13

Вниз по глотке дракона – примерно так мог бы сказать Халвар. Потолок опускался, стены сближались, тьма стала почти кромешной. Только слабое красное сияние выходило из глубин дракона и освещало наш путь.

Огненное сияние, которое наводило на мысли о крови.

Страх прошел. Постоянное движение позволяло отвлечься, думать о чем-то другом, но полностью уничтожить его я не мог. Страх ждал, пока я о нем вспомню, чтобы снова вырваться на свободу.

Горло перешло в живот – мы оставили позади узкую глотку и вошли в большую пещеру. И застыли, крепче сжав рукояти мечей.

– В аиды, что это?

Дел покачала головой.

– Я думал, ты разбираешься в Северной магии.

– Я знаю о ней кое-что… но в ней я не разбираюсь. Я не знаю, что это.

«Это» было завесой из пламени. Кровавого пламени, которое тянулось от пола до потолка через всю пещеру. Там на Юге вешают кусок ткани, чтобы разделить одну большую комнату на две поменьше. Непрозрачный, слегка вздрагивающий, занавес мерцал в полутьме. Искры загорались и умирали, пульсируя на пламени.

Но пламя было холодным. Приблизившись, мы не почувствовали тепла.

Во мне проснулись подозрения.

– Знаешь, – легко сказал я, – это напоминает мне… это мне очень напоминает… свет Бор… твоего меча, – я вовремя спохватился.

Дел посмотрела на меня с прищуром – промах мне не простили.

– Я не думаю, что это тоже самое.

– Почему? Ты же сама говорила, что не знаешь, что это. Так почему не предположить, что это та же сила…

– Но не из того же источника, – Дел подошла поближе. Красный свет прилипал к ее клинку, изменяя его цвет. Жемчужно-розовая яватма стала янтарно-бронзовой.

Я посмотрел на собственный меч – он не выказывал никакого желания принимать определенный цвет. Я к этому уже привык. Я повидал множество яватм, и каждая светилась по-своему, но моя всегда сияла серебром, как и все меча, за исключением тех, что были рождены Северной магией.

И вдруг я подумал – а может моя яватма не напилась крови? Может я так и не напоил ее?

Хотя с другой стороны, слишком многое говорило за то, что это случилось. Яватма смело проявляла свою силу, даже гончие знали о ней.

Дел хмуро смотрела на занавес.

– Может это что-то вроде охраны? Чтобы задержать людей?

– Но зачем? Что там прятать? Зачем здесь охрана?

Дел вдруг улыбнулась.

– Из-за Чоса Деи, – ответила она. – Это тюрьма злого волшебника.

– А-а, ну конечно. Совсем из головы вылетело, – я прищурился, рассматривая сияющий занавес, и осмотрелся, выискивая какой-нибудь проход.

– Ну вряд ли эту штуку можно как-то обойти… через какой-нибудь тоннель.

Дел только пожала плечами. Как и я, она осматривала пещеру.

Я услышал ропот дракона, обернулся и увидел, что занавес задрожал. Сияние усилилось, а занавес распахнулся. Вырвался горячий дым.

Мы с Дел успели увернуться. Пламя, или что там это было, метнулось к нам, занавес закачался от ветра, потом расползся от рева и дым вырвался из пещеры в тоннель за нашими спинами.

Вонь была такая, что я упал на колени. Я забыл все о горящих занавесах и проходах и сконцентрировался только на дыхании, чтобы мой желудок не выскочил через горло. Дел, наполовину скрытой дымом, судя по звукам было не легче. Она приглушенно шипела, давилась и ругалась на своем ломаном Северном языке. Я поддержал ее на Южном, подмешав несколько выражений на языке Пустыни.

И тут же пожалел об этом. Выругавшись, мне пришлось снова вздохнуть.

– Боги… – выплюнул я. – Этого достаточно, чтобы уложить человека в постель.

– Уголь, – решительно сказала Дел. – Теперь я вспомнила, это запах угля… и что-то еще, что-то напоминающее…

– …гниющее мясо, я тебе об этом уже говорил.

Когда дым улетучился, занавес снова сомкнулся. Дракон заснул или просто задержал дыхание. Я поднялся, пожалел, что нет акиви, чтобы смыть вонючий привкус с языка, поправил мою – теперь омерзительно воняющую – тунику. В одной руке я сжимал меч.

– А что такое уголь?

Дел поднялась, стряхнула грязные крупинки со своей уже не белой одежды и покосилась на занавес.

– Уголь, – повторила она, – это топливо. Он похож на камень, но горит. Мы жили в низинах, где много деревьев, и я только раз видела уголь. Им пользуются в Высокогорьях, там деревья не растут.

– Ну если он так воняет, по-моему лучше замерзнуть.

– Я же говорю, это не только уголь…

Занавес ненадолго распахнулся и выпустил очередную порцию. Ветер с дымом пронеслись через пещеру к тоннелю в глотке дракона. Я выругался, яростно разгоняя дым перед глазами и пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в прорехах пламени.

И от изумления судорожно глотнул вонючую смесь.

– Аиды, я видел людей!

Дел резко посмотрела на меня. Никаких вопросов не требовалось.

– Я видел, – настаивал я, – через занавес… Клянусь, я видел людей. По-моему мужчин. Они чем-то занимались у костра… у настоящего костра, баска… не этого магического занавеса, – я шагнул к «пламени», внимательно разглядывая его. – Когда через него проходит дым, он становится тоньше. Ты сама увидишь, нужно только подождать…

– …а потом войти, – брови Дел выгнулись. – Ты уверен, что это разумно?

– Конечно не уверен. Я не умею предсказывать будущее, баска. Как, в аиды, ты предлагаешь мне узнать, что разумно, а что нет? Но Халвар говорил, что другого входа в дракона нет. У нас есть два магических меча и делать нам больше нечего. Давай покончим с этим, пока мы не задохнулись от вони.

– Я не совсем уверена…

Я остановил ее жестом.

– Слышишь? Рокот… в любой момент занавес может распахнуться… просто используй свою яватму, Дел. Разве она не для этого?

– Это не круг, Тигр… Ты не знаешь…

– Заткнись и используй меч… Дел… давай!

Я коснулся кончиком клинка занавеса холодного пламени, когда пламя стало тоньше и разорвалось, и осторожно пронзил, не зная, какой ответ ожидать. Клинок прошел легко, словно занавес был из воздуха, окрашенного холодного воздуха, который заставили изображать пламя.

Я вонзил меч поглубже и медленно пошел вперед. Почувствовал покалывание в пальцах и руках, потом оно поднялось, обхватив предплечья. Я шагнул в пламя, прикрыл рот и нос от вони, ощутил как занавес скользнул по коже.

Ощущение было странным, но не угрожающим. Я осторожно двигался вперед, чувствуя как приглушаются звуки, гаснет свет. Все стало красным.

– Ты идешь? – неясно бросил я, стараясь не дышать.

Ее голос звучал не лучше.

– Да, Тигр. Иду, – раздраженно сообщила она. Дел говорила так, словно знала, что мы делаем что-то неправильно и считала меня дураком.

Словно она ублажала меня, а в этом она никогда не была сильна. Я хотел ответить, но сил на ответ не было.

Почти прошел… почти. Оно почувствовало, что я вошел.

– Тигр… подожди!

– …аиды…

– Дел!

Дракон поглотил меня.

14

Они снова избили меня. Я чувствовал это каждой косточкой.

Я лежал лицом вниз на камне, раскинув руки и ноги. Холодный, твердый камень, вонзающийся в плоть. Он царапал щеку и лоб, врезался в бедро.

Они снова избили меня, как когда-то Салсет.

Я дернулся, втянул воздух, захлебнулся и сглотнул кислый комок в горле. Я лежал очень тихо, чтобы успокоить мой несчастный живот, не давать ему повода возмутиться.

Аиды, но как же больно.

Я прислушался к тишине. Вокруг темно, слышно только чье-то неровное дыхание. Я задержал дыхание – звук исчез. Снова начал дышать и расслабился.

Я осторожно попытался пошевелиться. Мышцы свело, дернулась нога, потом рука, подо мной заскрипел металл. Звон железных оков.

Они снова заковали меня.

Я судорожно рванулся с пола, ударился головой о низкий потолок, застыл, неуклюже опираясь на руки и ноги, потом вжался в стену спиной и неловко сполз по ней, опустившись на камень грудой плоти и костей. Сильно-сильно зажмурился. Я сидел, прерывисто дыша и пытаясь отыскать Песчаного Тигра и остатки его силы воли.

Хотя бы остатки. Они позволили бы мне справиться со страхом, снова загнать его вглубь, хотя бы ненадолго. Чтобы в это время открыть глаза. Первое, что я увидел, это меч на камне: тусклое сияние в тусклом свете.

Меч?

Я тупо уставился на него, потом потянулся к рукояти, зацепил и со скрежетом подтащил к себе. Я неуклюже сел на неровный камень и сжал рукоять обеими руками.

Это был не Разящий.

Не Разящий?

А почему мне оставили меч, если я в шахте Аладара?

Клинок заблестел. Перед глазами все расплывалось. Я тряхнул головой и тут же пожалел об этом – от резкого движения уши наполнил звон.

Аиды, как же больно.

Я прислонился к стене, вытер пот со лба, откинул с глаз влажные волосы. Давно не стриженная борода цеплялась за шерстяную ткань. На мне была шерстяная туника – рабам не дают одежду.

Скалы вокруг меня ждали с безмерным благодушием. Слабый красный свет обмывал стены сиянием и поливал клинок кровью.

Я пошевелился, задержал дыхание и очень осторожно уселся поудобнее. Болели даже уши, наполненные сварливым звоном. Я вдыхал резкий, тошнотворный запах и чувствовал, что от меня пахнет не лучше – страхом и напряжением. Не мешало бы мне помыться. И хорошо бы выбраться отсюда.

Из глубин тоннеля донесся вой.

Я не в шахте Аладара.

Тогда где я… аиды.

Теперь я знаю.

Когти скрежетали по камням. Тяжелое дыхание разносилось по всему тоннелю.

Что-то мне здесь совсем не нравилось.

Завывания неслись в пустоте.

Аиды… где Дел?

Конечно у Аладара… нет, нет, ты не в шахте Аладара, ты даже не на Юге. Ты в драконе, и гончие могут появиться в любую минуту.

Звуки приближались. Я слышал клацанье зубов и рычание.

Определи, с какой стороны они идут, и беги от них.

Я не мог выпрямиться во весь рост, тоннель был низкий. Я бежал согнувшись, сжимая Северный меч и стараясь не споткнуться о сталь. Меч был слишком длинным, чтобы отбиваться им в узком тоннеле. Острие скрежетало о камни. Если я пытался приподнять его, дело кончалось тем, что я ударялся локтем. Приходилось двигаться очень осторожно.

Трудно быть осторожным когда бежишь, спасая свою жизнь. Осторожность может тебя погубить.

Делила, где же ты?

Ты же не позволишь ей снова умереть.

Вой прорезал полумрак. Я не смог разобраться, откуда он шел.

Я ударился головой, прикусил губу, сплюнул кровь и выругался. Почувствовал покалывание в шее, удар страха в живот и врезался в тупик, добравшись до конца тоннеля.

Аиды, как же мне выбраться отсюда? Здесь совсем как в шахте Аладара…

Но о шахте я забыл быстро. Я почувствовал запах гончих.

Конец тоннеля.

Но не конец мира. Тоннель кончался пещерой как раз достаточно большой, чтобы стоять выпрямившись, достаточно широкой для меча. Я встал в стойку, проклиная занывшую рану.

Я не входил в круг после танца с Дел. После того проклятого боя я даже ни разу всерьез не тренировался. Выражение «быть в форме» давно уже ко мне не относилось.

Но раньше бывало и хуже.

Конечно тогда я был моложе…

Гончая ворвалась в пещеру через узкий проход.

Вернее попыталась прорваться. Я отсек ей голову одним ударом.

Схватка с кровожадными хищниками в небольшой пещере имеет свои плюсы. Случись это на открытом солнечном пространстве, я бы потерял все преимущества, потому что каждый раз, когда я убивал гончую, тело падало на пол, передо мной образовывалась куча, закрывавшая вход, и у меня появлялось время, чтобы перевести дыхание, чтобы сэкономить мои убывающие силы.

Изнемогающая от жажды яватма хотела крови.

В конце концов атака прекратилась. Не дождавшись очередного хищника, я опустил меч и понял, что гончих больше нет. По крайней мере в тоннеле. Остальные были где-то в другом месте.

Чуть выровняв дыхание, я глубоко вздохнул, надеясь разогнать туман в голове. Перед глазами плясали искры. Я наклонился, упираясь ладонями в согнутые колени, и начал старательно выравнивать дыхание. Кровь гончих стекала с моих ботинок.

Когда я смог, я выпрямился, осторожно прогнул поясницу, стараясь расслабить мышцы, пытаясь растянуть выпуклый шрам, который грозил снова разойтись от напряжения.

Странное эхо звучало в тоннеле.

Я снова встал в стойку, поморщившись от боли, с яватмой наготове. Передо мной возвышалось заграждение из окровавленных тел. Через проломы и трещины в стенах изгибающихся каменных тоннелей я услышал далекие голоса.

– …сколько я ждал?

Ответил мягкий голос Дел:

– Шестьсот сорок два года.

Молчание, а потом с удивлением:

– Откуда ты знаешь?

– О тебе ходит много историй, Чоса.

Чоса? Чоса Деи? Но он только легенда. Создание из сказок.

– Что еще говорят обо мне?

– Что ты честолюбивый и мстительный.

Ну баска, нашла что сказать.

– А что говорят о тебе?

– Что я похожа на тебя.

Я услышал смешок.

– Но я не женщина, а ты не мужчина, так?

– Я танцор меча, – спокойно ответила она, – и певец меча. Я училась в Стаал-Уста, Чоса… Ты конечно знаешь Стаал-Уста?

– О да, знаю. Конечно знаю. Я многое знаю, так? Я знаю Стаал-Уста, я знаю яватмы, я знаю много чего, так? Я хорошо знаю кто ты. Именно тебя я ждал. Ты мне просто необходима, ты и твоя яватма. Я ждал вас столько лет…

Мой выход, подумал я. Но дорогу закрывали тела гончих.

Я торопливо обтер клинок о мою грязную тунику и положил меч у входа. Не обращая внимания на слизь и вонючую кровь, я хватал и оттаскивал тела, сваливая их одно на другое. Не все они были целыми, куски я отбрасывал в сторону. Я разгреб завал, схватил меч и побежал.

Вот только мне не повезло. В тот момент, когда я перебрался через гончих, голоса растворились в тоннелях и пещерах. Я застыл, чуть согнувшись, чтобы не удариться головой, и прислушался. Тишина. Слышно только мое хриплое дыхание. Ни голоса Дел, ни Чоса Деи.

Но Дел НЕ МОГЛА разговаривать с Чоса Деи.

Я выругался и пошел вперед, проклиная узкий тоннель. Проклиная себя за свой рост. Мечтая обладать силой, способной разнести эту гору на куски и Чоса вместе с ней. Чоса и его гончих.

– …и мне пришлось добыть свисток, так? Мне необходима была его охрана. Мне нужна ВСЯ магия. Этим я и занимаюсь: собираю ее. Магии должно быть много, конечно много, так? А иначе в ней нет смысла. Иначе цели не добиться, так? Магия ничего не стоит, если ее мало.

Я застыл, тяжело дыша, но Дел ничего не ответила, или ее ответ затерялся в лабиринте драконьих внутренностей. Я втянул побольше воздуха и снова побежал. Ботинки со стуком опускались на каменный пол.

– …были средством, не более. Я никогда не пылал страстью к животным, я не сторонник домашних любимцев, но мне нужно было с чего-то начать, так что я придал вид… гончей, ты кажется сказала? Ну значит гончей. Сильной и преданной собаки, готовой умереть по моему приказу. Конечно это было только началом, собирать яватмы тяжело и мне пришлось достать другого человека, а тот, в свою очередь, принес мне еще одного, тоже жителя деревеньки недалеко отсюда, так? А когда я набрал их достаточно, я послал их за яватмами.

Я выбрал левый проход – потолок там был повыше. Я бежал.

Аиды, аиды, баска, в какую же историю ты попала?

Голос жужжал где-то сбоку.

– …нет-нет, не создать. Лучше сказать «переделать». Создать легко. Я переделываю, так? Это только мой дар, магия Чоса Деи. Я беру то, что уже создано и выжимаю его силы. Я очень тщательно переделываю его, а потом изменяю форму так, как это нужно мне.

Я остановился, когда голос затих, растворившись у меня за спиной, словно свечу унесли за поворот тоннеля. Я завертелся на месте. Кончик клинка царапал стену. Позади меня ничего не было, ничего, кроме пустоты.

Ой баска, баска.

Голос загремел так, что эхо унеслось далеко вниз по тоннелю.

– …знаешь, что ты? Ты знаешь, что ты такое?

Я прислушивался на бегу, но ответа Дел не услышал.

– …думаешь тебе лучше не принимать знание? Ты боишься признать правду, так? Я чувствую этот меч по запаху, я ощущаю его вкус… всего меча. Его от меня не спрятать, не помогут ни ножны, ни песня. Ты его не спасешь. Я могу использовать твою песню, переделать то, что ты создашь.

Наконец-то я услышал голос Дел.

– Зачем?

Голос у волшебника был мягким:

– Чтобы переделать охрану, чтобы переделать мою тюрьму, – тон неожиданно изменился – Чоса Деи разозлился. – Чтобы переделать моего брата, который засадил меня сюда!

Тоннель снова разветвлялся. Я прошел развилку, остановился. Впереди была еще одна развилка. Дракон был полон тоннелей и Чоса говорил в каждом.

Ой бака, баска. Как же, в аиды, мне тебя найти?

15

Мои колени ударились о камень, клинок зазвенел. Я понял, что падаю. За моей спиной зарычала гончая.

Я сумел вскочить, схватить оружие, обернуться и проткнуть гончую в прыжке. Потом освободил клинок и снова ударил, когда появилась вторая, вылетевшая из красных теней. Позади нее уже была третья.

Кровь полилась ручьем, когда я с размаху пробил грудную клетку и позвоночник, разрубая третью гончую пополам. Я вонзал меч с наслаждением, чувствуя опьянение победы.

Пока не вспомнил слова Чоса, что эти твари когда-то были жителями деревни Ясаа-Ден и танцорами мечей из Стаал-Уста.

Я растерялся. На секунду, только на секунду рукоять скользнула в моей руке, а потом я вдохнул знакомый запах, почувствовал как кровь коркой запекается на моей лице и понял, что если бы промедлил еще немного, эти переделанные люди убили бы меня.

Чоса Деи заполучил Дел. Я ему больше не был нужен, ему уже не нужен был и мой меч. Он получил то, что хотел, то, в чем нуждался, чтобы освободиться из тюрьмы, чтобы найти своего брата и переделать Шака Обре, у которого хватило здравого смысла запрятать Чоса в горах, где он никому и ничему не мог причинить вреда.

И так продолжалось шестьсот сорок два года.

Вернее шестьсот сорок один. Последние шесть месяцев или около того Чоса Деи нашел себе занятие.

А где, мимолетно подумалось мне, сейчас Шака Обре?

Голо Чоса донесся до меня сквозь проломы.

– …и женщина сильнее, да. Требования женщины жестче, у женщины сильнее воля. Женщина, когда она того хочет, более преданна, гораздо более решительна, так? Более сосредоточена на своей цели.

Я едва узнал голос Дел.

– Кое-кто сказал бы более одержима.

– Но… да, конечно! Одержимость необходима, без одержимости нельзя. Одержимость правит, а сострадание вредит, – я услышал смех Чоса. – Теперь я понимаю. Теперь я осознал. Не просто яватма, не просто кровный клинок, не просто оружие танцора меча. Это твоя душа, это вторая ты…

– Нет! – выкрикнула Дел. – Я не просто меч, не просто оружие. В жизни меня ведет не только жажда мести…

Чоса не скрыл удивления.

– А что же может быть сильнее жажды мести, если она так далеко завела тебя? Она сформировала тебя, создала тебя…

– Я сама себя создала. Я создала яватму, а не она меня.

– Она переделала тебя, – поправил Чоса. – С ней ты ведь изменилась, так? Ты стала такой, какой должна была стать, чтобы отомстить. Жажда мести могущественна, – голос волшебника неуловимо изменился. – Назови мне имя твоего меча.

Вот чем Дел никогда не грешила, так это глупостью.

– Чоса Деи, – не задумываясь, ответила она. – Теперь переделывай себя.

Голоса снова затихли. Дел и Чоса пропали.

Аиды, баска… ну крикни что-нибудь, ну дай мне хоть крошечный след.

Голос Чоса зазвучал совсем рядом – снова шутка тоннелей.

– Ты назовешь мне имя, так? Пока у тебя еще две руки и две ноги. Пока у тебя еще две груди…

Я сообщил ему все, что о нем думал, но очень тихо.

Только хриплое дыхание и стук моих ботинок. Я бежал по тоннелю.

Развилка, развилка, развилка. Но свет становился все ярче, а запах все отвратительнее, и угрозы Чоса Деи все жестче. Я слышал скулеж и рычание гончих, хрипы кузнечных мехов…

Мехов?

Свет врывавшийся в тоннель через трещину в стене отразился от моего клинка. Я остановился, обругал уставшие мышцы и протянул руку к трещине. Оттуда шел теплый воздух, дым и красноватый свет.

Я распластался по стене, прижав лицо к трещине. Свет, огонь и дым – от всего этого глаза начали слезиться. Слезы потекли по лицу.

Я выругался и прищурился, пытаясь разглядеть подробности.

И увидел людей, которые поддерживали огонь. Поддерживали огонь в горне. Кузнецом был Чоса Деи.

Камень впился мне в лоб, когда я метнулся ближе, не веря своим глазам. Я решил, что брежу, но картина не исчезала: у Чоса Деи был горн, люди занимались кузнечными мехами. Он крал яватмы и искал яватму Дел, чтобы прорваться сквозь охрану, поставленную Шака Обре.

У Чоса Деи был не просто горн, у него был тигель. Он расплавлял яватмы, переделывал их, чтобы извлечь скрытую в них магическую силу и использовать эту силу для собственных нужд.

А теперь ему нужна была Бореал, ему нужна была баньши-буря и вся необузданная магия Севера, чтобы разбить свои оковы, разрушить гору, чтобы дракон снова мог взлететь…

Я снова услышал голос Чоса.

– …когда-то был могущественным. Все может вернуться, но для этого мне нужно много магии. Я должен возродиться, изгнать слабость, так? Обрести прежние силы, чтобы переделать моего брата.

Ответ Дел затерялся в реве новорожденного пламени, созданного мехами. Я увидел, как оно взметнулось и опало, как прошло через занавес, перед которым когда-то стояли мы с Дел, и наконец понял, где нахожусь.

Мне нужно было просто найти выход из тоннелей в дальнюю часть зала у занавеса, а там я…

Что я там сделаю?

Аиды, не знаю. Отрежу Чоса Деи то, что на Северном языке Дел называла гехетти – если у волшебников они есть – и преподнесу их Дел как трофей.

Если к тому времени она еще будет жива, чтобы их получить.

Если ее не разрежут на куски.

Держись, Делила, Песчаный Тигр уже близ…

Гончие взвыли.

Голос Чоса Деи перекрыл их вой.

– …можно использовать любую песню. Я могу переделать любой меч. Давай попробуем, так?

Ты не позволишь ей снова умереть.

Я бегу. Спотыкаюсь, ругаюсь, кашляю от дыма, щурюсь от света… Свет… Аиды, пол тоннеля провалился, сквозь трещины был виден зал за охранным занавесом Шака Обре.

Я упал на пол тоннеля и заглянул в одну их трещин. Задержал дыхание, чтобы не вдыхать вонь и дым, но из глаз потекли слезы. Я моргнул и картина прояснилась. За момент до того, как снова навернулись слезы, я заметил блеск яватмы Дел, увидел сжимавшийся круг зверей.

И Чоса Деи подо мной.

Если бы я мог уронить меч точно острием вниз, я бы расколол его голову как дыню.

Но я мог и промахнуться, а он бы получил еще одну яватму.

Трудно сказать что-то о человеке если видишь только его макушку и плечи. Глаза могут рассказать многое, так же как и выражение лица, поза. Ничего этого я не видел. Только темные волосы и плечи, окутанные темной тканью.

Но я ясно видел Дел.

Гончие окружили ее. Она не двигалась, стоя в круге как каменное изваяние. В ее руках была Бореал – тонкая черная линия. Сияние горна освещало сталь, отблеск занавеса окрашивал ее в цвет крови.

Дел могла изменить цвет. Ей стоило только запеть…

Но Чоса Деи мог использовать ее песню, и это лишало Дел оружия.

Но Чоса Деи ничего не знал обо мне.

Аиды, что же мне делать?

Чоса Деи заговорил:

– Показать тебе, как я переделываю человека? Как я превращаю его в зверя?

Дел ничего не ответила.

– Думаю, что тебе надо показать.

Мои ноги словно вросли в камень, я смотрел и не верил глазам. Дел стояла в кольце гончих и не могла остановить волшебника. Чоса Деи мог делать все, что хотел, и он подозвал одного человека из тех четверых, которые следили за горном. Человек опустился на колени и Чоса положил ладони на его голову.

Мысленно я кричал, умоляя человека вырваться, бежать, освободиться от Чоса Деи, но он ничего не сделал. Он молча стоял на коленях и безучастно смотрел перед собой, пока Чоса опускал ладони на его голову.

– Нет, – тихо сказала Дел.

Чоса тоже не повысил голоса.

– А я думаю да.

Он переделал человека. Не спрашивайте меня как. Я просто видел, что контуры человеческой фигуры как-то стали меняться, как-то были изменены, плавно и неуловимо, пока нос не вытянулся вперед, челюсть не ушла назад, плечи вдавились, бедра изогнулись – и человек уже не был человеком, а существом в форме зверя.

Засияли белые глаза, хвост вытянулся из-под ягодиц. Он… оно… существо, покрытое шерстью, прижалось к каменному полу и уже ничем не напоминало человека.

– Нет, – повторила Дел, но теперь в ее голосе звучал ужас.

– Переделан, – сказал Чоса. – Теперь он присоединится к остальным, и может быть именно он вцепится тебе в глотку.

Ну аиды… Ну боги…

Я на секунду закрыл глаза, но снова заставил себя смотреть.

Дым валил из горна. Большая часть его прорывалась сквозь занавес, остальная рассеивалась по комнате, выскальзывая в тоннели сквозь трещины, щели и проломы.

Трещины, щели и проломы. Шепча непристойности, я сильнее прижался лицом к щели и поискал глазами пролом побольше. Я нашел его почти сразу, поднялся и пробежал по тоннелю еще шагов двенадцать, где меня поджидала трещина в камне. Мой вход в зал.

Она была самой большой, Я понял это по тому, сколько дыма у нее выходило. Самый большой пролом в потолке пещеры, но все же слишком маленький. Может Дел и удалось бы в него проскользнуть, но мне вряд ли, если только раздеться, намазаться мазью алла…