Легенды о Тигре и Дел (№3) - Создатель меча

– Это честь для нас. И если в тебе есть хоть капля воспитанности, сейчас ты скажешь им какую честь они нам оказывают.

– Я только опасаюсь, что они усыпят нас своей песней, – я глотнул еще эля.

Улыбка Дел пропала.

– Почему ты всегда такой грубый? Эти люди верят в тебя, Тигр… они хотят показать тебе как ценят то, что ты пришел спасти их деревню. Ты – Песчаный Тигр, человек из Южных легенд, а теперь твое имя может войти и в Северные легенды. О тебе будут говорить как о человеке неравнодушном к бедам других, готовом помочь беспомощным и слабым…

Мне пришлось прервать ее, я побоялся, что она зайдет совсем далеко.

– Воззвания к моему самолюбию не помогут.

– А раньше помогали.

Это замечание я пропустил мимо ушей.

– Я просто не могу понять, почему деревня, полная взрослых людей, упорно продолжает рассказывать сказки вместо того, чтобы заниматься серьезными делами, – я мотнул головой в сторону расплывающихся контуров гор. – Это просто куча камней, Дел, ничего больше. Если гончие там, я туда пойду. Но зачем твердить, что там дракон?

Дел вздохнула и тоже сделала глоток. Люди смотрели на нас, мы говорили на Южном, но тему нашего разговора понять было нетрудно.

– Тигр, неужели ты прослушал все, что рассказывал Халвар о появлении Ясаа-Ден?

– Я слушал… но не понял и одного слова из десяти, баска. У него слишком сложный Высокогорный, а я не до такой степени им владею.

Дел слабо нахмурилась.

– Диалект гор. Да, я не подумала. Наверное тебе действительно трудно его понимать. Но это не извиняет твою грубость…

– …по отношению к Главе, который рассказывает сказки? – я покачал головой. – Я ехал сюда не для того, чтобы терять время на глупости, Дел. Все эти рассказчики – вруны – если тебя интересует мое мнение – и за деньги они выдумывают истории, хотя могли бы заниматься чем-то полезным. Конечно сочинять сказки проще. А если за это еще и платят…

– Тигр, – холодный тон Дел заставил меня замолчать. – Мы не говорим о скельдах, которые глубоко почитаемы на Севере, да и откуда тебе знать, легко ли быть скельдом. Что человек, который живет убийством, может знать об искусстве повествования?

Я покосился на нее.

– Ты кажется тоже иногда имеешь дело с убийством.

Не ожидавшая такого выпада Дел замолчала, потом перевела взгляд на Халвара, который терпеливо ждал окончания нашего разговора, и выдавила слабую улыбку, но в ее голосе слабости я не почувствовал.

– Этот человек и жители деревни готовы оказать нам высокую честь, Тигр. Ты выслушаешь песню, ты дождешься ее завершения, а потом поблагодаришь Халвара и всех в Ясаа-Ден за их доброту и щедрость. Понял меня?

– Конечно, – оскорбился я. – За кого ты меня принимаешь? За дурака, который этим утром выпал из козьей повозки?

– Нет, – с прохладцей сказала Дел, – за дурака, который выпал из этой повозки лет тридцать восемь или тридцать девять назад и ударился головой.

– Тридцать шесть! – сам того не ожидая, взорвался я и выругался, когда она слабо улыбнулась и сообщила Халвару, какой честью для нас будет выслушать их песню.

Точнее я думаю, что она это сказала. Никогда нельзя быть уверенным, если разговор ведется на Высокогорном. Он неверный, как и сам Север. Но что бы Дел ни сказала, Халвару это польстило. Он крикнул что-то неразборчивое – мне – и несколько человек кинулись к домам, чтобы вскоре вернуться с барабанами, флейтами, бубнами и другими инструментами, которые я не смог опознать.

Ясно, музыканты. Остальные взяли детей на колени, влюбленные обнялись, все приготовились петь песню.

Солнце скрылось, его поглотили горы. Дракон угрюмо дымил в сумерках, извергая слабое красноватое свечение из глубин его «глотки». Я хмуро рассматривал его, отмечая, что в темноте зверь не превратился во что-то более земное, на что я очень надеялся. Напротив, я уже почти не сомневался, что рядом лежит огромный дракон. Странный запах остался, к нему примешивались другие ароматы – жареной свинины, кислого эля, немытых тел, мокрых детских пеленок, животных, которых надо было запереть, но все равно я его чувствовал. Он спускался с горы, похожей на дракона, укутывая Ясаа-Ден затхлой вонючей пеленой.

Пахло не костром. Дым от каждого дерева разный, но всегда чистый и сладкий. И не навозом – ни от козы, ни от коровы, ни от кого-то другого – а уж я-то эти запахи хорошо знал, я собрал много навоза в те дни, когда был рабом. У него свой, особый запах. Этот был другим.

– Гончие, – вдруг сказал я.

Халвар прервал свое вступление к песне. Дел сердито посмотрела на меня.

– Гончие, – повторил я, прежде чем она успела меня отчитать или сообщить мне, кто я такой. – Вот на что похож этот запах, или вернее вот чем от них пахнет, – я указал подбородком в направлении горы. – От них воняет этим дымом.

Дел нахмурилась.

– Похоже на тухлые яйца? – предположила она.

Я подумал.

– Что-то есть, – согласился я и тут же высказал свое предположение. – Скорее гниющее мясо.

Я сказал это очень тихо, чтобы слышала только Дел. Она, по крайней мере, отреагировала не слишком бурно. Потом Дел снова повернулась к Халвару и очень уважительно сообщила, что мы готовы выслушать долгожданную песню.

Халвар просто горел желанием начать, но оказалось, что кое-что требовалось и от нас. И он задал Дел вопрос.

Лицо Дел изменилось, с него очень медленно сошли все краски и так же медленно расширились ее глаза. Она быстро справилась с собой, но не совсем отошла от потрясения. Дел заговорила с Главой обычным для танцора меча тоном – холодным, деловым. Она и раньше разговаривала так с людьми, но я не ожидал такого по отношению к Халвару. Мне показалось, что он ей понравился.

Я пошевелился под плащом.

– Что-то случилось?

Дел отмахнулась, как будто этот жест должен был все объяснить.

– Баска, ты не одна. Что он спросил?

Дел чуть не удила меня взглядом.

– Он просит назвать имена, – сказала она. – Имена живых родственников. Если завтра мы погибнем, он хочет рассказать об этом нашей родне, чтобы те спели похоронные песни.

Ничего подобного я не ожидал. Я сразу почувствовал себя неуютно.

– Ну-у, – в конце концов протянул я, – видимо в случае нашего провала забот у Халвара будет немного. Сообщать об этом некому.

Дел долго молчала, а когда заговорила, голос ее был очень тихим и ровным. Она отвечала Халвару на Высокогорном, объясняя, как обстоят дела. Я не все понял, но по тому, как менялось его лицо, ясно было, что именно она говорила.

Он внимательно посмотрел на нее, на меня, глубоко вздохнул и заговорил с собравшимися жителями деревни, со взрослыми и детьми.

Дел что-то изумленно зашипела, попыталась прервать речь Главы, несколько раз повторив «нет», но он не сдался. Я уловил слово «честь».

Он выбрал нужное слово. Оно сразу заставило Дел замолчать.

– Что? – раздраженно спросил я.

Дел была натянута как веревка.

– Я сказала ему, – она скрипела зубами. – Я все ему объяснила. Что нет никаких имен, нет родственников. Только Песчаный Тигр и Делила с клинками вместо родни и кругом вместо дома.

Я немного подождал.

– И?

Дел глубоко вздохнула, задержала дыхание и выдохнула. Медленно. Беззвучно.

– Они споют, – сказала она. – Они создадут песню за всех погибших. Песню прощания для тех, у кого нет родственников, которые спели бы за них, когда те умрут, чтобы легче было идти к свету, – Дел тяжело сглотнула. – Как у нас с тобой.

Я услышал первый голос: Халвара. Привилегия Главы. Потом голос женщины, его жены, к ним присоединился другой, и другой, пока не запела вся деревня. Только голоса, ни флейт, ни барабанов, ни бубнов, ни звона колокольчиков. Только голоса.

Их было достаточно.

Плотно завернувшись в плащ, я сидел под усыпанным звездами Северным небом и думал о Юге. О пустыне. О Пендже.

Где женщина родила мальчика – сильного, здорового мальчика – и оставила его умирать в горящих песках под пылающим солнцем.

12

Запах становился все сильнее. Ехавший впереди Халвар, по моим наблюдениям, этого не замечал, из чего я сделал вывод, что либо он вообще не чувствовал запахов, либо успел привыкнуть, хотя я сомневался, что можно привыкнуть к этой кошмарной вони. Аиды, да я чувствовал ее на языке. От этого все время хотелось сглотнуть.

Я наклонился над седлом и, убедившись, что не испугаю жеребца, сплюнул. Дважды. Гнедой пошевелил ушами, мотнул головой, но спокойно шел дальше.

Мы упорно подбирались к дракону, постоянно напоминавшему о своем присутствии запахом и дымом. И то, и другое заполняло нос и рот, плотно застревало в легких и вызывало тупую головную боль, что меня раздражало, а заодно и лишало остатков терпения. С того момента, как мы с Дел добрались до Ясаа-Ден, мы не видели ни одной гончей, хотя слышали их постоянно. И дракон исчез. Чем ближе мы подбирались к горе, тем меньше завалы и скалы напоминали жуткое чудовище, камни и земля уже не вызывали суеверного страха. Я убедился, что во всем был прав. Обидно было лишь что никто не хотел разделить со мной радость моей победы.

Пока мы взбирались, Халвар развлекал нас историями о драконе и Ясаа-Ден, вот только ехал я так далеко позади Главы, что не слышал ничего, кроме стука подков о камни. К тому же его горный диалект в сочетании с Высокогорным языком несмотря на все мои старания расшифровке не поддавался. Но если говорить честно, я из-за этого не переживал. Я был доволен тем, что мне удавалось удерживать ритм равномерного шага жеребца и проводил время, изучая окрестности. Подсознательно я ожидал появления гончих. Теперь, когда я лишился охранного свистка Кантеада, шансы немного изменились, но у меня остался меч. И у Дел тоже.

Халвар тоже захватил с собой меч, бронзовый, старый и тупой, толку от которого не было никакого, не говоря уже о том, что Глава не знал, как с ним обращаться. У меня сразу возникло предчувствие, что от Главы будет больше вреда, чем пользы если дело дойдет до драки, но нельзя же было в тяжелый для деревни момент погладить ее Главу по голове и отправить его домой, к папе и маме. Гончие сожрали родственников Халвара, да и вообще, он был слишком хорошим человеком, чтобы так грубо от него избавиться. Ради гордости Главы мы должны были помочь ему продемонстрировать хоть немного смелости и достоинства.

С высот донесся скорбный, стенающий вой, который резко перешел в злобное, раскатистое рычание. Халвар придержал лошадь.

– Мы заехали уже далеко, – сказал он так многозначительно, что даже я все понял. – Я Глава, а не герой. Такие подвиги для танцоров мечей и певцов, обученных в Стаал-Уста.

А Халвар оказался не только милым человеком, но еще и умным.

Мы проехали две трети пути до горы. Широкая дорога постепенно превратилась в тропинку, а потом в узкую канавку подтаявшего снега. Я спросил Халвара зачем, если они так боятся дракона и его гончих, жители деревни забираются так высоко. Минуту Халвар беспомощно смотрел на меня, потом перевел взгляд на Дел.

Она вздохнула.

– Он же все объяснил, Тигр. Пока мы ехали.

Мне не нравится, когда меня заставляют чувствовать себя виноватым.

– Я уже говорил тебе, что плохо его понимаю. Кроме того, кому-то из нас нужно было следить не появятся ли гончие.

Дел ответила не сразу. Она долго смотрела вверх, на пасть, которая по-прежнему изрыгала клубы дыма.

– Гончие не всегда были здесь, – наконец сказала она. – Халвар говорит, что первая появилась месяцев шесть или семь назад. Очевидно она убила одного из жителей деревни, но точно это неизвестно, потому что тело так и не нашли. Постепенно зверей становилось все больше и больше… и все больше людей пропадало. А тропинка здесь проложена потому что живущий в деревне святой предложил умилостивить дракона дарами, и люди начали приходить сюда, чтобы принести подношения. Но дракон так и не смилостивился, люди по-прежнему исчезали. Тогда Глава послал в Стаал-Уста человека с просьбой о помощи, – она помолчала. – И спасать их приехал ты.

Я собирался достойно ответить на ее излишне вежливый тон, который временами доводил меня до бешенства, но Халвар показал на гору и сказал Дел что-то неразборчивое. Мне показалось, что он о чем-то предупредил ее. Как бы там ни было, Дел его слова не понравились. Она ответила Халвару резко, и он покраснел, но, постучав по рукояти своего бесполезного бронзового меча, упрямо повторил свои слова. На этот раз я кое-что уловил. Слово «яватма».

– О чем он? – уже привычно спросил я.

Дел посмотрела на Халвара.

– Он посоветовал нам не вынимать мечи из ножен. Святой объявил, что магия опасна для Ясаа-Ден, потому что дракон питается ею.

– Что? – во мне проснулись подозрения. – А откуда он это узнал?

– Он установил магическую охрану, когда впервые появились гончие, – объяснила Дел, – по крайней мере так говорит Халвар. И охрана вместо того, чтобы защитить деревню, привлекла гончих. И они ее украли.

– Украли кого? Охрану? У него песчаная болезнь? Зачем это гончим?

Дел не улыбнулась.

– А зачем им свисток?

И мой меч? Моя недавно ожившая яватма? Гончие не проявляли к ней ни малейшего интереса, пока я не напоил ее кровью. Их привлекла Бореал, от которой так и воняло кровью и силой.

Я посмотрел на Халвара с большим уважением.

– Скажи, что мы учтем его предупреждение.

Дел уставилась на меня.

– Но Тигр…

– И попроси его присылать кого-нибудь каждый день поить и кормить лошадей. Мы оставим их здесь и дальше пойдем пешком. Я бы отправил их вниз вместе с Халваром, но мне как-то не по себе становится при мысли, что мы останемся совсем без лошадей. Здесь по крайней мере они будут в пределах досягаемости, мало ли что случится, – я снова посмотрел на пасть, дымившуюся в часе ходьбы от нас. – Отчасти в пределах досягаемости.

– Каждый день? – повторила Дел. – И сколько дней ты намерен лазить по горам?

– Два, – спокойно объявил я. – Если к тому времени я не справлюсь с горой, я не стою тех денег, которые они мне заплатят.

– А платить тебе никто не собирается.

Я нахмурился.

– Что?

– Платить тебе никто не собирается.

Я нахмурился сильнее.

– Что значит не собирается? Я так зарабатываю себе на жизнь, баска, еще не забыла?

– Но помощь страждущим – обязанность для человека твоего ранга, кайдина, – выражение лица Дел было самым любезным, но я узнал этот блеск в глазах. – Эти люди не нанимали Песчаного Тигра, и Стаал-Уста не нанимала его. Недавно получивший ранг кайдина внял мольбе деревушки о помощи и поклялся помочь, – она приподняла брови. – Разве тебе не так объяснили?

– Аиды, Дел, ты знаешь, я танцор меча. Я ничего не делаю бесплатно, – я помолчал. – По крайней мере ничего опасного.

– Тогда можешь объяснить это Халвару, Главе деревни, у которой возможно совсем нет денег. Хотя нет, наверное найдется пара медных монет. Но эта деревня одолевает все беды, потому что люди здесь живут землей, скотом, расплачиваются шерстью, молоком и свининой. Вот только такую жизнь ты презираешь, правильно? Если в деле нет золота, серебра или меди оно, по-твоему, не стоит усилий.

Она говорила с такой яростью и таким презрением, что я, растерявшись, остановил жеребца. Это была не та Делила, которую я знал… вернее думал, что знал. Это была прежняя Делила, которая использовала слова как острый клинок пока мы пересекали Пенджу, направляясь в Джулу.

Была ли это та Дел, возвращения которой я хотел, чтобы восстановить старые отношения?

Или у меня началась песчаная болезнь?

Дел придержала чалого, который все еще не потерял надежды подружиться с жеребцом.

– Так что, мы поворачиваем? Ты объяснишь Халвару, что вы просто не поняли друг друга и этим заставишь жителей деревни отдать те несколько монет, что случайно у них оказались? Ты потребуешь с деревни плату, Тигр, ради своей алчности?

Дракон фыркнул дымом. Одна из тварей тявкнула.

– Неплохая речь, – наконец отметил я. – Ты умеешь манипулировать людьми. Вот только жаль, что тебе даже в голову не пришло, что я не собирался требовать с них деньги. Ты слишком легко объявляешь меня низким, бессовестным наемником, не имеющим и представления о честности и стремящимся только к наживе, – я улыбнулся ей с наигранным лицемерием. – Не радуйся и не думай, что это ты уговорила меня… я сделаю то, что считаю нужным. Твое мнение меня не интересует. А ты можешь попробовать догадаться, что именно я собираюсь сделать. И кстати, тебе я бы посоветовал вспомнить твой же совет: не бери на себя больше, чем можешь вынести. Рано или поздно нарвешься на неприятности.

Я слез с жеребца, свел его с тропинки, привязал к молодому дереву и объяснил, что вернусь через два дня, а может и раньше.

Гнедой ткнулся в меня носом, а потом ударил мордой по ребрам. Получилось довольно болезненно и я перестал испытывать сожаление, что гнедого придется оставить. Кроме того, такое обращение требовало должного наказания. Я ударил жеребца в нос и пообещал ему, что сегодня он не получит своей обычной порции зерна.

Конечно Халвара я об этом не предупредил, а значит кто-то жеребца все равно накормит, но гнедой-то об этом не знал. Пусть теперь помучается от таких мыслей до вечера.

Я посмотрел на Дел. Она все еще сидела в седле.

– Ну? Ты идешь?

Дел запрокинула голову и хмуро посмотрела на вершину горы. Светлые волосы, заплетенные в косу и перевязанные шнурком, скользнули по спине. Ее губы разомкнулись, она беззвучно сказала что-то и я задумался, что было у нее на уме. Аджани? Очередная отсрочка?

А может Южный танцор меча, который постоянно проверял есть ли конец ее запасу терпения?

Аиды, она не обязана была идти. Я ее не заставлял. Она могла повернуться и уехать с Халваром вниз по склону к Ясаа-Ден. Или сразу отправиться на Юг, в Харкихал и дальше, может даже в Джулу или к Вашни, у которых остался ее брат. Аиды, да в целом мире не было места, до которого не смогла бы добраться Дел, если бы ей этого захотелось.

Кроме Стаал-Уста.

Дел перекинула ногу через круп и осторожно соскочила, стараясь не тянуть рану. Пройдут дни, может даже недели прежде чем каждый из нас сможет свободно двигаться, не чувствуя скованности и боли. А может мы никогда уже не вернем прежнюю плавность движений, ведь наши клинки разрезали не только плоть, но и мышцы.

А может этим кончу только я – Дел всего двадцать один, молодые поправляются быстрее, легче, без последствий.

Или она больше этого хотела.

Я расстегнул плащ, скатал его и привесил к седлу. Разумеется ближе к вечеру я буду жалеть, что оставил его, но тяжелая ткань и путающиеся складки могли помешать восхождению на гору. Я еще надеялся, что успею покончить с этим делом до того, как от холода готов буду согласиться и на лишний вес.

Надеялся.

Ну, надеяться никто не запрещает.

Дел привязала чалого – так, чтобы гнедой до него не добрался – и перекинулась несколькими фразами с Халваром. Как и я, она сняла плащ и убрала его. Солнечный свет отразился от рукояти ее яватмы. Во взгляде Халвара мелькнуло что-то вроде почтения. Без сомнения, в любой деревне, полной людей, которые верят в драконов, рассказывают на ночь истории о Северных клинках и людях, которые носят их. Теперь неверное появится еще несколько историй о светловолосой женщине, которая умела вызывать баньши-бурю только именем и песней.

– Пошли, – раздраженно сказал я, – зря время прожигаем.

– Дракон тоже, – отметила Дел, когда дым вырвался из «ноздрей» и «пасти». Вместе с дымом над горой пролетел звук: низкий, шипящий рокот, словно дракон рыгнул.

– Стерегитесь огня, – произнес Халвар так, что даже я понял.

Я посмотрел вверх, на вершину горы.

– Если там огонь, кто-то должен следить за ним, – заметил я. – А значит там не только камни и гончие… там должен быть человек.

Халвар как-то странно посмотрел на меня.

– Но какой-то смысл в этом есть, – сказал я, защищаясь. Ненавижу, когда в моих словах сомневаются. – Ты действительно веришь, что наверху дракон, который дышит огнем, и во все остальные бредни?

Халвар не сводил с меня глаз. Потом он посмотрел на Дел, словно надеясь на ее помощь.

– Нет, – спокойно ответила Дел, – в это он не верит… Тигр, мне жаль, что ты не слышал наш разговор… Я не сообразила, как трудно тебе понимать нашу речь. Никто в Ясаа-Ден не верит, что там настоящий дракон. Люди не настолько глупы, чтобы верить в мифические существа. Там живет волшебник, и не просто волшебник. Там Чоса Деи.

– Кто?

– Чоса Деи, – повторила она. – Он легендарный волшебник, Тигр, и о нем наверняка знают даже на Юге.

– Нет, – выразительно сообщил я. – Дел…

– Его не видели уже несколько сотен лет после битвы с его братом, Шака Обре – он тоже волшебник – но Халвар говорит, что деревня соседствует с Чоса Деи почти девяносто лет. Люди считают, что недавно Чоса Деи проснулся и все их беды от этого. Это он «дракон», а не куча камней.

– А ты слышала об этом волшебнике?

– Конечно, – совершенно серьезно ответила Делила. – Я обожала рассказы о нем, когда была маленькой. Я знаю все о Чоса Деи… и о его битве с братом, и как они истратили всю свою магию, пытаясь убить друг друга…

– Вот эта стадия песчаной болезни уже неизлечима, – грубо сообщил я ей. – Ты вот так спокойно заявляешь, будто веришь, что человек из детских сказок живет в этой горе, от скуки гоняя дым по каменным тоннелям?

Дел улыбнулась.

– Нет, – сказала она на Южном, – но сказав об этом Халвару, мы поступили бы грубо. В основе истории деревни лежат рассказы о Чоса Деи.

Я прищурился.

– Тогда что мы здесь делаем?

Она засунула большой палец под ремень перевязи и поправила меч.

– Получивший недавно ранг кайдина обещал помочь, и обещание обязан выполнить.

Я открыл рот, чтобы ответить, конечно грубость. Она бросала мне мои же слова. Но прежде чем я успел что-то сказать, меня прервали.

Тонкий, поднимающийся вой, от которого пошло жуткое эхо, и сгусток зловонного дыма, принесенного теплым ветром.

Не знаю кто там был или что, но оно убивало людей и я должен был это остановить.

– Пошли, – коротко бросил я.

Дел последовала за мной.

Физическая подготовка для танцора меча пожалуй самое важное, ведь если вы не обладаете выносливостью, силой, скоростью, изворотливостью вы рискуете проиграть танец. И чаще всего, рискуя проиграть танец, вы рискуете проиграть жизнь.

А значит танцор меча всегда должен быть в лучшей физической форме.

Конечно если он совсем недавно не был ранен, а это все меняет.

Ну, два месяца конечно не недавно, но по ощущениям мне казалось, что прошло всего два дня, и пока я карабкался, два дня превратились в один, а потом я решил, что меня ранили сегодня, может даже минуту назад. Точно я знал только одно – очень больно забираться на гору.

Я уже понял, что погорячился, решив лезть на вершину горы, где не было воздуха чтобы дышать, да и легкие отказывались работать. Я понял, что глупо было даже думать, будто я справлюсь с кем-нибудь кровным клинком, будь то животное или человек. И уж совсем глупо было брать с собой Дел, которая была не в лучшей форме, чем я Хорошо, когда тебе прикрывают спину

– просто отлично, когда тебе прикрывают спину – но желательно, чтобы делал это здоровый человек.

Мы злились, пыхтели, кашляли, ругались и шипели весь путь по горе. Мы скользили, спотыкались, падали, давились вонью от дыхания дракона. И мечтали оказаться где-нибудь в другом месте, заниматься чем-то совсем другим. Дел, конечно, думала об Аджани, а я мечтал о кантине. О кантине на Юге, где дни теплые и яркие, и где нет гор, на которые надо забираться.

Дракон фыркнул дымом, одновременно раздался грохот, а потом безжалостное шипение плюнуло ветром в наши лица. Ветер растрепал волосы Дел и вонзил горячие пальцы в мою тунику.

Я поскользнулся, выпрямился и через плечо выдохнул вопрос женщине, которая карабкалась за мной.

– Так кто он такой?

– Кто? – Дел тяжело дышала. Она говорила коротко, отрывисто, стараясь не тратить зря дыхание. – Чоса Деи? Волшебник. Судя по рассказам, он был очень могущественным… пока не проиграл…

– Своему брату.

– Шака Обре, – Дел жадно втянула воздух. – О нем и его брате ходит много историй… о великой и могущественной магии… и непомерных амбициях Чоса Деи… Родители всегда рассказывают о нем жадным детям… «Знай меру, не желай слишком многого, или станешь таким, как Чоса Деи, который живет в Горе Дракона…» – она закашлялась.

– И значит все в Ясаа-Ден уверены, что это та самая гора, где живет Чоса Деи.

– Да.

– Кажется они следуют примеру старика и его невероятным амбициям. Разве я не прав? Утверждая, что их деревня стоит на склоне той самой горы, где устроился Чоса Деи, она надеются прославиться. Как Кот Беллин.

Пришла очередь Дел спросить:

– Кто?

– Кот Беллин, – повторил я. – Помнишь глупого мальчишку из Харкихала, который мечтал стать шишкой? Хотел прославиться, – я захватил побольше воздуха. – Паренек с топорами.

Дел наконец-то вспомнила.

– А-а, тот.

– По-моему, Ясаа-Ден похожа на него… – я выплюнул проклятие, когда нога соскользнула с камня. – Разве не глупо выдавать сказку за правду чтобы добиться известности, – я стряхнул грязь с туники и полез дальше.

– А если бы ты жил в Ясаа-Ден, что бы ты делал?

Я задумался.

– Твоя правда.

Дел поскользнулась, уцепилась за камень, отдышалась и снова полезла наверх.

– А кроме того, кому это вредит? Никто не знает, где настоящая Гора Дракона – есть бессчетное количество карт и бессчетное количество гор, названных в честь тюрьмы Чоса Деи – и никто не знает, существовал ли он на самом деле. Он легенда, Тигр. Кто-то верит, кто-то нет.

– А ты, Делила?

Дел издала смешок.

– Я уже говорила, что истории о Чоса Деи и его битве с Шака Обре в детстве могла слушать каждый день. Конечно мне хочется верить, но это не значит, что я верю.

Я задумался, уже не в первый раз, каким было детство Дел. Ее рассказы были обрывочны, но я пытался соединить их.

Я представлял нежную, но энергичную девочку, которая предпочитала игры мальчишек домашним делам. Которой, как единственной дочери, была предоставлена свобода быть мальчиком, хотя бы символически, потому что так, возможно, легче было ее отцу, дядям и братьям. И даже матери, которая понимала, что дочь была в меньшинстве. Никаких юбок, никаких кукол для Дел. Вместо половника ей дали меч.

Как-то я спросил ее, кем бы она была, если бы не стала танцором меча, и она сказала, что возможно вышла бы замуж, рожала бы мужу детей. Но я не мог представить такую Дел, не мог даже вообразить, что она занимается домом, детьми, ухаживает за мужем. Не потому что она этого не смогла бы, просто такой я ее никогда не видел. Я знал только женщину с мечом, принимавшую мужские ухаживания в круге.

Дел была только такой долгих шесть лет, но я не успокаивался. Даже если она об этом не думала, я думал. Я ничего не мог с собой поделать.

Что станет с Дел, когда умрет Аджани?

И что еще важнее: какой станет Дел, когда Аджани будет мертв?

– Тигр… смотри.

Я посмотрел, но ответить не смог. Не хватило дыхания.

– Почти дошли, – выдохнула Дел, вымотанная так же, как и я. – Чувствуешь жар?

Может и жар, если вы Северянин. Для Южанина это просто тепло, легкий ветерок в весенний день. А вот что я почувствовал, так это вонь.

– Аиды, – пробормотал я, – если этот человек такой могущественный волшебник, почему он не может перебраться куда-нибудь, где запахи поприятнее?

– Нет выбора… – выдавила Дел. – Это заклятие… наложенное Шака Обре…

– А-а, ну конечно. Я забыл, – я преодолел последние футы и влез на губу дракона. Меня тут же окутал жар и тошнотворное дыхание чудовища. – Аиды, ну и вонь!

Дел добралась до края и застыла, чтобы перевести дыхание. Тонкие черты лица скривились, когда и ее накрыл запах. На высоте всегда тяжело дышать, а уж если вместо воздуха тебя окружает вонючая смесь, задача становится почти невыполнимой.

Дым выкатывался из пасти. Я собрался с силами и пошел посмотреть на нее поближе.

Снизу гора казалась точной копией дракона. Форма скал и камней, их расположение снизу выглядели совсем по-драконьи, но здесь пасть превратилась в большую вонючую пещеру, уходившую глубоко в гору. Острые «зубы» оказались каменными колоннами, вырезанными дождями и ветром, непрерывно вырывавшимся со стоном из входа в пещеру и выносившим запах разлагающейся плоти и чего-то еще.

Может и у магии есть запах?

– Никаких гончих, – объявила Дел.

Ни гончих. Ни дракона. Ни Чоса Деи.

– Подожди-ка, – пробормотал я, наклоняясь. Я присел на корточки, внимательно осмотрел землю и следы на ней.

– Отпечатки лап, – сказал я. – Ведут прямо в пещеру.

Дел невольно сделала шаг назад. Одна рука потянулась к рукояти, поднимавшейся за левым плечом.

– Но это не логово… – она не закончила.

– Оставь ее в ножнах, – посоветовал я, вспомнив предупреждение Халвара. – И я бы сказал, что это все же логово… если бы верил, что мы столкнулись с настоящими гончими. Я называю их так – гончие аид – только потому что ничего лучше не придумал, но ведь на самом деле они не гончие, и я не думаю, что этим тварям нужно логово, – я пожал плечами. – Хотя, конечно, они могли бы в нем жить.

Мы смотрели друг на друга. Мои рассуждения мне не нравились. И уж совсем не нравилась мне картина, которую я себе представил – она мне показалась довольно отвратительной. Дел ничего не сказала.

Она подошла поближе к входу. Дел не вынимала Бореал, но ее правая рука вцепилась в перевязь и осталась там просто на всякий случай. И не скажу, чтобы я ее за это винил.