нужно закупить много чистой бумаги. Я буду вести нашу летопись, и она будет многотомной.

— Чико — наш мирный талисман, — сказал Крис. — Все встало на свои места. Точно подмечено, Тони, мы ударный механизм. С завтрашнего утра отрабатываем новую операцию. У меня есть отличная идея.

— Сколько под нее потребуется мешков, — спросил Феннер.

— Много. С завтрашнего дня начинаем работать, а сейчас пора поспать. Второй час ночи.

Торжественная часть была закончена. Усталые, но довольные, все разбредались по своим комнатам.

Тони Грэйс вышел на веранду и закурил. К нему присоединился Чико. Многие уже успели заметить, что паренек прилип к Грэйсу и все время вьется возле него. Очевидно, это был единственный человек в команде Дэйтлона, от которого исходил дух отцовства. Он излучал то тепло, которого так не хватало юноше.

— Ты сегодня герой, Чико!

— Крис преувеличивает.

— Не скромничай. Ты и меня вытащил из лужи, когда сюда заявились копы.

— Ты имеешь в виду мазут?

— Ну да. Так измазал мою физиономию, что мать родная не узнала бы. И люк умудрился закрыть вовремя.

— Оставь немного на завтра, а то все пироги в один день. Брюхо лопнет.

— Ладно. Держи последний.

Грэйс достал из кармана золотые часы на длинной цепочке, нажал кнопку, крышка открылась и они услышали мелодию старого вальса.

У Чико загорелись глаза. Такого чуда ему еще не приходилось видеть в свои семнадцать лет.

— Эти часы принадлежали моему делу, он прошел с ними всю гражданскую войну и уцелел. Они приносят счастье тому, кто их носит. Однажды я попытался расстаться с ними, но Крис вернул мне их. Теперь я хочу подарить их тебе. Пока они с тобой, можешь ничего не бояться. Пусть стрелки этих часов отсчитывают твое время, и пусть твое сердце стучит столько же, сколько будут ходить эти часы.

Мальчишка принял часы и смотрел на них, слушая музыку. Тони заметил, как на стекло циферблата упала слеза. Он потрепал парня по волосам и ушел с веранды.

В комнату Криса и Тэй был приглашен Слим. Скидывая пиджак и распуская узел галстука, Дэйтлон продолжал отдавать распоряжения.

— Ты стал крупным журналистом, Слим. Это очень похвально. То, что ты делаешь, во время войны называется контрразведкой. Я восторгаюсь тем, как ты организовал эту работу, не имея в своем штате ни одного сотрудника.

— У меня есть один стоящий парень на примете. Правда ему уже семьдесят, но он стоит сотни таких, как я.

— Так в чем проблема?

— Он дорого стоит.

— Сколько?

— Думаю, что пятьдесят тысяч в месяц.

— Шестьсот в год. Это нам под силу. Наши жизни стоят дороже. А ты не переоцениваешь его?

— Нет. Я бы дал ему больше.

— Хорошо. Решай этот вопрос по своему усмотрению. Я согласен на любое твое решение. Теперь выслушай мою просьбу. На завтра у меня назначена встреча в Форт-Гуроне с Рэймондом Кафри. Этот человек имеет своих боевиков, и он мне нужен для определенной работы. Ты сам понимаешь, что мы должны обсудить наши планы и я, к сожалению, не смогу отлучиться из дома. Я хочу, чтобы ты встретился с Кафри. Пусть он назначит любой удобный ему день. Ему можно доверять, я его проверил в деле. Пусть извинит меня. Он знает о тебе, так что можешь идти смело. Его прикрывают в кабаке «Звездный дождь».

— Я понял, Крис.

— Спасибо, Слим.

Когда Слим вышел, Тэй сказала:

— Ты слышал? Он впервые назвал тебя по имени.

— Да? А я не обратил внимания.

— Не притворяйся, ты все замечаешь. Слим почувствовал свою значимость и необходимость. Он посмел отбросить унизительное «босс» и говорить с тобой на равных.

— Я очень этому рад. Он стоящий парень.

— Конечно. На мой взгляд лучше всех.

— Мы не можем позволить себе слабость иметь любимчиков. Кулак состоит из всех пальцев, а не из одного. Каждый палец на моей руке мне дорог.

Он подошел к Тэй и обнял ее.

— Еще секундочку, милый. Я не закончила с некоторыми мелочами.

— В мое отсутствие дом превратился в учреждение, где не осталось места для личной жизни.

— Не преувеличивай. Я сейчас вернусь.

Тэй вышла из комнаты и через накуренную гостиную прошла на веранду. Слим сидел на ступенях и смотрел на звезды.

— Кто сейчас на дежурстве?

— Джо. Вы что-то хотели сказать?

— Ты стал слишком догадливым.

— Я видел ваше лицо, когда Крис произнес имя Рэймонда Кафри.

— Да. Этот человек принесет нам несчастье и тебе не стоит с ним встречаться.

— Он опасен?

— Думаю, что с Кафри что-то может случиться.

— Хорошо. Вы правы, мисс Тэй. Я доверяю вашему холодному рассудку, дополняющему горячность хозяина. У меня будет повод показать Майклу Кэрру, что я тоже кое-что стою.

— Не перегни палку. Этот репортер на ходу подметки режет.

— Я думаю, ему следует преподать урок.

— И не забудь о старикашке. Хоть тебе и даны права распоряжаться казной, держись в рамках.

— Я умею быть экономным.

Тэй вернулась в гостиную и прошла к телефону. Второй раз она беспокоила своего абонента поздно ночью. Но в первый раз братья об этом не догадывались, а в этот раз Джак сидел на ступенях лестницы, ведущей на второй этаж. У Чеза сильно болела голова, и Джак решил покурить в коридоре.

Телефон находится под лестницей, Тэй не подозревала, что над ее головой кто-то есть. Она была обеспокоена и нетерпелива.

Когда Джак услышал слова "нужны охотники… ", он понял, откуда на их с Чезом головы свалилось столько бед сразу.