Легенды о Тигре и Дел (№3) - Создатель меча

– Зачем она тебе? – спросил я.

Набир выпрямился. По его смуглой коже стекали капли пота.

– Я люблю ее.

Я открыл рот, но ничего не сказал. Я раздумывал, как бы потактичнее обсудить ситуацию с мальчиком, чья колючая племенная гордость – метис он или нет – иногда требовала вежливого и осторожного обхождения. Не из-за того, что я опасался его внезапной атаки – если бы дело зашло так далеко – просто я не хотел ранить его чувства.

Я провел предплечьем по лбу, убирая падавшие на глаза волосы.

– Я не хочу обидеть тебя, Набир… она у тебя первая?

Он сразу напрягся и объявил:

– Нет. Конечно нет. Я уже много лет мужчина.

Я терпеливо ждал. Наконец его взгляд изменился.

– Да, – едва выдохнул он.

Вот значит как. Это многое объясняло.

– Перерыв, – предложил я.

Набир вышел вслед за мной из круга, принял из моих рук флягу и сделал несколько глотков, пока я опускался на шелковый бурнус, валявшийся на песке. Я отложил в сторону деревянный клинок и поставил локти на согнутые колени.

– Значит ты с ней переспал, – лениво сказал я, – и тебе это понравилось. Очень понравилось.

Набир так и не сел. Он кивнул, крепко сжимая флягу.

– Ничего особенного в этом нет, – я покосился на него. – Но жениться на ней не обязательно.

– Я хочу.

– Но ты не можешь жениться на каждой женщине, с которой переспишь.

Ему конечно даже в голову не приходило, что и другие могут доставить ему такое же удовольствие. Он обнаружил магию в женском теле – и в своем собственном – и подумал, что теперь так и пройдет – с ЭТОЙ Южанкой – остаток его жизни.

Бедный мальчик.

– А она не хочет, – выдавил он.

А вот это просто благословение божье. Но я спросил, потому что Набир ждал вопроса.

– Почему нет?

Он плотнее сжал челюсти.

– Потому что я метис. Потому что у меня нет племени.

А точнее потому что у него мало денег и еще меньше перспектив. Но вслух я этого не сказал.

– Взгляни на это дело иначе, – предложил я. – Теряет она, а не ты.

– Если бы я мог вернуться в племя… – он не закончил. – Если бы я смог доказать, что достоин их, они бы забыли о моей нечистой крови.

– Кто они?

Набир нахмурился, наклонившись, чтобы подать мне флягу.

– Старейшины.

– Какого племени?

Набир покачал головой.

– Не могу сказать. Ты и без того знаешь слишком много.

А мне не хотелось терять время на разгадывание прошлого Набира или предсказание его возможного будущего. Я почесал шрамы песчаного тигра.

– Ну, – вздохнул я, – значит это их потеря. Между прочим, ты не забыл, что мы не закончили заниматься?

– Если бы я был достоин своего племени, она согласилась бы, что я достоин ее, – упрямился он. – Она так сказала.

Скорее всего она сказала первое, что пришло в голову, лишь бы он отстал. Хотя может она и не врала: девочки из кантин, не потерявшие надежд на лучшую жизнь, обычно мечтают о мужчине с широкими плечами и сильными мышцами, а не о мальчишке с нечистой кровью, которому нечего предложить кроме себя. Для шлюхи, которая продавала себя каждую ночь мужчинам всех родов, внимания Набира – и его присутствия в постели – было недостаточно. Она уже знала, что встречались мужчины и получше.

Просто пока они проходили мимо.

Я глотнул воды и закрыл флягу.

– Вообще-то танцору меча не рекомендуется думать о женитьбе, Набир. Это тупит острие.

– Ни у тебя, ни у меня нет острия, – он ухмыльнулся, поднимая клинок.

– Видишь? Тупое дерево.

Я улыбнулся.

– Все еще надеешься уговорить меня взять настоящие мечи?

– Мой шодо говорил, что настоящий танец не станцуешь с деревянным мечом. Чтобы развить настоящее чувство танца нужен риск. Без риска ничему не научишься.

Ну да… Но шодо Набира и в кошмарном сне не могла привидеться моя яватма.

– Может и так, – согласился я, – но сейчас я предпочитаю дерево.

Набир смотрел мимо меня.

– Это она, – мрачно сказал он.

Южанка из кантины? Я обернулся. Нет. Дел.

Она наконец-то сменила Северную шерсть на Южные шелка. Ярко-синий бурнус струился за спиной, капюшон лежал на плечах. Солнце успело осветлить ее волосы, а кожа чуть порозовела. Еще несколько дней и кожа станет кремово-золотистой, а волосы совсем побелеют.

Дел мягко шла по песку, рукоять яватмы сияла за левым плечом. С начала занятий с Аббу Бенсиром она стала двигаться свободнее, словно этот шаг к достижению цели – к встрече с Аджани – придал ей сил. Я порадовался перемене, хотя причина ее меня беспокоила. Если бы Дел согласилась тренироваться со мной на деревянных клинках, как Набир, я бы так же занимался с ней. Аиды, я бы помог ей лучше, чем Аббу.

Дел остановилась около круга.

– Из всех моих знакомых танцоров Тигр единственный, кто практикует танец сидя на земле.

Глаза Набира расширились: как я мог такое терпеть?

– Неправда, – спокойно сказал я. – Набир может подтвердить, что я ему врезал по макушке больше раз, чем могу сосчитать. Я решил дать ему передышку.

Набир нахмурился: я соврал. Дел заметила, как изменилось ее лицо и криво улыбнулась, сразу сообразив, в чем дело. Но она ничего не сказала, критически разглядывая деревянный клинок в руках Южанина.

– А КОГДА-НИБУДЬ вы собираетесь перейти на сталь?

Набир открыл рот.

– Пока нам итак хорошо, – ответил я за него. – Ты знаешь не хуже меня, что основы лучше изучать с деревянным мечом.

– Ему не нужны основы… По крайней мере сталь тут не при чем. С деревянными мечами нет риска, а не рискуя, ничему не научишься.

Я кисло посмотрел на нее, а Набир повернул голову, чтобы взглянуть на меня.

– Я тебе уже все объяснил, – напомнил я. – А если уж говорить о риске, то как насчет риска, которому подвергнется этот мальчишка если я возьму свой меч?

– Ну и что? – спокойно ответила Дел. – Тебе нужно научиться контролировать его, а Набиру нужны занятия.

Набир прочистил горло.

– Мне бы хотелось заниматься со сталью.

– Тогда давай попробуем, – Дел легко выскользнула из бурнуса и шелковая ткань растеклась по песку. Под бурнусом Дел носила кремовую тунику из мягкой кожи и пояс, туника едва доходила до середины бедер. Когда я увидел Дел впервые, на ней было надето что-то похожее, и хотя в этой тунике не было ничего непристойного – она надежно скрывала все женские прелести – материала на нее ушло гораздо меньше, чем на ночную рубашку любой Южанки.

Набир, видевший Дел только в Северной тунике, штанах и ботинках, тут же уставился на нее. Руки и ноги у Дел длинные, и короткая туника выставляла напоказ Северную плоть. Очень много Северной плоти, покрывавшей изысканные Северные кости.

Я видел Дел в тунике, штанах и ботинках так долго, что и вспоминать не хотелось, и тоже не сводил с нее глаз. Правда при этом я не впал в шоковое состояние, как Набир. Да, впечатление она производила, но что толку.

Набир тяжело сглотнул.

– Я уже танцевал против тебя.

– И проиграл, – сказала она. – Посмотрим, чему Тигр научил тебя?

Она начала расстегивать перевязь, собираясь бросить ее на бурнус как только вынет меч. Я поднялся.

– Я против, Дел.

Она уже не улыбалась.

– Он может решать за себя.

– Да, это мое дело, – тут же влез Набир.

Я не обратил на него внимания. Разговор шел между мною и Дел.

– Ты делаешь это чтобы подтолкнуть меня? Ты пытаешься заставить меня взяться за яватму.

– Ты не можешь прожить всю жизнь в страхе перед своим мечом, – отрезала она. – Я не отрицаю, он опасен, но тебе нужно научиться им управлять. И лучше сделать это сейчас, чем в танце до смерти или в момент опасности, когда малейшее колебание тебя прикончит.

Набир нахмурился.

– Я не понимаю…

– А тебе и не надо, – рявкнул я. – К тебе это не имеет отношения.

– Тогда к чему…

– К этому, – я наклонился, поднял перевязь и вытащил меч. – Все дело в нем, Набир. В кровном клинке, в именном клинке, в яватме. И еще в Чоса Деи. Его душа в этом мече.

– И твоя тоже, – ровно добавила Дел. – Ты думаешь только Чоса Деи вошел в этот меч когда ты повторно напоил его? Ты запел в него и самого себя, Тигр, и Чоса Деи. И эта частичка тебя в мече, в союзе с твоей собственной решимостью и силой, справится со всеми попытками Чоса Деи вырваться из тюрьмы.

– Чоса Деи, – эхом повторил Набир.

Я резко повернулся к нему.

– Ты знаешь Чоса Деи?

– Конечно, – он пожал плечами. – Из рассказов как Юг стал Югом.

Пришла моя очередь нахмуриться.

– Каких рассказов?

Он снова пожал плечами.

– Когда я был маленьким, мне рассказывали, что Юг и Север были едины. Что не было пустыни, была только земля, покрытая травой. Но Чоса Деи завидовал своему брату – я забыл его имя – и попытался обокрасть его.

– Шака Обре, – пробормотал я.

Набир растерянно посмотрел на меня.

– Что?

– Так звали его брата, – я махнул рукой. – Продолжай.

– Чоса Деи завидовал. Он мечтал заполучить то, чем обладал его брат – Шака Обре? – а когда Шака Обре отказался подчиниться, Чоса все украл.

– Да что он украл?

Набир пожал плечами.

– Юг. Чоса принадлежал Север, но он хотел получить и Юг. Ему всегда нужно было то, чем обладал его брат. Он испробовал множество заклинаний, но безрезультатно, а потом он научился отбирать силу у предметов и переделывать их, – Набир нахмурился, вспоминая. – Вот тут Шака Обре забеспокоился и окружил свою землю охраной. Он был уверен, что Чоса Деи не осмелится уничтожить то, чего так желал. Но он ошибся. Чоса готов был рискнуть уничтожением страны. Он решил, что если сам не получит Юг, то пусть и брат его лишится.

– Но у него ничего не получилось, – задумчиво сказала Дел: она тоже что ли знала конец?

Я решил опередить их обоих.

– Дальше все понятно, – вмешался я. – Чоса попытался захватить Юг, в дело вступила охрана Шака Обре, и после этой битвы земля была опустошена и превратилась в бесплодную пустыню… по крайней мере большая его часть, – я не верил ни одному слову из этой сказки. – Но если все это правда, почему Шака Обре не вернул Югу прежний вид?

– Он хотел, – продолжил историю Набир, – но Чоса был так зол, что наложил заклятие на брата и запер его где-то.

– Это Чоса заперли, – объявил я, словно это доказывало лживость всей истории.

– Я не знаю, – раздраженно сказал Набир, – я пересказываю только то, что слышал. Шака Обре заточил брата в горе, похожей на дракона, и поставил охрану. А когда он закончил, сработало заклятие Чоса и Шака Обре тоже был заключен в тюрьму.

Я смотрел то на Дел, то на Набира. Лица у них были одинаковые.

– Ну почему, – не выдержал я, – эти истории знают все, кроме меня? Северяне, Южане, это кажется не имеет значения. Кто вам все это рассказал?

– Все, – пожала плечами Дел. – Отец, дяди, братья… Все об этом знали.

Я посмотрел на Набира.

– А тебе?

– Мать, – быстро ответил он, – до того, как… – он не закончил.

Мне было не до его переживаний.

– А мне никто об этом не рассказывал.

– Никто не рассказывает сказки рабам, – мягко заметила Дел.

Конечно, поэтому они ничего и не знают.

Вот вам последствия отсутствия детства.

Я подтолкнул Набира и сам вошел в круг.

– Хорошо, – сказал я, – ладно. Если ты так хочешь увидеть настоящую сталь, я тебе это устрою. Но ты рискуешь своей жизнью.

Набир колебался только секунду, потом он наклонился, поменял деревянный меч на стальной, снова выпрямился и вошел в круг.

Он безоговорочно мне доверял.

– Ты – Песчаный Тигр.

Я дурак, подумал я. Стареющий дурак с песчаной болезнью.

Который знает только те истории, которые создает сам.

10

Меч ударил меня по коленям. Не меч Набира, мой меч.

– Видишь? – закричал я Дел, тихо наблюдавшей за нашей тренировкой.

Набир, отступивший сразу как только мой меч отправился в самостоятельное путешествие, застыл у самой линии внутри круга. Я видел как ему хотелось выйти, но понимал, что он этого не сделает. Законы танца успели войти в его кровь.

– Видела, – кивнула Дел. – Я видела, что ты ПОЗВОЛИЛ ему сделать это.

– Позволил! Позволил? У тебя песчаная болезнь? – я неуклюже поднялся, едва не упал, послал проклятие ноющим коленям и с яростью уставился на нее. – Я не позволял ему это делать, Дел. Я спокойно занимался с Набиром, а через секунду оказался на песке. У меня выбора не было.

– Посмотри на него, – сказала она.

Я посмотрел. Меч как меч. Каким был – таким остался, по крайней мере с тех пор, как я повторно напоил его в горе.

Потом я пригляделся и понял, что кое-что действительно изменилось. Чернота поднялась. Она поглотила почти половину клинка.

А мне не нужен был черный меч.

Я сильнее сжал рукоять.

– Нет, – сказал я и все свои силы до капли послал в меч. Я заставлю его измениться, я сделаю это своей волей.

Вообще-то я чувствовал себя дураком. Что толку ВООБРАЖАТЬ как ты побеждаешь Северного волшебника, заключенного в мече? Разве это сила? Я не умел призывать демонов или создавать руны, не умел собирать магию людей и предметов. Я умел только танцевать.

– Пой, – тихо сказала Дел.

– Пой, – повторил я с издевкой.

– В песне ключ. Она всегда управляла мечом. Так ты и победил Чоса.

Победил я, между прочим, не только песней, я еще вонзил в волшебника клинок. Но теперь все изменилось. Убивать мечом было некого.

Про себя я заворчал, но одновременно начал сочинять песенку, глупую песенку, повторить которую потом не смог бы, она быстро забылась. Просто дурацкая песенка о Песчаном Тигре с Юга, который оказался сильнее волшебника… там было много подобной ерунды, но она сработала. Чернота отступила и застыла на кончике клинка.

– Это уже кое-что, – одобрила Дел, а я пошатнулся. – Пока достаточно.

Я прищурился, потер глаза, попытался рассмотреть расплывавшуюся Дел.

– У меня голова кружится.

– Ты призывал силу, – деловым тоном сообщила Дел. – К силе нельзя обратиться просто так, не заплатив за это. Ты выходишь из круга таким же свежим, каким выходишь?

Не сказал бы. Я задыхался от запаха пота.

– Голова кружится, – повторил я, – и пить хочется… и есть.

Набир так и стоял у самого края круга. Он не сводил глаз с меча.

– А может он что-нибудь сделать? – спросил Южанин. – Что-нибудь необычное?

Я посмотрел вниз, на клинок.

– Вот что он точно может сделать, так это заставить человека чувствовать себя смертельно больным… Аиды, мне нужно выпить.

Дел бросила мне мою перевязь.

– Тебе всегда нужно выпить.

Хмуро посмотрев на нее, я убрал меч в ножны. Новая перевязь тяжело гнулась и поскрипывала. Мне еще предстояло провести много вечеров, втирая масло в ремни.

– Накинь что-нибудь на себя, – хмуро посоветовал я Дел, – и пошли, достанем что-нибудь поесть.

Дел взглянула на Набира.

– Ты идешь?

Он покачал головой.

– Я пойду к Ксенобии.

– Огонь любви, – ответил я на удивленный взгляд Дел.

Она следила как Набир собирал свои вещи, пока я подбирал свои.

– Я не знала, что у него кто-то есть.

– Уже два дня. Девчонка из кантины. Он хочет на ней жениться.

– Жениться!

– Именно это я и сказал, – я прижал к себе локтем шелк, флягу и деревянный меч и повернулся к Харкихалу. – Она у него первая и он развлекает себя любовью, – я ухмыльнулся, увидев, что Набир перешел на рысь. – Почему столько мальчиков и девочек влюбляются в первого, кто затащит их в постель?

– Я – исключение, – холодно сообщила Дел.

Конечно. Стоит только вспомнить Аджани.

– Пошли, баска, – вздохнул я. – Тебе нужно выпить.

В кантине было тесно и шумно. Зеленовато-серый дым хува кружился водоворотами в сгустках лучей, оставляя зловонные следы. К запахам кислого вина, акиви, тушеной баранины примешивался аромат дешевых духов, вонь немытых человеческих тел и острый запах Южного песка. В кантине было столько мужчин, что местные красавицы могли не ссориться. Работы хватало на всех и они охотно использовали оба способа получить с посетителей деньги.

Вокруг каждого стола плечом к плечу сидели одетые в бурнусы мужчины. Мечи лежали рядом с ними, болтались у поясов, свисали с перевязей. Если бы какому-нибудь танзиру понадобилась армия, он легко набрал бы ее не сходя с места.

– Все забито, – пробормотала Дел.

– Не все. Только столы, – я пробился через группу мужчин около двери, направляясь к окну. На меня Южане не обратили внимания, лишь некоторые чуть подвинулись, освобождая дорогу. Но когда к ним подошла Дел, все замолчали. Конечно не все в кантине – она была слишком переполнена, чтобы в одном конце зала видели, что происходит в другом – но группа у двери сразу прекратила разговор.

Я кинул взгляд через плечо. Пять ртов были невоспитанно открыты. Когда первый шок прошел, вся пятерка заулыбалась, а Дел шагнула в их кольцо.

Обычно в таких случаях люди расступаются, давая человеку пройти – хоть зачатки воспитания, но они у Южан есть – только очевидно эта компания составляла исключение. Дел сделала шаг ко мне, и мужчины сомкнулись вокруг нее.

Аиды, баска, да уберись ты куда-нибудь оттуда!

Сомневаюсь, что они собирались причинить ей вред. Может пару раз ущипнуть или пощупать, что же скрывается под одеждой. Не знаю, на какую реакцию они рассчитывали, только Дел застала их врасплох. Она разбиралась с мужчинами по-мужски.

Одновременно раздалось несколько проклятий, кто-то закричал от боли, кто-то яростно зашипел, и Дел вышла из кольца, чтобы присоединиться ко мне у окна.

Я заметил лишь слабый отблеск стали, когда она убирала нож в ножны. Позади нее двое мужчин наклонились, чтобы потереть голени, а один изучал торчавшие из сандалий пальцы – Дел носила ботинки. Все пятеро посмотрели на нее.

– Здесь? – спросила Дел, разглядывая окно.

– Стена толстая, – я засунул в отверстие в стене одежду, флягу и деревянный меч. – Окно можно использовать как стол.

Дел кивнула. В кирпичных стенах кантины шириной почти в фут были пробиты окна. В такой глубокой выемке мог устроиться человек.

Дел осмотрела кантину.

– Нужно было сразу взять еду и выпивку. Теперь снова придется пробиваться.

– Не придется. Местная служанка с радостью нам поможет, – я поймал за локоть симпатичную Южанку, сидевшую на чьем-то колене, и подтащил ее к себе.

– Акиви, – потребовал я, – кеши и тушеную баранину, – я посмотрел на Дел. – И вина для госпожи, у нее благородные вкусы, – прежде чем девчонка успела запротестовать, я шлепнул ее по заднице и затолкнул в толпу.

Выражение лица Дел стало на редкость вежливым.

– Если ты сделаешь такое еще раз, я отправлю тебя стоять с этими.

– С какими этими?

С той компанией у двери.

Я посмотрел, понял, что она имела в виду пятерку у входа, и хмуро покосился на Дел.

– А что я сделал?

– Ты обращался с женщиной как с грязью.

Я чуть рот не открыл.

– Я просто отправил ее выполнять ее работу. Этим она тоже иногда занимается.

Дел сжала губы.

– Ты мог сделать то же самое, не унижая ее.

– Ну Дел, брось…

– Может так ты поймешь лучше: ты обращался с ней как с рабыней.

Я рассердился – в конце концов я сам был рабом.

– Я не сделал ничего…

– Сделал, – отрезала Дел. – И если ты этого не видишь, ты слепой.

– Я всего лишь… – но закончить мне не удалось. Я почувствовал, что позади меня кто-то стоит и тут же этот кто-то хлопнул меня по спине.

– Песчаный Тигр! – закричал он. – Ты когда сюда приехал?

Аиды, а ведь было больно. Я повернулся, чтобы сказать какую-нибудь грубость, но только изумленно прищурился.

– Я думал, ты давно мертв!

– Аиды, нет! Хотя был на грани, – он ухмыльнулся, посмотрел на Дел и пихнул меня локтем под ребра. – Я бы показал тебе шрам, Песчаный Тигр, но боюсь смутить баску.

– Да, могу в обморок упасть, – безупречно вежливым голосом предупредила Дел.

Я запоздало вспомнил, что они не знакомы.

– Дел, это Рашад, мой старый Друг. Рашад, это Дел, мой новый друг.

– Понимаю почему, – он подарил ей свою лучшую улыбку, продемонстрировав большие, очень белые зубы, окаймленные тяжелыми рыжими усами, свисавшими до подбородка. – С Севера, да? Я сам наполовину Северянин.

Это можно было понять с первого взгляда. Рашад жил на Границе, а родился в предгорье, рядом с Искандаром. У него были светло-рыжие волосы и темно-синие глаза. Светлую кожу, обгоревшую до желто-красного цвета, щедро забрызгали веснушки. Он был тяжелее меня и шире в плечах, и почти не уступал мне ростом. Дел была ниже Рашада всего на палец.

– Возвращаешься в родные места? – поинтересовался я. – Насколько я знаю, твой дом недалеко от Искандара. Сделал крюк в надежде подзаработать?

Рашад ухмыльнулся. У него это хорошо получалось и он продолжал очаровывать Дел.

– Это у меня в крови, Тигр. К тому же я не осмелюсь вернуться домой без денег. Моя мать вышвырнет меня из нашей хибары.

Мать Рашада была постоянной темой для шуток среди всех танцоров мечей, знакомых с Рашадом. Судя по его рассказам, она была великаншей, способной выбить из него мозги одним щелчком. Правда ходили слухи, что кто-то однажды видел ее и говорил, что Рашад был не совсем точен – мать была ему едва ли по локоть. Этому никто не удивился, Рашад был известен своей привычкой преувеличивать. Это у него было показное и пока вреда никому не причинило, хотя как-то раз подвело его очень близко к смерти.

Я посмотрел на Дел.

– Его мать – Северянка. Поэтому он так отличается от Южан.

Дел приподняла брови.

– Так вот откуда у него такое обаяние.

Что тут же заставило Рашада зареветь в поисках служанки, чтобы вознаградить тонкое чутье Дел. Я сказал, что служанка уже в пути, и Рашад снова уселся на окно.

– Я приехал из Джулы, – сообщил он. – Там новый танзир, Аладара-то убили. Я там немного поработал, но потом Вашни заволновались и я решил отправиться домой. Нет смысла лишаться жизни только ради того, чтобы их черноглазые женщины сделали себе украшения из моих костей.

О смерти Аладара я знал, я сам присутствовал при этом и видел, как Дел вонзила в него клинок.

– А что случилось у Вашни?

Рашад пожал плечами.

– Появился этот парень, Оракул. Он все обещает, что скоро придет джихади и вернет Юг племенам. Вашни всегда были суеверными, а услышав такое, задумались, не стоит ли помочь исполнению предсказания. Они убили несколько человек, одного там, другого здесь. Ничего серьезного, но все убитые были чужеземцами. Ну знаешь… всякие со светлыми волосами, с голубыми или зелеными глазами… Те, кто по мнению Вашни выглядят не по-Южному. Думаю, они считают, что если племена собираются править Югом, для начала им нужно избавить его от всего чужого, – Рашад пожал плечами и пригладил правую половину усов. – Я решил, что слишком похож на Северянина и поехал домой.

– Джамайл, – безучастно сказала Дел.

Рашад нахмурился.

– Кто?

– Ее брат, – объяснил я. – Он живет с Вашни.

Рашад нахмурился еще сильнее.

– А что Северянин делает у Вашни?

– Неважно, – мрачно сказала Дел. – Ты уверен, что они убивают всех чужеземцев?

– Я знаю, что были такие случаи. Что там творится сейчас, я не знаю. Слышал только, что из-за Оракула все племена поднялись, – синие глаза Рашада смотрели серьезно. – Скажу откровенно, баска… если твой брат у Вашни, шансов у него почти нет. Они серьезно относятся к религии.

– Они убьют его, – горько прошептала Дел. – Они сделают все, что им прикажет этот одержимый локи Оракул.

Рашад небрежно приподнял плечо.

– Ты сама ему скажи, что о нем думаешь. Он направляется в Искандар.

– Оракул? – переспросил я. – Откуда ты знаешь?

– Слухи. Хотя в этом есть смысл. Оракул предсказывал, что джихади объявится в Искандаре, думаешь он сам не захочет при этом присутствовать? Хотя бы для того, чтобы подтвердить свое заявление.

Я не ответил. Наконец-то появилась служанка, принесла миски с мясом и кеши и два кувшина акиви. Стараясь ничего не уронить, она осторожно пробиралась сквозь толпу и сквозь зубы бормотала «извините». Заметив ее, Дел сразу потянулась, чтобы помочь.

– Заплати ей побольше, – приказала она, когда я потянулся к кошельку.

Я нахмурился, обнаружив, как глубоко рука ушла в кошелек.

– Легко ты разбрасываешься моими деньгами.

– Таковы все женщины, – весело заметил Рашад. – Видел бы ты с какой скоростью моя мать тратит деньги, которые я ей посылаю.

Дел поблагодарила служанку и удивленно посмотрела на Рашада.

– Ты посылаешь матери деньги?

– Если бы не посылал, она бы мне давно уши оборвала. Или того хуже: усы, – Рашад оскалился. – Тебе, баска, нужно познакомиться с моей матерью. Она тоже смелая.

– Не нужно, – вмешался я, заметив интерес в глазах Дел. Может он был вызван рассказами о Северянке, но я не хотел рисковать, если это из-за Рашада. – Выпей акиви. Дел предпочитает вино.

Дел предпочитала вообще не пить.

– Ты знаешь человека по имени Аджани? Он Северянин, не житель Границы, но бывает и там, и на Севере.

– Аджани, Аджани, – забормотал Рашад. – Имя знакомое… Говоришь Северянин?

– Во всем, – ровно сказала Дел, – кроме привычек. Он блондин с голубыми глазами, очень высокий… И он с наслаждением убивает людей. Тех, кого не может выгодно продать работорговцам.

Глаза Рашада стали внимательными. Он посмотрел на Дел и наконец-то увидел ее. Ее и меч.

– А ты когда-нибудь была в Джуле? – странным голосом спросил Рашад.

Скажи нет, мысленно предупредил я.

Дел сказала да.

Аиды, сейчас он все сопоставит.

Рашад медленно кивнул. Я видел, что он все понял.

– Восемнадцать месяцев – или около того – назад Аладар правил Джулой. Богатым он был человеком, Аладар. Наживался на золоте и рабах. И так бы и жил по сей день, если бы раб не убил его, – Рашад смотрел на меня. – Никто не знает имен. Говорят только, что в момент убийства с Аладаром были Северянка и Южанин. Мужчина со шрамами на лице, зачем-то привезенный из шахты Аладара.

Я пожал одним плечом.

– У многих есть шрамы.

Рашад развел четыре пальца и провел ими по одной щеке.

– У многих есть шрамы, но не у многих они такие.

– Ну и что из этого следует? – резко спросила Дел.

Рашад опустил руку.

– Для меня – ничего, – ровно сказал он. – Я не предаю друзей. Но другие могут.

Холодок пробежал по моей спине.

– Зачем? Если Аладар мертв, какая разница новому танзиру, чем кончил его предшественник?

– Новый танзир – дочь Аладара.

– ДОЧЬ Аладара? – выдавил я. – Как может ЖЕНЩИНА унаследовать домейн?

– Спасибо, – сухо сказала Дел.

Я отмахнулся.

– Не сейчас. Рашад, объясни.

Рашад кивнул.

– Конечно, но она достаточно богата, чтобы купить людей, и достаточно сильна, чтобы ими управлять, – он слабо улыбнулся. – Такая женщина не для меня.

– Женщина… – протянул я. – Все меняется.

– И к лучшему, – отметила Дел и сделала глоток вина.

– А может и нет, – я нахмурился, тупо глядя на миску остывающего кеши, а потом пожал плечами. – Ну ладно, это ненадолго. Может сейчас они и берут ее деньги, но скоро их терпение иссякнет. Рашад не выдержал, правильно? А ведь он воспитан не в Южных принципах, он боится своей матери.

– Я уважаю мать. И тебе бы тоже следовало ее уважать: она больше похожа на мужчину чем ты.

– Они от нее избавятся, – задумчиво продолжил я. – Они забудут о клятвах верности и продадут ее кому-нибудь, или один из них заберет ее себе, а потом другой попытается ее отобрать, – я покачал головой. – Джута будет залита кровью.

– Понял, почему я уехал? – спросил Рашад. – Сначала Вашни начали убивать, а теперь вот-вот начнется война за власть в Джуле. Я лучше поеду повидаться с матерью.

– И в центре всего этого Джамайл, если он еще жив, – Дел вздохнула и потерла лоб. – Тигр, ну сколько это будет продолжаться? Сначала мучиться из-за Аджани, а теперь еще Джамайл. Что мне делать?

– Ехать в Искандар, – сказал я. – Это единственное решение.

Губы Дел изогнулись.

– В чувствах нет логики, – с горечью сказала она.

А вот в этих словах, подумал я, было больше правды чем во всем, что Дел когда-либо говорила. Особенно по отношению к ней самой.

11

Что-то обрушилось на мою голову.

– Вставай, – потребовал знакомый голос. – Мы едем в Искандар.

Я лежал на животе на грозящей развалиться кровати, уткнувшись лицом в комок одежды, который должен был изображать подушку. Моя левая рука скрывалась под этим комком, сверху меня покрывала легкая простыня. Я попытался снова уйти в сон.

Непонятный предмет на моей голове не исчез. Не открывая глаз, я протянул руку, нащупал седельную суму, стащил ее с головы и бросил около кровати.

– Счастливого пути, – пробормотал я.

Дел моего юмора не оценила.

– На это нет времени. Аджани может быть уже в Искандаре.

– Аджани может быть где угодно. Аджани может быть в аидах, – я освободил левую руку. – Я надеюсь, что Аджани в аидах, тогда мы могли бы о нем забыть.

Дел подобрала сумки.

– Прекрасно, – объявила она. – Я еду с Аббу.

Дел никогда не угрожает. Как она сказала, так и сделает. До сих пор исключений не было.