4

Боясь пошевелиться, я сидел в горячей воде. Скрючился я так, что подбородок упирался в колени. Поза не самая удобная – единственная бочка в гостинице, предназначенная для подобных целей, оказалась очень маленькой – но я утешал себя тем, что мог хотя бы намокнуть. Ну, не весь конечно, отмокали очень немногие части меня, остальное нужно было мыть руками.

Дел вошла не постучав с большим свертком в руках.

– Хорошо смотришься, – отметила она и пряча улыбку – правда не особенно стараясь – предложила мне перебраться в бочку побольше. – Честно говоря, эта тебе маловата.

Я мрачно покосился на нее.

– Я бы и сам предпочел побольше, я люблю большие бочки, но другой не нашлось.

Дел уселась на край грозившей развалиться кровати, созерцая мою стесненную позу.

– Если бы тебе понадобилось быстро из нее выбраться, думаю, ты застрял бы основательно.

– А я никуда не спешу. Я, знаешь ли, моюсь, – я поскреб чесавшееся ухо. – А что ты здесь делаешь? Ведь ты вроде бы сняла две комнаты, чтобы мы побыли врозь, или я чего-то не понял?

Дел не обратила внимания на насмешку.

– Я принесла тебе одежду, – сказала она и бросила на кровать сверток.

Я попытался выпрямиться – не смог.

– Какую одежду? – подозрительно спросил я, представив, что мне опять придется нацепить шерсть. – Чем ты занималась, Дел?

– Покупала все, что нужно в дорогу, – ответила она, – в том числе и одежду, Южную одежду. Набедренная повязка – вот – и бурнус. Видишь?

Я видел. Замшевая набедренная повязка, красно-коричневый хитон с кожаным поясом и шелковый бурнус скучного оранжевого цвета, который одевают сверху. И еще пара мягких кожаных ботинок для верховой езды.

– Как ты узнала, какие мне покупать?

– Я знаю, что ты храпишь; я знаю, что ты пьешь; я знаю, что ты не прочь провести время с девочками из кантин… Я многое о тебе знаю, – Дел позволила шелку соскользнуть с ее руки. – Ты ведь будешь бриться?

– Да, собирался. А что? Ты предлагаешь мне оставить этот кошмар?

Она покачала головой.

– Ты уже так много времени с бородой, что я забыла, как ты выглядишь без нее.

– Слишком много времени, – пробормотал я. – Слишком много времени, слишком много волос, слишком много шерсти… – я попытался сесть поудобнее и чуть не содрал кожу на спине о край бочки. – Ты же кажется говорила, что у тебя нет денег. Как ты все это купила?

– Я сказала, что ты заплатишь, – Дел непринужденно пожала плечами. В ответ я яростно зашипел. – Владельцы лавок знают тебя, Тигр. Делая у них покупки, ты оказываешь им честь. Они сказали, что будут просто счастливы подождать, пока ты заплатишь… даже если ждать придется до вечера.

– Баска, но у меня не так много денег… и сейчас их уже меньше, чем было вчера, – я поерзал и яростно зашипел, когда в задницу вонзилась острая щепка. – Ты не можешь расхаживать по Харкихалу, от моего имени обещая всем заплатить. У меня деньги могут кончиться.

Дел пожала плечами.

– Не сомневаюсь, что ты выиграешь еще. Каждый день сюда прибывают танцоры мечей… Я думаю, большинство, если не все, будут счастливы встретиться с Песчаным Тигром в круге.

– Я не в форме, чтобы встречаться с кем-то… ох, – я выругался, вырвал занозу и изменил позу. В конце концов мне удалось вытянуть из-под себя ноги и перевесить их через край. Прохладная вода плеснулась через мой живот.

Дел изучила мою позу.

– С тебя капает на пол.

– Ничем не могу помочь, мне колени свело, – теперь я сидел поудобнее и с удовольствием провел куском коричневого мыла по грязной груди. – Значит ты думаешь, что мы можем выиграть немного денег? Хотя мы оба не в форме?

– Мы бы давно были в форме, если бы ты согласился войти в круг, – Дел вежливо улыбнулась. – Сколько раз я тебя об этом просила.

– Нет, – я заскреб мылом еще энергичнее, волос зацепился за ноготь и я вырвал его. – Ой… Дел, ты не возражаешь? Я могу помыться в одиночестве?

Дел встала, выскользнула из перевязи, положила ее на кровать.

– Если ты намерен избавиться от бороды, – сказала она, – лучше я тебе помогу. Ты себе горло перережешь.

– До сих пор не перерезал… я брил это лицо дольше, чем ты живешь на свете.

Дел приподняла одно плечо.

– Я привыкла брить отца. Он был ненамного старше тебя, – без моего разрешения – и игнорируя мою тихую ругань – она подошла к стулу около бочки и взяла мой недавно наточенный нож. – Намыль лицо, – предложила она.

Аиды, ну какой смысл спорить по пустякам. Я покорно намылился и откинул голову, как и было приказано. Попытался не морщить лицо, когда Дел прижала лезвие к моей коже.

– Сиди тихо, Тигр, – потом, когда я застыл. – А эти шрамы еще болят?

– Шрамы песчаного тигра? Нет, уже нет, – я помолчал. – Но если ты их порежешь, думаю, что могут заболеть.

– Я не собираюсь их резать, – рассеянно пробормотала Дел. Она сосредоточенно сбривала бороду между двумя шрамами, а я чувствовал что сильно рискую. – Они становятся белее и тоньше с годами, – отметила Дел. – Представляю, как раньше они болели.

– Как в аидах, – согласился я, – правда тогда мне было не до них. От кошачьих когтей досталось не только лицу, а когти этих кисок парализуют жертву. От яда я был полумертв пару недель. Мне повезло, что я выжил.

– Ты выжил благодаря Суле.

Да, благодаря Суле. Благодаря женщине племени Салсет, которая не дала мне умереть. Она пошла против воли шукара и всего племени, которые решили, что лучше позволить непокорному чуле переселиться в другой мир. Потому что все они знали, что убив песчаного тигра, я завоевал свободу.

Я пошевелился. Имя Сулы вызвало воспоминания, которые я предпочел бы забыть.

– Ты закончила?

– Еще и половины не сделала.

Ее коса свисала с плеча. Пушистый кончик щекотал мою грудь.

И мне вдруг, в одну секунду, неожиданно, стало трудно дышать. Я поежился, начал выпрямляться, но тут же снова нырнул пониже.

– Дел, ты думаешь…

– Не дергайся.

Она и не представляла, как это было трудно, учитывая обстоятельства.

– Ты говорила, что не будешь притворяться, играть в женские игры…

Она прищурила голубые глаза.

– Что?

– Игры, – рявкнул я в расстройстве. – А как, по-твоему, это называется?

– Я тебя брею.

– Верни мне нож, – я наклонился вперед, поймал ее запястье и вырвал у нее нож левой рукой. – Если ты думаешь, что я, прожив тридцать пять или тридцать шесть лет – или не знаю, сколько там – не изучил ваши женские трюки, ты моложе, чем я думал.

Что, вообще-то, не делало меня счастливее. Я сидел в остывшей воде и смотрел на Дел, сжимая мокрый нож с мыльной пеной и клоками бороды.

Дел стояла надо мной, уперев руки в бедра.

– Если ты думаешь, что я взяла две комнаты, а потом решила тебя подразнить…

От расстройства я не справился с собой.

– Это обычно для женщин!

– Для некоторых может быть, но не для всех. И уж конечно не для меня.

Я яростно поскреб затылок.

– Может и нет, может ты не нарочно, но это не меняет того…

– …что ты себя не контролируешь?

Я уставился на нее.

– Ты МОГЛА БЫ принять это как комплимент.

Она подумала.

– Могла бы.

– Ну и что? Могу я спокойно побрить собственное лицо?

Кто-то постучал в дверь.

– Пошел вон, – пробормотал я, но Дел повернулась ко мне спиной и пошла открывать.

На пороге стоял незнакомый Южанин. Меч он носил в перевязи.

– Песчаный Тигр? – спросил он.

Я слабо кивнул. Мечтая, чтобы в этот момент меч был у меня в руке, а не лежал на стуле, и понимая, что в голову лезут какие-то глупости. А о чем еще можно думать сидя голым в бочке? Разве только о собственной уязвимости. Незнакомец ухмыльнулся, показав безупречно белые зубы.

– Меня зовут Набир, – сказал он. – Я хотел бы потанцевать с тобой.

Набир был молод. Очень молод, лет восемнадцати. И я готов был поспорить, что колени у него не болели.

– Поговорим завтра, – отмахнулся я.

Глубокая морщина прорезала его лоб.

– Завтра меня здесь не будет. Завтра я поеду в Искандар.

– Искандар, Искандар! Что все забыли в этом Искандаре? – рявкнул я.

Такой вспышки Набир от меня не ожидал и откровенно растерялся.

– Оракул говорит, что джихади…

– …появится в Искандаре, это я знаю. Об этом, по-моему, все уже знают, – я хмуро посмотрел на мальчика. – Но тебе-то что? Ты не похож на религиозного фанатика.

– Конечно, – он сделал быстрый, рассеянный жест. – Я – танцор меча, поэтому я туда и еду.

Я яростно поскреб шрамы, радуясь, что хоть наполовину избавился от бороды.

– Зачем молодому, предположительно неглупому танцору меча ехать в Искандар? Там нечего делать.

– Все туда едут, – сказал он. – Даже танзиры.

Я безучастно посмотрел на Дел и эхом отозвался:

– Танзиры?

– Аджани, – решительно сказала Дел.

Нахмурившись, я взглянул на Набира. Он терпеливо ожидал.

– Ты сказал, что все едут… Танцоры мечей, танзиры, кто еще?

Он пожал плечами.

– Конечно все секты, даже Хамида и кеми. И говорят, даже некоторые племена: Ханджи, Талариан, и другие, я думаю. Они хотят сами увидеть Оракула и услышать его предсказания.

– Это угроза, – пробормотал я. – Танзиры его убьют, если он не будет работать на них, – я выпрямился и махнул Набиру рукой. – Иди в ближайшую кантину – забыл название – и выпей за меня, – я прищурился. – И скажи Киме, что это я тебя послал.

– Ты войдешь со мной в круг? – настаивал Набир. – Ты окажешь мне честь, согласившись танцевать со мной.

Я повнимательнее вгляделся в его лицо – молодое, еще не сформировавшееся, и осмотрел его перевязь – новую, желтую, поскрипывающую при каждом движении.

– Приходи через год, – сказал я ему, – а сейчас иди выпей.

Дел закрыла за ним дверь и повернулась ко мне.

– Он молод, юн, неопытен. Может ему стоило бы с тобой потренироваться? По крайней мере ты его не покалечишь, а другие танцоры могут. Просто чтобы принять его в члены своего сообщества.

– Я не могу так рисковать, баска. Я войду в круг только с мастером, с кем-то, кто сможет бросить вызов в танце Чоса Деи.

Невысказанный ответ Дел витал в воздухе. Я покачал головой.

– И этот кто-то не ты.

– Значит нужно найти этого кого-то, – сказала она, – а может лучше несколько таких кого-то. Ты совершенно не в форме. Если придется танцевать до смерти…

– Я не так глуп, чтобы сейчас наниматься убить кого-то. И кроме того…

– Иногда выбирать не приходится.

– …и кроме того… – я улыбнулся, – ты тоже не в форме.

– Да, – спокойно согласилась Дел, – но я буду танцевать как только найду противника.

Дел подошла к моей кровати.

– А что… что теперь? – заинтересовался я.

– Глупо терять время, – Дел надела перевязь и направилась к двери. – Догоню Набира… Нет, не поднимайся. Тебе еще половину лица брить.

– Он еще мальчик! – закричал я ей вслед, неуклюже плескаясь в бочке.

– Он ненамного моложе меня, – ласково успокоила меня Дел.

5

Дел была права, оказалось, что она действительно хорошо меня знает. Набедренная повязка подошла идеально, так же как и мягкие ботинки для верховой езды – я всегда был неравнодушен к сандалиям, но ботинки оказались очень удобными – и скучный оранжевый бурнус прекрасно сидел поверх подпоясанного пустынного хитона. Я снова стал Южанином.

Но на свой прекрасный Южный вид я любовался недолго. Едва закончив одеваться, я схватил меч в позаимствованных ножнах и выбежал из гостиницы, крикнув по пути хозяину, что бочка освободилась и желающие могут ею воспользоваться. Хозяин начал что-то говорить, но я был уже на улице.

Нетрудно найти танцора меча, особенно в пограничном городке, таком как Харкихал, все жители которого процветают за счет ставок, сделанных во время танцев. Достаточно подойти к месту наибольшего скопления народа, преимущественно мужчин с мечами, и вы обнаружите то, что ищете.

Найти Дел труда не составило – такие женщины, как она, всегда привлекают внимание. Дел спокойно стояла в центре человеческого круга – собрания мужчин и женщин, ожидавших начала танца. Кто-то аккуратно рисовал круг в земле, стараясь, чтобы линия везде была одинаковой глубины. Вообще-то в танце физический круг не был нужен – танцор меча всегда держит границы круга в голове, а нарисованный быстро стирают песок и ветер – но создание круга это часть ритуала.

Лицо у Дел было умиротворенным и спокойным, и такой же была поза. Дел очень высокая для женщины – высокая даже для Южных мужчин – и держится она всегда с достоинством. Даже спокойно стоя около круга она привлекала внимание всех, пришедших посмотреть на танец. Особенно удивлял людей Северный меч, устроившийся в ножнах за спиной. Я поискал глазами Набира и обнаружил, что он ожидает по другую сторону круга. По лицу я понял, что он полон надежд и даже не пытается скрыть своего Южного высокомерия. Он не сомневался, что победит Северную женщину. Я только удивился, как Дел вообще смогла уговорить его танцевать с ней.

Хотя когда ты молод, горд и неопытен, ты готов танцевать с кем угодно. Набир, конечно, думал, что танцуя против женщины, он не уронит своего достоинства. Он легко победит ее в присутствии пришедших посмотреть на это зрелище танцоров мечей, некоторые из которых были его героями.

Мне было почти жаль его.

Я отбросил все предубеждения и быстро, вдумчиво оценил их шансы. Набир был ниже Дел пальца на четыре, что скорее всего ему не льстило. У него не было той жесткой собранности, которая приходит только с годами и с опытом. Этот танец был для него не первым, но танцевал он еще очень мало. Мальчик только начинал свою карьеру. Ему было лет семнадцать, восемнадцать. Ну от силы девятнадцать, и это было главным, потому что в таком возрасте человек не задумываясь входит в круг с любым противником и ожидает только победы.

Я – танцор меча седьмого ранга. Семь лет я полностью посвятил изучению танца. Вообще-то семь лет занятий еще не гарантирую получение ранга. Далеко не все ученики, даже подающие надежды, доходят и до четвертого. Набир, судя по возрасту, не мог проучиться больше двух, ну максимум трех лет, и вряд ли успел получить даже третий ранг, потому что ранг, хотя его часто называют годом, к смене сезонов, называемой тем же словом, никакого отношения не имеет. «Год» ученика заканчивается только когда ученик поднимается на следующую ступень мастерства; а на каждую ступень можно потратить гораздо больше времени, чем календарные двенадцать месяцев.

Я получил седьмой ранг за семь лет – хорошее сочетание. Этим я гордился, об этом непременно упоминали во всех историях обо мне. А теперь, глядя на Набира, я удивился, какие у него-то причины стать танцором меча. На человека, распаленного ненавистью и могучей жаждой свободы, он не похож, подумал я. Я рвался к свободе не только физической, но и духовной, моральной. Только обретя ее, я стал Песчаным Тигром.

С которым Набир так хотел встретиться.

Уже не в первый раз я пожалел, что у меня нет настоящей перевязи. Я стоял, держа меч в руке, среди других танцоров мечей с традиционной амуницией, и чувствовал себя чужаком. Мне чего-то не хватало. И дело было не в том, что по ножнам-с-перевязью узнавали танцора меча – эти ножны были символами нашей профессии – просто с ними было удобно. Гораздо удобнее носить меч за спиной, чем таскать его в руке.

Круг замкнулся. Я хотел подойти к Дел и сказать ей, что она просто дура, подхватившая песчаную болезнь, но передумал. Перед танцем это может ее отвлечь, и если она проиграет, достанется мне. А она могла проиграть. Хотя всю дорогу Дел кричала – тихим и спокойным голосом, конечно – что в ее возрасте выздоравливают за считанные дни, нанесенная мною рана причиняла ей боль. Аиды, Дел была в ужасной форме! Ей повезет, если она протянет в круге подольше, чтобы показать людям приличное зрелище.

Хотя вообще-то она танцевала не одна. С ней была Бореал.

Кто-то подошел ко мне. Мужчина с перевязью – танцор меча. От него пахло травой хува, акиви и приятным визитом в постель Кимы или кого-то еще, похожей на нее.

– Итак, Песчаный Тигр, – произнес он, – пришел посмотреть на разгром.

Я узнал его голос – низкий, дребезжащий, полузадушенный, сорвавшийся в давние времена на страшных звуках. Он не притворялся. Голос Аббу Бенсира не был богат интонациями с тех пор, как кусок дерева в форме меча чуть не раздробил его горло двадцать с лишним лет назад. Он выжил только потому что его шодо – мастер меча – разрезал трахею, чтобы воздух мог проходить в легкие.

А в это время новый ученик шодо в ужасе смотрел на то, что сделал с танцором меча шестого ранга.

– Ты о каком разгроме? – спросил я. – О том, который должен начаться в круге, или о том, на который ты напрашиваешься?

Аббу ухмыльнулся.

– А ты уверен, что я буду танцевать с тобой?

– Рано или поздно, – объявил я. – Может твое горло и зажило – почти что – но гордость не заживет никогда. Я чуть не убил тебя по твоей собственной вине – шодо предупредил тебя, что я неловок – но ты его не послушал. Ты хотел только шлепнуть бывшего чулу мечом по заднице, чтобы он не забывал, кем когда-то был.

– И продолжал оставаться, – спокойно закончил Аббу. – Ты еще долго был чулой, Песчаный Тигр… К чему это отрицать? Все эти семь лет ты пытался избавиться от стыда… и я не знаю, удалось ли тебе это, – он поджал запачканные травой хува губы. – Я слышал, в прошлом году тебя поймали работорговцы и бросили в шахту танзира… Как ты это пережил?

Я постарался говорить ровно.

– Ты пришел посмотреть танец или подышать мне в лицо вонью хува?

– А, танец… Посмотреть, как мальчик унижает женщину, которой не место в Южном круге, – Аббу пожал плечами и сложил руки на груди. – Она просто восхитительна, с такой одно удовольствие переспать, но подобрать мужское оружие и войти в мужской круг – явная глупость. Северная баска проиграет. Надеюсь только, что она при этом не пострадает – не хотелось бы, чтобы порезали эту нежную кожу. Хотя тогда я бы ей посочувствовал… – он ухмыльнулся и темные брови намекающе приподнялись. – Я покажу ей несколько трюков с мечом – в постели и вне ее.

Я прожил на Севере четыре или пять месяцев, до этого я почти год ездил с Дел по Югу – срок достаточный, чтобы кое-что о себе узнать. Я успел понять, что мне не нравится высокомерие Южных мужчин. Я уже не разделял уверенности Аббу, что женщина, подходящая для постели, не сможет войти в круг.

Хотя, конечно, не каждая женщина. Другой такой как Дел не было. Жизнь заставила ее выбрать круг и меч.

И я ее за это не винил. Я посмотрел на Дел. Она была не в форме. Она давно не танцевала. Но она по-прежнему была Дел.

Я покосился на Аббу Бенсира.

– Рискнешь поставить?

– На что? – он посмотрел на меня с искренним неверием и сузил бледно-карие глаза. – Что ты знаешь о мальчике? Он настолько хорош? Или настолько плох?

Никаких вопросов о женщине. Отлично. Чтобы сделать честную ставку, врать я не мог.

Я приподнял одно плечо.

– Он пришел ко мне этим утром и попросил со мной потанцевать. Я отказался. Тогда он согласился на женщину. Вот и все, что мне известно.

Аббу нахмурился.

– Женщина вместо Песчаного Тигра… – он покачал головой. – А, все равно. Я поставлю. Сколько ты предлагаешь?

– Все, что есть, – я похлопал по кошельку у пояса. – Я уже подумывал, не пора ли мне искать работу, Аббу, так что здесь не много.

– Хватит, чтобы заплатить за носовое кольцо Ханджи? – Аббу полез в собственный кошелек и вытащил кольцо из чистого Южного золота, расплющенное в овал.

На меня сразу нахлынули воспоминания: Дел и я в круге, наш танец перед Ханджи, племенем, которое поедало тела своих врагов и превыше всего ставило мужскую гордость и честь. Победа Дел – нечестная победа, так как решающий удар был нанесен коленом в очень уязвимое место – привела к тому, что мы стали почетными гостями в религиозном ритуале под названием жертвоприношение Солнцу. Нас оставили в Пендже без еды, воды и лошадей, и мы едва не погибли.

Но стоило ли содержимое моего кошелька носового кольца Ханджи?

– Нет, – честно ответил я. Я никогда не врал, если дело касалось денег. Так легко можно нажить врагов.

Аббу поджал губы и пожал плечами.

– Ну значит в другой раз… Хотя у тебя еще остался гнедой жеребец?

– Жеребец? – повторил я. – Да, он у меня, но на него я не ставлю.

Светло-карие глаза оценивающе посмотрели на меня.

– К старости становишься сентиментальным, Песчаный Тигр?

– Я на него не ставлю, – спокойно повторил я. – Но я могу предложить тебе кое-что ценное… то, чего ты ждал более двадцати лет, – я улыбнулся, когда краска начала заливать его смуглое лицо. – Да, Аббу, я встречусь с тобой в круге если женщина проиграет.

– Если женщина проиграет… – он чуть не открыл рот от изумления. – У тебя песчаная болезнь? Ты хочешь проиграть? – он подозрительно прищурился.

– Почему ты ставишь на женщину?

Я кивнул в сторону круга, где Дел и Набир склонились в центре, чтобы положить мечи на землю.

– Почему бы тебе не посмотреть и не выяснить самому?

Аббу проследил за моим взглядом. Как и я раньше, он быстро оценил Набира как потенциального противника. Но вот Дел Аббу мог оценить только как партнера по постели.

А мне это было на пользу.

Аббу покосился на меня.

– Мы не друзья, ты и я, но я никогда не считал тебя дураком. Ты не отказываешься? Ставишь на женщину?

Я вкрадчиво улыбнулся.

– Ну кому-то надо поставить и на женщину, иначе ставки будут бессмысленны.